data stories pinned «Привет всем зашедшим! Меня зовут Дмитрий Муравьёв, в данный момент я студент Вышки, и я занимаюсь исследованиями в области науки и технологий (science and technology studies) и критическими исследованиями данных (critical data studies). В этом канале я собираюсь…»
Что такое критические исследования данных?
Критические исследования данных это междисциплинарная область, в которой работают социологии, антропологи, медиа исследователи, информатики, объединенные желанием понять и критически осмыслить социальные последствия таких феноменов как большие данные, машинное обучение, умные города, алгоритмы, поисковые движки и многое другое. Приставка критические здесь не просто так: в целом среди исследователей в этой области существует консенсус касательно того, что ко всем этим феноменам нужно подходить с позиции критики тех систем властных отношений, а также проблем предрассудков и дискриминации, которые эти технологии воспроизводят (связь с критической теорией отмечается авторами некоторых программных статей дисциплины).
Исследователи приходят в эту область действительно с разными бэкграундами: некоторые из них раньше занимались изучением интернет управления (например, Malte Ziewitz), другие занимались (или занимаются) социальной теорией, связанной со статистикой и измерениями (например, David Beer), есть исследователи, которые совмещают академическую работу с позициями в компаниях (например, Tarleton Gillespie в Microsoft).
Критические исследования данных это междисциплинарная область, в которой работают социологии, антропологи, медиа исследователи, информатики, объединенные желанием понять и критически осмыслить социальные последствия таких феноменов как большие данные, машинное обучение, умные города, алгоритмы, поисковые движки и многое другое. Приставка критические здесь не просто так: в целом среди исследователей в этой области существует консенсус касательно того, что ко всем этим феноменам нужно подходить с позиции критики тех систем властных отношений, а также проблем предрассудков и дискриминации, которые эти технологии воспроизводят (связь с критической теорией отмечается авторами некоторых программных статей дисциплины).
Исследователи приходят в эту область действительно с разными бэкграундами: некоторые из них раньше занимались изучением интернет управления (например, Malte Ziewitz), другие занимались (или занимаются) социальной теорией, связанной со статистикой и измерениями (например, David Beer), есть исследователи, которые совмещают академическую работу с позициями в компаниях (например, Tarleton Gillespie в Microsoft).
Еще про междисциплинарность: сейчас до 25 марта еще идет прием заявок на воркшоп по Critical Data Science. Что это такое? Организаторы говорят про critical data science следующим образом:
What is «critical data science»?
We define this as our vision of the practice of working with and modeling data (the «data science»), combined with identifying and questioning the core assumptions that drive that practice (the «critical»). It can be seen as the intersection (or perhaps the union) of data science and critical data/algorithm studies, and an example of a critical technical practice
Иными словами, это попытка совместить науку о данных и критическую перспективу на нее. Выглядит это очень интересно и любопытно узнать, как организаторы видят такое взаимодействие. Из схожих инициатив мне приходит в голову School for Poetic Computing, где пытаются организовать образование на стыке кода, дизайна и теории.
What is «critical data science»?
We define this as our vision of the practice of working with and modeling data (the «data science»), combined with identifying and questioning the core assumptions that drive that practice (the «critical»). It can be seen as the intersection (or perhaps the union) of data science and critical data/algorithm studies, and an example of a critical technical practice
Иными словами, это попытка совместить науку о данных и критическую перспективу на нее. Выглядит это очень интересно и любопытно узнать, как организаторы видят такое взаимодействие. Из схожих инициатив мне приходит в голову School for Poetic Computing, где пытаются организовать образование на стыке кода, дизайна и теории.
Датафикация — это концепт, который широко используется в критических исследованиях данных и с отсылки к нему начинается множество статей. Датафикацию как термин впервые ввели Cukier & Mayer-Schoenberger в статье на Foreign Affairs «The Rise of Big Data»:
«Учитывая такой масштабный масштаб, заманчиво понимать большие данные исключительно с точки зрения размера. Но это будет вводить в заблуждение. Большие данные также характеризуются способностью трансформировать в данные многие аспекты мира, которые никогда не были определены количественно; назовем это «датафикацией». Например, местоположение было датафицировано сначала с изобретением долготы и широты, а недавно с помощью спутниковых систем GPS. Слова также датафицируются, когда компьютеры обрабатывают базы книг, которым уже несколько веков. Даже дружба и «лайки» датафицируются с помощью Facebook»
Иными словами, датафикация отсылает к социальным трансформациям, вызванным усиление роли больших данных, машинного обучения, умных городов и новой парадигме, в которой собираются, анализируются и используются данные. Датафикация как понятие, таким образом, служит той основой для критических исследований данных, некоторым процессом, требующий своего осмысления в экономике, политике и культуре и который требует собственного уникального подхода. Другая значимая статья о датафикации в целом от Жозе ван Дейк рассматривает датафикацию в ее связи с тем, что она называет датаизмом, — «широко распространенной верой в объективную количественную оценку и потенциальное отслеживание всех видов человеческого поведения и социальной активности с помощью сетевых медийных технологий». С точки зрения ван Дейк, в комбинации с датаизмом, датафикация порождает достаточно большие опасности для пользователей от государств и корпораций.
