Forwarded from Платформа | Социальное проектирование
#СоциологияAsIs
Серая зона социологических опросов. Почему снижается показатель response rate — достижимость респондентов?
Сейчас наблюдается тенденция к снижению доли людей, дающих согласие на участие в опросах. Этот показатель принято называть response rate или достижимостью. Негативная тенденция вызывает беспокойство: ставится под сомнение качество опросов, достоверность знания. Ключевой вопрос: можно ли утверждать, что позиции отказников примерно равны позициям тех, кто принял участие в исследовании?
Какова ситуация сейчас?
Сейчас в среднем для телефонных опросов отклик людей на предложение заполнить анкету не превышает 15%. Однако процент может варьироваться в зависимости от тематик опросов и методик расчета. Например, мы можем принимать за отказников всех, кто не согласился участвовать в опросе (бросил трубку) или только тех, кто а) относится к нужной социологам группе (это удалось выяснить в начале анкеты) и б) отказался от участия при ее дальнейшем заполнении. Во втором случае количество откликов будет больше - в оптимальном варианте 12-13% против 1-2% в первой группе. Кроме того, есть область особо чувствительных тем (например, здоровье или отношение к СВО), в которых показатель response rate также сокращается.
Почему люди отказываются от прохождения опросов и что можно исправить?
Первое. Усталость. С ростом рынка возникает профицит опросов, повышается интенсивность телефонных обзвонов, которые воспринимаются как спам. Особенно проблематично собирать данные на малых территориях: там не осталось людей, которые не прошли через процедуру опросов, многие – неоднократно. Можно сокращать длину опросника, упрощать сами вопросы в нем, подходить к составлению анкеты с креативом. Например, создавать анкету как сюжетную композицию, чтобы повышать заинтересованность респондента по мере прохождения.
Второе. Базовая настороженность, недоверие к телефонным опросам. В традиционных российских представлениях звонящий с неизвестного номера обязательно мошенник. А в опросах на политические темы возникает опасение, что речь идет о контроле и проверке лояльности. Этот вопрос базового доверия невозможно решить на уровне опросной отрасли.
Третье. Люди не верят в ценность своего мнения и возможность влияния. Уровень дистантности власти в России очень высок. В преамбуле к анкете можно говорить о возможностях конкретных изменений, осязаемых.
Четвертое. Недоверие к социологическим опросам: сомнение в объективности цифр и фактов, как следствие, нежелание участвовать в их легализации. Делу может помочь социологический ликбез, но сама отрасль осуществить его на массовом уровне не в состоянии.
Означает ли недостижимость, что качество опроса низкое?
Здесь есть некоторая развилка. С одной стороны, есть ситуации, когда достижимость разных групп опрашиваемых оказывается неравномерной. Есть люди, которые из-за своих взглядов реже отвечают на вопросы. Например, несогласные, оппозиционно настроенные люди игнорируют опросы из-за недоверия государству и боязни последствий. В таком случае аудитория становится неоднородной: происходит сдвиг в сторону лояльно настроенных граждан.
Однако если в целях исследования корректно охватываются все нужные аудитории людей, то есть смещения в сторону какой-то одной группы несущественно, качество опроса не страдает. В таком случае вполне можно выдвигать гипотезы, говорить о тенденциях и зависимостях между показателями. А процент достижимости может быть занижен ввиду методологических, технических проблем или ошибок в работе интервьюера.
Коллеги, Russian Field, СоциоДиггер, САЕАС Фокус, Низгораев, поддержите наш проект репостом.
Ведущая рубрики - Дубинина Дарья, аналитик ЦСП «Платформа»
Серая зона социологических опросов. Почему снижается показатель response rate — достижимость респондентов?
Сейчас наблюдается тенденция к снижению доли людей, дающих согласие на участие в опросах. Этот показатель принято называть response rate или достижимостью. Негативная тенденция вызывает беспокойство: ставится под сомнение качество опросов, достоверность знания. Ключевой вопрос: можно ли утверждать, что позиции отказников примерно равны позициям тех, кто принял участие в исследовании?
Какова ситуация сейчас?
Сейчас в среднем для телефонных опросов отклик людей на предложение заполнить анкету не превышает 15%. Однако процент может варьироваться в зависимости от тематик опросов и методик расчета. Например, мы можем принимать за отказников всех, кто не согласился участвовать в опросе (бросил трубку) или только тех, кто а) относится к нужной социологам группе (это удалось выяснить в начале анкеты) и б) отказался от участия при ее дальнейшем заполнении. Во втором случае количество откликов будет больше - в оптимальном варианте 12-13% против 1-2% в первой группе. Кроме того, есть область особо чувствительных тем (например, здоровье или отношение к СВО), в которых показатель response rate также сокращается.
