#международныеотношения #МО #77летхолоднойвойне
Но почему и от чего следует защищаться жителям Запада? Чем грозит им коммунистическая волна? Черчилль понимает, что одними словами о богоборческом характере Советского Союза, людей на свою сторону не склонить, тем более, что Господь где-то там, далеко, а СССР выступает за вполне конкретное улучшение жизни трудящихся здесь и сейчас. Поэтому Черчилль выбирает довольно беспроигрышную тактику противостояния Советам, которой будут потом пользоваться все западные политики-идеалисты. Он обвиняет Москву в том, что в ее стане не хватает… свободы.
И с этим поспорить трудно. Справедливость для большинства – была. Равенство – более менее было. Возможности для роста – были. Будущее для детей – однозначно да. А вот со свободой в СССР было плоховато. И все об этом знали.
Черчилль прямо говорит об этом: «Я подхожу ко второй опасности, которая подстерегает семейные очаги и простых людей, а именно – тирании. Мы не можем закрывать глаза на то, что свободы, которыми пользуются граждане во всей Британской империи, не действуют в значительном числе стран; некоторые из них весьма могущественны…Мы должны неустанно и бесстрашно провозглашать великие принципы свободы и прав человека, которые представляют собой совместное наследие англоязычного мира и которые в развитие Великой Хартии, Билля о правах, закона Хабеас Корпус, суда присяжных и английского общего права обрели свое самое знаменитое выражение в Декларации Независимости».
Свобода как высшая ценность, которой нет у Советов – в словах Черчилля превращается в оружие против СССР и против социалистического лагеря (для бывшего британского премьера – лагеря – в прямом смысле этого слова), ведь «в этих государствах власть навязывается простым людям всепроникающими полицейскими правительствами».
Черчилль убежден, что те ценности, о которых он говорит – безопасность и свобода, базируясь на религиозности американцев и британцев – перебьют советскую карту. Поэтому он обещает «оградить домочадцев от лишений и воспитать свою семью в боязни перед Господом или основываясь на этических принципах, которые часто играют важную роль». Подчеркну последние слова – сэр Уинстон Леонард Спенсер делает особый акцент на «этике» и на «принципах». Не на целесообразности, не на важности противодействия геополитическим устремлениям СССР, а на инаковости этики и на отличиях в принципах, которыми руководствуются русские и англо-саксы.
«Будьте бдительны. Быть может, времени осталось уже мало. Давайте не позволим событиям идти самотеком, пока не станет слишком поздно. Лучше предупреждать болезнь, чем лечить ее», - призывает Черчилль, в очередной раз переходя на язык церковной проповеди: «таково послание британского и американского народов всему человечеству. Давайте же проповедовать то, что мы делаем, и делать то, что мы проповедуем».
Не будет преувеличением, если я скажу, что эта речь потомка герцога Мальборо стала путеводной звездой для тех на Западе, кто положит годы на борьбу с Советским Союзом и в итоге - победит.
Но почему и от чего следует защищаться жителям Запада? Чем грозит им коммунистическая волна? Черчилль понимает, что одними словами о богоборческом характере Советского Союза, людей на свою сторону не склонить, тем более, что Господь где-то там, далеко, а СССР выступает за вполне конкретное улучшение жизни трудящихся здесь и сейчас. Поэтому Черчилль выбирает довольно беспроигрышную тактику противостояния Советам, которой будут потом пользоваться все западные политики-идеалисты. Он обвиняет Москву в том, что в ее стане не хватает… свободы.
И с этим поспорить трудно. Справедливость для большинства – была. Равенство – более менее было. Возможности для роста – были. Будущее для детей – однозначно да. А вот со свободой в СССР было плоховато. И все об этом знали.
Черчилль прямо говорит об этом: «Я подхожу ко второй опасности, которая подстерегает семейные очаги и простых людей, а именно – тирании. Мы не можем закрывать глаза на то, что свободы, которыми пользуются граждане во всей Британской империи, не действуют в значительном числе стран; некоторые из них весьма могущественны…Мы должны неустанно и бесстрашно провозглашать великие принципы свободы и прав человека, которые представляют собой совместное наследие англоязычного мира и которые в развитие Великой Хартии, Билля о правах, закона Хабеас Корпус, суда присяжных и английского общего права обрели свое самое знаменитое выражение в Декларации Независимости».
Свобода как высшая ценность, которой нет у Советов – в словах Черчилля превращается в оружие против СССР и против социалистического лагеря (для бывшего британского премьера – лагеря – в прямом смысле этого слова), ведь «в этих государствах власть навязывается простым людям всепроникающими полицейскими правительствами».
Черчилль убежден, что те ценности, о которых он говорит – безопасность и свобода, базируясь на религиозности американцев и британцев – перебьют советскую карту. Поэтому он обещает «оградить домочадцев от лишений и воспитать свою семью в боязни перед Господом или основываясь на этических принципах, которые часто играют важную роль». Подчеркну последние слова – сэр Уинстон Леонард Спенсер делает особый акцент на «этике» и на «принципах». Не на целесообразности, не на важности противодействия геополитическим устремлениям СССР, а на инаковости этики и на отличиях в принципах, которыми руководствуются русские и англо-саксы.
«Будьте бдительны. Быть может, времени осталось уже мало. Давайте не позволим событиям идти самотеком, пока не станет слишком поздно. Лучше предупреждать болезнь, чем лечить ее», - призывает Черчилль, в очередной раз переходя на язык церковной проповеди: «таково послание британского и американского народов всему человечеству. Давайте же проповедовать то, что мы делаем, и делать то, что мы проповедуем».
Не будет преувеличением, если я скажу, что эта речь потомка герцога Мальборо стала путеводной звездой для тех на Западе, кто положит годы на борьбу с Советским Союзом и в итоге - победит.
#международныеотношения #МО
Ровно через год после Фултонской речи, президент США Гарри Трумэн будет выступать перед Конгрессом США, требуя от конгрессменов выделения денег для сдерживания СССР в Турции и Греции. Эта речь считается квинтэссенцией геополитических воззрений американского лидера, эдакой «доктриной Трумэна». 12 марта 1947 года он поднимется на трибуну Конгресса и скажет слова, в которых мы услышим поровну и реализма и идеализма.
Такое ощущение, что глава американского государства сам не смог еще определиться – как ему говорить. Вроде бы и ценностный подход присутствует. Но доминирует, конечно же реализм – геополитические расклады, которые Гарри Трумэн пасьянсом расправляет перед Конгрессом выдержаны в хорошей школе реалполитики.
Президент США предельно конкретно описывает проблему: «Внешняя политика и национальная безопасность нашей страны находятся под угрозой». Причина? Возможный левый переворот в Греции и Турции из-за серьезных экономических трудностей, которые переживают эти страны: «в Греции сегодня нет капиталов, чтобы финансировать импорт тех товаров, которые являются жизненно важными. Страна отчаянно нуждается в финансовой и экономической помощи, чтобы возобновить закупки пищи, одежды, топлива и семян, которые крайне необходимы для пропитания и жизненных нужд ее людей и доступны только из-за границы. Греция нуждается в помощи, чтобы импортировать товары, необходимые для восстановления внутреннего рынка и безопасности».
Он же подчеркивает, что, если США не окажут помощь, это может фатально сказаться на всей архитектуре политики сдерживания СССР, выстраиваемой в послевоенной Европе: «если бы Греция подпала под контроль вооруженного меньшинства, этот эффект мог бы распространиться на ее соседа, Турцию. Беспорядок и анархия могли бы распространиться по всему Ближнему Востоку. Кроме того, исчезновение Греции как независимого государства оказало бы большое влияние на свободные страны Европы, восстанавливающиеся после войны». Чистая геополитика. Чистый реалполитик.
А теперь посмотрим на параллельную аргументацию, которой пользуется в этом выступлении Трумэн: «Одна из главных целей внешней политики Соединенных Штатов - создание необходимых условий, в которых мы и другие народы мира будем в состоянии защитить образ жизни людей, свободный от любого принуждения».
