#королифармы: Дмитрий Морозов. Бывший банкир и антагонист иностранной фармы.
Выпускник питерской школы им. Лютикова, любитель отдыха в Непале, творчества Земфиры и БГ, не особо задумывался о фармбизнесе в 90-х.
В 1998 году Морозов окончил «Плешку» по специальности «Финансы и Кредит». Проще говоря, хотел стать банкиром. В 2001 году на базе простаивающих НИИ он основал биотехнологическую компанию «Биокад».
Это сейчас оборот компании составляет более 24 млрд рублей. В далеком 2001 «Биокад» занимался производством продуктов на основе интерферона и маленького портфеля лекарств от рака, которые производились из китайских субстанций. До 2013 года доля компании на российском рынке не превышала и 300 млн рублей.
2014 год оказался переломным по всех смыслах: полным ходом шла программа «Фарма-2020».
«Фармстандарт» Харитонина разглядел потенциал в маленьком интерфероновом предприятии. Одним из самых сладких лотов госпрограммы были иммунобиологические продукты, под которые были нужны и мощности, и компетенции.
За 20% компании Харитонин заплатил $100 млн. Еще 50% купила структура, аффилированная с Millhouse Романа Абрамовича. Дела компании начали налаживаться: доля на российском рынке достигла, а затем и превысила 1 млрд рублей.
За счет чего компании Морозова удалось так преуспеть? Ответ прост: «Фарма-2020» – лакомый кусок бюджета, к которому допускали лишь избранных. «Биокаду» благодаря связям удалось собрать едва ли не все виды господдержки (субсидии, гранты, контракты на разработки).
Сейчас «Биокад» на 70% принадлежит «Вектор-Биофарму» – инвесткомпании Харитонина. У самого Морозова всего 30%, которую он основал.
Недавно наш герой получил премию правительства. Как «БР» писал ранее, «Биокаду» в инновационности отказать сложно (хотя год назад ее портфель полностью состоял из дженериков). Собственных разработок у компании пока только три: Эфлейра для лечения псиориаза, Фортека для лечения меланомы и Илсира, промоутируемая как средство от тяжелого течения COVID-19.
Морозов входит в Экспертный совет при Федеральной антимонопольной службе, где, естественно, топит за отъем прав у зарубежной фармы, против двойного патентования и вообще за все хорошее. Всех несогласных Морозов обвиняет в ангажированности. Надо сказать, и без законодательных инициатив «Биокаду» прекрасно удается решать патентные споры с конкурентами. А те продукты, которая компания хотела вывести на рынок до истечения патента, по каким-то причинам с 2018 года совсем не продаются.
Выпускник питерской школы им. Лютикова, любитель отдыха в Непале, творчества Земфиры и БГ, не особо задумывался о фармбизнесе в 90-х.
В 1998 году Морозов окончил «Плешку» по специальности «Финансы и Кредит». Проще говоря, хотел стать банкиром. В 2001 году на базе простаивающих НИИ он основал биотехнологическую компанию «Биокад».
Это сейчас оборот компании составляет более 24 млрд рублей. В далеком 2001 «Биокад» занимался производством продуктов на основе интерферона и маленького портфеля лекарств от рака, которые производились из китайских субстанций. До 2013 года доля компании на российском рынке не превышала и 300 млн рублей.
2014 год оказался переломным по всех смыслах: полным ходом шла программа «Фарма-2020».
«Фармстандарт» Харитонина разглядел потенциал в маленьком интерфероновом предприятии. Одним из самых сладких лотов госпрограммы были иммунобиологические продукты, под которые были нужны и мощности, и компетенции.
За 20% компании Харитонин заплатил $100 млн. Еще 50% купила структура, аффилированная с Millhouse Романа Абрамовича. Дела компании начали налаживаться: доля на российском рынке достигла, а затем и превысила 1 млрд рублей.
За счет чего компании Морозова удалось так преуспеть? Ответ прост: «Фарма-2020» – лакомый кусок бюджета, к которому допускали лишь избранных. «Биокаду» благодаря связям удалось собрать едва ли не все виды господдержки (субсидии, гранты, контракты на разработки).
Сейчас «Биокад» на 70% принадлежит «Вектор-Биофарму» – инвесткомпании Харитонина. У самого Морозова всего 30%, которую он основал.
Недавно наш герой получил премию правительства. Как «БР» писал ранее, «Биокаду» в инновационности отказать сложно (хотя год назад ее портфель полностью состоял из дженериков). Собственных разработок у компании пока только три: Эфлейра для лечения псиориаза, Фортека для лечения меланомы и Илсира, промоутируемая как средство от тяжелого течения COVID-19.
Морозов входит в Экспертный совет при Федеральной антимонопольной службе, где, естественно, топит за отъем прав у зарубежной фармы, против двойного патентования и вообще за все хорошее. Всех несогласных Морозов обвиняет в ангажированности. Надо сказать, и без законодательных инициатив «Биокаду» прекрасно удается решать патентные споры с конкурентами. А те продукты, которая компания хотела вывести на рынок до истечения патента, по каким-то причинам с 2018 года совсем не продаются.
#королифармы: Алексей Репик. Удачливый игрок гостендеров и заядлый покерист.
Алексей Репик уже в 35 лет вошел в рейтинги Forbes. Стартовый капитал в размере $40 тыс. Репику дала мать Валерия Даева, работавшая в сфере строительства. Позднее она поучаствует в постройке нескольких объектов «Р-Фарма».
Жизнь бизнесмена могла бы сложиться иначе – Репик безуспешно пытался поступить на истфак МГУ, но в итоге заземлился и окончил в 2003 году ВШЭ, «Экономика и управление предприятиями».
СМИ называют Репика другом экс-губернатора Ярославской области Сергея Вахрукова, бывшего шефа первого замминистра здравоохранения Каграманяна. Кроме этого, наблюдатели уверены, что один из родственников Репика связан с силовыми органами. Сам предприниматель от этих вопросов отшучивается и причиной фееричного успеха не считает.
Карьера Репика началась со скромной должности финансиста московской горбольницы №29. Позднее Репик устроился директором по продажам «Росмедкомплекта» (сейчас «РМК Трейд», ликвидируется) – его аналитический талант оценил гендир компании Сергей Жлудов.
Именно так бизнесмен получил первый опыт работы с гостендерами.
«Р-Фарм» был основан после конфликта с собственником в 2001 году. Репик перетянул в свою компанию почти всех коллег по прежнему месту работы.
Будущими партнерами «Р-Фарма» станут мейджоры BMS, MSD и AstraZeneca. Последняя недавно заключила с «Р-Фарм» соглашение о локализации вакцины от COVID-19. Кроме этого раньше в AstraZeneca трудился гендир «Р-Фарма» Василий Игнатьев, которого называют правой рукой Репика.
Свои первые гостендеры «Р-Фарм» выиграл в 2006 году, потеснив прежнего лидера программы дополнительного лекарственного обеспечения (ДЛО) «Протек» Вадима Якунина.
Тогда же случился крупный скандал – в госпрограмме возник дефицит средств. Помимо фармдистрибьюторов, почти все руководство ФФОМС стало фигурантом уголовного дела о взяточничестве.
Как выяснило следствие, верхушка фонда получила 27 млн рублей в виде взяток от фармкомпаний и региональных фондов медицинского страхования. Плательщиками были названы, в том числе «Протек» и «Биотэк» экс-сенатора Бориса Шпигеля. Поговаривают, именно Шпигель за четыре года до запуска «Р-Фарма» познакомил Репика с «нужными» людьми в министерствах и ведомствах.
Сечас Репик занялся диверсификацией – вложился в ферму рестораторов братьев Березуцких, производство медоборудования. Сам «Р-Фарм» из крупного дистрибьютора наращивает производство собственных дженериков.
