#королифармы: Андрей Иващенко. Как из конторы комбинаторной химии «Химрар» стал одним из значимых игроков отечественного фармрынка.
Председатель совета директоров НП ЦВТ «Химрар» Андрей Иващенко – выпускник московского Физтеха – начал бизнес одновременно со своим отцом Александром, основателем компании. Правда, к фарме он тогда не имел никакого отношения: занимался продажей компьютеров и был совладельцем компании Inel.
В начале 90-х Андрей присоединился к отцу, наладившему комбинаторные синтезы в лабораториях, которые были разбросаны по всей России и другим странам бывшего СССР (первое название «Контракт-Сервис»). Суть комбинаторной химии заключалась в получении и продаже библиотек соединений для т.н. скрининга – поиска новых лекарств среди тысяч новых веществ.
Заказчиками «Химрара» были химические компании Merck, Acros и американская Sigma Aldrich. Чтобы быть ближе к основному покупателю, отец и сын в 1997 году основали американский филиал ChemDiv, который позднее переехал в Сан-Диего.
В 2003-2004 «Химрар» приобрел аварийное здание бывшего института радиоприборостоения в Химках. Около $50 млн на покупку и обустройство лабораторий Иващенко собирали по друзьям и коллегам, имена которых не раскрываются. Рассчитаться с кредиторами компании удалось менее чем за 5 лет - успели до кризиса 2008.
Еще с 90-х комбинаторные синтезы были популярным способом дополнительного (или даже основного) заработка для научных сотрудников институтов, в т.ч. подведомственных РАН. Бизнес Иващенко приносил около $30 млн в год. К слову, огромное количество нынешних сотрудников российских фармацевтических R&D получили навыки именно в комбинаторике.
Но спрос на контрактные исследования падал. На рынке появились китайские конкуренты, опустившие ценник на биологически активные соединения и их полупродукты. «Химрар» занялся поиском новых направлений для роста. В 2007 году, чтобы реализовать производственные амбиции, компания учредила «Технологию лекарств».
В 2009 году компания стала одним из самых крупных участников целевой программы «Фарма-2020», разработанной Минпромторгом под руководством Виктора Христенко – мужа Татьяны Голиковой. «Химрар» выступил экспертом по инновациям в многомиллиардном проекте, а «Технология лекарств» (сейчас принадлежит «Р-Фарм») получила почти полмиллиарда по госпрограмме на разработку дженериков востребованных зарубежных лекарств. Еще 600 млн компании дали на разработку условно отечественных элсульфавирина от ВИЧ и госоглиптина от сахарного диабета (права на оба препарата переданы от зарубежных компаний).
Важная деталь. Иващенко-старший был близким другом Анатолия Цыба – директора НИИ медицинской радиологии. Эту дружбу сохранили их наследники – Андрей Иващенко и один из авторов «Фармы-2020» Сергей Цыб, в 2013 г. занявший пост первого замминистра промышленности и торговли.
Еще одна деталь. «Химрар» Иващенко – одна из редких компаний, к которым у Минпромторга не возникло финансовых претензий по предварительным итогам реализации программы. В картотеке арбитражных дел нет ни одного иска от ведомства, чего нельзя сказать об остальных исполнителях, с которых Минпром пытался взыскать почти 3 млрд рублей неустойки.
Вместе с карьерой Цыба в гору пошла и карьера Андрея Иващенко: с 2013 года он занимает пост члена правления НП «Физтех-Союз». В том же году открыл новое производство «Биоинтегратор». Красную ленточку тогда вместе с Иващенко разрезал первый вице-премьер Аркадий Дворкович, который продолжает тесно взаимодействовать с «Химраром» и после своей отставки, уже будучи главой фонда «Сколково».
В 2014 году Иващенко вошел в подкомиссию по вопросам обращения лекарственных средств и экспертный совет при Минпромторге по развитию фармы. Иващенко – один из активных лоббистов принудительного лицензирования – выпуска дженериков до истечения патента. Самая свежая его инициатива: обязать держателей патентов вкладывать 20% выручки от продажи своих изобретений в российские R&D-центры. Конъюнктурный тренд на максимальный протекционизм хозяин «Химрара» выдерживает на все 100%.
Председатель совета директоров НП ЦВТ «Химрар» Андрей Иващенко – выпускник московского Физтеха – начал бизнес одновременно со своим отцом Александром, основателем компании. Правда, к фарме он тогда не имел никакого отношения: занимался продажей компьютеров и был совладельцем компании Inel.
В начале 90-х Андрей присоединился к отцу, наладившему комбинаторные синтезы в лабораториях, которые были разбросаны по всей России и другим странам бывшего СССР (первое название «Контракт-Сервис»). Суть комбинаторной химии заключалась в получении и продаже библиотек соединений для т.н. скрининга – поиска новых лекарств среди тысяч новых веществ.
Заказчиками «Химрара» были химические компании Merck, Acros и американская Sigma Aldrich. Чтобы быть ближе к основному покупателю, отец и сын в 1997 году основали американский филиал ChemDiv, который позднее переехал в Сан-Диего.
В 2003-2004 «Химрар» приобрел аварийное здание бывшего института радиоприборостоения в Химках. Около $50 млн на покупку и обустройство лабораторий Иващенко собирали по друзьям и коллегам, имена которых не раскрываются. Рассчитаться с кредиторами компании удалось менее чем за 5 лет - успели до кризиса 2008.
Еще с 90-х комбинаторные синтезы были популярным способом дополнительного (или даже основного) заработка для научных сотрудников институтов, в т.ч. подведомственных РАН. Бизнес Иващенко приносил около $30 млн в год. К слову, огромное количество нынешних сотрудников российских фармацевтических R&D получили навыки именно в комбинаторике.
