Многие рассказывают, как их пытаются вернуть бывшие, а зато как их пытаются вернуть бывшим, почему-то никто не говорит!

Всё началось с того, что мужчина в сером пальто подмигнул мне в метро. Или, может быть, у него дёрнулось веко. Я, как приличная дама, решила, конечно, подмигнул. Потому что «дёрнулось веко» — это диагноз, а «подмигнул» — судьба.

К вечеру у нас уже были общие дети, дача в писательском посёлке и лёгкий конфликт по поводу ковра в гостиную. Я за восточный, он за скандинавский. Спорили жарко, я даже немного обиделась и ушла в ванную поплакать. Он постучал, извинился. Мы помирились, он подарил мне фикус. Очень тактичный мужчина.

На следующий день я начала ревновать. Сидит, мерзавец, в моём воображении и молчит. Не пишет. Не звонит. На свидание не зовёт. Ну, думаю, пошло всё к чёрту. Удаляю. Прошло два часа. Тоска.

Оказывается, я его любила. Зачем я это сделала? Я ж его даже не узнала как следует. Может, у него детская травма и он боится близости! Я ж его бросила, как последняя истеричка. Ковёр этот ещё дурацкий требовала, скандинавский ведь и правда гораздо лучше.
Молчит.

Тут я не выдержала и вернулась на ту же ветку в то же время.
А он пришёл. С женщиной. С настоящей. С пакетом из магазина рукоделия и выражением лица «мы вместе выбирали бисер». Свиньи.

Я посмотрела на них, на бисер, на свои разбитые фантазии. И пошла домой. Сделала себе чай. Успокоилась. Решила больше не фантазировать. Зашла глянуть рилсы, а там тренер по йоге выложил ролик с цитатой:
«Встретишь того, кто будет бояться тебя потерять»…
Это что получается, влюбился в меня что ли?!

Дневник ненастоящей женщины.

Мой психолог сказал, что у меня заниженная самооценка. Но думаю, он мне льстит.
•••
Сходила на танцы. Мужчина пригласил, но не меня. Я всё равно хорошо подвигалась — по пути домой.
•••
Сегодня решила быть лучше. Получилось на целых семь минут, потом опять началась я.
•••
Было скучно, позвонила маме. Теперь не только скучаю, но ещё и виновата.
•••
Сегодня чувствую себя живой. Завтра планирую отдохнуть от этого.
•••
У меня богатый внутренний мир. А внешний немножечко бедный.
•••
Он пишет редко, но с орфографическими ошибками. Любовь проходит, а «зделал» — остаётся.
•••
Решила заняться спортом. Купила лосины. Устала.
•••
Всё хорошо. Просто я — женщина. И всё плохо.

Письмо одного порядочного кавалера.

Дорогая Зиночка!
Пишу тебе с чувством. Потому что чувствую. Но, честно сказать, не вполне понимаю что именно.
Ты, Зиночка, женщина хорошая. Даже, можно сказать, редкая. Встретишь такую, и сразу не поймёшь обрадоваться или испугаться. Умная, симпатичная. И суп у тебя вкусный. Особенно борщ. Только, признаться, мне после него как-то одиноко становится. Не кулинарно, а душевно.
Ты, Зиночка, извини, но я человек тонкой организации. У меня внутри как будто всё не готово. Вот вроде люблю, а вроде и не люблю. Вроде с тобой хорошо, а вроде бы сижу и думаю: а может, это просто потому, что стул мягкий?
Я, Зиночка, не ухожу. Не подумай. Я наоборот: остаюсь. Но с такими сложными внутренними обстоятельствами, что присутствую как бы душевно неполностью.
Ты, конечно, можешь сказать: «Скажи прямо, что не любишь». А я тебе скажу: ну как же не люблю? Уважаю. Ценю. Иногда даже целую.
Но... знаешь... я такой человек. Мне сейчас не до счастья. У меня как раз период внутренний, переходный. Душевный ремонт. Обои переклеиваю. Полы скрипят. Любовь не поместилась, пришлось вынести на балкон. Протекла.
Поэтому не обижайся. И не радуйся. Просто будь, как будто меня нет. Но с уважением.
С искренним беспокойством,
Петя

Типология токсиков.

