СФОТКАТЬ ВСЕ! Поречский храмовый комплекс зимой 1930 года
Кто-то ведь еще знает, что фотографировали в старину массивными фотокамерами, а не телефонами. Что фотки распространяли не на «скинь мне в вотсап», а следовали по фотопроцессу от негатива к позитиву, сквозь проявку, фиксирование, печать…
Я это помню, я это делала, работая в газете фотокорреспондентом.
Сергей Агафонов, таким образом, – мой коллега (в части фото, но не корр., конечно). Он работал на Ростовский музей – обеспечив нас на века свидетельством о ростовских достопримечательностях. Надо понимать, что снимать эти достопримечательности приходилось порой перед уничтожением этих самых достопримечательностей.
Фотографии в итоге оказались чуть ли не единственными свидетельствами о том, как некий элемент культурного наследия выглядел в последний миг.
Вот так он отснял храмы Поречья. О котором – о Поречье и его храмовом комплексе – сейчас мы вспоминаем чаще лишь в связи с драмой Поречской колокольни (той самой, которая то ли выше всех, то ли не выше – все зависит от точки отсчета).
В современных фотоисториях о Поречье меня больше всего удручает искалеченное пятиглавое церкви рядом с колокольней.
О фотографе и его снимках в блоге рассказывал Александр Морозов, точно датируя фотографии серединой зимы 1930 года.
Кто-то ведь еще знает, что фотографировали в старину массивными фотокамерами, а не телефонами. Что фотки распространяли не на «скинь мне в вотсап», а следовали по фотопроцессу от негатива к позитиву, сквозь проявку, фиксирование, печать…
Я это помню, я это делала, работая в газете фотокорреспондентом.
Сергей Агафонов, таким образом, – мой коллега (в части фото, но не корр., конечно). Он работал на Ростовский музей – обеспечив нас на века свидетельством о ростовских достопримечательностях. Надо понимать, что снимать эти достопримечательности приходилось порой перед уничтожением этих самых достопримечательностей.
Фотографии в итоге оказались чуть ли не единственными свидетельствами о том, как некий элемент культурного наследия выглядел в последний миг.
Вот так он отснял храмы Поречья. О котором – о Поречье и его храмовом комплексе – сейчас мы вспоминаем чаще лишь в связи с драмой Поречской колокольни (той самой, которая то ли выше всех, то ли не выше – все зависит от точки отсчета).
В современных фотоисториях о Поречье меня больше всего удручает искалеченное пятиглавое церкви рядом с колокольней.
О фотографе и его снимках в блоге рассказывал Александр Морозов, точно датируя фотографии серединой зимы 1930 года.
РОСТОВСКИЕ ЗАГАДКИ
Выставка «Ростов на чертежах XVIII–XX веков» – планы города и его фрагментов. Из карты 1930 года «цитирую».
Видеорепортаж с открытия – здесь
Загадочность в чем? В том, чтоб определить указанные на плане объекты, а самое главное – понять смысл красных знамен и крестиков.
Выставка «Ростов на чертежах XVIII–XX веков» – планы города и его фрагментов. Из карты 1930 года «цитирую».
Видеорепортаж с открытия – здесь
Загадочность в чем? В том, чтоб определить указанные на плане объекты, а самое главное – понять смысл красных знамен и крестиков.
ЮБИЛЕЙ ДМИТРИЯ УШАКОВА
Великий человек, которому Ростов и Ростовский музей не менее обязан, чем Титову и Шлякову.
В 1894 году родился, в 1918 - пришел на работу в Ростовский музей, в 1921-м - стал его директором, в 1928-м - репрессирован, в 1942-м - погиб на фронте, в 1989-м - реабилитирован.
В нашем блоге о нем пишет Алексей Каретников - тут.
На фото 1920-х годов из собрания ГМЗРК перед Домом на погребах стоит, позируя, явно Ушаков.
Великий человек, которому Ростов и Ростовский музей не менее обязан, чем Титову и Шлякову.
В 1894 году родился, в 1918 - пришел на работу в Ростовский музей, в 1921-м - стал его директором, в 1928-м - репрессирован, в 1942-м - погиб на фронте, в 1989-м - реабилитирован.
В нашем блоге о нем пишет Алексей Каретников - тут.
На фото 1920-х годов из собрания ГМЗРК перед Домом на погребах стоит, позируя, явно Ушаков.
