Вчера минуло 102 года со дня рождения Андрея Дмитриевича Сахарова
— Я меньше всего желал оскорбить советскую армию. Я не оскорблял того солдата, который проливал в Афганистане кровь. Речь идет о том, что сама война в Афганистане была преступной. — (следовали звериные попытки заглушить речь хлопками из зала). — Преступной авантюрой, предпринятой неизвестно кем! Неизвестно кто несет ответственность за это огромное преступление нашей родины. И это преступление стоило жизни почти миллиону афганцев. Против которых, против целого народа, велась война на уничтожение. Миллион человек погиб. И это то, что на нас лежит страшным грехом, страшным упреком. Мы должны с себя снять именно этот позор, этот страшный позор, который лежит на нашем руководстве! Вопреки народу, вопреки армии руководство СССР совершило этот акт агрессии!
Зал бесновался. Сзади, из президиума раздавались заглушающие речь вяки регламентного звонка.
— Андрей Дмитриевич, Андрей Дмитриевич… — загробным голосом угрожающе повторял сзади него, из президиума, Лукьянов.
Но Сахаров, лишь на миг обернувшись в пол-оборота к президиуму, продемонстрировав асимметрично завившиеся вверх, как крылышки, левые краешки опушка его лысины, и болезненно сморгнув несшиеся у него из-за спины, из президиума, попреки, и тут же опять развернувшись к микрофону, продолжал:
— Я выступал против введения советских войск в Афганистан! И за это был сослан в Горький. Именно это послужило главной причиной…
Лукьянов, стоя, в сером своем костюме, с волчьей миной наклонился уже было угрожающе опять — но осекся.
— И я горжусь этим! — говорил Сахаров. — Горжусь этой ссылкой в Горький, как наградой, которую я получил.
Номенклатурная урла в зале орала уже в голос.
— Андрей Дмитриевич! — постарался опять перебить его сзади из президиума Лукьянов.
— Это первое, что я хотел сказать, — невозмутимо, хотя и слегка морщась от всех этих перебивающих шумов, продолжал Сахаров. — А второе — когда речь идет о возвращении советских военнопленных, находящихся в плену. Единственным способом решения этой проблемы являются прямые переговоры между советской стороной, Кабульским правительством, и афганскими партизанами, которых необходимо признать воевавшей стороной — они защищали независимость своей родины, и это дает им право считаться защитниками своей родины… — (на этих словах даже считавшийся главным коммунистическим перестройщиком, насупленный Александр Яковлев, изредка маячивший в камере в президиуме, шандарахнул чем-то по столу и, в отчаянии откинулся на алую спинку своего стула). — И в ходе этого вопроса я упомянул о тех сообщениях иностранных, которые были мне известны по передачам иностранного радио, о фактах расстрелов… с целью — как написано в том письме, которое я получил — с целью избежать пленения! Это слово прямо… Исключения пленения… Это — проговор — тех кто мне писал! Это — проговор! Чисто стилистический! Просто переписанный с секретных приказов! Сейчас этот вопрос расследуется! И до того, как этот вопрос расследован, никто не имеет права бросить мне обвинение в том, что я сказал неправду! А факты я получаю все новые и новые…
Визжащий звон председательского звонка.
— Я не советскую армию оскорблял! Не советского солдата! — договаривал Сахаров. — А тех, кто дал этот преступный приказ послать советские войска в Афганистан.
Ответ Андрея Сахарова на нападки во время Первого съезда народных депутатов #СССР в 1989 году.
Источник:
https://t.iss.one/immortalgulag/1272
Видеоверсия:
https://vk.com/video-72326580_456243208?list=3cd3cb1c8ecae71227
Страница памяти Андрея Сахарова на сайте «Бессмертного барака»:
https://bessmertnybarak.ru/Sakharov_Andrey_Dmitrievich/
#Советский_Союз #диссиденты #диссидентство #Афганская_война #Афган #Сахаров #Андрей_Сахаров #Андрей_Дмитриевич_Сахаров #реалии
— Я меньше всего желал оскорбить советскую армию. Я не оскорблял того солдата, который проливал в Афганистане кровь. Речь идет о том, что сама война в Афганистане была преступной. — (следовали звериные попытки заглушить речь хлопками из зала). — Преступной авантюрой, предпринятой неизвестно кем! Неизвестно кто несет ответственность за это огромное преступление нашей родины. И это преступление стоило жизни почти миллиону афганцев. Против которых, против целого народа, велась война на уничтожение. Миллион человек погиб. И это то, что на нас лежит страшным грехом, страшным упреком. Мы должны с себя снять именно этот позор, этот страшный позор, который лежит на нашем руководстве! Вопреки народу, вопреки армии руководство СССР совершило этот акт агрессии!
