Группа Маунтбэттена – это классический пример типичного функционирования британского правящего класса в сложной ситуации: когда обстоятельства того требуют, создаётся чрезвычайный орган, «чрезвычайная комиссия», действующая неформальным образом, но обладающая необходимым потенциалом для реализации поставленных целей и задач. Как правило, практически все члены такого органа занимают некие, чаще всего на высоком уровне официальные позиции в различных структурах, однако их связи между собой носят неформальный, хотя длительный и упорядоченный характер. Перед нами своего рода институциализация неформального. По сути это и есть «глубинное государство» (deep state), а точнее – «глубинная власть», использующая государственные рычаги и средства, причём очень часто не в конкретных государственных целях.

Находясь в госструктурах и одновременно вне их и над ними, члены органов типа маунтбэттеновского получают огромную власть и огромные возможности. Как мы помним, нечто подобное уже имело место в правление Елизаветы I, когда рядом с государством (state) современного (modern) типа и параллельно с ним развивались некие формы или структуры. В принципе их можно назвать теневыми, но, как минимум, то была тень, забывшая своё место, а по сути это было нечто не менее, а порой и более важное, чем то, что эту тень отбрасывает, – государство. Таков, кстати, был генезис североатлантического геоисторического субъекта в Англии. С XVI в. глубинная власть никуда не уходила; она могла снижать активность или даже погружаться в сон, но как только возникала острая классовая или международная ситуация, всё, что нужно, просыпалось и начинало работать, укрепляя, а если надо – подменяя госструктуры, а если подступал край, то и государство в целом.

Маунтбэттеновская группа в этом плане – далеко не единственный пример в британском ХХ веке. Приведу ещё один. Речь пойдёт об организации Z, созданной по заданию высших кругов британского истеблишмента сначала кадровым офицером британской разведки, а затем неформальным мастером международных властных и силовых комбинаций Клодом Дэнси (1876–1947), работавшим в СИС (МИ6) под кодовым именем Colonel Z («полковник Z») или просто Z. «Z ORGANIZATION, – пишет в блестящем исследовании «Презумпция лжи» А.В. Багаев, – это неофициальная, фактически “любительская” британская агентурная сеть, тайно созданная в середине 1930-х годов в целом ряде европейских стран с ведома руководителя СИС, но полностью вне его структуры и вообще всего имперского государственного аппарата. Соответственно, финансировался этот проект целиком за счёт частных средств» . И далее автор задаётся вопросом: «Почему всё-таки и зачем накануне Второй мировой войны у британской властной элиты уже имелась в наличии полностью готовая к действию своя частная и потому никому официально не подконтрольная и не подотчётная международная разведывательно-агентурная организация? Нацеленная на тайное манипулирование политическими структурами и общественным мнением в разных странах; укомплектованная к тому же почти исключительно “своими” – банкирами, бизнесменами, журналистами, в чужих (госбюджетных) зарплатах не нуждающимися» .

Интересно, что во время войны Z вышла на первый план в британской разведке. Сделано это было весьма жёстким, если не жестоким способом: в 1939 г. в течение нескольких недель в результате целой серии якобы необъяснимых просчётов была провалена агентурная британская профессиональная сеть в Европе, и британские спецслужбы «вынуждены» были латать дыры с помощью частной структуры Z, состоящей из «золотой молодёжи» и самых настоящих «випов». Так, Z работали известные драматурги (Ноэль Коуард), писатели, актёры (Лоренс Оливье), кинорежиссёры, а фирма London Films Production знаменитого Александра Корды («Багдадский вор», «Леди Гамильтон» и много других фильмов) играла роль одной из «крыш» Z, через которую, к тому же, выплачивались гонорары.

Кто-то скажет: ну что может небольшая неформальная группа? Сколько там этой «золотой молодёжи», представителей верхов – на целую спецслужбу не хватит. Отвечаю: хватит, вполне хватит, если помнить, что группы типа Z, её руководство – это лишь голова спрута, а щупальцы раскинуты по всей Европе и миру. В 1940 г. «неформал» Дэнси и его Z отвечали за все операции британской разведки в мире; он контролировал бóльшую часть разведывательных организаций европейских правительств в изгнании, находившихся в Лондоне. Он отвечал за не менее 80 тыс. агентов в одной только Франции и имел право отдать приказ: «убейте его» .