Далее, Трумэн заявляет о разделении мира на две части: «Почти каждая нация в мире должна выбрать между альтернативными образами жизни. Выбор слишком часто далеко не свободный. Один образ жизни основан на воле большинства и отличается свободными демократическими учреждениями, свободными выборами, гарантиями свободы личности, свободы слова и религии и свободы от политического притеснения. Второй образ жизни основан на желании меньшинства, насильственно наложенного на большинство. Он отличается террором и притеснением, управляемой прессой и подавлением личных свобод».
Вывод который делает Трумэн, обращаясь к Конгрессу: «свободные народы мира обращаются к нам с просьбой в поддержании их свободы. Если мы колеблемся в нашем лидерстве, мы можем подвергнуть опасности мир во всем мире. И, конечно, мы подвергнем опасности благосостояние нашей нации».
Не буду объяснять, что в Греции того времени у власти находилась кровавая хунта, и поэтому слова Трумэна о свободе выглядят как издевательство. Но все же подчеркну, что президент США отказывается от риторики «поддержим нашего сукиного сына», и переходит к ценностной риторике, обосновывая необходимость американского вмешательства, собственно, возможным нарушением неких ценностей «свободы», поддерживаемых США.
Ровно через год после Фултонской речи, президент США Гарри Трумэн будет выступать перед Конгрессом США, требуя от конгрессменов выделения денег для сдерживания СССР в Турции и Греции. Эта речь считается квинтэссенцией геополитических воззрений американского лидера, эдакой «доктриной Трумэна». 12 марта 1947 года он поднимется на трибуну Конгресса и скажет слова, в которых мы услышим поровну и реализма и идеализма.
Такое ощущение, что глава американского государства сам не смог еще определиться – как ему говорить. Вроде бы и ценностный подход присутствует. Но доминирует, конечно же реализм – геополитические расклады, которые Гарри Трумэн пасьянсом расправляет перед Конгрессом выдержаны в хорошей школе реалполитики.
Президент США предельно конкретно описывает проблему: «Внешняя политика и национальная безопасность нашей страны находятся под угрозой». Причина? Возможный левый переворот в Греции и Турции из-за серьезных экономических трудностей, которые переживают эти страны: «в Греции сегодня нет капиталов, чтобы финансировать импорт тех товаров, которые являются жизненно важными. Страна отчаянно нуждается в финансовой и экономической помощи, чтобы возобновить закупки пищи, одежды, топлива и семян, которые крайне необходимы для пропитания и жизненных нужд ее людей и доступны только из-за границы. Греция нуждается в помощи, чтобы импортировать товары, необходимые для восстановления внутреннего рынка и безопасности».
Он же подчеркивает, что, если США не окажут помощь, это может фатально сказаться на всей архитектуре политики сдерживания СССР, выстраиваемой в послевоенной Европе: «если бы Греция подпала под контроль вооруженного меньшинства, этот эффект мог бы распространиться на ее соседа, Турцию. Беспорядок и анархия могли бы распространиться по всему Ближнему Востоку. Кроме того, исчезновение Греции как независимого государства оказало бы большое влияние на свободные страны Европы, восстанавливающиеся после войны». Чистая геополитика. Чистый реалполитик.
А теперь посмотрим на параллельную аргументацию, которой пользуется в этом выступлении Трумэн: «Одна из главных целей внешней политики Соединенных Штатов - создание необходимых условий, в которых мы и другие народы мира будем в состоянии защитить образ жизни людей, свободный от любого принуждения».
Далее, Трумэн заявляет о разделении мира на две части: «Почти каждая нация в мире должна выбрать между альтернативными образами жизни. Выбор слишком часто далеко не свободный. Один образ жизни основан на воле большинства и отличается свободными демократическими учреждениями, свободными выборами, гарантиями свободы личности, свободы слова и религии и свободы от политического притеснения. Второй образ жизни основан на желании меньшинства, насильственно наложенного на большинство. Он отличается террором и притеснением, управляемой прессой и подавлением личных свобод».
Вывод который делает Трумэн, обращаясь к Конгрессу: «свободные народы мира обращаются к нам с просьбой в поддержании их свободы. Если мы колеблемся в нашем лидерстве, мы можем подвергнуть опасности мир во всем мире. И, конечно, мы подвергнем опасности благосостояние нашей нации».
Не буду объяснять, что в Греции того времени у власти находилась кровавая хунта, и поэтому слова Трумэна о свободе выглядят как издевательство. Но все же подчеркну, что президент США отказывается от риторики «поддержим нашего сукиного сына», и переходит к ценностной риторике, обосновывая необходимость американского вмешательства, собственно, возможным нарушением неких ценностей «свободы», поддерживаемых США.
#международныеотношения #МО
Трумэн, заявляющий о поддержке некоей греческой «свободы» в условиях хаоса и гражданской войны в Греции, совсем не был смешон в своем пафосе. Напротив – он нащупывал правильную стилистику, в которой следует общаться как с обществом, так и с советскими дипломатами. Противопоставление классовому подходу подхода ценностного, может только на первый взгляд казаться нелепым или неудачным. Может только на второй взгляд казаться вполне естественным в силу того, что сегодня Запад разговаривает именно на этом языке. Но для того времени это был поистине прорыв. Прорыв в дипломатическом языке, прорыв в теории международных отношений.
Этому языку, впрочем, надо было еще учиться и учиться. На этому языке, впрочем, нужно было заставить начать разговаривать и СССР. Чего Союз, кстати, тогда совершенно не собирался делать – используя сталинскую реалполитику скрещенную с ленинскими и марксистскими принципами.
Однако важно то, что американские чиновники начали перенимать тот стиль общения, тот ценностный императив, который использовал Черчилль в Фултоне, и которым начал все активнее пользоваться Трумэн.
И вот, мы видим в деловом выступлении в Гарвардском университете Джорджа Маршалла, госсекретаря США в 1947-1949 годах, в том самом выступлении, которое призвано было анонсировать план помощи американцев европейцам (тот самый план того самого Маршалла) не только экономическое обоснование почему так важна поддержка для разоренных войной стран Европы, но и обращение к ценностям.
Итак, сначала Маршалл констатирует, не выходя за рамки обычного для дипломатов реализма: «я не могу не сообщить вам, что ситуация в мире остается крайне серьезной. Фермеры не могут найти необходимые им товары в продаже. Тем временем, люди в городах нуждаются в пище и топливе, в некоторых областях Европы встает призрак голода. Поэтому правительства вынуждены использовать свои бюджетные деньги и кредиты, чтобы закупить товары первой необходимости за границей. Это исчерпывает капитал, который крайне необходим для реконструкции экономики».
Далее идет описание тех угроз, которые могут постичь страны мира, в случае, если поддержка со стороны США не будет оказана. И делается вывод: «помимо деморализующего эффекта для мира в целом и возможностей беспорядков, которые возникнут в результате отчаяния бедствующих народов, всем должны быть очевидны последствия для экономики Соединенных Штатов». Тут следует заметить, что Маршалл говорит о последствиях для экономики США, тогда как подразумевает, в первую очередь, конечно, последствия для политического лидерства США в Европе. Но тем не менее, и здесь Маршалл стоит твердо, выступая в духе реализма.
И даже когда он обосновывает, почему СССР не стоит противодействовать этой программе, он использует рациональные аргументы, тем не менее, уже отходя от реалполитики в сторону ценностей: «наша политика направлена не против какой-либо страны или доктрины, а против голода, нищеты, отчаяния и хаоса».
А завершает свое выступление Маршалл совсем не в духе реализма: «политическая привязанность и предубеждения не должны играть здесь никакой роли. Только в случае готовности со стороны наших людей мужественно встретить ту громадную ответственность, возложенную на нас ходом истории, трудности, которые я выделил, могут и будут преодолены».
