Умом, конечно, все понимаешь и сопротивляешься унынию по мере сил. Но иногда вдруг такая тоска навалится. Есть в нашей жизни особо депрессивные места, где деградацию нельзя не заметить. Сейчас в Петербурге таким местом стал аэропорт. На этой неделе я улетал оттуда в Екатеринбург и возвращался обратно. Больше бывать мне в «Пулково» не хочется.
Не подумайте только, чего плохого про аэропорт, как таковой. Внешне все похоже на «старину»: кафе, магазины, приличная публика, устремляющаяся к самолетам. Но, кажется, еще вчера это было место, связывающее нас с миром. «Окно в Европу», если сказать высокопарно. И даже, отправляясь на восток, я ощущал в «Пулково» особый западный дух. Теперь же в моей голове все время крутилось словечко «стойло», и я никак не мог его оттуда выдавить. Мы загнаны в красивое и благоустроенное стойло с дорогим «овсом». Жрать можно по-прежнему, но скакать по степи уже не приходится. Набор рейсов, глядящих с табло, выглядит так же, как в СССР далеких времен, а не так, как выглядел еще вчера.
На милых сердцу европейских улицах Петербурга у меня нет пока щемящего чувства провала в прошлое. Но в «Пулково» оно вдруг нахлынуло. То, что было хотя бы относительным признаком успеха, стало сегодня очевидным свидетельством провала. Приходишь – и утыкаешься в «железный занавес». Даже тогда, когда летишь из старого советского крыла аэропорта в российский город не можешь не думать о том втором, не столь давно построенном крыле, где раньше кипела жизнь: Рим, Париж, Лондон, Берлин… Я нынче туда отправляться не планирую. Европа для меня в прошлом. Но «за державу обидно». За молодежь. За будущее России. За тех, кто хочет чувствовать ветер свободы, но принужден жрать сено в стойле.
Не знаю, смогу ли еще раз переступить порог «Пулково»? И даже не понимаю, стоит ли преодолевать в себе то мерзостное чувство, которое накрывает меня именно там. В Москву по делам съезжу «Сапсаном». А остальное…

Впервые покупал книгу иностранного агента. Даже в замечательном музее Невьянской иконы, который создал Евгений Ройзман, его книги продаются в специальной серой обложке, предназначенной, наверное, по замыслу охранителей, для отпугивания покупателей, но на деле привлекающей их внимание, поскольку иностранные агенты у нас в стране люди яркие и достойные. Даже когда вы уже приобрели книгу, на нее по нынешним российским нормам делают наклейку, напоминающую, что автор – иностранный агент. Вдруг читатель одумается и раскрывать подрывную литературу не станет? Я не одумался и прочел книгу Евгения Ройзмана «Про людей, зверей и птиц» уже в самолете по пути из Екатеринбурга домой. Отличная книга. Теперь займет достойное место в моей домашней библиотеке, тем более, что Евгений мне ее подписал на память. И еще сам провел нам с Дмитрием Головиным небольшую экскурсию по своему музею.
А затем я сам уже прошел по развернутой сейчас в Ельцин-центре выставке уральской живописи из коллекции Ройзмана. Там под каждой картиной вынужденно сделан специальный указатель на то, что представлена она иностранным агентом. Уральский пейзаж – от иностранного агента. Русские города – от иностранного агента. Антифашистская живопись времен Великой отечественной войны – от иностранного агента. Дико все это. К счастью, не требуют хотя бы заворачивать картины в оберточную бумагу и так представлять публике.
Даже на фоне других «иноагентств» случай Ройзмана поражает. Человек много лет собирает живопись своего родного края для того, чтобы сохранить культуру. Спас и собрал в одном месте невьянскую икону, которую без него, возможно, никто не спас бы. Тратил свои деньги, силы и время на поддержку того, чем Россия может гордиться. И именно такого человека записывают в иностранные агенты. Казалось бы, охранители должны понимать всю нелепость этой истории, но им, думается, на все плевать. В иноагенты сегодня обращает людей бюрократическая машина, которой надо выдавать список из нескольких человек каждую пятницу. Потребуют от этой машины врагами народа называть своих жертв – будут у нас враги народа.

