Ты снимаешь вечернее платье,
Стоя лицом к стене.
И я вижу свежие шрамы
На гладкой, как бархат, спине.
Мне хочется плакать от боли
Или забыться во сне,
Где твои крылья,
Которые так нравились мне?
Где твои крылья,
Которые нравились мне?
Где твои крылья,
Которые нравились мне?
Раньше у нас было время,
Теперь у нас есть дела —
Доказывать, что сильный жрет слабых,
Доказывать, что сажа бела.
Мы все потеряли что-то
На этой безумной войне.
Кстати, где твои крылья,
Которые нравились мне?
Где твои крылья,
Которые нравились мне?
Где твои крылья,
Которые нравились мне?
Я не спрашиваю, сколько у тебя денег,
Не спрашиваю сколько мужей.
Я вижу — ты боишься открытых окон
И верхних этажей.
И если завтра начнется пожар
И все здание будет в огне,
Мы погибнем без этих крыльев,
Которые нравились мне.
__________
Илья Кормильцев
Крылья
Песня группы «Наутилус Помпилиус»
Стоя лицом к стене.
И я вижу свежие шрамы
На гладкой, как бархат, спине.
Мне хочется плакать от боли
Или забыться во сне,
Где твои крылья,
Которые так нравились мне?
Где твои крылья,
Которые нравились мне?
Где твои крылья,
Которые нравились мне?
Раньше у нас было время,
Теперь у нас есть дела —
Доказывать, что сильный жрет слабых,
Доказывать, что сажа бела.
Мы все потеряли что-то
На этой безумной войне.
Кстати, где твои крылья,
Которые нравились мне?
Где твои крылья,
Которые нравились мне?
Где твои крылья,
Которые нравились мне?
Я не спрашиваю, сколько у тебя денег,
Не спрашиваю сколько мужей.
Я вижу — ты боишься открытых окон
И верхних этажей.
И если завтра начнется пожар
И все здание будет в огне,
Мы погибнем без этих крыльев,
Которые нравились мне.
__________
Илья Кормильцев
Крылья
Песня группы «Наутилус Помпилиус»
83 года назад, 12 марта 1940 года родился писатель-сатирик, драматург и сценарист Григорий Горин.
"Откровенно говоря, я не собирался быть юмористом. Я хотел стать врачом. Окончил медицинский институт, четыре года работал врачом «Скорой помощи». И вот тогда, изучая медицинскую литературу, я обратил внимание на то, что многие врачи указывают на смех как на лекарство удивительной силы. В справедливости этого я убедился на собственной практике. Был такой случай: меня вызвали к одной старушке, которая случайно вывихнула себе нижнюю челюсть. Зевнула сладко, челюсть отвисла. Бывает. Одним словом, ее дело — вывихнуть, мое — вставить. Приезжаю к ней домой, вижу: вся комната забита родственниками, соседями, сочувствующими. Посредине сидит моя бабушка, рот у нее открыт, в глазах — печаль. Я, естественно, волнуюсь. Вправление вывиха — операция сложная. А тут еще на меня глядят десятки глаз. Но я виду не подаю, что волнуюсь, а наоборот, очень так солидно и спокойно говорю: «Не волнуйтесь, бабушка, сейчас мы вас мигом вылечим». После этого сажаю бабушку к столу, пододвигаю себе стул...
Вот тут происходит нечто непредвиденное. Я сажусь мимо стула и со всей силой шлепаюсь на пол. По пути инстинктивно хватаюсь за скатерть, со стола на меня падают графин с водой и ваза с цветами.
Наступила зловещая тишина. Я лежу на полу, облитый водой, засыпанный цветами. И с ужасом понимаю, что моему врачебному авторитету пришел конец. И тут в тишине я слышу какой-то странный звук: хи-хи-хи!
Поднимаю глаза и вижу — это смеется моя старушка. Челюсть у нее сама вправилась и теперь лишь чуть подрагивает от смеха.