Родитель в родительском чате
Пишет сообщения в 6:03 утра. Требует отчёт по платочкам, бутербродам и духовным скрепам.
— А где фото с утренника, Людмила? Где фото? Где радость?

Коллега «я просто уточнил»
Он не делает зла. Он просто каждый день напоминает тебе, что ты делаешь что-то не так.
— Слушай, а ты точно письмо прикрепила? Я просто уточнил. Без негатива.

Святой провокатор
Он не злой. Он «учит». Ловит на слове, испытывает терпение. Учит смирению. Учит посылать, впрочем.
— Ты всё ещё сердишься? А я ведь хотел тебе помочь.

Справедливый каратель
Точно знает, кто виноват. Почти всегда вы. И если не вы, то кто-то рядом с вами.
— Я просто говорю, как есть. Кто-то же должен.

Добросердечная пиявка
Слушает. Обнимает. Но случайно поселилась у вас в позвоночнике и пьёт жизненный сок.
— Я только на пять минут, правда. У тебя ведь никого нет всё равно.

Отравитель благостный
Вежлив, мягок, чай наливает с вареньицем. И только после встречи с ним хочется лечь на пол и не вставать.
— Милочка, вы такая умная. Только почему же у вас морщинки такие сердитые?

Мученик без повода
Ходит, как будто только что вышел из темницы, где страдал за веру. Постоянно болеет, жертвует собой, но никто, увы, не ценит. Особенно он сам.
— Я опять никому не нужен, — говорит он и садится на ваше лицо.

Куратор чужих границ
У него нет своих границ. Зато чужие чётко отслеживает. И сообщает, если ты где-то не так себя повела.
— Ты просто слишком резкая. Люди это чувствуют. Не обижайся, я с добром.

Человек-сравнительный анализ
У него всё всегда лучше. Или у кого-то, но точно не у тебя.
— Я просто говорю: у Лены тоже трое детей, а как держится! А ты с кошкой не справляешься.

Полезный как кирпич в борщ
Всегда «помогает». Даже когда ты не просила. Особенно когда не просила.
— Я заполнил за тебя отчёт. Там всё по-своему сделал, но так лучше. Не благодари.

Человек-предисловие
Каждую фразу начинает с «я не хочу тебя обидеть, но…», и заканчивает тем, что ты обижена.
— Я не к тому, что ты толстая. Просто платье не подчёркивает твои сильные стороны.

Продавец внутренней тревоги
У него всегда тревожно. И он хочет это продать. С хорошей скидкой. Тебе.
— Ты реально едешь одна? В другой город? Без плана? А если что?

Кого встречали, кого добавите?

Женщине, чтобы влюбиться достаточно:

• В детском саду – у него самый красивый паровозик, и он дает в него играть.

• В начальной школе – он самый симпатичный и хорошо учится.

• В средней школе – хулиган, самый спортивный, дерзкий, смелый, начал курить раньше всех, все девочки за ним бегают.

• Выпускные классы – лидер, высок, красив, умён, имеет взрослых друзей.

• Студенчество – симпатичный, шикарно играет на гитаре, поёт, гуляет всю ночь, при этом подрабатывает тебе на мороженое и цветы, галантен, романтичен, ого-го в постели.

• 30 лет – хорошо зарабатывает, ого-го в постели, имеет машину, начитан, вежлив, умеет ухаживать.

• 40 лет – своя квартира, машина, высокий статус, руководящая должность, ого-го, стильный.

• 50 лет – дети от предыдущих браков не мешают, успешен, ухожен, своя машина, квартира, дача.

• После 60 лет – не бесит, не пердит, не воняет, своя квартира, машина, дача, в которой он живёт.

Кароч, мужики, хорошенько оторвитесь, пока вам не исполнилось 7 лет.

«Бутерброд»

Маленький закуток кабинета компьютерной томографии битком, все стулья заняты, кому не хватило места, стоят облокотившись на стены. Санитарки, притащившие пациентов, используют минутку, чтобы отдохнуть, да перекинуться двумя словами между собой — кто куда ездил, кто чего сажал. Эти беседы такие подкупающе будничные своим ощущением того, что жизнь продолжает течь где-то там, за стенами, а не остановилась, как здесь.