Открытый университет Егора Гайдара анонсировал курсы повышения квалификации по социальным наукам, бесплатные для преподавателей ВУЗов и ССУЗов, а для учителей, студентов, аспирантов, сотрудников музеев и библиотек стоимость курса составляет 1500 руб.

1) Эконометрика причинно-следственных связей (https://gaidaruniversity.ru/causality)
Автор курса: Филипп Картаев, выпускник экономического факультета МГУ, доктор экономических наук, заведующий кафедрой математических методов анализа экономики экономического факультета МГУ.
• Записаться на курс можно до 30 января включительно
• Начало курса – 30 января

2) Макроэкономика: базовые модели закрытой экономики (https://gaidaruniversity.ru/macroeconomics). Автор курса: Юлия Викторовна Вымятнина, декан факультета экономики Европейского университета в Санкт-Петербурге, кандидат экономических наук, профессор.
• Записаться на курс можно до 6 февраля включительно
• Начало курса - 16 января

3) Бесплатный для всех курс «На переломе: от СССР к России» (https://gaidaruniversity.ru/ussr)
Автор курса: Леонид Александрович Кацва, учитель истории, лауреат конкурса ПНПО, лауреат премии Егора Гайдара, член Совета Вольного исторического общества.
• Записаться на курс можно до 6 февраля включительно
• Начало курса – 23 января

4) Память и медиа (https://gaidaruniversity.ru/memorymedia) – новый курс, продолжение курса «Введение в Memory Studies».
Автор курса: Юлия Александровна Сафронова – доцент факультета истории Европейского университета в Санкт-Петербурге, автор учебного пособия «Историческая память: введение». СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2019.
• Записаться на курс можно до 6 февраля включительно
• Начало курса – 6 февраля

Все значение фильмов Леонида Гайдая стало ясно значительно позже того момента, когда мы увидели «Операцию Ы», «Кавказскую пленницу» или «Бриллиантовую руку». Мы их смотрели, пересматривали, растаскивали на цитаты и на мелодии, начинавшие жить независимо от фильмов. «Остров невезения» или «Песня про зайцев» хорошо шли в веселой компании после возлияний, но мало кто относился к ним всерьез. Фильмы Гайдая казались милыми пустышками, заполнявшими время между настоящими делами. В серьезных разговорах обсуждали «Андрея Рублева», а не его «ровесницу» «Бриллиантовую руку», «Зеркало», а не «Ивана Васильевича».
Но при взгляде на Гайдая из дня нынешнего обнаруживаешь, что его фильмы стали поистине народными в то время, когда народными должны были считаться «апупеи» про революцию и войну. Трус, Балбес и Бывалый выигрывали соревнование за внимание пролетариата у Ленина, Сталина и Жукова. Я сейчас даже не об интеллигенции говорю. Эта «прослойка», неизменно отдавая должное феерической «Бриллиантовой руке», все время тянулась еще к какому-нибудь «Сталкеру». Я говорю именно о «глубинном народе», который должен был внимать официальной идеологии типа «Кремлевских курантов», а внимал гайдаевской «развлекухе».
Конечно, Гайдай не подрывал основы. Если бы кто в партийном ареопаге считал, что издевательство над управдомом (другом человека) опасно для коммунистического строительства, «Бриллиантовую руку» положили бы на «полку», где томилось запрещенное кино. Но на «Бриллиантовую руку» смотрели, как на нормальный отдых после трудовых будней. И лишь со временем стало ясно, что в 1960-х – 1970-х гг. после трудовых будней у простого советского человека наступала душевная пустота, не заполняемая уже никакими мечтами о светлом будущем и никакой коммунистической идеологией. Фильмы Гайдая прекрасно заполнили эту пустоту, что фактически означало стремление человека к безыдейному отдыху, развлечениям, потребительству вместо повышения политграмотности и выхода на субботник. Когда мы все – от профессора до дворника – стали смотреть Гайдая, стало ясно, что советский строй держится не на великой идее, а лишь на грубой силе.
Сегодня великому режиссеру Леониду Гайдаю исполнилось бы сто лет.