Тогда я встаю, спокойно отряхиваюсь и небрежно говорю собравшимся: «Ну вот и все!» А потом во врачебном журнале, в графе «проведенное лечение», я записал только одно слово — «рассмешил».
"Откровенно говоря, я не собирался быть юмористом. Я хотел стать врачом. Окончил медицинский институт, четыре года работал врачом «Скорой помощи». И вот тогда, изучая медицинскую литературу, я обратил внимание на то, что многие врачи указывают на смех как на лекарство удивительной силы. В справедливости этого я убедился на собственной практике. Был такой случай: меня вызвали к одной старушке, которая случайно вывихнула себе нижнюю челюсть. Зевнула сладко, челюсть отвисла. Бывает. Одним словом, ее дело — вывихнуть, мое — вставить. Приезжаю к ней домой, вижу: вся комната забита родственниками, соседями, сочувствующими. Посредине сидит моя бабушка, рот у нее открыт, в глазах — печаль. Я, естественно, волнуюсь. Вправление вывиха — операция сложная. А тут еще на меня глядят десятки глаз. Но я виду не подаю, что волнуюсь, а наоборот, очень так солидно и спокойно говорю: «Не волнуйтесь, бабушка, сейчас мы вас мигом вылечим». После этого сажаю бабушку к столу, пододвигаю себе стул...
Вот тут происходит нечто непредвиденное. Я сажусь мимо стула и со всей силой шлепаюсь на пол. По пути инстинктивно хватаюсь за скатерть, со стола на меня падают графин с водой и ваза с цветами.
Наступила зловещая тишина. Я лежу на полу, облитый водой, засыпанный цветами. И с ужасом понимаю, что моему врачебному авторитету пришел конец. И тут в тишине я слышу какой-то странный звук: хи-хи-хи!
Поднимаю глаза и вижу — это смеется моя старушка. Челюсть у нее сама вправилась и теперь лишь чуть подрагивает от смеха.
Тогда я встаю, спокойно отряхиваюсь и небрежно говорю собравшимся: «Ну вот и все!» А потом во врачебном журнале, в графе «проведенное лечение», я записал только одно слово — «рассмешил».
Однажды Чехова посетили три пышно одетые дамы, наполнив его комнату шумом шелковых юбок и запахом крепких духов, они чинно уселись против хозяина, притворились, будто бы их очень интересует политика, и - начали "ставить вопросы".
- Антон Павлович! А как вы думаете, чем кончится война?
Антон Павлович покашлял, подумал и мягко, тоном серьезным, ласковым ответил:
- Вероятно - миром...
- Ну, да, конечно! Но кто же победит? Греки или турки?
- Мне кажется - победят те, которые сильнее...
- А кто, по-вашему, сильнее? - наперебой спрашивали дамы.
- Те, которые лучше питаются и более образованны...
- Ах, как это остроумно! - воскликнула одна.
- А кого вы больше любите - греков или турок? - спросила другая.
Антон Павлович ласково посмотрел на нее и ответил с кроткой, любезной улыбкой:
- Я люблю - мармелад... а вы - любите?
- Очень! - оживленно воскликнула дама.
- Он такой ароматный! - солидно подтвердила другая.
И все три оживленно заговорили, обнаруживая по вопросу о мармеладе прекрасную эрудицию и тонкое знание предмета. Было очевидно - они очень довольны тем, что не нужно напрягать ума и притворяться серьезно заинтересованными турками и греками, о которых они до этой поры и не думали.
(Максим Горький. "Статьи о Чехове")
- Антон Павлович! А как вы думаете, чем кончится война?
Антон Павлович покашлял, подумал и мягко, тоном серьезным, ласковым ответил:
- Вероятно - миром...
- Ну, да, конечно! Но кто же победит? Греки или турки?
- Мне кажется - победят те, которые сильнее...
- А кто, по-вашему, сильнее? - наперебой спрашивали дамы.
- Те, которые лучше питаются и более образованны...
- Ах, как это остроумно! - воскликнула одна.
- А кого вы больше любите - греков или турок? - спросила другая.
