156.
Косвенные улики - это когда не все однозначно, при том, что ты знаешь – дело плохо. Ты видишь трупные пятна будущего, но тебе не хочется верить в существование этих намёков. Рассматривая неизбежное, невозможно от него избавиться, можно лишь срастись, свыкнуться, убрать противоречие между своими взглядами и доминирующими.
Обрести покой через очистительное отчаяние.
Ты как бы есть, но уже как бы и нет.
Сон – вот счастье, думал Иван Ильин, все больше увлекаясь им.
Легкость псевдобытия и отсутствие будущего, погруженного в бесконечное настоящее.
Сон. Сон. Сон.
Косвенные улики - это когда не все однозначно, при том, что ты знаешь – дело плохо. Ты видишь трупные пятна будущего, но тебе не хочется верить в существование этих намёков. Рассматривая неизбежное, невозможно от него избавиться, можно лишь срастись, свыкнуться, убрать противоречие между своими взглядами и доминирующими.
Обрести покой через очистительное отчаяние.
Ты как бы есть, но уже как бы и нет.
Сон – вот счастье, думал Иван Ильин, все больше увлекаясь им.
Легкость псевдобытия и отсутствие будущего, погруженного в бесконечное настоящее.
Сон. Сон. Сон.
157.
Юлиан Семенов сидел в баре кафе «Элефант» и читал телеграмм-каналы. Чувствовал нарастающее раздражения и от прочитанного, и от того, что Евстигнеев опаздывал.
А встретиться надо было обязательно. Надо было предупредить Женю про явку. Явка провалена Уругваем, и ему хотят продать отнюдь не бразильский кофе.
И еще его беспокоил Визбор. Не покидало ощущение , что тот сильно заигрался с оффшорами, и Штирлицу уже трудно его контролировать.
Следовало ожидать, думал писатель, что воздух свободы сыграет с нами всеми злую шутку. Весна, мгновения – от первого и как пойдет.
Консьюмеризм, мать его!
Юлиан Семенов сидел в баре кафе «Элефант» и читал телеграмм-каналы. Чувствовал нарастающее раздражения и от прочитанного, и от того, что Евстигнеев опаздывал.
А встретиться надо было обязательно. Надо было предупредить Женю про явку. Явка провалена Уругваем, и ему хотят продать отнюдь не бразильский кофе.
И еще его беспокоил Визбор. Не покидало ощущение , что тот сильно заигрался с оффшорами, и Штирлицу уже трудно его контролировать.
Следовало ожидать, думал писатель, что воздух свободы сыграет с нами всеми злую шутку. Весна, мгновения – от первого и как пойдет.
Консьюмеризм, мать его!
158.
GPT Джоан Роулинг написала новую сказку про школу.
Однажды Иван Грозный и старик Хоттабыч создали школу, где обучались самые необычные ученики: Джеймс Бонд, Билли Айлиш и Змей Горыныч.
В этой школе они учились не только математике и литературе, но и тому, как стать настоящими героями.
Иван Грозный и старик Хоттабыч были строгими, но справедливыми учителями, которые всегда находили подход к каждому ученику.
Джеймс Бонд учился шпионскому искусству и научился использовать свои навыки для защиты других.
Билли Айлиш научилась петь еще красивее и использовать свой голос для вдохновения людей.
Змей Горыныч стал настоящим защитником и учил своих товарищей бороться с злом.
Но однажды в школу пришел новый ученик, который оказался злым колдуном. Он хотел завладеть магическим артефактом, который находился в школе, и использовать его для своих злых целей.
Ученики и учителя школы должны были объединиться, чтобы остановить его и защитить свой дом.
В итоге благодаря смелости и силе духа всех учеников и учителей, они победили злого колдуна и защитили свою школу.
Джеймс Бонд, Билли Айлиш и Змей Горыныч стали настоящими героями, а школа Ивана Грозного и старика Хоттабыча стала еще лучше и сильнее.
GPT Джоан Роулинг написала новую сказку про школу.
Однажды Иван Грозный и старик Хоттабыч создали школу, где обучались самые необычные ученики: Джеймс Бонд, Билли Айлиш и Змей Горыныч.
В этой школе они учились не только математике и литературе, но и тому, как стать настоящими героями.
Иван Грозный и старик Хоттабыч были строгими, но справедливыми учителями, которые всегда находили подход к каждому ученику.
Джеймс Бонд учился шпионскому искусству и научился использовать свои навыки для защиты других.
Билли Айлиш научилась петь еще красивее и использовать свой голос для вдохновения людей.
Змей Горыныч стал настоящим защитником и учил своих товарищей бороться с злом.