Маршалл тут предлагает забыть о том, что бок о бок США сражались с СССР, и «встретить ответственность», то есть, поддержать экономику бывших стран ОСИ в ущерб странам Восточной Европы, исходя из политических соображений, и аргументируя это «ответственностью, возложенной на США ходом истории». Это уже типично идеалистический подход. Это ценностная аргументация. Даже в таком, казалось бы, насквозь реалистическом выступлении.
Трумэн, заявляющий о поддержке некоей греческой «свободы» в условиях хаоса и гражданской войны в Греции, совсем не был смешон в своем пафосе. Напротив – он нащупывал правильную стилистику, в которой следует общаться как с обществом, так и с советскими дипломатами. Противопоставление классовому подходу подхода ценностного, может только на первый взгляд казаться нелепым или неудачным. Может только на второй взгляд казаться вполне естественным в силу того, что сегодня Запад разговаривает именно на этом языке. Но для того времени это был поистине прорыв. Прорыв в дипломатическом языке, прорыв в теории международных отношений.
Этому языку, впрочем, надо было еще учиться и учиться. На этому языке, впрочем, нужно было заставить начать разговаривать и СССР. Чего Союз, кстати, тогда совершенно не собирался делать – используя сталинскую реалполитику скрещенную с ленинскими и марксистскими принципами.
Однако важно то, что американские чиновники начали перенимать тот стиль общения, тот ценностный императив, который использовал Черчилль в Фултоне, и которым начал все активнее пользоваться Трумэн.
И вот, мы видим в деловом выступлении в Гарвардском университете Джорджа Маршалла, госсекретаря США в 1947-1949 годах, в том самом выступлении, которое призвано было анонсировать план помощи американцев европейцам (тот самый план того самого Маршалла) не только экономическое обоснование почему так важна поддержка для разоренных войной стран Европы, но и обращение к ценностям.
Итак, сначала Маршалл констатирует, не выходя за рамки обычного для дипломатов реализма: «я не могу не сообщить вам, что ситуация в мире остается крайне серьезной. Фермеры не могут найти необходимые им товары в продаже. Тем временем, люди в городах нуждаются в пище и топливе, в некоторых областях Европы встает призрак голода. Поэтому правительства вынуждены использовать свои бюджетные деньги и кредиты, чтобы закупить товары первой необходимости за границей. Это исчерпывает капитал, который крайне необходим для реконструкции экономики».
Далее идет описание тех угроз, которые могут постичь страны мира, в случае, если поддержка со стороны США не будет оказана. И делается вывод: «помимо деморализующего эффекта для мира в целом и возможностей беспорядков, которые возникнут в результате отчаяния бедствующих народов, всем должны быть очевидны последствия для экономики Соединенных Штатов». Тут следует заметить, что Маршалл говорит о последствиях для экономики США, тогда как подразумевает, в первую очередь, конечно, последствия для политического лидерства США в Европе. Но тем не менее, и здесь Маршалл стоит твердо, выступая в духе реализма.
И даже когда он обосновывает, почему СССР не стоит противодействовать этой программе, он использует рациональные аргументы, тем не менее, уже отходя от реалполитики в сторону ценностей: «наша политика направлена не против какой-либо страны или доктрины, а против голода, нищеты, отчаяния и хаоса».
А завершает свое выступление Маршалл совсем не в духе реализма: «политическая привязанность и предубеждения не должны играть здесь никакой роли. Только в случае готовности со стороны наших людей мужественно встретить ту громадную ответственность, возложенную на нас ходом истории, трудности, которые я выделил, могут и будут преодолены».
Маршалл тут предлагает забыть о том, что бок о бок США сражались с СССР, и «встретить ответственность», то есть, поддержать экономику бывших стран ОСИ в ущерб странам Восточной Европы, исходя из политических соображений, и аргументируя это «ответственностью, возложенной на США ходом истории». Это уже типично идеалистический подход. Это ценностная аргументация. Даже в таком, казалось бы, насквозь реалистическом выступлении.
#международныеотношения #МО
Тогда как президент Трумэн еще не очень умело, но целеустремленно в 1947 году взял на вооружение идеалистическую концепцию международных отношений, его подчиненные из созданного в том же году Совета Национальной Безопасности, использовали ценностный подход даже в официальных документах. Пресловутый «План Даллеса» (который, на самом деле не план и не Даллеса), а в реальности - меморандум 20/1 СНБ США от 18 августа 1948, подготовленный по запросу министра обороны Джеймса Форрестола, называется «Задачи в отношении России». И он написан если не целиком и полностью, то в значительной части, исходя из либерально-идеалистической теории международных отношений.
Кстати, адресовался он тому самому министру обороны, который через год – в мае 1949-го – прыгнет с 16 этажа психиатрической клиники с криком «русские идут»… Впрочем, оставим психиатрам разбираться в послевоенных синдромах американской элиты, и обратим внимание на сам документ, который наибольшим образом соответствует тому самому пресловутому «Плану Даллеса», о котором у нас не знает только ленивый, но следов которого в истории никто не может найти, и которого, скорее всего, никогда и не существовало в реальности.
Меморандум 20/1 СНБ США начинается философскими размышлениями о том, что «демократия не может, подобно тоталитарным государствам, полностью отождествлять задачи мирного и военного времени. Ее неприятие войны, как метода внешней политики, настолько сильно, что она неизбежно будет склоняться к модификации своих задач мирного времени в надежде, что они могут быть решены без обращения к оружию. Когда же эти надежды и эти ограничения исчезают в результате войны, разразившейся из-за провокации или по другим причинам, возмущенное демократическое общественное мнение обычно либо требует формулировки других задач, часто карательного характера, которые не были бы поддержаны во время мира, либо немедленной реализации таких целей, терпеливая подготовка к достижению которых в других условиях могла бы вестись путем постепенного давления на протяжении десятилетий».
Из этой философии делается практический вывод – не надо ждать, пока возмущенное демократическое общество что-то там потребует, а нужно сразу готовиться к тому, что задачи мирного времени должны соответствовать задачам военного времени. Старый принцип «Si vis pacem»: «Чем меньше расхождение между задачами мирного и военного времени, тем больше вероятность того, что успешные военные усилия будут успешны и в политическом отношении. Поэтому правительству следует уже теперь, до возникновения любых военных действий, предпринять все усилия по планированию и определению по отношению к России наших текущих задач мирного времени и наших гипотетических задач военного времени, и по возможности сократить разрыв между ними».
Таким образом, важно зафиксировать, что в 1948 году США приняли на вооружение меморандум, которым руководствуются до сих пор, и который предусматривает отношение к России как будто идет война и она – враг. Об этом же, кстати, будет говорить и Директива СНБ-68 (Меморандум Ачесона) от 7 апреля 1950 года, с которой мы также обязательно познакомимся, ведь она как раз о том, что следует делать внешнеполитическому ведомству.
Тогда как президент Трумэн еще не очень умело, но целеустремленно в 1947 году взял на вооружение идеалистическую концепцию международных отношений, его подчиненные из созданного в том же году Совета Национальной Безопасности, использовали ценностный подход даже в официальных документах. Пресловутый «План Даллеса» (который, на самом деле не план и не Даллеса), а в реальности - меморандум 20/1 СНБ США от 18 августа 1948, подготовленный по запросу министра обороны Джеймса Форрестола, называется «Задачи в отношении России». И он написан если не целиком и полностью, то в значительной части, исходя из либерально-идеалистической теории международных отношений.
Кстати, адресовался он тому самому министру обороны, который через год – в мае 1949-го – прыгнет с 16 этажа психиатрической клиники с криком «русские идут»… Впрочем, оставим психиатрам разбираться в послевоенных синдромах американской элиты, и обратим внимание на сам документ, который наибольшим образом соответствует тому самому пресловутому «Плану Даллеса», о котором у нас не знает только ленивый, но следов которого в истории никто не может найти, и которого, скорее всего, никогда и не существовало в реальности.