Со временем отклики на мою книгу "Почему Россия отстала?" становятся все более разнообразными. Я далеко не каждый здесь публикую, но этот рассказ мне очень понравился. В том числе участие в нем кота. Затронут, конечно, лишь небольшой пласт проблемы, но очень красочно сделано. https://www.youtube.com/watch?v=k74vpj-ybjk

В этом нашем разговоре с Валерием Нечаем прослеживаются самые неожиданные историко-социологические связи. Как великая чума XIV века могла повлиять на свободу, развитие городских ремесел и сельского хозяйства. а, в конечном счете, на развитие общества в Западной Европе и на то, почему в Восточной Европе дела пошли по-другому. https://www.youtube.com/watch?v=4PUud9d_Jic&list=PL_Py0ysjU3UyahjMJEw7TtZicVXNOXEhQ&index=59

Завтра, 3 февраля, состоится новый семинар в Центре исследований модернизации Европейского университета в Санкт-Петербурге. Дмитрий Ланко будет рассказывать о преобразованиях в Финляндии. Он завершает свою многолетнюю тему и вскоре будет публиковать у нас монографию о финляндской модернизации. Приходите послушать его доклад и дискуссию. Подробности в анонсе ЕУ СПб. и в нем есть ссылка на текст препринта доклада. https://eusp.org/events/seminar-finlyandiya-modernizaciya-v-okruzhenii-chast-v-voprosy-teorii

Помимо главного трагического итога последнего года в социально-политической жизни России можно зафиксировать некоторые серьезные перемены, становящиеся все более очевидными. Во-первых, Кремль определился в выборе официальной идеологии после двух десятилетий неопределенности.
Выбор осуществлялся между концепциями, которые можно условно назвать «Россия – страна больших возможностей» и «Россия – жертва бесчисленных врагов». Первая концепция была привлекательнее, поскольку представляла собой позитивную идеологию, рассчитанную на то, чтобы вдохновлять людей жить, трудиться, инвестировать, развивать свою страну и, в конечном счете, делать ее богаче. До 2007 - 2008 гг. о возможности иной концепции, кажется, никто даже не думал. Вместо бесчисленных врагов у нас были доброжелательные партнеры.
Но, когда экономика после кризиса перешла в состояние бесконечной стагнации (а затем еще и уровень жизни начал падать), пропаганду возможностей стало все труднее сочетать с реалиями. Причем, не потому что трудно манипулировать широкими массами населения (это у нас умеют делать), а потому, что развитие страны зависит в основном от элит, которые пропаганде хуже поддаются (даже если на словах первыми демонстрируют свой конформизм). Тем не менее, до последнего времени, кажется, «страну возможностей» не списывали со счетов. И вот все изменилось. На фоне краткосрочных задач спасения долгосрочные задачи развития больше не представляются актуальными. Понятно, что некоторые тезисы из старой обоймы будут сохраняться еще долго: Китай нам поможет, создадим нерушимый Восточный блок, ударим импортозамещением по западному коварству и т. д. Но, как показал последний год, подобные лозунги уже не являются элементами строительства той идеологии, в которую действительно вкладываются большие силы и средства. Важнее показать страшное лицо врага, чем крепкие плечи друга.
Какое-то время концепция «Россия – жертва бесчисленных врагов» будет работать сравнительно эффективно. Только не надо мерять ее эффективность по себе. Она рассчитана на совершенно иные слои населения: на тех, кто не ездил за рубеж и даже не имеет загранпаспорта, на тех, кто полностью равнодушен к получению знаний об иностранной жизни, а потому открыт для получения псевдознаний.

