В языке существует две системы уровневой организации — звуковая (фонемы > слоги > фонетические слова > такты, или фоноситагмы > периоды) и смысловая ([фонемы] > морфемы > грамматические слова > словосочетания > предложения > тексты), при этом в языках разных регионов совпадение звуковой и смысловой стороны начинается с разных уровней: например, в Юго-Восточной Азии совпадение начинается с уровня слогов и морфем, а на северо-востоке Сибири и в Северной Америке — только с уровня предложений

По мнению А. Н. Барулина, если бы переход от дочеловеческого языка к человеческому происходил в одном месте, техника соединения звуковых и смысловых уровней была бы одинакова во всех языках, а имеющиеся различия свидетельствуют о том, что человеческий язык возникал несколько раз — в разных местах независимо

Однако эти характеристики языка относятся к числу тех, которые могут заимствоваться из языка в язык при интенсивных (доходящих до стадии билингвизма) языковых контактах [см. Бурлак, Старостин 2005: 59—60]

Контакты же сапиенсов с представителями других видов Homo имели место: по данным генетиков, люди современного вида контактировали с неандертальцами [Green et al. 2010; Burbano et al. 2010], а также с «денисовцами» [Reich et al. 2010] — гоминидами, подобными найденным в Денисовой пещере на Алтае, которые были несколько ближе к неандертальцам, чем к сапиенсам

Возможно, к этой группе гоминид принадлежат некоторые находки из Китая (например, индивид, известный как Цзиньнюшань) [Соколов 2011], имеющие, с одной стороны, черты, указывающие на их родство с азиатскими архантропами [Weidenreich 1937], а с другой, черты, объединяющие их с более прогрессивным видом — Homo heidelbergensis

Теоретически не исключено, что коммуникативная система, использовавшаяся азиатскими архантропами, основывалась на слогах (поскольку архантропы, обладая узким позвоночным каналом, не могли произносить по-многу слогов за одну реплику)

Пришедшие же на восток Азии «денисовцы» частично смешались с местными жителями и переняли у них эту черту коммуникативной системы, а впоследствии передали её смешавшимся с ними сапиенсам

Слово "наверное" относительно недавно сменило значение: с "точно" на "возможно" и возникло в XVIII-XIX веках из выражения "идти на верную" - карту или ставку

То есть делать ход, будучи уверенным в победе

Вот, например, у Карамзина (1791):

Теперь уже навѣрное предвижу, что я оставлю сей свѣтъ не нашедши того, чего во всю свою жизнь искалъ я съ такою ревностію

То есть он теперь уже точно предвидит это

А в наше время "наверное" уже уверенности не выражает
Съехало значение - правда, сохранившись в варианте "наверняка"
В русском языке нет абсолютных синонимов, поэтому либо должно было остаться только одно слово из этих двух, либо одно из них должно было изменить значение, что и произошло

Кстати, есть ещё одно карточное выражение: "игра стоит свеч"
Если ставки высоки и есть шанс выиграть больше, чем вы потратили на освещение, то есть смысл продолжать

Не стало профессора Григория Ефимовича Крейдлина, автора «Энциклопедического словаря юного филолога» и «Словаря языка русских жестов», а также множества исследований по невербальной семиотике

В память подборка с Постнауки: https://postnauka.org/themes/kreydlin

Можно ли сказать что-то по-русски, не произнося ни слова?
В ответ на этот вопрос достаточно кивнуть головой. Насколько сложен этот символический язык тела?
И какие единицы его наполняют (движения, жесты, взгляды, позы, звуки...)?
Как мы думаем о нашем теле, как оно представлено в языке?
Какие еще коды, кроме телесного, существуют в культурах?

Слово «фамилия» в Римской империи изначально обозначало совокупность рабов, которые принадлежат одному хозяину

После значение немного сместилось: так стали называть общность, состоявшую из семьи хозяев и их рабов