Зал бесновался. Сзади, из президиума раздавались заглушающие речь вяки регламентного звонка.
— Андрей Дмитриевич, Андрей Дмитриевич… — загробным голосом угрожающе повторял сзади него, из президиума, Лукьянов.
Но Сахаров, лишь на миг обернувшись в пол-оборота к президиуму, продемонстрировав асимметрично завившиеся вверх, как крылышки, левые краешки опушка его лысины, и болезненно сморгнув несшиеся у него из-за спины, из президиума, попреки, и тут же опять развернувшись к микрофону, продолжал:
— Я выступал против введения советских войск в Афганистан! И за это был сослан в Горький. Именно это послужило главной причиной…
Лукьянов, стоя, в сером своем костюме, с волчьей миной наклонился уже было угрожающе опять — но осекся.
— И я горжусь этим! — говорил Сахаров. — Горжусь этой ссылкой в Горький, как наградой, которую я получил.
Номенклатурная урла в зале орала уже в голос.
— Андрей Дмитриевич! — постарался опять перебить его сзади из президиума Лукьянов.
— Это первое, что я хотел сказать, — невозмутимо, хотя и слегка морщась от всех этих перебивающих шумов, продолжал Сахаров. — А второе — когда речь идет о возвращении советских военнопленных, находящихся в плену. Единственным способом решения этой проблемы являются прямые переговоры между советской стороной, Кабульским правительством, и афганскими партизанами, которых необходимо признать воевавшей стороной — они защищали независимость своей родины, и это дает им право считаться защитниками своей родины… — (на этих словах даже считавшийся главным коммунистическим перестройщиком, насупленный Александр Яковлев, изредка маячивший в камере в президиуме, шандарахнул чем-то по столу и, в отчаянии откинулся на алую спинку своего стула). — И в ходе этого вопроса я упомянул о тех сообщениях иностранных, которые были мне известны по передачам иностранного радио, о фактах расстрелов… с целью — как написано в том письме, которое я получил — с целью избежать пленения! Это слово прямо… Исключения пленения… Это — проговор — тех кто мне писал! Это — проговор! Чисто стилистический! Просто переписанный с секретных приказов! Сейчас этот вопрос расследуется! И до того, как этот вопрос расследован, никто не имеет права бросить мне обвинение в том, что я сказал неправду! А факты я получаю все новые и новые…
Визжащий звон председательского звонка.
— Я не советскую армию оскорблял! Не советского солдата! — договаривал Сахаров. — А тех, кто дал этот преступный приказ послать советские войска в Афганистан.
Ответ Андрея Сахарова на нападки во время Первого съезда народных депутатов #СССР в 1989 году.
Источник:
https://t.iss.one/immortalgulag/1272
Видеоверсия:
https://vk.com/video-72326580_456243208?list=3cd3cb1c8ecae71227
Страница памяти Андрея Сахарова на сайте «Бессмертного барака»:
https://bessmertnybarak.ru/Sakharov_Andrey_Dmitrievich/
#Советский_Союз #диссиденты #диссидентство #Афганская_война #Афган #Сахаров #Андрей_Сахаров #Андрей_Дмитриевич_Сахаров #реалии
«За вашу и нашу свободу!»
На Красную площадь вышли восемь человек, чтобы выразить протест против ввода советских войск в Чехословакию.
Я оказалась перед выбором: протестовать или промолчать. Для меня промолчать — значило присоединиться к одобрению действий, которых я не одобряю. Промолчать — значило для меня солгать (Лариса Богораз)
Войска СССР и стран Варшавского договора вошли в Чехословакию в ночь на 21 августа — чтобы пресечь начало реформ «Пражской весны».