Почему люди отказываются от прохождения опросов и что можно исправить?
Первое. Усталость. С ростом рынка возникает профицит опросов, повышается интенсивность телефонных обзвонов, которые воспринимаются как спам. Особенно проблематично собирать данные на малых территориях: там не осталось людей, которые не прошли через процедуру опросов, многие – неоднократно. Можно сокращать длину опросника, упрощать сами вопросы в нем, подходить к составлению анкеты с креативом. Например, создавать анкету как сюжетную композицию, чтобы повышать заинтересованность респондента по мере прохождения.
Второе. Базовая настороженность, недоверие к телефонным опросам. В традиционных российских представлениях звонящий с неизвестного номера обязательно мошенник. А в опросах на политические темы возникает опасение, что речь идет о контроле и проверке лояльности. Этот вопрос базового доверия невозможно решить на уровне опросной отрасли.
Третье. Люди не верят в ценность своего мнения и возможность влияния. Уровень дистантности власти в России очень высок. В преамбуле к анкете можно говорить о возможностях конкретных изменений, осязаемых.
Четвертое. Недоверие к социологическим опросам: сомнение в объективности цифр и фактов, как следствие, нежелание участвовать в их легализации. Делу может помочь социологический ликбез, но сама отрасль осуществить его на массовом уровне не в состоянии.
Означает ли недостижимость, что качество опроса низкое?
Здесь есть некоторая развилка. С одной стороны, есть ситуации, когда достижимость разных групп опрашиваемых оказывается неравномерной. Есть люди, которые из-за своих взглядов реже отвечают на вопросы. Например, несогласные, оппозиционно настроенные люди игнорируют опросы из-за недоверия государству и боязни последствий. В таком случае аудитория становится неоднородной: происходит сдвиг в сторону лояльно настроенных граждан.
Однако если в целях исследования корректно охватываются все нужные аудитории людей, то есть смещения в сторону какой-то одной группы несущественно, качество опроса не страдает. В таком случае вполне можно выдвигать гипотезы, говорить о тенденциях и зависимостях между показателями. А процент достижимости может быть занижен ввиду методологических, технических проблем или ошибок в работе интервьюера.
Коллеги, Russian Field, СоциоДиггер, САЕАС Фокус, Низгораев, поддержите наш проект репостом.
Ведущая рубрики - Дубинина Дарья, аналитик ЦСП «Платформа»
Коротко прокомментируем первый материал уважаемого Алексея Фирсова, опубликованный в рамках нашего совместного проекта с каналами Платформа | Социальное проектирование, низгораев, Russian Field | Социология.
На наш взгляд, у социологов есть достаточно инструментов для того, чтобы измерить не уровень счастья, как пишет автор, а оценку «счастливости» массовым общественным сознанием. И скорее всего, здесь уместнее вести речь не о количественных, а о качественных исследованиях, поскольку за процентами голосов опрошенных действительно будут скрываться критерии, которые не уловить анкетой.
А вот на фокус-группах или в экспертных интервью респонденты вполне способны раскрыть исследователю, как они сами понимают «ингредиенты» счастья, будь то индивидуального или коллективного (а ведь и такое оно бывает). И конечно, у кого-то это будет чем-то из сферы эмоций, у кого-то – состоянием души, а у кого-то – последствием погашения ипотеки.
Согласимся с тем, что разнообразные «индексы счастья» - от лукавого. Здесь набор критериев изначально задан исследователем. Звонкое название рейтинга – это просто PR, упаковка для «продажи» результатов исследования.
Вообще, вопрос стоит шире – не только о счастье. Может ли социолог улавливать любые эмоциональные, а следовательно, иррациональные состояния? Любовь, тоска, ненависть и т.д. На наш взгляд, это вполне возможно. Так, в предвыборный период многие штабы просят организовать фокус-группы для оценки восприятия агитматериалов разными аудиториями. Замеряется именно эмоция, ведь ею и продиктованы аргументы респондентов на таких фокус-группах. По большому счету, речь о степени «счастливости» аудитории от плаката, придуманного штабом кандидата.
В любом случае, авантюрой такие упражнения назвать было бы некорректно. А дискуссионного обсуждения требуют тонкости модерирования в рамках качественных исследований, методики построения шкал для внесения обратной связи от респондентов и последующая интерпретация полученных результатов.