Меморандум 20/1 СНБ США начинается философскими размышлениями о том, что «демократия не может, подобно тоталитарным государствам, полностью отождествлять задачи мирного и военного времени. Ее неприятие войны, как метода внешней политики, настолько сильно, что она неизбежно будет склоняться к модификации своих задач мирного времени в надежде, что они могут быть решены без обращения к оружию. Когда же эти надежды и эти ограничения исчезают в результате войны, разразившейся из-за провокации или по другим причинам, возмущенное демократическое общественное мнение обычно либо требует формулировки других задач, часто карательного характера, которые не были бы поддержаны во время мира, либо немедленной реализации таких целей, терпеливая подготовка к достижению которых в других условиях могла бы вестись путем постепенного давления на протяжении десятилетий».
Из этой философии делается практический вывод – не надо ждать, пока возмущенное демократическое общество что-то там потребует, а нужно сразу готовиться к тому, что задачи мирного времени должны соответствовать задачам военного времени. Старый принцип «Si vis pacem»: «Чем меньше расхождение между задачами мирного и военного времени, тем больше вероятность того, что успешные военные усилия будут успешны и в политическом отношении. Поэтому правительству следует уже теперь, до возникновения любых военных действий, предпринять все усилия по планированию и определению по отношению к России наших текущих задач мирного времени и наших гипотетических задач военного времени, и по возможности сократить разрыв между ними».
Таким образом, важно зафиксировать, что в 1948 году США приняли на вооружение меморандум, которым руководствуются до сих пор, и который предусматривает отношение к России как будто идет война и она – враг. Об этом же, кстати, будет говорить и Директива СНБ-68 (Меморандум Ачесона) от 7 апреля 1950 года, с которой мы также обязательно познакомимся, ведь она как раз о том, что следует делать внешнеполитическому ведомству.
#международныеотношения #МО
После философского введения, означающего де-факто объявление войны Советам, меморандум США говорит не о чем-то конкретном, казалось бы, насущном или наболевшем, а о такой отвлеченной теме, которая, притом, является пристальным объектом нашего с вами исследования – а именно о воззрениях в контексте международных отношений. СНБ США требует «внести фундаментальные изменения в теорию и практику международных отношений, которых придерживается правительство, находящееся у власти в России».
То есть, главной задачей в мирное время американцы видят не подрыв престижа СССР, не расширение своего влияния, а изменение походов российского руководства к теории международных отношений!!! И надо сказать, что все это у них получится настолько, что буквально через 45 лет очередной министр иностранных дел страны-противника (Андрей Козырев) будет на голубом глазу говорить «А зачем нам внешняя политика – в Вашингтоне ее делают лучше».
Читаем меморандум далее: «работа над принятием справедливых и внушающих надежду концепций международной жизни является не только нашим моральным правом, но и нашей моральной обязанностью. Поступая таким образом, мы можем не заботиться о том, куда полетит стружка в вопросах внутреннего развития». Эти строки означают то, что в США прекрасно понимают, что, перенимание западного подхода к внешней политике во многом будет разрушительно для российского идеологического пространства, и в результате приведет к коллапсу идеологии марксизма как таковой.
Это не заботит американцев: «мы полностью в своем праве и не должны испытывать чувства вины, работая над разрушением концепций... Не наше дело вычислять, к какому внутреннему развитию может привести принятие таких концепций в другой стране, мы также не обязаны ощущать какую бы то ни было ответственность за это развитие. Если советские лидеры обнаружат, что растущее преобладание более просвещенных концепций международных отношений несовместимо с сохранением их внутренней власти в России, ответственность за это несут они, а не мы». Лучше и не скажешь, действительно, в крахе Союза виноваты были в первую очередь сами советские деятели, а отнюдь не американцы.
Тем не менее, прикрываясь идеалистическими концепциями как внешней, так и внутренней политики, США заявляли: «наша задача состоит в том, чтобы всеми имеющимися в нашем распоряжении средствами донести до российского народа и правительства более просвещенный взгляд на международные отношения, и что поступая таким образом, мы, как правительство, не занимаем никакой позиции по отношению к внутренним делам России». Последнее стоит подчеркнуть особо. США прямо заявляли, что, мол, во внутренние дела России мы не вмешиваемся, решаем только свои внешнеполитические задачи.
Ну, что сказать – на момент конца 1940-х так оно и было. Вашингтон, действительно, не мог никоим образом вмешиваться во внутренние дела СССР, и понимая это, даже в таких внутренних документах подчеркивал, что любая внешнеполитическая активность должна вестись, имея в виду демонстративное невмешательство в российскую внутреннюю политику. Однако уже вскоре – не пройдет и 10 лет, эта концепция существенно изменится. Именно волюнтаристский курс Хрущова вкупе с подрывом внутренней легитимности Союза посредством развенчивания курса личности Сталина даст возможность влиять на внутреннюю жизнь СССР. А через 30 лет – и мы это увидим чуть позже, изменив то самое «понимание теории международных отношений» у советских вождей, США смогут не норку прокопать, а целую калитку распахнуть для влияния на внутренние дела Советского Союза.
После философского введения, означающего де-факто объявление войны Советам, меморандум США говорит не о чем-то конкретном, казалось бы, насущном или наболевшем, а о такой отвлеченной теме, которая, притом, является пристальным объектом нашего с вами исследования – а именно о воззрениях в контексте международных отношений. СНБ США требует «внести фундаментальные изменения в теорию и практику международных отношений, которых придерживается правительство, находящееся у власти в России».
То есть, главной задачей в мирное время американцы видят не подрыв престижа СССР, не расширение своего влияния, а изменение походов российского руководства к теории международных отношений!!! И надо сказать, что все это у них получится настолько, что буквально через 45 лет очередной министр иностранных дел страны-противника (Андрей Козырев) будет на голубом глазу говорить «А зачем нам внешняя политика – в Вашингтоне ее делают лучше».
Читаем меморандум далее: «работа над принятием справедливых и внушающих надежду концепций международной жизни является не только нашим моральным правом, но и нашей моральной обязанностью. Поступая таким образом, мы можем не заботиться о том, куда полетит стружка в вопросах внутреннего развития». Эти строки означают то, что в США прекрасно понимают, что, перенимание западного подхода к внешней политике во многом будет разрушительно для российского идеологического пространства, и в результате приведет к коллапсу идеологии марксизма как таковой.
Это не заботит американцев: «мы полностью в своем праве и не должны испытывать чувства вины, работая над разрушением концепций... Не наше дело вычислять, к какому внутреннему развитию может привести принятие таких концепций в другой стране, мы также не обязаны ощущать какую бы то ни было ответственность за это развитие. Если советские лидеры обнаружат, что растущее преобладание более просвещенных концепций международных отношений несовместимо с сохранением их внутренней власти в России, ответственность за это несут они, а не мы». Лучше и не скажешь, действительно, в крахе Союза виноваты были в первую очередь сами советские деятели, а отнюдь не американцы.
Тем не менее, прикрываясь идеалистическими концепциями как внешней, так и внутренней политики, США заявляли: «наша задача состоит в том, чтобы всеми имеющимися в нашем распоряжении средствами донести до российского народа и правительства более просвещенный взгляд на международные отношения, и что поступая таким образом, мы, как правительство, не занимаем никакой позиции по отношению к внутренним делам России». Последнее стоит подчеркнуть особо. США прямо заявляли, что, мол, во внутренние дела России мы не вмешиваемся, решаем только свои внешнеполитические задачи.
Ну, что сказать – на момент конца 1940-х так оно и было. Вашингтон, действительно, не мог никоим образом вмешиваться во внутренние дела СССР, и понимая это, даже в таких внутренних документах подчеркивал, что любая внешнеполитическая активность должна вестись, имея в виду демонстративное невмешательство в российскую внутреннюю политику. Однако уже вскоре – не пройдет и 10 лет, эта концепция существенно изменится. Именно волюнтаристский курс Хрущова вкупе с подрывом внутренней легитимности Союза посредством развенчивания курса личности Сталина даст возможность влиять на внутреннюю жизнь СССР. А через 30 лет – и мы это увидим чуть позже, изменив то самое «понимание теории международных отношений» у советских вождей, США смогут не норку прокопать, а целую калитку распахнуть для влияния на внутренние дела Советского Союза.
