Как я справляюсь без пророка в отечестве

Иногда я пишу, кого читаю и слушаю. Перед вами очередной, актуализированный пост про источники моего духовно-интеллектуального умиротворения. Сразу скажу, что никаких ссылок давать не буду: подкасты находятся на любой подкаст-платформе, а каналы — по названию в Телеграме.

Пребывание в информационном поле стало для меня очень травматичным. Мне вполне привычно испытывать и укладывать в себе эмоции по поводу действий и слов далеких, но важных людей. Ясно, что Путин, Нетаньяху и Трамп — воры и убийцы, а их администрации — злокачественные образования на теле планеты. Их злодеяния меня угнетают. Но задевают за живое меня совсем другие голоса, голоса моего собственного инфопузыря, потому что это люди, от которых я жду большего. Состояние, в которое меня повергает этот пузырь, я называю идеологическим одиночеством. Очень сложно найти в публичном поле людей, которые говорили бы то, что греет мое сердце, что позволяет понять, что я не схожу с ума, которые компетентно подтверждали бы то, что на русском называется здравый смысл, а на английском — парадоксально — common sense. Уже много лет мемы говорят нам, что правильнее было бы называть его rare sense.
Возможно, это одиночество связано с тем, что люди гораздо больше экспонированы, чем раньше, и потому у них есть шанс сломаться на большом количестве тем. Кто не сломался на российской политике и войне в Украине, тот ломается об израило-палестинский конфликт, — и это только политика. А еще есть общественные вопросы: можно сломаться о 57-ю школу или об Оксимирона, можно сломаться об искусство, когда это искусство в фашистском государстве, можно сломаться о вопросы сексуальности или гендера, можно — об прививки и гомеопатию, можно — об религию и суеверия. Короче, возможности проявить глупость, зашоренность, агрессивную защиту, возможности «разоблачиться» или пернуть в лужу стало слишком много. Не то чтобы после такого стоит ставить на людях крест (хотя после некоторого — можно, наверное), но они точно не могут стать если не пророками, то хотя бы авторитетными спикерами.


Чей же голос помогает мне не сойти с ума от одиночества?

Такие голоса есть, хотя и немного.


Начну с Израиля. Мой медиапузырь (исключая соцсети) состоит из телеграм-каналов. В поляризованном обществе, к сожалению, важно, на какой части спектра находится автор, поэтому обозначу слева направо тех, кого я читаю регулярно:

Wondering (non)Jew — самый здравый, на мой взгляд, хотя иногда заносит в такое лево, что мне неуютно, но редко.
Восточный синдром — очень здравый, но более эмоциональный в плане подачи информации, перебор повторов, но я это понимаю: когда говоришь и не слышат, хочется кричать снова и снова.
Дежурный по Израилю и Пелливерт — это скорее центр, иногда заносило вправо в начале войны, но в целом разумные, а Пелливерт еще остроумно-антиклерикальный, что мне как атеисту духовно близко.
Израильские трудовыебудни — откровенно фашистский канал, биби-пропаганда (под видом критики иногда), в целом — достаточный представитель целой плеяды подобных правых каналов (включая продукты местного одиозного дурачка Эзры Мора).

Это то, где я беру новости и полярные мнения, но ощущение идеологической близости возникает редко. И вообще в русскоязычном поле такого почти нет. Ни один из этих каналов нельзя советовать как единственный источник, они работают только в связке.

А вот кто на самом деле для меня голос здравого смысла — это уже упоминавшиеся мной не раз старички: Даниэль Хартман и Йосси Кляйн-Халеви, ведущие подкаста For Heaven’s Sake. Это та комбинация человеколюбия, израильского патриотизма, еврейской культуры, эрудированности, риторики и юмора, часто печального, которая позволяет сохранить веру в Израиль как страну (потому что почти все вокруг эту веру топчет дешевыми шлепками и армейскими ботинками). Эти дедушки религиозны и они сионисты, что мне как будто бы не близко, но более близких голосов, говорящих об Израиле, я не слышал. Каждую неделю после выпуска я хочу обнимать обоих, даже не подозревающих, какой ад творится в русскоязычном пространстве Израиля, где не видно ни одной дискуссии такого уровня понимания, уважения, аргументации. Вместо этого — оскорбления, ярлыки, презрение, манипуляции и публичные доносы, а в лучшем случае — все те же бесконечные нарративы, а не дискуссия. В общем, если вас интересует разумный диалог о том, что происходит в Израиле, for Heaven’s sake не читайте ничего, послушайте прекрасных дедушек.


