Днищный автор Автор Дна очень любит когда у нас появляются новые фанаты. Поэтому очень хочу попиарить статью не мою, но имеющую сразу две отссылки на меня. Во-первых там упомянуты наши статьи про хемосинтетичские экосистемы в Беринговом море (вот например), а во-вторых само название «Увидеть дно» однозначно отсылает к Каналу, хоть её авторы и не удосужились вставить в текст ссылку или QR-код 🥲

Сама статья про историю подводного научного флота, что по теме очень близко Дну, ведь оно часто пишет про историю, когда других тем нет. Она, конечно, не такая содержательная, как Дно, но если внимательно поискать, то и в ней можно найти много интересного. Например как гаражные умельцы передали военную подводную лодку чтобы смотреть на спящую селёдку и убедили всех в том, что это наука 🥹 😅. Ещё, оказывается, первые исследователи, достигавшие дна обычно не имели возможность фотографировать, поэтому просто рисовали что видели с натуры (применено как Эдвард Форбс, нарисовавший аватарку Дна).

Ну и бонусом осьминожка с гидротерм вулкана Пийпа
#морские #история

В этом году как-то почти незаметно прошёл десятилетний юбилей очень важного для меня текста. Мы все знаем, что среди большого числа научных статей бывают те, где содержатся очень важные обобщения, концепции и гипотезы, которые могут задать направление работы на десятилетия вперёд, а ещё – в какой-то степени формировать образ мысли молодых исследователей. Ничего из вышеперечисленного не относится к статье о которой пойдёт речь. Она на противоположном полюсе науке – который возводит в абсолют данные, но не их интерпретацию.

Началось всё в довербальном периоде студенчестве. Я был очень умным, носил очки и хотел непременно стать великим учёным, в общем, был тем ещё задротом. Чтобы понять как же делается Большая Наука я очень много читал. К сожалению, почти всё что мне попадалось (а фильтровать и искать я тогда не умел) – работы советских теоретиков-эволюционистов – имели зачастую очень мало общего с реальным миром (о том, что не так можно почитать в первых главах этой книги). А я пытался брать их словоблудную методологию и писать свои рукописи, в основном, завязанные на создании классификаций чего-либо и её голословном объяснении с точки зрения эволюции и экологии. Что-то мне даже удалось опубликовать (например тут), но подавляющее большинство моих опусов мне возвращали по почте (через интернет в то время никто не сабмитил). Нераспечатанные толстые конверты с реджектнутыми рукописями громоздились у меня столе, как первые рассказы Мартина Идена.

А читал я всё больше и больше и в какой-то момент моё видение теоретической биологии аннигилировались в формулу «один пишет одно, другой другое, доказать ничего не могут» и я решил что настоящая наука – это не «про подумать» а про получение данных.

Мои статьи с подробным описанием не сильно значимых фаунистических находок, и не содержащие рефлексии, начали публиковать. Особенно и редакторам, и рецензентам, и коллегам по лаборатории нравилось, что я объясняю их хайповым тогда в морской биологии изменением климата (это был такой тренд до мимимикропластика). Тем не менее, этот успех мне очень быстро опостылел, потому что большинство таких статей мне казались шаблонными, лишёнными искорки настоящей науки. И я решил дойти до вершины описательно-таксономической науки – отрастить бороду написать большой список всех видов, известных с какой-то территории. Строго говоря, у меня была не одна попытка, но расскажу я о самой последней и самой грандиозной. Речь идёт об этой статье (осторожно, PDF) про Мурманский берег.
🔻#морские #Арктика

🔺Часть 2
Тут, наверно, тем кто не из Мурманска пофиг (и можете пропустить этот блок истории), а тем кто из Мурманска нужно рассказать, что Мурманский (или Лапландский) берег – это не только портовые зоны в[н]ашего города, а вообще большой кусок Кольского полуострова: от самой Норвегии и до самого Белого моря. Это не административный и не физико-географический регион, а скорее социокультурный, вот как я пытался рассказать историю о его границах в своей диссертации:

Одно из первых задокументированных описаний границ Мурмана принадлежит путешественнику академику И.И. Лепехину в 1772, который упомянул «... от реки и деревни Паноя, находящейся на левой стороне к проливу Белого моря, и даже до Норвегии простирающийся Океана берег, принадлежащий Кольскому уезду, и собственно Мурманским берегом называемый» (Лепехин, 2009: 157). Позже, в 1822 г. Ф.П. Литке (1948) упоминает «Лапландский берег» ограничивая его районом между устьем реки Кола и мысом Святой Нос, при том что название «Мурман» также фигурирует в его работе, но без уточнения границ. <…> Определение Мурманского берега или Мурмана в поморском словаре (Дуров, 1929) также ограничивает его восточную границу мысом Святой Нос, а не устьем реки Поной, что соответствует современному его пониманию (Мурманская область, 2007). Таким образом, восточная граница Мурманского берега совпадает с границей Баренцева и Белого морей, а западная — с государственной границей России.