Но однажды в школу пришел новый ученик, который оказался злым колдуном. Он хотел завладеть магическим артефактом, который находился в школе, и использовать его для своих злых целей.
Ученики и учителя школы должны были объединиться, чтобы остановить его и защитить свой дом.
В итоге благодаря смелости и силе духа всех учеников и учителей, они победили злого колдуна и защитили свою школу.
Джеймс Бонд, Билли Айлиш и Змей Горыныч стали настоящими героями, а школа Ивана Грозного и старика Хоттабыча стала еще лучше и сильнее.
159.
Схожесть иногда кажется обманчивой.
Вот, например, свинья и апельсин. Вроде не похожи, а вполне способны существовать вместе.
Или, скажем, утро и енот. Тоже вполне.
Берег и море.
Поэтому в целом сосуществование – это неодинаковость скорее, ну хотя бы фрактальность.
Так размышлял Пётр Иваныч, идя с работы и будучи уволенным теперь. Он всегда думал, что надо быть как начальник и тогда все будет хорошо. А, подишь ты, не получилось.
Нет, быть похожим получилось – а вот конструктивность нет. Интересно, взять пива или сразу водки и как сказать жене.
Так думал Сидоров, сидя в автобусе, который вез его в будущее.
Схожесть иногда кажется обманчивой.
Вот, например, свинья и апельсин. Вроде не похожи, а вполне способны существовать вместе.
Или, скажем, утро и енот. Тоже вполне.
Берег и море.
Поэтому в целом сосуществование – это неодинаковость скорее, ну хотя бы фрактальность.
Так размышлял Пётр Иваныч, идя с работы и будучи уволенным теперь. Он всегда думал, что надо быть как начальник и тогда все будет хорошо. А, подишь ты, не получилось.
Нет, быть похожим получилось – а вот конструктивность нет. Интересно, взять пива или сразу водки и как сказать жене.
Так думал Сидоров, сидя в автобусе, который вез его в будущее.
160.
Давно мы не заглядывали в Боярскую думу и к дьякам в приказы. А там продолжается сказочная жизнь. День и ночь жгут лучины и пишут, пишут, пишут. Что пишут? А почем мы знаем. Говорят, приезжали мандарины, теперь вроде и апельсины, хотя, конечно, половцы и печенеги были как-то более понятны.
Поэтому, наверное, и писанины стало больше. Толмачи переводят туда-сюда, а писцы и пишут.
Возможно, что теперь часы будут считать не туда, а обратно, как бы с запада на восток, а на с востока на запад, как раньше.
Вроде так принято там. До сих пор, правда, не понятна позиция хазар, но они сейчас заняты сильно по нахождению альтернативных путей маршруту из варяг в греки и мандарины их сильно напрягают с этим.
Шепчут также на Китай-городе , что выдача ярлыков так же претерпит ряд изменений. На вопрос «каких?» шептуны закатывают глаза или трясут головой. Типа не ведают.
А если не ведают – чего трепаться?
Вот такой он, сказочный мир.
Давно мы не заглядывали в Боярскую думу и к дьякам в приказы. А там продолжается сказочная жизнь. День и ночь жгут лучины и пишут, пишут, пишут. Что пишут? А почем мы знаем. Говорят, приезжали мандарины, теперь вроде и апельсины, хотя, конечно, половцы и печенеги были как-то более понятны.
Поэтому, наверное, и писанины стало больше. Толмачи переводят туда-сюда, а писцы и пишут.
Возможно, что теперь часы будут считать не туда, а обратно, как бы с запада на восток, а на с востока на запад, как раньше.
Вроде так принято там. До сих пор, правда, не понятна позиция хазар, но они сейчас заняты сильно по нахождению альтернативных путей маршруту из варяг в греки и мандарины их сильно напрягают с этим.
Шепчут также на Китай-городе , что выдача ярлыков так же претерпит ряд изменений. На вопрос «каких?» шептуны закатывают глаза или трясут головой. Типа не ведают.
А если не ведают – чего трепаться?
Вот такой он, сказочный мир.
161.
Были времена, когда беззаботные сказочники сочиняли сказки, а счастливые граждане ждали их – любимое развлечение в стране грез, где сказки были единственными правдивыми рассказами, была надежда, что их сочиняют не роботы, а живые люди.
Или сочиняли когда-то, а потом передавали из поколения в поколение.
Хотя интуитивно понимали, что верить в это так же бессмысленно, как и во все, что их окружало.
Все скорее всего было эмулировано и поддерживалось искусственными механизмами, вернее цифровыми системами.
Когда выяснилось, что основа материи не атом, а бит, мир быстро стал меняться. И превратился в нереальное место, настолько нереальное, что сказка казалась в нем реальным настоящим.