#международныеотношения #МО
Продолжим рассмотрение Меморандума 20/1 СНБ США от 1948 года, и обратим внимание на главные задачи, поставленные американцами перед своими властями. Они, замечу, лежат отнюдь не в области реальных действий, а принадлежат, скорее, миру идей:
«Должен быть основательно разоблачен миф, который заставляет миллионы людей в странах, удаленных от Советских границ, смотреть на Москву, как на выдающийся источник надежды человечества на улучшение, а следы воздействия этого мифа должны быть полностью ликвидированы».
Не больше не меньше – Запад поставил задачу дискредитировать советскую идею, как наиболее опасную для капиталистического строя, и «полностью ликвидировать» советский миф вместе с его следами. Следует заметить, что сделать это целиком и полностью так и не удалось, хотя, безусловно, грандиозных успехов США достигли. Достигли потому, что поставили перед собой правильную цель.
«Странам, находящимся в зоне сателлитов, должна быть предоставлена возможность коренным образом освободиться от русского господства и из-под российского идеологического влияния», - пишут авторы документа. Они четко понимают, что русское господство и русское идеологическое влияние – суть синонимы. Так же как синонимами являются американское господство и американское идеологическое влияние.
Теперь, внимание – о сути того, о чем я пишу. Американцы утверждают: «Сложности с нынешним Советским правительством связаны главным образом с тем, что его лидеры исповедуют в теории и практике международных отношений концепции, не только противоположные нашим собственным». То есть, основная проблема, по мнению авторов Меморандума – вновь заключается не в самолетах и танках, а в концепции и теоретических подходах к международным отношениям.
Какую же задачу ставят перед собой авторы Меморандума (спойлер – именно эта часть документа и легла в т.н «доктрину Даллеса»). Читаем: «Недостаточно прекращения доминирования этих концепций в советской или российской теории и практике международных отношений. Необходима их замена на практически противоположные».
Дальше идет набор благих пожеланий, которым сами США следовать не собирались. К примеру, тезис о том, что «страны могут мирно сосуществовать бок о бок и сотрудничать друг с другом без претензий или попыток установить одностороннее господство». Но аналитики в США не зря если свой хлеб, и вот уже третий пункт из этих «пожеланий» прямо заявляет, что «народы других стран имеют законное право преследовать национальные цели, расходящиеся с коммунистической идеологией, и что долг всех здравомыслящих людей исповедовать терпимость к чужим идеям, скрупулезно соблюдать невмешательство во внутренние дела других на основе взаимности, и использовать только порядочные и честные методы в ведении международных дел».
Казалось бы, что может быть прекраснее этих идей? Да ничего, пожалуй, за исключением того, что контрагент, который требует терпимости, невмешательства во внутренние дела других и порядочности, сам является шулером, который не собирается ничего этого выполнять.
Собственно, в этом и заключалась грандиозная по своему величию и подлости задача – заставить СССР отказаться от геополитического реализма, и перейти на позиции идеализма с тем, чтобы впоследствии диктовать Союзу, что правильно, а что нет…
Продолжим рассмотрение Меморандума 20/1 СНБ США от 1948 года, и обратим внимание на главные задачи, поставленные американцами перед своими властями. Они, замечу, лежат отнюдь не в области реальных действий, а принадлежат, скорее, миру идей:
«Должен быть основательно разоблачен миф, который заставляет миллионы людей в странах, удаленных от Советских границ, смотреть на Москву, как на выдающийся источник надежды человечества на улучшение, а следы воздействия этого мифа должны быть полностью ликвидированы».
Не больше не меньше – Запад поставил задачу дискредитировать советскую идею, как наиболее опасную для капиталистического строя, и «полностью ликвидировать» советский миф вместе с его следами. Следует заметить, что сделать это целиком и полностью так и не удалось, хотя, безусловно, грандиозных успехов США достигли. Достигли потому, что поставили перед собой правильную цель.
«Странам, находящимся в зоне сателлитов, должна быть предоставлена возможность коренным образом освободиться от русского господства и из-под российского идеологического влияния», - пишут авторы документа. Они четко понимают, что русское господство и русское идеологическое влияние – суть синонимы. Так же как синонимами являются американское господство и американское идеологическое влияние.
Теперь, внимание – о сути того, о чем я пишу. Американцы утверждают: «Сложности с нынешним Советским правительством связаны главным образом с тем, что его лидеры исповедуют в теории и практике международных отношений концепции, не только противоположные нашим собственным». То есть, основная проблема, по мнению авторов Меморандума – вновь заключается не в самолетах и танках, а в концепции и теоретических подходах к международным отношениям.
Какую же задачу ставят перед собой авторы Меморандума (спойлер – именно эта часть документа и легла в т.н «доктрину Даллеса»). Читаем: «Недостаточно прекращения доминирования этих концепций в советской или российской теории и практике международных отношений. Необходима их замена на практически противоположные».
Дальше идет набор благих пожеланий, которым сами США следовать не собирались. К примеру, тезис о том, что «страны могут мирно сосуществовать бок о бок и сотрудничать друг с другом без претензий или попыток установить одностороннее господство». Но аналитики в США не зря если свой хлеб, и вот уже третий пункт из этих «пожеланий» прямо заявляет, что «народы других стран имеют законное право преследовать национальные цели, расходящиеся с коммунистической идеологией, и что долг всех здравомыслящих людей исповедовать терпимость к чужим идеям, скрупулезно соблюдать невмешательство во внутренние дела других на основе взаимности, и использовать только порядочные и честные методы в ведении международных дел».
Казалось бы, что может быть прекраснее этих идей? Да ничего, пожалуй, за исключением того, что контрагент, который требует терпимости, невмешательства во внутренние дела других и порядочности, сам является шулером, который не собирается ничего этого выполнять.
Собственно, в этом и заключалась грандиозная по своему величию и подлости задача – заставить СССР отказаться от геополитического реализма, и перейти на позиции идеализма с тем, чтобы впоследствии диктовать Союзу, что правильно, а что нет…
#международныеотношения #МО
Самое интересное в Меморандуме 20/1 СНБ США, конечно, относится к тем мерам, которые необходимо предпринимать к поверженному врагу. То есть, что именно и как именно должны американцы делать, чтобы СССР был уверенно уничтожен и не возродился бы вновь.
Применительно к текущему моменту читать данный меморандум тем интереснее, что понимаешь – исполни все то, о чем говорили американцы в конце 40-х, и, пожалуй, у них, действительно были бы все возможности для уничтожения не СССР, а России без возможности возрождения. Но подвела наших «конкурентов» с другого конца света, как всегда – жадность.
Итак, задачи, которые ставит перед собой США для развала и недопущения возрождения России.
Первое: Воспитание нового поколения советских лидеров, которые боятся и уважают Запад: «если бы Советское правительство было вынуждено соблюдать такую осторожную и умеренную политику по отношению к Западу в течение столь долгого периода, что нынешних лидеров сменили бы другие, и перед лицом этой необходимости произошла бы какая-то нормальная эволюция советской политической жизни, то тогда возможно стало бы достижимым и какое-то реальное изменение кругозора и поведения Советов».
Второе: Федерализация СССР, уничтожение унитарного характера государства: «Мы должны всеми имеющимися в нашем распоряжении средствами поощрять развитие в Советском Союзе институтов федерализма, которые позволили бы возродить национальную жизнь прибалтийских народов».
Третье: формирование недружелюбного по отношению к Москве внешнего окружения за счет «поддержания со стороны некоммунистических государств высокого уровня требовательности к России в части соблюдения ею обычных международных приличий».