Второй важнейший социально-политический урок, который мы можем извлечь из событий последнего года, состоит в том, что идеолог может трепаться, как ему угодно, не стремясь ни к последовательности, ни к правдоподобию, но быть при этом «властителем дум», поскольку у охмуряемых им «козлевичей» думы именно на это рассчитаны. Яркий пример – Александр Дугин, которого многие считают идеологом нынешнего курса, но если всерьез почитать то, что он писал в свое время, обнаружится принципиальное расхождение дугинизма с реальностью.
Вся геополитика дугинизма была много лет назад построена на противопоставлении морских и континентальных держав. Морские основаны на рынке, континентальные – на традиции. Сердцем континентальных держав является Россия. Поэтому суть геополитики – борьба этих двух типов государств между собой. Проще говоря, Россия должна оказаться во главе мощной континентальной силы, которой противостоят Англия, Америка и, может, еще кто-то из случайно к ним примкнувших сателлитов. На деле же нынешняя российская пропаганда вынужденно строится (о чем я вчера подробно писал) на идее о том, что мы противостоим всему западному миру, где никакого различия между морскими и континентальными державами не существует. Конечно, у некоторых пропагандистов (может, Дугина в свое время начитавшихся?) чувствуется обида на континентальные державы, отдавшиеся на волю морских, тогда как должны были по теории нам отдаться. Но исправить ситуацию на деле эти говоруны даже не берутся.
И что же: Дугин со своей ахинеей опозорен и изгнан? Нет. Популярен и успешен. Ведь главное – это форма охмурения разнообразных «козлевичей», а вовсе не конкретное наполнение пропаганды словами и теориями. Такие же успешные, как Дугин, персонажи существуют в антикремлевском лагере. Никто из их приверженцев не пытается соотносить вчерашние теории с сегодняшней реальностью. А в религиозном лагере никто не пытается сопоставлять сегодняшние действия с моральными заповедями христианства. Нигде не востребованы ни правдоподобие, ни последовательность. Идея просвещения не выдержала конкуренции в борьбе с идеей охмурения. Причем не только среди телезрителей. На всем нашем огромном идейном пространстве картина одинакова.

Открытие Америки - это не великое географическое открытие, а "черный лебедь", который изменил соотношение сил в Европе и привел к резкому усилению государства по сравнению со Средними веками. Это я, конечно, слегка "обостряю", поскольку географию из истории не выбросишь, но для развития общества, о котором мы говорим с Валерий Нечай в наших "Особых историях", принципиально важным было именно "ресурсное проклятие" американских рудников. https://www.youtube.com/watch?v=s4h-mvjqKIw&list=PL_Py0ysjU3UyahjMJEw7TtZicVXNOXEhQ&index=60

Возможно, я не стал бы смотреть большое интервью с Марией Певчих («вДудь»), если бы мне не сказали, что она училась у Александра Дугина и даже написала под его «научным» руководством диплом. Ситуация в социальных науках меня очень интересует. Захотелось выяснить, как такое «руководство» возможно. Не в том смысле, что учиться у Дугина – преступление. Наверное, для сотен мальчиков и девочек, желающих найти себе государственную кормушку после соцфака МГУ, такой выбор нормален. И бог с ними. Но Певчих до Дугина успела поучиться в Лондонской школе экономики. Была не по возрасту взрослой девочкой. Искренне хотела получить хорошее европейское образование. Как ее-то к Дугину занесло?
Ответ я получил замечательный. Дугин, оказывается, прикольный, веселый псих, который был хорош на фоне всяких университетских бюрократов, доминировавших на соцфаке МГУ. Честно говоря, услышав это, я не удивился. Поскольку много раз слышал, что был у нас в Государственной Думе один прикольный, веселый псих, хорошо смотревшийся на фоне единороссовских бюрократов и даже сислибов. За этого психа нам, кстати, рекомендовали голосовать в ходе «умного голосования». А еще у нас были прикольные, веселые психи среди журналистов девяностых годов, которые радостно и прикольно топили правительство младореформаторов. И, в частности, утопили, как политика, Бориса Немцова, имевшего до этой истории шанс стать преемником Ельцина. Несколько лет это «утопление» выглядело очень прикольно. А затем появился совсем не прикольный лидер, ставший преемником.
Мне в девяностые было совсем не весело и не прикольно, когда я видел, что делают наши прикольные ребята. Мне плакать хотелось от отчаяния. Я был тогда уже далеко не мальчик, кое-что понимал в политике и писал какие-то серьезные статьи, пытаясь объяснять, что так прикалываться опасно. Но кто же читает серьезные статьи, когда можно смотреть прикольные разоблачения?
Не хочу сказать, что мы докатились до нынешней катастрофы, поскольку прикалывались. Были, конечно, в России и более серьезные проблемы. Но когда я слышу подобные истории, мне совсем не прикольно.