А еще позже — только главу семейства и его кровных и некровных родственников

ФИЛОСОФИЯ ЯЗЫКА (нем. Sprachphilosophie), термин довольно неопределенного содержания, иногда употребляется как однозначный с термином «общее языковедение» (см.), как и последний, обозначает тогда общую теорию и методологию науки о языке. Более частое и более точное понимание этого термина обозначает совокупность выдвигавшихся в философии (см.) и смежных с ней дисциплинах воззрений на язык до обособления языковедения в самостоятельную науку в конце 18 и начале 19 веков.
Уже древняя греческая философия ставит одну из основных лингвистических проблем — проблему соотношения языка и бытия, слова, идеи и предмета, формулируя ее как проблему «правильности» слов, т. е. взаимопонятности, речи. Предлагаемые здесь разрешения объясняют эту понятность наличием или естественной, данной от природы (physei), или искусственной, нарочито установленной (nomo, thesei) связи между словами и обозначаемыми ими предметами. Платон в диалоге «Кратил» устами Сократа порицает обе теории, объясняя «правильность» слов установившимся обычаем (syntheke); на syntheke как основу связи слова с его значением указывает и Аристотель. Позднее философские школы выдвигают то одно то другое из разрешений. Так, и стоики и эпикурейцы объявляют эту связь «естественной», но вкладывают в понятие physei разное содержание: для стоиков связь эта естественна в том смысле, что она отражает истинную природу предмета, откуда и выделение особой науки об истинном содержании (to etymon) слова — этимологии (см.); для эпикурейцев же связь эта естественна потому, что создается условиями существования народов и в дальнейшем развитии определяется их естественными потребностями. Напротив, скептики определяют связь слова и обозначаемого им предмета как результат условного установления, соглашения (thesei). С 3—2 вв. до хр. э. меняется формулировка проблемы, внимание переносится на грамматический строй языка; знаменитый спор о господстве в языке аналогии или аномалии, т. е. о соотношении категорий грамматических и категорий мышления, определяет разработку античной грамматики (см.). Для средневековой схоластики основные проблемы языковедения не подлежат обсуждению, поскольку решение их предопределено библейскими мифами. Вновь проблема соотношения языка, мышления и бытия ставится в споре номинализма, реализма и концептуализма. Вопрос об общих идеях, т. е., в переводе на язык современного языковедения, вопрос о генезисе и семантике абстрактных имен существительных, привлекает внимание философов 16—18 веков (Бэкон, Гоббс, Локк и др.), стремящихся разоблачить «метафизический жаргон и лживую мораль» схоластики. Широко развертывающаяся в философии 16—18 веков критика языка приводит, с одной стороны, к проблеме универсального языка (см.), с другой — к проблеме многообразия исторически данных языков, другими словами, к проблемам происхождения языка и его исторического развития.
Наряду с разоблачением библейского мифа о божественном происхождении языка и переводом глоттогонических построений на почву реальной, хотя и недостаточно глубоко постигнутой действительности (см. Глоттогония) величайшей заслугой Ф. я. 17—18 вв. является обоснование понятия исторического развития в применении к языку — понятия, основного при научной трактовке языка. Правда, часть мыслителей еще склонна рассматривать многообразие языковых форм как отклонение языков от единого прототипа, обусловленное «употреблением» и душевным расположением говорящих. Но идея развития в применении к языку все настойчивее выступает в связи с общим ростом исторического миросозерцания. Основоположник новой философии истории Джамбаттиста Вико намечает историч. этапы в развитии языков, связанные с основными этапами в развитии человеч. общества: все языки человечества закономерно проходят в своем развитии три основных этапа — «язык богов, язык героев и язык людей» (В и к о, Новая наука, 1726).
Во Франции Ж. Ж.

Руссо (Рассуждение о происхождении и основах неравенства, 1754) выдвигает положение о совместном развитии языка и мышления и намечает в общих чертах движение речи от первобытного «крика природы» к грамматически расчлененному языку, а де Бросс в «Трактате о механическом образовании языков» (1765) дает историческое обоснование изменениям значений слов. В Англии А. Смит в «Размышлениях касательно первого образования языков и различий в гении языков первообразных и сложных» (1759) и позднее Горн-Тук в «Развлечениях Пурлея» (1786—1805) намечают пути развития грамматических форм языков; Пристли в «Курсе лекций по теории языка и универсальной грамматике» (1762) видит в истории языков те же этапы, что и в истории развития народов (начало, расцвет, падение), тогда как Монбоддо видит в этой истории неизменное поступательное движение от грубого животного крика к языку художественно оформленному (О происхождении и прогрессе языка, 1773—1792). В Германии Гердер с особой настойчивостью подчеркивает роль языка в развитии мышления (Рассуждение о происхождении языка, 1772). Наконец этнологи основывают классификацию народов на классификации языков (Л о р е н ц о Э р в а с, Каталог языков и наций известных, 1784).
Так, в Ф. я. 17—18 вв. уже оформляются основные проблемы науки о языке, отражая в предлагаемых разрешениях общее развитие философии (см.); но разрешения этих проблем обосновываются почти исключительно спекулятивно, без привлечения данных эмпирического описания языков; только в трудах основоположников сравнительно-исторического языковедения (см.) преодолевается разрыв между Ф. я., с одной стороны, и собирательской работой по языку, филологией и грамматикой (см.) — с другой. О дальнейшем развитии Ф. я. см. Языковедение. О материалистической философии языка в 19—20 вв. см. Энгельс, Энгельс и вопросы языкознания, Маркс, Яфетическая теория, Марр.
Лит.: S t e i n t h a l, Die Sprachwissenschaft bei den Griechen und Römern, В., 1863; F u n k e O., Englische Sprachphilosophie im spätern 18 Jahrhundert, В., 1934; е г о ж е , Studien zur Geschichte der Sprachphilosophie, Bern, 1927; S a u t e b i n H., Un linguiste français du 18-e siècle, Bern, 1889; Y a r b o r o u g h M. C., John Horne Tooke, N. Y., 1926; В l i с k e n s d e r f e r J. P., A study of Lord Monboddo and his works, в кн.: Harvard University. Summaries of theses, v. II, 1930, p. 163—165; Античные теории языка и стиля, под общей редакцией О. М. Фрейденберг, Москва—Ленинград, 1936. См. также Языковедение. Р. Ш.