Четвертое: Отношение к новым российским властям с постоянным подозрением. «Хотя в России и были моменты либерализма, понятия демократии не знакомы огромным массам российских людей, а в особенности тем из них, кто по своему темпераменту склонен к управленческой деятельности… никто не знает, насколько либеральными окажутся эти группы, придя однажды к власти, или смогут ли они сохранить свою власть среди российского народа, не прибегая к методам полицейского насилия и террора».
Исходя из четвертого, нелепо надеяться, что российские лидеры будут действовать всегда в интересах США: «Мы не можем надеяться действительно привить наши понятия о демократии за короткий промежуток времени какой-то группе российских лидеров». Американцы осознают, что «не могут быть уверены, что среди российского народа найдется какая-то другая группа политических лидеров, которые окажутся полностью "демократичными" в нашем понимании этого слова».
Из чего следует, что даже в случае военного поражения – не говоря уж о мирной трансформации советского строя, США «не могут надеяться в результате успешных военных операций в России создать там власть, полностью подчиненную нашей воле или полностью выражающую наши политические идеалы». В отличие от сателлитов, уже оказавшихся в зоне власти США, Вашингтон «не может надеяться достичь какого-то тотального навязывания нашей воли на Российской территории, подобно тому, как мы пытались проделать это в Германии и Японии».
А значит, цели следует ставить чуть более разумные и чуть менее амбициозные.
Самое интересное в Меморандуме 20/1 СНБ США, конечно, относится к тем мерам, которые необходимо предпринимать к поверженному врагу. То есть, что именно и как именно должны американцы делать, чтобы СССР был уверенно уничтожен и не возродился бы вновь.
Применительно к текущему моменту читать данный меморандум тем интереснее, что понимаешь – исполни все то, о чем говорили американцы в конце 40-х, и, пожалуй, у них, действительно были бы все возможности для уничтожения не СССР, а России без возможности возрождения. Но подвела наших «конкурентов» с другого конца света, как всегда – жадность.
Итак, задачи, которые ставит перед собой США для развала и недопущения возрождения России.
Первое: Воспитание нового поколения советских лидеров, которые боятся и уважают Запад: «если бы Советское правительство было вынуждено соблюдать такую осторожную и умеренную политику по отношению к Западу в течение столь долгого периода, что нынешних лидеров сменили бы другие, и перед лицом этой необходимости произошла бы какая-то нормальная эволюция советской политической жизни, то тогда возможно стало бы достижимым и какое-то реальное изменение кругозора и поведения Советов».
Второе: Федерализация СССР, уничтожение унитарного характера государства: «Мы должны всеми имеющимися в нашем распоряжении средствами поощрять развитие в Советском Союзе институтов федерализма, которые позволили бы возродить национальную жизнь прибалтийских народов».
Третье: формирование недружелюбного по отношению к Москве внешнего окружения за счет «поддержания со стороны некоммунистических государств высокого уровня требовательности к России в части соблюдения ею обычных международных приличий».
Четвертое: Отношение к новым российским властям с постоянным подозрением. «Хотя в России и были моменты либерализма, понятия демократии не знакомы огромным массам российских людей, а в особенности тем из них, кто по своему темпераменту склонен к управленческой деятельности… никто не знает, насколько либеральными окажутся эти группы, придя однажды к власти, или смогут ли они сохранить свою власть среди российского народа, не прибегая к методам полицейского насилия и террора».
Исходя из четвертого, нелепо надеяться, что российские лидеры будут действовать всегда в интересах США: «Мы не можем надеяться действительно привить наши понятия о демократии за короткий промежуток времени какой-то группе российских лидеров». Американцы осознают, что «не могут быть уверены, что среди российского народа найдется какая-то другая группа политических лидеров, которые окажутся полностью "демократичными" в нашем понимании этого слова».
Из чего следует, что даже в случае военного поражения – не говоря уж о мирной трансформации советского строя, США «не могут надеяться в результате успешных военных операций в России создать там власть, полностью подчиненную нашей воле или полностью выражающую наши политические идеалы». В отличие от сателлитов, уже оказавшихся в зоне власти США, Вашингтон «не может надеяться достичь какого-то тотального навязывания нашей воли на Российской территории, подобно тому, как мы пытались проделать это в Германии и Японии».
А значит, цели следует ставить чуть более разумные и чуть менее амбициозные.
#международныеотношения #МО
Какие же цели ставит Меморандум 20/1 СНБ США перед Вашингтоном в отношении России, в случае достижения военной или невоенной победы?
Закукливание России в пределах собственных границ. То есть, «ликвидация российского военного влияния и господства в районах, прилегающих к любому российскому государству, но находящихся за его пределами.
При таких условиях США готовы даже обеспечить существование Новой России в границах СССР 1946 года: «Если этот режим будет иметь по крайней мере достаточно благоприятные перспективы соблюдения либерализма во внутренних делах и умеренности во внешней политике, то можно было бы оставить под его властью большинство, если не все, территории, приобретенные Советским Союзом в последней войне».
Тем не менее, более вероятным развитием ситуации США видят дробление СССР: «если же, что более вероятно, будет трудно полагаться на либерализм и умеренность послевоенных российских властей, то может потребоваться более значительное изменение этих границ».
Но главное – это разрушение советской идеологии, советской системы пропаганды, советского влияния на умы за пределами СССР: «полный демонтаж той структуры отношений, при помощи которой лидеры Всесоюзной Коммунистической Партии способны осуществлять моральное и дисциплинарное воздействие на отдельных граждан или группы граждан стран, не находящихся под коммунистическим управлением».
В случае военного поражения СССР необходимо также будет еще и уничтожить советский ВПК, или, по крайней мере, разорвать производственные цепочки: «сокращение территории, над которой коммунисты удерживают власть должно в первую очередь отсечь их от ключевых военно-промышленных структур Советского Союза». «Если территория под их контролем не будет существенно сокращена, тот же результат может быть получен обширными разрушениями важных промышленных и экономических объектов с воздуха».
Вывод, который делают в Вашингтоне: «нельзя считать наши военные действия успешными, если они оставят под контролем коммунистического режима часть нынешнего военно-промышленного потенциала Советского Союза, достаточную для того, чтобы позволить развязать войну с шансами на успех с любым из соседних государств или с любой конкурирующей властью, которая может быть установлена на традиционной российской территории». То есть, эта новая Россия должна быть настолько слаба, чтобы не иметь возможности победить ни одно соседнее государство в военном столкновении.
Любые договора с такой Россией должны быть «тяжелыми и унизительными» по примеру Брест-Литовского договора 1918 года и включать в себя в худшем случае «прямые военные уступки», такие как сдача оружия, эвакуация ключевых районов, экономической зависимости от остального мира, федеративный статус для национальных меньшинств с предоставлением независимости Прибалтике и – внимание – федеративного статуса Украине, который бы обеспечил украинским властям «большую степень автономии».
Как мы видим, все ровно так и произошло. Договора с РФ были унизительны, Россия отказалась от значительной части оружия при распаде СССР, оставшегося за ее пределами, эвакуировала войска из стран бывшего ОВД, да и вообще чуть не самоликвидировалась на радость США.
Какие же цели ставит Меморандум 20/1 СНБ США перед Вашингтоном в отношении России, в случае достижения военной или невоенной победы?
Закукливание России в пределах собственных границ. То есть, «ликвидация российского военного влияния и господства в районах, прилегающих к любому российскому государству, но находящихся за его пределами.
При таких условиях США готовы даже обеспечить существование Новой России в границах СССР 1946 года: «Если этот режим будет иметь по крайней мере достаточно благоприятные перспективы соблюдения либерализма во внутренних делах и умеренности во внешней политике, то можно было бы оставить под его властью большинство, если не все, территории, приобретенные Советским Союзом в последней войне».