Вчера начали обсуждать попавшие в прессу списки «кандидатов в иноагенты». Я в общем-то не сомневался, что если нечто подобное существует, то меня туда впишут. Хотя могу сообщить тем, кому это интересно, что живу на университетскую зарплату и иностранных денег никаких не получаю. Что же касается иностранного влияния, то каждый, кто читал «Почему Россия отстала?», знает сколь большое влияние на меня оказали иностранцы Шекспир, Эразм Роттердамский, Лопе де Вега и Монтень. Более того, сейчас я нахожусь под сильным влиянием Иммануила Канта, поскольку прочел, наконец, его «Критику практического разума».
Влияние и впрямь сильное, поскольку я совсем иначе взглянул на завершающий сей философский трактат раздел про то, что две вещи наполняют душу удивлением и благоговением – «звездное небо надо мной и моральный закон во мне». Кант ведь в буквальном смысле удивляется самому себе. Тому, что в нем, в этой маленькой «животной твари», в этой материи, которая неизвестно каким образом была наделена на короткий срок жизненной силой, существует твердое чувство долга. Морального долга, исполнение которого не может принести счастья в этой жизни, и не может обеспечить спасение души в жизни иной. И еще в нем есть свободная воля, позволяющая, казалось бы, игнорировать суровый моральный закон, но на деле заставляющая исполнять его предписания. Так и жил под воздействием морального долга маленький одинокий профессор Кант под большим звездным небом маленького прусского городка Кенигсберга. Жил, удивляясь и благоговея от того, что долг этот тащит его по жизни от «Критики» к «Критике», от одного труда к другому, заставляя мыслить, писать и учить, хотя вполне можно было впасть в апатию, поскольку ни один оптимист не смог бы тогда представить, сколь долгая жизнь суждена этим мыслям, писаниям и учениям.
Прочти я «Критику практического разума» в иное время, она, конечно, столь сильно на меня не повлияла бы. Но нынче значение морального долга, исполнение которого не сулит ни счастья, ни спасения, резко возросло.

Я давно уже ждал, когда появится такой текст. И вот, наконец, Денис Волков – директор Левада-центра его опубликовал. Процитирую лишь один абзац, принципиально важный, на мой взгляд.
«Опросы не проводятся с использованием полиграфа, и фиксируют лишь то, чем люди готовы поделиться с интервьюером. И это информация о том, как люди готовы вести себя на публике. Вряд ли можно спорить с тем, что давление российского государства на индивида в последнее время выросло. Главная цель такого давления – изменить поведение людей, отбить желание критиковать власть, участвовать в протестных акциях. Вряд ли можно спорить, что эта цель достигается. Но ровно о том же говорят и результаты опросов».
Итак, это информация о том, как люди готовы вести себя на публике. Мы не получаем из опросов информацию о том, что думает основная масса населения России. Часто люди вообще ничего не думают о тех важнейших событиях, по поводу которых сломлено столько копий в «кругах интеллектуалов». А порой телезрители лишь послушно повторяют то, что услышали из ящика. Кто-то будет вести себя на публике соответствующим образом, поскольку сознательно избрал путь конформизма. Кто-то – поскольку стихийно «колеблется вместе с генеральной линией партии». А кто-то – поскольку не может мыслить вне «ящика». Есть, конечно, среди публики и те, чьи глубокие убеждения соответствуют поведению, но мы даже приблизительно не знаем, какой это процент населения. Можно, наверное, узнать с помощью иных методов, чем массовые опросы, но это особый разговор.
Поэтому следует понимать, что опросы – важный и нужный метод сбора информации, но пользоваться ими надо очень аккуратно, не делая тех выводов, которые из них не следуют. И уже точно не следует из них выводить некий «культурный код» народа, как модно стало сейчас говорить. Такого «кода» вообще не существует, но даже если вам очень хочется считать, будто он есть, не стоит ссылаться на опросы. Формулирование «культурного кода», подкрепленного лишь парой цифр, – это наука для ленивых. Впрочем, я понимаю, что никому нельзя запретить лениться. https://www.levada.ru/2023/02/10/vozmozhny-li-oprosy-v-segodnyashnej-rossii/?utm_source=mailpoet&utm_medium=email&utm_campaign=newsletter-post-title_81