Но спрос на контрактные исследования падал. На рынке появились китайские конкуренты, опустившие ценник на биологически активные соединения и их полупродукты. «Химрар» занялся поиском новых направлений для роста. В 2007 году, чтобы реализовать производственные амбиции, компания учредила «Технологию лекарств».
В 2009 году компания стала одним из самых крупных участников целевой программы «Фарма-2020», разработанной Минпромторгом под руководством Виктора Христенко – мужа Татьяны Голиковой. «Химрар» выступил экспертом по инновациям в многомиллиардном проекте, а «Технология лекарств» (сейчас принадлежит «Р-Фарм») получила почти полмиллиарда по госпрограмме на разработку дженериков востребованных зарубежных лекарств. Еще 600 млн компании дали на разработку условно отечественных элсульфавирина от ВИЧ и госоглиптина от сахарного диабета (права на оба препарата переданы от зарубежных компаний).
Важная деталь. Иващенко-старший был близким другом Анатолия Цыба – директора НИИ медицинской радиологии. Эту дружбу сохранили их наследники – Андрей Иващенко и один из авторов «Фармы-2020» Сергей Цыб, в 2013 г. занявший пост первого замминистра промышленности и торговли.
Еще одна деталь. «Химрар» Иващенко – одна из редких компаний, к которым у Минпромторга не возникло финансовых претензий по предварительным итогам реализации программы. В картотеке арбитражных дел нет ни одного иска от ведомства, чего нельзя сказать об остальных исполнителях, с которых Минпром пытался взыскать почти 3 млрд рублей неустойки.
Вместе с карьерой Цыба в гору пошла и карьера Андрея Иващенко: с 2013 года он занимает пост члена правления НП «Физтех-Союз». В том же году открыл новое производство «Биоинтегратор». Красную ленточку тогда вместе с Иващенко разрезал первый вице-премьер Аркадий Дворкович, который продолжает тесно взаимодействовать с «Химраром» и после своей отставки, уже будучи главой фонда «Сколково».
В 2014 году Иващенко вошел в подкомиссию по вопросам обращения лекарственных средств и экспертный совет при Минпромторге по развитию фармы. Иващенко – один из активных лоббистов принудительного лицензирования – выпуска дженериков до истечения патента. Самая свежая его инициатива: обязать держателей патентов вкладывать 20% выручки от продажи своих изобретений в российские R&D-центры. Конъюнктурный тренд на максимальный протекционизм хозяин «Химрара» выдерживает на все 100%.
#королифармы: Борис Шпигель. Из эксклюзивного поставщика Пензенской области в десятку ведущих фармдистрибьюторов России.
Бывший секретарь Хмельницкого горкома комсомола и замдиректора советского ВНИИ сельскохозяйственной биотехнологии Борис Шпигель занялся фармбизнесом в 1991 году, основав компанию «Биотэк». Связи, налаженные в годы научной карьеры, помогли Шпигелю забирать контракты на поставку лекарств для больниц, льготников и военных.
В 95-м году будущий миллиардер Шпигель пробовал избраться в Госдуму, но неудачно. После этого он занял пост советника председателя Госдумы Геннадия Селезнева – первооткрывателя таланта Николая Баскова. Шпигель по просьбе спикера спонсировал певца, позднее став его тестем. Селезнева можно считать одним из основных GR-рычагов Шпигеля, благодаря которым он стал тем, кем мы его знаем сейчас.
Талантливый зять помогал Шпигелю в реализации бизнес-задач. Накануне губернаторских выборов 2002 года Басков дал ряд бесплатных концертов в Пензенской области. Губернатором был выбран Василий Бочкарев. В 2003 году Шпигель, не без помощи Бочкарева, вошел в Совфед в качестве сенатора от Пензенской области.
Новый импульс к росту в 2005 году «Биотэку» дала стартовавшая программа дополнительного лекарственного обеспечения (ДЛО), а позднее госпрограмма высокозатратных нозологий (ВЗН). Поставками лекарств по ДЛО для регионов доверили заниматься только избранным. «Биотэк» стал эксклюзивным поставщиком Приволжского федерального округа.
Отбором дистрибьюторов тогда занимался Росздравнадзор. Центральной комиссией сертификации лекарств там заведовал Вадим Белоножко – бывший коммерческий директора «Биотэка». Включением препаратов в льготные перечни ДЛО занималась Елена Тельнова – экс вице-президент «Биотэка» (вернулась в Росздравнадзор в 2010). Сам Шпигель курировал исполнение программы от региона будучи сенатором.
В 2005 году Шпигель приобрел завод антибиотиков «Биосинтез». Еще одним предприятием, купленным Шпигелем, стал завод «Марбиофарм» в Йошкар-Оле. Теперь компания могла поставлять собственные лекарства и укрепить позиции в аптечной рознице. На «Марбиофарме» также планировалось фасовать китайский инсулин, но амбициозный проект не задался. На предприятии стал упаковываться другой ключевой продукт. Связи Шпигеля в Израиле помогли ему договориться с Teva об эксклюзивных поставках Копаксона от рассеянного склероза – былого хита госпрограммы ВЗН.
В 2013 году вокруг Шпигеля развернулась информационная война, причиной которой мог быть конфликт с остальными игроками госпрограммы ВЗН. В интернет слили копию приговора от 1982 года, который якобы был вынесен Шпигелю по ст. 120 УК РСФСР (Развратные действия с несовершеннолетними). Позднее документ был признан подделкой. Кроме того, экс-сенатора обвиняли в торговле осетинской водкой, на которой он якобы сколотил первый капитал, а также в подделке писем журналиста Караулова.