«Учитывая такой масштабный масштаб, заманчиво понимать большие данные исключительно с точки зрения размера. Но это будет вводить в заблуждение. Большие данные также характеризуются способностью трансформировать в данные многие аспекты мира, которые никогда не были определены количественно; назовем это «датафикацией». Например, местоположение было датафицировано сначала с изобретением долготы и широты, а недавно с помощью спутниковых систем GPS. Слова также датафицируются, когда компьютеры обрабатывают базы книг, которым уже несколько веков. Даже дружба и «лайки» датафицируются с помощью Facebook»
Иными словами, датафикация отсылает к социальным трансформациям, вызванным усиление роли больших данных, машинного обучения, умных городов и новой парадигме, в которой собираются, анализируются и используются данные. Датафикация как понятие, таким образом, служит той основой для критических исследований данных, некоторым процессом, требующий своего осмысления в экономике, политике и культуре и который требует собственного уникального подхода. Другая значимая статья о датафикации в целом от Жозе ван Дейк рассматривает датафикацию в ее связи с тем, что она называет датаизмом, — «широко распространенной верой в объективную количественную оценку и потенциальное отслеживание всех видов человеческого поведения и социальной активности с помощью сетевых медийных технологий». С точки зрения ван Дейк, в комбинации с датаизмом, датафикация порождает достаточно большие опасности для пользователей от государств и корпораций.
Очень жду появления в доступе новой книги Эмилиано Трере Hybrid Media Activism Ecologies, Imaginaries, Algorithms. Трере является известным исследователем активизма, связанного с технологиями, часто называемого активизмом данных / цифровым активизмом (data activism & digital activism).
Он также является членом очень важной с моей точки зрения исследовательской инициативы Data Justice Lab, которая задает нам в своих исследовательских проектах следующий вопрос: как может выглядеть справедливость данных (data justice)? Как нам организовать отношения между гражданским обществом, государством, корпорациями и технологиями справедливым образом и как вообще понимать в этом контексте саму справедливость? Какое правовое регулирование, вмешательство и принципы должны быть положены в основание трансформации существующих практик? Какие альтернативные версии нашего будущего в отношении данных могут быть воображены и какие реальные инструменты могут использоваться, чтобы их достичь?
Особый интерес в этой книге представляет ее эмпирический материал: в своей работе Трере исследовал Италию, Мексику и Испанию. Изучение отличных от англосаксонских стран и государств Центральной Европы контекстов и той роли, которую технологии и активизм в нем занимают, является достаточно новой повесткой для этого исследовательского поля. Здесь важно указать пост, который Трере совместно с Стефанией Милан написали в 2017 году про большие данные на Юге. Об этом обязательно подробнее позже!
Он также является членом очень важной с моей точки зрения исследовательской инициативы Data Justice Lab, которая задает нам в своих исследовательских проектах следующий вопрос: как может выглядеть справедливость данных (data justice)? Как нам организовать отношения между гражданским обществом, государством, корпорациями и технологиями справедливым образом и как вообще понимать в этом контексте саму справедливость? Какое правовое регулирование, вмешательство и принципы должны быть положены в основание трансформации существующих практик? Какие альтернативные версии нашего будущего в отношении данных могут быть воображены и какие реальные инструменты могут использоваться, чтобы их достичь?
Особый интерес в этой книге представляет ее эмпирический материал: в своей работе Трере исследовал Италию, Мексику и Испанию. Изучение отличных от англосаксонских стран и государств Центральной Европы контекстов и той роли, которую технологии и активизм в нем занимают, является достаточно новой повесткой для этого исследовательского поля. Здесь важно указать пост, который Трере совместно с Стефанией Милан написали в 2017 году про большие данные на Юге. Об этом обязательно подробнее позже!
Taylor & Francis
Hybrid Media Activism | Ecologies, Imaginaries, Algorithms | Emiliano
This book is an extensive investigation of the complexities, ambiguities and shortcomings of contemporary digital activism. The author deconstructs the
#MoreThanCode — это исследовательский проект, целью которого является лучше понять, как технология используется для целей продвижения идеалов социальной справедливости. Это исследование выполнялось в рамке participatory action research, то есть выстраивало более горизонтальные отношения между исследователи и исследуемыми группами, тем самым давая им больше возможностей в проектировании такого дизайна исследования, результаты которого были бы этой группе наиболее полезны. Проводились интервью и фокус-группы с представителями государства, некоммерческих организаций, колледжей и университетов, волонтерами, членами социальных движений, разработчиками ПО, дизайнерами и многими другими.
У проекта есть интересный итоговый отчет, в котором освещается (1) текущая экосистема социально-значимых инициатив, связанных с технологиями (2) демография (3) практический опыт участников этих сообществ (4) их видения и ценности (5) документация историй их успехов и неудач.
Вообще очень ценю такие проекты, потому что они действительно помогают понять разные способы использования технологий и непосредственный опыт тех, кто этим занимается. В Америке тематика социально-значимых технологий вообще сейчас, насколько я понимаю, достаточно активно развивается и выливается в такие инициативы. Видимо, колонки Евгения Морозова всех напугали.