С Америкой все должно быть проще — она огромная, комментаторов должно хватать на все вкусы. Но и там поляризация такова, что за нарративами не видно людей. И голосом здравого смысла для меня служит автор одноименного подкаста — Common Sense — Дэн Карлин. Я уже хвалил его мощнейший продукт — Hardcore History, многочасовые подкасты про экстремальные точки человеческого бытия: войны, казни, геноцид и прочее. Его серия выпусков про Первую мировую войну — Blueprint for Armageddon — вообще, на мой взгляд, одно из величайших произведений мировой нон-фикшн культуры — не подкастов, а культуры в целом, включая книги, журналистику и кино. Жаль, что он не книга и я не могу поставить его на полку и гордится богатством своего дома :)
Common Sense же я слушал довольно мало, потому что мне в целом перипетии американского общества были в меньшей степени интересны. Но сейчас, когда в Израиле, по выражению Даниэля Хартмана, правит «премьер-министр Трамп», Америка и ее кухня стали ближе и важнее. И последний эпизод с рассуждениями про эту поляризацию и Трампа — просто мед в уши. При том что Карлин из республиканской семьи и в целом больше консерватор, нет спикера точнее и ближе в своих размышлениях к моей картине мира.

Ну и еще один человек, который страшно увлекательно пишет про США, а еще про Европу да и про весь остальной мир — буддист и либертарианец Остап Кармоди, автор телеграм-канала Новости Конца Света. Это самый жесткий из перечисленных мной авторов (чувствительным и сверхэмпатичным людям читать его может быть сложно), но какое же это интеллектуальное удовольствие. Про Россию тоже пишет много, есть замечательный цикл, объясняющий, почему Россия никогда не станет свободной (суперсжатый ответ: потому что она была свободной от силы лет 10 за всю свою историю, свобода — не русская ценность, мы просто не умеем ей пользоваться). Что ценного в Кармоди — ему чужды авторитеты и нарративы. А в наше время, когда нарративы торчат из-за каждого угла, нет ничего ценнее независимого мнения.

Ну и есть еще Россия, где с пророками совсем плохо. Читать и слушать просто некого. Поломались все. На этом фоне редкий человек, который находит в моей душе много согласия, а главное, доверия — Григорий Юдин. Я ему продолжаю доверять, даже когда не согласен. Это выгодно отличает его от толпы спикеров, с которыми я могу быть согласен, но не доверяю им. Согласие сиюминутно, доверие — продолжительно и куда ценнее.

Для того, чтобы голос был мне по душе, мне надо будто бы немного — человеколюбие и аргументированный разговор. И людей, которые способны на это, я ценю независимо от политических взглядов. Так вышло, что с идеологическим одиночеством мне помогают справится идеологически далекие люди — верующие сионисты, консерватор, буддист-либертарианец и строгий прагматик. Точка на политическом спектре ничего не говорит о глубинных ценностях. Можно быть в разных лагерях, но стоять на одной гуманной платформе, уважать друг друга и обсуждать проблемы по сути, а не по ярлыкам. И именно это понимание отнимают у нас агенты поляризации, чьи фамилии я перечислил в начале поста и обойдусь повторять.


Расскажите, как справляетесь вы? Какой голос вам близок и почему? Кому из публичных спикеров вы доверяете?

Дамоклов трезубец

За последние полтора месяца у нас появились три смертника.

I

В прошлом октябре мы познакомились с моим двоюродным дедушкой Аркадием. Его мать из очень религиозной еврейской семьи мечтала поженить его с моей бабушкой, своей племянницей. Будучи настырной в этом, она с детства испортила отношение бабушки к нему. Она поддерживала связь, но никогда не стремилась сближаться. Я его видел в детстве пару раз, но никогда с ним не разговаривал. Мы знали, что он где-то в Израиле, и когда бабушка в очередной раз приехала, мы уговорили ее навестить его. Оказалось, что он вовсе не в Хайфе, как мы предполагали, а в доме престарелых в Рамат Гане.

Здесь надо заметить, что есть расхожий миф, что в Израиле старость хороша. Ксюша работает со старостью в Израиле уже три года, и я теперь могу твердо заявить, что это миф. Многие доживают свой век в грязи, пренебрежении родственников, одиночестве и несчастье. А метапелет (помощник или помощница) — это чаще всего временная низовая работа, которую делают неквалифицированные люди, мечтающие заняться чем-то еще. Качество их помощи ниже базового, часто они ограничиваются уборкой и походом в магазин.