В 2014 году Шпигель стал фигурантом еще одного скандала. Громкий конфликт обернулся уголовным делом в отношении чиновницы Минздравсоцразвития Дианы Михайловой. В 2011 году Михайлова лоббировала интересы Дмитрия Щиглика – одного из интересантов поставок импортного Ребифа для лечения рассеянного склероза. «Биотэк», нарушив соглашения, начал поставлять на российский рынок дженерик Генфаксон. Михайлова якобы препятствовала поставкам препарата, ей грозило до трех лет колонии (позднее ее оправдали).
С 2015 года Шпигелю удалось восстановить позиции. Его связи и по сей день помогают «Биотэку» выступать одним из лидеров лекарственного госзаказа сразу по нескольким дорогим сегментам: ВИЧ, онкология и редкие заболевания. Схема проверенная – дистрибуция лекарственного дорогостоя – и за долгие годы не поменялась.
Бывший секретарь Хмельницкого горкома комсомола и замдиректора советского ВНИИ сельскохозяйственной биотехнологии Борис Шпигель занялся фармбизнесом в 1991 году, основав компанию «Биотэк». Связи, налаженные в годы научной карьеры, помогли Шпигелю забирать контракты на поставку лекарств для больниц, льготников и военных.
В 95-м году будущий миллиардер Шпигель пробовал избраться в Госдуму, но неудачно. После этого он занял пост советника председателя Госдумы Геннадия Селезнева – первооткрывателя таланта Николая Баскова. Шпигель по просьбе спикера спонсировал певца, позднее став его тестем. Селезнева можно считать одним из основных GR-рычагов Шпигеля, благодаря которым он стал тем, кем мы его знаем сейчас.
Талантливый зять помогал Шпигелю в реализации бизнес-задач. Накануне губернаторских выборов 2002 года Басков дал ряд бесплатных концертов в Пензенской области. Губернатором был выбран Василий Бочкарев. В 2003 году Шпигель, не без помощи Бочкарева, вошел в Совфед в качестве сенатора от Пензенской области.
Новый импульс к росту в 2005 году «Биотэку» дала стартовавшая программа дополнительного лекарственного обеспечения (ДЛО), а позднее госпрограмма высокозатратных нозологий (ВЗН). Поставками лекарств по ДЛО для регионов доверили заниматься только избранным. «Биотэк» стал эксклюзивным поставщиком Приволжского федерального округа.
Отбором дистрибьюторов тогда занимался Росздравнадзор. Центральной комиссией сертификации лекарств там заведовал Вадим Белоножко – бывший коммерческий директора «Биотэка». Включением препаратов в льготные перечни ДЛО занималась Елена Тельнова – экс вице-президент «Биотэка» (вернулась в Росздравнадзор в 2010). Сам Шпигель курировал исполнение программы от региона будучи сенатором.
В 2005 году Шпигель приобрел завод антибиотиков «Биосинтез». Еще одним предприятием, купленным Шпигелем, стал завод «Марбиофарм» в Йошкар-Оле. Теперь компания могла поставлять собственные лекарства и укрепить позиции в аптечной рознице. На «Марбиофарме» также планировалось фасовать китайский инсулин, но амбициозный проект не задался. На предприятии стал упаковываться другой ключевой продукт. Связи Шпигеля в Израиле помогли ему договориться с Teva об эксклюзивных поставках Копаксона от рассеянного склероза – былого хита госпрограммы ВЗН.
В 2013 году вокруг Шпигеля развернулась информационная война, причиной которой мог быть конфликт с остальными игроками госпрограммы ВЗН. В интернет слили копию приговора от 1982 года, который якобы был вынесен Шпигелю по ст. 120 УК РСФСР (Развратные действия с несовершеннолетними). Позднее документ был признан подделкой. Кроме того, экс-сенатора обвиняли в торговле осетинской водкой, на которой он якобы сколотил первый капитал, а также в подделке писем журналиста Караулова.
В 2014 году Шпигель стал фигурантом еще одного скандала. Громкий конфликт обернулся уголовным делом в отношении чиновницы Минздравсоцразвития Дианы Михайловой. В 2011 году Михайлова лоббировала интересы Дмитрия Щиглика – одного из интересантов поставок импортного Ребифа для лечения рассеянного склероза. «Биотэк», нарушив соглашения, начал поставлять на российский рынок дженерик Генфаксон. Михайлова якобы препятствовала поставкам препарата, ей грозило до трех лет колонии (позднее ее оправдали).
С 2015 года Шпигелю удалось восстановить позиции. Его связи и по сей день помогают «Биотэку» выступать одним из лидеров лекарственного госзаказа сразу по нескольким дорогим сегментам: ВИЧ, онкология и редкие заболевания. Схема проверенная – дистрибуция лекарственного дорогостоя – и за долгие годы не поменялась.
#королифармы: Петр Родионов. Как скромный сын топ-менеджера «Газпрома» рушит стабильность на рынке инсулинов.
Уроженцу Ленинграда Родионову всего 42. Будущий миллиардер, любитель современного искусства и руководитель питерского «Герофарма» в 2001 году окончил СПбГУ и проходил стажировку в Йельском университете.
Образованием и стартовым капиталом он, конечно, обязан отцу: Родионову-старшему пришлось продать свой пакет в «Газпроме». Помимо высоких постов в газовой монополии, Родионов дослужился до поста министра топлива РФ. В итоге за долгие годы упорной работы Родионов скопил активов «Газпрома» на $30 млн и удачно их продал.