У проекта есть интересный итоговый отчет, в котором освещается (1) текущая экосистема социально-значимых инициатив, связанных с технологиями (2) демография (3) практический опыт участников этих сообществ (4) их видения и ценности (5) документация историй их успехов и неудач.
Вообще очень ценю такие проекты, потому что они действительно помогают понять разные способы использования технологий и непосредственный опыт тех, кто этим занимается. В Америке тематика социально-значимых технологий вообще сейчас, насколько я понимаю, достаточно активно развивается и выливается в такие инициативы. Видимо, колонки Евгения Морозова всех напугали.
30 марта Цукерберг выступил с предложением «4 правила регулирования интернета». Посыл его текста в следующем: государствам нужно принять более активную роль в регулировании социальных медиа. Как именно? Вот четыре направления: (1) регулирование контента (2) защита выборов (3) приватность и защита данных (4) возможность пользователя перемещать данные с одной платформы на другую (data portability). За этим заявление незамедлительно последовала критика: например, тут и тут. Скорее всего, будет больше, потому что сама стандартизация того, что значит «опасный контент» и как будет выглядеть приватность под эгидой Фейсбука, вызывает опасения. Вот тут, например, показано, как ловко в заявлениях Цукерберга смешиваются privacy и private.
Милтон Мюллер, исследователь в области интернет-управления, делает интересный комментарий, касающийся причины такого заявления: Фейсбук как платформа стал настолько огромным, что к нему со стороны множества его пользователей, политиков и государств предъявляются совершенно противоположные мнения. И дело не только в разногласиях между государствами, тут вот, например, описание, как несколько политиков в Ирландии (в том числе, представители парламента) хотят от Цукерберга разных вещей, а потом члены Палаты общин обижаются, что к ним он приходить не захотел.
Милтон Мюллер, исследователь в области интернет-управления, делает интересный комментарий, касающийся причины такого заявления: Фейсбук как платформа стал настолько огромным, что к нему со стороны множества его пользователей, политиков и государств предъявляются совершенно противоположные мнения. И дело не только в разногласиях между государствами, тут вот, например, описание, как несколько политиков в Ирландии (в том числе, представители парламента) хотят от Цукерберга разных вещей, а потом члены Палаты общин обижаются, что к ним он приходить не захотел.
Big Data and Thick Data
Триша Ван занимается этнографией технологией, которая утверждает, что выводы, основанные на больших данных должны дополняться «насыщенными данными» (да, это привет Клифорду Гирцу). В 2009 году она проводила исследование в Китае для Nokia и обнаружила, что у людей с низким доходом также есть большая потребность в смартфонах. Ван сообщила о своих результатах руководству компании и предложила сменить их бизнес-модель с производства дорогих смартфонов на более доступные, потому что, как показывали результаты ее этнографии, люди с низким доходом в Китае действительно готовы тратить на них деньги и приоритизировать их покупку. В ответ руководство Nokia сказала ей следующее: мы не видим подобных закономерностей в своих данных, а количество ваших наблюдений слишком маленькое по сравнению с нашими датасетами. С точки зрения Ван, существует несколько причин падения Nokia, но одной из них является то, что компания слишком сильно полагалась на цифры.
Здесь Ван более развернуто пишет о том, как она видит совмещение больших и насыщенных данных в коммерческих исследованиях и принятии бизнес-решений. Также то же самое можно послушать в записи ее выступления на TED. Триша и ее коллеги также вели блог Ethnography Matters, посвященный этнографии технологии, и сейчас применяет свой подход в консалтинговой деятельности.
Триша Ван занимается этнографией технологией, которая утверждает, что выводы, основанные на больших данных должны дополняться «насыщенными данными» (да, это привет Клифорду Гирцу). В 2009 году она проводила исследование в Китае для Nokia и обнаружила, что у людей с низким доходом также есть большая потребность в смартфонах. Ван сообщила о своих результатах руководству компании и предложила сменить их бизнес-модель с производства дорогих смартфонов на более доступные, потому что, как показывали результаты ее этнографии, люди с низким доходом в Китае действительно готовы тратить на них деньги и приоритизировать их покупку. В ответ руководство Nokia сказала ей следующее: мы не видим подобных закономерностей в своих данных, а количество ваших наблюдений слишком маленькое по сравнению с нашими датасетами. С точки зрения Ван, существует несколько причин падения Nokia, но одной из них является то, что компания слишком сильно полагалась на цифры.
Здесь Ван более развернуто пишет о том, как она видит совмещение больших и насыщенных данных в коммерческих исследованиях и принятии бизнес-решений. Также то же самое можно послушать в записи ее выступления на TED. Триша и ее коллеги также вели блог Ethnography Matters, посвященный этнографии технологии, и сейчас применяет свой подход в консалтинговой деятельности.