Впрочем, это тоже была иллюзия. Вопрос, впрочем, был. Настоящий. И звучал он просто - зачем?
Были времена, когда беззаботные сказочники сочиняли сказки, а счастливые граждане ждали их – любимое развлечение в стране грез, где сказки были единственными правдивыми рассказами, была надежда, что их сочиняют не роботы, а живые люди.
Или сочиняли когда-то, а потом передавали из поколения в поколение.
Хотя интуитивно понимали, что верить в это так же бессмысленно, как и во все, что их окружало.
Все скорее всего было эмулировано и поддерживалось искусственными механизмами, вернее цифровыми системами.
Когда выяснилось, что основа материи не атом, а бит, мир быстро стал меняться. И превратился в нереальное место, настолько нереальное, что сказка казалась в нем реальным настоящим.
Впрочем, это тоже была иллюзия. Вопрос, впрочем, был. Настоящий. И звучал он просто - зачем?
162.
Однажды Блез Паскаль посетил боярскую думу, где проходил круглый стол с участием кривичей, половцев, печенегов, парней из орды и хазар – ну, куда же без них.
Обсуждали: можно ли или нельзя.
В результате трехдневных бдений и пропитого исподнего пришли к выводам, положенным потом в основу знаменитого парадокса, ставшего известным как «парадокс Паскаля».
Суть его состояла в том, что если нельзя, но очень хочется, то можно. Можно все, что нельзя, и нельзя уж если, то нельзя, ибо что можно, то можно.
С тех пор искусство манипуляций только кажется, что далеко продвинулось.
На самом деле, если присмотреться, то те же наперстки и увидишь. Белые начинают и выигрывают.
Или, как шутили после того круглого стола бояре, Блез уехал, Паскаль остался.
Однажды Блез Паскаль посетил боярскую думу, где проходил круглый стол с участием кривичей, половцев, печенегов, парней из орды и хазар – ну, куда же без них.
Обсуждали: можно ли или нельзя.
В результате трехдневных бдений и пропитого исподнего пришли к выводам, положенным потом в основу знаменитого парадокса, ставшего известным как «парадокс Паскаля».
Суть его состояла в том, что если нельзя, но очень хочется, то можно. Можно все, что нельзя, и нельзя уж если, то нельзя, ибо что можно, то можно.
С тех пор искусство манипуляций только кажется, что далеко продвинулось.
На самом деле, если присмотреться, то те же наперстки и увидишь. Белые начинают и выигрывают.
Или, как шутили после того круглого стола бояре, Блез уехал, Паскаль остался.
163.
Бояре страстно любили детей. Как-то раз, когда их посетили пионеры, бояре прям нарадоваться не могли.
Пионеры повязали им галстуки, били в барабаны, дули в горны.
Бородатые мужики прям умилялись, некоторые плакали от умиления.
Приведший детей дьяк сказал, что это только движение первое, начало, потом будет второе и так далее.
Дума прервала свою утвержденную повестку и постановила принять с голоса предложенный законопроект о финансировании из казны развлечений этих милых ребят.
Чтобы они не скучали и радовались будущей счастливой жизни.
Потом пионеры ушли, куда-то подевался и дьяк, а бояре остались, и только шелестел бумагами ветер в наступившей тишине.
Опустился вечер, а потом подступила ночь, а бояре все сидели и, вглядываясь вдаль, пытались разглядеть в нем контуры будущего.
Там слышались им звонкие голоса, виделись детские лица, белые рубашки и красные галстуки.
Лепота она и есть лепота.
Бояре страстно любили детей. Как-то раз, когда их посетили пионеры, бояре прям нарадоваться не могли.
Пионеры повязали им галстуки, били в барабаны, дули в горны.
Бородатые мужики прям умилялись, некоторые плакали от умиления.
Приведший детей дьяк сказал, что это только движение первое, начало, потом будет второе и так далее.
Дума прервала свою утвержденную повестку и постановила принять с голоса предложенный законопроект о финансировании из казны развлечений этих милых ребят.
Чтобы они не скучали и радовались будущей счастливой жизни.
Потом пионеры ушли, куда-то подевался и дьяк, а бояре остались, и только шелестел бумагами ветер в наступившей тишине.
Опустился вечер, а потом подступила ночь, а бояре все сидели и, вглядываясь вдаль, пытались разглядеть в нем контуры будущего.
Там слышались им звонкие голоса, виделись детские лица, белые рубашки и красные галстуки.
Лепота она и есть лепота.
164.
В думе боярской прошли слушания на тему «Самообман. Как не попасть под себя». Хедлайнером выступал инфополовец Хан.