Б. С. Э.; т. LVII, 1936; ст. 501—503

В языке существует две системы уровневой организации — звуковая (фонемы > слоги > фонетические слова > такты, или фоноситагмы > периоды) и смысловая ([фонемы] > морфемы > грамматические слова > словосочетания > предложения > тексты), при этом в языках разных регионов совпадение звуковой и смысловой стороны начинается с разных уровней: например, в Юго-Восточной Азии совпадение начинается с уровня слогов и морфем, а на северо-востоке Сибири и в Северной Америке — только с уровня предложений

По мнению А. Н. Барулина, если бы переход от дочеловеческого языка к человеческому происходил в одном месте, техника соединения звуковых и смысловых уровней была бы одинакова во всех языках, а имеющиеся различия свидетельствуют о том, что человеческий язык возникал несколько раз — в разных местах независимо
Однако эти характеристики языка относятся к числу тех, которые могут заимствоваться из языка в язык при интенсивных (доходящих до стадии билингвизма) языковых контактах [см. Бурлак, Старостин 2005: 59—60]

Контакты же сапиенсов с представителями других видов Homo имели место: по данным генетиков, люди современного вида контактировали с неандертальцами [Green et al. 2010; Burbano et al. 2010], а также с «денисовцами» [Reich et al. 2010] — гоминидами, подобными найденным в Денисовой пещере на Алтае, которые были несколько ближе к неандертальцам, чем к сапиенсам
Возможно, к этой группе гоминид принадлежат некоторые находки из Китая (например, индивид, известный как Цзиньнюшань) [Соколов 2011], имеющие, с одной стороны, черты, указывающие на их родство с азиатскими архантропами [Weidenreich 1937], а с другой, черты, объединяющие их с более прогрессивным видом — Homo heidelbergensis

Теоретически не исключено, что коммуникативная система, использовавшаяся азиатскими архантропами, основывалась на слогах (поскольку архантропы, обладая узким позвоночным каналом, не могли произносить по-многу слогов за одну реплику)

Пришедшие же на восток Азии «денисовцы» частично смешались с местными жителями и переняли у них эту черту коммуникативной системы, а впоследствии передали её смешавшимся с ними сапиенсам

Хорватский богослов и лингвист Юрий Крижанич в 1666г пишет “Грамматическое изыскание о русском языке (идея всеславянского языка)”

Его целью было создание универсального “руского језика” (вроде эсперанто), на базе народного русского, церковнославянского и литературного хорватского, с добавлением элементов из других славянских языков

"Всем Славянским народам глава - народ Русский, потому что все словяне вышли из русской земли, основали 3 государства и прозвались: болгары, сербы и хорваты; другие из той же русской земли основали государства ляшское и моравское или чешское
Те, что воевали с греками или римлянами, назывались словинцы, потому это имя у греков стало известнее, чем русское, а от греков и наши летописцы вообразили, будто нашему народу начало идет от словинцев, будто и русские, и ляхи, и чехи произошли от них"

По-фински "северное сияние" называется "revontulet" (как и по-карельски, и как и в некоторых других языках финно-угорских народов, живущих по соседству), что переводится как "лисьи огни"

Вторая часть слова, "tulet", переводится как "огни" (от "tuli" - "огонь")
Так же и в эстонском, и в карельском, и в вепсском, похоже и в мордовском ("тол"), и в ненецком ("ту"), и в удмуртском ("тыл"), и в марийском ("тул"\"тыл")
Всё это позволяет реконструировать прото-уральское название огня - *tule

Первая часть, "revon" - это родительный падеж от слова "repo" ("лиса")
Термин это не разговорный, а немного устаревший и поэтический
Из эстонского "rebu", вепсского "reboi", мордовского "ривезь", венгерского "ravasz", марийского "рывыж", коми "руч" реконструируется что-то вроде корня *repä, который оказывается очень похож на иранский (авест. 𐬭𐬀𐬊𐬞𐬌 [raopi], курд. ڕێوی [rêwî], осет. "рувас", перс. روباه [rubâh])