Антон Павлович ласково посмотрел на нее и ответил с кроткой, любезной улыбкой:
- Я люблю - мармелад... а вы - любите?
- Очень! - оживленно воскликнула дама.
- Он такой ароматный! - солидно подтвердила другая.
И все три оживленно заговорили, обнаруживая по вопросу о мармеладе прекрасную эрудицию и тонкое знание предмета. Было очевидно - они очень довольны тем, что не нужно напрягать ума и притворяться серьезно заинтересованными турками и греками, о которых они до этой поры и не думали.
(Максим Горький. "Статьи о Чехове")
Как мне кажется, у нынешней тотальной безграмотности, которая сопровождается полным отсутствием критического мышления, есть одна важная причина – люди перестали читать большие тексты. Перестали их осмысливать, работать с ними и получать от них удовольствие.
И я не только научную литературу сейчас имею в виду. Я имею в виду любой большой текст в несколько сотен страниц – художественный, исторический, какой угодно развлекательный, научный, технический. Главное - большой. Большой текст сейчас вызывает затруднения просто благодаря своему размеру. Просто самим фактом своего существования.
Посудите сами – большая часть существующих сегодня форматов преподнесения информации не предполагает никакого анализа, никакой работы. Когда-то были блог-платформы, на которых люди писали тексты. Потом появился Фейсбук, который тоже быстро стал преимущественно текстовым форматом. И тексты на блог-платформах и в Фейсбуке принято называть лонгридами, потому что читать их долго – но это определение еще лет двадцать назад вызвало бы дикий смех у любого читающего человека. Потому что текст в Фейсбуке – это не лонгрид, друзья мои. Это авторская колонка.
Коротенькая заметка. Один лист формата А4.
Но даже это сейчас долго и много. Сейчас чем проще формат – тем лучше. Сначала был Инстаграм с его картинками, Твиттер с 140 символами, потом появился Тикток с 15 секундами. Объем информации, который нужно анализировать, стремительно сокращается. Никто не хочет работать с большими объемами. Никто не хочет помнить, что там было в начале. Быстро глянул, коротенько получил удовольствие, качнул эндорфинчиков – и дальше, к новой картинке.
И кто-то скажет – ок, это время такое, клиповое мышление и так далее. Но эта тенденция, на мой взгляд, ведет к очень плохим вещам. Потому что, как ни крути, до сих пор в основе любой информации, которая вам может пригодиться в жизни, лежит текст. Этот текст вам может преподноситься по-разному – в форме бумажной книги, в форме поста в Фейсбуке, в форме видео в Youtube – но в основе всегда текст. Текст – основа любой научной работы. Любого юридического документа. И почти любого творческого акта.
И когда ты теряешь навык работы с большим текстом, или никогда его не имел, ты автоматически отсекаешь себя от чудовищно большого объема очень нужной информации. А еще лишаешь себя очень важного навыка понимать вещи сложнее одной картинки или одного короткого видео. А этот навык называется очень просто – навык думать. Навык сопоставлять начало и конец. Навык следить за логической цепочкой. Лишаешься этого – и твоя способность думать сокращается до способности животного. Принял информацию – выдал реакцию, и все.
И это проблема, друзья. Большая проблема. Люди не умеют читать до конца. Стремительно теряют способность читать в принципе. Вы думаете, что когда в тексте написано «Я нахожусь в Алматы», а в комментариях человек спрашивает «Где вы находитесь?» - это смешно. И это действительно смешно. Но это еще и очень грустно, потому что человек не может прочитать даже такую примитивную вещь. И таких людей все больше.
Читайте большие тексты, друзья. Читайте романы. Читайте серьезные статьи. Читайте публицистику. Пытайтесь читать научную литературу в своей сфере. Будет трудно, и будет скучно – но вы получите огромное удовольствие, когда через эту информацию продеретесь. И вы поймете, что ничего в этом страшного нет. Что работа над большим текстом – это такой же навык, который отлично тренируется. Навык думать над чем-то самому.