Он рассказал изумленным боярам, что сам он себя ввел в самообман, чтобы удобнее было манипулировать своей ордой. Как говорится, сам себя не обманешь – никто не обманет.
Вообще в наш век киберпанка, добавил он, недурно иметь не только один аватар, но и другой.
А то и третий.
Так легче – учил он.
Некоторые бояре пытались записывать за ним, пока не вспомнили, что писать они не умеют. Вспомнили и возгордились силою своего самообмана. Загалдели, обращая на это внимание ведущего в начавшемся обсуждении на этот отрадный для них факт.
Согласился кормчий. Знать, что ты не знаешь, хуже, чем не знать, что знаешь. Знание о незнании демотивирует. Приводит к последнему месту в марафоне желаний.
С ним шумно соглашались.
Ладно, сказал половец, копите деньги, накопите – зовите, научу вас правильно просить, чтобы дали. И ушел.
А бояре остались. Многие плакали. От счастья будучи несчастными.
В думе боярской прошли слушания на тему «Самообман. Как не попасть под себя». Хедлайнером выступал инфополовец Хан.
Он рассказал изумленным боярам, что сам он себя ввел в самообман, чтобы удобнее было манипулировать своей ордой. Как говорится, сам себя не обманешь – никто не обманет.
Вообще в наш век киберпанка, добавил он, недурно иметь не только один аватар, но и другой.
А то и третий.
Так легче – учил он.
Некоторые бояре пытались записывать за ним, пока не вспомнили, что писать они не умеют. Вспомнили и возгордились силою своего самообмана. Загалдели, обращая на это внимание ведущего в начавшемся обсуждении на этот отрадный для них факт.
Согласился кормчий. Знать, что ты не знаешь, хуже, чем не знать, что знаешь. Знание о незнании демотивирует. Приводит к последнему месту в марафоне желаний.
С ним шумно соглашались.
Ладно, сказал половец, копите деньги, накопите – зовите, научу вас правильно просить, чтобы дали. И ушел.
А бояре остались. Многие плакали. От счастья будучи несчастными.
165.
Неугомонные бояре решили заслушать рептилоидов. Вызвали. Никто не пришел.
Тогда позвали дьяка из приказа внешних сношений. Дьяк явился и рассказал изумленным боярам, что рептилоиды – это такая как бы выдуманная писцами легенда, на которую можно списывать всякие недоимки и нестыковки.
Куда отчет за прошлый год по исполнению казны девался – рептилоиды утащили, кто намусорил во дворе, ну и так далее.
«Подождите! – сказал задумчиво старший боярин, – но вы же нам рассказывали регулярно, что рептилоиды стоят и за хазарами, и за печенегами и даже с половцами дружат».
Согласился дьяк: «Были введены в заблуждение. Но заблуждение-то полезное. Вот, если бы и вы приняли рептилоидов как существующих, вам же тоже легче было бы перед царем-батюшкой, например, отчитываться и с иноземными державами разговаривать».
Подумал старший боярин и говорит: « Ну, что, бояре, будем считать неявку рептилоидов на сегодняшнее заседание как знак неуважения к нашему собранию. Но мы ведь от них ничего другого и не ждали».
Неугомонные бояре решили заслушать рептилоидов. Вызвали. Никто не пришел.
Тогда позвали дьяка из приказа внешних сношений. Дьяк явился и рассказал изумленным боярам, что рептилоиды – это такая как бы выдуманная писцами легенда, на которую можно списывать всякие недоимки и нестыковки.
Куда отчет за прошлый год по исполнению казны девался – рептилоиды утащили, кто намусорил во дворе, ну и так далее.
«Подождите! – сказал задумчиво старший боярин, – но вы же нам рассказывали регулярно, что рептилоиды стоят и за хазарами, и за печенегами и даже с половцами дружат».
Согласился дьяк: «Были введены в заблуждение. Но заблуждение-то полезное. Вот, если бы и вы приняли рептилоидов как существующих, вам же тоже легче было бы перед царем-батюшкой, например, отчитываться и с иноземными державами разговаривать».
Подумал старший боярин и говорит: « Ну, что, бояре, будем считать неявку рептилоидов на сегодняшнее заседание как знак неуважения к нашему собранию. Но мы ведь от них ничего другого и не ждали».
166.
Неминуемое случилось: к боярам пришел командир стрелецкого полка. Бравый вояка. Никогда нигде не воевавший и от этого еще более мужественный, чем обычно с ними бывает.
Бояре сидели грустные. Полковник рассказывал, что половцы опять шалят, а застав мало, ибо денег нет. Стрельцы не особо рвутся, обросли хозяйством. Утратили боевой пыл.