Основная бизнес-стратегия «Р-Фарма» не самая оригинальная – выступать проводником зарубежной фармы в непонятной для нее российской регуляторике. Основное отличие компании от конкурентов – «Р-Фарм» заключает куда более тесные партнерства с иностранцами: покупает лицензии и инвестирует в R&D зарубежных компаний. В долгую эта модель доказала свою успешность.
Алексей Репик уже в 35 лет вошел в рейтинги Forbes. Стартовый капитал в размере $40 тыс. Репику дала мать Валерия Даева, работавшая в сфере строительства. Позднее она поучаствует в постройке нескольких объектов «Р-Фарма».
Жизнь бизнесмена могла бы сложиться иначе – Репик безуспешно пытался поступить на истфак МГУ, но в итоге заземлился и окончил в 2003 году ВШЭ, «Экономика и управление предприятиями».
СМИ называют Репика другом экс-губернатора Ярославской области Сергея Вахрукова, бывшего шефа первого замминистра здравоохранения Каграманяна. Кроме этого, наблюдатели уверены, что один из родственников Репика связан с силовыми органами. Сам предприниматель от этих вопросов отшучивается и причиной фееричного успеха не считает.
Карьера Репика началась со скромной должности финансиста московской горбольницы №29. Позднее Репик устроился директором по продажам «Росмедкомплекта» (сейчас «РМК Трейд», ликвидируется) – его аналитический талант оценил гендир компании Сергей Жлудов.
Именно так бизнесмен получил первый опыт работы с гостендерами.
«Р-Фарм» был основан после конфликта с собственником в 2001 году. Репик перетянул в свою компанию почти всех коллег по прежнему месту работы.
Будущими партнерами «Р-Фарма» станут мейджоры BMS, MSD и AstraZeneca. Последняя недавно заключила с «Р-Фарм» соглашение о локализации вакцины от COVID-19. Кроме этого раньше в AstraZeneca трудился гендир «Р-Фарма» Василий Игнатьев, которого называют правой рукой Репика.
Свои первые гостендеры «Р-Фарм» выиграл в 2006 году, потеснив прежнего лидера программы дополнительного лекарственного обеспечения (ДЛО) «Протек» Вадима Якунина.
Тогда же случился крупный скандал – в госпрограмме возник дефицит средств. Помимо фармдистрибьюторов, почти все руководство ФФОМС стало фигурантом уголовного дела о взяточничестве.
Как выяснило следствие, верхушка фонда получила 27 млн рублей в виде взяток от фармкомпаний и региональных фондов медицинского страхования. Плательщиками были названы, в том числе «Протек» и «Биотэк» экс-сенатора Бориса Шпигеля. Поговаривают, именно Шпигель за четыре года до запуска «Р-Фарма» познакомил Репика с «нужными» людьми в министерствах и ведомствах.
Сечас Репик занялся диверсификацией – вложился в ферму рестораторов братьев Березуцких, производство медоборудования. Сам «Р-Фарм» из крупного дистрибьютора наращивает производство собственных дженериков.
Основная бизнес-стратегия «Р-Фарма» не самая оригинальная – выступать проводником зарубежной фармы в непонятной для нее российской регуляторике. Основное отличие компании от конкурентов – «Р-Фарм» заключает куда более тесные партнерства с иностранцами: покупает лицензии и инвестирует в R&D зарубежных компаний. В долгую эта модель доказала свою успешность.
#королифармы: Александр Апазов. От руководителя главного аптекоуправления СССР в топ-5 фармдистрибьюторов.
В отличие от предыдущих героев рубрики Апазов изначально имел непосредственное отношение к фарме: в 1962 году окончил Пятигорский фармацевтический институт (один из самых сильных в стране). Под его авторством вышло несколько научных трудов об оптимизации лекобеспечения.
В настоящее время Апазов входит в рабочую группу по вопросам оценки квалификации и качества подготовки кадров Нацсовета при Президенте РФ по профессиональным квалификациям.
После выпуска будущий бизнесмен возглавил Ростовское аптекоуправление – так в Союзе называли операторов распределения лекарств. В 1978 году Апазов возглавит уже Главное аптечное управление Минздрава РСФСР.
Историю его предприятия можно отсчитывать от 1989 года. Вовсю буксует Перестройка, и Совет министров трансформирует Главаптекоуправление в «Союзфармацию», президентом которого стал Апазов. Региональные аптекоуправления были преобразованы в «Фармации».
Незадолго до распада СССР Апазов заявил, что «Союзфармация» как проект провалилась: не были построены десятки фармзаводов, производство отечественных лекарств не выросло, бюджеты на закупки сырья и оборудования за рубежом не выделялись.
В 1992 году «Союзфармация» под руководством того же Апазова, но под новой вывеской «Фармимэкс», предпримет вторую попытку встать на рельсы капитализма. На этот раз успешно: до 1997 года компания занимала 60% российского рынка лекарств.
Кроме названия, сменилась правовая форма предприятия – Апазов завел объединение под крыло Госкомимущества, а подчинённым организациям позволил стать независимыми юрлицами – очевидно, наращивая сеть дистрибьюторов.
Обновленная компания сделала ставку на поставки лекарств по госзаказу – благо, бывшие сотрудники аптекоуправления и «Союзфармации» обладали всеми компетенциями и связями для этого.
В апреле 1993 года «Фармимэкс» получил статус госпредприятия при Минздраве РФ. В 1995 году «Фармимэкс» был акционирован и превратился в ПАО. Офис компании переехал поближе к Кремлю – на Большую Дмитровку.
Компания Апазова известна дистрибуцией лекарственного дорогостоя, но не только. Апазову очень дорог его главный производственный актив – «Скопинфарм». Компания выступает основным партнером Novartis в России, углубляя локализацию онкоблокбастеров. Еще один партнер компании – Octapharma – производитель препаратов крови. С ней «Фармимэкс» строит завод в Рязанской области.
Сейчас компания Апазова входит в топ-5 поставщиков госзаказа. В первую очередь благодаря поставкам лекарств от редких заболеваний, вакцин и препаратов крови (последние два рынка «Фармимэкс» делит с «Нацимбио»).
История «Фармимэкса» больше похожа на радужную success story представителя советской номенклатуры, чем на запутанную схему GR-связей, неизвестных родственников, номиналов и тайных спонсоров.
Но есть один волнующий момент: «Фармимэкс» – семейный бизнес, бенефициарами тут выступают и жена Апазова, и его дочь – Инга. В браке Инга взяла фамилию Нижарадзе. Такую же фамилию приписывают клану крайне авторитетных грузинских бизнесменов. Поговаривают, именно на деньги супруга своей дочери Апазову удалось приватизировать «Фармимэкс».
В отличие от предыдущих героев рубрики Апазов изначально имел непосредственное отношение к фарме: в 1962 году окончил Пятигорский фармацевтический институт (один из самых сильных в стране). Под его авторством вышло несколько научных трудов об оптимизации лекобеспечения.
В настоящее время Апазов входит в рабочую группу по вопросам оценки квалификации и качества подготовки кадров Нацсовета при Президенте РФ по профессиональным квалификациям.
После выпуска будущий бизнесмен возглавил Ростовское аптекоуправление – так в Союзе называли операторов распределения лекарств. В 1978 году Апазов возглавит уже Главное аптечное управление Минздрава РСФСР.
Историю его предприятия можно отсчитывать от 1989 года. Вовсю буксует Перестройка, и Совет министров трансформирует Главаптекоуправление в «Союзфармацию», президентом которого стал Апазов. Региональные аптекоуправления были преобразованы в «Фармации».
Незадолго до распада СССР Апазов заявил, что «Союзфармация» как проект провалилась: не были построены десятки фармзаводов, производство отечественных лекарств не выросло, бюджеты на закупки сырья и оборудования за рубежом не выделялись.
В 1992 году «Союзфармация» под руководством того же Апазова, но под новой вывеской «Фармимэкс», предпримет вторую попытку встать на рельсы капитализма. На этот раз успешно: до 1997 года компания занимала 60% российского рынка лекарств.