Очередь двигалась вполне быстро, до момента, пока в нее не вклинилась делегация «лежаков». Лежачих больных на санитарочном сленге.

– Что, Светк, лежаков привезли?
– Агась, не успели вы, теперь будем этих через одного пускать без очереди.

Санитарок, которые привели ходячих эта новость не обрадовала: время идет, а основную работу в палатах за них никто не сделает.
Лежаки товарищи нерасторопные. Их на каталке сначала завези, потом на стол переложи, томографию сделай. Очень долгая свистопляска. Точнее свистолежка.

По большей части, мертвецы в морге более живоподобные, нежели лежаки. Страшное дело — человеческая жизнь. Там уже душе держаться негде, помещения для души скукожилось, а всё живой. Вон даже томография требуется! Живой и подвластный лечению, значит. В такие моменты думается, что нет никогда безвыходной ситуации, а, может, это всего лишь закон, повелевающий лечить до самого конца. Точнее, до хосписа. Еще один конец перед концом, если не повезет.

Лежаки в этот приезд были разной лежачести. Тихая бестелесная и бесцветная бабуля; мужчина непонятного возраста с цветом кожи, не свойственным живому человеку, но зато с вполне сохранной личностью: ругался матом, требовал ускорить процесс; и половина Оганесяна, верхняя. Никто бы в этой больнице не удивился бы и живой нижней половине человека, там не такое видывали. Но Оганесян был верхней половиной. Туберкулез костей сделал свое мерзкое дело.
Морщинистый, полностью седой, беззубый, изможденный, выглядящий явно старше своего возраста, ослабший из-за болезни и других тягот. А в крючковатых худющих пальцах двух рук бутерброд. Батон с маслом и с копченой колбасой.

И нет в мире больше ничего кроме Оганесяна и этого бутерброда. Он ел его так медленно, так вкусно. Впиваясь в него. Наслаждаясь им. Откусывая маленькими кусочками и долго-долго жуя, не отодвигая рук ни на сантиметр от рта. Глаза его были приоткрыты и направлены куда-то вдаль, чуть выше бутерброда.

– Откудась у него бутерброд-то этот?
– Ой, не знаю, пока забирали, везли, ему кто-то в руки, видать, сунул. Я и не заметила. Ну уже не отбирать же. Вкусно тебе, Оганесян? Ну кушай, кушай, мой хороший, — санитарочка, подняла отвалившийся кусочек бутерброда с простыни и ласково подсунула Оганесяну в рот.
В какой-то момент Оганесян подавился, начал кашлять.

Показалось, что вот и настал тот момент, когда судьба рушила забрать на тот свет человека таким внезапным, и, возможно, гуманным способом. Сразу представился фатализм и необратимость картины, на которой изображена рука дающего бутерброд. Но нет, смотри-ка прокашлялся. Санитарка приподняла его голову, помогла проглотить.

Оганесян спокойно отдышался, закинул оставшуюся часть в рот и прикрыл глаза, продолжая жевать.

Казалось, что во всей этой больничной сутолоке, в звуках колес каталок, отрывистых разговоров, гулкого дыхания томографа, — он единственный в мире, кто на миг постиг его суть. В этом бутерброде было всё: жизнь, которую он прожил, и жизнь, которая еще теплилась в нем. Вкус хлеба, масла и колбасы — последний рубеж между существованием и пустотой. И если в конце остается хотя бы кусочек счастья, то, может, никакого конца и не существует.

Парадоксы повседневности.

1. Все хотят быть услышанными, но никто не хочет слушать. Посто ждут своей очереди в диалоге, чтобы высказаться.

2. Мужчины хотят женщин с характером, но только когда он мягкий и удобный.

3. Женщины хотят сильного и решительного мужчину, но когда мужчина решает без них, они называют его диктатором.

4. Женщины хотят равенства, но всё равно считают, что заслуживают чуть больше внимания и заботы.

5. Все мечтают об идеальной жизни, но ставят идею на паузу, ждут «лучшего момента», который никогда не наступит.

