Арктический десант Пекина


Этот сезон, помимо прочего, примечателен ростом китайской активности в Арктике. Впервые в своей практике китайцы отрядили целых три своих ледокола в Северный Ледовитый океан.

Самый мощный из них, «Сюэ-Лун-2», прошел через СЛО с востока на запад и после посещения Мурманска вышел в Баренцево море. В свою очередь, самый новый продукт китайского ледоколостроения, исследовательский «Цзи-Ди» этого года постройки и более ранний (1983 г.) исследовательский же «Чжун-Шань-Да-Сюэ-Цзи-Ди» выполняют программу в Чукотском море.

В США эта демонстрация флага вызвала нервный тик. На фоне ледокольных неурядиц у американцев китайское явление в Арктике вообще и у берегов Аляски в частности выглядит как дерзкий афронт, на который, к тому же, толком нечего и ответить. По СМИ прокатилась волна публикаций об «отставании США» и китайских успехах.

На этом фоне показательна реакция наших «фабрик смыслов». Ну то есть ее либо нет (тема-то на самом деле очень скользкая), а где она есть, там она выглядит весьма фестивально, как и все у нас, связанное с китайским дискурсом. Как пример: «Решение Китая отправить в Арктику три ледокола – это сигнал о растущем значении, которое Пекин придает сотрудничеству с Москвой» и прочий wishful thinking.

Как можно было бы оценить китайские телодвижения с наших позиций с претензией на объективность?

Если коротко, то как вызов, как усугубление проблемы, которая «выстрелит» в недалеком будущем. Американцы «паникуют» в русле своей истеричной медийной культуры: им нужны средства на ледоколы, нужно общественное одобрение этих трат, а для этого они разгоняют психоз «желтой угрозы». Но по факту КНР не угрожает США в Арктике: им там банально нечего делить. Более того, КНР по факту весьма негативно относится к российскому «фрондерству» в международных отношениях и дорожит связями с американским партнером (несмотря на последовательные американские меры по дисциплинированию Пекина); возможность конфликта с США оценивается как ничтожная; никаких шагов, раздражающих Вашингтон, КНР предпринимать не собирается и не будет.

А вот для нас ситуация иная. КНР пойдет не в американский сектор Арктики, а конкретно в наш. Притом пойдет туда под концептуальным знаменем «Арктики как мирового достояния», не признавая наш суверенитет над СМП. Да, пока что у них есть понимание того, насколько они слабее нас в Арктике, но это пока. Так что это нам надо напрягаться по поводу китайских арктических гастролей, а не американцам.

Кстати, в следующем году будет дан старт постройке еще одного китайского ледокола. В отличие от нынешних «Сюэ-Лунов» и «Цзи-Ди», это будет полноценный «тяж».

#ледоколы #СМП #Китай #США

«Вестник релоканта», выпуск очередной


Давно не было новостей по релокации мощностей Норникеля. Нескоро они и появятся в паблике: компания совершенно не заинтересована в том, чтобы лишний раз привлекать внимание россиян к своим делам.

А меж тем, процесс продвигается. И, надо сказать, он не ограничен одним лишь медным заводом.

Помимо «переноса» медных мощностей за границу (а точнее, закрытия российских производств и строительства зарубежных), в работе находятся еще несколько тем, так или иначе затрагивающих ключевые продукты компании.

И прежде всего, речь о главном продукте – никеле. Уже в первом полугодии 2024-го НН вел переговоры с китайцами о строительстве в КНР никелевого завода, работающего на российских полуфабрикатах. В частности, речь шла о производстве сульфата никеля для дальнейшего изготовления аккумуляторных батарей. Этот завод мог бы потреблять до четверти годового объема никеля, выпускаемого Норникелем на рынок, – т.е. порядка 50 тыс. тонн в год.

Еще одна тема – платина. Наряду с «релокацией» медного производства и строительством никелевых мощностей в Китае НН планирует запустить в Бахрейне современное платиновое производство. Поговаривают, что туда отправятся те заказы на аффинаж, которые сейчас (пока еще) выполняет для Норникеля отечественный Красцветмет.

Как все это выглядит с точки зрения интересов России и Арктики как сырьевой базы норникелевских проектов – вопрос риторический. По факту, из страны уходят либо сами производства, дающие высокую добавленную стоимость, либо перспективы создания таких производств в ближайшем будущем. В России остается сырьевая добыча и базовая переработка на «трофейных» советских мощностях, ей же остаются сопутствующие экологические и социальные проблемы. В свою очередь, иностранным друзьям достаются современные предприятия, строящиеся в их налоговой юрисдикции на русские деньги.

Самое неприятное в этой истории то, что эти шаги согласованы с определенными структурами Центра. Идя навстречу «партнерам» из Китая и арабских стран, действуя под сурдинку разговоров о «преодолении санкций» и «развития международной промышленной кооперации с дружественными странами», корпораты и госчиновники создают опасный прецедент, поощряя такой – паразитарный в своей основе – тип поведения.