К счастью, Аркадий попал в относительно хороший дом престарелых (а они тут тоже очень разные). Там невесело и даже нет территории для прогулок, но жители чисты, накормлены и получают физическую нагрузку. Обращение с ними в основном приятное. Что не отменяет того, что персонал не знает русского, а Аркадий — иврита.

Да, после смерти жены он оказался в почти полной языковой изоляции, даже не понимая, где он географически находится. Накануне нашего знакомства ему исполнилось 92, и в те же дни он потерял лучшего друга — еще одного их с бабушкой двоюродного брата. Они составляли такой треугольник, где брат был связующим звеном: и бабушка, и Аркадий чаще общались с ним, чем друг с другом.

И вот появляемся мы, и Аркадий нам сразу (и бабушке!) очень нравится. Интеллигентный, начитанный (страдал, что читает очень быстро, а книг нет), с хорошим чувством юмора, стойкий — не ворчит и не жалуется, хотя настроение в доме престарелых поднять трудно.

Мы стали возить ему книги, навещать его раз в 2-3 недели. Но когда мы приехали в середине марта, Аркадий резко поплохел. Оказалось, что за три дня до этого он выписался из больницы (он назвал ее гестапо), где с ним никто не поговорил по-русски. Он попал туда, потому что поднялась температура.

Вернулся он желтый, сонный и с диагнозом рак поджелудочной железы. Прогноз: дни, до полугода.

Так у нас появился первый смертник.

Мы стали ездить каждый день, потом — с перерывами. Организовали ему так, чтобы никто ни в какую больницу его больше не забирал, не реанимировал и вообще не перемещал из его комнаты. В Израиле (по заветам Торы, видимо) тебя будут реанимировать до последнего, что для терминально больных стариков — плохая практика.

Больше месяца Аркадий почти не вставал — спал, сил не было. Но в последние дни вдруг окреп, начал есть, перебираться из кровати на кресло и ездить в столовую, а не есть в комнате. У него есть светлые и трудные дни. Он не дементный, но он быстро устает и дезориентируется. Но продолжает шутить, даже не всегда словами, а жестами. У него ничего не болит, это радует очень.

Каждый день, когда кто-то из нас не приезжает к нему, я боюсь увидеть сообщение от его прекрасного старшего медбрата Махмуда (один из самых человечных людей, которых я встретил в стране) и пожалеть, что мы не заехали напоследок. Хотя каждый наш заезд — напоследок. Я понимаю, что он не умрет у нас на глазах. К слову, при этом раке люди часто умирают во сне, без мучений. Скорее, от усталости.

II

Второй смертник — не человек. Это наша старенькая машина. В череде несчастных событий перед Песахом она осталась без масла, и двигатель получил термотравму. Ее подлатали, она на колесах, но и она — живой труп. В любой момент она может встать — и уехать в утиль.

Иметь старенькую машину в Израиле — иной опыт, чем в Москве. Там у меня была машина 2002 года выпуска. Здесь — в два раза младше. В Москве, если бы она подала признаки неотвратимой смерти, я бы продал ее или целиком, или на запчасти, и это помогло бы купить новую. Здесь продажа на запчасти едва покроет годовую страховку и госпошлину. Поэтому опытные люди посоветовали нам доездить на ней до конца.

Так мы опять оказались в истории, где конец близок, но неопределенно близок. Прогноз: несколько месяцев, может — год. А потом придется искать денег на новую машину. (И это не так просто, потому что нам нужна семиместная.)

Но это меньшая из наших будущих потерь.

III

А два дня назад мы узнали, что у нашей собаки — рак тонкой кишки.

Перед Новым годом мы уехали в Баварию, и Муха осталась с подругой. Подруга намучилась: рассказала, что кормить приходилось буквально руками по кусочку. Мы решили, что это связано со стрессом — Муха очень чувствительная собака. Однако после возвращения у нас и правда были проблемы с кормлением — она стала привередлива и без большой охоты ела сухой корм. Но такого, как с подругой, не было. Все же она ела из миски. Кроме того, в марте у нас появился котенок, и у нее был повод для капризов.

А недавно у Мухи началась диарея. И продолжалась дольше, чем положено при отравлении или кишечной инфекции. Когда врачи посмотрели на УЗИ, сомнений не было. Прогноз: недели, до полугода.

