Ф.М. Достоевский. "Идиот"

"Наутро я вышел по городу побродить, -- продолжал князь, лишь только приостановился Рогожин, хотя смех всё еще судорожно и припадочно вздрагивал на его губах, -- вижу, шатается по деревянному тротуару пьяный солдат, в совершенно растерзанном виде. Подходит ко мне: "Купи, барин, крест серебряный, всего за двугривенный отдаю; серебряный!". Вижу в руке у него крест, и, должно быть, только что снял с себя, на голубой, крепко заношенной ленточке, но только настоящий оловянный, с первого взгляда видно, большого размера, осьмиконечный, полного византийского рисунка.

Я вынул двугривенный и отдал ему, а крест тут же на себя надел, -- и по лицу его видно было, как он доволен, что надул глупого барина, и тотчас же отправился свой крест пропивать, уж это без сомнения. Я, брат, тогда под самым сильным впечатлением был всего того, что так и хлынуло на меня на Руси; ничего-то я в ней прежде не понимал, точно бессловесный рос, и как-то фантастически вспоминал о ней в эти пять лет за границей.

Вот иду я да и думаю: нет, этого христопродавца подожду еще осуждать. Бог ведь знает, что в этих пьяных и слабых сердцах заключается. Чpез час, возвращаясь в гостиницу, наткнулся на бабу с грудным ребенком. Баба еще молодая, ребенку недель шесть будет. Ребенок ей и улыбнулся, по наблюдению ее, в первый раз от своего рождения. Смотрю, она так набожно-набожно вдруг перекрестилась. "Что ты, говорю, молодка?" (Я ведь тогда всё расспрашивал). "А вот, говорит, точно так, как бывает материна радость, когда она первую от своего младенца улыбку заприметит, такая же точно бывает и у Бога радость всякий раз, когда он с неба завидит, что грешник пред ним от всего своего сердца на молитву становится".

Это мне баба сказала, почти этими же словами, и такую глубокую, такую тонкую и истинно религиозную мысль, такую мысль, в которой вся сущность христианства разом выразилась, то есть всё понятие о Боге как о нашем родном отце и о радости Бога на человека, как отца на свое родное дитя, -- главнейшая мысль Христова! Простая баба! Правда, мать... и, кто знает, может, эта баба женой тому же солдату была.

Слушай, Парфен, ты давеча спросил меня, вот мой ответ: сущность религиозного чувства ни под какие рассуждения, ни под какие проступки и преступления и ни под какие атеизмы не подходит; тут что-то не то, и вечно будет не то; тут что-то такое, обо что вечно будут скользить атеизмы и вечно будут не про то говорить. Но главное то, что всего яснее и скорее на русском сердце это заметишь, и вот мое заключение! Это одно из самых первых моих убеждений, которые я из нашей России выношу. Есть что делать, Парфен! Есть что делать на нашем русском свете, верь мне!"
⟱ ⟱ ⟱
📖@dushepoleznoe_chtenie

Приходское

Наверное, многие из священников сталкивались с верующими, которые пришли к ним из иных приходов. Не просто "зашли" на службу-другую, а с решением больше на бывший "свой" приход не возвращаться.
Не беда, когда ищут того священника, который нравится, ту общину, где хочется всегда быть, а вот, если несколько лет в один храм, а затем "моей ноги там больше не будет", то беда...

Причины далеко не всегда с священником или священниками связаны, иное превалирует к сожалению. Практически всегда выясняется, что кто-то оскорбил, слово "не то" сказал, замечание грубо сделал...
Раним человек.

Можно много рассуждать о терпении, смирении и любви к ближнему, даже если ближний этот откровенный хам, но ведь в храме человек открыт душою, для него это место не только молитвы, но и успокоения душевного. Поэтому любая несправедливость, даже "не такой" взгляд - как соль на открытую рану.

Нельзя считать себя "избранным", судя по знанию канонов вкупе со службами, как и не делает тебя "избранным" личное знакомство с настоятелем, его матушкой или регентом.
Именно из-за тех, кто сам себя избрали в приходскую «элиту», мы не досчитываемся на своем приходе добрых, отзывчивых, верующих братьев и сестер.

Ни коим образом не преуменьшаю вину настоятельскую, что он своевременно не одернет, возомнившего о себе невесть что прихожанина, но все же хотелось бы попросить всех тех, кто считает себя верующими: знайте, что вы - соль мира, именно мира и милосердия, а не источник боли для открытых ран души рядом стоящего прихожанина.