С Норникеля-то взятки гладки – это прежде всего компания родом из 90-х с их залоговыми аукционами и прочими формами грабежа советского наследия, чего от них ждать? Но вот радетели «государева интереса» из числа руководителей госаппарата – дело другое. То, что они не просто смотрят сквозь пальцы на бегство одного из арктических мейджоров под чужую крышу, а содействуют ему – крайне плохой симптом для всех нас.

#деньги #Китай #Норникель #стратегия #арктикабезопасность

Бурлящий Океан


В Арктике сейчас масштабное движение – идут учения «Океан-2024».

В программе масса интересного, включая отработку высадки десанта на полярное побережье. Тренируются на берегах Чукотки, но вместо нее могут быть и другие, сходные по климату и условиям, места.

Обращает на себя внимание сильная стратегическая составляющая учений. В море вышли все подлодки-носители ядерного оружия, а две из них – «Александр III» и «Красноярск» совершили подледный переход из Западного сектора нашей Арктики в Восточный на расстояние 4 тыс. км.

Как всегда, помимо чисто военных (отработки выполнения боевых задач, слаживания и взаимодействия различных подразделений из разных родов войск и т.д.), учения преследуют и иные цели. Прежде всего – политические. Мы показываем свою способность проецировать силу в Арктике, маневрируя крупными соединениями, задействуя нашу военную инфраструктуру. Мы (в который раз) показываем, что у нас есть ядерное оружие и способность его применить.

Насколько это подействует? Отрезвит ли наших «друзей и партнеров»?

К сожалению, приходится констатировать, что в свете последних лет угроза нашего стратегического возмездия несколько девальвировалась в глазах Запада. К настоящему моменту атлантистский политический класс в целом полагает, что им найден рецепт противодействия этой угрозе: втянув нас в гибридную войну, в т.ч. и на нашей собственной территории, сформировав глобальный консенсус о моральной неприемлемости применения ОМП для решения частных задач на поле боя, постоянно размывая границы допустимого и сдвигая их, Запад максимально усложнил условия задействования наших стратегических козырей. Да, их волнует каждый выход в море носителей БРПЛ, каждый факт отработки определенных действий (в т.ч. потому, что у них никогда нет 100%-й уверенности, что учения внезапно не превратятся в первый акт реальных БД), но вообще они склоняются ко мнению, что Россия следует в паттерне выставленных для нее Западом «красных флажков» и заходить за них не будет.

Но шуму, конечно, будет порядочно. Ибо с т.з. пропаганды наши учения в очередной раз используются как иллюстрация «русской угрозы», как показатель развитости российской военной инфраструктуры в Арктике, как доказательство «отставания» НАТО от России в высоких широтах. Отставания, которое-де необходимо срочно преодолевать.

Значит ли это, что учения проводить не надо? Никак нет, не значит. Просто нужно как можно больше внимания уделять реальной отработке конкретных действий «в поле», всеми силами стремясь сократить элемент «показухи» и выявить – а далее и устранить – действительно существующие недостатки. К войне в Арктике надо готовиться настоящим образом, не уповая на грозное впечатление, производимое подобными учениями на западную аудиторию.

#арктикабезопасность

Сухая экономика


Со ставкой Центробанка творится что-то невообразимое. На прошлой неделе она была задрана до 19% с перспективой выхода уже и на 20%. Понятное дело, стоимость коммерческих кредитов полезла вверх.

Допустим, что у этого может быть какая-то высокая, неподвластная нам логика. Допустим, что стране в целом от этого только лучше (конечно, нет, но, опять же, допустим). Но конкретно в Арктике такие ставки контрпродуктивны, они, выражаясь по нашей новой моде, стимулируют отрицательное развитие.

Для любого «движения» на Северах нужны прежде всего длинные и дешевые деньги. Иначе это просто не работает. Практически любое начинание в северных регионах – это про большие инвестиции и долгосрочную окупаемость. При ставке коммерческого кредита 20 и более процентов годовых экономическая активность, сопряженная с созданием чего-то нового – производств, проектов, враз перестает быть интересной и в итоге просто не осуществляется (если это не какой-нибудь высокомаржинальный экспортный бизнес, дающий неподвластную ЦБ валюту). А ведь у нас там даже не 20%.

Государство обеспечивает развитие точечных тем в АЗРФ, применяя льготирование. Избранные получают бесплатную инфраструктуру, софинансирование, кредиты с компенсируемой ставкой, налоговые льготы. Но это – избранные, а остальные должны и далее вести бизнес в «марсианских» по своей агрессивности условиях.

Нельзя сказать, будто эта тема «не обсуждается». Все эти вопросы многократно озвучивались на всех уровнях. Несколько лет назад была надежда, что хотя бы режим АЗРФ как особой экономической зоны будет углубляться в аспекте частичных компенсаций коммерческой ставки, но по факту подвижек нет.

И ведь ситуация такова, что взывать ко гласу разума, похоже, бесполезно. Судя по тому, что о необходимости насыщения экономики деньгами не высказался только ленивый, а при этом годами не меняется ничего (кроме кредитной ставки, разумеется) слушать этот глас банально некому. Курс на кредитное удушение экономики, на купирование любых экономических перспектив за пределами отдельных островков роста, поддерживаемых «партией и правительством», неизменен, как руководство ЦБ.