Тем не менее, более вероятным развитием ситуации США видят дробление СССР: «если же, что более вероятно, будет трудно полагаться на либерализм и умеренность послевоенных российских властей, то может потребоваться более значительное изменение этих границ».
Но главное – это разрушение советской идеологии, советской системы пропаганды, советского влияния на умы за пределами СССР: «полный демонтаж той структуры отношений, при помощи которой лидеры Всесоюзной Коммунистической Партии способны осуществлять моральное и дисциплинарное воздействие на отдельных граждан или группы граждан стран, не находящихся под коммунистическим управлением».
В случае военного поражения СССР необходимо также будет еще и уничтожить советский ВПК, или, по крайней мере, разорвать производственные цепочки: «сокращение территории, над которой коммунисты удерживают власть должно в первую очередь отсечь их от ключевых военно-промышленных структур Советского Союза». «Если территория под их контролем не будет существенно сокращена, тот же результат может быть получен обширными разрушениями важных промышленных и экономических объектов с воздуха».
Вывод, который делают в Вашингтоне: «нельзя считать наши военные действия успешными, если они оставят под контролем коммунистического режима часть нынешнего военно-промышленного потенциала Советского Союза, достаточную для того, чтобы позволить развязать войну с шансами на успех с любым из соседних государств или с любой конкурирующей властью, которая может быть установлена на традиционной российской территории». То есть, эта новая Россия должна быть настолько слаба, чтобы не иметь возможности победить ни одно соседнее государство в военном столкновении.
Любые договора с такой Россией должны быть «тяжелыми и унизительными» по примеру Брест-Литовского договора 1918 года и включать в себя в худшем случае «прямые военные уступки», такие как сдача оружия, эвакуация ключевых районов, экономической зависимости от остального мира, федеративный статус для национальных меньшинств с предоставлением независимости Прибалтике и – внимание – федеративного статуса Украине, который бы обеспечил украинским властям «большую степень автономии».
Как мы видим, все ровно так и произошло. Договора с РФ были унизительны, Россия отказалась от значительной части оружия при распаде СССР, оставшегося за ее пределами, эвакуировала войска из стран бывшего ОВД, да и вообще чуть не самоликвидировалась на радость США.
#международныеотношения #МО
Возвращаясь к теме столкновения идеализма и реализма во внешней политике, интересно рассмотреть то, как в Меморандуме 20/1 СНБ США рассматривался вопрос Украины. Скажу сразу, что, если бы США сохранили подобный подход к украинскому вопросу, да и шире – к тому, что у России есть и могут быть интересы – то никакого кризиса во взаимоотношениях с НАТО не было бы, как не было бы и украинского конфликта.
Базовый посыл: формально США рассматривают украинцев как отдельный народ, причем, имеющий серьезные противоречия с русскими: «в целом они обижены российским господством; их националистические организации за рубежом активны, к ним прислушиваются». Исходя из этой посылки (как мы впоследствии увидим, целиком и полностью искусственной), США делают вывод, что можно было бы и бороться за то, чтобы дать им «свободу от российского управления и реализоваться в качестве независимого государства».
Но тут же американцы говорят, что все это – только внешнее: «пока украинцы были важным и существенным элементом Российской империи, они не проявили никаких признаков "нации"... Украина не является четко определенным этническим или географическим понятием. В целом население Украины… трудноразличимо в тени русской или польской национальности. Нет четкой разделительной линии между Россией и Украиной, и установить ее затруднительно. Города на украинской территории были в основном русскими и еврейскими. Реальной основой "украинизма" являются "отличия" специфического крестьянского диалекта и небольшая разница в обычаях и фольклоре между районами страны. Наблюдаемая политическая агитация - это в основном дело нескольких романтично настроенных интеллектуалов, которые имеют мало представления об ответственности государственного управления».
Пожалуй, лучше и не скажешь.
Что говорят американцы дальше? «Экономика Украины неразрывно сплетена с экономикой России в единое целое. Никогда не было никакого экономического разделения с тех пор, как территория была отвоевана у кочевых татар и стала осваиваться оседлым населением. Попытка оторвать ее от Российской экономики и сформировать нечто самостоятельное была бы столь же искусственной и разрушительной, как попытка отделить Зерновой Пояс, включая Великие Озера, от экономики Соединенных Штатов».
Ну и вишенка на торте: «Если по Украине и может быть проведена какая-то реальная граница, то логичной была бы граница между районами, традиционно тяготеющими к Восточной Церкви и районами, тяготеющими к Римской Церкви».
То есть, единственная граница возможна по линии Керзона.
Что еще? Американские аналитики прямо говоря, то нужно учитывать и чувства русских, которые были и останутся самым сильным национальным элементом на пространстве СССР. И русские относятся к украинской территории как к части своего национального наследства так же как Средний Запад для США.
Вывод, с которым нельзя не согласиться: «решение, которое попытается полностью отделить Украину от остальной части России, связано с навлечением на себя неодобрения и сопротивления с ее стороны и, как показывает анализ, может поддерживаться только силой». Что касается самих украинцев, то они «слишком близки к русским, чтобы суметь успешно самостоятельно организоваться во что-либо совершенно отличное». Поэтому, «кажется очевидным, что лучшей из подобных связей будет федерация, при которой Украина будет пользоваться значительной степенью политической и культурной автономии, но не будет независимой в экономическом или военном отношении».
Вот так и рассматривали украинский вопрос американцы, строя планы разрушения СССР.
Возвращаясь к теме столкновения идеализма и реализма во внешней политике, интересно рассмотреть то, как в Меморандуме 20/1 СНБ США рассматривался вопрос Украины. Скажу сразу, что, если бы США сохранили подобный подход к украинскому вопросу, да и шире – к тому, что у России есть и могут быть интересы – то никакого кризиса во взаимоотношениях с НАТО не было бы, как не было бы и украинского конфликта.
Базовый посыл: формально США рассматривают украинцев как отдельный народ, причем, имеющий серьезные противоречия с русскими: «в целом они обижены российским господством; их националистические организации за рубежом активны, к ним прислушиваются». Исходя из этой посылки (как мы впоследствии увидим, целиком и полностью искусственной), США делают вывод, что можно было бы и бороться за то, чтобы дать им «свободу от российского управления и реализоваться в качестве независимого государства».
Но тут же американцы говорят, что все это – только внешнее: «пока украинцы были важным и существенным элементом Российской империи, они не проявили никаких признаков "нации"... Украина не является четко определенным этническим или географическим понятием. В целом население Украины… трудноразличимо в тени русской или польской национальности. Нет четкой разделительной линии между Россией и Украиной, и установить ее затруднительно. Города на украинской территории были в основном русскими и еврейскими. Реальной основой "украинизма" являются "отличия" специфического крестьянского диалекта и небольшая разница в обычаях и фольклоре между районами страны. Наблюдаемая политическая агитация - это в основном дело нескольких романтично настроенных интеллектуалов, которые имеют мало представления об ответственности государственного управления».
Пожалуй, лучше и не скажешь.
Что говорят американцы дальше? «Экономика Украины неразрывно сплетена с экономикой России в единое целое. Никогда не было никакого экономического разделения с тех пор, как территория была отвоевана у кочевых татар и стала осваиваться оседлым населением. Попытка оторвать ее от Российской экономики и сформировать нечто самостоятельное была бы столь же искусственной и разрушительной, как попытка отделить Зерновой Пояс, включая Великие Озера, от экономики Соединенных Штатов».
Ну и вишенка на торте: «Если по Украине и может быть проведена какая-то реальная граница, то логичной была бы граница между районами, традиционно тяготеющими к Восточной Церкви и районами, тяготеющими к Римской Церкви».
То есть, единственная граница возможна по линии Керзона.
Что еще? Американские аналитики прямо говоря, то нужно учитывать и чувства русских, которые были и останутся самым сильным национальным элементом на пространстве СССР. И русские относятся к украинской территории как к части своего национального наследства так же как Средний Запад для США.