Кроме названия, сменилась правовая форма предприятия – Апазов завел объединение под крыло Госкомимущества, а подчинённым организациям позволил стать независимыми юрлицами – очевидно, наращивая сеть дистрибьюторов.
Обновленная компания сделала ставку на поставки лекарств по госзаказу – благо, бывшие сотрудники аптекоуправления и «Союзфармации» обладали всеми компетенциями и связями для этого.
В апреле 1993 года «Фармимэкс» получил статус госпредприятия при Минздраве РФ. В 1995 году «Фармимэкс» был акционирован и превратился в ПАО. Офис компании переехал поближе к Кремлю – на Большую Дмитровку.
Компания Апазова известна дистрибуцией лекарственного дорогостоя, но не только. Апазову очень дорог его главный производственный актив – «Скопинфарм». Компания выступает основным партнером Novartis в России, углубляя локализацию онкоблокбастеров. Еще один партнер компании – Octapharma – производитель препаратов крови. С ней «Фармимэкс» строит завод в Рязанской области.
Сейчас компания Апазова входит в топ-5 поставщиков госзаказа. В первую очередь благодаря поставкам лекарств от редких заболеваний, вакцин и препаратов крови (последние два рынка «Фармимэкс» делит с «Нацимбио»).
История «Фармимэкса» больше похожа на радужную success story представителя советской номенклатуры, чем на запутанную схему GR-связей, неизвестных родственников, номиналов и тайных спонсоров.
Но есть один волнующий момент: «Фармимэкс» – семейный бизнес, бенефициарами тут выступают и жена Апазова, и его дочь – Инга. В браке Инга взяла фамилию Нижарадзе. Такую же фамилию приписывают клану крайне авторитетных грузинских бизнесменов. Поговаривают, именно на деньги супруга своей дочери Апазову удалось приватизировать «Фармимэкс».
#королифармы: Виктор Харитонин. Арбидол любит тишину.
Владелец «Фармстандарта», пожалуй, самый непростой персонаж нашей постоянной рубрики. Во-первых, интервью с ним не так много. Во-вторых, все они скучны и прилизаны. Ресурсов с непроверенным «компроматом», напротив, тьма, но цитировать их нет никакого желания.
Что говорят открытые источники?
Харитонину 47 лет, родом он из Казахстана, потом переехал в Новосибирск, где в 1994 году окончил НГУ.
Первой компанией, которую основал Харитонин, была «Профит Хаус». «Фармстандарт» начал создаваться в 2003 году на базе закрывающихся заводов ICN Pharmaceuticals (некоторые вспомнят самую первую рекламу Пенталгина в сине-белой пачке - это были они).
Недоброжелатели как один связывают Харитонина с вице-премьером Татьяной Голиковой – возможным лоббистом Арбидола, визитной карточки «Фармстандарта». Напомним, в пандемию коронавируса препарат попал во всевозможные перечни, кроме, пожалуй, высокозатратных нозологий (лечить им там нечего).
Арбидол и Афобазол – самые спорные с точки зрения эффективности и самые продаваемые препараты – приносят до 12 млрд выручки компании Харитонина. Их производством занимается выделенная из «Фармстандарта» «Отисифарм». Сложно не подозревать чиновников в лоббизме при столь скромной клинике и сомнительной репутации двух аптечных хитов, отпускаемых без рецепта.
В 2016 году (по другим данным в 2014) Харитонин стал собственником гоночной трассы Нюрбургринг, заплатив за нее 77 млн евро. Трасса стала всемирно известной из-за гонок "Формулы-1", но при Харитонине ее адаптировали для автолюбителей, которые хотят выжать максимум из спортивных машин. Вся легендарность ушла в историю.
Харитонину также принадлежит «Северная башня» в Москва-сити. Помимо этих непрофильных активов и «Фармстандарта», он владеет компанией «Генериум», которая сосредоточена на выпуске препаратов от редких заболеваний, и 70% «Биокада» Дмитрия Морозова (через отельную инвесткомпанию). Состояние Харитонина, по разным подсчетам, давно превысило $1 млрд.
Говорят, именно Харитонин вдохновил Морозова перепрофилировать свои интерфероновые заводики под моноклональные антитела (прорывные лекарственные средства от рака). Здание «Генериума» украшает работа модного скульптора Мигеля Сарасате. Занятия йоги для отличившихся сотрудников ведет выписанный с Гималаев инструктор Су-Шант.
На рынке «Фармстандарт» называют дружественным «Нативе». Сами компании откровенно бесятся от этих упоминаний, но выступают партнерами – как минимум по упаковке своих лекарств.
Владелец «Фармстандарта», пожалуй, самый непростой персонаж нашей постоянной рубрики. Во-первых, интервью с ним не так много. Во-вторых, все они скучны и прилизаны. Ресурсов с непроверенным «компроматом», напротив, тьма, но цитировать их нет никакого желания.
Что говорят открытые источники?
Харитонину 47 лет, родом он из Казахстана, потом переехал в Новосибирск, где в 1994 году окончил НГУ.
Первой компанией, которую основал Харитонин, была «Профит Хаус». «Фармстандарт» начал создаваться в 2003 году на базе закрывающихся заводов ICN Pharmaceuticals (некоторые вспомнят самую первую рекламу Пенталгина в сине-белой пачке - это были они).
Недоброжелатели как один связывают Харитонина с вице-премьером Татьяной Голиковой – возможным лоббистом Арбидола, визитной карточки «Фармстандарта». Напомним, в пандемию коронавируса препарат попал во всевозможные перечни, кроме, пожалуй, высокозатратных нозологий (лечить им там нечего).
Арбидол и Афобазол – самые спорные с точки зрения эффективности и самые продаваемые препараты – приносят до 12 млрд выручки компании Харитонина. Их производством занимается выделенная из «Фармстандарта» «Отисифарм». Сложно не подозревать чиновников в лоббизме при столь скромной клинике и сомнительной репутации двух аптечных хитов, отпускаемых без рецепта.
В 2016 году (по другим данным в 2014) Харитонин стал собственником гоночной трассы Нюрбургринг, заплатив за нее 77 млн евро. Трасса стала всемирно известной из-за гонок "Формулы-1", но при Харитонине ее адаптировали для автолюбителей, которые хотят выжать максимум из спортивных машин. Вся легендарность ушла в историю.
Харитонину также принадлежит «Северная башня» в Москва-сити. Помимо этих непрофильных активов и «Фармстандарта», он владеет компанией «Генериум», которая сосредоточена на выпуске препаратов от редких заболеваний, и 70% «Биокада» Дмитрия Морозова (через отельную инвесткомпанию). Состояние Харитонина, по разным подсчетам, давно превысило $1 млрд.
Говорят, именно Харитонин вдохновил Морозова перепрофилировать свои интерфероновые заводики под моноклональные антитела (прорывные лекарственные средства от рака). Здание «Генериума» украшает работа модного скульптора Мигеля Сарасате. Занятия йоги для отличившихся сотрудников ведет выписанный с Гималаев инструктор Су-Шант.
На рынке «Фармстандарт» называют дружественным «Нативе». Сами компании откровенно бесятся от этих упоминаний, но выступают партнерами – как минимум по упаковке своих лекарств.
#королифармы: Вадим Якунин. Православный меценат и хозяин аптек "Ригла".
Выпускник МФТИ и кандидат технических наук занялся бизнесом в 1990 году. Первой его должностью стал пост гендиректора "Центра внедрений "Протек". Компанию он основал вместе со знакомым по институту, Григором Хачатуровым. На фармацевтический рынок партнеры переключились в 1993 году.
Этому способствовала встреча с сотрудниками "Гедеон Рихтер" в Венгрии. Ставку решили сделать на дистрибуцию импорта. Венграм досталось 5% акций ПАО "Протек". В прошлом году Якунина смог выкупить эту долю за 2,6 млрд рублей.