Предполагается, что прото-финно-угры заимствовали это слово у прото-иранцев, благо, это довольно регулярная история

Из-за прото-иранцев прото-финно-уграм достался звук [r] в этом слове, потому что у других индоевропейцев там [l] (это тоже регулярная история)

Таким образом, сюда же приходится роднёй литовская лиса "lapė", латышская "lapsa", наша "лиса", индийская लोपाश [lopāśá], греческая ᾰ‌λώπηξ, [ălṓpēx] (отсюда же "алопеция", изначально "лисья чесотка"), латинская "vulpēs"

Кстати, есть версия, что у индоевропейцев это очередное субстратное слово из какого-то забытого языка
Потому что слово есть у всех, очевидно у всех похоже, но не у всех прямо круто выстраиваются фонетические соответствия

В прагерманском тоже было родственное слово *rebaz для лисы, но, видимо, оно табуировалось, или просто заменилось на описательное *fuhsaz (дословно "хвостатик", от ПИЕ *puḱ ("хвост")
Отсюда английское "fox" ("лиса") и другие

Впрочем, северные германцы, самые суровые, видимо, оставили исходное слово (шведск. "räv", датск. "ræv", исландск. "refur" и т.д.)
Букву "r" у германцев заметили? О том, что это прото-иранский признак у нас сейчас, помните? Вот получается, что протогерманцы тоже это заимствовали у прото-иранцев

Возвращаясь к финнам, у них что, не было слова для лисы? Зачем заимствовать?

Своё финское слово есть, и сейчас оно намного более употребительное - "kettu", но происходит оно от глагола "kettää" ("снимать шкуру")
То есть опять имеем дело с описательным термином
Так что, может быть, и правда лису табуировали

Это же и объясняет все заимствования: народ мог взять чужое слово для лисы, чтобы не употреблять табуированное своё, и постепенно своё забывалось
Некоторые начинали табуировать уже и новое заимствованное слово

Кстати, финны называют северное сияние лисьими огнями не просто так, а из-за легенды об огненной лисе (её, кстати, зовут "tulikettu", то же что английское "firefox"), чей мех отражается на небе

https://t.iss.one/lang_witch

Про запятую:

Первоначально древнерусский глагол «блядити» значил «ошибаться, заблуждаться, пустословить, лгать»
То есть, ежели ты трепал языком наглую ложь (неважно, осознавая это или нет), тебя вполне могли назвать «блядью», невзирая на пол

В это же самое время в славянских языках жило-поживало другое, весьма похожее по звучанию, слово «блудити», которое означало «блуждать» (ср. украинское «блукати»)
Постепенно словом «блуд» стали определять не только экспедицию Ивана Сусанина, но и беспорядочную «блуждающую» половую жизнь
Появились слова «блудница», «блудолюбие», «блудилище» (дом разврата)
Сначала слова «блядити» и «блудити» существовали обособленно, но постепенно стали смешиваться
Уже Даниил Заточник в XIII веке писал: «Девиця бо погубляет красу свою бляднею, а мужество татьбою (воровство)»
Этому способствовала не только схожая фонетика, но и схожесть значений
Женщина-блядь считалась женщиной заблудившейся, сошедшей с истинного пути, как и блядословы-еретики...

Если понять название этого типа учебных занятий дословно, и перевести с латинского, то главной его задачей окажется сеять в учащихся зёрна знаний

Ответ: семинар, от лат. "semen" ("семя"), ответ "семинария" тоже принимается

Лауреат - от лат laureatus = увенчанный лаврами - от лат laurea = лавровый венок - от лат laurus = лавр

Лавровый венок как атрибут победителя появился на Пифийских играх (изначально музыкальные, а позднее и спортивные), посвященных Аполлону (победителю змея Пифона) и проводившихся раз в четыре года в Дельфах
Лавр же - дерево, посвященное Аполлону

Латинское слово "cardinālis" ("главный, основной, важнейший") происходит от "cardō" ("дверная петля")

В итоге "кардиналом" назвали высший после папы духовный сан у католиков, а по красному цвету его облачения в английском языке слово "cardinal" стало означать и соответствующий цвет, и по цвету оперения назвали семейство птиц - кардиналовые

Слова "координаты", "координация" тоже имеют латинское происхождение, в поздней латыни зафиксировано причастие "coōrdinātus" от глагола "coōrdināre" (в общем-то, мы его тоже взяли - "координировать"), который состоит из приставки совместности (как и наша "со-") и глагола "ōrdināre" ("упорядочивать"), от слова "ōrdō" ("порядок"), которое происходит от праиндоевропейского *h₂er