Алгоритмы в Нью-Йорке
Многим может показаться удивительным, что к алгоритмам и регулированию их использования могут предъявляться политические требования. Однако это не так удивительно, если подумать о том, что они сейчас оказывают влияние на принятии многих важных решений, связанных с финансами, преступлениями, жильем, образованием и так далее. Социальные исследователи технологий уже долгое время говорят, что в технологиях так или иначе есть политика, но если некоторое время назад предъявлять требование большего регулирования алгоритмов и технологии было желанием некоторых академиков и активистов, то сегодня это уже «большая» политика.
Что произошло?
В мае 2018 года администрацией Нью-Йорка было объявлено о создании первой в США Нью-Йоркской оперативной группы по автоматизирующим решения системам (New York City Automated Decision Systems Task Force). Задачами этой группы должно было стать установлении прозрачности и подотчетности алгоритмических систем в Нью-Йорка (проще говоря, чтобы всем было понятно, почему какие-то машины принимают решения так, а не иначе и чтобы можно было понять, кому жаловаться, если не понравилось), а принципы честности и равенства должны были быть установлены в качестве ключевых. По этому поводу мэр Нью-Йорка Билл Де Блазио сказал следующее: «Поскольку данные и технологии становятся все более важными для работы городского правительства, алгоритмы, которые мы используем для содействия принятию решений, должны соответствовать нашим целям и ценностям».
Но, как обычно и бывает, тем, что получилось, довольны не все. Уже последовало несколько заявлений о неэффективности этой оперативной группы и о том, что они делают не так. А именно тут, тут и тут.
Проблемы такие: нужно больше информации на сайте и о процессах, в которых принимают участие оперативная группа, больше форумов, на которых это можно обсуждать, иными словами — приоритизировать вовлечение общественности. Также в заявлениях призывают дать оперативной группе доступ к тому, как алгоритмы используются в других департаментах администрации Нью-Йорка. Очень интересно смотреть, получится ли у Нью-Йорка стать примером в более ответственном отношении к алгоритмическим системам.
Многим может показаться удивительным, что к алгоритмам и регулированию их использования могут предъявляться политические требования. Однако это не так удивительно, если подумать о том, что они сейчас оказывают влияние на принятии многих важных решений, связанных с финансами, преступлениями, жильем, образованием и так далее. Социальные исследователи технологий уже долгое время говорят, что в технологиях так или иначе есть политика, но если некоторое время назад предъявлять требование большего регулирования алгоритмов и технологии было желанием некоторых академиков и активистов, то сегодня это уже «большая» политика.
Что произошло?
В мае 2018 года администрацией Нью-Йорка было объявлено о создании первой в США Нью-Йоркской оперативной группы по автоматизирующим решения системам (New York City Automated Decision Systems Task Force). Задачами этой группы должно было стать установлении прозрачности и подотчетности алгоритмических систем в Нью-Йорка (проще говоря, чтобы всем было понятно, почему какие-то машины принимают решения так, а не иначе и чтобы можно было понять, кому жаловаться, если не понравилось), а принципы честности и равенства должны были быть установлены в качестве ключевых. По этому поводу мэр Нью-Йорка Билл Де Блазио сказал следующее: «Поскольку данные и технологии становятся все более важными для работы городского правительства, алгоритмы, которые мы используем для содействия принятию решений, должны соответствовать нашим целям и ценностям».
Но, как обычно и бывает, тем, что получилось, довольны не все. Уже последовало несколько заявлений о неэффективности этой оперативной группы и о том, что они делают не так. А именно тут, тут и тут.
Проблемы такие: нужно больше информации на сайте и о процессах, в которых принимают участие оперативная группа, больше форумов, на которых это можно обсуждать, иными словами — приоритизировать вовлечение общественности. Также в заявлениях призывают дать оперативной группе доступ к тому, как алгоритмы используются в других департаментах администрации Нью-Йорка. Очень интересно смотреть, получится ли у Нью-Йорка стать примером в более ответственном отношении к алгоритмическим системам.
The official website of the City of New York
Mayor de Blasio Announces First-In-Nation Task Force To Examine Automated Decision Systems
Век Капитализма Наблюдения
Новая книга Шошаны Зубофф «The Age of Surveillance Capitalism» уже наделала много шума своим хорошим маркетингом (недаром автор работает в бизнес-школе Гарварда) и сейчас широко обсуждается в сообществе технических гиков, исследователей и активистов: эта внушительная 700-страничная работа о том, как Apple, Google, Amazon, Facebook и другие платформы изменили индустриальный капитализм, превратив его в то, что она называет «капитализмом наблюдения». Эта новая форма «радикального экономического порядка» использует инструменты сбора пользовательских данных и поведенческих модификаций (например, в таргетированной рекламе) как двигатели современного состояния капитализма. Тут в записи ее лекции в институте Data & Society можно послушать о том, как Зубофф рассказывает о своей собственной книге, а вот тут почитать.
Работа сразу привлекала большое внимание внутри академии, так в новом выпуске журнала Surveillance & Society вышло целых три рецензии, по-разному критикующие подход Зубофф:
1. Коуэн критикует книгу, за то, что она игнорирует вопросы права, говоря о них как о несущественных, в то время как следовало бы внимательней отнестись к тому, как сейчас изменяются правовые рамки, в которых осуществляется регулирование платформ.