#деньги

Атомфлот: перестановки


В Атомфлоте – кадровые перемены. Гендиректор ФГУП, тов. Ирлица, вышел на пенсию, исполняющим обязанности стал тов. Антонов.

Тов. Ирлица проработал на должности порядка двух с половиной лет – де-факто с апреля 2022. Большой профессионал с профильным образованием, прошедший всю карьерную лестницу в структуре атомного флота России (на минуточку, экс-капитан «Вайгача»). Его уход с поста – потеря для отрасли. Но… таковы обстоятельства.

В свою очередь, тов. Антонов не из «атомщиков». С 2020 года официально рулил ОАО «Северное морское пароходство», поэтому Севморпуть ему знаком скорее со стороны коммерческого заказчика, а не инфраструктурного оператора. Чего греха таить, назначение было встречено не без некоторой доли недоумения, для отрасли тов. Антонов в определенном смысле является темной лошадкой.

Пожелаем Леониду Александровичу здоровья. А тов. Антонову – успехов на новом месте и в новом, крайне ответственном деле.

#Росатом #СМП

Никелевая шизофрения Москвы


Несколько шизофреничная история закручивается вокруг темы экспорта никеля.

Как мы помним, никель – это стратегический металл, критически необходимый целому ряду отраслей промышленности любой развитой экономики. Ведь прежде всего, никель – это нержавеющая сталь и антикоррозионные сплавы, используемые буквально везде, где требуется устойчивость к разрушительному воздействию ржавчины. Соответственно, без никеля не сможет обойтись авиакосмическая промышленность и судостроение, энергетика и электрическая индустрия, машиностроение и военно-промышленный комплекс, ТЭК и различные высокотехнологичные производства.

У нас в стране используется лишь порядка 12-15% отечественного никеля. Так, в 2021 году на экспорт ушло 170 тыс. тонн из 193 тыс. тонн этого металла, произведенного в контуре Норникеля; примерно такая пропорция сохраняется и сейчас. Иными словами, на данный момент мы толком не потребляем никель как сырье, а отправляем его за границу.

При этом сама Россия зависит от импорта даже базовой продукции, в производстве которой участвует никель. Так, на сегодня более половины (!) объема нержавеющей стали, потребляемого российской экономикой, закупается за границей. То есть, в текущей ситуации логично было бы продвигать строительство в РФ мощностей, производящих нержавеющую сталь (а далее и новые производства, работающие уже с нержавеющей сталью) – это позволило бы и снизить эту зависимость, и повысить маржинальность российского экспорта за счет продукции более высокого передела.

Надо сказать, в этом отношении емкость даже одного отечественного рынка достаточно велика: в прошлом году мы импортировали 486 тыс. тонн нержавеющей стали, в этом году можем ввезти порядка полумиллиона тонн, а к 2030 году – уже более 600 тыс. тонн. То есть, грубо говоря, при полном импортозамещении «нержавейки» в перспективе нескольких лет наш рынок сможет ежегодно «проглатывать» 50-60 тыс. дополнительных тонн никеля, ныне вывозимого за рубеж. (Несколько больше половины отечественного никеля при таком раскладе все равно отправится на экспорт, но и на здоровье – российская промышленность, способная потребить 100% отечественного никеля, не возродится в одночасье, да и лишать металлургов устойчивых валютных поступлений не надо.)

На этом фоне идея «подумать об определенных ограничениях» на экспорт никеля в недружественные страны, недавно озвученная президентом, выглядит вполне разумно. В идеале, мы могли бы переориентировать часть экспортируемых объемов на наше собственное производство, усложняющее структуру экономики и создающее новые перспективы развития (конечно, такие производства еще надо организовать, но чем не направление для работы?). Вполне здравая линия Центра.

Однако в реальности мы имеем подготовку к выводу никелевых производств «за бугор». Да, формально говоря, речь идет о так называемых «дружественных странах». Конкретно в лице КНР, которая, например, в сентябре ввела ограничения на поставки в РФ узлов для БПЛА в качестве своего «вклада в мирный процесс», т.е. принуждение Москвы к сворачиванию СВО в соответствии с «мудрыми» директивами тов. Си на благо американо-китайской торговли. И, как ни парадоксально, эта линия – на релокацию активов – также имеет некое одобрение Центра.

Как эти две линии в мышлении и поведении наших «центров принятия решений» сочетаются между собой, понять очень сложно.

#деньги #Китай #Норникель #стратегия #арктикабезопасность

Новатэк меняет планы


Реализация двух крупных проектов Новатэка – «Обского ГХК» и «Мурманского СПГ» – попала под пересмотр.

Ключевая непосредственная причина – санкции. Во-первых, они существенно ограничивают доступ Новатэка к зарубежным технологиям и готовым узлам (притом уже не только западным, но и китайским), что заставляет компанию либо обращаться к импортозамещению, как это имело место в случае с «Арктик СПГ-2», либо ставить соответствующие проекты на паузу. А во-вторых, санкции разрушают саму бизнес-логику новых проектов – зачем они нужны, если твой товар крайне сложно кому-либо продать?