РОСТОВСКИЙ СТИЛЬ
Фото и рассуждение по поводу снимка - отсюда
Отмечу, что сейчас, с восстановленным покрытием - церковь Иоанна Богослова смотрится особенно стильно. Однако и на этом фото, при низведенных до одноэтажных складов Государских хоромах - пятиглавие свой пламенеющий облик хранит.
Фото и рассуждение по поводу снимка - отсюда
Отмечу, что сейчас, с восстановленным покрытием - церковь Иоанна Богослова смотрится особенно стильно. Однако и на этом фото, при низведенных до одноэтажных складов Государских хоромах - пятиглавие свой пламенеющий облик хранит.
КАК РОСТОВСКИЕ КУПЦЫ путешествовали
В статье Елены Крестьяниновой «К вопросу о традициях и особенностях субкультуры ростовской купеческой среды в 60-х годах XIX в. (по письмам С. А. Кекиной)» есть заметки об организации и быте путешествий в указанные времена. С. А. — Сонечнка, Софья Александровна Кекина (в дев. Кайдалова). Ее муж — Федор Леонтьевич Кекин.
«Ростовцы той поры, как отмечают современники, были очень мобильны, легки на подъем. В письмах С. А есть упоминания о знакомых и родственниках, совершавших поездки за границу — в Женеву, Париж. Сама Сонечка, кстати, исключения не составляла. В охватываемый ее письмами период поездки к мужу в Рыбинск (май 1866 г., май 1867 г.), брату Василию Александровичу Кайдалову на свадьбу в Москву (июнь 1867), являются самыми яркими событиями ее жизни. В одном из последних писем Сонечка упоминает, правда, очень кратко, о „свадьбе казанской“ — Владимира Леонтьевича, брата своего супруга, на которой они вместе с Ф.Л. присутствовали, но подробностей этого путешествия нет.
Судя по письмам С. А., путешествия в то время серьезнейшим образом обставлялись. К обеим поездкам идет тщательнейшая заблаговременная подготовка, с выбором спутников (одной в то время даме путешествовать не полагалось), одежды (для свадеб в Москве и Казани заказывались платья в Петербурге, у мадам…) и посуды, укладкой всего необходимого в сундуки, определение их количества.
Существовал определенный ритуал, предшествовавший отправлению в путь. Родные и знакомые заранее предупреждались об отъезде и имели возможность попрощаться с отбывающими. В описываемом случае отъезда в Москву, весь вечер Кекиных навещали родственники и знакомые, прощаясь. Уезжавших из Ростова провожали „до заставы“.
Поездки были долгими и утомительными: в первом случае ехали каретой до Ярославля, что занимало почти полдня, затем вечером пересаживались на пароход и плыли всю ночь до Рыбинска; во втором заказывали карету „у Ечкина“ (письмо), выезжали до обеда, ехали до „Троицы“ (Сергиев Посад), там ночевали и в Москву прибывали поездом. Останавливались в „Чижевских номерах“, а не у родственников — чтобы тех „не затруднить“».
Статья опубликована в сборнике «История и культура Ростовской земли» — конференция 2000 года.
В статье Елены Крестьяниновой «К вопросу о традициях и особенностях субкультуры ростовской купеческой среды в 60-х годах XIX в. (по письмам С. А. Кекиной)» есть заметки об организации и быте путешествий в указанные времена. С. А. — Сонечнка, Софья Александровна Кекина (в дев. Кайдалова). Ее муж — Федор Леонтьевич Кекин.
«Ростовцы той поры, как отмечают современники, были очень мобильны, легки на подъем. В письмах С. А есть упоминания о знакомых и родственниках, совершавших поездки за границу — в Женеву, Париж. Сама Сонечка, кстати, исключения не составляла. В охватываемый ее письмами период поездки к мужу в Рыбинск (май 1866 г., май 1867 г.), брату Василию Александровичу Кайдалову на свадьбу в Москву (июнь 1867), являются самыми яркими событиями ее жизни. В одном из последних писем Сонечка упоминает, правда, очень кратко, о „свадьбе казанской“ — Владимира Леонтьевича, брата своего супруга, на которой они вместе с Ф.Л. присутствовали, но подробностей этого путешествия нет.
Судя по письмам С. А., путешествия в то время серьезнейшим образом обставлялись. К обеим поездкам идет тщательнейшая заблаговременная подготовка, с выбором спутников (одной в то время даме путешествовать не полагалось), одежды (для свадеб в Москве и Казани заказывались платья в Петербурге, у мадам…) и посуды, укладкой всего необходимого в сундуки, определение их количества.