Самый мощный импуль для бизнеса Якунина дала программа дополнительного лекарственного обеспечения (ДЛО). К середине нулевых он сумел отхватить большой сегмент рынка – в 2006 году компания поставляла четверть всех препаратов по программе. Пригодился и открытый в 2005 завод "Сотекс". Производить лекарства оказалось так же выгодно как и продавать.
Якунин постоянно расширял сферу деятельности: к оптовой торговле он прибавил розничную. Так в 2001 году появился нынешний лидер отечественных аптек "Ригла". Сеть с самого начала агрессивно масштабировалась. Главный драйвер – скупка региональных сетей.
Аптечный бизнес становился все менее рентабельным и мелкие игроки уходили. Некоторые не без помощи "Протека". С 2018 года компания сильно ужесточила условия работы с розницей: аптечные сети должны подтвердить свою платежеспособность банковской гарантией. Показателен пример с пензенской сетью. "Протек" требовал 16 млн рублей одних только процентов за просрочку платежа. В результате удалось отсудить только половину, но сумма для регионального игрока все равно критичная.
Вместе с препаратами "Протек" поставлял на рынок и аптечное ПО своего подразделения "Спарго Технологии". Как выяснилось, софт передавал коммерческие данные третьим лицам. Несложно догадаться, у кого они в итоге оказывались.
Скандалы вокруг "Протека" разворачивались и посерьезнее. В 2005 году в Питере "Протек" обвинили в том, что компания не справляется с поставками лекарств для льготников. Без препаратов остались около 200 тысяч человек. В ходе проверки Росздравнадзора выяснилось, что существенную часть рецептов можно было обеспечить за счет запасов. Эксперты связывали скандал с борьбой на питерском фармрынке между "Империей-Фарма" и "Протеком". Первая занималась региональными льготниками, вторая – федеральными. В результате Якунину пришлось уступить.
Структуры бизнесмена не раз обвинялись в картельных сговорах. В 2012 году компании вместе с "Р-Фарм" вменялись срежиссированные торги по госпрограмме "7 нозологий". Компании по очереди не выходили на аукционы и обеспечивали друг другу победу.
Сам Якунин человек непубличный. Интервью он не дает, все статьи про него написаны под копирку. Освещается только его благотворительность. Четыре ордена от патриарха и православный благотворительный фонд говорят сами за себя. Кроме того, он собирался вложить $200 млн в реконструкцию родного Ростова. Но не сложилось.
Позиции Якунина со времен раздела фармрынка 2000-х не пошатнулись. В прошлом году "Ригла" стала лидером аптечной розницы с более 3 тыс. точек. Дистанционная торговля лекарствами пока угрожает скорее мелким игрокам, чем гигантам. Якунин уверенно контролирует свои структуры, не боится деофшоризации и остается одним из королей госзаказа.
Выпускник МФТИ и кандидат технических наук занялся бизнесом в 1990 году. Первой его должностью стал пост гендиректора "Центра внедрений "Протек". Компанию он основал вместе со знакомым по институту, Григором Хачатуровым. На фармацевтический рынок партнеры переключились в 1993 году.
Этому способствовала встреча с сотрудниками "Гедеон Рихтер" в Венгрии. Ставку решили сделать на дистрибуцию импорта. Венграм досталось 5% акций ПАО "Протек". В прошлом году Якунина смог выкупить эту долю за 2,6 млрд рублей.
Самый мощный импуль для бизнеса Якунина дала программа дополнительного лекарственного обеспечения (ДЛО). К середине нулевых он сумел отхватить большой сегмент рынка – в 2006 году компания поставляла четверть всех препаратов по программе. Пригодился и открытый в 2005 завод "Сотекс". Производить лекарства оказалось так же выгодно как и продавать.
Якунин постоянно расширял сферу деятельности: к оптовой торговле он прибавил розничную. Так в 2001 году появился нынешний лидер отечественных аптек "Ригла". Сеть с самого начала агрессивно масштабировалась. Главный драйвер – скупка региональных сетей.
Аптечный бизнес становился все менее рентабельным и мелкие игроки уходили. Некоторые не без помощи "Протека". С 2018 года компания сильно ужесточила условия работы с розницей: аптечные сети должны подтвердить свою платежеспособность банковской гарантией. Показателен пример с пензенской сетью. "Протек" требовал 16 млн рублей одних только процентов за просрочку платежа. В результате удалось отсудить только половину, но сумма для регионального игрока все равно критичная.
Вместе с препаратами "Протек" поставлял на рынок и аптечное ПО своего подразделения "Спарго Технологии". Как выяснилось, софт передавал коммерческие данные третьим лицам. Несложно догадаться, у кого они в итоге оказывались.
Скандалы вокруг "Протека" разворачивались и посерьезнее. В 2005 году в Питере "Протек" обвинили в том, что компания не справляется с поставками лекарств для льготников. Без препаратов остались около 200 тысяч человек. В ходе проверки Росздравнадзора выяснилось, что существенную часть рецептов можно было обеспечить за счет запасов. Эксперты связывали скандал с борьбой на питерском фармрынке между "Империей-Фарма" и "Протеком". Первая занималась региональными льготниками, вторая – федеральными. В результате Якунину пришлось уступить.
Структуры бизнесмена не раз обвинялись в картельных сговорах. В 2012 году компании вместе с "Р-Фарм" вменялись срежиссированные торги по госпрограмме "7 нозологий". Компании по очереди не выходили на аукционы и обеспечивали друг другу победу.
Сам Якунин человек непубличный. Интервью он не дает, все статьи про него написаны под копирку. Освещается только его благотворительность. Четыре ордена от патриарха и православный благотворительный фонд говорят сами за себя. Кроме того, он собирался вложить $200 млн в реконструкцию родного Ростова. Но не сложилось.
Позиции Якунина со времен раздела фармрынка 2000-х не пошатнулись. В прошлом году "Ригла" стала лидером аптечной розницы с более 3 тыс. точек. Дистанционная торговля лекарствами пока угрожает скорее мелким игрокам, чем гигантам. Якунин уверенно контролирует свои структуры, не боится деофшоризации и остается одним из королей госзаказа.
#королифармы: Дмитрий Рейхарт. Экс-глава ФФОМС, теневой владелец "Валента Фарм" и Ингавириновый магнат.
Рейхарт – один из многих, кто зашел на фармацевтический рынок с профильным образованием и опытом госслужбы. В 1993 году он окончил фармацевтический факультет академии им. Сеченова. До 1997 года набирался опыта в разных фармкомпаниях. После этого возглавлял отдел контроля и сертификации в Минздраве. В 2006 его назначили первым зампредом федерального фонда ОМС.
Уже спустя несколько месяцев, в ноябре 2006 года, арестовали сразу 11 его коллег после проверки Счетной палатой. За пару лет руководство фонда набрало взяток на 27 млн рублей. Рейхарту за грехи предшественников отвечать не пришлось и он стал и.о. главы фонда. Полноценным руководителем ему так и не удалось стать за почти два года работы. Даже при теплом отношении главы Минздрава Татьяны Голиковой.
Из ФФОМС Рейхарт ушел в 2008 году, после чего пропал с радаров. Через год он всплыл в совете директоров "Валента Фарм". Этот холдинг через кипрский офшор с говорящим названием Lekarstva Holdings принадлежит восьми лицам. Кроме бывших топ-менеджеров банка "Российский кредит" (ЦБ отозвал у него лицензию за кучу нарушений в 2015) в СД входит Зинаида Рейхарт. В отрасли родственницу считают номинальным владельцем. Реальным продолжают называть Дмитрия Рейхарта.
На момент основания "Валенте" принадлежали Щелковский витаминный завод, красноярская "Красфарма" и новосибирский "Новосибхимфарм". К 2009 году остался только один актив – ЩВЗ. Зато актив по-настоящему золотой – в этом же году на рынок вышел Ингавирин, произведенный на этой площадке. Беспроблемная регистрация препарата совпала с приходом Рейхарта в "Валенту".