Родионов-младший в интервью предпочитает не говорить об отце (а интервьюеры деликатно не спрашивают):
«Волею случая пошел я на практику в фармацевтическую компанию... Путь до того, как мне дали возможность возглавить «Герофарм», был огромным... Но удача улыбается смелым», – объясняет свой успех Родионов.
«Герофарм» начинал как небольшая компания с оборотом в 150 тыс. руб. в год. Первыми продуктами были Кортексин для улучшения мозговой деятельности и Ретиналамин для восстановления сетчатки глаза. Оба препарата были разработаны при участии Военно-медицинской академии.
Здесь надо оговориться. Отец Родионова вложился в фарму не просто так. Еще в 1998 году, будучи топ-менеджером, он принимал участие в создании «Национальных биотехнологий» – СП Минздрава и «Газпрома». В 2003 это СП, как вы догадываетесь, стало первым крупным контрагентом «Герофарма» по разработке отечественных препаратов инсулина.
Тогда же «Герофарм» стал эксклюзивным поставщиком Ринсулина – генно-инженерного инсулина человека. Не самого дорогого в сегменте, но первого на российском рынке. Немногим компаниям удалось зайти на миллиардный рынок старейшей госпрограммы. Родионов-младший хотел отобрать у зарубежных игроков не менее 8% рынка.
Как и для многих, переломный момент в карьере Родионова наступил с запуском программы импортозамещения «Фарма-2020». Выручка компании к 2015 году достигла 1 млрд рублей, в 2016 – уже 3 млрд и это в кризис, когда спрос на лекарства упал на 6%.
В бытность губернатора Санкт-Петербурга Валентины Матвиенко «Герофарм» стал резидентом ОЭЗ «Нойдорф» (окна питерского офиса выходят на строящийся завод «Биокад»). В 2003 году выдвижение Валентины Матвиенко на высокий пост поддерживал Родионов-старший (хотя баллотировался и сам). Сын семейные традиции лояльности продолжает: в 2019 «Герофарм» поддерживал на выборах врио губернатора Александра Беглова.
Сейчас Родионов нацелился на куда более дорогой сегмент рынка – аналоговые инсулины. Лидерство здесь держит инсулиновая тройка Sanofi, Novo Nordisk и Eli Lilly. Свое рвение Родионов объясняет благими намерениями снизить цену на 40-60%, но замечает, что гонка за дешевизной опасна крахом фармрынка.
Регулятор эти стремления только поддерживает, а вот пациенты традиционно против: с 2019 года вступили в силу новые правила ценообразования, что привело к срыву множества гостендеров. Сам Родионов винит во всем нерешительных и неопытных заказчиков, которые некорректно формируют цены. В этому году ситуация коренным образом не изменилась. По-видимому, так и не научились.
Уроженцу Ленинграда Родионову всего 42. Будущий миллиардер, любитель современного искусства и руководитель питерского «Герофарма» в 2001 году окончил СПбГУ и проходил стажировку в Йельском университете.
Образованием и стартовым капиталом он, конечно, обязан отцу: Родионову-старшему пришлось продать свой пакет в «Газпроме». Помимо высоких постов в газовой монополии, Родионов дослужился до поста министра топлива РФ. В итоге за долгие годы упорной работы Родионов скопил активов «Газпрома» на $30 млн и удачно их продал.
Родионов-младший в интервью предпочитает не говорить об отце (а интервьюеры деликатно не спрашивают):
«Волею случая пошел я на практику в фармацевтическую компанию... Путь до того, как мне дали возможность возглавить «Герофарм», был огромным... Но удача улыбается смелым», – объясняет свой успех Родионов.
«Герофарм» начинал как небольшая компания с оборотом в 150 тыс. руб. в год. Первыми продуктами были Кортексин для улучшения мозговой деятельности и Ретиналамин для восстановления сетчатки глаза. Оба препарата были разработаны при участии Военно-медицинской академии.
Здесь надо оговориться. Отец Родионова вложился в фарму не просто так. Еще в 1998 году, будучи топ-менеджером, он принимал участие в создании «Национальных биотехнологий» – СП Минздрава и «Газпрома». В 2003 это СП, как вы догадываетесь, стало первым крупным контрагентом «Герофарма» по разработке отечественных препаратов инсулина.
Тогда же «Герофарм» стал эксклюзивным поставщиком Ринсулина – генно-инженерного инсулина человека. Не самого дорогого в сегменте, но первого на российском рынке. Немногим компаниям удалось зайти на миллиардный рынок старейшей госпрограммы. Родионов-младший хотел отобрать у зарубежных игроков не менее 8% рынка.
Как и для многих, переломный момент в карьере Родионова наступил с запуском программы импортозамещения «Фарма-2020». Выручка компании к 2015 году достигла 1 млрд рублей, в 2016 – уже 3 млрд и это в кризис, когда спрос на лекарства упал на 6%.
В бытность губернатора Санкт-Петербурга Валентины Матвиенко «Герофарм» стал резидентом ОЭЗ «Нойдорф» (окна питерского офиса выходят на строящийся завод «Биокад»). В 2003 году выдвижение Валентины Матвиенко на высокий пост поддерживал Родионов-старший (хотя баллотировался и сам). Сын семейные традиции лояльности продолжает: в 2019 «Герофарм» поддерживал на выборах врио губернатора Александра Беглова.
Сейчас Родионов нацелился на куда более дорогой сегмент рынка – аналоговые инсулины. Лидерство здесь держит инсулиновая тройка Sanofi, Novo Nordisk и Eli Lilly. Свое рвение Родионов объясняет благими намерениями снизить цену на 40-60%, но замечает, что гонка за дешевизной опасна крахом фармрынка.