Так у нас появилась третья смертница. Еще молодая: на моих глазах ее, отбракованную из израильской армии, принесли из приюта в парке Меир домой. Она жила три года в Израиле, потом три года в Москве, потом еще три в Израиле. Она покаталась и повидала всякого за свои неполные 9 лет: летала на самолете восемь раз, а за ее самоволки уплачены тысячи шекелей штрафа в казну мэрии Тель-Авива. Она купалась в снегу и бегала по пустыне. Она жила по-царски и имела и друзей, и врагов. Она стала легендой в некоторых кругах. При упоминании ее имени образ Мухи возникает в головах у людей в Америке и Армении, в Германии и Сербии, в Англии и Франции, в Израиле и России. Ее знают и в Кремниевой долине, и в ИК-3 Костромской области. И все же она еще слишком молодая.

*

Теперь мы живем под Дамокловым трезубцем и каждый день можем потерять или дедушку, или собаку, или машину. У этого есть положительная сторона: мы можем скрасить последние дни и Аркадия, и Мухи. Это встроилось в нашу жизнь в последние полтора месяца, и в этом есть своя радость. Видеть, как Аркадий уплетает арбуз или пастилу после казенного рациона, или как Муха по-хозяйски лежит на кровати, куда ее старались не пускать прежде, и жует вяленую утку. Понимать, что они не одиноки в своем умирании — насколько это возможно. И что они не страдают — физически. И что у нас есть время попрощаться.

Но, честно говоря, хватит. Дайену. Я не знаю, как остановить эту поступь смерти, и даже этот текст непонятно зачем пишу — будто утверждая перед действительностью, что довольно.

Очень-очень хочется не слышать больше таких новостей. Моментом острого горя служит уже приговор, а не сама смерть. Когда умирал мой папа, самый острый кризис я испытал, когда понял, что больше никогда не поговорю с ним, а не когда он умер спустя месяц, так и не выйдя из комы. Поэтому хотя все еще живы, я уже живу в окружении горевания и горюю сам.

Мы горюем, но продолжаем дарить любовь и внимание. Зарываемся со слезами в Мухину шерсть, гладим Аркадия по руке, не забываем проверять масло у нашей рабочей лошадки. И будем так делать оставшиеся у них дни.

PS Я страшно благодарен Ксюше за ее уроки человечности и общения с пожилыми людьми. Надеюсь, немного пройдет времени, и ее консультации по старости можно будет получить любому. То, что она творит со стариками и их семьями, похоже на волшебство.

Федиатр и Чудинка снова едут в Марабу!

Темная сторона медицины
Как доверять врачам после всего, что они натворили?

Авторитет Акупунктура Акушерское насилие Амилоидная теория деменции Антибиотики Аппаратная физиотерапия Аскорбинка БАДы Биологическая психиатрия Верификация данных Врачебные ошибки Врачи-антипрививочники Гемотрансмиссивные инфекции Гериатрия Гипердиагностика Гипохолестериновая диета Гомеопатия Гормональная терапия Грудное кормление по часам Грязелечение Депрессия Депривационная аллергия Дисбактериоз Евгеника Женское обрезание Запугивание Изоляция Иммобилизация Инъекции экстрактов гонад Истерия Карательная медицина Кесарево сечение Кровопускание Лоботомия Маммография Массаж Мастубрация Медпредставители Наркотики Опиоиды Орфанные лекарства Остеопатия Патернализм Поливитамины Полное удаление зубов Постельный режим Принудительная вакцинация Расизм Разлучение матери и ребенка Скрининги Суицид Суррогатные исходы Талидомид Тамифлю Таскиги и Гватемала Тревожное расстройство Уэйкфилд Фармгиганты Физическое ограничение пациентов Фуфломицины Хиджама Химиотерапия Целеполагание Целиакия Чекапы Шлаки Щелочные ингаляции Электросудорожная терапия Юношеская медицина Яды Ятрогенные эпидемии

Это краткая азбука темной стороны медицины. Это и сомнительные и вредные практики, ошибки и заблуждения, и области злоупотреблений и прямых преступлений, включая эксперименты над людьми. Это широко применявшиеся, а потом опровергнутые, методы лечения и откровенно шарлатанские практики, единственная польза от которых — подпитывать кошелек и самооценку шарлатанов.

Тема подростковой смены в Марабу, на которую мы с Ксюшей едем с новыми курсами, — выбор.
Как делать выбор, связанный со здоровьем, если ничего не понимаешь в медицине? А как делать его, если, наоборот, знаком с медициной так хорошо, что знаешь ее темную сторону?