2. Эванджелиста пишет о том, что перспектива Зубофф может быть полностью понята и принята только при условии того, что ты находишься с ней в одном и том же контексте. Иными словами, в книге не уделяется большого внимания позиции глобального Юга в новом капиталистическом укладе, порожденном платформами.
3. Болл в свою очередь достаточно пространно пишет о том, что работе Зубофф не достает обращения к более широкому корпусу критических работ в социальной теории.
Новая книга Шошаны Зубофф «The Age of Surveillance Capitalism» уже наделала много шума своим хорошим маркетингом (недаром автор работает в бизнес-школе Гарварда) и сейчас широко обсуждается в сообществе технических гиков, исследователей и активистов: эта внушительная 700-страничная работа о том, как Apple, Google, Amazon, Facebook и другие платформы изменили индустриальный капитализм, превратив его в то, что она называет «капитализмом наблюдения». Эта новая форма «радикального экономического порядка» использует инструменты сбора пользовательских данных и поведенческих модификаций (например, в таргетированной рекламе) как двигатели современного состояния капитализма. Тут в записи ее лекции в институте Data & Society можно послушать о том, как Зубофф рассказывает о своей собственной книге, а вот тут почитать.
Работа сразу привлекала большое внимание внутри академии, так в новом выпуске журнала Surveillance & Society вышло целых три рецензии, по-разному критикующие подход Зубофф:
1. Коуэн критикует книгу, за то, что она игнорирует вопросы права, говоря о них как о несущественных, в то время как следовало бы внимательней отнестись к тому, как сейчас изменяются правовые рамки, в которых осуществляется регулирование платформ.
2. Эванджелиста пишет о том, что перспектива Зубофф может быть полностью понята и принята только при условии того, что ты находишься с ней в одном и том же контексте. Иными словами, в книге не уделяется большого внимания позиции глобального Юга в новом капиталистическом укладе, порожденном платформами.
3. Болл в свою очередь достаточно пространно пишет о том, что работе Зубофф не достает обращения к более широкому корпусу критических работ в социальной теории.
Однако вышеуказанные рецензии все же являются достаточно немногословными и «мягкими» по сравнению с огромным обзором (около 16к слов!) книги от Евгения Морозова. Он, впрочем, предупреждает после большого вступления, что также практикуется здесь в многословии, как и Зубофф со своими 700 страницами. Обстоятельно рассказывать о критике, которую выдвигает Морозов, не кажется рациональным, но несколько его ключевых тезисов можно описать следующим образом: работа прибегает к неубедительным функционалистским объяснениям (проще говоря, объясняет через понятие «капитализм наблюдения» только то, что удобно объяснять), слишком пунктурно и неосторожно говорит о причинно-следственных связях, выдвигает спорный политический проект возврата к предыдущим формам капитализма и фокусируется исключительно на потребителях, не придавая внимания коллективной организации.
Кроме этого, что еще более важно с точки зрения Морозова, Зубофф упускает из своего анализа капитализм сам по себе: «Но ее [Зубофф] двойное движение не победит, пока управленческий капитализм и капитализм наблюдения не будут теоретизированы как ‘капитализм’ — сложный набор исторических и социальных отношений между капиталом и трудом, государством и денежной системой, метрополией и периферией — и не только как совокупность отдельных фирм, отвечающих на требования технологических и социальных изменений». Очень рекомендую найти силы и почитать эту обстоятельную критику.
Кроме этого, что еще более важно с точки зрения Морозова, Зубофф упускает из своего анализа капитализм сам по себе: «Но ее [Зубофф] двойное движение не победит, пока управленческий капитализм и капитализм наблюдения не будут теоретизированы как ‘капитализм’ — сложный набор исторических и социальных отношений между капиталом и трудом, государством и денежной системой, метрополией и периферией — и не только как совокупность отдельных фирм, отвечающих на требования технологических и социальных изменений». Очень рекомендую найти силы и почитать эту обстоятельную критику.
The Baffler
Capitalism’s New Clothes
Shoshana Zuboff’s new book on “surveillance capitalism” emphasizes the former at the expense of the latter.
Небольшая статья Мэри Мэдден в Нью-Йорк Таймс посвящена проблеме, связанной с приватностью, о которой с ее точки зрения часто забывают: бедные по-другому ощущают риски и угрозы, связанные с утечкой и незаконным использованием их персональных данных. Мэдден проводила исследование в Pew Research Center, посвященное тому, как американцы воспринимают приватность после того, как Сноуден передал СМИ информацию о деятельности АНБ. Исследовательница также обращает внимание на те ситуации, когда сообщества афроамериканцев и латиноамериканцев оказываются более подвержены рискам, связанным с приватностью.
NY Times
Opinion | The Devastating Consequences of Being Poor in the Digital Age (Published 2019)
When someone who is living paycheck to paycheck falls victim to an online fraud or a breach, the cascade of repercussions can be devastating.