А вот карта того, где всё это происходит
🔻#морские #Арктика

🔺Часть 3
Статья писалась больше полугода. Я, конечно, сначала обобщил все имевшиеся у меня данные, в очень сложной таблице в Excel с километровыми формулами (Python и R я тогда боялся и отрицал как концепт). Выяснилось, что большинство моих улитонек были собраны дночерпателем (это типа бокс-корера, о котором Дно писало, только проще но другой), что накладывает ограничение на их размер – для качественного сбора зверюшек больше одного-двух сантиметров нужна драга или водолаз – и то и другое использовалось в период моей работы мало. Поэтому я скрупулёзно перелопатил кучу книжек и статей, где были хоть какие-то упоминания улитонек с Мурманского берега. Иногда это были подробные списки видов, составленные дореволюционными авторами, иногда это были куцые чеклисты с набором банальных видов (и то, часто, неверно определённых 😅), которые изредка публикуют современные гидробиологи.

Но прикольнее всего было смотреть статьи, сделаные на Мурманской биологической станции в Дальних Зеленцах в 1950-х – 1960-х годах. Про историю морской науки на Мурмане я может ещё напишу отдельную историю (ну а пока можете посмотреть презентацию). В этот период полуизолированные на маленьком клочке поебрежья зоологи скрупулёзно, насколько могли и умели, изучали экологию прибрежных улитонек – как они размножаются, как быстро растут, хорошо ли кушают и кого именно, в каких количествах предпочитают жить, ну и так далее. Да, экология – про это, а не про все эти ваши изменения климата и прочие микропластики. И мне было очень обидно, что эти статьи никто не цитирует. Может быть их никто не знает? Поэтому я потратил уйму времени и сделал расширенный список упоминаний, где для каждого вида выписал в какой публикации этот вид упоминался, под каким названием и что именно там о нём есть.
🔻#морские #Арктика

🔺Часть 6
Всего во всей Мурманской Земле, от самой Норвегии и до самого Белого моря обитает 149 видов улитонек. Это дофига. Например в любимом всем Белом море их всего 87, в морях Арктики, например в Карском – 121, в Восточно-Сибирском – 93, а в глубоководной части Северного Ледовитого океана – 18 (и это включая улитонек из подводных лесов).

Всегда несправедливо, когда кто-то маленький (например Мурманский берег) оказывается не в меру богатым, но жизнь такава и больше никакава 😓 Дно уже писало, что Мурманский берег – это не Арктика, а вполне себе северная Европа, ну по крайней мере в том, что касается моллюсок, а не соблюдения правил дорожного движения. К Кольском полуострову подходит струя Гольфстрима, которая несёт уют и счастье всем его теплолюбивым обитателям. Тем не менее Арктика уже совсем рядом, а её обитатели иногда приходят погреться в тёплой водичке. То есть фауна Мурмана – это смесь сравнительно многочисленных теплолюбивых (бореальных) улитонек с хардкорно-арктическими. А там где две фауны пытаются ужиться вместе – видов больше.
🔻#морские #Арктика

Вот вам к завершению года коротенький тематический спин-офф истории про улитонек Мурмана то, как я сначала мнил себя дофига умным и угорал по теоритезированию, а потом понял, что данные – это единственное что имеет смысл в науке. Так вот, находясь в точке планирования и написания этого фолианта я обнаружил, что в реально классных научных журналах мне это никак не опубликовать. Видимо, фаунистический список, не совсем то, что другие научные работники считают ценным результатом. Значит, я уже просчитываюсь, но где …. 🧐

В тот период я очень активно работал на Шпицбергене – приезжал туда примерно два раза в год, естественно летом. Полярный день давал возможность практически не спать. Я помню, как при любой возможности я пытался набрать как можно больше грунта и ночью, в состоянии отупения от почти круглосуточной работы, вынуть из него как можно больше зверюшек (а собирал я не только улитонек, но и вообще всех-всех-всех). Тем не менее за несколько лет работы я не набрал данных, которые были бы интересны даже мне третьесортному журналу.