Я расскажу, как медицина научилась отделять зерна от плевел, но еще интереснее — где она облажалась в этом. Практики, которые могли спасти много жизней, но не были внедрены десятилетия после открытия. Препараты, которые продолжают разрабатывать и прописывать, даже когда наука опровергла теории, на которых они основаны. Проблемы при проведении исследований и коррупция в медицине. Наука ли вообще медицина и если да, то насколько точная? И почему, если мы все лучше и лучше лечим, вокруг все больше и больше больных?

Кроме того, мы обсудим этические проблемы взаимодействия врача и пациента, системы здравоохранения и общества — ведь подростковый возраст важное время для разговоров об этике.

Медицина — темный лес с красивой солнечной опушкой. Мы пройдем с этой опушки по тропинке вглубь леса, чтобы немного испугаться, но потом научиться распознавать спасительные и губительные знаки в этом лесу, которые могут или вывести обратно, или увести вглубь чащи на погибель.

Присылайте своих детей и подростков на первую смену в Финляндию с 29 июня по 12 июля! Кроме меня на смене будут плеяда интереснейших людей, включая фотографа Максимишина, математика Подкопаева, писателей Жвалевского и Пастернак, гуманистку Чудинову (звезду прошлого сезона Марабу). Ну и лес, озера, грибы и белые ночи — кайф, а не место.


#партнерыфедиатрии

Я редко делюсь чужими текстами публично, но я часто вспоминаю этот текст как один из ключевых для понимания причин нынешней войны в Израиле. Пусть будет и тут.

Симбиоз

Израиль и Хамас заключили перемирие. Израильская спецоперация, начавшаяся с бравурных обещаний уничтожить Хамас раз и навсегда, закончилась тем, что с этим самым Хамасом вступают в переговоры, обменивая заключенных на заложников. На следующих этапах планируется вывод войск. Хамас понес серьезные потери, включающие часть руководства, но, судя по всему, уже компенсирует их за счет новых рекрутов. Казалось бы, раз уж решились на полномасштабную войну, то ее следует доводить до конца. Уничтожить Хамас, заняться налаживанием мирной жизни в Газе (чтобы там не появился новый Хамас). Но нет, похоже Израиль снял с себя ответственность за "послевоенный мир" (jus post bellum). Что в итоге приведет лишь к повторению ситуации через сколько-то лет. Почему так получается?

Все легко становится на места, если мы будем рассматривать Хамас и Ликуд (израильскую правую партию у власти) не в качестве непримиримых врагов (что они декларируют), а в качестве симбионтов, жизненно зависимых друг от друга. Разумеется, Хамас ставит своей целью полное уничтожение Израиля и тому подобное. Но в действительности у Хамас есть первостепенная цель - поддержания существования Хамас. Пока Газа находится в блокаде - у населения нет другого выбора, кроме как работать на Хамас. Наличие больших масс нищего, невежественного населения обеспечивает Хамас поддержку. Чем больше ресентиментных сирот, чьи родители погибли от израильских бомб - тем больше новых рекрутов. Поэтому Хамас требуется разрушенная и вечно воюющая Газа, а Газа мирная и живущая нормальной жизнью - не нужна.

Активность здесь уже двадцать лет идет по простой схеме: Хамас совершает теракты, получает ответ от Израиля, разруха и жертвы подпитывают Хамас. В этот раз устроили совсем уж фестиваль макабрического насилия, получив небывалый по масштабам ответ. Хамас прошел по краю, в шаге от своего уничтожения. Но как видим в итоге: снова прокатило! По консервативным оценкам в Газе погибло около 50 тыс. человек. Инфраструктура разрушена практически полностью. Для восстановления потребуются десятки лет и десятки миллиардов долларов. Теперь всякая помощь, которая хлынет, в Газу снова будет контролироваться Хамас, а количество ресентиментных сирот снова такое, что восполнит любые потери организации. Так что, все пойдет по старой схеме.