Препарат в минувшем году оказался в центре жуткого скандала. Якобы лекарство оказалось совершенно идентичным Дикарбамину, который тоже выпускался "Валентой". Рецептурным препаратом лечили онкологию, но позже его запретили и сняли с производства. Анонимные расследователи настаивали, что имидазолилэтанамид пентандиловой кислоты, который входит в состав обоих препаратов вызывает риск возникновения лейкоза. Кто стоял за вбросами – неизвестно, но Рейхарт за свой чудо-препарат боролся. Только госконтракты на его поставки принесли в 2020 году больше 200 млн рублей, продажи в аптеках – миллиарды.
Скандал с "онкологией" позиции Рейхарта не пошатнул. Компания выпускает более 100 млн готовых лекарств в год. Больше половины из них входит в перечень ЖНВЛП – спрос гарантирован. Бренды у производителя распиаренные: Ингавирин, Феназепам и Граммидин.
Прибыль Рейхарт умеет диверсифицировать. В этом году он зарегистрировал в Люксембурге инвестфонд Ruthenium Fund. Пока привлечь удалось только $20 млн. Вкладываться предлагается в транснациональных фармпроизводителей. По заверениям владельца через пару лет объем инвестиций должен увеличиться в десять раз.
Связи Рейхарта за годы работы в госорганах позволяют "Валенте" прекрасно чувствовать себя на рынке. Информационную бурю компания пережила спокойно. Объемы госзаказов и продаж фуфломицинов тоже вселяют оптимизм.
Рейхарт – один из многих, кто зашел на фармацевтический рынок с профильным образованием и опытом госслужбы. В 1993 году он окончил фармацевтический факультет академии им. Сеченова. До 1997 года набирался опыта в разных фармкомпаниях. После этого возглавлял отдел контроля и сертификации в Минздраве. В 2006 его назначили первым зампредом федерального фонда ОМС.
Уже спустя несколько месяцев, в ноябре 2006 года, арестовали сразу 11 его коллег после проверки Счетной палатой. За пару лет руководство фонда набрало взяток на 27 млн рублей. Рейхарту за грехи предшественников отвечать не пришлось и он стал и.о. главы фонда. Полноценным руководителем ему так и не удалось стать за почти два года работы. Даже при теплом отношении главы Минздрава Татьяны Голиковой.
Из ФФОМС Рейхарт ушел в 2008 году, после чего пропал с радаров. Через год он всплыл в совете директоров "Валента Фарм". Этот холдинг через кипрский офшор с говорящим названием Lekarstva Holdings принадлежит восьми лицам. Кроме бывших топ-менеджеров банка "Российский кредит" (ЦБ отозвал у него лицензию за кучу нарушений в 2015) в СД входит Зинаида Рейхарт. В отрасли родственницу считают номинальным владельцем. Реальным продолжают называть Дмитрия Рейхарта.
На момент основания "Валенте" принадлежали Щелковский витаминный завод, красноярская "Красфарма" и новосибирский "Новосибхимфарм". К 2009 году остался только один актив – ЩВЗ. Зато актив по-настоящему золотой – в этом же году на рынок вышел Ингавирин, произведенный на этой площадке. Беспроблемная регистрация препарата совпала с приходом Рейхарта в "Валенту".
Препарат в минувшем году оказался в центре жуткого скандала. Якобы лекарство оказалось совершенно идентичным Дикарбамину, который тоже выпускался "Валентой". Рецептурным препаратом лечили онкологию, но позже его запретили и сняли с производства. Анонимные расследователи настаивали, что имидазолилэтанамид пентандиловой кислоты, который входит в состав обоих препаратов вызывает риск возникновения лейкоза. Кто стоял за вбросами – неизвестно, но Рейхарт за свой чудо-препарат боролся. Только госконтракты на его поставки принесли в 2020 году больше 200 млн рублей, продажи в аптеках – миллиарды.
Скандал с "онкологией" позиции Рейхарта не пошатнул. Компания выпускает более 100 млн готовых лекарств в год. Больше половины из них входит в перечень ЖНВЛП – спрос гарантирован. Бренды у производителя распиаренные: Ингавирин, Феназепам и Граммидин.
Прибыль Рейхарт умеет диверсифицировать. В этом году он зарегистрировал в Люксембурге инвестфонд Ruthenium Fund. Пока привлечь удалось только $20 млн. Вкладываться предлагается в транснациональных фармпроизводителей. По заверениям владельца через пару лет объем инвестиций должен увеличиться в десять раз.
Связи Рейхарта за годы работы в госорганах позволяют "Валенте" прекрасно чувствовать себя на рынке. Информационную бурю компания пережила спокойно. Объемы госзаказов и продаж фуфломицинов тоже вселяют оптимизм.
#королифармы: Владимир Христенко. Сын своих родителей – из металлургии в фармбизнес.
Христенко-младшего относят к "золотым детям" крупных российских чиновников. Сын Виктора Христенко, экс-главы Минпромторга, и пасынок не менее известной Татьяны Голиковой, не мог не стать успешным.
Уроженец Челябинска и выпускник программы «Финансы и кредит» НИУ ВШЭ начинал вовсе не с фармакологии. Уже в 25 лет он стал гендиректором Челябинского трубопрокатного завода. Оборот производства тогда составлял около $2 млрд. Через два года он возглавил "Римеру" – нефтесервисную дочку ЧТПЗ. Вывести компанию в лидеры не получилось.
В 2010 году Христенко освободили от должности гендиректора. Без работы он не остался – перешел в "Фармстандарт" Харитонова. Семью Христенко-Голиковой с арбидоловым королем связывает старая дружба. Закупки Арбидола по всевозможным госпрограммам начались и раньше, но сотрудничать с родными всегда приятнее.
В 2012 году Владимир Христенко инвестировал в свое будущее детище – "Нанолек". Компания создавалась совместно с "Роснано". Госкорпорация инвестировала около 1,24 млрд руб. Христенко-отец и основатель "Роснано" Анатолий Чубайс – старые знакомые по правительству 90-х.
Даже с госинвестициями дела велись в офшорной зоне. Источники в отрасли называют "Нанолек" 100% дочкой кипрской фирмы Nanolek Holding ltd. Название говорит само за себя. С переводом активов в РФ ситуация остается подвешенной.
Участие госкорпорации стало не нужно, когда бизнес стал приносить прибыль. Доля "Роснано" составляла 33%, но в августе 2019 года ее выкупили остальные акционеры. На компанию сразу же пролился дождь из госзаказов. Общий объем госконтрактов в 2019 году – 203 млн рублей, в 2020 – больше 2,64 млрд рублей.
Основной источник государственных денег – локализация вакцин. "Нанолек" работает с французской Sanofi. Сотрудничество началось в 2016 году и продолжается до сих пор. За 2019 год компания реализовала 3,5 млн доз педиатрической комбинаторной вакцины. Как распределяются деньги между Христенко и французами – неизвестно.
Пандемия только подстегнула развитие "Нанолека". В мае 2020 года компания зарегистрировала свой дженерик Гидроксихлорохина. В июне уже отгрузила первую партию со своей кировской площадки. У препарата оказалось огромное количество побочек, ВОЗ остановила исследования лекарства еще летом 2020 года. Но в рекомендациях Минздрава РФ он остался – "Нанолек" производство не останавливает.
Компания претендовала и на разработку своей вакцины от COVID-19. Об этом стало известное еще в мае прошлого года. С тех пор о прививке ничего не слышно. Зато Христенко успешно заработал на поставках устройств для очистки крови от "Эфферона". Выступать посредником между авторами оригинальной технологии и государством – классическая схема для "Нанолека".