Если бы были деньги, можно было бы печенегов нанять и пустить границы охранять, а так вот совсем бояре некому.
«Так вот и некому?» – удивлялись бояре.
«Так-таки и некому, – отвечал им суровый командир. – В общем, вы думайте а я пошел, картошку скоро сажать».
Бояре остались думать. Думали, а потом решили вызвать дьяков и послушать, что они думают обо всем вот этом.
Теперь ждали, когда придут.
Неминуемое случилось: к боярам пришел командир стрелецкого полка. Бравый вояка. Никогда нигде не воевавший и от этого еще более мужественный, чем обычно с ними бывает.
Бояре сидели грустные. Полковник рассказывал, что половцы опять шалят, а застав мало, ибо денег нет. Стрельцы не особо рвутся, обросли хозяйством. Утратили боевой пыл.
Если бы были деньги, можно было бы печенегов нанять и пустить границы охранять, а так вот совсем бояре некому.
«Так вот и некому?» – удивлялись бояре.
«Так-таки и некому, – отвечал им суровый командир. – В общем, вы думайте а я пошел, картошку скоро сажать».
Бояре остались думать. Думали, а потом решили вызвать дьяков и послушать, что они думают обо всем вот этом.
Теперь ждали, когда придут.
167.
«Все-таки надо переходить к социализму!» – сказал однажды на слушаниях в думе дьяк внутреннего приказа.
Он накануне прочитал работу Ленина «Как нам реорганизовать Рабкрин» и совершенно зажегся. Говорил, что в таком случае сможем-де упростить процедуру владения холопами, да и вообще заживем. Думу преобразуем в инспекцию.
Бояре слушали его и недоумевали: вот вроде бы умный человек, грамотный, книжки читает, а такая пурга в голове.
«Да и, конечно, надо завязывать эти вам шубы носить, пыль одна и моль,» – закончил он свою речь.
«Нет, ну это ни в какие ворота не лезет. Когда такое было, чтобы думские дьяки лезли в наши дела!?» – наперебой загалдели бояре.
«Ладно вам! – сказал старший боярин, – погорячился дьяк, с кем не бывает, время сами знаете какое, весна на дворе. А когда все цветет, и у меня бывает такие появляются мысли – самому страшно делается. Давайте дальше».
И заседание продолжилось своим чередом.
«Все-таки надо переходить к социализму!» – сказал однажды на слушаниях в думе дьяк внутреннего приказа.
Он накануне прочитал работу Ленина «Как нам реорганизовать Рабкрин» и совершенно зажегся. Говорил, что в таком случае сможем-де упростить процедуру владения холопами, да и вообще заживем. Думу преобразуем в инспекцию.
Бояре слушали его и недоумевали: вот вроде бы умный человек, грамотный, книжки читает, а такая пурга в голове.
«Да и, конечно, надо завязывать эти вам шубы носить, пыль одна и моль,» – закончил он свою речь.
«Нет, ну это ни в какие ворота не лезет. Когда такое было, чтобы думские дьяки лезли в наши дела!?» – наперебой загалдели бояре.
«Ладно вам! – сказал старший боярин, – погорячился дьяк, с кем не бывает, время сами знаете какое, весна на дворе. А когда все цветет, и у меня бывает такие появляются мысли – самому страшно делается. Давайте дальше».
И заседание продолжилось своим чередом.
168.
В одной стране выбирали султана, а страдали все - виданое ли дело, пути с сервера на юг и с востока на запад встали. Ни из варяг в греки, ни по шелковому пути не проехать, не пройти.
Печенеги, половца, сарматы, варяги все припухли, а хазары просто в истерике.
«Выбирайте, – говорят, – быстро любого, мы с любым готовы дальше торговые пути развивать, только уж давайте быстрее, розы вянут».
Другие не согласны были и говорили: «Нам любого не надо, нам только такого».
Все кончается рано или поздно – они выбрали, но жизнь как-то уже не наладилась прежняя, как-то все не так, как вчера. И товара меньше, и настроение не то.
То ли покупатели охладели, то ли производители. В общем, луддиты со всех сторон. Разрушают пищевые цепочки.
Опять выбранный султан смотрел на все это и не знал, радоваться ему или нет.
Бойтесь своих желаний,
В одной стране выбирали султана, а страдали все - виданое ли дело, пути с сервера на юг и с востока на запад встали. Ни из варяг в греки, ни по шелковому пути не проехать, не пройти.
Печенеги, половца, сарматы, варяги все припухли, а хазары просто в истерике.
«Выбирайте, – говорят, – быстро любого, мы с любым готовы дальше торговые пути развивать, только уж давайте быстрее, розы вянут».
Другие не согласны были и говорили: «Нам любого не надо, нам только такого».