Проект DECODE
Европейский проект DECODE (Decentralized Citizen Owned Data Ecosystem) пытается создать правовые, технологические и социально-экономические инструменты, которые позволили бы гражданам вернуть контроль над их данными и сделать их общественно полезными. Проект запустился только в 2017 году, поэтому каких-то результатов пока мало (спасать демократию дело долгое), но я точно буду следить за их прогрессом. В 2018 году пилотные версии проекта запустились в Амстердаме и Барселоне.
Сейчас там занимаются улучшением платформы Decidium, предназначенной для создания партиципаторных инструментов для решения социальных проблем. Тут есть список городов, регионов и организаций, в которых эта платформа уже используется. Одна из самых больших проблем с такими проектами это, конечно, масштаб: все-таки ресурсов, которые обычно имеют такие проекты, не хватит, чтобы последовательно бороться с теми проблемами, которые они ставят.
Не так давно они выложили Data Commons Manifesto, где они описывают свое видение проблем, связанных с данными, управлением и демократией. Текст небольшой, но тем не менее неплохо показывает как сейчас выглядит обеспокоенность по поводу цифрового на Западе, контурно соединяя некоторые сюжеты.
Европейский проект DECODE (Decentralized Citizen Owned Data Ecosystem) пытается создать правовые, технологические и социально-экономические инструменты, которые позволили бы гражданам вернуть контроль над их данными и сделать их общественно полезными. Проект запустился только в 2017 году, поэтому каких-то результатов пока мало (спасать демократию дело долгое), но я точно буду следить за их прогрессом. В 2018 году пилотные версии проекта запустились в Амстердаме и Барселоне.
Сейчас там занимаются улучшением платформы Decidium, предназначенной для создания партиципаторных инструментов для решения социальных проблем. Тут есть список городов, регионов и организаций, в которых эта платформа уже используется. Одна из самых больших проблем с такими проектами это, конечно, масштаб: все-таки ресурсов, которые обычно имеют такие проекты, не хватит, чтобы последовательно бороться с теми проблемами, которые они ставят.
Не так давно они выложили Data Commons Manifesto, где они описывают свое видение проблем, связанных с данными, управлением и демократией. Текст небольшой, но тем не менее неплохо показывает как сейчас выглядит обеспокоенность по поводу цифрового на Западе, контурно соединяя некоторые сюжеты.
DECODE
DECODE provides tools that put individuals in control of whether they keep their personal data private or share it for the public good
Finding ctrl: visions for the future internet
Недавно Nesta выпустила один из самых впечатляющих веб-проектов, которые я видел, про историю прекрасного интернета. Можно просто бродить по этой страничке, лениво листать таймлайн или любоваться на преисполненный элегантности шрифт в статьях. В проекте собраны высказывания журналистов, писателей, художников и исследователей о прошлом, настоящем и будущего глобально-локального интернета.
Можно прочитать текст Хуссейна Кесвани о краткой истории интернета, посмотреть на модную коллаж-гифку, почитать интервью с бывшим хакером и активистом, ставшего первым цифровым министром Тайваня (!), а также уделить внимание небольшому эссе о постсоветском интернете.
Недавно Nesta выпустила один из самых впечатляющих веб-проектов, которые я видел, про историю прекрасного интернета. Можно просто бродить по этой страничке, лениво листать таймлайн или любоваться на преисполненный элегантности шрифт в статьях. В проекте собраны высказывания журналистов, писателей, художников и исследователей о прошлом, настоящем и будущего глобально-локального интернета.
Можно прочитать текст Хуссейна Кесвани о краткой истории интернета, посмотреть на модную коллаж-гифку, почитать интервью с бывшим хакером и активистом, ставшего первым цифровым министром Тайваня (!), а также уделить внимание небольшому эссе о постсоветском интернете.
findingctrl.nesta.org.uk
Visions for the Future Internet
Part of the EU Next Generation Internet initiative, this collection of essays and visual work from Nesta offers a vision for the future of the internet.
За каждой технологией, даже той, упоминание которой уже превратилось в фоновый шум как это стало с «искусственным интеллектом», «блокчейном» и «криптовалютами», стоит своя особенная история, часто непонятная и противоречивая и при этом часто политически радикальная.
В июне 2019 года выходит из печати книга Финна Брантона «Digital Cash: The Unknown History of the Anarchists, Utopians, and Technologists Who Created Cryptocurrency» об истории биткойна. В своей книге историк медиа и технологий из Нью-Йоркского университета пытается рассказать историю этой криптовалюты через призму тех политических идей, которых придерживались люди, стоящие у ее истоков.
Вот здесь можно прочитать интервью с автором о связях биткойна с желанием преодолеть смерть и избежать государства. В интервью появляются шифропанки, криптоанархисты, австрийские экономисты и даже Бруно Латур, который помог Брантону понять, почему, даже изучая такие казалось бы эфемерные вещи как деньги и цифровое, нам нужно идти в конкретные физические места и делать поле.
Брантон вообще очень интересный автор в поле исторических исследований медиа и интернета: так, он автор книги про ту часть интернета, которую мы часто хотели бы забыть, — спам, а еще вместе с Хелен Ниссенбаум он написал книгу-гайд по «избеганию, протесту и саботажу технологий современного цифрового наблюдения».