6. Все говорят «будь собой», но при этом ненавидят своего «себя».

7. Люди жаждут признания, но боятся чужого мнения.

Дневник ненастоящей женщины

Встречаешь мужчину мечты, а он уже чей-то кошмар.
•••
Обещал позвонить завтра. Какой хороший длинный завтра.
•••
Сегодня никто не писал. Значит, все живы. Уже хорошо.
•••
Он сказал: «Ты слишком много думаешь». Конечно. За нас обоих.
•••
Он был таким внимательным. Особенно к себе.
•••
Я не обижаюсь. Я делаю вид, что умерла.
•••
Отношения, как туфли. Если больно, значит не твой размер.
•••
Он вернулся. Видимо, у других тоже не получилось.
•••
Съела виноград и пошла бродить.

Каждый новый специалист начинает с ритуального топтания на костях предыдущего.

Парикмахер смотрит на твою голову с таким ужасом, будто ты месяцами чесалась о забор, и, победоносно произносит: «Боже, кто вас так уродовал, моя нежная?» — и гордо перекидывает пробор на другую сторону, спасая мир.

Косметолог вздыхает, оттягивая видавшую виды морду за щеку: «Теперь придётся пересобрать всю бабку после этих криворучек».

Врачи же обладают страшной улыбочкой, когда пересказываешь им предыдущий план лечения, которая значит только одно: «Как же ты, собака, до сих пор живой».

Архитектор, едва взглянув на чертёж, морщит лоб: «Варварство!» — и через полгода ставит двери туда же, где они стояли при «идиотах».

Учитель музыки брезгливо жмётся к пианино, минорно стонет: «Кто вас этому научил» и заставляет играть те же гаммы, но теперь «по-настоящему».

Художник надменно улыбается: «Никто до меня не умел писать воду» — и писает, вернее, пишет, раскрашивая кувшинки розовым.

Так и движется прогресс по кругу, с громкими разоблачениями и лёгкими перекрашиваниями.
Каждый уверен, что он первый человек в истории, который делает правильно.
До следующего такого же первого человека.

Все хотят казаться чуть лучше тебя, когда продают тебе что-то за твои деньги.

Есть странный талант у людей — прикасаясь к твоему кошельку, смотреть на тебя так, будто ты у них в долгу. Талант сей врождённый, безо всяких курсов. Он протягивает тебе услугу с тем выражением лица, с коим царь длань для поцелуя простолюдину: не ты ему платишь, а он тебе делает одолжение, снизойдя до твоего неотёсанного существования.

Каждый – жрец, проповедующий перед стадом невежд. Продавец одежды смотрит на тебя, как на случайного гостя из деревни, которому позволили потрогать цивилизацию за деньги. Консультант в парфюмерном склоняется над флаконом, как археолог над редкой находкой, и в этот момент становится ясно: ты не покупатель, ты всего лишь прохожий, которому позволили вдохнуть искусство. Сомелье смотрит на тебя, как на таракана, если ты просишь что-нибудь сладенькое. Бариста оценивая твой жалкий выбор и неправильное ударение в слове «латте», наливает кофе с такой сосредоточенной важностью, словно спасает от гибели не твоё утро, а весь мировой баланс добра и зла. Не кофе, а откупное за твоё бесцветное существование. Так наливает, что хочется извиниться: мол, простите, что я живу и пью ваш кофе.

И вот в этот самый момент главное — не переставать думать: «Солнышко ты моё ненаглядное», и позволить себе улыбнуться. Потому что за этой театральной важностью скрывается вовсе не гордыня, а простая, почти детская потребность быть замеченным, нужным, значимым хотя бы на миг.

Как охотиться на мужика.

Мужик — это не зверь. Зверь хотя бы честный: или съест тебя, или убежит. А мужик как как сутенёр с похмелья: он улыбается тебе, только если ты приносишь прибыль.

Одеваться? Да чёрт его знает. Хочешь в коротком платье, надевай. Подумает, что ты дёшево продаёшься, даже если ты самая дорогая сучка в этом баре.
Хочешь длинное, тоже надевай. Он решит, что ты бухгалтер и начнёт жаловаться на жизнь.