А надо помнить, что все эти дикие современные теории, все это чипирование и прочий бред получили такую популярность именно потому, что огромное количество людей не хочет думать самостоятельно. И не хочет изучать источники самостоятельно, работать над ними, осмысливать их. Проще слушать лидеров, которые ничуть не более грамотны – но гораздо более убедительны.
Читайте большие тексты. И да будет вам счастье.
©️ Yerzhan Yessimkhanov
И я не только научную литературу сейчас имею в виду. Я имею в виду любой большой текст в несколько сотен страниц – художественный, исторический, какой угодно развлекательный, научный, технический. Главное - большой. Большой текст сейчас вызывает затруднения просто благодаря своему размеру. Просто самим фактом своего существования.
Посудите сами – большая часть существующих сегодня форматов преподнесения информации не предполагает никакого анализа, никакой работы. Когда-то были блог-платформы, на которых люди писали тексты. Потом появился Фейсбук, который тоже быстро стал преимущественно текстовым форматом. И тексты на блог-платформах и в Фейсбуке принято называть лонгридами, потому что читать их долго – но это определение еще лет двадцать назад вызвало бы дикий смех у любого читающего человека. Потому что текст в Фейсбуке – это не лонгрид, друзья мои. Это авторская колонка.
Коротенькая заметка. Один лист формата А4.
Но даже это сейчас долго и много. Сейчас чем проще формат – тем лучше. Сначала был Инстаграм с его картинками, Твиттер с 140 символами, потом появился Тикток с 15 секундами. Объем информации, который нужно анализировать, стремительно сокращается. Никто не хочет работать с большими объемами. Никто не хочет помнить, что там было в начале. Быстро глянул, коротенько получил удовольствие, качнул эндорфинчиков – и дальше, к новой картинке.
И кто-то скажет – ок, это время такое, клиповое мышление и так далее. Но эта тенденция, на мой взгляд, ведет к очень плохим вещам. Потому что, как ни крути, до сих пор в основе любой информации, которая вам может пригодиться в жизни, лежит текст. Этот текст вам может преподноситься по-разному – в форме бумажной книги, в форме поста в Фейсбуке, в форме видео в Youtube – но в основе всегда текст. Текст – основа любой научной работы. Любого юридического документа. И почти любого творческого акта.
И когда ты теряешь навык работы с большим текстом, или никогда его не имел, ты автоматически отсекаешь себя от чудовищно большого объема очень нужной информации. А еще лишаешь себя очень важного навыка понимать вещи сложнее одной картинки или одного короткого видео. А этот навык называется очень просто – навык думать. Навык сопоставлять начало и конец. Навык следить за логической цепочкой. Лишаешься этого – и твоя способность думать сокращается до способности животного. Принял информацию – выдал реакцию, и все.
И это проблема, друзья. Большая проблема. Люди не умеют читать до конца. Стремительно теряют способность читать в принципе. Вы думаете, что когда в тексте написано «Я нахожусь в Алматы», а в комментариях человек спрашивает «Где вы находитесь?» - это смешно. И это действительно смешно. Но это еще и очень грустно, потому что человек не может прочитать даже такую примитивную вещь. И таких людей все больше.
Читайте большие тексты, друзья. Читайте романы. Читайте серьезные статьи. Читайте публицистику. Пытайтесь читать научную литературу в своей сфере. Будет трудно, и будет скучно – но вы получите огромное удовольствие, когда через эту информацию продеретесь. И вы поймете, что ничего в этом страшного нет. Что работа над большим текстом – это такой же навык, который отлично тренируется. Навык думать над чем-то самому.
А надо помнить, что все эти дикие современные теории, все это чипирование и прочий бред получили такую популярность именно потому, что огромное количество людей не хочет думать самостоятельно. И не хочет изучать источники самостоятельно, работать над ними, осмысливать их. Проще слушать лидеров, которые ничуть не более грамотны – но гораздо более убедительны.
Читайте большие тексты. И да будет вам счастье.
