#международныеотношения #МО #77летхолоднойвойне
Но почему и от чего следует защищаться жителям Запада? Чем грозит им коммунистическая волна? Черчилль понимает, что одними словами о богоборческом характере Советского Союза, людей на свою сторону не склонить, тем более, что Господь где-то там, далеко, а СССР выступает за вполне конкретное улучшение жизни трудящихся здесь и сейчас. Поэтому Черчилль выбирает довольно беспроигрышную тактику противостояния Советам, которой будут потом пользоваться все западные политики-идеалисты. Он обвиняет Москву в том, что в ее стане не хватает… свободы.
И с этим поспорить трудно. Справедливость для большинства – была. Равенство – более менее было. Возможности для роста – были. Будущее для детей – однозначно да. А вот со свободой в СССР было плоховато. И все об этом знали.
Черчилль прямо говорит об этом: «Я подхожу ко второй опасности, которая подстерегает семейные очаги и простых людей, а именно – тирании. Мы не можем закрывать глаза на то, что свободы, которыми пользуются граждане во всей Британской империи, не действуют в значительном числе стран; некоторые из них весьма могущественны…Мы должны неустанно и бесстрашно провозглашать великие принципы свободы и прав человека, которые представляют собой совместное наследие англоязычного мира и которые в развитие Великой Хартии, Билля о правах, закона Хабеас Корпус, суда присяжных и английского общего права обрели свое самое знаменитое выражение в Декларации Независимости».
Свобода как высшая ценность, которой нет у Советов – в словах Черчилля превращается в оружие против СССР и против социалистического лагеря (для бывшего британского премьера – лагеря – в прямом смысле этого слова), ведь «в этих государствах власть навязывается простым людям всепроникающими полицейскими правительствами».
Черчилль убежден, что те ценности, о которых он говорит – безопасность и свобода, базируясь на религиозности американцев и британцев – перебьют советскую карту. Поэтому он обещает «оградить домочадцев от лишений и воспитать свою семью в боязни перед Господом или основываясь на этических принципах, которые часто играют важную роль». Подчеркну последние слова – сэр Уинстон Леонард Спенсер делает особый акцент на «этике» и на «принципах». Не на целесообразности, не на важности противодействия геополитическим устремлениям СССР, а на инаковости этики и на отличиях в принципах, которыми руководствуются русские и англо-саксы.
«Будьте бдительны. Быть может, времени осталось уже мало. Давайте не позволим событиям идти самотеком, пока не станет слишком поздно. Лучше предупреждать болезнь, чем лечить ее», - призывает Черчилль, в очередной раз переходя на язык церковной проповеди: «таково послание британского и американского народов всему человечеству. Давайте же проповедовать то, что мы делаем, и делать то, что мы проповедуем».
Не будет преувеличением, если я скажу, что эта речь потомка герцога Мальборо стала путеводной звездой для тех на Западе, кто положит годы на борьбу с Советским Союзом и в итоге - победит.
Но почему и от чего следует защищаться жителям Запада? Чем грозит им коммунистическая волна? Черчилль понимает, что одними словами о богоборческом характере Советского Союза, людей на свою сторону не склонить, тем более, что Господь где-то там, далеко, а СССР выступает за вполне конкретное улучшение жизни трудящихся здесь и сейчас. Поэтому Черчилль выбирает довольно беспроигрышную тактику противостояния Советам, которой будут потом пользоваться все западные политики-идеалисты. Он обвиняет Москву в том, что в ее стане не хватает… свободы.
И с этим поспорить трудно. Справедливость для большинства – была. Равенство – более менее было. Возможности для роста – были. Будущее для детей – однозначно да. А вот со свободой в СССР было плоховато. И все об этом знали.
Черчилль прямо говорит об этом: «Я подхожу ко второй опасности, которая подстерегает семейные очаги и простых людей, а именно – тирании. Мы не можем закрывать глаза на то, что свободы, которыми пользуются граждане во всей Британской империи, не действуют в значительном числе стран; некоторые из них весьма могущественны…Мы должны неустанно и бесстрашно провозглашать великие принципы свободы и прав человека, которые представляют собой совместное наследие англоязычного мира и которые в развитие Великой Хартии, Билля о правах, закона Хабеас Корпус, суда присяжных и английского общего права обрели свое самое знаменитое выражение в Декларации Независимости».