Существовал определенный ритуал, предшествовавший отправлению в путь. Родные и знакомые заранее предупреждались об отъезде и имели возможность попрощаться с отбывающими. В описываемом случае отъезда в Москву, весь вечер Кекиных навещали родственники и знакомые, прощаясь. Уезжавших из Ростова провожали „до заставы“.
Поездки были долгими и утомительными: в первом случае ехали каретой до Ярославля, что занимало почти полдня, затем вечером пересаживались на пароход и плыли всю ночь до Рыбинска; во втором заказывали карету „у Ечкина“ (письмо), выезжали до обеда, ехали до „Троицы“ (Сергиев Посад), там ночевали и в Москву прибывали поездом. Останавливались в „Чижевских номерах“, а не у родственников — чтобы тех „не затруднить“».
Статья опубликована в сборнике «История и культура Ростовской земли» — конференция 2000 года.
www.rostmuseum.ru
Е.И. Крестьянинова (Ростов). К вопросу о традициях и особенностях субкультуры ростовской купеческой среды в 60-х годах XIX в. (по…
КАК МАТЬ СЫНА ПРОКЛЯЛА
В статье А. Островского «Уважение, пренебрежение, проклятие в русской крестьянской семье конца XIX в. (по материалам Этнографического бюро В.Н. Тенишева)» была опубликована в сборнике «Норма и аномалия в славянской и еврейской культурной традиции» (М., 2016)
Из материалов по Олонецкой губернии там приведена следующая страшная история о силе материнского проклятия. Прокляла сына Григорья мать-вдова – вырастившая его «капризным и своенравным».
«Когда ему уже пошел двадцатый год, он стал попивать со сверстниками. Однажды, не послушав мать, решил продать жеребенка. Мать воспротивилась, а когда он все же привел покупателя и начал ловить жеребенка, она “выбежала и решительно сына стала толкать со двора.
У Григорья было выпито, и он положительно остервенел: схватил мать за волосы и поволок ее в избу. <…> Мать, было, побежала, но он догнал ее, схватил за косу, обвил косу около руки и потащил мать в лестницу. Вдруг коса осталась в руке жестокого сына, мать выпрямилась и грозно посмотрела на сына <…> «А, дак ты мне эдак, сынок, платишь за мое добро! У тебя поднялась рука на родную мать, так будь же ты проклят!» <…> Она вырвала свою косу из руки сына и прибавила: «Эта коса тебе не простится ни в этой жизни, ни в будущей!» <…>
С этого времени Григорий стал беспросыпно пить, и через полгода его нашли в поле мертвым. <…> Когда ее сын оказался мертвым, она не пошла даже посмотреть его. Соседи сколотили гроб и положили в него Григорья. Вдруг является в избу мать умершего, подходит к гробу и говорит: «Вот тебе мое благословение, сынок!» С этими словами достала из кармана оторванную косу и сунула под подушку мертвеца <…> она осталась непреклонной, даже в избу не пришла больше, пока его не похоронили.
<…> Прошло лет двадцать после этого события, все забыли про него <…> Однажды на кладбище стали копать могилу для покойника и вдруг выкопали совершенно новый гроб, как будто вчера закопанный. Между тем, могилу стали копать на пустом месте, поросшем травою и мелким кустарником. <…> Священник пришел и велел открыть гроб — в гробу лежал молодой покойник, совершенно не испортившийся. <…> Один старичок вдруг задумчиво и говорит: «Хоть уж эвто не вдовицын ли сын: ёна вить проклянула ёво — вот сыра-то мать-земля и не приняла его-восе!..”
Старичок привел мать Григория. “Оба подошли к гробу. Старушка сунула [руку] под подушку вырытого покойника и выдернула оттуда косу. “Дитятко ты мое рожоноё, Гришенька ты мой бажёной (бедный. — Прим. корр.)” — завопила старуха. Но, о диво: гроб и мертвец моментально стали землей.
“Вот, ёно дело-то, — проговорил старичок, — материнско-то серцё не вытерпело — простило, знацит, ну, и Господь простил, и мать-сыра земля приняла упокойника-то”.
Заверяют, что это истинное происшествие».
В статье А. Островского «Уважение, пренебрежение, проклятие в русской крестьянской семье конца XIX в. (по материалам Этнографического бюро В.Н. Тенишева)» была опубликована в сборнике «Норма и аномалия в славянской и еврейской культурной традиции» (М., 2016)
Из материалов по Олонецкой губернии там приведена следующая страшная история о силе материнского проклятия. Прокляла сына Григорья мать-вдова – вырастившая его «капризным и своенравным».