На наш взгляд, у социологов есть достаточно инструментов для того, чтобы измерить не уровень счастья, как пишет автор, а оценку «счастливости» массовым общественным сознанием. И скорее всего, здесь уместнее вести речь не о количественных, а о качественных исследованиях, поскольку за процентами голосов опрошенных действительно будут скрываться критерии, которые не уловить анкетой.
А вот на фокус-группах или в экспертных интервью респонденты вполне способны раскрыть исследователю, как они сами понимают «ингредиенты» счастья, будь то индивидуального или коллективного (а ведь и такое оно бывает). И конечно, у кого-то это будет чем-то из сферы эмоций, у кого-то – состоянием души, а у кого-то – последствием погашения ипотеки.
Согласимся с тем, что разнообразные «индексы счастья» - от лукавого. Здесь набор критериев изначально задан исследователем. Звонкое название рейтинга – это просто PR, упаковка для «продажи» результатов исследования.
Вообще, вопрос стоит шире – не только о счастье. Может ли социолог улавливать любые эмоциональные, а следовательно, иррациональные состояния? Любовь, тоска, ненависть и т.д. На наш взгляд, это вполне возможно. Так, в предвыборный период многие штабы просят организовать фокус-группы для оценки восприятия агитматериалов разными аудиториями. Замеряется именно эмоция, ведь ею и продиктованы аргументы респондентов на таких фокус-группах. По большому счету, речь о степени «счастливости» аудитории от плаката, придуманного штабом кандидата.
В любом случае, авантюрой такие упражнения назвать было бы некорректно. А дискуссионного обсуждения требуют тонкости модерирования в рамках качественных исследований, методики построения шкал для внесения обратной связи от респондентов и последующая интерпретация полученных результатов.
Telegram
Платформа | Социальное проектирование
#СоциологияAsIs
Совместный проект Платформы, низгораева, Russian Field, САЕАС ФОКУСА
Измерение счастья – технология или социологическая авантюра?
С точки зрения здравого смысла попытка измерить уровень счастья общества выглядит авантюрой. По крайней…
Совместный проект Платформы, низгораева, Russian Field, САЕАС ФОКУСА
Измерение счастья – технология или социологическая авантюра?
С точки зрения здравого смысла попытка измерить уровень счастья общества выглядит авантюрой. По крайней…
Чрезвычайно интересный и актуальный вопрос поднят коллегами в нашем совместном проекте.
Выскажем несколько коротких соображений.
Экономические оценки «стоимости» жизни типа ее «взвешивания» страховыми компаниями всегда обусловлены реалиями каждой отдельно взятой страны – см. расхожие споры, например, о том, сносно ли живут российские пенсионеры, получая маленькую, относительно других стран, пенсию, но при этом получая многие услуги дешевле, чем в этих странах. Это же касается упомянутых автором компенсаций за смерть на производстве или платы военнослужащим.
Однако несомненно плодотворной кажется мысль о сведении воедино разных критериев оценки «стоимости» жизни, включая и субъективные. Полученный таким образом индекс «стоимости» жизни будет действительно сбалансированным, ибо вышеупомянутые противоречия в экономической части окажутся поправлены другими оценками.
Заметим также, что следовало бы включить в корпус критериев еще и некоторые объективные показатели, назовем их социальными: количество самоубийств, продолжительность жизни, доступность минимальной продуктовой корзины либо показатель уровня бедности в обществе, количество преступлений против личности и т.д.
Выскажем несколько коротких соображений.
Экономические оценки «стоимости» жизни типа ее «взвешивания» страховыми компаниями всегда обусловлены реалиями каждой отдельно взятой страны – см. расхожие споры, например, о том, сносно ли живут российские пенсионеры, получая маленькую, относительно других стран, пенсию, но при этом получая многие услуги дешевле, чем в этих странах. Это же касается упомянутых автором компенсаций за смерть на производстве или платы военнослужащим.
Однако несомненно плодотворной кажется мысль о сведении воедино разных критериев оценки «стоимости» жизни, включая и субъективные. Полученный таким образом индекс «стоимости» жизни будет действительно сбалансированным, ибо вышеупомянутые противоречия в экономической части окажутся поправлены другими оценками.
Заметим также, что следовало бы включить в корпус критериев еще и некоторые объективные показатели, назовем их социальными: количество самоубийств, продолжительность жизни, доступность минимальной продуктовой корзины либо показатель уровня бедности в обществе, количество преступлений против личности и т.д.