©️ Yerzhan Yessimkhanov
Переводчик Олег Дорман рассказывал:
Я был учеником Семена Львовича Лунгина. Однажды мы сидели на кухне у него дома и писали сценарий. В это время зашла его жена — Лилиана Лунгина, та которая перевела со шведского Малыша и Карлсона и которая корпела над очередным переводом в комнате.
— Мальчики, — огорченно сказала она, — у меня там герой идет по аэропорту и держит в руке гамбургер. Я не знаю, что это такое.
— Похоже на макинтош, — сказал Лунгин, — плащ наверное какой-то.
— Хорошо, — обрадовалась Лилиана, — напишу, что он перекинул его через руку. Через несколько минут она снова вернулась и убитым голосом сообщила: — Он его съел.
Я был учеником Семена Львовича Лунгина. Однажды мы сидели на кухне у него дома и писали сценарий. В это время зашла его жена — Лилиана Лунгина, та которая перевела со шведского Малыша и Карлсона и которая корпела над очередным переводом в комнате.
— Мальчики, — огорченно сказала она, — у меня там герой идет по аэропорту и держит в руке гамбургер. Я не знаю, что это такое.
— Похоже на макинтош, — сказал Лунгин, — плащ наверное какой-то.
— Хорошо, — обрадовалась Лилиана, — напишу, что он перекинул его через руку. Через несколько минут она снова вернулась и убитым голосом сообщила: — Он его съел.
Серия плaкaтoв на тему бережнoгo oтношения к книгам, 1929 год.
Путеводитель по школьным страданиям великих людей
• Марк Твен притворялся по утрам мертвым, чтобы не идти в школу. За плохое поведение его сажали на женскую сторону класса, но он не считал это наказанием.
• Дмитрий Менделеев ненавидел в гимназии латынь и заставлял отца делать за него домашние задания по этому предмету.
• Как-то Владимир Набоков нарисовал карикатуру на своего домашнего учителя. Тот показал ее родителям со словами: «Вот последнее произведение вашего дегенеративного сына».
• Принимая Максимилиана Волошина в гимназию, директор предупредил его мать, что идиотов исправить невозможно.
• Даниил Хармс приносил в школу валторну и играл на ней во время уроков, а если учитель хотел поставить ему двойку, давил на жалость и назывался сиротой.
• Николая Гоголя одноклассники за его мрачность прозвали Таинственный Карло — в честь героя романа Вальтера Скотта.
• Ивана Бунина директор однажды при всем классе назвал тупоголовым. Бунин в ответ назвал его остроголовым.
• Михаила Лермонтова одноклассники называли Лягушкой.
• Владимир Маяковский удивлял учителя по Закону Божьему своим взглядом на грехопадение. Он считал, что для Адама необходимость в поте добывать свой хлеб была благом — ведь каждый должен работать.
• Марк Твен притворялся по утрам мертвым, чтобы не идти в школу. За плохое поведение его сажали на женскую сторону класса, но он не считал это наказанием.
• Дмитрий Менделеев ненавидел в гимназии латынь и заставлял отца делать за него домашние задания по этому предмету.
• Как-то Владимир Набоков нарисовал карикатуру на своего домашнего учителя. Тот показал ее родителям со словами: «Вот последнее произведение вашего дегенеративного сына».
• Принимая Максимилиана Волошина в гимназию, директор предупредил его мать, что идиотов исправить невозможно.
• Даниил Хармс приносил в школу валторну и играл на ней во время уроков, а если учитель хотел поставить ему двойку, давил на жалость и назывался сиротой.
• Николая Гоголя одноклассники за его мрачность прозвали Таинственный Карло — в честь героя романа Вальтера Скотта.
• Ивана Бунина директор однажды при всем классе назвал тупоголовым. Бунин в ответ назвал его остроголовым.
• Михаила Лермонтова одноклассники называли Лягушкой.
• Владимир Маяковский удивлял учителя по Закону Божьему своим взглядом на грехопадение. Он считал, что для Адама необходимость в поте добывать свой хлеб была благом — ведь каждый должен работать.