Все кончается рано или поздно – они выбрали, но жизнь как-то уже не наладилась прежняя, как-то все не так, как вчера. И товара меньше, и настроение не то.
То ли покупатели охладели, то ли производители. В общем, луддиты со всех сторон. Разрушают пищевые цепочки.
Опять выбранный султан смотрел на все это и не знал, радоваться ему или нет.
Бойтесь своих желаний,
169.
Бояре попали в экзистенциальный тупик, и кто-то из знахарей вспомнил об одном лекаре, Сартре Жанне-Поле.
Ну, Сартр так Сартр – имя, конечно, странное, но что делать… Экзистенция не тетка – надо как-то избавляться.
Послали, в общем, за ним.
Он долго не ехал, у них там в Париже студенты бастовали. Потом еще что-то. Но в конце концов прибыл.
Собрались бояре в думе. Он им и говорит: «Проблема известная. Вы застопорились в своем внутреннем Я и не желаете создавать Я коллективное. Не исторгаете из себя всю свою накопившуюся желчь на окружающих. Вам надо открыться, попробовать. Для начала переведите свое внутреннее подсознательное Я в вербальный режим. Чтобы вас заметили и захотели принять».
В этом месте один боярин от мозговых усилий, понять желая француза, упал без чувств, двое плакали, а один позвал приказчика писать завещание.
Старший боярин, видя недоброе, собрание закрыл, а Сартра приказал немедленно обратно отослать.
Пусть, мол, не у нас разлагает мозги.
Бояре попали в экзистенциальный тупик, и кто-то из знахарей вспомнил об одном лекаре, Сартре Жанне-Поле.
Ну, Сартр так Сартр – имя, конечно, странное, но что делать… Экзистенция не тетка – надо как-то избавляться.
Послали, в общем, за ним.
Он долго не ехал, у них там в Париже студенты бастовали. Потом еще что-то. Но в конце концов прибыл.
Собрались бояре в думе. Он им и говорит: «Проблема известная. Вы застопорились в своем внутреннем Я и не желаете создавать Я коллективное. Не исторгаете из себя всю свою накопившуюся желчь на окружающих. Вам надо открыться, попробовать. Для начала переведите свое внутреннее подсознательное Я в вербальный режим. Чтобы вас заметили и захотели принять».
В этом месте один боярин от мозговых усилий, понять желая француза, упал без чувств, двое плакали, а один позвал приказчика писать завещание.
Старший боярин, видя недоброе, собрание закрыл, а Сартра приказал немедленно обратно отослать.
Пусть, мол, не у нас разлагает мозги.
170.
Надо признать, что не только дума боярская, но и прочие институты государства периодически накрывали страхи из-за непомерных рисков существования белковых тел. То печенеги, то половцы, то древляне приходят, всем чего-то надо.
Дьяки приказные ночи не спят – кумекают, как всем отказать, да так, чтобы традиции сохранить.
Отказывать надо так, как предки учили. А как они учили – никто не помнил, ибо не было тогда грамотных.
Да и теперь их немного.
Вот и выдают дьяки за традицию любое решение, какое в голову взбредет. Ну, в смысле какое дума примет.
Это ведь очень общинно, когда все вместе. А тех, кто отдельно хочет, тех на кол.
Один старый дьяк так и жаловался на собрании: мол, дружить не умеем и чуть чего – опять одни.
Правда, недавно слух прошел, что, мол, появились люди, которых называют «хранителями», так вот эти хранители знают, как и чего надо делать.
Правда, никто не знает, почему они так считают.
Ну, дак это дело наживное. Потом придет понимание.
Надо признать, что не только дума боярская, но и прочие институты государства периодически накрывали страхи из-за непомерных рисков существования белковых тел. То печенеги, то половцы, то древляне приходят, всем чего-то надо.
Дьяки приказные ночи не спят – кумекают, как всем отказать, да так, чтобы традиции сохранить.
Отказывать надо так, как предки учили. А как они учили – никто не помнил, ибо не было тогда грамотных.
Да и теперь их немного.
Вот и выдают дьяки за традицию любое решение, какое в голову взбредет. Ну, в смысле какое дума примет.
Это ведь очень общинно, когда все вместе. А тех, кто отдельно хочет, тех на кол.
Один старый дьяк так и жаловался на собрании: мол, дружить не умеем и чуть чего – опять одни.
Правда, недавно слух прошел, что, мол, появились люди, которых называют «хранителями», так вот эти хранители знают, как и чего надо делать.
Правда, никто не знает, почему они так считают.
Ну, дак это дело наживное. Потом придет понимание.
171.
Бояре решили отправиться на космическую станцию.
