176.
Сказочный лес раскинулся перед нами. Красивый, ухоженный, дорогой лес. В голове стали рождаться мысли, что можно было бы сделать с таким лесом.
Его можно было бы распилить, и пиломатериалы продать.
Этот вариант мы сразу отвергли, как позорный, ибо низкомаржинальный и слишком компрадорский.
Можно было бы разбить на участки и продать застройщикам. Вариант хороший, но тоже пошлый.
«А давайте, – сказал один из нас, –подойдем комплексно. Учредим государство. Оно будет продавать лес и участки, разводить овец и растить рожь, мы будем продавать паспорта и налоговые режимы. И еще все то, что пока не придумали, делать будем».
Этот вариант всем понравился.
Мы долго радовались, оглядывая владения и придумывая, что еще можно тут продать.
А потом мы проснулись. Ну и так тоже было неплохо. Мы встали и пошли продавать или покупать.
Это уже зависело не от нас, а от настроения рынка.
Сказочный лес раскинулся перед нами. Красивый, ухоженный, дорогой лес. В голове стали рождаться мысли, что можно было бы сделать с таким лесом.
Его можно было бы распилить, и пиломатериалы продать.
Этот вариант мы сразу отвергли, как позорный, ибо низкомаржинальный и слишком компрадорский.
Можно было бы разбить на участки и продать застройщикам. Вариант хороший, но тоже пошлый.
«А давайте, – сказал один из нас, –подойдем комплексно. Учредим государство. Оно будет продавать лес и участки, разводить овец и растить рожь, мы будем продавать паспорта и налоговые режимы. И еще все то, что пока не придумали, делать будем».
Этот вариант всем понравился.
Мы долго радовались, оглядывая владения и придумывая, что еще можно тут продать.
А потом мы проснулись. Ну и так тоже было неплохо. Мы встали и пошли продавать или покупать.
Это уже зависело не от нас, а от настроения рынка.
177.
Что мы все о боярах, да о боярах. Князья вот настоящие хозяева жизни.
Бывало, так распотешатся, что и не удержать, да и законов таких не было. Чтобы удерживать. Да и кто взялся бы? Никто.
Вот они и расслаблялись. Такие были были, что не в одну сказку не поместятся.
С теми же печенегами был случай. Шли эти самые печенеги, никого не трогали из дальних сторон, уставшие, добычей нагруженные.
Ну, тут их один князь и заприметил. И другим говорит: вот спорим, я их победю, а другие загудели с обидой – нет я, нет я – закричали все.
Ну, и значит по коням поехали на сечу богатырскую.
Половцы те, хоть и уставшие были, а взяли и наваляли.
Или то хазары были?
Да пес их разберет.
Но с тех пор праздник празднуется в честь победы над булгарами. А вы говорите «бояре».
Боярам такое не под силу.
Что мы все о боярах, да о боярах. Князья вот настоящие хозяева жизни.
Бывало, так распотешатся, что и не удержать, да и законов таких не было. Чтобы удерживать. Да и кто взялся бы? Никто.
Вот они и расслаблялись. Такие были были, что не в одну сказку не поместятся.
С теми же печенегами был случай. Шли эти самые печенеги, никого не трогали из дальних сторон, уставшие, добычей нагруженные.
Ну, тут их один князь и заприметил. И другим говорит: вот спорим, я их победю, а другие загудели с обидой – нет я, нет я – закричали все.
Ну, и значит по коням поехали на сечу богатырскую.
Половцы те, хоть и уставшие были, а взяли и наваляли.
Или то хазары были?
Да пес их разберет.
Но с тех пор праздник празднуется в честь победы над булгарами. А вы говорите «бояре».
Боярам такое не под силу.
178.
Пушкин был человеком веселым, даже озорным, и как-то раз привез боярам гостей, с родины предков.
Их он увлек незнакомыми форматами встреч, названиями разными и обещал, что подарят соболей, а возможно, и хлеба дадут.
Бояр же он вообще не увлекал никак, свалился как снег на голову, взяв с собой еще дьяков из посольского приказа.
Умел он головы кружить.