Вот и давеча, к исповеди женщина подошла.
- Вы откуда? - спрашиваю.
Называет недалекий от города шахтерский поселок.
- Так у вас же там приход уже давно и батюшка очень даже не плохой.
- Батюшка то, хороший, - отвечает исповедница, - а вот подруга матушки...
И расплакалась.
- Двадцать лет туда ходила...

Пушкин в книжной лавке (заметка из газеты "Крымский вестник", 1900 г.)

Пушкин, бродя по Новочеркасску, зашёл в книжную лавочку Жиркова.
– А есть у вас сочинения Пушкина? – спросил поэт. – Сколько стоит эта книжка?

Торговец заломил непомерно высокую цену, в 4-5 раз превышавшую номинальную.

– Почему так дорого? – улыбаясь, спросил Пушкин.

– А очень уж приятная книжка. Случалось ли вам пить чай без сахара? – вдруг спросил торговец.

– Да ведь это очень неприятно.

– Ну, так вот пойдите домой, возьмите эту книжку и велите налить себе чаю без сахара. Пейте чай и читайте эту книжку – будет так же сладко, как и с сахаром.

✍️ Литература

Бабушкина хатынка

Бабушка все помнила. Она уже плохо видела, плохо слышала, но память ее была отчетливо ясной. До своего 90-летию старушка добралась, опираясь на палочку, согнувшись к земле, но с рассуждением и воспоминаниями. Прошлое стало понятней, и виделось не в столь горестном свете. Бабушка уже спокойно рассказывала об ушедших детях и муже. Она не боялась смерти и совершенно искренне удивлялась, что Господь «до сих пор по земле ее носит и не прибрал».

Бабушка очень хотела, что бы о ней, когда она помрет, молились в «ее» храме. Ведь она его с детства любила. Здесь ее, в далеком 1914 году, крестили, а в 1932 — венчали.

Бабушка помнила по именам всех настоятелей и для всех них просила милости Божией, хотя и меняли тех настоятелей перед вторым закрытием храма в год по два раза.

Еще бабушка всегда во время службы в храме на одном и том же месте стояла. Даже тогда, когда в 1991 году храм только-только открыли после тридцатилетнего лихолетья, и по паперти мела поземка, а из пустых оконных проемов завывали ветры, она со «своего места» — ни на шаг.

Настоятель побеспокоится:

— Ты бы, Федоровна, к алтарю поближе, там не так дует.

— То не мое место, батюшка, — серьезно ответствует бабушка, — там Мотря и Клавдия стояли.

А Мотря эта, вместе с Клавдией, уже давно в ином мире Бога славит, но для Федоровны они всегда тут, вместе с ней.

Очень хотелось бабушке, что бы молитва о ней в храме не забывалась. Летним утром, когда только рассветать стало, при первом крике петушином, собралась Федоровна «по делу» — к настоятелю. Рано пришла, ко вторым петухам. Батюшка с матушкой и детишками еще почивали. Бабушка уселась на скамеечке возле калитки настоятельской, дожидаясь, когда священник пойдет в церковь. Батюшка удивился столь раннему визиту, да еще в будний день, а старушка ему платочек передает:

— Возьми, отец, документ…

В аккуратно свернутом платке лежала дарственная.

— Я хатынку свою, отец-батюшка, на церкву переписала. Правнукам она без надобности, по городам да заграницам живут, а ты меня в храме поминать будешь, — объяснила старушка.

К Покрову преставилась Федоровна. А хатынку ее решили на приходе продать. Денег за усадьбу дали немного: село-то, в котором бабушка жила, вымерло все. Какие там цены? Смех один. Но продали. За вырученные деньги заказал настоятель большой храмовый аналой у местных умельцев. Новая бабушкина хатынка ныне в центре храма стоит. Кто не подойдет к хатынке, тот и вспомнит о Федоровне. А как иначе? Она ведь тут дома.

(на снимке бабушкина хатынка)

Осень

I
Октябрь уж наступил — уж роща отряхает
Последние листы с нагих своих ветвей;
Дохнул осенний хлад — дорога промерзает.
Журча еще бежит за мельницу ручей,
Но пруд уже застыл; сосед мой поспешает
В отъезжие поля с охотою своей,
И страждут озими от бешеной забавы,
И будит лай собак уснувшие дубравы.