Каюсь, в последние годы я практически перестал читать художественную литературу, созданную писателями-семидесятниками. Книги шестидесятников по-прежнему очень люблю, как в детстве. Классику перечитываю и даже активно использую в своей научной работе. А вот с моими ровесниками не задалось. Поколение семидесятников очень склонно к беллетризованной публицистике, то есть к тому, чтобы рассказывать не о сложности человеческой личности, не о чувствах и не о поиске смысла жизни, а, скорее, о социальных проблемах. То есть о том, что я предпочитаю изучать по монографиям и статьям, а не по романам и рассказам.
Бывают, конечно, исключения, когда книга ровесника меня увлекает. И чаще такие исключения случаются с романами непрофессиональных писателей. Наверное, так выходит потому, что каждый из нас в идеале мог бы написать одну честную книгу, рассказывающую о собственной жизни – с минимумом художественной выдумки и всяких стандартных прибамбасов, используемых для завлечения читателей. Близкий мне по духу дилетант в литературе не может исписаться, поскольку расскажет о себе в одной-двух книгах и завяжет с этим делом навсегда. И вот эти-то книги я стараюсь не упустить. Подарят – прочту обязательно.
В Екатеринбурге мой новый друг Дмитрий Головин подарил мне свою книгу «Всё о Быкове», состоящую из трех взаимосвязанных повестей. И хотя, наш с ним образ жизни весьма различен, я с удивлением обнаружил, как много в переживаниях его героя оказалось мне близко. Конкретные проблемы в моей жизни были совершенно иными, и ничего из того, что приключилось с Константином Быковым, не приключалось со мной, но, как ни странно, его переживания оказались мне близки. Так же как, скажем, переживания Константина Левина – моего любимого толстовского героя, в образе жизни которого нет и, естественно, не могло быть ничего, напоминающего мой образ жизни. Книгу Головина я прочел чуть ли не залпом, поскольку очень хотелось узнать, что там дальше. А книги самых раскрученных писателей-семидесятников вызывали обычно зевоту, даже если мои политические взгляды целиком совпадали с их воззрениями.

Прочел у друзей, что сегодня исполнилось бы сто лет Франко Дзеффирелли. Подумал, как давно не смотрел я его фильмов. И решил, что вечер проведу с Ромео и Джульеттой. Как проводил его лет сорок назад в ленинградском кинотеатре.
Нашел старое кино. Сел у компьютера. Мечтами ушел в далекое прошлое, когда был молод почти как Ромео и мог помечтать пару часиков перед экраном о прекрасной любви. А после… А после вспомнил, что месяц назад прекрасная, хоть и семидесятилетняя, Оливия Хасси вместе с отважным, хоть и семидесятилетним, Леонардом Уайтингом решили срубить бабла с кинокомпании за то что во время съемок коварный Дзеффирелли обманом вынудил их – юных и неопытных – показать жадным до клубнички зрителям некоторые «неочевидные» части своих прекрасных тел. И всё. Пропало мое желание пересмотреть «Ромео и Джульетту». Как отрезало.
Нет, вы не подумайте только, что я – старый рыночник и матерый либерал😀 – проникся вдруг презрением к деньгам. Не возражаю против того, чтобы законно раскрутить кинокомпанию на бабки. Более того, понимаю, что в старости деньги часто нужнее, чем в молодости. Былых гонораров уже нет. В общем, от всей души желаю любимым актерам успеха в их большой и чистой любви к деньгам нажившихся на их невинности кинобуржуев.
Но смотреть не хочется.
Кажется, что появится сейчас на веронском балконе Джульетта, но это не балкон вовсе, а трибуна в американском суде, где Оливия Хасси отвечает на вопрос адвоката о том, что, как и при каких обстоятельствах она без желания продемонстрировала на камеру. Чувствую, как взыграли во мне двойные стандарты. Самому стыдно. Смотрел ведь сорок лет назад на то, что нам показали без желания актрисы. И вновь посмотрел бы, тем более, что сорок лет назад, скорее всего, ничего не видел, поскольку советскому зрителю эти места не показывали.
А фильм включить не могу. Увы. Сижу и музыку из него слушаю.Нет повести печальнее на свете.