Telegram
Платформа | Социальное проектирование
#СоциологияAsIs
Партнеры рубрики: Russian Field, СоциоДиггер, САЕАС Фокус, Низгораев.
Стоимость жизни как социологическая категория
Сама постановка вопроса создает подозрение в цинизме. С моральной точки зрения жизнь человека бесценна и не является…
Партнеры рубрики: Russian Field, СоциоДиггер, САЕАС Фокус, Низгораев.
Стоимость жизни как социологическая категория
Сама постановка вопроса создает подозрение в цинизме. С моральной точки зрения жизнь человека бесценна и не является…
Forwarded from низгораев
#СоциологияAsis
Партнеры рубрики: Платформа, Russian Field, СоциоДиггер, CAEAC Фокус
❤️ ПРИШЛО ВЧЕРА СОЦИОЛОГИИ СЕКСА
За последние 30-40 лет российское общество пережило колоссальную трансформацию отношения к сексуальности. От невозможности в 1980-х сказать слово секс, вагина, пенис, оргазм (чего стоят многочисленные книжки «про это», да про то), в 1990-х всплеском публикаций картинок половых актов, порнографических романов и газетных заметок (во главе со СПИД-Инфо), к привычному и даже обыденному восприятию секса, росту научной литературы, все больше ориентированной на различные феминистские теории, в 2000-е и 2010-е.
А что теперь, в 2020-х? А теперь окончательно укрепилось женское лицо секса. Секс в восприятии мужчин весьма однообразен, плохо осмыслен, и в целом не интересен. Для мужчин секс, всё чаще, в достижениях, успехах и завоеваниях. Секс для мужчин – война. Для женщин секс – нежность и любовь, внимание и забота, познание и удовольствие. Секс – это всегда мир, который более понятен женщинам. И, конечно, речь не о поле, а о гендере.
Потому❤️ феминизм – базовый теоретический движок как исследования, так и образования в области секса. Но это ещё не всё. Секс 2020-х стремительно постарел. Конечно, и сейчас можно встретить смешки впечатлительных подростков на рассказ о сексуальных желаниях их дедушек и бабушек. Но это добрые смешки, удивления или отвращения секс после 60 ни у кого (почти ни у кого) не вызывает. Более того, всё чаще ведутся разговоры о сексе после 70 и после 80. В исследовании столетних, мы обнаружили сексуальное поведение у пар перешагнувших вековой рубеж. В этом нет новости или какой-либо сенсации.
Новость заключается в другом. Совсем недавно сексуальность была прерогативой врачей, 💊сексологов. Их разговоры строились на диагностике патологий, лечении, исправлении каких-либо дисфункций организма. К сексологам чаще приходили женщины, но говорили о мужчинах. О проблемах с эрекцией своих партнеров, о потере чувствительности, а боль и раздражение интимных мест у себя зачастую скрывали. Считали это обычным, естественным, старческим.
Маскулинная медикализация сексуальности постепенно сошла на нет к нулевым. На смену сексологам пришли психологи. И пусть эти две специальности настолько смешаны, что порой трудно различить, основной водораздел прошел по определению причин сексуальных дисфункций. В нулевые доминирующим дискурсом стал 🍭психологический. И это правда, отношение к сексу играет куда большую роль, нежели физиологические особенности человека. И основной причиной сексуальных проблем выступают личные фобии, страхи, предубеждения, которые затем порождают и физиологические расстройства. Наоборот случается куда реже.
А сейчас, в 2020-х психологи постепенно теряют свою доминанту в разговорах о сексе. Оказывается, и об этом идет речь, например, в последней публикации американских коллег, социальное, групповое поведение, культурные нормы играют куда большую роль в развитии сексуальности, нежели индивидуальные, психологические особенности организма.👩❤️💋👨 Счастливый секс возможен во всех возрастах. Но только тогда, когда он принимается обществом, не вызывает осуждения или насмешки, становится нормой. Постепенно нормой стали сексуальные отношения 50-летних, но ждут своего часа рассказы о различиях и особенностях культуры секса людей преклонного возраста, тех, кому за 80 или 90. А сейчас мы говорим о 60-летних, у которых секса не меньше, чем у молодых, а разнообразие сексуальной активности, осознанности удовольствия и практик его достижения куда больше.
Пришло время написания социологии секса всех возрастов. Пришло ещё вчера в определении любых намеков на недопустимость секса у стариков как эйджизм, в развитии социальной поддержки секса людей с ограниченными возможностями, в экспериментах со своей сексуальной идентичностью независимо от пола, возраста и образования (хотя образование значит много, увы, неравенство сексуальное проходит по этой переменной). Такая социология уже пишется.❓ Вы встречали? Читали? Задумывались об этом?