II
Теперь моя пора: я не люблю весны;
Скучна мне оттепель; вонь, грязь — весной я болен;
Кровь бродит; чувства, ум тоскою стеснены.
Суровою зимой я более доволен,
Люблю ее снега; в присутствии луны
Как легкий бег саней с подругой быстр и волен,
Когда под соболем, согрета и свежа,
Она вам руку жмет, пылая и дрожа!

III
Как весело, обув железом острым ноги,
Скользить по зеркалу стоячих, ровных рек!
А зимних праздников блестящие тревоги?..
Но надо знать и честь; полгода снег да снег,
Ведь это наконец и жителю берлоги,
Медведю, надоест. Нельзя же целый век
Кататься нам в санях с Армидами младыми
Иль киснуть у печей за стеклами двойными.

IV
Ох, лето красное! любил бы я тебя,
Когда б не зной, да пыль, да комары, да мухи.
Ты, все душевные способности губя,
Нас мучишь; как поля, мы страждем от засухи;
Лишь как бы напоить, да освежить себя —
Иной в нас мысли нет, и жаль зимы старухи,
И, проводив ее блинами и вином,
Поминки ей творим мороженым и льдом.

V
Дни поздней осени бранят обыкновенно,
Но мне она мила, читатель дорогой,
Красою тихою, блистающей смиренно.
Так нелюбимое дитя в семье родной
К себе меня влечет. Сказать вам откровенно,
Из годовых времен я рад лишь ей одной,
В ней много доброго; любовник не тщеславный,
Я нечто в ней нашел мечтою своенравной.

VI
Как это объяснить? Мне нравится она,
Как, вероятно, вам чахоточная дева
Порою нравится. На смерть осуждена,
Бедняжка клонится без ропота, без гнева.
Улыбка на устах увянувших видна;
Могильной пропасти она не слышит зева;
Играет на лице еще багровый цвет.
Она жива еще сегодня, завтра нет.

VII
Унылая пора! очей очарованье!
Приятна мне твоя прощальная краса —
Люблю я пышное природы увяданье,
В багрец и в золото одетые леса,
В их сенях ветра шум и свежее дыханье,
И мглой волнистою покрыты небеса,
И редкий солнца луч, и первые морозы,
И отдаленные седой зимы угрозы.

VIII
И с каждой осенью я расцветаю вновь;
Здоровью моему полезен русской холод;
К привычкам бытия вновь чувствую любовь:
Чредой слетает сон, чредой находит голод;
Легко и радостно играет в сердце кровь,
Желания кипят — я снова счастлив, молод,
Я снова жизни полн — таков мой организм
(Извольте мне простить ненужный прозаизм).

IX
Ведут ко мне коня; в раздолии открытом,
Махая гривою, он всадника несет,
И звонко под его блистающим копытом
Звенит промерзлый дол и трескается лед.
Но гаснет краткий день, и в камельке забытом
Огонь опять горит — то яркий свет лиет,
То тлеет медленно — а я пред ним читаю
Иль думы долгие в душе моей питаю.

X
И забываю мир — и в сладкой тишине
Я сладко усыплен моим воображеньем,
И пробуждается поэзия во мне:
Душа стесняется лирическим волненьем,
Трепещет и звучит, и ищет, как во сне,
Излиться наконец свободным проявленьем —
И тут ко мне идет незримый рой гостей,
Знакомцы давние, плоды мечты моей.

XI
И мысли в голове волнуются в отваге,
И рифмы легкие навстречу им бегут,
И пальцы просятся к перу, перо к бумаге,
Минута — и стихи свободно потекут.
Так дремлет недвижим корабль в недвижной влаге,
Но чу! — матросы вдруг кидаются, ползут
Вверх, вниз — и паруса надулись, ветра полны;
Громада двинулась и рассекает волны.

XII
Плывет. Куда ж нам плыть?..

А.С. Пушкин

3 октября (21 сентября по с.с.) 1895г. родился Сергей Есенин
* * *
Гой ты, Русь, моя родная,
Хаты — в ризах образа...
Не видать конца и края —
Только синь сосет глаза.

Как захожий богомолец,
Я смотрю твои поля.
А у низеньких околиц
Звонно чахнут тополя.

Пахнет яблоком и медом
По церквам твой кроткий Спас.
И гудит за корогодом
На лугах веселый пляс.

Побегу по мятой стежке
На приволь зеленых лех,
Мне навстречу, как сережки,
Прозвенит девичий смех.