Очевидно, что позиции Владимира Христенко на рынке будут только усиливаться. Сам он оброс нужными лоббистскими возможностями за годы работы в ЧТПЗ и "Фармстандарте". Семейный бэкграунд обеспечивает госконтракты и попадание в календарь вакцинации, а локализовывать зарубежные разработки в России все так же выгодно.
Христенко-младшего относят к "золотым детям" крупных российских чиновников. Сын Виктора Христенко, экс-главы Минпромторга, и пасынок не менее известной Татьяны Голиковой, не мог не стать успешным.
Уроженец Челябинска и выпускник программы «Финансы и кредит» НИУ ВШЭ начинал вовсе не с фармакологии. Уже в 25 лет он стал гендиректором Челябинского трубопрокатного завода. Оборот производства тогда составлял около $2 млрд. Через два года он возглавил "Римеру" – нефтесервисную дочку ЧТПЗ. Вывести компанию в лидеры не получилось.
В 2010 году Христенко освободили от должности гендиректора. Без работы он не остался – перешел в "Фармстандарт" Харитонова. Семью Христенко-Голиковой с арбидоловым королем связывает старая дружба. Закупки Арбидола по всевозможным госпрограммам начались и раньше, но сотрудничать с родными всегда приятнее.
В 2012 году Владимир Христенко инвестировал в свое будущее детище – "Нанолек". Компания создавалась совместно с "Роснано". Госкорпорация инвестировала около 1,24 млрд руб. Христенко-отец и основатель "Роснано" Анатолий Чубайс – старые знакомые по правительству 90-х.
Даже с госинвестициями дела велись в офшорной зоне. Источники в отрасли называют "Нанолек" 100% дочкой кипрской фирмы Nanolek Holding ltd. Название говорит само за себя. С переводом активов в РФ ситуация остается подвешенной.
Участие госкорпорации стало не нужно, когда бизнес стал приносить прибыль. Доля "Роснано" составляла 33%, но в августе 2019 года ее выкупили остальные акционеры. На компанию сразу же пролился дождь из госзаказов. Общий объем госконтрактов в 2019 году – 203 млн рублей, в 2020 – больше 2,64 млрд рублей.
Основной источник государственных денег – локализация вакцин. "Нанолек" работает с французской Sanofi. Сотрудничество началось в 2016 году и продолжается до сих пор. За 2019 год компания реализовала 3,5 млн доз педиатрической комбинаторной вакцины. Как распределяются деньги между Христенко и французами – неизвестно.
Пандемия только подстегнула развитие "Нанолека". В мае 2020 года компания зарегистрировала свой дженерик Гидроксихлорохина. В июне уже отгрузила первую партию со своей кировской площадки. У препарата оказалось огромное количество побочек, ВОЗ остановила исследования лекарства еще летом 2020 года. Но в рекомендациях Минздрава РФ он остался – "Нанолек" производство не останавливает.
Компания претендовала и на разработку своей вакцины от COVID-19. Об этом стало известное еще в мае прошлого года. С тех пор о прививке ничего не слышно. Зато Христенко успешно заработал на поставках устройств для очистки крови от "Эфферона". Выступать посредником между авторами оригинальной технологии и государством – классическая схема для "Нанолека".
Очевидно, что позиции Владимира Христенко на рынке будут только усиливаться. Сам он оброс нужными лоббистскими возможностями за годы работы в ЧТПЗ и "Фармстандарте". Семейный бэкграунд обеспечивает госконтракты и попадание в календарь вакцинации, а локализовывать зарубежные разработки в России все так же выгодно.
#королифармы: Владлен Калустов. Дешевые дженерики, настойки и стихи.
ПФК "Обновление" присутствует на рынке с 1997 года. Компания производила дешевые лекарства, основным рынком сбыта была родная Новосибирская область. Про ее директора известно гораздо меньше. Впервые в федеральном инфополе Калустов возник только в 2014 году.
Главный актив компании – дешевые отечественные дженерики. Производить Валидол, Анальгин и Парацетамол всегда выгодно. Но конкуренция огромная – больше тысячи игроков в нише. Даже в такой среде новосибирцы смогли занять 10% рынка. Амбиции у Калустова впечатляющие – за ближайшие пару лет стать лидером сегмента "до 300 рублей".
Выделяться помогает творческий подход к оформлению. Продукцию фармгиганта перепутать сложно – больно яркие упаковки.
Но красивая картинка стоит денег. Цены на Парацетамол от "Обновления" взлетели в июне. До начала лета паковку из 20 таблеток с дозировкой 500 мг можно было купить максимум за 20-22 рубля. Потом цена подскочила почти до 90 рублей в среднем. Особенно ценой выделяется растворимый Парацетомол. Правда, в компании не раскрывают, пользуется ли он спросом.
Специфическую нишу в компании занимают настойки. В прошлом году Калустов инвестировал миллиард рублей в комплекс в Новосибирской области. В перспективе "Обновление" рассчитывает занять 25% рынка. Сейчас каждая третья упаковка зеленки или марганцовки производится на площадке в Новосибирске.
Деньги это приносит хорошие и позволяет играть на перспективу. В июне 2019 года новосибирцы первыми перешли на систему маркировки. Стоимость внедрения Калустов так и не раскрыл.
Пандемия подстегнула доходы компании. Речь идет не о вакцинах или лекарствах от COVID-19. Доля компании в обеспечении жаропонижающими и препаратами от кашля достигла за год 25%. Топ-менеджмент даже получил грамоты от Минпромторга.
Сам Калустов человек публичный. В отличии от большинства героев нашей рубрики он активно ведет свой инстаграм. К фармацевтической отрасли, правда, относится это с натяжкой. Профессиональные новости появляются там редко, вместо них – авторские стихи.
Будущее компании кажется безоблачным. За последние пять лет темпы прироста производства внушительные 20-50%. Выручка в 240 млн позволила попасть в топ-20 фармпроизводителей России. При этом с госзаказами она плотно не связана. Продажа дешевых дженериков через аптеки выгодна и менять стратегию не придется.
ПФК "Обновление" присутствует на рынке с 1997 года. Компания производила дешевые лекарства, основным рынком сбыта была родная Новосибирская область. Про ее директора известно гораздо меньше. Впервые в федеральном инфополе Калустов возник только в 2014 году.
Главный актив компании – дешевые отечественные дженерики. Производить Валидол, Анальгин и Парацетамол всегда выгодно. Но конкуренция огромная – больше тысячи игроков в нише. Даже в такой среде новосибирцы смогли занять 10% рынка. Амбиции у Калустова впечатляющие – за ближайшие пару лет стать лидером сегмента "до 300 рублей".
Выделяться помогает творческий подход к оформлению. Продукцию фармгиганта перепутать сложно – больно яркие упаковки.
Но красивая картинка стоит денег. Цены на Парацетамол от "Обновления" взлетели в июне. До начала лета паковку из 20 таблеток с дозировкой 500 мг можно было купить максимум за 20-22 рубля. Потом цена подскочила почти до 90 рублей в среднем. Особенно ценой выделяется растворимый Парацетомол. Правда, в компании не раскрывают, пользуется ли он спросом.
Специфическую нишу в компании занимают настойки. В прошлом году Калустов инвестировал миллиард рублей в комплекс в Новосибирской области. В перспективе "Обновление" рассчитывает занять 25% рынка. Сейчас каждая третья упаковка зеленки или марганцовки производится на площадке в Новосибирске.
Деньги это приносит хорошие и позволяет играть на перспективу. В июне 2019 года новосибирцы первыми перешли на систему маркировки. Стоимость внедрения Калустов так и не раскрыл.
Пандемия подстегнула доходы компании. Речь идет не о вакцинах или лекарствах от COVID-19. Доля компании в обеспечении жаропонижающими и препаратами от кашля достигла за год 25%. Топ-менеджмент даже получил грамоты от Минпромторга.
Сам Калустов человек публичный. В отличии от большинства героев нашей рубрики он активно ведет свой инстаграм. К фармацевтической отрасли, правда, относится это с натяжкой. Профессиональные новости появляются там редко, вместо них – авторские стихи.