Текст подготовил Дмитрий Рогозин
Партнеры рубрики: Платформа, Russian Field, СоциоДиггер, CAEAC Фокус
За последние 30-40 лет российское общество пережило колоссальную трансформацию отношения к сексуальности. От невозможности в 1980-х сказать слово секс, вагина, пенис, оргазм (чего стоят многочисленные книжки «про это», да про то), в 1990-х всплеском публикаций картинок половых актов, порнографических романов и газетных заметок (во главе со СПИД-Инфо), к привычному и даже обыденному восприятию секса, росту научной литературы, все больше ориентированной на различные феминистские теории, в 2000-е и 2010-е.
А что теперь, в 2020-х? А теперь окончательно укрепилось женское лицо секса. Секс в восприятии мужчин весьма однообразен, плохо осмыслен, и в целом не интересен. Для мужчин секс, всё чаще, в достижениях, успехах и завоеваниях. Секс для мужчин – война. Для женщин секс – нежность и любовь, внимание и забота, познание и удовольствие. Секс – это всегда мир, который более понятен женщинам. И, конечно, речь не о поле, а о гендере.
Потому
Новость заключается в другом. Совсем недавно сексуальность была прерогативой врачей, 💊сексологов. Их разговоры строились на диагностике патологий, лечении, исправлении каких-либо дисфункций организма. К сексологам чаще приходили женщины, но говорили о мужчинах. О проблемах с эрекцией своих партнеров, о потере чувствительности, а боль и раздражение интимных мест у себя зачастую скрывали. Считали это обычным, естественным, старческим.
Маскулинная медикализация сексуальности постепенно сошла на нет к нулевым. На смену сексологам пришли психологи. И пусть эти две специальности настолько смешаны, что порой трудно различить, основной водораздел прошел по определению причин сексуальных дисфункций. В нулевые доминирующим дискурсом стал 🍭психологический. И это правда, отношение к сексу играет куда большую роль, нежели физиологические особенности человека. И основной причиной сексуальных проблем выступают личные фобии, страхи, предубеждения, которые затем порождают и физиологические расстройства. Наоборот случается куда реже.
А сейчас, в 2020-х психологи постепенно теряют свою доминанту в разговорах о сексе. Оказывается, и об этом идет речь, например, в последней публикации американских коллег, социальное, групповое поведение, культурные нормы играют куда большую роль в развитии сексуальности, нежели индивидуальные, психологические особенности организма.
Пришло время написания социологии секса всех возрастов. Пришло ещё вчера в определении любых намеков на недопустимость секса у стариков как эйджизм, в развитии социальной поддержки секса людей с ограниченными возможностями, в экспериментах со своей сексуальной идентичностью независимо от пола, возраста и образования (хотя образование значит много, увы, неравенство сексуальное проходит по этой переменной). Такая социология уже пишется.
Текст подготовил Дмитрий Рогозин
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Forwarded from Платформа | Социальное проектирование
#СоциологияAsIs
Коллеги из САЕАС «Фокус» вновь поднимают мучительный для социологов вопрос: растет число отказов при проведении телефонных интервью. Люди не хотят отвечать на вопросы социологических служб. Из-за чего им все сложнее зарабатывать деньги. Несправедливо. К тому же клиенты – как не уверяют их в обратном – получают результаты со все более смещенной выборкой в сторону той группы, которая еще готова общаться с интервьюерами. А это люди с особым психологическим складом. Базовая проблема роста отказников – невозможность толком объяснить, почему человек должен тратить время на процедуру, смысл которой ему неясен. Если такой аргумент удается найти и очень четко сформулировать в самом начале, опрос начинает идти.
Так или иначе, мы будем дрейфовать в сторону панельных опросов, когда респонденты получают гонорар за ответы. Здесь есть риски избыточной профессионализации, но по сумме плюсов и минусов этот вариант честнее и понятней. Но еще важнее избавляться от ощущения, что социология и опросы – это нечто почти тождественное. Понимание взаимосвязей различных социальных атрибутов и их носителей – то, чем занимается эта профессия. Рождаются ключевые выводы из процесса мышления, для которого опросы – один из видов сырья.
Но в аспекте диагностирования проблемы материал коллег очень точен.
Также проблему неответов поднимали наши партнёры: низгораев и Russian Field.