Для этого повели слушания. Позвали Циолковского. Поняли, что лететь нельзя.
Потом позвали Гагарина и поняли, что лететь можно.
Потом долго обсуждали, собственно для чего лететь-то.
Некоторые бояре кричали мы-де всем тем самым покажем, другие сомневались. Скучно не было.
Решили лететь, ибо надо.
Постановили создать новый приказ . Так и назвали – «Для поддержки воздушных полетов в безвоздушном пространстве». Наслушались все-таки Циолковского.
Дьяка для этого приказа тоже подбирали долго. Решили взять из стрельцов, самого свирепого. Чтобы все строго было и в срок.
В космонавты записали служивых нижнего чина. Чтобы, если вернутся, продвигать по службе. А если сразу не вернуться, то таких много .
На том и разошлись, кутаясь привычно в шубы и вытирая пот со лба.
Бояре решили отправиться на космическую станцию.
Для этого повели слушания. Позвали Циолковского. Поняли, что лететь нельзя.
Потом позвали Гагарина и поняли, что лететь можно.
Потом долго обсуждали, собственно для чего лететь-то.
Некоторые бояре кричали мы-де всем тем самым покажем, другие сомневались. Скучно не было.
Решили лететь, ибо надо.
Постановили создать новый приказ . Так и назвали – «Для поддержки воздушных полетов в безвоздушном пространстве». Наслушались все-таки Циолковского.
Дьяка для этого приказа тоже подбирали долго. Решили взять из стрельцов, самого свирепого. Чтобы все строго было и в срок.
В космонавты записали служивых нижнего чина. Чтобы, если вернутся, продвигать по службе. А если сразу не вернуться, то таких много .
На том и разошлись, кутаясь привычно в шубы и вытирая пот со лба.
172.
Очнулись и видят, это не думские палаты и не дьяки вокруг. «Где мы? – подумали бояре и ужаснулись, – неужели нас черти унесли. Да не может быть! Не допустит царь батюшка такого. Мы же верой и правдой!»
Решили спросить кого-нибудь. Никого нет. Один ученый был с ними в прошлом, в смысле раньше был ученым, а потом женился и стал боярином, так вот огляделся и говорит: «На Африку похоже».
Завопили бояре,да как же так,почему Африка, как это, почему?
Но не было им ответа. Не знал никто почему. А телефоны молчали, даже специальные. Для связи с заоблачным миром.
И поняли бояре, что одни они остались в целом мире. И не бояре они теперь вовсе, а простые смертные.
И стали они жить поживать, да и вообще все стало сразу как-то спокойно и хорошо.
Очнулись и видят, это не думские палаты и не дьяки вокруг. «Где мы? – подумали бояре и ужаснулись, – неужели нас черти унесли. Да не может быть! Не допустит царь батюшка такого. Мы же верой и правдой!»
Решили спросить кого-нибудь. Никого нет. Один ученый был с ними в прошлом, в смысле раньше был ученым, а потом женился и стал боярином, так вот огляделся и говорит: «На Африку похоже».
Завопили бояре,да как же так,почему Африка, как это, почему?
Но не было им ответа. Не знал никто почему. А телефоны молчали, даже специальные. Для связи с заоблачным миром.
И поняли бояре, что одни они остались в целом мире. И не бояре они теперь вовсе, а простые смертные.
И стали они жить поживать, да и вообще все стало сразу как-то спокойно и хорошо.
173.
Для людей служивых важным атрибутом, нет важнейшим, является ярлык. Это издревле повелось, никто уже не помнит с каких пор.
Но все усвоили: ярлык есть главное, все остальное подождёт. Это право на все.
Есть ярлык – и ты человек, а коли нету, то не пойми кто. Так всегда в среде дьяков и прочих бояр.
И вот выдача была и есть делом тонким и деликатным, а иногда и загадочным. Смотришь – человек влачит вполне обычное существование, а потом врдуг ракетой вверх. Ярлык получил – с придыханием говорят окружающие. Бугор на ровном месте.
В принципе это очень важно, дисциплина нужна, ну и равнение. Начальники нужны – иначе откуда бы брались подчиненные. Или наоборот.
В общем, ярлык - всему голова. Московия не может без него, правда, и с ним не может.
Бояре не раз пытались оспорить это правило, да ничего не вышло. Колея эта как коридор, только глубже. Плетью обуха не перешибешь.
Ну вот как-то так.
Сказочный мир всегда непонятным должен быть, иначе нельзя. Не по правилам.
Для людей служивых важным атрибутом, нет важнейшим, является ярлык. Это издревле повелось, никто уже не помнит с каких пор.
Но все усвоили: ярлык есть главное, все остальное подождёт. Это право на все.