«Когда ему уже пошел двадцатый год, он стал попивать со сверстниками. Однажды, не послушав мать, решил продать жеребенка. Мать воспротивилась, а когда он все же привел покупателя и начал ловить жеребенка, она “выбежала и решительно сына стала толкать со двора.
У Григорья было выпито, и он положительно остервенел: схватил мать за волосы и поволок ее в избу. <…> Мать, было, побежала, но он догнал ее, схватил за косу, обвил косу около руки и потащил мать в лестницу. Вдруг коса осталась в руке жестокого сына, мать выпрямилась и грозно посмотрела на сына <…> «А, дак ты мне эдак, сынок, платишь за мое добро! У тебя поднялась рука на родную мать, так будь же ты проклят!» <…> Она вырвала свою косу из руки сына и прибавила: «Эта коса тебе не простится ни в этой жизни, ни в будущей!» <…>
С этого времени Григорий стал беспросыпно пить, и через полгода его нашли в поле мертвым. <…> Когда ее сын оказался мертвым, она не пошла даже посмотреть его. Соседи сколотили гроб и положили в него Григорья. Вдруг является в избу мать умершего, подходит к гробу и говорит: «Вот тебе мое благословение, сынок!» С этими словами достала из кармана оторванную косу и сунула под подушку мертвеца <…> она осталась непреклонной, даже в избу не пришла больше, пока его не похоронили.
<…> Прошло лет двадцать после этого события, все забыли про него <…> Однажды на кладбище стали копать могилу для покойника и вдруг выкопали совершенно новый гроб, как будто вчера закопанный. Между тем, могилу стали копать на пустом месте, поросшем травою и мелким кустарником. <…> Священник пришел и велел открыть гроб — в гробу лежал молодой покойник, совершенно не испортившийся. <…> Один старичок вдруг задумчиво и говорит: «Хоть уж эвто не вдовицын ли сын: ёна вить проклянула ёво — вот сыра-то мать-земля и не приняла его-восе!..”
Старичок привел мать Григория. “Оба подошли к гробу. Старушка сунула [руку] под подушку вырытого покойника и выдернула оттуда косу. “Дитятко ты мое рожоноё, Гришенька ты мой бажёной (бедный. — Прим. корр.)” — завопила старуха. Но, о диво: гроб и мертвец моментально стали землей.
“Вот, ёно дело-то, — проговорил старичок, — материнско-то серцё не вытерпело — простило, знацит, ну, и Господь простил, и мать-сыра земля приняла упокойника-то”.
Заверяют, что это истинное происшествие».
В ПАМЯТЬ о… Бебеле
Про ростовскую приходскую Лазаревскую церковь
Погуглила: оказывается, Бебеля звали Августом.
Хотя должна бы помнить вообще-то – из любимой советскими космонавтами истории про «Белое солнце пустыни».
Про ростовскую приходскую Лазаревскую церковь
Погуглила: оказывается, Бебеля звали Августом.
Хотя должна бы помнить вообще-то – из любимой советскими космонавтами истории про «Белое солнце пустыни».
Telegram
РетроРОСТОВ
ЦЕРКВИ РОСТОВА: Лазаревская
На фото — нынешняя улица Бебеля (почему-то), в старину — Лазаревская. А именно — давшая улице название церковь Воскрешения Лазаря. Разрушенная.
На второй картинке — фрагмент экспонирующейся сейчас в ГМЗРК на выставке «Ростов…
На фото — нынешняя улица Бебеля (почему-то), в старину — Лазаревская. А именно — давшая улице название церковь Воскрешения Лазаря. Разрушенная.
На второй картинке — фрагмент экспонирующейся сейчас в ГМЗРК на выставке «Ростов…
РОСТОВ в 1914 году: путешествие Стивена Грэма
В статье П. Г. Аграфонова «Ярославский край глазами англичан (XIX — начало XX в.)» (публикация: Ярославский педагогический вестник. 2023. № 4 (133)) находим обзор впечатлений от Ростова, оставленный английским журналистом Стивеном Грэмом в начале XX века. Он разместил серию репортажей о поездках по России на страницах «Таймс», они выходили и отдельными изданиями.
Цитирую работу Петра Геннадьевича:
«…в 1914 г. в Лондоне был опубликован очерк „Непознанная Россия“, в котором несколько страниц уделено Ростову Великому. Древний город англичанин называет сердцем святой Руси и Кентербери русского Севера. На основании увиденного именно здесь Грэм говорит о еще сохранившейся в местах, подобных Ростову, подлинной России. По его словам, „…Россия предстает здесь такой, какая она есть, какова она в сердце своем, — крестьянской страной“.