Коллеги из САЕАС «Фокус» вновь поднимают мучительный для социологов вопрос: растет число отказов при проведении телефонных интервью. Люди не хотят отвечать на вопросы социологических служб. Из-за чего им все сложнее зарабатывать деньги. Несправедливо. К тому же клиенты – как не уверяют их в обратном – получают результаты со все более смещенной выборкой в сторону той группы, которая еще готова общаться с интервьюерами. А это люди с особым психологическим складом. Базовая проблема роста отказников – невозможность толком объяснить, почему человек должен тратить время на процедуру, смысл которой ему неясен. Если такой аргумент удается найти и очень четко сформулировать в самом начале, опрос начинает идти.
Так или иначе, мы будем дрейфовать в сторону панельных опросов, когда респонденты получают гонорар за ответы. Здесь есть риски избыточной профессионализации, но по сумме плюсов и минусов этот вариант честнее и понятней. Но еще важнее избавляться от ощущения, что социология и опросы – это нечто почти тождественное. Понимание взаимосвязей различных социальных атрибутов и их носителей – то, чем занимается эта профессия. Рождаются ключевые выводы из процесса мышления, для которого опросы – один из видов сырья.
Но в аспекте диагностирования проблемы материал коллег очень точен.
Также проблему неответов поднимали наши партнёры: низгораев и Russian Field.
Telegram
САЕАС ФОКУС
#CоциологияAsIs
Партнеры рубрики: Платформа | Социальное проектирование, Russian Field, Низгораев.
Об идущих в отказ
Тема, которая особенно близка и мучительна всем, кто занимается телефонными опросами (и любыми другими тоже), и нам в том числе – нежелание…
Партнеры рубрики: Платформа | Социальное проектирование, Russian Field, Низгораев.
Об идущих в отказ
Тема, которая особенно близка и мучительна всем, кто занимается телефонными опросами (и любыми другими тоже), и нам в том числе – нежелание…
Forwarded from низгораев
#СоциологияAsIs Партнеры рубрики: Russian Field, САЕАС Фокус, Платформа
Самые яростные споры, непреходящие обиды, зудящие раздражения в кругу социологов раз за разом возникают вокруг предметной области. Социологи – это мы, не они. Они – шарлатаны, горлопаны, недоучки. Мы знаем, какой может быть социология. Тут возможны приставки – полевой, прикладной, теоретической или академической, – не суть. Важнее то, что те другие, не мы, самым бестактным образом претендуют на нашу социологию, пытаются что-то сказать, заявить своё право. А право у них нет никакого, поскольку они – не мы. Возьмем опросные региональные компании, усердно и прилежно выполняющие заказы внешних субъектов, определяющих свою профессиональную идентичность через качественное исполнение того, что от них требуют.
– Мы – полевые социологи, – пытаются сказать там, где получается, дозволительно, где дают сказать.
– Какие же вы социологи? На что вы опираетесь, на заказчиков? Какую теорию вы развиваете?
– Нам и не нужна теория, наша социология прикладная!
– Прикладывайте прикладное к прикладному и не замахивайтесь на социологию.
Это я весьма мягко диалог реконструировал. Пожёстче будет с обеих сторон, со слюнями, кулаками, искаженными раздражением лицами. Исключений нет.
Или перейдем к профессору, вещающему с кафедры, автору научных статей и книжек:
– Начнем с того, что социология не имеет никакого отношения к опросам общественного мнения. Только в русском языке можно сформулировать сочетание "социологический опрос", ни на каком другом языке этого сделать не получится.
И в ответ слышится, с раздражением, прищуром, избыточным слюноотделением:
– Социологии ты толком не знаешь, я имею в виду знание предметных концепций или теорий среднего уровня, не знаешь нашего ремесла. Так что прекрати обычный трёп и учи матчасть. Не суйся в предметную область, в которой ничего не смыслишь.
– Примитивный ты господин, видящий только то, что стандартно для либералов, никакой субъектности ни в ком, кроме либералов не понимающий. Мямля ты, а не учёный.
И в сторону, уже другим, своим:
– Типичный манипулятор и псевдосоциолог. Интересно, что этот малоизвестный ранее персонаж появился очень вовремя. Чего с ним говорить, банить и делать своё дело, социологическое.
О чём бы ни затевали разговор отечественные социологи, в конце видим перепалку о том, кто есть социолог. Никто не задумается о предмете, не определит границы познания. Социология – это то, чем мы занимаемся, а кто не с нами, тот не социолог. Вот и весь расклад отечественной предметной дислексии, или расстройства определения своих занятий. Последние установливаются как признаки предельной всеобщности, которая перекидывается с предмета на объект, затем на субъект знания:
– То, чем я знаимаюсь, с кем занимаюсь, определяет мою профессиональную идентичность. Это и есть настоящая социология.