Есть ярлык – и ты человек, а коли нету, то не пойми кто. Так всегда в среде дьяков и прочих бояр.
И вот выдача была и есть делом тонким и деликатным, а иногда и загадочным. Смотришь – человек влачит вполне обычное существование, а потом врдуг ракетой вверх. Ярлык получил – с придыханием говорят окружающие. Бугор на ровном месте.
В принципе это очень важно, дисциплина нужна, ну и равнение. Начальники нужны – иначе откуда бы брались подчиненные. Или наоборот.
В общем, ярлык - всему голова. Московия не может без него, правда, и с ним не может.
Бояре не раз пытались оспорить это правило, да ничего не вышло. Колея эта как коридор, только глубже. Плетью обуха не перешибешь.
Ну вот как-то так.
Сказочный мир всегда непонятным должен быть, иначе нельзя. Не по правилам.
174.
– Вот, говорят, литература, литература-де важно и нужно.
Но мы тоже однажды поддались и позвали к нам в думу одного такого литератора. Чехова Антона Павловича.
Так он бояр довел до исступления, рассказывая о крыжовнике и вишне. Просто вот прям рецептами сыпал. Гайки какие-то приплел и лысины оплеванные. Мы прям насилу его выставили. Зареклись с тех пор.
Так примерно говорил боярин, угощая чаем заезжего купца. Купец этот приехал посоветоваться насчет театра. Он хотел театр построить, говорил, истосковалась душа по прекрасному. И пришел челом бить к боярину, чтобы разрешение выхлопотать.
– Э, мил человек, это тебе надо в приказ культурный идти. Я к ним соваться боюсь, очень умные. Хотя я искусство всякое люблю, если читать не надо. Вот живопись это хорошо. Я вот, пошли, покажу, портрет свой заказал одному тут монаху.
И повел гостя куда-то в глубь. Ну да и пропали оба. Говорят, так и не вернулись.
Культура она как вселенная, разве ее поймёшь.
– Вот, говорят, литература, литература-де важно и нужно.
Но мы тоже однажды поддались и позвали к нам в думу одного такого литератора. Чехова Антона Павловича.
Так он бояр довел до исступления, рассказывая о крыжовнике и вишне. Просто вот прям рецептами сыпал. Гайки какие-то приплел и лысины оплеванные. Мы прям насилу его выставили. Зареклись с тех пор.
Так примерно говорил боярин, угощая чаем заезжего купца. Купец этот приехал посоветоваться насчет театра. Он хотел театр построить, говорил, истосковалась душа по прекрасному. И пришел челом бить к боярину, чтобы разрешение выхлопотать.
– Э, мил человек, это тебе надо в приказ культурный идти. Я к ним соваться боюсь, очень умные. Хотя я искусство всякое люблю, если читать не надо. Вот живопись это хорошо. Я вот, пошли, покажу, портрет свой заказал одному тут монаху.
И повел гостя куда-то в глубь. Ну да и пропали оба. Говорят, так и не вернулись.
Культура она как вселенная, разве ее поймёшь.
175.
Реконструкторы. Да, а вы что думали? Они нужны.
Вот, например, был случай у нас в Боярской думе. Они сидели на пеньках и перекусывали по дороге из Владимира в Суздаль. Один шел туда, а другой обратно.
Разговорились. “Так вот, – продолжил один из двух, – захотелось некоторым боярам представить, как бы было: вот типа сидят они в Царьграде и отражают набеги половцев и печенегов, а потом хазар ну и так далее.
Ну, натурально поставили приказным задачу.
Те наняли ребят с Воронежа, и они все сделали. Заработали. Бояре остались довольны и даже решили поставить памятник такому события. Так что реконструкция это, брат, реконструкция».
Ну, тут обеденный перерыв закончился. Прозвенел гудок. Встали служивые и пошли. Один туда, а другой обратно.
Реконструкторы. Да, а вы что думали? Они нужны.
Вот, например, был случай у нас в Боярской думе. Они сидели на пеньках и перекусывали по дороге из Владимира в Суздаль. Один шел туда, а другой обратно.
Разговорились. “Так вот, – продолжил один из двух, – захотелось некоторым боярам представить, как бы было: вот типа сидят они в Царьграде и отражают набеги половцев и печенегов, а потом хазар ну и так далее.
Ну, натурально поставили приказным задачу.
Те наняли ребят с Воронежа, и они все сделали. Заработали. Бояре остались довольны и даже решили поставить памятник такому события. Так что реконструкция это, брат, реконструкция».
Ну, тут обеденный перерыв закончился. Прозвенел гудок. Встали служивые и пошли. Один туда, а другой обратно.