Ликуду нужен Хамас точно так же, как Хамасу нужны израильские бомбардировки. Когда лицом палестинского сопротивления являются исламисты и террористы - легко реализовывать свою программу ползучей колонизации Западного берега, а в ответ - на любые вопросы показывать фильмы о зверствах 7 октября. Если вдруг случится так, что лицом палестинцев окажется не исламистское зверье, а какая-нибудь более умеренная левая партия (как это было до того, как Израиль помог исламистам захватить Газу) - это будет худшим сценарием для израильских правых. Им нужен Хамас: в качестве источника постоянной угрозы и наглядной иллюстрации, почему Израиль "вынужден" оккупировать палестинские территории и кошмарить палестинских пастухов. Плюс маленькие бонусы: возможность держать в напряжении собственное население, периодически требуя от него устраивать "ралли вокруг флага", оправдание для полицейщины и системы построенной на апартеиде. В любом другом случае придется объяснять, что там с правами человека в стране первого мире, а так все легко и просто - "война с террором".

Израиль и Хамас могут сколько угодно воевать друг с другом, но на самом деле ни одной из сторон не нужна окончательная победа. Нужна только вечная война. У исламистов и правых сионистов есть главный, общий враг - это соглашения в Осло и подход "двух стран для двух народов". Собственно, на подрыв этого пути к урегулированию и нацелены совместные усилия.

У меня нет сил перевести всю колонку Raanan Shaked из " Едиот Ахранот", но приведу вам последний абзац.
Это писала не я. Но как будто, я.
"Война окончена. Мертвые младенцы и умирающие дети в Газе тому доказательство. И эта война должна прекратиться, потому что она закончилась, и осознанное заявление о ее окончании — единственный способ вернуть не только оставшихся заложников, но и израильскую человечность, которой не будет до тех пор, пока мы обедаем перед фотографиями детей из Газы (в возрасте наших детей), плачущих с пустой миской в ​​руках.

Мне все равно, навлекли ли они это на себя. Прямо сейчас мы сами навлекаем это на себя, когда единственное, кого нужно вернуть, — заложников, наших бойцов и страну (и иностранные авиалинии!). Это единственная победа, которую нам осталось одержать. Или мы будем продолжать проигрывать".

(Колонка для «7 дней». Иллюстрация: Гай Морад. Надпись: "Полная( абсолютная) победа!")
@alla_bor_lin

Вчера ушла от нас в свой собачий рай родная Муха. Ушла спокойно, дома, ей помогал врач.

Муха тяжело болела последние 4 месяца. У нее случился рак тонкого кишечника. И она очень мужественно и смело провела с нами всё свое последнее время. Была собой: доброй, долбанутой, самой настоящей собакой.

Так как рак кишечника — это очень больно, а наша подруга оказалась вообще не трусихой и не нытиком, как мы всегда про нее думали, — то мы сделали рабочую схему, чтобы понимать, что происходит с собакой. У нас была табличка, которую заполняли все члены семьи. В табличке мы фиксировали, как Муха себя чувствует.

У нас было три столбика: зеленый, желтый и синий. В зеленом мы отмечали все хорошее, что происходило с собакой: гуляет, пьет, ест вкусняшки, ищет ласки, общается и так далее.
В желтом мы решили записывать все плохое, что с ней происходило: беспокойство, грустное самочувствие, как ходит в туалет, тревожится ли.
В синем я записывала ежедневные лекарства.
Мы договорились, что когда начнет заполнятся желтый столбик, мы спокойно попрощаемся с собакой и сделаем ей усыпление.

Честно скажу, что когда начал заполняться желтый столбик, было очень страшно решиться. И даже к доктору пойти было страшно. Вообще все было страшно. Перевесила мысль о ее страданиях и той боли, которую мы уже не могли обезболить.

Все девочки пришли попрощаться с собакой. Настя, Лилит, Майка и Эрика.
Когда пришел доктор, Майка и Эрика пошли к маме — им было очень тяжело. Лилит и Настя остались с Мухой, и так, обнявшись, и проводили нашу девочку.
Для нас стало большим и важным чувственным моментом, что Муха не заснула: так и осталась следить за нами и отключилась с открытыми глазами. Как было раньше: ты думаешь, что Муха не спит, а она спит с открытыми глазами — как заяц. Настоящий мой охранник, помощник и воспитатель. Потому что, конечно, если б не она, мы б вообще нафиг пропали, дети б все разбежались, вокруг был бы сплошной бардак и никакого порядка — это по версии Мухи, конечно (я клянусь, ее ворчание всегда было чем-то похоже на то, что мама иногда говорит; просто мама по-человечьи, а Муха — по-чудиновски)

Она была реально крутой собакой. Собакой-собакой, а не собакой-человеком. Я считаю, что она дорастила меня и мою душу. Она любила и знала всех детей нашей огромной семьи, всех наших друзей, детей друзей, друзей друзей. Короче, это была не собака, а центр мира.
С ней можно было гулять на улице, и к ней бросались не знакомые мне люди: "Mukha!", а она облизывала их сверху донизу. У нее реально были свои друзья-люди, и она умела знакомить людей между собой.