В своих воспоминаниях о знакомстве с Ростовом и его населением автор „Непознанной России“ увлекается описанием встреч с местными жителями. Не меньше интересует журналиста картина ростовского рынка в большой базарный день, которую он называет „занимательным зрелищем“. Именно здесь Грэм увидел то, что затем было описано в его работе — своеобразие древнего города, характер старого крестьянского быта и торговли, а также самобытность народных типов. Отмечает англичанин и сохранившееся величие архитектурного облика города в целом, и великолепие церквей. Побывав в Успенском соборе, Стивен Грэм замечает, что, при всем желании запечатлеть увиденное, он не посмел оскорбить благочестия верующих видом фотокамеры».
В тему: Ефим Дорош о ростовском базаре полвека спустя после Грэма.
В статье П. Г. Аграфонова «Ярославский край глазами англичан (XIX — начало XX в.)» (публикация: Ярославский педагогический вестник. 2023. № 4 (133)) находим обзор впечатлений от Ростова, оставленный английским журналистом Стивеном Грэмом в начале XX века. Он разместил серию репортажей о поездках по России на страницах «Таймс», они выходили и отдельными изданиями.
Цитирую работу Петра Геннадьевича:
«…в 1914 г. в Лондоне был опубликован очерк „Непознанная Россия“, в котором несколько страниц уделено Ростову Великому. Древний город англичанин называет сердцем святой Руси и Кентербери русского Севера. На основании увиденного именно здесь Грэм говорит о еще сохранившейся в местах, подобных Ростову, подлинной России. По его словам, „…Россия предстает здесь такой, какая она есть, какова она в сердце своем, — крестьянской страной“.
В своих воспоминаниях о знакомстве с Ростовом и его населением автор „Непознанной России“ увлекается описанием встреч с местными жителями. Не меньше интересует журналиста картина ростовского рынка в большой базарный день, которую он называет „занимательным зрелищем“. Именно здесь Грэм увидел то, что затем было описано в его работе — своеобразие древнего города, характер старого крестьянского быта и торговли, а также самобытность народных типов. Отмечает англичанин и сохранившееся величие архитектурного облика города в целом, и великолепие церквей. Побывав в Успенском соборе, Стивен Грэм замечает, что, при всем желании запечатлеть увиденное, он не посмел оскорбить благочестия верующих видом фотокамеры».
В тему: Ефим Дорош о ростовском базаре полвека спустя после Грэма.
Telegram
Ростов Великий и Ростовская земля
РОСТОВСКИЙ БАЗАР в середине XX века
Ефим Дорош в середине прошлого века написал серию очерков о Ростове и его окрестностях. За двадцать лет очерки сложились в книгу - каковую я и читаю. «Дождь пополам с солнцем»:
«…На рынке пустынно, тихо. Блестит жидкая…
Ефим Дорош в середине прошлого века написал серию очерков о Ростове и его окрестностях. За двадцать лет очерки сложились в книгу - каковую я и читаю. «Дождь пополам с солнцем»:
«…На рынке пустынно, тихо. Блестит жидкая…
Forwarded from РетроРОСТОВ
КЕКИНСКАЯ ГИМНАЗИЯ
Вот пример того, как надо увековечивать память. Алексей Леонтьевич Кекин завещал городу Ростову деньги — чтоб город устроил гимназию, а при возможности — университет. Город гимназию устроил и память жертвователя увековечил, дав гимназии имя Кекина и сделав о том запись на фасаде. Пришли к власти те, кто тему увековечивания рассматривают лишь в рамках ленинского плана монументальной пропаганды.
На фото: Кекинская гимназия в Ростове на почтовой карточке и на финифти (явно копия с фото или такой же карточки). Картинки опубликованы на сайте ГИМ
— Ростов Великий. Гимназия имени А. Л. Кекина. 1913 г.
— Мужская гимназия А. Л. Кехина в Ростове Великом». XIX — начало XX в.
Очевидно, кстати, что финифть нельзя датировать ни XIX, ни началом XX века — гимназию открыли в 1910 году, то есть уместная датировка: после 1910 года.