Если крикнет рать святая:
«Кинь ты Русь, живи в раю!»
Я скажу: «Не надо рая,
Дайте родину мою».
[1914]
⟱ ⟱ ⟱
📖@dushepoleznoe_chtenie

КРОПИЛО
(из архивного)

"Я спросил сегодня у менялы..."
(Сергей Есенин)

- Почем доллар нынче?
- Что батюшка разбогател?
- Да нет, просто опытный человек подсказал, что надобно поменять. Грядут говорит времена тяжкие нашей экономике не подвластные.
Борис, так зовут моего знакомого рыночного менялу, поерзал по прилавку, на котором несмотря на немаленький рост всегда восседал, почесал затылок, потёр подбородок и выдал набор очередных курсов по схеме: рубль - доллар - евро.
- Чёт многовато за доллар то - засомневался я.
- Я тебе, батя, и так две единицы скинул. По братски. В банке дороже будет.

Борису я верил. Не было случая чтобы обманул, как и сомнения не вызывало, что свой гешефт он и со мной иметь будет.
Толстенькая пачка сторублевых купюр в ловких руках менялы быстро превратились в три бумажки с заграничным президентом и тут же последовал вопрос:
- Квартиру освятишь, когда ремонт закончу?
- Освящу.
- И сколько возьмёшь?
- Так сколько дашь.
- Не, так нельзя - опять заерзал на прилавке Борис, - ты должен, как цыган цену загнуть, а я, как еврей, с тобой поторговаться и её сбавить.
- По иному никак нельзя?
- Нельзя. Тогда по честному будет.

Мысли хорошие, впрочем, как и не очень, приходят неожиданно. Главное быстренько разобраться от кого они определились. Моя мысль, была явно с правой, то бишь с доброй стороны.

- Давай так. Ты в Луганск мотаешься через день. Зайди в наш магазин церковный и скажи, что хочешь мне, именно мне, фамилию назовёшь, купить на храм большое кропило. Поторгуешься как еврей и приобретёшь. Для освящения твоей квартиры и используем.
Через пару дней звонят из областного центра, спрашивают:
- Отче, тут какой то интересный мужчина просит продать ему кропило для вас. Вы об этом знаете?
- Знаю, - ответствую я, - а что там не так?
- Так он какой-то странный. Цену сбавляет в два раза.
Единственно, что первое пришло на ум, то и сказал:
- Торгуйся!
- Это как ? - не поняла глава церковной лаки.
- Как на базаре!
Телефон замолчал, слышалось лишь удивленное сопение. Затем изменившийся голос произнёс:
- Как благословите.

Вечером к храму подъехала машина. Из неё торжественным шагом вышел мой меняла и не менее торжественно преподнёс мне завернутое в целлофан кропило.
Вручение сопровождалось комментарием:
- Ну и упёртые у вас, батя, работники. Еле сошлись.
- Как сошлись, в чем? - не понял я.
- Так в цене, отче. Сбавили процентов двадцать.
Мне сказать было нечего....

Квартиру мы вскоре освятили, а в лавке епархиальной до сих пор обсуждают моё благословение торговаться.

#Читальный_зал
Мари — дочь бедной торговки из швейцарской деревни. Князь Мышкин рассказывает о ней дочерям Епанчиных и их матери в романе Ф.М. Достоевского «Идиот».

Часть первая, гл. VI
— Там... там были всё дети, и я всё время был там с детьми, с одними детьми. Это были дети той деревни, вся ватага, которая в школе училась. Я не то чтоб учил их; о нет, там для этого был школьный учитель, Жюль Тибо; я, пожалуй, и учил их, но я больше так был с ними, и все мои четыре года так и прошли. Мне ничего другого не надобно было. Я им всё говорил, ничего от них не утаивал. Их отцы и родственники на меня рассердились все, потому что дети наконец без меня обойтись не могли и всё вокруг меня толпились, а школьный учитель даже стал мне наконец первым врагом. У меня много стало там врагов, и всё из-за детей. Даже Шнейдер стыдил меня.