Ну, в общем, сидят бояре, молчат, гости тоже, дьяки улыбаются, но про себя, поэт думает: что не так. Надо как-то обстановку разрядить.
Встал он и говорит: «Я вот недавно сказку написал о царе Салтане, хотите – почитаю».
Он знал, что боярам его сказки нравятся, гостям все равно, они языка не знают, а толмача никто не позвал.
Ну, Пушкин и начал: «Буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя,..» – ну, и так еще три часа. Хорошо прошла встреча.
Прощались бояре, обнимались с заморскими гостями, многие плакали.
Шуб, правда, не дали, сказали – позже пришлют с акацией.
Да потом постановили, что проводить пушкинские чтения регулярно. Но поэта самого не звать.
Пушкин был человеком веселым, даже озорным, и как-то раз привез боярам гостей, с родины предков.
Их он увлек незнакомыми форматами встреч, названиями разными и обещал, что подарят соболей, а возможно, и хлеба дадут.
Бояр же он вообще не увлекал никак, свалился как снег на голову, взяв с собой еще дьяков из посольского приказа.
Умел он головы кружить.
Ну, в общем, сидят бояре, молчат, гости тоже, дьяки улыбаются, но про себя, поэт думает: что не так. Надо как-то обстановку разрядить.
Встал он и говорит: «Я вот недавно сказку написал о царе Салтане, хотите – почитаю».
Он знал, что боярам его сказки нравятся, гостям все равно, они языка не знают, а толмача никто не позвал.
Ну, Пушкин и начал: «Буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя,..» – ну, и так еще три часа. Хорошо прошла встреча.
Прощались бояре, обнимались с заморскими гостями, многие плакали.
Шуб, правда, не дали, сказали – позже пришлют с акацией.
Да потом постановили, что проводить пушкинские чтения регулярно. Но поэта самого не звать.
179.
Стремительно наступала ночь. Обоз с перинами, едой и напитками отстал, и бояре в растерянности били комаров о свои тела.
Не очень было привычно шататься в сумерках по незнакомому лесу. Да вообще по лесу, хоть и по знакомому – редкий боярин мог вспомнить, когда ходил в сафьяновых сапожках. Да и не в сафьяновых.
«Что делать будем бояре? – прокричал басом, пытаясь перекричать ухающих сов старший боярин. – В повестке этого нет». «Чего этого?» – зашумели бояре вместе с листьями, влекомыми порывами ветра.
«Ну, этого. Мгла. Лес. Комары.
У меня написано. Суздаль . Монастырь. Ужин в трапезной.
Где это все? Не нахожу.
Где встречающие? Где воевода?»»Любезный старшина, – спросил неприятным голосом боярин Евсей Анохин, – а вы кого, собственно, тут вопрошаете, а?»
Боярин сей слыл склочником, ходили слухи, что он лоббист заводчиков, не то уральских, не то поволжских.
Он не очень любил старшего боярина, представляющего в думе альтернативную группу бывших крепостных, а ныне купцов, ну и поэтому всегда пользующихся случаем.
Так они ходили и кричали «ау» со зверями и птицами, а потом как-то незаметно уснули, где попало, замотавшись в шубы.
Так их и нашел на рассвете мальчишка-пастух из монастыря, который был в полуверсте.
Ну, зато сон на природе – когда еще сподобились бы – подумали бояре, яростно расчесывая места комариных укусов и злобно переругиваясь с коровами.
Так наступил новый день. А они уже были на работе.
Стремительно наступала ночь. Обоз с перинами, едой и напитками отстал, и бояре в растерянности били комаров о свои тела.
Не очень было привычно шататься в сумерках по незнакомому лесу. Да вообще по лесу, хоть и по знакомому – редкий боярин мог вспомнить, когда ходил в сафьяновых сапожках. Да и не в сафьяновых.
«Что делать будем бояре? – прокричал басом, пытаясь перекричать ухающих сов старший боярин. – В повестке этого нет». «Чего этого?» – зашумели бояре вместе с листьями, влекомыми порывами ветра.
«Ну, этого. Мгла. Лес. Комары.