На Лобное место вышли Константин Бабицкий, Татьяна Баева, Лариса Богораз, Наталья Горбаневская, Вадим Делоне, Владимир Дремлюга, Павел Литвинов и Виктор Файнберг. Ровно в полдень они развернули плакаты с лозунгами: «Руки прочь от ЧССР!», «Да здравствует свободная и независимая Чехословакия!», «Позор оккупантам!», «За вашу и нашу свободу!». Почти сразу всех арестовали патрулирующие Красную площадь сотрудники милиции и КГБ.
Сначала, минут 3-5, только публика окружила недоуменно. Наташа держит в вытянутой руке флажок ЧССР. Она говорит о свободе, о Чехословакии. Толпа глуха… Вдруг свисток, и от мавзолея бегут 6-7 мужчин в штатском... Вырвали лозунги, после минутного замешательства — флажок. Один из них... начал бить Файнберга по лицу ногами... Публика одобрительно смотрела, только одна женщина возмутилась: «Зачем же бить!» (Татьяна Баева)
Демонстранты заявили во время следствия, что 21-летняя Татьяна Баева в акции не участвовала, оказалась на Лобном месте случайно. Ее отпустили, позже она продолжила заниматься диссидентской деятельностью. Остальных судили. Акция вошла в историю как «демонстрация семерых».
Суд под председательством Валентины Лубенцовой счел все плакаты «клеветническими». Файнберга и Горбаневскую признали «невменяемыми»: филолога отправили в спецпсихбольницу на 4 года, поэтессу передали на поруки матери. Пятерых приговорили к разным срокам заключения и ссылки.
Чешские газеты писали:
Семь человек на Красной площади — это, по крайней мере, семь причин, по которым мы уже никогда не сможем ненавидеть русских
Источник:
https://t.iss.one/Govorit_NeMoskva/32232
#СССР #диссиденты #протест #Чехословакия #ввод_войск
На Красную площадь вышли восемь человек, чтобы выразить протест против ввода советских войск в Чехословакию.
Я оказалась перед выбором: протестовать или промолчать. Для меня промолчать — значило присоединиться к одобрению действий, которых я не одобряю. Промолчать — значило для меня солгать (Лариса Богораз)
Войска СССР и стран Варшавского договора вошли в Чехословакию в ночь на 21 августа — чтобы пресечь начало реформ «Пражской весны».
На Лобное место вышли Константин Бабицкий, Татьяна Баева, Лариса Богораз, Наталья Горбаневская, Вадим Делоне, Владимир Дремлюга, Павел Литвинов и Виктор Файнберг. Ровно в полдень они развернули плакаты с лозунгами: «Руки прочь от ЧССР!», «Да здравствует свободная и независимая Чехословакия!», «Позор оккупантам!», «За вашу и нашу свободу!». Почти сразу всех арестовали патрулирующие Красную площадь сотрудники милиции и КГБ.
Сначала, минут 3-5, только публика окружила недоуменно. Наташа держит в вытянутой руке флажок ЧССР. Она говорит о свободе, о Чехословакии. Толпа глуха… Вдруг свисток, и от мавзолея бегут 6-7 мужчин в штатском... Вырвали лозунги, после минутного замешательства — флажок. Один из них... начал бить Файнберга по лицу ногами... Публика одобрительно смотрела, только одна женщина возмутилась: «Зачем же бить!» (Татьяна Баева)
Демонстранты заявили во время следствия, что 21-летняя Татьяна Баева в акции не участвовала, оказалась на Лобном месте случайно. Ее отпустили, позже она продолжила заниматься диссидентской деятельностью. Остальных судили. Акция вошла в историю как «демонстрация семерых».
Суд под председательством Валентины Лубенцовой счел все плакаты «клеветническими». Файнберга и Горбаневскую признали «невменяемыми»: филолога отправили в спецпсихбольницу на 4 года, поэтессу передали на поруки матери. Пятерых приговорили к разным срокам заключения и ссылки.
Чешские газеты писали:
Семь человек на Красной площади — это, по крайней мере, семь причин, по которым мы уже никогда не сможем ненавидеть русских
Источник:
https://t.iss.one/Govorit_NeMoskva/32232
#СССР #диссиденты #протест #Чехословакия #ввод_войск