И чего они так боялись? Ребенку можно всё говорить, — всё; меня всегда поражала мысль, как плохо знают большие детей, отцы и матери даже своих детей. От детей ничего не надо утаивать под предлогом, что они маленькие и что им рано знать. Какая грустная и несчастная мысль! И как хорошо сами дети подмечают, что отцы считают их слишком маленькими и ничего не понимающими, тогда как они всё понимают. Большие не знают, что ребенок даже в самом трудном деле может дать чрезвычайно важный совет. О Боже! когда на вас глядит эта хорошенькая птичка, доверчиво и счастливо, вам ведь стыдно ее обмануть! Я потому их птичками зову, что лучше птички нет ничего на свете. Впрочем, на меня все в деревне рассердились больше по одному случаю...
📖 Читать отрывок (9мин.)
⟱ ⟱ ⟱
@FDostoevskiy — не только цитаты

26 октября 2003 года (56 лет) умер Леонид Алексеевич Филатов.

Последнее и самое трогательное стихотворение, которое он посвятил своей внучке Оле.

Леонид Алексеевич Филатов.
"Деда, погоди!"

Тот клятый год уж много лет, я иногда сползал с больничной койки.
Сгребал свои обломки и осколки и свой реконструировал скелет.
И крал себя у чутких медсестер, ноздрями чуя острый запах воли,
Я убегал к двухлетней внучке Оле, туда, на жизнью пахнущий простор.

Мы с Олей отправлялись в детский парк, садились на любимые качели,
Глушили сок, мороженое ели, глазели на гуляющих собак.
Аттракционов было пруд пруди, но день сгорал, и солнце остывало,
И Оля уставала, отставала и тихо ныла: «Деда, погоди».

Оставив день воскресный позади, я возвращался в стен больничных гости,
Но и в палате слышал Олин голос: «Дай руку, деда, деда, погоди...»
И я годил, годил, сколь было сил, а на соседних койках не годили,
Хирели, сохли, чахли, уходили, никто их погодить не попросил.

Когда я чую жжение в груди, я вижу, как с другого края поля
Ко мне несется маленькая Оля с истошным криком: «Деда-а-а, погоди-и...»
И я гожу, я все еще гожу и, кажется, стерплю любую муку,
Пока ту крохотную руку в своей измученной руке еще держу.

Это стихотворение пронизано болью, любовью, читаешь и слëзы наворачиваются.
С уважением к Л. Филатову.
https://rutube.ru/video/10a4f0e95447cfd275b5951c6bedb1a1/?r=plwd
⟱ ⟱ ⟱
📖@dushepoleznoe_chtenie

Цените слух, цените зренье.
Любите зелень, синеву —
Всё, что дано вам во владенье
Двумя словами: я живу.

Любите жизнь, покуда живы.
Меж ней и смертью только миг.
А там не будет ни крапивы,
Ни звёзд, ни пепельниц, ни книг.

Любая вещь у нас в квартире
Нас уверяет, будто мы
Живём в закрытом, светлом мире
Среди пустой и нищей тьмы.

Но вещи мёртвые не правы —
Из окон временных квартир
Уже мы видим величавый,
Бессмертию открытый мир.
(Самуил Маршак)

3 ноября — день рождения Самуила Яковлевича Маршака (1887-1964). Его детские стихи и сказки мы помним почти что наизусть: «Дом, который построил Джек», «Жил человек рассеянный на улице Бассейной», «Весёлую азбуку», «Двенадцать месяцев» и многие другие. Кто-то читал произведения зарубежных авторов в его талантливых переводах. И совсем немногие — стихи Маршака, адресованные взрослым. Эти стихи — о жизни, о скоротечности дней, о волшебных воспоминаниях детства, о родителях, о любви.

Текст стихотворения публикуется по изданию: Маршак С. Я. Собр. соч. в 8 т. Том 5; Изд. «Художественная литература», Москва, 1970.

#персонадня #литературныйкалендарь #стихи #Маршак

«...Шаги на лестнице. Мандельштам вытягивает шею и прислушивается с блаженно-недоумевающим видом.
— Это Надя. Она ходила за покупками, — говорит он изменившимся, потеплевшим голосом. — Ты ее сейчас увидишь. И поймешь меня.
Дверь открывается. Но в комнату входит не жена Мандельштама, а молодой человек. В коричневом костюме. Коротко остриженный. С папиросой в зубах. Он решительно и быстро подходит к Георгию Иванову и протягивает ему руку.
— Здравствуйте, Жорж! Я вас сразу узнала. Ося вас правильно описал — блестящий санкт-петербуржец.
Георгий Иванов смотрит на нее растерянно, не зная можно ли поцеловать протянутую руку.
Он еще никогда не видел женщин в мужском костюме. В те дни это было совершенно немыслимо. Только через много лет Марлена Дитрих ввела моду на мужские костюмы. Но оказывается первой женщиной в штанах была не она, а жена Мандельштама. Не Марлена Дитрих, а Надежда Мандельштам произвела революцию в женском гардеробе. Но, не в пример Марлене Дитрих, славы это ей не принесло. Ее смелое новаторство не было оценено ни Москвой, ни даже собственным мужем…»
(Из книги Ирины Одоевцевой «На берегах Невы»)

