Темы. Главное (ГлавМедиа)

Иран —не только крупнейший «арийский» исламский проект и едва ли не единственная шиитская теократия.
Это ещё и «колыбель ближневосточной петрополитики».

Именно на территории Персии в 1908-м году было обнаружено первое в регионе нефтяное месторождение.
А, по прошествии более 70 лет, «режим аятолл» превратил нефть в основу иранской субъектности.

Именно территориальный спор из-за нефтеносных районов послужил причиной ирано-иракской войны, ставшей, кстати, первым полигоном для КСИР.
Нельзя сказать, что арабские автократы и монархи не пытались играть в петрополитику.
Но для них нефть была (и остаётся), скорее, предметом торга с Западом, средством обмена на гарантии (порой, весьма ненадёжным) нежели главным источником суверенитета.

С этой точки зрения, никакая «третья мировая» Тегерану не нужна.
Кто будет покупать его нефть после апокалипсиса?

Но по сходной причине Трампу тоже невыгодно превращать Иран в очередное failed state.
Нынешний хозяин Белого дома — тоже петрополитик.
В том смысле, что один из его рецептов реиндустриализации США —наращивание национального экспорта углеводородов.
Поэтому Трамп не заинтересован в том, чтобы нефтяные котировки обвалились ниже уровней, делающей сланцевую добычу нерентабельной.
А демонтаж исламской республики и переход её месторождений под контроль западных (пусть даже американских) и тем более китайских компаний повышает вероятность такого сценария.

Идеальный для Трампа вариант —сохранение высоких цен на нефть при тотальной невозможности Ирана ими воспользоваться. С соответствующими последствиями для «режима аятолл».

После «пиарного» удара КСИР по американским военным базам, давшего Трампу повод ужесточить антииранские санкции до предела, шансы на обнуление нефтяных бенефитов Тегерана высоки как никогда.

1 view18:27