Будущее компании кажется безоблачным. За последние пять лет темпы прироста производства внушительные 20-50%. Выручка в 240 млн позволила попасть в топ-20 фармпроизводителей России. При этом с госзаказами она плотно не связана. Продажа дешевых дженериков через аптеки выгодна и менять стратегию не придется.
#королифармы: Олег Жеребцов. Бывший ретейлер, король растворов и яхтсмен.
Карьера Жеребцова начиналась не с фармацевтики. Первый бизнес выпускника "Горного университета" в Санкт-Петербурге начался с продажи компьютеров. В 1993 году он занялся ритейлом. В том же году открылась первая "Лента". Имя Жеребцова до сих пор чаще ассоциируется с этим брендом, хотя свою долю он продал еще в 2007 году. В 2011 году он продал свои активы и во втором ритейлере – "Норме".
Прибыли с продаж хватило на вход в фармацевтическую отрасль. Большинство героев рубрики начинали с дистрибуции зарубежных лекарств или разваливающихся советских производств. Жеребцов начал с постройки собственного завода. В 2010 году основана Solopharm, в 2011 компания начинает строительство своей производственной площадки. Через три года с конвейера сошли первые партии инфузионных растворов и инъекций. В компании сфокусировались на лекарствах в жидкой форме.
Жеребцов сделал ставку на новые технологии. Привычные больницам растворы по советским технологиям упаковывались в стекле. Предприниматель решил перейти на пластик. Материал нового стандарта – полипропилен. Ноу-хау в производстве ускорило изготовление одной ампулы до 6 секунд.
От некоторых привычек российских фармгигантов отказаться сложнее. Solopharm на 100% принадлежит кипрскому офшору "Неловия ЛТД", причем треть находится в залоге у кипрского же инвестиционного фонда. Обязательства тянутся с 2016 года и до сих пор не погашены.
При этом с окологосударственными структурами у предпринимателя отношения неплохие. Летом 2018 года Сбербанк стал основным кредитором Жеребцова. Он полностью рефинансировал кредит компании в банке «Санкт-Петербург» на 4 млрд рублей. Дополнительную линию на 1,5 млрд рублей тоже открыл. Прямой государственной помощью петербуржского не балуют. За все годы на субсидии пришлось только 378 млн рублей.
На маркировку, правда, денег все равно не хватило. Осенью 2019 года Жеребцов угрожал прекратить выпуск физраствора из перечня ЖНВЛП с 1 января 2020 года. Причина - задержка субсидий на покупку оборудования. В итоге всё разрешилось. Физраствор с полок никуда не делся.
В этом году у фармгиганта намечается прорыв: анонсировано строительство сразу двух новых площадок. Спустя семь лет производитель все же обратил свое внимание на твердые формы препаратов. Инвестиции в проект - 3,5 млрд рублей, при этом 2/3 - из прибыли компании. Завод-трансформер с передвижными стенами планируют закончить к 2022 году
К биотехнологиям Жеребцов тоже приглядывается. Вложения скромнее – 1,1 млрд рублей. Но планы долгоиграющие: выпуск первых препаратов назначен на этот год, зарегистрировать их планируют только в 2025 году. Мировой рынок антител растет на 14% в год. Надежда окупить вложения к 2026 году вполне оправдана.
Хобби у Жеребцова поистине королевское. Предприниматель давний поклонник парусного спорта. От большинства российских обладателей яхт он, правда, отличается. В регатах участвует активно. В публичном поле это тоже прослеживается – промышленник возглавляет Российскую ассоциацию парусного спорта.
В море растворов яхта Solopharm плывет стремительно, вложения в фармацевтический хай-тек помогут добавить скорости.
Карьера Жеребцова начиналась не с фармацевтики. Первый бизнес выпускника "Горного университета" в Санкт-Петербурге начался с продажи компьютеров. В 1993 году он занялся ритейлом. В том же году открылась первая "Лента". Имя Жеребцова до сих пор чаще ассоциируется с этим брендом, хотя свою долю он продал еще в 2007 году. В 2011 году он продал свои активы и во втором ритейлере – "Норме".
Прибыли с продаж хватило на вход в фармацевтическую отрасль. Большинство героев рубрики начинали с дистрибуции зарубежных лекарств или разваливающихся советских производств. Жеребцов начал с постройки собственного завода. В 2010 году основана Solopharm, в 2011 компания начинает строительство своей производственной площадки. Через три года с конвейера сошли первые партии инфузионных растворов и инъекций. В компании сфокусировались на лекарствах в жидкой форме.
Жеребцов сделал ставку на новые технологии. Привычные больницам растворы по советским технологиям упаковывались в стекле. Предприниматель решил перейти на пластик. Материал нового стандарта – полипропилен. Ноу-хау в производстве ускорило изготовление одной ампулы до 6 секунд.
От некоторых привычек российских фармгигантов отказаться сложнее. Solopharm на 100% принадлежит кипрскому офшору "Неловия ЛТД", причем треть находится в залоге у кипрского же инвестиционного фонда. Обязательства тянутся с 2016 года и до сих пор не погашены.
При этом с окологосударственными структурами у предпринимателя отношения неплохие. Летом 2018 года Сбербанк стал основным кредитором Жеребцова. Он полностью рефинансировал кредит компании в банке «Санкт-Петербург» на 4 млрд рублей. Дополнительную линию на 1,5 млрд рублей тоже открыл. Прямой государственной помощью петербуржского не балуют. За все годы на субсидии пришлось только 378 млн рублей.
На маркировку, правда, денег все равно не хватило. Осенью 2019 года Жеребцов угрожал прекратить выпуск физраствора из перечня ЖНВЛП с 1 января 2020 года. Причина - задержка субсидий на покупку оборудования. В итоге всё разрешилось. Физраствор с полок никуда не делся.
В этом году у фармгиганта намечается прорыв: анонсировано строительство сразу двух новых площадок. Спустя семь лет производитель все же обратил свое внимание на твердые формы препаратов. Инвестиции в проект - 3,5 млрд рублей, при этом 2/3 - из прибыли компании. Завод-трансформер с передвижными стенами планируют закончить к 2022 году
К биотехнологиям Жеребцов тоже приглядывается. Вложения скромнее – 1,1 млрд рублей. Но планы долгоиграющие: выпуск первых препаратов назначен на этот год, зарегистрировать их планируют только в 2025 году. Мировой рынок антител растет на 14% в год. Надежда окупить вложения к 2026 году вполне оправдана.
Хобби у Жеребцова поистине королевское. Предприниматель давний поклонник парусного спорта. От большинства российских обладателей яхт он, правда, отличается. В регатах участвует активно. В публичном поле это тоже прослеживается – промышленник возглавляет Российскую ассоциацию парусного спорта.
В море растворов яхта Solopharm плывет стремительно, вложения в фармацевтический хай-тек помогут добавить скорости.
#королифармы: Людмила Щербакова. Self-made женщина в российской фарме и рейтинге "Форбс".
Щербакова – человек непубличный. Из открытых источников известно, что школу она закончила в 1973 году. Есть кандидатская работа по экономике. С 1994 по 2017 год она была доцентом РАНХиГС и выступала научным руководителем диссертаций. С фармацевтическим бизнесом, правда, они никак не связаны.
О личной жизни в редких интервью ни слова. Ничего неизвестно и о её семье. Похоже, что частью бизнеса управляет сын - Владимир Щербаков. Но информацию проверить почти невозможно. Пресс-центр "Велфарма" тоже активностью не блещет. За почти три года там только восемь новостей.
В отрасли Щербакова, по ее словам, около 20 лет. Как и другие герои рубрики, начинала она с импорта. Но не дорогой зарубежной фармы, а ее компонентов.