У меня написано. Суздаль . Монастырь. Ужин в трапезной.
Где это все? Не нахожу.
Где встречающие? Где воевода?»»Любезный старшина, – спросил неприятным голосом боярин Евсей Анохин, – а вы кого, собственно, тут вопрошаете, а?»
Боярин сей слыл склочником, ходили слухи, что он лоббист заводчиков, не то уральских, не то поволжских.
Он не очень любил старшего боярина, представляющего в думе альтернативную группу бывших крепостных, а ныне купцов, ну и поэтому всегда пользующихся случаем.
Так они ходили и кричали «ау» со зверями и птицами, а потом как-то незаметно уснули, где попало, замотавшись в шубы.
Так их и нашел на рассвете мальчишка-пастух из монастыря, который был в полуверсте.
Ну, зато сон на природе – когда еще сподобились бы – подумали бояре, яростно расчесывая места комариных укусов и злобно переругиваясь с коровами.
Так наступил новый день. А они уже были на работе.
180.
Как-то раз бояре ходили в планетарий. Научный и образовательный приказы устроили им экскурсию перед тем, как дьяки внесут на рассмотрение думе закон под названием «Как можно бороздить Вселенную, а как не можно».
Решили немного окунуть бояр в тематику.
Расселись они, вышел бодрый дедушка-звездочет и рассказал им про Млечный Путь и Полярную звезду.
Бояре долго аплодировали ему в конце. А потом попросили включить им снова Луну и долго смотрели на нее. Долго смотрели и вздыхали.
Она казалась им такой красивой и близкой в отличие от страшных черных дыр. Этого порождения квантовых физиков. Естественно англичан. И немцев, конечно.
А луна, она была как родная. Наверное, потому, что на нее можно было выть.
Тогда еще Фрейда не знали, с его этой психоаналитикой. Или не любили.
А тут сидишь, смотришь и воешь. Ну, это, конечно, по самочувствию.
В книге отзывов планетария появилось много записей от бояр. Восторженных. А один даже подарил шубу звездочету.
По ночам иногда бывало холодно таращиться на небо.
Как-то раз бояре ходили в планетарий. Научный и образовательный приказы устроили им экскурсию перед тем, как дьяки внесут на рассмотрение думе закон под названием «Как можно бороздить Вселенную, а как не можно».
Решили немного окунуть бояр в тематику.
Расселись они, вышел бодрый дедушка-звездочет и рассказал им про Млечный Путь и Полярную звезду.
Бояре долго аплодировали ему в конце. А потом попросили включить им снова Луну и долго смотрели на нее. Долго смотрели и вздыхали.
Она казалась им такой красивой и близкой в отличие от страшных черных дыр. Этого порождения квантовых физиков. Естественно англичан. И немцев, конечно.
А луна, она была как родная. Наверное, потому, что на нее можно было выть.
Тогда еще Фрейда не знали, с его этой психоаналитикой. Или не любили.
А тут сидишь, смотришь и воешь. Ну, это, конечно, по самочувствию.
В книге отзывов планетария появилось много записей от бояр. Восторженных. А один даже подарил шубу звездочету.
По ночам иногда бывало холодно таращиться на небо.
181.
Бояре, как известно, очень любят сделки. Продавать и покупать что-нибудь. Пеньку, рыбу, грибы, ягоды.
Но еще больше они любят Тверской тракт. Те,кто контролирует эту дорогу, самые богатые.
Расходов никаких, а доход с каждого проезжающего.
Это экономика, которую не знал Маркс, но хорошо знал Энгельс.
Тут не нужны производительные силы, тут рулят производственные отношения. А они очень простые – это же не завод с его логистикой, снабжением исходными материалами и сбытом готовой продукции.
Хочешь проезжать – плати.
Бояре те, которые без своего тракта, жутко завидовали тем, кто имел таковой. То ли дело подзуживали таких старожилы – коридор транспортный из варяг в греки.
Это вам не тракт – это путь. Вот бы нам такой.
Этого бы на всех хватило, на всю думу боярскую и на все думские приказы. Эх, мы бы тогда развернулись. А то все тянут мимо нас.