Лёгкость превращения представителей британского правящего класса в разведчиков, спецслужбистов не должна удивлять. Этот класс в XVI–XVII вв. формировался как в значительной степени спецслужбистский. На примере ряда богатейших семей, включая семью автора бондианы Яна Флеминга, это детально и великолепно показал А.В. Багаев в работе «Британские агенты, легендарные и настоящие» . О том, насколько неожиданно, проецируясь в будущее, могут переплетаться британский правящий класс и разведка – британская, американская и даже коминтерновская (не путать с советской – они лишь совпадали по принципу «кругов Эйлера»), свидетельствует следующий пример.

В мае 2010 г. в Британии возникло коалиционное правительство консерваторов и либеральных демократов. Их лидеры Дэвид Кэмерон и Николас (Ник) Клегг (выпускник Кембриджа – археолог, полиглот и спортсмен) стали, соответственно, премьером и вице-премьером. Клегг к тому же в 2011–2015 гг. был лордом-председателем Совета, возглавляемого королевой; это четвёртая по значимости сановная должность в Великобритании; глава Тайного совета – это очень серьёзно; в частности, именно Тайный совет, а не правительство, принимал решения о вводе войск в Ирак. Прабабушка Клегга – сестра Муры Будберг, которой Н. Берберова посвятила книгу «Железная женщина». Будберг была любовницей британского разведчика Брюса Локкарта (так называемый «заговор послов» 1918 г. против большевистского правительства), Максима Горького, Герберта Уэллса и нескольких других известных деятелей (просто sex-wife какая-то, хотя, как она утверждала сама, единственной любовью всей её жизни был Локкарт). Кроме того, Мура Будберг активно сотрудничала с разведками, британской, коминтерновской и советской (была на связи у Генриха Ягоды). Получается, что Клегг – правнучатый племянник Будберг . Но ещё интереснее с Кэмероном. У Муры был связник, друг и соратник по работе, в том числе на коминтерновскую и британскую разведки. Так вот, его правнучатым племянником является Дэвид Кэмерон . Какое изощрённое скрещение судеб – змеи кусают собственные хвосты.

Повторю: всё это совсем неудивительно с учётом специфики того, чем является британский истеблишмент, не имеющий мировых аналогов. Сам термин establishment в 1955 г. «запустил» журналист Генри Фэрли в статье, посвящённой бегству в СССР двух первых почти разоблачённых агентов из того, что позднее назовут «кембриджской пятёркой», – Гая Бёрджесса и Дональда Маклина. В статье Фэрли предположил, что беглецов постараются защитить их высокопоставленные друзья из верхнесреднего и высшего класса . Это, написал Фэрли, и вскрывает то, что он назвал истеблишментом. Согласно Фэрли, британский истеблишмент включал в себя не только центры официальной власти, но и (вот они – глубинная власть и глубинные силы, матрица, частью которой является государство) «…всю матрицу официальных и социальных отношений, в рамках которых осуществляется власть. То есть истеблишмент – это комплекс (set) тесно связанных людей, которые знают друг друга, вращаются в одних и тех же кругах, нередко действуя “спина к спине”» . Основа этих отношений носит не столько формальный характер, сколько является тонким, едва уловимым социальным отношением.