Один раз я попал туда зимой, в конце января. Со мной был профессор-альголог (как он сам просил: «не путать с алкоголиком») Григорием Воскобойниковым. Так как в это время на Шпицбергене была непроглядная полярная ночь, а бóльшая часть залива была покрыта льдом, у меня не было ни малейшей возможности работать и приходилось наблюдать за профессорской жизнью 🤷

За две недели жизни в шахтёрском поселке мы добросовестно спали, хорошо питались в шахтёрской столовой (запивая всё спиртом с колой), парились в сауне и даже сходили на концерт Hot Club du Norvége. Работали за это время ровно один час. Мы подъехали на Газельке к берегу залива, где был обколот лёд, напялили тёплые сапоги и зашли по колено в воду, где попытались нащупать фукусов, это такие забуревшие бурые водоросли (и для те кто, в теме – да, это их я курил 😏). Нашли одну веточку этого растения, и этого было достаточно, чтобы сделать важный вывод и подтвердить гипотезу 😳
🔻#морские #Арктика

🔺Часть 3
Дело в том, что мурманские (да и не только) альгологи (не путать с алкоголиками ☝️) давно стали замечать, что фукусы могут расти в полярную ночь. Это трудно себе представить, потому что растения получают энергию за счёт солнечного света: нет света –> нет энергии для роста. Сначала обнаружили это у водорослей с побережья Мурмана, но там не бывает полнейшей тьмы. Потом делали эксперименты в фотокюветах, где водоросли тоже продолжали расти, хоть и медленно. Затем понадобилось подтверждение того, что это происходит в природе, ведь в эксперименте даже водоросли делают то, на что бы не согласились в обычной жизни 😏

Единственное объяснение, почему эти фукусы могли расти – у них была нестандартная для растений пищевая ориентация (и как выяснилось не только в эксперименте 😏). Они были немного хищниками. То есть могли впитывать из воды готовую органику, а не ограничивались тем, что производят сами. Отдельные исследования понадобились, чтобы выяснить как сложная органика попадает в клетки растений (оказалось, за счёт симбиоза с бактериями) и отдельно было предложено как решить злободневную проблему очистки воды от нефтепродуктов за счёт хищных фукусов.

Вся эта движуха работа проходила в соседних со моим кабинетах, пока я тщательно выписывал страницы, на которых был упомянут тут или иной вид улитонек в забытых научных сборниках. Такое случайное прикосновение к чужому опыту позволило ещё раз переосмыслить свою работу и начать отстраивать её уже от гипотез, отсекая всё лишнее, включая бессонные вечера и разбор проб по 14 часов в экспедициях 😌
🔻#морские #Арктика

Рождество закончилось и закончился день после Рождества и даже день после дня после Рождества … Надеюсь, фанатам Дна было чем заняться всё это время (например – читать возрождённый канал Новости биологии), но каким бы приятным и волнительным ни было ожидание, настало время рассказать правильный ответ на вопрос Рождественской викторины Дна 🎉🥳🎊

Правильным ответом было бы то, что и экспедиции застрявших во льдах судов и Ганс Христиан Андерсен собирали улитонек для датского зоолога Йонаса Коллина. Об Андерсене Дно уже писало. А про корабли Varna и Dijmphna нужно было догадаться, хотя это и было ой как непросто 😜

Кстати, несмотря на то, что Варну раздавило льдами (вот ещё картинки того, как это происходит), экипаж судна успешно был эвакуирован соседним Dijmphna, а уже летом 1883 года был доставлен домой другой экспедицией, где руководил Адольф Эрик Норденшельд. Да, Арктика в конце 19-ого века хоть и оставалась по доступности сродни ближнему космосу сейчас, но её уже часто посещали исследователи в надежде открыть Северо-Восточный проход – морской путь из Европы в Азию. У входа в этот проход и можно было встретить очередных искателей приключений. Сейчас, кстати, эта морская трасса называется Северный морской путь или Севморжуть Севморпуть 🧐
🔻#Морские #Арктика

Недавно мы готовили сборник статей, куда я отправил длиннющий текст, про то, как изучали арктических улитонек. Писался он довольно долго и не потому что я отдал много сил, а потому что ревел на диване не хватало времени и внутреннего ресурса. Тем не менее надеюсь, его можно будет без особых изменений вставить в диссертацию (я не оставляю попыток, да), тем самым как-то наверстав проплаканное потраченное время.

Вообще история того, как что-то делалось интересна тем, кто делает, но не всем остальным, кому скорее надо результат. Ну не многие на самом деле любопытствуют как много теста извели повара в кофейне у дома или сколько экспериментов с утюгом делал студент; всем по итогу важно лишь увидеть идеальную булочку (я не про себя сейчас 🤭), и не увидеть странного чувака в брюках, похожих на карту геологических разломов (а вот сейчас про себя 😅). В общем, я постараюсь во-первых разделить обзор большой статьи на несколько частей, чтобы не было душно держать интригу. Во-вторых, смазывать истории байками и не очень имеющими отношения к делу фактами не вошедшими в статью, но являющимися приметами прожитых времён. Здесь будет про несколько биологических станций, которые хоть не совсем из Арктики, но были важным этапом начала её исследования.