В общем, наслушавшись экспертов, решили бояре провести заседания насчет нового пути.
А то как-то несерьезно все. А надо серьезно.
Бояре, как известно, очень любят сделки. Продавать и покупать что-нибудь. Пеньку, рыбу, грибы, ягоды.
Но еще больше они любят Тверской тракт. Те,кто контролирует эту дорогу, самые богатые.
Расходов никаких, а доход с каждого проезжающего.
Это экономика, которую не знал Маркс, но хорошо знал Энгельс.
Тут не нужны производительные силы, тут рулят производственные отношения. А они очень простые – это же не завод с его логистикой, снабжением исходными материалами и сбытом готовой продукции.
Хочешь проезжать – плати.
Бояре те, которые без своего тракта, жутко завидовали тем, кто имел таковой. То ли дело подзуживали таких старожилы – коридор транспортный из варяг в греки.
Это вам не тракт – это путь. Вот бы нам такой.
Этого бы на всех хватило, на всю думу боярскую и на все думские приказы. Эх, мы бы тогда развернулись. А то все тянут мимо нас.
В общем, наслушавшись экспертов, решили бояре провести заседания насчет нового пути.
А то как-то несерьезно все. А надо серьезно.
182.
А бывало и так, что сидят бояре год, сидят другой, заседают, заседают, а ничего выдумать не могут. Бывает, царь даже пришлет шута какого-нибудь своего с вопросом - ну, что все сидите?
Спрашивает гонец и начинает ржать. Ну, натурально прям вместе с конем.
Бояре не обижаются. Понимают, что не оправдывают доверия. И зябнут от этого чувства, еще сильнее кутаются в шубы.
А бывало и наоборот. Раздухарятся, что и не остановить – и ну законы принимать. Напринимают целую кучу, отправят к царю, а он им обратно все это присылает.
Гонец вываливает им их бумаги и начинает ржать, правда, в такие дни один, без коня.
В общем, разные времена бывали у бояр, но никогда плохие. Всегда только хорошие, ибо одно дело они всегда делали. Одно, боярское.
А когда свое дело делаешь – разве может быть плохо?
Вот, то-то.
А бывало и так, что сидят бояре год, сидят другой, заседают, заседают, а ничего выдумать не могут. Бывает, царь даже пришлет шута какого-нибудь своего с вопросом - ну, что все сидите?
Спрашивает гонец и начинает ржать. Ну, натурально прям вместе с конем.
Бояре не обижаются. Понимают, что не оправдывают доверия. И зябнут от этого чувства, еще сильнее кутаются в шубы.
А бывало и наоборот. Раздухарятся, что и не остановить – и ну законы принимать. Напринимают целую кучу, отправят к царю, а он им обратно все это присылает.
Гонец вываливает им их бумаги и начинает ржать, правда, в такие дни один, без коня.
В общем, разные времена бывали у бояр, но никогда плохие. Всегда только хорошие, ибо одно дело они всегда делали. Одно, боярское.
А когда свое дело делаешь – разве может быть плохо?
Вот, то-то.
183.
Подчас бывало скучно. Иной раз грустно. А когда и оба вместе.
В один из таких разов зашел к боярам экономист-расстрига из Бирмингема и предложил забрать собственность у купцов и промышленников.
Удивились бояре - виданное ли дело так поступать. Хотя каждый из них делал такое каждый день со своей дворней.
Расстрига говорит - так признайте обретение собственности незаконным и вся недолга. Объявите, что они обманом завладели кораблями, амбарами, мельницами и крестьянами. Вон почитайте Гоголя, как он про мертвые души пишет. Ведь это образец поведения деловых людей, которые только надувательством и промышляют.
Дайте писателю материал на второй том, столько материала, чтобы в печку не влез, и мы наконец прочитали, почему не так живем. От вашего задора все зависит!
Бояре глаза вылупили. Позвали опричников и вывели смутьяна. А после приказали дьякам слова расстриги бирмингемского оценить, а потом и применять, только пока не сплошь, пока пробно.
Не надо пугать сразу крупную рыбу. А то она и стебануть может. Рыба-то, хвостом.