Иными словами, комментирует О. Джоунз, истеблишмент – это не только премьер-министр и архиепископ Кентерберийский, но также, например, генеральный директор Би-би-си, главный редактор литературного приложения к газете «Таймс» Times Literary Supplement, дочь бывшего премьер-министра Герберта Асквита Вайолет Бонэм Картер (бабушка будущей кинозвезды Хелены Бонэм Картер), редактор журнала Observer Дэвид Асквит и многие другие. По сути, Фэрли заявил, что Британией правит не народ и даже не королева и парламент именем народа, но некий формально-неформальный социальный феномен, спаянный общей социализацией . К социализации Джоунз добавляет общие экономические интересы и общую ментальность. Это именно то, что мы ясно видим в группе Маунтбэттена. Истеблишмент как живой организм, как форма существования господствующего класса как бы выделил из себя функциональный орган мирового стратегического действия. Если в XVI–XVII вв. оформился североатлантический английский субъект, то теперь должен был сформироваться глобальный (глобалисты до глобализации) британский геоисторический субъект, наследник британского мирового. Собственно, группа Маунтбэттена была своеобразным конструктором, как минимум, «скелета» этого нового субъекта. И хотя завершат строительство государственно-надгосударственной системы тэтчеризм и новый лейборизм à la Блэр (причём так, как Маунтбэттену и его команде вряд ли понравилось бы – приватизация государства едва ли пришлась бы им по душе) у истоков – маунтбэттеновцы.

Своими противниками члены группы считали коммунистов и вообще левых, фабианцев и даже те силы, выразителем которых стал Римский клуб и которые, по мнению группы, вели дело к созданию глобального умеренного социализма. Эти силы в 1960-е годы развернули наступление на всех социальных «фронтах» западного общества, не оставляя места для Великобритании в том виде, в каком её мыслил круг Маунтбэттена. И круг этот нашёл выход. В результате дискуссий, – пишет И.И. Смирнов, – не позже 1967 г. «было принято чрезвычайно амбициозное решение попробовать восстановить Британскую империю, но в совершенно новом – финансово-экономическом качестве, своего рода невидимой, неформализованной, но при этом законодательно подтверждённой имперской форме. Именно на решение этой задачи в дальнейшем были брошены силы узкой группы высшей британской аристократии, старой, скреплённой десятилетними, а иногда и столетними семейными, деловыми и дружественными связями семей элиты Сити и Уолл-Стрита, определённых кругов британской разведки, армии, средств массовой информации, а в дальнейшем и руководство политических партий.

Андрей Фурсов о столетии СССР. Часть первая. Окончание - завтра.

https://telegra.ph/K-stoletiyu-SSSR-12-30

Андрей Фурсов о столетии СССР. Часть вторая. https://telegra.ph/K-stoletiyu-SSSR-ch-2-12-30

Уважаемые подписчики!
Поздравляю всех с Новым годом! Желаю всем здоровья, успехов, удач - вопреки всему. Прошедший год был нелёгким, новый вряд ли будет легче. Нужно, однако, помнить, что нашим предкам часто бывало тяжелее. Будем достойны их и памяти о них. Без борьбы нет побед. Поэтому в Новом году я желаю всем нам Победы - нашей Победы. Лучше - нокаутом, но можно и по очкам.

Строительными блоками для возведения новой невидимой Британской империи послужили три юридических конструкции, наполненных ко второй половине 1960-х годов экономическим и финансовым содержанием. Кроме того, ключевую роль сыграли ещё две конструкции, лежащие вне юридического поля, а именно, династические связи королевских, аристократических и финансовых родов Европы, а также особая роль Лондона в ценообразовании и обороте важнейших капитальных активов. При этом сами по себе конструкции, своеобразные “меха” позволяли влить в них “новое вино” гораздо более распространённое и привлекательное для мира, нежели традиционные английские напитки, настоянные на фунтах стерлингов» .

Первой конструкцией И.И. Смирнов называет основы современного нерегулируемого рынка. Выше уже говорилось о том, что непредвиденным результатом двух событий второй половины 1950-х – начала 1960-х годов стало появление рынка евродолларов, сыгравших роль спасательного круга для Великобритании и одновременно оказавшихся необходимым условием развития нерегулируемого рынка. В Лондон потекли доллары из США и с Ближнего Востока, прежде всего из бывших британских протекторатов. Несмотря на всё это, имевшегося на тот момент, т.е. к середине 1960-х, долларового потока было недостаточно для фундамента новой Британской империи. Нужно было что-то ещё.