Хотя арктических улитонек и изучали с незапамятных времён, ну чтобы можно было понимать кто из них съедобный, а кто – не очень. Однако систематические научные сведения о них появились в 1770-х годах. Тогда датский зоолог Отто Мюллер, удачно женившись переехал из пригорода Копенгагена в пригород Осло. До своей женитьбы Отто работал приватным учителем (судя по тому, что по образованию он был юристом, то учил он всему), в одной из графских семей. В свободное время он собирал улиток в ближайшем пруду и постил их фотоньки в соцсети переписывался с другими натуралистами. Средства жены позволили Отто забыть про работу и посвятить себя любви к моллюсокам, но уже морским.

Затем на месте, где работал Отто появилась биостанция, которая, кстати жива и по сей день. Уже спустя значительный срок после его кончины (то есть в середине 19-ого века) там начали работать натуралисты Михаель Сарс и его сын – Георг (кому интересны скандалы-интриги-расследования: полярный исследователь и лауреат нобелевской премии мира Фритьоф Нансен был женат на дочке Михаэля и, соответсвенно, сестре Георга, Еве). Георг сделал первый определитель по норвежским моллюсокам с очень качественными рисунками, которые по уровню сильно превосходят более поздние и часто до сих пор их используют для определений (как правило – неправильных) арктических моллюсок.
🔻#морские #история #Арктика

🔺Часть 3
Вообще особенностью работ скандинавских авторов было описание большого числа новых видов. Они заложили основы классификации не совсем арктических зверюшек, но уже обитателей близких к ней регионов. Позднее, когда исследования начались в более восточных районах – на Белом и Российской части Баренцева морей, они были про на фауну (читатели Дна знают что это), описательной количественной экологии (это про то, что численность одних видов больше, чем других) и попытках гипотетизировать (это примерно, как фантазировать, только более научно) о том, как эти виды и в таких количествах могли здесь оказаться.

В 1892 году появилась биологическая станция уже на Соловецких островах на Белом море. Тогда Санкт-Петербургским натуралистам удалось договориться с монастырём, рядом с которым они и поселились. Сама станция, впрочем просуществовала менее десяти лет. Биологов выгнали за то, что те привозили на биостанцию женщин (были ли это счастливые жены, содержащие своих увлекающихся мужей или настоящие биологини – мне осталось неясным). А ещё монастырские чиновники были возмущены тем, что

“… приезжают не только православные, но и иноверцы, а в 1897 году оказался даже один иудейскаго закона”
Источник

Одним из таких был Соломон Герценштейн, который написал первый глобальный труд про моллюсоков Мурманского берега и Белого моря, про эту работу Дно уже немного писало.

Изгнанная из монастыря станция переехала в Екатериненскую губу 💋 (о том, что такое “губа” – чуть ниже) Кольского залива, это на территории современного города Полярный Александровск, к северу от Мурманска. На станции продвигали предположение об изменениях ареалов морских обитателей из-за потепления до того, как это стало мейнстримом, то есть в 1900-х годах. Сотрудники станции сначала сделали самые первые исследования в её районе и открытом море рядом, а потом – самые вторые в тех же местах. И вот всех зверюшек, которых нашли только в самый второй раз (и во все последующие) и посчитали пришельцами, освоившими мурманские воды из-за потепления. Может быть когда-то я напишу более подробную историю о том, как я пытался проверить эти предположения. А пока тем, кто читает научные статьи рекомендую свой обзор (фул в комментах). А ещё в Екатериненской губе изучали морских паразитов морских огурчиков.

Биостанция прекратила своё существование в один день, когда всех её сотрудников арестовали по надуманным обвинениям.
🔻#морские #история #Арктика

Пока редакция Дна ищет способы доступно, а главное – без очередной порции шуток за триста рассказать, как связаны камни у вас во дворе, скандинавские горы и эволюция улитонек вот полюбуйтесь новой статьёй. Она как раз про то, о чём была предыдушая история, хотя в отличии от самой истории гораздо более направлена на улитонек, и не содержит лирических, но на мой взгляд очень важных отступов. Зато, там не только про лор околоарктических биостанций, но и про морские исследования в Арктике (Дно, кстати, и про их историю немного писало).

Статья, кстати, часть специального выпуска журнала про историю изучения моллюсок (вот тут оглавление), где я был редактором. Поэтому её и опубликовали

#Морские #история #Арктика