Регулятор эти стремления только поддерживает, а вот пациенты традиционно против: с 2019 года вступили в силу новые правила ценообразования, что привело к срыву множества гостендеров. Сам Родионов винит во всем нерешительных и неопытных заказчиков, которые некорректно формируют цены. В этому году ситуация коренным образом не изменилась. По-видимому, так и не научились.
#королифармы: Александр Малин. Талантливый химик, который перепридумал хиты импортного дорогостоя.
Гендиректор «Нативы», победитель конкурса «Лучший молодой ученый Санкт-Петербурга», «Соросовский аспирант», «Соавтор лучшей научной работы в области химической технологии» и автор более 35 научных трудов родился в 1970 году в Ленинграде.
Свой путь в фарме выпускник питерской Техноложки начинал в 1994 году как аспирант, а позднее – как старший преподаватель кафедры химии и технологии органических соединений азота. Там же Малин приобрел навыки и знакомства, которые помогут ему позднее. Отец – Малин-старший – работал в том же институте.
Технологический институт – кузница кадров для питерского химпрома и фармы. С 1997 года Малин занимал руководящие должности в фармкомпаниях, занимавшихся выпуском субстанций. В 2004 году Малин стал руководителем службы качества Росздравнадзора, в 2010 – замом руководителя ведомства.
Именно Малин и его коллега Олег Михайлов могли быть вдохновителями Михаила Назаренко, в 1997 году основавшего «Фарм-синтез». Компания первой занялась штамповкой отечественных дженериков и их поставками по гостендерам.
В 2011 году Малин решил заняться тем же и покинул Росздравнадзор. Он возглавил «Нативу», основанную в 2010 году все тем же Михайловым. Бенефициаров «Нативы» установить не так просто – компания принадлежит мальтийскому Everom Investments Limited (Мальта не раскрывает владельцев своих офшоров), сам Михайлов продал свою долю в офшоре австрийской Fis Capital, а сайты с компроматом упорно связывают успехи «Нативы» с Татьяной Голиковой.
Компания Малина выпустила десятки дженериков до истечения патента. Ее главная отличительная черта – многочисленные судебные тяжбы с оригинаторами. Химическое образование в этих дрязгах оказалось не лишним: Малин с соавторами патентовали не субстанцию как таковую, а ее модификацию. Препараты «Нативы» успешно продавались пока оригинатор доказывал, что его права нарушены. Дважды компании удавалось получать принудительную лицензию на зарубежный препарат.
Предметами разбирательств чаще всего становились лекарства, не локализованные в России. Примечательно, что зарубежным партнерам «Фармстандарта» Виктора Харитонина часто удавалось прекратить оборот дженериков от «Нативы».
На рынке компанию Малина аккуратно называют дружественной «Фармстандарту». Доказать их прямую аффилированность невозможно. Тем не менее, «Натива» упаковывала ряд своих препаратов на «Фармстандарте», а в этом году переписала на «дочку» производственного партнера большую часть своего портфеля. Поговаривают, что таким образом «Натива» готовится к продаже и делит активы.
Гендиректор «Нативы», победитель конкурса «Лучший молодой ученый Санкт-Петербурга», «Соросовский аспирант», «Соавтор лучшей научной работы в области химической технологии» и автор более 35 научных трудов родился в 1970 году в Ленинграде.
Свой путь в фарме выпускник питерской Техноложки начинал в 1994 году как аспирант, а позднее – как старший преподаватель кафедры химии и технологии органических соединений азота. Там же Малин приобрел навыки и знакомства, которые помогут ему позднее. Отец – Малин-старший – работал в том же институте.
Технологический институт – кузница кадров для питерского химпрома и фармы. С 1997 года Малин занимал руководящие должности в фармкомпаниях, занимавшихся выпуском субстанций. В 2004 году Малин стал руководителем службы качества Росздравнадзора, в 2010 – замом руководителя ведомства.
Именно Малин и его коллега Олег Михайлов могли быть вдохновителями Михаила Назаренко, в 1997 году основавшего «Фарм-синтез». Компания первой занялась штамповкой отечественных дженериков и их поставками по гостендерам.
В 2011 году Малин решил заняться тем же и покинул Росздравнадзор. Он возглавил «Нативу», основанную в 2010 году все тем же Михайловым. Бенефициаров «Нативы» установить не так просто – компания принадлежит мальтийскому Everom Investments Limited (Мальта не раскрывает владельцев своих офшоров), сам Михайлов продал свою долю в офшоре австрийской Fis Capital, а сайты с компроматом упорно связывают успехи «Нативы» с Татьяной Голиковой.
Компания Малина выпустила десятки дженериков до истечения патента. Ее главная отличительная черта – многочисленные судебные тяжбы с оригинаторами. Химическое образование в этих дрязгах оказалось не лишним: Малин с соавторами патентовали не субстанцию как таковую, а ее модификацию. Препараты «Нативы» успешно продавались пока оригинатор доказывал, что его права нарушены. Дважды компании удавалось получать принудительную лицензию на зарубежный препарат.
Предметами разбирательств чаще всего становились лекарства, не локализованные в России. Примечательно, что зарубежным партнерам «Фармстандарта» Виктора Харитонина часто удавалось прекратить оборот дженериков от «Нативы».
На рынке компанию Малина аккуратно называют дружественной «Фармстандарту». Доказать их прямую аффилированность невозможно. Тем не менее, «Натива» упаковывала ряд своих препаратов на «Фармстандарте», а в этом году переписала на «дочку» производственного партнера большую часть своего портфеля. Поговаривают, что таким образом «Натива» готовится к продаже и делит активы.