Правда, сама Надежда Яковлевна позднее писала: «В воспоминаниях Одоевцевой я прочла, будто я ходила в костюме Мандельштама и накормила гостя отличным обедом. Кто из них врет, я не знаю, но думаю, что Иванов застал меня в пижаме. У меня была — синяя в белую полоску. В Петербурге еще не знали пижам, и у меня там несколько раз спрашивали: „Это у вас в Москве так ходят?..“»

Но хоть «коричневый костюм» и оказался неправдой, но и появление женщины перед незнакомым мужчиной в пижаме в то время восприни­малось как неслыханная экстравагантность. Революционная смелость в быту была свойственна Надежде Яковлевне как в молодости, так и в последние годы жизни.

В силу известных трагических событий сохранилось очень небольшое количество мемориальных вещей и материалов великого русского поэта. Надежда Мандельштам, несмотря на лишения и опасности, сберегла стихи своего мужа для потомков.
Экспозиция «Улица Мандельштама: Осип и Надежда» открыта у нас на Зубовском бульваре: https://goslitmuz.ru/visitors/exhibitions_activity/current/12584/?utm_source=tg&utm_medium=cpc&utm_campaign=mandelshtam&utm_content=0703

Житейско-торговое

Зашел в «Парус» (у нас так универсамы называются) за продуктами.
В подряснике.
Город небольшой, много знакомых. Куда не повернешься, тут тебе и «здрасьте», а то и «благословите, батюшка».
Многие пообщаться желают. В храм же недосуг зайти, ибо заняты они, как говорят, с утра до вечера.
Здесь же, среди полок с молочкой из Кореновки, мороженной рыбой из Камчатки, пельменей с варениками из Ростовской области – самое место решить кардинальные вопросы духовной жизни: пожаловаться на плохих начальников, посетовать на непослушных детей, а так же спросить, почём в нашей церковной лавке свечи и крестики, так как они нужны на самый верный обряд, который от зла избавляет, здоровье возвращает и ума прибавляет. Обряд совершает очень «сильная верующая» Кондратьевна, которая в поселке шахтерском живет и все заговоры с молитвами от пра-пра-бабки полученные, пользует и, как говорят, у нее даже некоторые священники консультируются.

В этот же мой визит с чисто прозаической целью – купить продукты, тематика вопросов, от знакомых и не очень личностей, конкретики не имела. Все, как на подбор, решили мне пожаловаться, как трудно жить и что никакого просвета не наблюдается.
Оно и понятно. Именно в торговом центре, смотря на галопирующие нынче цены, тоскливость увеличивается и уныние охватывает.

Успокаиваю оптимистичным и жизнеутверждающим ответом, что ничего страшного, всё верно, топаем к концу света, но солнышко сегодня чрез тучки пробилось, детишки с школы идут и хохочут, наши потихоньку на фронте наступают и мы друг другу улыбаемся. Какой вывод?
Любит нас Господь, если при всем данном безобразии, нас терпит и время для разумения дает.

Поэтому, дорогие и любимые нытики, вкупе с примкнувшей к вам группой товарищей из внепартийной фракции «Спасайся, кто может!», срочно меняйте диоптрии внутреннего и внешнего зрения. И тогда окажется, что вокруг еще есть те, кто вас любит, о вас вздыхает, как и остались желающие к вам вернуться.
Помните, как в «Федорином горе»?
И сказали блюдца:
«Надо бы вернуться!»
И сказали утюги:
«Мы Федоре не враги!»

3 декабря - День неизвестного солдата.

НЕИЗВЕСТНЫЙ СОЛДАТ

Пролетели дни, как полустанки,
Где он, чёрный сорок первый год?
Кони, атакующие танки,
Над Москвой горящий небосвод?

А снега белы, как маскхалаты,
А снега багровы, как бинты,
Падают безвестные солдаты
Возле безымянной высоты.