Свобода как высшая ценность, которой нет у Советов – в словах Черчилля превращается в оружие против СССР и против социалистического лагеря (для бывшего британского премьера – лагеря – в прямом смысле этого слова), ведь «в этих государствах власть навязывается простым людям всепроникающими полицейскими правительствами».
Черчилль убежден, что те ценности, о которых он говорит – безопасность и свобода, базируясь на религиозности американцев и британцев – перебьют советскую карту. Поэтому он обещает «оградить домочадцев от лишений и воспитать свою семью в боязни перед Господом или основываясь на этических принципах, которые часто играют важную роль». Подчеркну последние слова – сэр Уинстон Леонард Спенсер делает особый акцент на «этике» и на «принципах». Не на целесообразности, не на важности противодействия геополитическим устремлениям СССР, а на инаковости этики и на отличиях в принципах, которыми руководствуются русские и англо-саксы.
«Будьте бдительны. Быть может, времени осталось уже мало. Давайте не позволим событиям идти самотеком, пока не станет слишком поздно. Лучше предупреждать болезнь, чем лечить ее», - призывает Черчилль, в очередной раз переходя на язык церковной проповеди: «таково послание британского и американского народов всему человечеству. Давайте же проповедовать то, что мы делаем, и делать то, что мы проповедуем».
Не будет преувеличением, если я скажу, что эта речь потомка герцога Мальборо стала путеводной звездой для тех на Западе, кто положит годы на борьбу с Советским Союзом и в итоге - победит.
#международныеотношения #МО
Ровно через год после Фултонской речи, президент США Гарри Трумэн будет выступать перед Конгрессом США, требуя от конгрессменов выделения денег для сдерживания СССР в Турции и Греции. Эта речь считается квинтэссенцией геополитических воззрений американского лидера, эдакой «доктриной Трумэна». 12 марта 1947 года он поднимется на трибуну Конгресса и скажет слова, в которых мы услышим поровну и реализма и идеализма.
Такое ощущение, что глава американского государства сам не смог еще определиться – как ему говорить. Вроде бы и ценностный подход присутствует. Но доминирует, конечно же реализм – геополитические расклады, которые Гарри Трумэн пасьянсом расправляет перед Конгрессом выдержаны в хорошей школе реалполитики.
Президент США предельно конкретно описывает проблему: «Внешняя политика и национальная безопасность нашей страны находятся под угрозой». Причина? Возможный левый переворот в Греции и Турции из-за серьезных экономических трудностей, которые переживают эти страны: «в Греции сегодня нет капиталов, чтобы финансировать импорт тех товаров, которые являются жизненно важными. Страна отчаянно нуждается в финансовой и экономической помощи, чтобы возобновить закупки пищи, одежды, топлива и семян, которые крайне необходимы для пропитания и жизненных нужд ее людей и доступны только из-за границы. Греция нуждается в помощи, чтобы импортировать товары, необходимые для восстановления внутреннего рынка и безопасности».
Он же подчеркивает, что, если США не окажут помощь, это может фатально сказаться на всей архитектуре политики сдерживания СССР, выстраиваемой в послевоенной Европе: «если бы Греция подпала под контроль вооруженного меньшинства, этот эффект мог бы распространиться на ее соседа, Турцию. Беспорядок и анархия могли бы распространиться по всему Ближнему Востоку. Кроме того, исчезновение Греции как независимого государства оказало бы большое влияние на свободные страны Европы, восстанавливающиеся после войны». Чистая геополитика. Чистый реалполитик.
А теперь посмотрим на параллельную аргументацию, которой пользуется в этом выступлении Трумэн: «Одна из главных целей внешней политики Соединенных Штатов - создание необходимых условий, в которых мы и другие народы мира будем в состоянии защитить образ жизни людей, свободный от любого принуждения».
Далее, Трумэн заявляет о разделении мира на две части: «Почти каждая нация в мире должна выбрать между альтернативными образами жизни. Выбор слишком часто далеко не свободный. Один образ жизни основан на воле большинства и отличается свободными демократическими учреждениями, свободными выборами, гарантиями свободы личности, свободы слова и религии и свободы от политического притеснения. Второй образ жизни основан на желании меньшинства, насильственно наложенного на большинство. Он отличается террором и притеснением, управляемой прессой и подавлением личных свобод».