#королифармы: Антон Катлинский. От завода в Рязанской области до монополизации рынка вакцин.
Перед нами выпускник Сеченовки, ученый, в прошлом заместитель и соратник экс-министра здравоохранения Михаила Зурабова, основатель «Форта» и разработчик российской вакцины от гриппа. Человек, от которого зависит, как Россия пройдет ежегодную вспышку гриппа одновременно с пандемией COVID-19.
Катлинский, будучи замгендира «РТ-Биотехнологий» («дочка» Ростеха), т.е. подчиненным Сергея Чемезова, основал «Форт» с прицелом на получение госзаказов на вакцины. На строительство одноименного завода в Рязанской области у ВЭБ взяли кредит на 4,8 млрд рублей. Расплатиться рассчитывали до 2021 года, но позднее кредит реструктурировали и продлили на 8 лет.
После продажи своей доли в предприятии Marathon Group Александра Винокурова и Сергея Захарова, Катлинский занял пост советника гендиректора «Нацимбио» – крупнейшего поставщика вакцин в России. В холдинг, помимо «Форта», входят «Микроген» и курганский «Синтез».
Один из крупнейших лотов национального календаря прививок – вакцины от гриппа. Продажи препарата «Форта» под брендом Ультрикс принесли ей 8,5 млрд рублей за полгода, причем в основном за счет госконтрактов. В прошлом году эта сумма была меньше почти вдвое.
Минздрав такую приверженность вакцинации только приветствует: осенью 2019 года министр здравоохранения Вероника Скворцова (сейчас глава ФМБА) поставила задачу привить от гриппа не менее 45% россиян. В новом году этот показатель планируют довести до 60%. Это едва ли не единственное лекарственное направление, где ведомство готово тратиться и ежегодно расширять бюджет.
GR-ресурсы Катлинского позволили «Нацимбио» в 2015 году стать единственным поставщиком вакцин для Минздрава. Компания сохраняет этот статус до сих пор. Кроме того, «Нацимбио» занимается поставками препаратов крови по программе высокозатратных нозологий и лекарств для ФСИН.
Ультрикс – единственный продукт в портфеле «Форта», сама «Нацимбио» ничего не производит, будучи оператором вакцин на российском рынке: компания обеспечивает производителям логистику и бумажную часть работы (в том числе выходит на торги).
Схема очень изящная и простая, как 5 копеек: сначала вакцины и препараты от гемофилии закупаются у производителей по одной цене, затем продаются Минздраву с наценкой. Совокупная выручка холдинга от госконтрактов в прошлом году превысила 19 млрд рублей, две трети принесли именно вакцины.
В прошлом году «Форт» наконец прогнул зарубежных партнеров. Случился анонс локализации вакцин от ветряной оспы, ротавирусной инфекции и папилломы – наиболее спорных в плане целесообразности прививки.
До анонса партнерства за их включение на вакцинальных ивентах (самых скучных и бессмысленных) топили как представители фармкомпаний, так и прикормленные эксперты, педиатры и инфекционисты. Одним из спонсоров таких мероприятий нередко выступает сама «Нацимбио».
После новостей о локализации фармлоббисты MSD смогут расслабиться (и перестать заваливать журналистов бестолковыми пресс-релизами). Трем новым вакцинам наверняка дадут зеленый свет. Обещание расширить календарь прививок до 2025 года уже дано, что несказанно радует сегодняшнего героя нашей еженедельной рубрики.
Перед нами выпускник Сеченовки, ученый, в прошлом заместитель и соратник экс-министра здравоохранения Михаила Зурабова, основатель «Форта» и разработчик российской вакцины от гриппа. Человек, от которого зависит, как Россия пройдет ежегодную вспышку гриппа одновременно с пандемией COVID-19.
Катлинский, будучи замгендира «РТ-Биотехнологий» («дочка» Ростеха), т.е. подчиненным Сергея Чемезова, основал «Форт» с прицелом на получение госзаказов на вакцины. На строительство одноименного завода в Рязанской области у ВЭБ взяли кредит на 4,8 млрд рублей. Расплатиться рассчитывали до 2021 года, но позднее кредит реструктурировали и продлили на 8 лет.
После продажи своей доли в предприятии Marathon Group Александра Винокурова и Сергея Захарова, Катлинский занял пост советника гендиректора «Нацимбио» – крупнейшего поставщика вакцин в России. В холдинг, помимо «Форта», входят «Микроген» и курганский «Синтез».
Один из крупнейших лотов национального календаря прививок – вакцины от гриппа. Продажи препарата «Форта» под брендом Ультрикс принесли ей 8,5 млрд рублей за полгода, причем в основном за счет госконтрактов. В прошлом году эта сумма была меньше почти вдвое.
Минздрав такую приверженность вакцинации только приветствует: осенью 2019 года министр здравоохранения Вероника Скворцова (сейчас глава ФМБА) поставила задачу привить от гриппа не менее 45% россиян. В новом году этот показатель планируют довести до 60%. Это едва ли не единственное лекарственное направление, где ведомство готово тратиться и ежегодно расширять бюджет.
GR-ресурсы Катлинского позволили «Нацимбио» в 2015 году стать единственным поставщиком вакцин для Минздрава. Компания сохраняет этот статус до сих пор. Кроме того, «Нацимбио» занимается поставками препаратов крови по программе высокозатратных нозологий и лекарств для ФСИН.
Ультрикс – единственный продукт в портфеле «Форта», сама «Нацимбио» ничего не производит, будучи оператором вакцин на российском рынке: компания обеспечивает производителям логистику и бумажную часть работы (в том числе выходит на торги).