Итак, что конкретно происходит на проектах?

Как мы помним, с «Обским» Новатэк достаточно долго не мог определиться. То это должен был быть СПГ-завод, то предприятие по производству «голубого» топлива – водорода/аммиака, то комплекс, делающий и то и другое. Теперь, ввиду очевидных сложностей с запусками новых проектов в сфере сжижения природного газа, СПГ-составляющую решили свернуть, а от производства «голубого» топлива отказаться, переключив будущий завод на выпуск не «экологичного», а «обычного» аммиака и карбамида.

Поясним: пресловутая «голубизна» должна была обеспечиваться улавливанием углекислого газа и его обратной закачкой в пласт согласно евротребованиям, что является непростым и затратным техпроцессом. В наших условиях этот элемент явно избыточен, «Обский» явно не сможет напрямую торговать с ЕС, а Новатэку поздно бороться за звание экологичного поставщика, поэтому было принято вполне рациональное решение сэкономить на уловлении CO2 при изготовлении аммиака. В свою очередь, производство карбамида пока неподсанкционно, а его транспортировка по СМП намного проще, т.к. он является сыпучим грузом, которому не нужны дорогостоящие СПГ-танкеры ледового класса.

Но вот если для «Обского» есть шансы выстрелить хоть в каком-то качестве, то перспектив у «Мурманского СПГ» заметно поубавилось. Поскольку он вообще изначально был ориентирован на экспорт в ЕС, сейчас экономического смысла в его запуске нет.

…И это – плохая новость для Мурманской области и Карелии, которые в случае реализации данного проекта наконец-то смогли бы рассчитывать на газификацию. Согласно задумке, газ для завода (+/- 30 млрд кубов в год) поступал бы из трубопроводной системы Газпрома через запланированный отвод «Волхов-Мурманск-Белокаменка», который отдавал бы еще 10 млрд кубов в год потребителям из этих двух регионов. Без завода ни Новатэку, ни Газпрому ангажироваться в прокладку газопровода не хочется – мороки много, а деньги не те.

Косвенно от всего этого пострадали и атомщики – Кольская АЭС-2 (2400 МВт) строится в том числе из того расчета, что «Мурманский СПГ» будет забирать порядка 900 МВт. Да, энергию в целом есть куда потратить – в регионе стартует большой литиевый проект и т.д., но это, тем не менее, неприятная потеря.

#регионы #газ #СПГ #атом #деньги

…«Русхим» – тоже


В общем, у наших газовых гигантов на фоне санкций развиваются серьезные проблемы. А что этажом ниже – у более мелких северных игроков, подбирающихся (вернее, пытавшихся подобраться) к экспортному рынку газа и газохимии?

Ситуация, похожая на Мурманский и Обский кейсы Новатэка, развивается вокруг проектов освоения Кумжинского и Коровинского газовых месторождений в НАО. Там тоже в свое время была знатная чехарда с выбором парадигмы (СПГ или метанол?), в конечном итоге победил метаноловый проект компании «Русхим», предполагавший запуск завода мощностью 1,8 млн тонн метанола в год.

С самого начала у проекта было очень много «но»: туда изначально заходили неперворанговые участники, что со старта накладывало массу ограничений, было много вопросов по финансированию, логистика проекта упирается в наличие походящего порта, который только предстоит построить. Поэтому и в более спокойные времена дело шло ни шатко ни валко.

Теперь же ситуация усугубилась дополнительно. Европа как ключевой перспективный потребитель метанола отпадает, остается только КНР. Но это – не только худшее ценовое предложение, но и транспортировка через СМП в восточном направлении, т.е. удорожание всей логистической цепочки. На всем этом фоне потенциальный партнер «Русхима», «Зарубежнефть», затягивает вхождение в проект. То есть проект, и ранее не показывавший особой жизнеспособности, теперь с еще большей вероятностью перекочует в категорию бесконечно откладываемых.

Все это наводит на размышления.

Санкции уже вполне осязаемо деформируют нашу жизнь в ранее избранной сырьевой парадигме. И это – генеральная долгосрочная тенденция. Наше взаимное отчуждение с Западом и, далее, с другими крупными игроками, деградация внешнеэкономических связей России – на годы.

Это ставит и перед ключевыми отраслями Северов, и перед властями массу неприятных вопросов. Притом вопросов стратегического уровня: как жить дальше в таких условиях, что делать с экспортной ориентацией нашей экономики, как выстраивать дальнейшую стратегию развития Арктики?

Повторимся: любой кризис – это в том числе новые возможности. Нас выдавливают с трека экспорта сырья? Отлично, давайте поищем перспективы в сфере его более глубокой переработки, попутно усложним собственную экономику, перезапустим ряд отраслей, пришедших в упадок в эру «развитого нефтегаза». Давайте искать варианты!

Но пока системной работы над поиском ответов на эти вопросы не наблюдается.