В июне 2019 года выходит из печати книга Финна Брантона «Digital Cash: The Unknown History of the Anarchists, Utopians, and Technologists Who Created Cryptocurrency» об истории биткойна. В своей книге историк медиа и технологий из Нью-Йоркского университета пытается рассказать историю этой криптовалюты через призму тех политических идей, которых придерживались люди, стоящие у ее истоков.
Вот здесь можно прочитать интервью с автором о связях биткойна с желанием преодолеть смерть и избежать государства. В интервью появляются шифропанки, криптоанархисты, австрийские экономисты и даже Бруно Латур, который помог Брантону понять, почему, даже изучая такие казалось бы эфемерные вещи как деньги и цифровое, нам нужно идти в конкретные физические места и делать поле.
Брантон вообще очень интересный автор в поле исторических исследований медиа и интернета: так, он автор книги про ту часть интернета, которую мы часто хотели бы забыть, — спам, а еще вместе с Хелен Ниссенбаум он написал книгу-гайд по «избеганию, протесту и саботажу технологий современного цифрового наблюдения».
press.princeton.edu
Digital Cash
The fascinating untold story of digital cash and its creators—from experiments in the 1970s to the mania over Bitcoin and other cryptocurrencies
Если долго всматриваться в камеры, камеры начнут всматриваться в тебя
Недавно вышла моя небольшая статья про камеры распознавания лиц на сайте «Теплицы социальных технологий». Теплица делает хорошее дело — помогает НКО и общественным инициативам лучше понимать технологии и использовать их в социально значимых целях. У них есть очень много интересных инструментов и материалов, так что если вас интересует эта тема обязательно погуляйте по сайту.
Дискуссия вокруг камер распознавания лиц часто ведется в контексте обсуждения дилеммы приватность / безопасность: хочется ли нам, чтобы за нами следили взамен на создание более безопасной среды? Эта постановка проблемы привычна, так как она позволяет обсуждать тему в привычных категориях с точки зрения нашего политического мышления. Однако одна из проблем такого способа обсуждения заключается в том, что это рассмотрение приватности и безопасности в вакууме; это как если бы всем людям на планете были объективно даны стандарты приватности, которые они универсально разделяют. Уже существует множество исследования, которые говорят нам, что это не так. Понимание приватности является контекстуальным и зависит от того, к каким социальным группам принадлежит индивид. Исследовательница Хелен Ниссенбаум предложила концепт «контекстуальной целостности» (contextual integrity) в своей книге «Privacy In Context: Technology, Policy, and the Integrity of Social Life», указывающий на важность учета таких параметров как отправитель, получатель, тип информации, принцип передачи и другие. Более того, она акцентирует, что приватность не может быть понята как что-то застывшее во времени, напротив, это понятие постоянно трансформируется под воздействием глобальных и локальных социальных процессов, а также этических норм.
Более того, этой дилеммой обсуждение камер распознавания лиц не исчерпывается. Проблема здесь, как и со всеми технологиями, в том, что многие часто склоны считать их нейтральными и потому не предъявлять к ним таких требований, которые они предъявили бы к своим политикам. В своей статье Лукас Интрона обсуждает социальные последствия камер распознавания лиц с точки зрения двух аргументов: 1) камеры социальны, потому что сделаны людьми, следовательно, в камеры оказываются «вшиты» человеческие предрассудки 2) камеры становятся частью более больших технических систем, они начинают жить в разных контекстах, и из-за их функционирование может привести к непредвиденным последствиям. Он предлагает «этику раскрытия» (disclosive ethics) как такой способ мышления о технологии, в которой каждая операция в ее дизайне и имплементации является доступной для технического, этического и социального вопрошания. В статье Интрона много интересных мыслей, касающихся того, как функционируют предрассудки в разных типах алгоритмов распознавания лиц, так что если вам интересно, рекомендую почитать.
Недавно вышла моя небольшая статья про камеры распознавания лиц на сайте «Теплицы социальных технологий». Теплица делает хорошее дело — помогает НКО и общественным инициативам лучше понимать технологии и использовать их в социально значимых целях. У них есть очень много интересных инструментов и материалов, так что если вас интересует эта тема обязательно погуляйте по сайту.
Дискуссия вокруг камер распознавания лиц часто ведется в контексте обсуждения дилеммы приватность / безопасность: хочется ли нам, чтобы за нами следили взамен на создание более безопасной среды? Эта постановка проблемы привычна, так как она позволяет обсуждать тему в привычных категориях с точки зрения нашего политического мышления. Однако одна из проблем такого способа обсуждения заключается в том, что это рассмотрение приватности и безопасности в вакууме; это как если бы всем людям на планете были объективно даны стандарты приватности, которые они универсально разделяют. Уже существует множество исследования, которые говорят нам, что это не так. Понимание приватности является контекстуальным и зависит от того, к каким социальным группам принадлежит индивид. Исследовательница Хелен Ниссенбаум предложила концепт «контекстуальной целостности» (contextual integrity) в своей книге «Privacy In Context: Technology, Policy, and the Integrity of Social Life», указывающий на важность учета таких параметров как отправитель, получатель, тип информации, принцип передачи и другие. Более того, она акцентирует, что приватность не может быть понята как что-то застывшее во времени, напротив, это понятие постоянно трансформируется под воздействием глобальных и локальных социальных процессов, а также этических норм.