Схема очень изящная и простая, как 5 копеек: сначала вакцины и препараты от гемофилии закупаются у производителей по одной цене, затем продаются Минздраву с наценкой. Совокупная выручка холдинга от госконтрактов в прошлом году превысила 19 млрд рублей, две трети принесли именно вакцины.
В прошлом году «Форт» наконец прогнул зарубежных партнеров. Случился анонс локализации вакцин от ветряной оспы, ротавирусной инфекции и папилломы – наиболее спорных в плане целесообразности прививки.
До анонса партнерства за их включение на вакцинальных ивентах (самых скучных и бессмысленных) топили как представители фармкомпаний, так и прикормленные эксперты, педиатры и инфекционисты. Одним из спонсоров таких мероприятий нередко выступает сама «Нацимбио».
После новостей о локализации фармлоббисты MSD смогут расслабиться (и перестать заваливать журналистов бестолковыми пресс-релизами). Трем новым вакцинам наверняка дадут зеленый свет. Обещание расширить календарь прививок до 2025 года уже дано, что несказанно радует сегодняшнего героя нашей еженедельной рубрики.
#королифармы: Викрам Пуния. Фарцовщик и головная боль Минздрава.
47-летний уроженец Джайпура и любитель дорогих спортивных автомобилей Пуния учился в Индии на врача до 1992 года, а затем попал в Иркутск по программе бесплатного обмена студентами.
Выжить на стипендию было сложно. Деньги у отца – известного на родине девелопера – Пуния просить не хотел. Пришлось зарабатывать фарцой – поставками индийского ширпотреба в Россию. Через год учебы Пуния перевелся на фармфак и торговать стал уже лекарствами (в России 90-х с ними было туго).
Возил лекарства в чемоданах на самолете. Сам закупал контейнер, сам грузил, а для реализации пользовался знакомствами в институте.
На поставках лекарств для якутского правительства Пуния сколотил свой первый миллион долларов. И тут все было изящнее: Пуния просчитал, что Индия расплачивается с Россией потребительскими товарами в обмен на вооружение, и предложил вместо чая и кофе для Москвы поставлять лекарства в Якутию. Сам он вызвался оператором такой сделки емкостью $5 млн.
Пуния уверяет, что связей у него никаких тогда не было: сам звонил региональным чиновникам и обо всем договаривался.
В 1994 году Пуния женился на Ирине Поляковой, троюродной сестре его будущего партнера по бизнесу.
Уже в 1997-м Пуния вместе с Русланом Поляковым основал «Фармасинтез», чтобы наладить производство дженериков внутри страны. Для промплощадки были выбраны простаивающие аптечные склады.
Поляков, строитель по образованию, проект новоиспеченного родственника оценил и согласился войти в долю. Он взял на себя регуляторную часть работы, а Пуния – поставки сырья и маркетинг. В проекте участвовали и другие неназванные инвесторы, решавшие проблемы с криминалом.
Завод заработал в 1999 году, не без привлечения кредитных средств. Кредитовал «ВостСибКомбанк». Как заявляет сам Пуния, без какого-либо залога под 50% годовых. Расплатились за три года, а сам банк к старту производства уже разорился.
Через год интенсивной штамповки дженериков, партнеры решили выпустить нечто оригинальное. «Инновационная» разработка для лечения туберкулеза получила название Перхлозон, а «Фармасинтез» – почти 49 млн рублей от Минпромторга на его клинические испытания. Препарат увидел свет только в 2012 году.
Инновационной оказалась только форма выпуска – препарат быстрее растворяется. Препаратами тиосемикарбазонов туберкулез пытались лечить еще в 1963 году. Широко применять их сейчас мешает вовсе не низкая растворимость, а огромное количество побочек. Врачам новинка тоже не понравилась и выписывать его не спешили.
Юристы и патентоведы помогли Пунии получить собственные патенты на эфавиренз, дарунавир и вытеснить оригинальные препараты. С комбинацией Калетра от AbbVie вышло иначе: дженерику Калидавир пришлось поделить рынок с Калетрой практически поровну.
Источники на рынке высказывают смелое предположение что Пунии удалось убедить AbbVie отгружать готовую смесь для прессования таблеток, которые затем на заводе «Фармасинтеза» упаковываются под собственным брендом. В пользу этой версии говорят партнерские отношения между компаниями Пунии и Алексея Репика – производственного партнера AbbVie и лидера рынка препаратов от ВИЧ и гепатитов. Как минимум два года подряд «Р-Фарм» занимается дистрибуцией дженериков «Фармасинтеза».
Обе компании прославились регулярными перебоями в поставках лекарств для пациентов с ВИЧ. Отбиваясь от обвинений в ангажированности с российской фармой, директор лекарственного департамента Минздрава Елена Максимкина признавалась: «У меня две головные боли – это «Р-Фарм» и «Профарм» – дистрибьюторское подразделение «Фармасинтеза».
Основным рынком «Фармасинтеза» были и остаются препараты для лечения инфекций. Пуния – активный сторонник принудительного лицензирования и тотального замещения дорогостоящих противовирусных лекарств отечественными дженериками. Сейчас он активно метит на рынок онкопрепаратов и контрацептивов. А что еще делать, если с инновациями не задалось.
47-летний уроженец Джайпура и любитель дорогих спортивных автомобилей Пуния учился в Индии на врача до 1992 года, а затем попал в Иркутск по программе бесплатного обмена студентами.