Интерес к фармсубстанциям у Щербаковой не пропадает. В прошлом году она лоббировала создание запаса веществ на базе Росрезерва. Аргументировала это возможными ограничениями поставок и колебанием курса валют. В министерстве идею не восприняли, и все заглохло.
От импорта к производству перейти удалось не сразу. Первая площадка заработала в Кургане в 2016 году. Проект обошелся компании в 1,1 млрд рублей. Объемы солидные, да и курс валют подскочил - пришлось обращаться к кредиторам. Деньги нашлись в Фонде Развития Промышленности – 500 млн рублей под 5%. От креда замены иностранной фармы "Велфарм" не отошел. Треть от 190 производимых препаратов – аналоги зарубежных.
Практически сразу предприятие попало в историю "с запашком". Производителя уличили в загрязнении атмосферы. "Велфарм" отделался предупреждением. Связываться с крупным инвестором в регионе никто не захотел.
Новый фармзавод в Кургане понравился не всем. В городе располагается и старожил отрасли – "Синтез". Сама Щербакова заявляла, что конкурировать с заводом не собирается.
Местные эксперты с этим не согласились. Посыпались жалобы, что "Велфарм" переманивает специалистов зарплатой. "Синтезу" предсказывали нехватку кадров и крах. Паника оказалась преждевременной – прошло пять лет, завод все еще живой.
В феврале 2018 года компания анонсировала строительство завода в московском технополисе. Но увеличение расходов – какое-то проклятье "Велфарма". Вместо 1,9 млрд рублей вложить пришлось 2,8. Почему стоимость так подскочила – непонятно. При этом площадка сильно не расширилась. В 2018 планировали создать 356 рабочих мест. За почти миллиард рублей их удалось расширить только на 14 человек.
В прошлом году Щербакову включили в рейтинг self-made женщин "Форбс". Со своими "скромными" $75 млн она оказалась только на 20 месте. Зато рейтинг самостоятельности максимальный.
Среди владельцев российской фармы женщин не много. Неудивительно, что Щербакову регулярно приглашают на тематические форумы. То она выступает в "Евразийском женском сообществе", то среди женщин-предпринимателей России. С учетом тренда на бизнес-эмансипацию она и дальше будет нарасхват.
Щербакова – человек непубличный. Из открытых источников известно, что школу она закончила в 1973 году. Есть кандидатская работа по экономике. С 1994 по 2017 год она была доцентом РАНХиГС и выступала научным руководителем диссертаций. С фармацевтическим бизнесом, правда, они никак не связаны.
О личной жизни в редких интервью ни слова. Ничего неизвестно и о её семье. Похоже, что частью бизнеса управляет сын - Владимир Щербаков. Но информацию проверить почти невозможно. Пресс-центр "Велфарма" тоже активностью не блещет. За почти три года там только восемь новостей.
В отрасли Щербакова, по ее словам, около 20 лет. Как и другие герои рубрики, начинала она с импорта. Но не дорогой зарубежной фармы, а ее компонентов.
Интерес к фармсубстанциям у Щербаковой не пропадает. В прошлом году она лоббировала создание запаса веществ на базе Росрезерва. Аргументировала это возможными ограничениями поставок и колебанием курса валют. В министерстве идею не восприняли, и все заглохло.
От импорта к производству перейти удалось не сразу. Первая площадка заработала в Кургане в 2016 году. Проект обошелся компании в 1,1 млрд рублей. Объемы солидные, да и курс валют подскочил - пришлось обращаться к кредиторам. Деньги нашлись в Фонде Развития Промышленности – 500 млн рублей под 5%. От креда замены иностранной фармы "Велфарм" не отошел. Треть от 190 производимых препаратов – аналоги зарубежных.
Практически сразу предприятие попало в историю "с запашком". Производителя уличили в загрязнении атмосферы. "Велфарм" отделался предупреждением. Связываться с крупным инвестором в регионе никто не захотел.
Новый фармзавод в Кургане понравился не всем. В городе располагается и старожил отрасли – "Синтез". Сама Щербакова заявляла, что конкурировать с заводом не собирается.
Местные эксперты с этим не согласились. Посыпались жалобы, что "Велфарм" переманивает специалистов зарплатой. "Синтезу" предсказывали нехватку кадров и крах. Паника оказалась преждевременной – прошло пять лет, завод все еще живой.
В феврале 2018 года компания анонсировала строительство завода в московском технополисе. Но увеличение расходов – какое-то проклятье "Велфарма". Вместо 1,9 млрд рублей вложить пришлось 2,8. Почему стоимость так подскочила – непонятно. При этом площадка сильно не расширилась. В 2018 планировали создать 356 рабочих мест. За почти миллиард рублей их удалось расширить только на 14 человек.
В прошлом году Щербакову включили в рейтинг self-made женщин "Форбс". Со своими "скромными" $75 млн она оказалась только на 20 месте. Зато рейтинг самостоятельности максимальный.
Среди владельцев российской фармы женщин не много. Неудивительно, что Щербакову регулярно приглашают на тематические форумы. То она выступает в "Евразийском женском сообществе", то среди женщин-предпринимателей России. С учетом тренда на бизнес-эмансипацию она и дальше будет нарасхват.
Олег Жеребцов больше не гендиректор Solofarm.
Герой нашего цикла #королифармы продолжит руководить в качестве председателя совета директоров и главы группы компаний. На посту гендиректора его сменит Павел Семьянов, с 2014 года занимавший должность финансового директора. Перестановки связаны с расширением группы компаний.
«Я вижу для себя новый горизонт возможностей, связанный с выработкой стратегии работы компании и с концентрацией на ключевых направлениях: ввод новых мощностей, развитие сегмента биотехнологий, строительство новых производственных площадок и повышение капитализации компании», – прокомментировал Олег Жеребцов.
Он основал Solofarm в 2010 году, но начинал не с фармы. Сначала выпускник Горного университета в Санкт-Петербурге занимался продажей компьютеров, а в 1993 году перешел в ритейл, открыв первую «Ленту». Свою долю бизнесмен продал в 2007 году. В 2011 году окончательно порвал с ритейлом, продав свои активы в «Норме».
Вырученных денег хватило на вход в фармацевтическую отрасль. В 2011 году началось строительство собственной производственной площадки Solofarm. Ставку сделали на инфузионные растворы и инъекции, причем в новых упаковках – привычное стекло заменили на полипропилен, ускорив изготовление одной ампулы до 6 секунд.
С 2022 года Solofarm также занимается твердыми лекарственными формами, а с 2023 – БАДами. В июне этого года компания анонсировала строительство завода по производству гормональных препаратов в Санкт-Петербурге.
Герой нашего цикла #королифармы продолжит руководить в качестве председателя совета директоров и главы группы компаний. На посту гендиректора его сменит Павел Семьянов, с 2014 года занимавший должность финансового директора. Перестановки связаны с расширением группы компаний.
«Я вижу для себя новый горизонт возможностей, связанный с выработкой стратегии работы компании и с концентрацией на ключевых направлениях: ввод новых мощностей, развитие сегмента биотехнологий, строительство новых производственных площадок и повышение капитализации компании», – прокомментировал Олег Жеребцов.
Он основал Solofarm в 2010 году, но начинал не с фармы. Сначала выпускник Горного университета в Санкт-Петербурге занимался продажей компьютеров, а в 1993 году перешел в ритейл, открыв первую «Ленту». Свою долю бизнесмен продал в 2007 году. В 2011 году окончательно порвал с ритейлом, продав свои активы в «Норме».
Вырученных денег хватило на вход в фармацевтическую отрасль. В 2011 году началось строительство собственной производственной площадки Solofarm. Ставку сделали на инфузионные растворы и инъекции, причем в новых упаковках – привычное стекло заменили на полипропилен, ускорив изготовление одной ампулы до 6 секунд.
С 2022 года Solofarm также занимается твердыми лекарственными формами, а с 2023 – БАДами. В июне этого года компания анонсировала строительство завода по производству гормональных препаратов в Санкт-Петербурге.