#регионы #газ #СПГ #стратегия #деньги

Курчатов, Ковальчук и батарейка


Вчера глава Курчатовского института тов. Ковальчук посетил тов. Путина. В ходе встречи речь, в частности, зашла о том, что тов. Ковальчук назвал «батарейкой», т.е. об атомной станции малой мощности (АСММ) с реакторными установками «Елена-АМ».

Эта АСММ имеет долгую и интересную историю: как и многое из наших перспективных разработок, «Елена» родом из СССР. Это в первую очередь тепловая станция, а вот электрическая она – только во вторую очередь (почему в современной версии она еще называется АТСТ – атомная термоэлектрическая станция теплоснабжения). Она изначально планировалась как маломощный объект с высокой степенью автономности, ориентированный на обслуживание Северов и вообще отдаленных местностей.

Концепт станции был сформулирован еще в 60-е годы, проектирование завершили к середине 1970-х, первую экспериментальную установку «Гамма» на водно-водяном реакторе запустили в 1982-м. К концу 80-х ДВО АН СССР вышло с инициативой постройки опытно-промышленного образца такой станции, но уже с более серьезными параметрами, в поселке океанологов на острове Попова – собственно, благодаря бухте Елена, где находился поселок, станция и получила свое нынешнее название. Но дальше все пошло по стандартной, увы, схеме: Союз был развален, наука осталась без денег, а страна – без «Елены».

Проект станции получил вторую жизнь уже в наши дни.

В прошлом году Росатом дал заказ на разработку проекта и техоборудования для станции (на эти нужды было выделено 3 млрд рублей). По документам, головная «Елена-АМ», «автономная модернизированная», будет оснащена не менее чем двумя реакторными установками, вырабатывающими 0,4 МВт электроэнергии и 6 Гкал/час тепла каждая (т.е. суммарно получаем 0,8 МВт и 12 Гкал/ч соответственно). Тут надо сказать, что с марта 2023 года параметры подросли: согласно более свежему ТЗ, на данные которого и опирался тов. Ковальчук в ходе встречи, они составляли до 1 МВт электричества и до 15 МВт тепла. Этого должно быть достаточно для обогрева и освещения двух-трех небольших поселений.

АСММ полностью автономна, за ее работу отвечает автоматика. На одной загрузке топливом станция должна проработать 40 лет при ежегодном двухнедельном техобслуживании. По задумке, «Елена» прячется под воду или под землю. «Елена» достаточно стрессоустойчива: она работает при температурах от +45 до -70 градусов и способна «не заметить» землетрясения магнитудой до 8 баллов, равно как и прилет обломков БПЛА.

Запуск этой АСММ/АТСТ состоится не так скоро, как может показаться при чтении стенограммы встречи тт. Путина и Ковальчука. Эскизный проект атомщики намерены доделать до конца этого года, а ввести установку в строй – до конца 2030-го.

…Первая «Елена» советского образца должна была направиться в Якутию, в поселок Кюсюр. Даже постановление республиканского Совмина было на этот счет в уже далеком 91-м. Но тогда не срослось. Судя по всему, первая современная «Елена» (уже с индексом «АМ»), все-таки уйдет в Саху. Есть в этом что-то символическое.

#атом

Нефтяная скощуха


Не зря тов. Сечин ходатайствовал перед тов. Путиным за нефтянку. Правительство прислушалось к жалобам отрасли и пошло на пересмотр методик исчисления налогов для нефтяников.

Как мы помним, тов. Сечин (действуя не столько как глава Роснефти, сколько в качестве ответственного секретаря президентской комиссии по ТЭК) в своем недавнем обращении предложил поставить на паузу решение правительства, добавлявшее налоговой нагрузки на отрасль. Согласно таковому решению, с 1 октября с.г. правительство должно было ввести обновленную методику расчета ставок по НДПИ и НДД, разработанную ФАС.

Как и ныне действующая методика, она была привязана к ставке расходов на транспортировку нефти до европейских портов, однако, в отличие от первой, она оперировала не фиксированным значением (2 долл. США за баррель), а формулой, применение которой неминуемо поднимало ставку для нефтяников где-то на 1 доллар с каждого барреля. Что, в свою очередь, увеличивало доходы бюджета примерно на 15 млрд рублей в месяц.

Нефтяники критиковали данную методу за, формально говоря, абсурдность (российская нефть уже давно не едет в ЕС, по крайней мере, напрямую), но по факту – за связанные с ней выплаты в госбюджет. Делать которые им категорически не хотелось.

Пораскинув по поручению тов. Путина мозгами, правительство решило откатить свое решение и придержать его на год, до 30 сентября 2025 года, а там видно будет. Таким образом, поле боя временно за нефтяниками – государство пока не станет дополнительно покушаться на их доходы.

...На всем этом фоне особенно пикантно смотрится статистика Роснефти по чистой прибыли. Как явствует из свежего рейтинга российских компаний «Форбс», по данному показателю нефтяной гигант занял в РФ первое место: по итогам прошлого года его чистая прибыль составила более 1,5 трлн рублей. Это на 20 млрд рублей больше, чем у Сбера (II место), более чем на 200 – чем у «особенного» Сургутнефтегаза (III место) и более чем на 350 – чем у Лукойла (VI место в рейтинге). А вот ввели бы налог – так и пошли бы нефтяники по миру.