Этим «что-то» стала вторая конструкция – офшоры. Офшоры – это средство избегать уплаты налогов, и пока эти налоги невелики, офшоры, о которых можно говорить с конца XIX в., развивались довольно медленно. После Второй мировой войны процесс ускорился, а с 1960-х годов, после резкого увеличения налогов в Европе (до 30%) произошёл взрыв: на весь мир была наброшена паутина офшоров, которые Лондон либо контролировал непосредственно, либо они замыкались на него. «Подавляющее большинство офшоров, расположенных по всему миру, относилось к британской юрисдикции либо входило в Британское Содружество наций, страны которого признавали формальной главой государства английскую королеву. Несмотря на то, что каждая из офшорных стран имела собственное законодательство, все они в конечном счёте базировались на английском праве и признавали Лондонский суд как высшую арбитражную и судебную инстанцию» . Об офшорах следует сказать особо, поскольку они не только оформили «невидимую Британскую империю», но и стали функциональной заменой, демонтируемой ввиду её всё большей экономической неэффективности и поддерживаемой СССР и США «национально-освободительной борьбы» колониальной системы. Британцы прекрасно понимали, что рынок евродолларов может стать великолепным средством сплести паутину новой скрытой империи на сугубо финансовой основе, главным и орудием, и площадкой стали офшоры. Центр этой паутины – Сити, а далее расходятся концентрические круги: внутренний – коронные владения (Crown dependencies), т.е. владения, принадлежащие короне/Сити и не входящие в состав Соединённого Королевства (например, Джерси, Гернси, острова Сарк, Олдерни, Беркмэн); средний – заморские владения (British overseas territories) – бывшие колонии Великобритании, не являющиеся частью её территории, но (sic!) находящиеся под её суверенитетом (Каймановы, Бермудские, Британские Виргинские острова, Теркс и Кайкос, Гибралтар); внешний – Гонконг, Сингапур, Багамские острова, Дубай, Ирландия.

Именно офшорные деньги – основа мирового господства англосаксов. Как подчёркивает Н. Шэксон, «мир офшоров – это не горстка независимых государств, осуществляющих своё суверенное право устанавливать собственные законы и вводить налоговые системы, которые представляются им подходящими. На самом деле это несколько сетей влияния, контролируемых ведущими мировыми державами – прежде всего Великобританией и США. Каждая из таких сетей тесно взаимодействует друг с другом» , перераспределяя богатство и власть в пользу богатых и оставаясь при этом невидимой. Неудивительно, что именно в такой точке, как офшоры, переплелись интересы богатейших кланов планеты, крупнейших банков и корпораций, преступных синдикатов и крупнейших спецслужб мира.

Так был дан старт процессу дерегуляции мировой экономики, в нём СССР, решая свои задачи, подыграл британцам, которые начали по кирпичику выстраивать новую империю. «Казалось, – пишет Н. Шэксон, – что Британская империя лишь имитировала свою кончину» . На самом деле, «даже когда за борт сбрасывали колониальные обломки, – писали П.Дж. Кейн и Э.Дж. Хопкинс, – джентльмены из Сити уже сменили курс и устремились к новым горизонтам, на которых маячили глобальные возможности, выходившие за рамки национального государства и даже империи» (подч. мной. – А.Ф.). Это очень важный вывод авторов одной из лучших книг о британском империализме. По сути они говорят следующее: то, что мы называем неформальной или скрытой новой Британской империей, является таковой лишь метафорически, формально; содержательно же это нечто новое, а именно – структура глобального организационного типа, возникающая посредством и на основе дерегуляции мировой системы с последующей заменой её глобальной системой, состоящих из взаимосвязанных блоков глобального типа. В связи с этим далее в настоящей работе термин «империя» применительно к тому, что начали (вос)создавать британские джентльмены-разбойники, будет использоваться не в строгом смысле, а как метафора.

Неудивительно, что в начале XXI в. на территории не просто государства Великобритании, а именно Сити как ядра до-, над- и постгосударственного образования находятся многие учреждения, которые регулируют мировую торговлю или влияют на неё, а 75% компаний из списка Fortune 500, все крупные банки США и крупные банки других стран имеют представительства или филиалы в Лондоне.