Вот уже и не дымится рана,
Исчезает облачко у рта...
Может быть, она не безымянна –
Крошечная эта высота?

Не она ль бессмертием зовется?..
Новые настали времена,
Глубоки забвения колодцы,
Но не забывается война...

Вот у Белорусского вокзала
Эшелон из Прошлого застыл.
Голову склонили генералы
Перед Неизвестным и Простым
Рядовым солдатом,
Что когда-то
Рухнул на бегу у высоты...

Вновь снега белы, как маскхалаты,
Вновь снега багровы, как бинты.

Вот он, не вернувшийся из боя,
Вышедший на линию огня
Для того, чтоб заслонить собою
Родину, столицу и меня.

Кто он? Из Сибири, из Рязани?
Был убит в семнадцать, в сорок лет?..
И седая женщина глазами
Провожает траурный лафет.

«Мальчик мой!» – сухие губы шепчут,
Замирают тысячи сердец.
Молодые вздрагивают плечи:
«Может, это вправду мой отец?»

Никуда от Прошлого не деться,
Вновь Война стучится в души к нам.
Обжигает, обжигает сердце
Благодарность с болью пополам.

Голову склонили генералы,
Каждый посуровел и затих...
Неизвестный воин, не мечтал он
Никогда о почестях таких –

Неизвестный парень,
Что когда-то
Рухнул на бегу у высоты...
Вновь снега белы, как маскхалаты,
Вновь снега багровы, как бинты...

Юлия Друнина

👆
Как-то утром владыка вышел до завтрака в гостиную и увидал бедного деревенского диакона, русоволосого, сильно загорелого, с лицом усталым и опечаленным.
— Что ты за человек? — спросил Филарет.
Владыка был в потертом халате, и диакон отвечал без стеснения:
— Да заблудился, батюшка, никого не найду. А хочу я броситься в ноги преосвященному. Добрые люди надоумили: пойди пораньше, да и попроси.
— Что за дело у тебя? мягко спросил Филарет.
— Беда! Диакон я, имею семью большую в селе нашем, но теперь хотят определить другого на мое место. А меня угнать аж за пятнадцать верст. Версты-то ладно, а как же я со всем хозяйством моим тронусь? Пятеро деток, жена, теша да сестра вдовая с мальцом... И с чего бы — вины за мною, батюшка, никакой нет.
— Садись пока,— пригласил владыка,— Кого же ты просил?
— Да многих...— протянул диакон, смекая, не поможет ли новый знакомец и во сколько это обойдется.
— Правду говоря, батюшка, меня уж обобрали как липку. В канцелярии преосвященного дал писарю двадцать пять рублей, в консистории опять двадцать пять, здешнего прихода диакону семьдесят пять рублей... а дело стоит! Говорят, экзаменовать меня надобно.
— Это правда,— уже строго сказал Филарет.— Я экзаменатор.
Диакон неловко опустился с дивана к ногам митрополита.
— Батюшка, пожалей меня! Мне уж тридцать пять годов, что, я помню!.. Вот осталось всего двадцать пять рублей у меня, пятнадцать- то я на дорогу отложил, а десять — возьми, батюшка, только сотвори ты мне эту милость!
Филарет глянул в глаза диакона, и так был чист простодушный и опечаленный взгляд, что владыка не мог ему не поверить.
— Давай мне свои десять рублей,— велел он,— и приходи завтра к девяти в эту комнату. Дело твое будет решено.
На следующее утро он явился к назначенному часу, и по приказанию владыки его пропустили в комнаты. В гостиной диакона ждал Филарет, облаченный в парадную рясу, с панагией, лентами и орденами, ибо собирался ехать в Страстной монастырь служить.
— Виноват, святый владыко! — воскликнул диакон и пал в ноги митрополиту.
— Встань! — приказал Филарет. Дело твое мы покончим быстро.
Он позвонил в колокольчик и приказал позвать ранее вызванных писарей и здешнего диакона. Едва те переступили порог, владыка подчеркнуто смиренно обратился к ним:
— Каюсь перед всеми вами, братие, что вчера взял от этого диакона десять рублей. По словам Священного Писания, «аще дадите, воздастся вам четверицею», я вместо десяти даю ему сорок рублей,— и он протянул обомлевшему от изумления диакону несколько ассигнаций. — Ты взял двадцать пять рублей — дай ему сейчас сто, то же и ты сделай, а ты, духовное лицо, вместо семидесяти пяти дай ему триста.
Диакон прижал ворох ассигнаций к груди, губы его тряслись, и видно было, что бедный готов разрыдаться. С непередаваемым словами чувством он смотрел на митрополита, но тот поспешил прервать молчание:
— Ступай, отец, домой. Оставайся на своем месте. Буде нужда какая — относись прямо ко мне... А с вами, — обратился митрополит к взяточникам, — вечером разберусь.