Вот пример того, как надо увековечивать память. Алексей Леонтьевич Кекин завещал городу Ростову деньги — чтоб город устроил гимназию, а при возможности — университет. Город гимназию устроил и память жертвователя увековечил, дав гимназии имя Кекина и сделав о том запись на фасаде. Пришли к власти те, кто тему увековечивания рассматривают лишь в рамках ленинского плана монументальной пропаганды.
На фото: Кекинская гимназия в Ростове на почтовой карточке и на финифти (явно копия с фото или такой же карточки). Картинки опубликованы на сайте ГИМ
— Ростов Великий. Гимназия имени А. Л. Кекина. 1913 г.
— Мужская гимназия А. Л. Кехина в Ростове Великом». XIX — начало XX в.
Очевидно, кстати, что финифть нельзя датировать ни XIX, ни началом XX века — гимназию открыли в 1910 году, то есть уместная датировка: после 1910 года.
ВИД ИЗ ОКНА: 1958 год
«Деревенский дневник» Ефима Дороша читаю давно и многократно. И в этом канале не раз книгу поминала.
Вот извлекла картинку из очерка 1958 года - и к ней рисунок В.С. Баниге в собрании ГМЗРК. Напомню – как раз в это время В.С. Баниге начинал реставрацию Ростовского кремля, однако в цитате нет ни намека на какие-то работы. Автор описывает вид из окна кабинета секретаря райкома партии.
«Из окон кабинета видна синеватая в тени аркада гостиного двора с ультрамариновыми вывесками, с крутой, почти черной крышей. Розовая, под коричневой тесовой кровелькой кремлевская стена тянется за гостиным двором. А еще выше, плоские на фоне светящегося послеполуденного апрельского неба, белеют звонница, собор, храм какого-то святого «на торгу». Синие с золотыми звездами и серебряные чешуйчатые маковицы круглятся в вышине.
Можно подумать, что за окнами расставлены картины Кустодиева. Но вот из-за угла выдвигается длинный желтый с красным автобус. Давешние экскурсанты, председатели колхозов и бригадиры из соседнего района, не застегнув подбитых овчиной или ватой драповых пиджаков, выходят из низких ворот кремля. Уездный пейзаж приобретает черты современности».
Цитата – из очерка «Два дня в Райгороде». Если кому не повезло обзавестить бумажным томом - читать можно здесь
Картинка – сделанный между 1953 и 1964 годами (такова музейная датировка) рисунок В.С. Баниге из собрания ГМЗРК. Изображено пятиглавие церкви Спаса на Торгу до реставрации – и устройства пощипцового прокрытия.
«Деревенский дневник» Ефима Дороша читаю давно и многократно. И в этом канале не раз книгу поминала.
Вот извлекла картинку из очерка 1958 года - и к ней рисунок В.С. Баниге в собрании ГМЗРК. Напомню – как раз в это время В.С. Баниге начинал реставрацию Ростовского кремля, однако в цитате нет ни намека на какие-то работы. Автор описывает вид из окна кабинета секретаря райкома партии.
«Из окон кабинета видна синеватая в тени аркада гостиного двора с ультрамариновыми вывесками, с крутой, почти черной крышей. Розовая, под коричневой тесовой кровелькой кремлевская стена тянется за гостиным двором. А еще выше, плоские на фоне светящегося послеполуденного апрельского неба, белеют звонница, собор, храм какого-то святого «на торгу». Синие с золотыми звездами и серебряные чешуйчатые маковицы круглятся в вышине.
Можно подумать, что за окнами расставлены картины Кустодиева. Но вот из-за угла выдвигается длинный желтый с красным автобус. Давешние экскурсанты, председатели колхозов и бригадиры из соседнего района, не застегнув подбитых овчиной или ватой драповых пиджаков, выходят из низких ворот кремля. Уездный пейзаж приобретает черты современности».
Цитата – из очерка «Два дня в Райгороде». Если кому не повезло обзавестить бумажным томом - читать можно здесь
Картинка – сделанный между 1953 и 1964 годами (такова музейная датировка) рисунок В.С. Баниге из собрания ГМЗРК. Изображено пятиглавие церкви Спаса на Торгу до реставрации – и устройства пощипцового прокрытия.
ЦАРЕВИЧЕВА ИГРУШКА
В книге «Русская крестьянская игрушка» (Н.М. Церетелли, 1933 год) вдруг среди игрушек крестьянских увидела игрушку царевича Алексея Николаевича. То был... Ростовский кремль.
В книге «Русская крестьянская игрушка» (Н.М. Церетелли, 1933 год) вдруг среди игрушек крестьянских увидела игрушку царевича Алексея Николаевича. То был... Ростовский кремль.