Предметная дислексия наших социологов – это не черта характера, а профессиональное заболевание, связанное с тем, что все вменяемые различения заимствуются извне, а невменяемые доморощенные распространяются на всю совокупность знания, определять которое необходимости нет. Всё определено по праву участия. Думать тут нечего. Мы – социологи. Они – шарлатаны, горлопаны и недоучки.
Самые яростные споры, непреходящие обиды, зудящие раздражения в кругу социологов раз за разом возникают вокруг предметной области. Социологи – это мы, не они. Они – шарлатаны, горлопаны, недоучки. Мы знаем, какой может быть социология. Тут возможны приставки – полевой, прикладной, теоретической или академической, – не суть. Важнее то, что те другие, не мы, самым бестактным образом претендуют на нашу социологию, пытаются что-то сказать, заявить своё право. А право у них нет никакого, поскольку они – не мы. Возьмем опросные региональные компании, усердно и прилежно выполняющие заказы внешних субъектов, определяющих свою профессиональную идентичность через качественное исполнение того, что от них требуют.
– Мы – полевые социологи, – пытаются сказать там, где получается, дозволительно, где дают сказать.
– Какие же вы социологи? На что вы опираетесь, на заказчиков? Какую теорию вы развиваете?
– Нам и не нужна теория, наша социология прикладная!
– Прикладывайте прикладное к прикладному и не замахивайтесь на социологию.
Это я весьма мягко диалог реконструировал. Пожёстче будет с обеих сторон, со слюнями, кулаками, искаженными раздражением лицами. Исключений нет.
Или перейдем к профессору, вещающему с кафедры, автору научных статей и книжек:
– Начнем с того, что социология не имеет никакого отношения к опросам общественного мнения. Только в русском языке можно сформулировать сочетание "социологический опрос", ни на каком другом языке этого сделать не получится.
И в ответ слышится, с раздражением, прищуром, избыточным слюноотделением:
– Социологии ты толком не знаешь, я имею в виду знание предметных концепций или теорий среднего уровня, не знаешь нашего ремесла. Так что прекрати обычный трёп и учи матчасть. Не суйся в предметную область, в которой ничего не смыслишь.
– Примитивный ты господин, видящий только то, что стандартно для либералов, никакой субъектности ни в ком, кроме либералов не понимающий. Мямля ты, а не учёный.
И в сторону, уже другим, своим:
– Типичный манипулятор и псевдосоциолог. Интересно, что этот малоизвестный ранее персонаж появился очень вовремя. Чего с ним говорить, банить и делать своё дело, социологическое.
О чём бы ни затевали разговор отечественные социологи, в конце видим перепалку о том, кто есть социолог. Никто не задумается о предмете, не определит границы познания. Социология – это то, чем мы занимаемся, а кто не с нами, тот не социолог. Вот и весь расклад отечественной предметной дислексии, или расстройства определения своих занятий. Последние установливаются как признаки предельной всеобщности, которая перекидывается с предмета на объект, затем на субъект знания:
– То, чем я знаимаюсь, с кем занимаюсь, определяет мою профессиональную идентичность. Это и есть настоящая социология.
Предметная дислексия наших социологов – это не черта характера, а профессиональное заболевание, связанное с тем, что все вменяемые различения заимствуются извне, а невменяемые доморощенные распространяются на всю совокупность знания, определять которое необходимости нет. Всё определено по праву участия. Думать тут нечего. Мы – социологи. Они – шарлатаны, горлопаны и недоучки.
Telegram
Russian Field | Социология
Исследования. Коммуникации. Эксперименты.
По всем вопросам: @spyro_sp - Полина
Сайт: https://russianfield.com
Инстаграм: https://instagram.com/russian.field
По всем вопросам: @spyro_sp - Полина
Сайт: https://russianfield.com
Инстаграм: https://instagram.com/russian.field
Forwarded from Платформа | Социальное проектирование
#CоциологияAsIs
Партнеры рубрики: Платформа, Низгораев, СЕАС Фокус, Russian Field | Социология
Публичная социология постсоветского пространства за пределами РФ пока развита крайне слабо – российские исследователи интересуются этим направлением фрагментарно, собственные социологические службы ряда стран также крайне неохотно делятся информацией, их общее состояние также сильно различается по уровню. Но, как можем, компенсируем этот пробел. Недавно ЦСП «Платформа» вместе с агентством «ОнИн» выпустила серию докладов, посвященных отношению к новой волне миграции из России – Выпуск 1 и Выпуск 2.