Более того, этой дилеммой обсуждение камер распознавания лиц не исчерпывается. Проблема здесь, как и со всеми технологиями, в том, что многие часто склоны считать их нейтральными и потому не предъявлять к ним таких требований, которые они предъявили бы к своим политикам. В своей статье Лукас Интрона обсуждает социальные последствия камер распознавания лиц с точки зрения двух аргументов: 1) камеры социальны, потому что сделаны людьми, следовательно, в камеры оказываются «вшиты» человеческие предрассудки 2) камеры становятся частью более больших технических систем, они начинают жить в разных контекстах, и из-за их функционирование может привести к непредвиденным последствиям. Он предлагает «этику раскрытия» (disclosive ethics) как такой способ мышления о технологии, в которой каждая операция в ее дизайне и имплементации является доступной для технического, этического и социального вопрошания. В статье Интрона много интересных мыслей, касающихся того, как функционируют предрассудки в разных типах алгоритмов распознавания лиц, так что если вам интересно, рекомендую почитать.
Facebook и плагины
Сейчас много интересного происходит вокруг приложений, которые пытаются трансформировать привычный опыт использования социальных медиа. Тут я хочу рассказать о парочке тех, о которых я знаю, и буду рад, если вы напишите мне и расскажете о тех, которые я не упомянул.
1. Facebook Demetricator
Исходя из названия, это приложение убирает метрики на Фейсбуке. Его создал художник и программист Бен Гроссер, идея которого заключается в том, что Фейсбук как интерфейс постоянно превращает все показатели в количественные метрики, заставляя нас оценивать наши посты, фотографии и друзей в терминах цифр. Demetricator убирает все метрики из интерфейса, как бы призывая нас взглянуть на на количество людей, которые лайкнули, а на более качественное измерение — кто были эти люди? В этом интервью Бен подробнее рассказывает о своей идее, принципах работы приложения и мотивах создания работы.
Сейчас много интересного происходит вокруг приложений, которые пытаются трансформировать привычный опыт использования социальных медиа. Тут я хочу рассказать о парочке тех, о которых я знаю, и буду рад, если вы напишите мне и расскажете о тех, которые я не упомянул.
1. Facebook Demetricator
Исходя из названия, это приложение убирает метрики на Фейсбуке. Его создал художник и программист Бен Гроссер, идея которого заключается в том, что Фейсбук как интерфейс постоянно превращает все показатели в количественные метрики, заставляя нас оценивать наши посты, фотографии и друзей в терминах цифр. Demetricator убирает все метрики из интерфейса, как бы призывая нас взглянуть на на количество людей, которые лайкнули, а на более качественное измерение — кто были эти люди? В этом интервью Бен подробнее рассказывает о своей идее, принципах работы приложения и мотивах создания работы.
2. fbTREX
Это плагин, созданный командой и поддерживаемый фондами, позволяющий им собирать информацию для исследователей и журналистов об алгоритмической персонализации. Алгоритмическая персонализация связана с тем, что вся ваша лента в Фейсбуке работает на алгоритмах, настроенных как минимум на то, чтобы повышать вашу вовлеченность. Само функционирование алгоритма — это коммерческий продукт, и это одна из причин, почему точно никому неизвестно, как он работает.
Как работает плагин? Вы устанавливаете аддон, залогиниваетесь в Фейсбуке, и ваши данные передаются команде исследователей. Как пишут на сайте создатели, это было сделано, прежде всего, по причине того, что существующие алгоритмы, курирующие пользовательские новости, непрозрачны и совсем непонятно, как они используются. Вот здесь можно прочитать с ведущим разработчиком проекта Клаудио Агости, а здесь — заявление этой команды, почему заявление Фейсбука в мае этого года о том, что они готовы предоставить часть данных исследователям, это недостаточный шаг, упускающий непосредственно роль самой платформы в алгоритмической персонализации.
Это плагин, созданный командой и поддерживаемый фондами, позволяющий им собирать информацию для исследователей и журналистов об алгоритмической персонализации. Алгоритмическая персонализация связана с тем, что вся ваша лента в Фейсбуке работает на алгоритмах, настроенных как минимум на то, чтобы повышать вашу вовлеченность. Само функционирование алгоритма — это коммерческий продукт, и это одна из причин, почему точно никому неизвестно, как он работает.
Как работает плагин? Вы устанавливаете аддон, залогиниваетесь в Фейсбуке, и ваши данные передаются команде исследователей. Как пишут на сайте создатели, это было сделано, прежде всего, по причине того, что существующие алгоритмы, курирующие пользовательские новости, непрозрачны и совсем непонятно, как они используются. Вот здесь можно прочитать с ведущим разработчиком проекта Клаудио Агости, а здесь — заявление этой команды, почему заявление Фейсбука в мае этого года о том, что они готовы предоставить часть данных исследователям, это недостаточный шаг, упускающий непосредственно роль самой платформы в алгоритмической персонализации.