#нефть #деньги #Роснефть

Опасная близость


Процесс развертывания и укрепления натовской инфраструктуры в нашем северном пограничье продолжается. Финляндия выступила с инициативой размещения в Миккели штаба сухопутных войск НАТО.

Будем реалистами: такие «предложения» не делаются просто так, с кондачка. Более того, данная идея, авторство которой вряд ли вообще принадлежит финнам, была согласована в натовских ЦПР еще до того, как финнам дали ее озвучить.

Что показывает данное телодвижение?

Во-первых, как сказано выше, это решение – еще один кирпичик в систему комплексной милитаризации нашего западного арктического фланга. НАТО заводит в Арктику свою военную машину, и появление натовского «мозга армии» в непосредственной близости к потенциальному ТВД – существенный элемент данного процесса.

Во-вторых, развертывание штаба сухопутного командования НАТО в каких-то 140 км от границы с РФ и 300 км от Петербурга предполагает наступательный характер конфигурации натовских сил, а также, вполне возможно, и установку на первый удар. Проекция силы с финского направления ложится на Карелию, Кольский полуостров и, шире, на наш Северо-Запад, где основным объектом является Северная столица.

В-третьих, и это, пожалуй, худший симптом, такая близость означает полную уверенность натовской стороны в невозможности каких-либо превентивных действий со стороны России. Судите сами. 140 км – это дальность даже не ракет типа «Искандеров», а «чугуния» с перспективными модернизированными УМПК. Подлетное время данных изделий до этого штаба ничтожно. Но при этом натовцы совершенно спокойно принимают решение о развертывании столь важного органа военного управления в зоне уверенного поражения нашими средствами. Почему? Потому, что в силу неких обстоятельств убеждены в гарантированной неспособности российской стороны применить данные средства в упреждающем порядке. А с какого-то момента – опять же, в невозможности сделать это, но уже «по техническим причинам» (например, ввиду того, что штаб окажется в тылу).

Ну и, как видим, широко анонсированное повышение гибкости нашей доктрины применения ОМП (пока) не оказало сдерживающего влияния на продолжающееся «подползание» НАТО к российским границам.

#арктикабезопасность #стратегия #НАТО #соседи #Финляндия #Питер

Газ: что дальше?


Газовая отрасль вынуждена реагировать на нарастающее санкционное и ограничительное давление политического Запада.

Недавно мы говорили о комплексном пересмотре планов наших северных добычных игроков – Новатэка, Газпрома, Русхима. К частным реалиям, к перетряске проектов отдельных компаний добавляются коррективы более широкого порядка.

На прошлой неделе тов. Путин поручил правительству в сотрудничестве с «национальным достоянием» разработать десятилетний план развития последнего. Генеральные ориентиры понятны: во-первых, это пресловутый «поворот на Восток», а во-вторых – частичное перенаправление газа с экспорта на внутреннее потребление. И то и другое сопряжено с серьезной перекройкой/достройкой инфраструктуры под изменяющуюся географию поставок.

Ввязываться в региональную газификацию Газпрому не очень хочется. Прежде всего, это затратное мероприятие, требующее капитальных инвестиций в ГТС и при этом не сулящее быстрых прибылей (да и то последние будут в рублях, а не в вожделенной иностранной валюте). Поэтому, очевидно, правительство найдет какие-то стимулы в виде льгот и послаблений, которые позволят «национальному достоянию» преодолеть брезгливость, связанную с обслуживанием нелюбимого «пасынка» компании – внутреннего газового рынка, характеризующегося условно-низкой маржой и долгой окупаемостью. Может, все-таки решится проблема газификации Мурмана и Карелии, зависшей из-за возможного пересмотра планов по «Мурманскому СПГ».

Рассматривая ситуацию в целом, надо отметить, что какого-то особого выбора у отрасли нет.

По факту, потеря выхода на европейский рынок – это вполне возможная перспектива. «Потоки» подорваны, транзит трубопроводного газа под постоянным вопросом. На повестке дня – запрет ЕС на закупку российского СПГ, что дополнительно сократит российскую долю на этом прибыльном рынке. Да, пока торговля есть, хотя и во все более ограниченном масштабе, но это пока.

В свою очередь, «повернувшую на Восток» Россию на этом самом Востоке не особо и ждут. Многие азиатские страны опасаются вторичных санкций и по крайней мере на словах дистанцируются от закупок с российских проектов типа того же Арктик СПГ-2. Относительно свободно в этом плане себя чувствует Китай, но за это России приходится системно платить дисконтами и углубляющейся зависимостью от единственного покупателя. В итоге – объемы не те, деньги не те.

Вот и получается, что вариантов дальнейшего развития у газовой отрасли немного. Только не сверхприбыльный восточный экспорт, да переориентация вовнутрь страны.

#газ #СПГ #деньги

Лед и «Арктик СПГ-2»


В море Лаптевых и Восточно-Сибирском море началось ледообразование. Чукотское море – на подходе.