Когда у Рэя Брэдбери спросили, почему не сбылись его рассказы, и люди до сих пор не осваивают Марс, писатель ответил:
Меня часто про такое спрашивают, и я люблю фантазировать над ответами. Чтобы они были разными! Ответ сегодняшнего дня: потому что люди - идиоты. Они сделали кучу глупостей: придумали костюмы для собак, должность рекламного менеджера и штуки вроде айфона, не получив взамен ничего, кроме кислого послевкусия. А вот если бы мы развивали науку, осваивали Луну, Марс, Венеру... Кто знает, каким был бы мир тогда? Человечеству дали возможность бороздить космос, но оно хочет заниматься потреблением - пить пиво и смотреть сериалы. Вы особенно не обращайте внимания, это старческое брюзжание (смеётся) - мне же скоро сто лет.
Меня часто про такое спрашивают, и я люблю фантазировать над ответами. Чтобы они были разными! Ответ сегодняшнего дня: потому что люди - идиоты. Они сделали кучу глупостей: придумали костюмы для собак, должность рекламного менеджера и штуки вроде айфона, не получив взамен ничего, кроме кислого послевкусия. А вот если бы мы развивали науку, осваивали Луну, Марс, Венеру... Кто знает, каким был бы мир тогда? Человечеству дали возможность бороздить космос, но оно хочет заниматься потреблением - пить пиво и смотреть сериалы. Вы особенно не обращайте внимания, это старческое брюзжание (смеётся) - мне же скоро сто лет.
«Ненависть и лесть - вот подводные камни, о которые разбивается любая истина», - был уверен французский писатель-моралист Франсуа де Ларошфуко, оставивший этот мир 17 марта 1680 года.
Квинтэссенцией его богатейшей житейской мудрости благодарные потомки считают книгу афоризмов «Размышления, или Моральные изречения», получившую мировую известность под более лаконичным названием - «Максимы». В них помещена мысль о том, что главными мотивами всех наших деяний являются, как это ни прискорбно, эгоизм и тщеславие. По сути, идея была уже не нова, но Ларошфуко аргументировал свой вывод тонкими психологическими замечаниями, меткими примерами и доходчивостью языка:
"Глупец не может быть добрым: для этого у него слишком мало мозгов».
Квинтэссенцией его богатейшей житейской мудрости благодарные потомки считают книгу афоризмов «Размышления, или Моральные изречения», получившую мировую известность под более лаконичным названием - «Максимы». В них помещена мысль о том, что главными мотивами всех наших деяний являются, как это ни прискорбно, эгоизм и тщеславие. По сути, идея была уже не нова, но Ларошфуко аргументировал свой вывод тонкими психологическими замечаниями, меткими примерами и доходчивостью языка:
"Глупец не может быть добрым: для этого у него слишком мало мозгов».
Я не люблю находиться в толпе, где тебя сжимают со всех сторон, не люблю, когда громко разговаривают, шумят, не люблю долгих разговоров, вечеринок, особенно коктейлей, сигаретного дыма и вообще курения, каких бы то ни было крепких напитков – разве что в составе кулинарных рецептов, не люблю мармелада, устриц, теплой еды, пасмурного неба, птичьих лапок, вернее, прикосновения птицы.
Люблю: солнце, яблоки, почти любую музыку, поезда, числовые головоломки и вообще все, что связано с числами; люблю ездить к морю, плавать и купаться; тишину, спать, мечтать, есть, аромат кофе...
Пожалуй, преданность восхищает меня больше всех других достоинств. Преданность и отвага – два самых прекрасных качества. Как физическая, так и нравственная смелость вызывает у меня восторг. Это одна из главных жизненных добродетелей.
Агата Кристи
Люблю: солнце, яблоки, почти любую музыку, поезда, числовые головоломки и вообще все, что связано с числами; люблю ездить к морю, плавать и купаться; тишину, спать, мечтать, есть, аромат кофе...
Пожалуй, преданность восхищает меня больше всех других достоинств. Преданность и отвага – два самых прекрасных качества. Как физическая, так и нравственная смелость вызывает у меня восторг. Это одна из главных жизненных добродетелей.
Агата Кристи