Затем были опубликованы данные нашего партнера по рубрике #СоциологияAsIs международного сетевого объединения социологов-волонтеров САЕАС «Фокус», посвящённые образу лидеров сопредельных государств – часть 1, часть 2, часть 3.
📌 Публикуем диалог генерального директора ЦСП «Платформа» Алексея Фирсова с командой САЕАС «ФОКУС».
Партнеры рубрики: Платформа, Низгораев, СЕАС Фокус, Russian Field | Социология
Публичная социология постсоветского пространства за пределами РФ пока развита крайне слабо – российские исследователи интересуются этим направлением фрагментарно, собственные социологические службы ряда стран также крайне неохотно делятся информацией, их общее состояние также сильно различается по уровню. Но, как можем, компенсируем этот пробел. Недавно ЦСП «Платформа» вместе с агентством «ОнИн» выпустила серию докладов, посвященных отношению к новой волне миграции из России – Выпуск 1 и Выпуск 2.
Затем были опубликованы данные нашего партнера по рубрике #СоциологияAsIs международного сетевого объединения социологов-волонтеров САЕАС «Фокус», посвящённые образу лидеров сопредельных государств – часть 1, часть 2, часть 3.
📌 Публикуем диалог генерального директора ЦСП «Платформа» Алексея Фирсова с командой САЕАС «ФОКУС».
Forwarded from Платформа | Социальное проектирование
В продолжении истории социологии вина наших коллег по рубрике #СоциологияAsIs вы можете посмотреть наш выпуск беседы с
одним из крупнейших российских винных экспертов, основателем рейтинга «Top100Wines», обозревателем Forbes, Игорем Сердюком.
Партнеры рубрики: Платформа, Низгораев, СЕАС Фокус, Russian Field | Социология
Эксперт поделился ценными знаниями и мыслями о российском виноделии, культуре потребления и о том, где купить бутылку хорошего вина.
Цитаты Игоря Сердюка из беседы:
«В потребительском представлении слом произошел совсем недавно. Прежде российское вино воспринималось исключительно как дешевое, однако с некоторых пор заслужило премиальный статус»;
«Культовое пьянство – это серьезная многоуровневая тема. Общее праздничное настроение, связанное с потреблением алкоголя, безусловно, сплачивает социум, позволяет себя идентифицировать как некую общность. От ощущения торжества до ощущения боли похмелья, общая боль и общая радость»;
«Северная модель потребления, идея того, что не свойственно русскому народу, – это пропаганда водочного лобби. В нашей стране достаточно очагов древнего виноделия: побережье Черного моря, Крым, Северный Кавказ – в некоторых местах виноделие зародилось раньше, чем во Франции. В России в разные времена пили и делали вина, но нам вымарывают нашу историческую память»;
одним из крупнейших российских винных экспертов, основателем рейтинга «Top100Wines», обозревателем Forbes, Игорем Сердюком.
Партнеры рубрики: Платформа, Низгораев, СЕАС Фокус, Russian Field | Социология
Эксперт поделился ценными знаниями и мыслями о российском виноделии, культуре потребления и о том, где купить бутылку хорошего вина.
Цитаты Игоря Сердюка из беседы:
«В потребительском представлении слом произошел совсем недавно. Прежде российское вино воспринималось исключительно как дешевое, однако с некоторых пор заслужило премиальный статус»;
«Культовое пьянство – это серьезная многоуровневая тема. Общее праздничное настроение, связанное с потреблением алкоголя, безусловно, сплачивает социум, позволяет себя идентифицировать как некую общность. От ощущения торжества до ощущения боли похмелья, общая боль и общая радость»;
«Северная модель потребления, идея того, что не свойственно русскому народу, – это пропаганда водочного лобби. В нашей стране достаточно очагов древнего виноделия: побережье Черного моря, Крым, Северный Кавказ – в некоторых местах виноделие зародилось раньше, чем во Франции. В России в разные времена пили и делали вина, но нам вымарывают нашу историческую память»;
Платформа
Вино как отражение национального характера. Что можно сказать о российском виноделии? - Платформа
В рамках проекта «Беседы на Платформе» прошла открытая зум-встреча с Игорем Сердюком, одним из крупнейших российских винных экспертов, основателем рейтинга «Top100Wines», обозревателем Forbes, умным и обаятельным человеком.