…И это не очень хорошие новости для «Арктик СПГ-2» в части движения газовозов в восточном направлении. Ведь, как мы помним, подсанкционный проект Новатэка полагается не столько на «белые» СПГ-танкеры ледового класса (которых у него официально нет), сколько на «серые» газовозы, закупленные для теневого флота и не имеющие усилений корпуса, потребных для движения в данных ледовых условиях. Как минимум один из них был относительно недавно «пойман» на движении через восточную часть СМП. В свете же появления льда рисковать судами и грузом в Восточном секторе СМП будет нецелесообразно.

Значит, газовозы-«невидимки» будут бегать на Запад – либо в Европу, если это получится юридически, либо, что менее вероятно, в Азию, но более дорогостоящим и рискованным кружным путем. Ну или придется прибегнуть к схеме с привлечением «белых» газовозов арктических классов, занятых на (пока еще) добропорядочном с т.з. Запада проекте «Ямал СПГ».

#газ #СПГ

Промышленность: новости «сушки»


В России снижается индекс производственной активности обрабатывающих отраслей. И, думается, это вполне закономерно. Экономика отрицательно реагирует на повышение учетной ставки: все больше отраслей остаются за порогом рентабельности.

Но высокая ставка стимулирует банковскую деятельность. За прошлый год тот же Сбер показал чистой прибыли на более чем 1,5 трлн рублей, заняв второе место по этому показателю в масштабах всей экономики в целом (банкиров обошла Роснефть). А в следующем году банки России могут получить чистой прибыли на сумму порядка 3,8 трлн рублей.

Соответственно, государство сможет претендовать на немалую часть этой суммы. Притом как в виде налогов (в т.ч. и в формате широко обсуждаемого налога на сверхприбыль банков), так и в виде дивидендов, выплачиваемых банками, находящимися в госсобственности (и прежде всего уже упомянутым Сбером).

В целом, странная экономическая модель реализуется в России.

Государство как регулятор своими решениями по ставке «сушит» реальный сектор экономики, выдавливая деньги в банковскую сферу, из которой перегоняет их в бюджет. Опираясь на каковой, оно далее выделяет льготы и субсидии для избранных отраслей и игроков, распределяет деньги в виде госзаказов по отдельным (крупным) промышленным производствам.

Вроде бы с т.з. государства как эдакого бухгалтера-администратора система всем хороша, особенно с т.з. управляемости. Деньги в казне есть, кому надо – выделим, а остальное не так важно. И главное, все предсказуемо.

Но с т.з. государственного интереса в более широком смысле это так себе логика. Получается, что на тех же Северах все меньше и меньше остается ниш, где возможно какое-то самопроизвольное, естественное, не регулируемое в ручном режиме из далекого центра развитие. Где инициатива способна быстро закрыть какую-то потребность меняющейся экономики.

Особую тревогу вызывает снижение темпов промразвития. Мы носимся с импортозамещением который год, но ведь импортозамещение – это прежде всего самостоятельное промышленное производство, притом производство буквально всего, что мы утратили способность изготавливать за годы сидения на углеводородной игле, от микроэлектроники до каких-нибудь болтов и гаек. Реиндустриализация – это наша путевка в будущее, ее надо всемерно поддерживать, притом не только точечно, но и вообще, «широким фронтом». И вот тут-то как раз у нас нарастают проблемы.

Отдельная беда – выученная, буквально навязанная беспомощность, растущая из «политики высушивания». В условиях невозможности получения доступного финансирования люди отвыкают от мысли, что вообще можно что-то новое запускать, и привыкают смотреть в рот Центру. Вспоминается история со сбором предложений к нашей арктической стратегии-2035, который был организован тов. Крутиковым по регионам АЗРФ: помимо предложений, Миндаль получил огромный ворох запросов на льготы и субсидии, послабления и прямую господдержку. «Дай, дай, дай». В нормальных экономических условиях такого ажиотажного спроса на вспоможение Москвы быть не должно.

Оно понятно, что в Центре твердо намерены не допустить инфляции по сценарию 1-й половины 90-х, в т.ч. из психологических соображений. Но нужны же, очевидно, и какие-то другие средства ее предотвращения помимо блокировки промышленного (и экономического вообще) развития. На кладбище инфляции нет, но мы ведь не на кладбище.

#экономика #деньги

Мусор, птицы и самолеты


РЭО выкладывает свежие данные: в России вблизи аэропортов находятся 149 полигонов с твердыми коммунальными отходами. Что особенно «занимательно», почти половина из них, 65 штук, являются нелегальными. Эта история напрямую касается и наших Северов – в список, в частности, попали объекты в ЯНАО.

Проблема со свалками применительно к авиации заключается в том, что на них плодятся птицы. Представители птичьих колоний, находящихся неподалеку от аэропортов, неминуемо оказываются в зоне осуществления полетов воздушных судов, чем формируют предпосылки для авиационных происшествий. А ведь «поймать птицу» – достаточно серьезное дело. По российской статистике, порядка 40% всех случаев столкновения ВС с птицами – это попадание в двигатели, что чревато, например, разрушением рабочих лопаток турбины и ее выходом из строя.