Она помогла справиться с моей огромной душевной болью, когда мы только репатриировались и остались растерянные и какие-то одни. Она научила принимать и понимать не только её тонкие потребности, и других людей, но и мои собственные. Она стала нашим своеобразным и долбанутым гидом по Израилю, как это смешно ни звучит. Она научила видеть отношения с людьми и животными по-новому. Она рассказала мне о параллельных вселенных больше, чем любая книжка или чародей. Я научилась проговаривать и разговаривать о своих желаниях через Муху.

А еще я научилась получать по щщам от своих детей за мое плохое поведение с собакой. Научилась декомпозировать поведение, просить прощения перед собакой/кошкой и вообще кем-то бессловесным. И вообще поняла, что такое "прощение". Я не знаю, и правда, с кем я говорила больше в ежедневном режиме, чем с ней. И кто бы так еще слушал и нихрена б не понимал, но делал вид, что таааааак понимает, что сердце успокаивалось

Вчерашний день был очень тяжелым. Это день, когда было принято решение, когда пришел доктор, когда приехал чудный дядька и забрал нашу детку, спеленутую в трикотажную простынь.

Но как же сегодня было стократ сложнее. И писать, и готовить завтрак, и жевать яйцо, и даже просто выйти из дома. Каждая мысль и чувство цепляются за нее, за веселую нашу дуреху. Как же ее не хватает! Всем нам. Все мы сегодня спотыкались о нашу огромную пустоту, где раньше цокала ногтями Муха и путалась под ногами

Но я помню, что у Мухи всегда были свои друзья. И я собралась и пишу про нее. Про то, что она не страдала, что она ушла в огромной любви и каждый день, пока она могла есть, у нее были офигительные вкусняшки. И что нет слов, как я сочувствую всем нам и рада, что она у нас была и есть.

Удивительно, что дни рождения давно почивших Бродского или, например, Окуджавы генерируют больше постов в моей ленте, чем день рождения Навального. Может быть, он уже не актуален, а может быть, писать о нем слишком больно, а может, и то, и то.
Навальный — герой, но не мой. А есть герои потише, но ближе мне и важнее для меня. Один из таких — Михаил Угаров. Точнее, они с Греминой вдвоем, их трудно разделить. Добрые люди хранят наследие Угарова и ведут канал, который я читаю каждый день. Сегодня захотелось поделиться.

Друзья, мы в порядке.

У меня есть классный анекдот в тему!
Умер Еврей и попал к Богу. Увидел Его, обрадовался и говорит:
- Господи, ну как я рад! Я мечтал рассказать тебе анекдот про Холокост!
И давай, со всеми подробностями: лагерь тут, Грета там, камеры здесь, собаки везде...
Ну а Бог что-то не смеётся:
- Не смешно, вроде — говорит.
Еврей аж отпрянул:
- Погоди, Господи, тебя что, с нами там не было?

В общем, из хорошего: все живы, у нас разрушений нет, с теми, у кого есть, мы на связи; некоторые друзья чудом уцелели, и я счастлива этому необыкновенно.

Я всё время ржу, потому что серьёзно на это всё не взглянуть. Чтение вслух новостей, кстати, отдельный жанр, в котором я разворачиваюсь на полную катушку.

У нас это как устроено:
У народного убежища в глубокой ночи Фёдор, сидя в инвалидной коляске (он давеча ногу сломал нехорошо) читает вслух. Я, лёжа на земле, это всё комментирую. Лучшая ролевая модель для комментариев — советская училка средней школы. Ну типа такого: "Уже все готовы, вся страна в 3 ночи ради них встала, а Иран, блин, до сих пор запуск произвести не может!", "А я, блин, предупреждала, что без дисциплины нихрена не будет" и так далее.
Иногда меня сносит в толстовские размышления о бесконечном звёздном небе над Тель-Авивом, о тоненьком фикусе, под которым мы лежим-сидим, и что всё это на крошечной планете Земля, которая очень даже особенная и ей, как и другим особенным, нужно, блин, особое отношение, а не вот это всё.

Потом звёзды начинают вращаться. Сначала медленно, потом быстрее и собираться в интересную комбинацию. И тут становится понятно, что это не звёзды, а военные ракеты.
Зато выглядят они, честное слово!, как огненные метеориты, летящие на древнюю планету.