А в целом повеселее день пошел.
Подчас бывало скучно. Иной раз грустно. А когда и оба вместе.
В один из таких разов зашел к боярам экономист-расстрига из Бирмингема и предложил забрать собственность у купцов и промышленников.
Удивились бояре - виданное ли дело так поступать. Хотя каждый из них делал такое каждый день со своей дворней.
Расстрига говорит - так признайте обретение собственности незаконным и вся недолга. Объявите, что они обманом завладели кораблями, амбарами, мельницами и крестьянами. Вон почитайте Гоголя, как он про мертвые души пишет. Ведь это образец поведения деловых людей, которые только надувательством и промышляют.
Дайте писателю материал на второй том, столько материала, чтобы в печку не влез, и мы наконец прочитали, почему не так живем. От вашего задора все зависит!
Бояре глаза вылупили. Позвали опричников и вывели смутьяна. А после приказали дьякам слова расстриги бирмингемского оценить, а потом и применять, только пока не сплошь, пока пробно.
Не надо пугать сразу крупную рыбу. А то она и стебануть может. Рыба-то, хвостом.
А в целом повеселее день пошел.
184.
«Интересно, что будет потом? – думал леопард, двигаясь достаточно энергично за газелью. – Ну, догоню, ну, съем, посплю, схожу куда-нибудь в гости. А потом. Опять гнаться, опять есть опять спать. Это так однообразно»…
Так он бежал бежал, и вдруг они с газелью оказались на сафари. Слышались выстрелы и звуки моторов, прям как на сьемочной площадке какого-нибудь блокбастера.
И вот уже пораженная газель падает на полном скаку, и леопарду уже не кажется его жизнь такой уж рутиной, а праздник перестаёт пузыриться шампанским в груди. Он уже готов так вечно – и спать, и охотиться. Но кому-то нужно отчитаться об успехах, и шкура на стене или полу кабинета будет кстати.
«А ведь я такой молодой еще. Я молодой!» – кричал он всем этим выстрелам.
Но никто его не слышал. Ибо он уже умер.
«Интересно, что будет потом? – думал леопард, двигаясь достаточно энергично за газелью. – Ну, догоню, ну, съем, посплю, схожу куда-нибудь в гости. А потом. Опять гнаться, опять есть опять спать. Это так однообразно»…
Так он бежал бежал, и вдруг они с газелью оказались на сафари. Слышались выстрелы и звуки моторов, прям как на сьемочной площадке какого-нибудь блокбастера.
И вот уже пораженная газель падает на полном скаку, и леопарду уже не кажется его жизнь такой уж рутиной, а праздник перестаёт пузыриться шампанским в груди. Он уже готов так вечно – и спать, и охотиться. Но кому-то нужно отчитаться об успехах, и шкура на стене или полу кабинета будет кстати.
«А ведь я такой молодой еще. Я молодой!» – кричал он всем этим выстрелам.
Но никто его не слышал. Ибо он уже умер.
Попалась на глаза аудиозапись книги Семена Грилы «Коридоры». Решили поделиться.
Книга не простая для восприятия, но сюжет очень ко времени и многое объясняет.
И главное – послушав все это, понимаешь, что все не так однозначно.
Книга не простая для восприятия, но сюжет очень ко времени и многое объясняет.
И главное – послушав все это, понимаешь, что все не так однозначно.
185.
Так вот бояре как-то обратили внимание на почту. Ну, ехал один из них, его почтовая карета обогнала. Ну, он не поленился, приказал догнать. И всех там, кто в карете, наказать за непочтение.
Натурально после этого случая вызвали в думу дьяка почтового приказа и спросили, чего да как. Он рассказал, что, так как денег на содержание почт мало дают (кивнул он на бояр), то приходится коммерчески использовать частично мощности почтового инвентаря. В частности, сдавать помещение и транспорт для увеселения господ купцов и прочих.
Ну, в результате инвентарь ветшает еще быстрее, доходов это не прибавляет, а штрафы и ремонт влетают в копейку.
Да вот еще и склоки, драки и прочее непочтительное поведение с использованием казенного почтового имущества.