Не говори много. Пусть он болтает. Пусть рассказывает, как однажды чуть не купил бэху, как начальник его боится и какой он вообще серьёзный мужик. Сиди, кури, улыбайся в нужных местах. Ему нужно, чтобы его слушали, а не чтобы понимали.

Мужику нравится, когда на тебя смотрят другие. Он жадный. Он не хочет тебя, он хочет выиграть.
И не давай себя всю сразу. Никогда. Мужики, они как собаки: дай целый стейк — сожрёт и забудет. Дай по кусочку — будет возвращаться, облизываться, ждать, когда ещё отрежешь.

И ещё одно. Никогда не пытайся его перевоспитать. Он не станет лучше. Он станет чужим. Для другой бабы он будет героем, для тебя козлом. Так что решай сама, хочешь ли ты кормить чужого козла.

А если он уйдёт, напейся. Утром проснёшься, посмотришь в зеркало и подумаешь: «Ну и хрен с ним». Потому что все они одинаковые. Просто у одних рубашка утюженная, а у других мятая.

Не имей сто друзей, а имей сто рублей.
Почему лучше не работать бесплатно? Такой вроде оксюморон: ты что дебил работать бесплатно. Но если вы умеете делать деньги из воздуха, как например копирайтеры, и всякие там фотографы и дизайнеры и прочие бездельники, то круг ваших друзей и родственников считающих, что это норма, сильно увеличивается. И тебе, как вежливому и великодушному человеку, в ответ на просьбу друга сделать мелочь, которая является твоей профессией, часто бывает сложно выкатить цену. А вежливый друг как бы сам забывает, что это твой заработок и хлеб твоих детей.

Лучше не допускать подобных ситуаций вот почему:
1. То, за что человек не платит, не воспринимается как нечто достойное. Он обесценивает результат твоей деятельности, дабы чувствовать себя комфортно при не оплате, это херова психология, так всегда бывает. Поэтому, то, что ты сделал – «Ага, чувак, круто, а можешь ещё переделать чутка?»

2. Он не порекомендует тебя другому, потому что первый пункт, он уже обесценил тебя и не знает реальную стоимость твоего труда и не может здраво оценить качество выполнения. Не думай, что, работая бесплатно, тебе потом в ответ притащат автобус новых заказов. Это большое заблуждение.

Поэтому соберите трусы в кулак и не ссцыте говорить, что вы хотите денег. Реальные друзья и не подумают пользовать вас бесплатно, а хитровыдуманные пусть идут в туман.

Детектив.
Один мужчина весьма хитроумно поселился в моей голове. Так, что, кажется, выселил оттуда меня.

Началось всё невинно. Я просто о нём думала минут пятнадцать в день. Ну что такое пятнадцать минут? Кофе остывает дольше. Потом час. Потом два. Вскоре я начала смотреть на себя его глазами, а у него, знаете ли, глаза строгие, как у налогового инспектора: волосок на ноге, фу какая гадость! Макияж не тот какой-то. Духи дурацкие. Кофточка жирная.
Тени блядские. Губы тонкие. Сиси грустные.

Потом я начала смотреть фильмы его глазами. Те, которые ему бы понравились. Тягостные, с длинными планами, где люди час молчат, а потом кто-то умирает.
Слушать музыку, которую бы он оценил строгим вкусом консерваторского образования. Книги под критикой, никаких вам низкосортных бумагомарателей.

Далее последовала переоценка дружеского окружения. Машка — сплетница, Семен Петрович — шибко распутный натурал для дружбы приличной барышне.
Еду начала есть такую, чтобы шла не на пользу дамскому настроению, а на уменьшение нагрузки на весы. Деньги трачу неверно. И зарабатываю мало. Работа у меня обществом не поощряемая в достаточной степени, не то что не очень престижная, а непрестижная вовсе.

Из зеркала на меня смотрела абсолютная чужая измученная женщина, который требовалась помощь.
Её явно истязали, морили голодом и пытали лишением сна. Я тотчас же вызвала полицию. «Товарищи полицейские, арестуйте виновных, молодой порочный аферист выселил прекрасную женщину из её головы совершенно мошенническим способом».
Полицейские сразу арестовали виновную.