Тогда мы встаём, чтобы идти в убежище, а я краем глаза вижу, что наш маленький район, собравшийся здесь, вообще-то действительно похож на стадо динозавров.
Вот нас спугнули, мы тянем головы к небу, беспокойно встаём, прибираем своих детей, организуем очередь и уже до нового воя сирены все стадо шумно дышит в пещере.

Все материальное сегодня стало экзистенциальным, многослойным, символичным.

А еще интересно конечно. Особенно, от того, сколько же, оказывается, в человека помещается и как причудливо изворачивается мозг во все стороны в такие моменты.

Ну во всяком случае, мне иначе очень сложно объяснить, почему, ожидая прилёта из Ирана, мы поднимаем не только правильные бытовые вопросы, как ехать в Финляндию, что будет с лагерем "Марабу", что с мамами и бабушками, работами и обязательствами, — но и нам зверски важно обсуждать положение в Украине, идиотизм Трампа, подлость Биби и есть ли преимущество суда Линча перед законным судом над диктатором? Ну условно: суд посмертно или пусть посидит на скамье и жалко оправдывается? К чему сердце и разум склоняются?

Так пока живём

Все ночные атаки пережиты, мы в порядке. Из недостатков — все время хочется спать, потому что все прилеты по вечерам и ночам обычно. От этого недоспавший живот, недоспавшая голова и все время хочется "просто полежать".
К счастью, человечество придумало не только ядерные бомбы, но и энергетики. И за это скажем ему большое спасибо

Мы живые. 7 прилётов с утра. Сегодня будет день работы и забот, потому что много разрушений

И всем мы тоже желаем сегодня чистоты, дружеской поддержки и хороших инструментов в руки!

Про то, как мы пережили войну, напишу, наверное, чуть позже. Вкратце: тяжко.
А пока что — в продолжение поста про наших смертников.

Мухе стало плохо в конце мая. После нескольких дней явно ухудшающейся динамики, мы приняли решение завершить ее мучения, и 1 июня она заснула навсегда.

Машина встала посреди Бней Брака 20 июня и из-за войны простояла там почти неделю. Дальше она поедет в утиль.

Чуть дольше продержался боец Аркадий. Общаться в последние дни он почти не мог, все время спал. Его последние слово, обращенное к Ксюше: «Обидно!» Обидно было, что Ксюша приехала поболтать, а у него нет никаких сил. Его остроумный мозг хотел бы беседы, да тело уже отказало. Сегодня, 28 июня, он умер во сне.

О скорой смерти всех троих мы узнали в марте. Им давали до полугода. Всех не стало в июне.

Наш выезд из-за войны отложился. Мы должны были лететь завтра, а полетим послезавтра. По еврейской традиции Аркадия должны похоронить завтра. Мы успеем попрощаться.

А я до сих пор нутром не верю, что где-то существует мирная Финляндия, где нас ждут. Головой знаю, что она есть, а поверить не могу.

Завтра заканчивается мой курс в "Марабу", и я чуть позже напишу об этом прекрасном времени-месте, о превышающих все ожидания детях, о выдающихся людях, с которыми я провел эти почти две недели.
К сожалению, для меня этим летом "Марабу" закончится, а вот Ксюша вернется на третью смену, где будет работать уже не с подростками, а с детьми.
Уже второй год Ксюша будет рассказывать про правду и ложь, но я уверен, что новый курс будет совершенно иной, чем прошлогодний. Просто потому, что это живое обучение и оно всегда рождается между педагогом и детьми, а не насаживается сверху.
Ксюша – звезда лагеря, дети к ней тянутся, ее занятия всегда возбуждают море энергии, за ней бегают, выпрашивая дополнительные мастерклассы.
Если вы еще не решили, куда деть ребенка 10-14 лет, то третья смена "Марабу" в Финляндии – это опыт, который изменит их картину мира. И помимо Ксюши там будет еще много интересного.
Короче, завидую своей partner-in-crime страшно, но детям завидую еще больше. Получив такого учителя по этике в свое время, я мог бы избежать многих ошибок, за которые сегодня стыдно.
А я ухожу в отпуск до августа, чтобы надышаться свободным, свежим и мирным воздухом перед возвращением в непрекращающийся кошмар, в котором варится несчастное израильское общество.

PS При записи в лагерь попробуйте промокод LASTCALL — есть шанс на существенную скидку.