Дежурная по храму нашему рассказала.
Постараюсь передать рассказ дословно.

- Заходит женщина в храм, лет 60. Прилично одета. С смущением, культурно и стеснительно просит рассказать ей, как правильно поставить свечу самому Богу и Его Сыну Христу потому что он хороший человек.
Я рассказала.
Женщина, поставив свечу, подошла к иному подсвечнику и спросила, указывая на иконы:
- А это у вас кто?
Объяснила, что тут иконы Николая Чудотворца, Спиридона, Матроны Московской и Ксении...
Женщина даже прослезилась и воскликнула:
- Какие хорошие люди у вас тут. Я еще раз к вам приду.
И ушла.
Ей Богу не сочиняю....
😀

МАЛЬЧИК И КОТ
(из архивного)

В храм ежедневно приходит мальчишка. Лет девяти-десяти.
Он кормит нашего приходского кота.
У нас много котов было, но этот последний, когда появился, всех конкурентов разогнал.
Вот его и кормит ребенок...
Кот не голодный, но всегда встречает мальчика и делает вид, что с удовольствием ест.
Диалог у меня с пацаненком состоялся:
- Кот наш нравится?
- Нравится. Мне бы такого...
- Так возьми.
- Отец не разрешает, я ведь еще и собаку хочу.
Мне осталось только спросить:
- Так у тебя никакого зверька и нет?
- Есть, четыре рыбки, - ответил мальчишка, - но они безразличные, не разговаривают...
- А кот разве говорит? - удивился я.
Ответ был оглушительный:
- А вы разве не слышите?

Совсем недавно я ехала в междугороднем автобусе, рядом сидела женщина, лет пятидесяти.
Я достала два мандарина, и предложила один ей.
Женщина улыбнулась, взяла мандарин, и на её глазах проступили слёзы.
Она понюхала его, и сказала: «Когда-то я считала что съесть мандарин – это счастье…».

Она рассказала мне эту, немного грустную историю.
- А хотите, - сказала я, - вашу историю, узнает вся страна?
Женщина грустно улыбнулась: «Таких историй, деточка, тысячи, и даже ещё более грустных…»
Но когда выходила из автобуса, обернулась и сказала: «Как хотите».
Я помахала ей в ответ рукой: «Я расскажу!»

***

«В детский дом я попала, когда была маленькой девочкой, и почти перед самым Новым годом.
И вот, Новогодний утренник.
Приехали шефы, с какого-то завода, привезли подарки, и вручили их нам. Получила подарок и я, вцепилась в него своими ручками, и не могла дождаться, когда можно будет открыть пакет, из которого так вкусно пахло конфетами, хрустящими вафлями, и особенно мандарином!
Ах, мандарины… я их и ела то, только один раз…
На короткое время я забыла о всех невзгодах, и мне казалось, что счастье это и есть эти мандарины.

Утренник закончился, и мы разошлись по комнатам, в которых жили.
Едва я переступила порог, ко мне подошла девочка, которая верховодила в нашей группе, и которую все слушались.
Она забрала у меня подарок, и сказала: «А новеньким, ещё рано есть сладкое – зубы выпадут».
Вокруг все засмеялись.
Не знаю почему, но я тоже засмеялась, может от шока, может от испуга.
Вскоре все забыли про меня, зашелестели обёртками, стали показывать друг другу конфеты, и потянулся аромат очищенных мандарин.

Я не плакала, я просто сидела у окна, а слёзы сами катились из глаз. Когда легли спать, я лежала и мечтала, что прилетит волшебник - Дед Мороз, на своей волшебной тройке, и заберёт меня отсюда. Из этого грязного городка, мрачного детдома, от хрустящих, и чавкающих под одеялом в темноте детей.

Утром, проснувшись, я открыла свою тумбочку, и увидела в ней конфеты.
Их было 6 штук, и целых три мандарина!

С тех пор, когда я ем мандарины, то вспоминаю этот случай, и первый урок доброты, неизвестных мне до сих пор, девочек».

Ксения Гришина