У всех проблемных объектов есть одна общая черта – свалки находятся менее чем в 15 километрах от контрольных точек аэродрома. И это весьма симптоматично, т.к. до относительно недавнего времени размещение полигонов ТКО в этой зоне было запрещено. Нынешняя редакция правительственного постановления № 1460 за 2017 г. значительно сузила радиус вокруг границ аэродромов, в пределах которого свалок не должно быть. И теперь, значит, у нас в 63 субъектах полторы сотни аэропортов работают в соседстве со свалками – и кормовыми скоплениями птиц, чьи популяции опираются на мусорные «экосистемы».

Формально говоря, с орнитологической опасностью и давлением птичьей биомассы идет борьба. Так, по действующим нормам, «идущие на сближение» с аэродромами объекты обращения с ТКО должны оборудоваться различными средствами отпугивания птиц (в идеале – автоматизированными системами). В списке этих средств, помимо классики в виде «соколиной службы» – уйма всяких, в т.ч. весьма затратных вещей, например, размещение биоакустических установок, лазеры, дроны и т.д. (при всем понимании перспективности дроноводства, интересно, насколько уместным будет сейчас использование противоптичьих БПЛА вокруг аэропортов). В общем, хочешь разместить полигон ТКО поближе к аэропорту – хорошенько вкладывайся в технику.

Однако, судя по материалам РЭО, у нас не так чтобы выстроилась очередь из желающих внедрить все эти технологические новинки. Лишь 57 юрлиц, управляющих полигонами из списка (чуть больше трети!), сделали хотя бы первые шаги на этом пути – заключили договоры на орнитологические исследования по своим объектам. К слову, на счету ЯНАО – ноль таких договоров. Ну а «нелегалы», понятное дело, вообще ничего ни с кем не заключали.

Что со всем этим делать? Самый простой и, наверное, правильный вариант – вернуть все как было, вновь введя 15-километровую запретную зону вокруг аэродромов. А в дополнение – установить жесткую ответственность за нарушение норм, последовательно «навалиться» на нелегальные свалки, дав живительного пинка (и денег) губернаторам. Но, несмотря на жалобы авиакомпаний, несмотря на письма Росавиации и Минтранса, правительство не торопится пересматривать свою политику.

До боли знакомая история. Под чьим-то давлением – в нашем случае, под давлением «всемогущего» мусорного лобби – принимается какое-то крайне спорное (чтобы не сказать «откровенно вредительское») решение, вызывающее негативные последствия по всей стране. Каковые последствия бизнес и государство потом пытаются героически преодолевать, множа хаос и непрофильные расходы. Так было с одиозным разгромом службы лесничих, который «подарил» нам хронические пожары по всем Северам. Так получилось и с мусорно-орнитологической историей, которая создала для и без того проблемной отрасли дополнительные сложности.

Отдельных слов тут заслуживает, конечно, и сама мусорная тема. Вопрос ликвидации отходов достаточно остро стоит по всем Северам – там хватает стихийных/бесхозных свалок, а тема «обращения с ТКО» много где стала токсичной в прямом и переносном смыслах. Будем надеяться, что борьба со свалками в русле авиационной безопасности как-то подтолкнет системную работу по ТКО в целом.

#деньги #авиация #мусор

Наши приоритеты


На повестке дня – бюджет на следующие три года. Что там по Арктике?

Из Миндаля сообщают: на госпрограмму по социально-экономическому развитию Дальнего Востока на этот трехлетний срок заложено 250 млрд рублей. А на госпрограмму по развитию Арктики – 20 млрд рублей.

В эти не самые большие суммы, которые, не забываем, растянутся на три года, втиснута вся государственная «благотворительность»: тут и расходы по программам «Дальневосточный квартал», «Арендное жилье в ДФО» и «Миллион за третьего ребенка», и строительство соцобъектов по «Единой Президентской субсидии», и мероприятия по закону «О Северном завозе», и поддержка КМНС и т.д.

Еще раз. В части конкретных целевых расходов ДФО «обходится» государству примерно в 900 млн долларов в год, Арктика – в 70 (!) млн долларов. И ведь речь идет о макрорегионе-кормильце, благодаря которому на немалый процент наполняется наш бюджет.

Да, ДФО и АЗРФ, как и все остальные регионы, будут бенефициарами федеральных расходов по «общестрановым» статьям, плюс хорошие средства должны точечно перепасть отдельным мунобразованиям через программу развития опорных городов, на которую заложено порядка 1 трлн рублей госфинансирования (да еще запланировано 2 трлн от «частников»). Но все же это прямо-таки «потрясающие» цифры, хорошо иллюстрирующие самую суть модели «качай и вези», реализованной на Северах.

В пандан этой новости – другая: Яндекс высадит в Новом Уренгое десант роботов-доставщиков. Доставлять они будут только неудобства ничего не будут, идея в том, чтобы «прокачать» их алгоритмы для работы в условиях заснеженных улиц (в ЯНАО с этим проблем нет). После необходимой «прокачки» роботы-вахтовики в Заполярье не задержатся – уедут в Питер и Москву. Прямо как заработанные в Арктике деньги…

#деньги #регионы #ЯНАО