Вот если бы вы денег давали побольше,.. - продолжил дьяк. Но его перебил старший боярин, тебя поняли-де, иди с богом.
На этом решили вопрос закрыть и от прений воздержаться, ибо денег давать этим самым почтарям никто не собирался. Пусть продолжают использовать инвентарь - жить-то им как то надо?
На том и разошлись, кутаясь в свои шубы, ставшие легендой.
Так вот бояре как-то обратили внимание на почту. Ну, ехал один из них, его почтовая карета обогнала. Ну, он не поленился, приказал догнать. И всех там, кто в карете, наказать за непочтение.
Натурально после этого случая вызвали в думу дьяка почтового приказа и спросили, чего да как. Он рассказал, что, так как денег на содержание почт мало дают (кивнул он на бояр), то приходится коммерчески использовать частично мощности почтового инвентаря. В частности, сдавать помещение и транспорт для увеселения господ купцов и прочих.
Ну, в результате инвентарь ветшает еще быстрее, доходов это не прибавляет, а штрафы и ремонт влетают в копейку.
Да вот еще и склоки, драки и прочее непочтительное поведение с использованием казенного почтового имущества.
Вот если бы вы денег давали побольше,.. - продолжил дьяк. Но его перебил старший боярин, тебя поняли-де, иди с богом.
На этом решили вопрос закрыть и от прений воздержаться, ибо денег давать этим самым почтарям никто не собирался. Пусть продолжают использовать инвентарь - жить-то им как то надо?
На том и разошлись, кутаясь в свои шубы, ставшие легендой.
186.
Бояре очень любили пикники.
Бывало, соберут сад, домочадцев, всех служивых и неслуживших и давай по природе шастать. Кто больше природу эту самую любит.
А потом вернутся в думу и друг другу картины показывают, где, как с кем отдыхали и на какой природе были.
Особенно удавались всякие увеселения возле речек. Там можно и палатки всякие поставить для удобства, а другие и постоянные лагеря создавали, и круглый год там куролесили, придумывали забавы разные, или дьяков нагружали, чтобы те придумывали.
Очень это им всем нравилось. Боярам.
А всем остальным не очень, ибо многие любили, кто на лыжах, кто на коньках или там на оленьих упряжках развлекаться. А бояре больно однообразны и очень, так сказать, душнилы.
Как начнут рассказывать, а плов в это время стынет.
В общем, не всем пикники нравились. Хотя в целом принимали хорошо.
А песни у костра очень посольские любили , бывало как начнут: «Спокойно, дружище, спокойно! У нас ещё всё впереди,» – так потом еще три дня отойти не могут.
Визбора жалеют.
В общем, не только любили бояре это дело, но и продолжают любить. А чего не любить-то? Природа, речка, карасей наловили и айда любить!
Это же хорошо, это же здорово.
Бояре очень любили пикники.
Бывало, соберут сад, домочадцев, всех служивых и неслуживших и давай по природе шастать. Кто больше природу эту самую любит.
А потом вернутся в думу и друг другу картины показывают, где, как с кем отдыхали и на какой природе были.
Особенно удавались всякие увеселения возле речек. Там можно и палатки всякие поставить для удобства, а другие и постоянные лагеря создавали, и круглый год там куролесили, придумывали забавы разные, или дьяков нагружали, чтобы те придумывали.
Очень это им всем нравилось. Боярам.
А всем остальным не очень, ибо многие любили, кто на лыжах, кто на коньках или там на оленьих упряжках развлекаться. А бояре больно однообразны и очень, так сказать, душнилы.
Как начнут рассказывать, а плов в это время стынет.
В общем, не всем пикники нравились. Хотя в целом принимали хорошо.
А песни у костра очень посольские любили , бывало как начнут: «Спокойно, дружище, спокойно! У нас ещё всё впереди,» – так потом еще три дня отойти не могут.
Визбора жалеют.
В общем, не только любили бояре это дело, но и продолжают любить. А чего не любить-то? Природа, речка, карасей наловили и айда любить!
Это же хорошо, это же здорово.