Вывод который делает Трумэн, обращаясь к Конгрессу: «свободные народы мира обращаются к нам с просьбой в поддержании их свободы. Если мы колеблемся в нашем лидерстве, мы можем подвергнуть опасности мир во всем мире. И, конечно, мы подвергнем опасности благосостояние нашей нации».
Не буду объяснять, что в Греции того времени у власти находилась кровавая хунта, и поэтому слова Трумэна о свободе выглядят как издевательство. Но все же подчеркну, что президент США отказывается от риторики «поддержим нашего сукиного сына», и переходит к ценностной риторике, обосновывая необходимость американского вмешательства, собственно, возможным нарушением неких ценностей «свободы», поддерживаемых США.
Ровно через год после Фултонской речи, президент США Гарри Трумэн будет выступать перед Конгрессом США, требуя от конгрессменов выделения денег для сдерживания СССР в Турции и Греции. Эта речь считается квинтэссенцией геополитических воззрений американского лидера, эдакой «доктриной Трумэна». 12 марта 1947 года он поднимется на трибуну Конгресса и скажет слова, в которых мы услышим поровну и реализма и идеализма.
Такое ощущение, что глава американского государства сам не смог еще определиться – как ему говорить. Вроде бы и ценностный подход присутствует. Но доминирует, конечно же реализм – геополитические расклады, которые Гарри Трумэн пасьянсом расправляет перед Конгрессом выдержаны в хорошей школе реалполитики.
Президент США предельно конкретно описывает проблему: «Внешняя политика и национальная безопасность нашей страны находятся под угрозой». Причина? Возможный левый переворот в Греции и Турции из-за серьезных экономических трудностей, которые переживают эти страны: «в Греции сегодня нет капиталов, чтобы финансировать импорт тех товаров, которые являются жизненно важными. Страна отчаянно нуждается в финансовой и экономической помощи, чтобы возобновить закупки пищи, одежды, топлива и семян, которые крайне необходимы для пропитания и жизненных нужд ее людей и доступны только из-за границы. Греция нуждается в помощи, чтобы импортировать товары, необходимые для восстановления внутреннего рынка и безопасности».
Он же подчеркивает, что, если США не окажут помощь, это может фатально сказаться на всей архитектуре политики сдерживания СССР, выстраиваемой в послевоенной Европе: «если бы Греция подпала под контроль вооруженного меньшинства, этот эффект мог бы распространиться на ее соседа, Турцию. Беспорядок и анархия могли бы распространиться по всему Ближнему Востоку. Кроме того, исчезновение Греции как независимого государства оказало бы большое влияние на свободные страны Европы, восстанавливающиеся после войны». Чистая геополитика. Чистый реалполитик.
А теперь посмотрим на параллельную аргументацию, которой пользуется в этом выступлении Трумэн: «Одна из главных целей внешней политики Соединенных Штатов - создание необходимых условий, в которых мы и другие народы мира будем в состоянии защитить образ жизни людей, свободный от любого принуждения».
Далее, Трумэн заявляет о разделении мира на две части: «Почти каждая нация в мире должна выбрать между альтернативными образами жизни. Выбор слишком часто далеко не свободный. Один образ жизни основан на воле большинства и отличается свободными демократическими учреждениями, свободными выборами, гарантиями свободы личности, свободы слова и религии и свободы от политического притеснения. Второй образ жизни основан на желании меньшинства, насильственно наложенного на большинство. Он отличается террором и притеснением, управляемой прессой и подавлением личных свобод».
Вывод который делает Трумэн, обращаясь к Конгрессу: «свободные народы мира обращаются к нам с просьбой в поддержании их свободы. Если мы колеблемся в нашем лидерстве, мы можем подвергнуть опасности мир во всем мире. И, конечно, мы подвергнем опасности благосостояние нашей нации».
Не буду объяснять, что в Греции того времени у власти находилась кровавая хунта, и поэтому слова Трумэна о свободе выглядят как издевательство. Но все же подчеркну, что президент США отказывается от риторики «поддержим нашего сукиного сына», и переходит к ценностной риторике, обосновывая необходимость американского вмешательства, собственно, возможным нарушением неких ценностей «свободы», поддерживаемых США.