Вывод, с которым нельзя не согласиться: «решение, которое попытается полностью отделить Украину от остальной части России, связано с навлечением на себя неодобрения и сопротивления с ее стороны и, как показывает анализ, может поддерживаться только силой». Что касается самих украинцев, то они «слишком близки к русским, чтобы суметь успешно самостоятельно организоваться во что-либо совершенно отличное». Поэтому, «кажется очевидным, что лучшей из подобных связей будет федерация, при которой Украина будет пользоваться значительной степенью политической и культурной автономии, но не будет независимой в экономическом или военном отношении».
Вот так и рассматривали украинский вопрос американцы, строя планы разрушения СССР.
#международныеотношения #МО
Идеализм очень близко граничит с фанатизмом. А главное, используется для оправдания таких действий, которые никогда никто не совершил бы в здравом уме. Но зато, прикрываясь тушкой идеализма, можно делать все что угодно, любую дичь. Мы это отлично наблюдали, кстати, не так давно, когда все страны сажали свое население на бессмысленный карантин, когда людей чуть ли не палками побивали, если те не носили маски и так далее. В общем, человек слаб и склонен соглашаться с навязанными методами и постановкой задач, если те подкреплены идеалистической основой.
Такое длинное предисловие понадобилось для того, чтобы показать, как именно в США выросло целое движение под названием маккартизм, ставшее на несколько лет в буквальном смысле слова мейнстримом. Где-то это движение напоминало два года, предшествующих «Большому террору» в СССР. А началось все с выступления сенатора Джозефа Маккарти, произнесенного в отеле McClare, Уилинг, Западная Виргиния, США 20 февраля 1950 года. Маккарти, произносил свою речь, движимый ненавистью к евреям и неприязненным отношением к сотрудникам Госдепартамента США. Остальное было наносным.
Однако как точно он попал в нерв того времени, как четко задел все струны, которые оказались к тому времени натянуты…
Ну и, конечно, вся речь Маккарти выдержана была в духе концентрированного идеализма. Сегодня мало где можно найти ее полностью. У нас тоже с ней почти не знакомы даже специалисты по эпохе. Тем не менее, я приведу выдержки из нее, поскольку к нашему вопросу – торжеству идеализма в международных отношениях, а также использованию идеализма против Советской системы она – речь Маккарти – имеет непосредственное отношение.
Начинается вступление с эсхатологической темы столкновения добра (Америки) со злом (Россией): «Сегодня мы почти физически можем слышать грохотание воодушевленного бога войны. Его можно увидеть, почувствовать и услышать на всем пути от холмов Индокитая, от берегов Формозы до самого сердца Европы». Апокалиптика в словах Маккарти доведена до предела: «Сегодня мы участвуем в последней, тотальной битве между коммунистическим атеизмом и христианством». Сенатор США так же как и Черчилль противопоставляет коммунистов-атеистов и весь остальной христианский мир: «Коммунистический мир сказал: «Время пришло» — настало время для решающего столкновения между демократическим христианским миром и коммунистическим атеистическим миром».
Требуя от США консолидации перед лицом врага, Маккарти заявляет: «Мы могли бы иметь честь быть маяком в пустыне разрушения, сияющим, живым доказательством того, что цивилизация еще не готова уничтожить себя». И тут же переходит к главному тезису своего выступления – провалах в кадровой политике на внешнеполитическом треке: «Государственный департамент, который является одним из важнейших правительственных ведомств, насквозь пропитан коммунистами. У меня на руках 57 дел о лицах, которые кажутся либо бессменными членами, либо безусловно лояльными к Коммунистической партии, но которые, тем не менее, все еще помогают формировать нашу внешнюю политику». Собственно, в этой фразе и заключался главный смысл всех словоблудий Маккарти. Занятно наблюдать за тем, как идеалистические построения подводятся под реализацию сугубо практической задачи – сноса с поста Дина Ачесона (неудачно).
Маккарти обращаясь к слушателям заявил, что толерантность к коммунистам – суть «результат эмоционального похмелья и временного морального упадка, который следует за каждой войной. Это апатия ко злу, которую испытывают люди, подвергшиеся чудовищным бедствиям войны». Призыв Маккарти, идеалистические построениия в его логике и его ярость вызвали массовую поддержку в консервативных кругах американского общества. И в течение 4 лет (1950-1954гг) маккартизм был официальной идеологией и даже религией в США.
Идеализм очень близко граничит с фанатизмом. А главное, используется для оправдания таких действий, которые никогда никто не совершил бы в здравом уме. Но зато, прикрываясь тушкой идеализма, можно делать все что угодно, любую дичь. Мы это отлично наблюдали, кстати, не так давно, когда все страны сажали свое население на бессмысленный карантин, когда людей чуть ли не палками побивали, если те не носили маски и так далее. В общем, человек слаб и склонен соглашаться с навязанными методами и постановкой задач, если те подкреплены идеалистической основой.
Такое длинное предисловие понадобилось для того, чтобы показать, как именно в США выросло целое движение под названием маккартизм, ставшее на несколько лет в буквальном смысле слова мейнстримом. Где-то это движение напоминало два года, предшествующих «Большому террору» в СССР. А началось все с выступления сенатора Джозефа Маккарти, произнесенного в отеле McClare, Уилинг, Западная Виргиния, США 20 февраля 1950 года. Маккарти, произносил свою речь, движимый ненавистью к евреям и неприязненным отношением к сотрудникам Госдепартамента США. Остальное было наносным.
Однако как точно он попал в нерв того времени, как четко задел все струны, которые оказались к тому времени натянуты…
Ну и, конечно, вся речь Маккарти выдержана была в духе концентрированного идеализма. Сегодня мало где можно найти ее полностью. У нас тоже с ней почти не знакомы даже специалисты по эпохе. Тем не менее, я приведу выдержки из нее, поскольку к нашему вопросу – торжеству идеализма в международных отношениях, а также использованию идеализма против Советской системы она – речь Маккарти – имеет непосредственное отношение.
Начинается вступление с эсхатологической темы столкновения добра (Америки) со злом (Россией): «Сегодня мы почти физически можем слышать грохотание воодушевленного бога войны. Его можно увидеть, почувствовать и услышать на всем пути от холмов Индокитая, от берегов Формозы до самого сердца Европы». Апокалиптика в словах Маккарти доведена до предела: «Сегодня мы участвуем в последней, тотальной битве между коммунистическим атеизмом и христианством». Сенатор США так же как и Черчилль противопоставляет коммунистов-атеистов и весь остальной христианский мир: «Коммунистический мир сказал: «Время пришло» — настало время для решающего столкновения между демократическим христианским миром и коммунистическим атеистическим миром».
Требуя от США консолидации перед лицом врага, Маккарти заявляет: «Мы могли бы иметь честь быть маяком в пустыне разрушения, сияющим, живым доказательством того, что цивилизация еще не готова уничтожить себя». И тут же переходит к главному тезису своего выступления – провалах в кадровой политике на внешнеполитическом треке: «Государственный департамент, который является одним из важнейших правительственных ведомств, насквозь пропитан коммунистами. У меня на руках 57 дел о лицах, которые кажутся либо бессменными членами, либо безусловно лояльными к Коммунистической партии, но которые, тем не менее, все еще помогают формировать нашу внешнюю политику». Собственно, в этой фразе и заключался главный смысл всех словоблудий Маккарти. Занятно наблюдать за тем, как идеалистические построения подводятся под реализацию сугубо практической задачи – сноса с поста Дина Ачесона (неудачно).
Маккарти обращаясь к слушателям заявил, что толерантность к коммунистам – суть «результат эмоционального похмелья и временного морального упадка, который следует за каждой войной. Это апатия ко злу, которую испытывают люди, подвергшиеся чудовищным бедствиям войны». Призыв Маккарти, идеалистические построениия в его логике и его ярость вызвали массовую поддержку в консервативных кругах американского общества. И в течение 4 лет (1950-1954гг) маккартизм был официальной идеологией и даже религией в США.