Выжить на стипендию было сложно. Деньги у отца – известного на родине девелопера – Пуния просить не хотел. Пришлось зарабатывать фарцой – поставками индийского ширпотреба в Россию. Через год учебы Пуния перевелся на фармфак и торговать стал уже лекарствами (в России 90-х с ними было туго).
Возил лекарства в чемоданах на самолете. Сам закупал контейнер, сам грузил, а для реализации пользовался знакомствами в институте.
На поставках лекарств для якутского правительства Пуния сколотил свой первый миллион долларов. И тут все было изящнее: Пуния просчитал, что Индия расплачивается с Россией потребительскими товарами в обмен на вооружение, и предложил вместо чая и кофе для Москвы поставлять лекарства в Якутию. Сам он вызвался оператором такой сделки емкостью $5 млн.
Пуния уверяет, что связей у него никаких тогда не было: сам звонил региональным чиновникам и обо всем договаривался.
В 1994 году Пуния женился на Ирине Поляковой, троюродной сестре его будущего партнера по бизнесу.
Уже в 1997-м Пуния вместе с Русланом Поляковым основал «Фармасинтез», чтобы наладить производство дженериков внутри страны. Для промплощадки были выбраны простаивающие аптечные склады.
Поляков, строитель по образованию, проект новоиспеченного родственника оценил и согласился войти в долю. Он взял на себя регуляторную часть работы, а Пуния – поставки сырья и маркетинг. В проекте участвовали и другие неназванные инвесторы, решавшие проблемы с криминалом.
Завод заработал в 1999 году, не без привлечения кредитных средств. Кредитовал «ВостСибКомбанк». Как заявляет сам Пуния, без какого-либо залога под 50% годовых. Расплатились за три года, а сам банк к старту производства уже разорился.
Через год интенсивной штамповки дженериков, партнеры решили выпустить нечто оригинальное. «Инновационная» разработка для лечения туберкулеза получила название Перхлозон, а «Фармасинтез» – почти 49 млн рублей от Минпромторга на его клинические испытания. Препарат увидел свет только в 2012 году.
Инновационной оказалась только форма выпуска – препарат быстрее растворяется. Препаратами тиосемикарбазонов туберкулез пытались лечить еще в 1963 году. Широко применять их сейчас мешает вовсе не низкая растворимость, а огромное количество побочек. Врачам новинка тоже не понравилась и выписывать его не спешили.
Юристы и патентоведы помогли Пунии получить собственные патенты на эфавиренз, дарунавир и вытеснить оригинальные препараты. С комбинацией Калетра от AbbVie вышло иначе: дженерику Калидавир пришлось поделить рынок с Калетрой практически поровну.
Источники на рынке высказывают смелое предположение что Пунии удалось убедить AbbVie отгружать готовую смесь для прессования таблеток, которые затем на заводе «Фармасинтеза» упаковываются под собственным брендом. В пользу этой версии говорят партнерские отношения между компаниями Пунии и Алексея Репика – производственного партнера AbbVie и лидера рынка препаратов от ВИЧ и гепатитов. Как минимум два года подряд «Р-Фарм» занимается дистрибуцией дженериков «Фармасинтеза».
Обе компании прославились регулярными перебоями в поставках лекарств для пациентов с ВИЧ. Отбиваясь от обвинений в ангажированности с российской фармой, директор лекарственного департамента Минздрава Елена Максимкина признавалась: «У меня две головные боли – это «Р-Фарм» и «Профарм» – дистрибьюторское подразделение «Фармасинтеза».
Основным рынком «Фармасинтеза» были и остаются препараты для лечения инфекций. Пуния – активный сторонник принудительного лицензирования и тотального замещения дорогостоящих противовирусных лекарств отечественными дженериками. Сейчас он активно метит на рынок онкопрепаратов и контрацептивов. А что еще делать, если с инновациями не задалось.
#королифармы: Александр Петров. Депутат, упаковщик уральского инсулина и человек из фильма «Президент».
Как Петров оказался в фильме, посвященном президенту РФ – загадка. По версии нашего героя, ему позвонили журналисты с просьбой показать его инсулиновый заводик как символ возрожденной индустрии. Депутат охотно согласился.
Как утверждает сам Петров, в кризис 90-х фармацевтику надо было восстанавливать с нуля, и он, конечно, приложил к этому руку: восстановил уральский завод и наладил там упаковку и контроль качества биологических препаратов.
Свою карьеру Петров начал как учитель физики, затем став банкиром. В политики Петров решил податься в 2011 году. Для этого пришлось оставить пост гендира «Медсинтеза» и председателя совета директоров холдинга «Юнона», выросшего из фонда поддержки ветеранов КГБ.
Став депутатом, Петров-старший был вынужден передать управление компанией своему сыну Александру.
«Сегодня «Медсинтез» — большой завод в сердце России, и для меня это счастье. Парни многое без меня сделали», — с гордостью рассказывает Петров.
Неназванные парни сделали действительно многое: ведь сам инсулин и другие биологические продукты завод не делает. Он только упаковывает их в шприц-ручки.
Совокупный оборот семьи Петровых, при всей сложносочиненной схеме бенефициаров, составляет почти 1 млрд рублей.
«Медсинтез» — «якорь» Уральского биофармацевтического кластера, состоящего из нескольких десятков производственных и научных подразделений. Образец наукоемкого современного предприятия – так о «Медсинтезе» пишут СМИ.
Единственным условно эксклюзивным продуктом «Медсинтеза» (о котором мы уже устали писать) можно считать Триазавирин – разработку УрФУ. Недавно Петров получил премию от рук самого губернатора Свердловской области – Евгения Куйвашева. Регион в одиночку обеспечил госспрос на Триазавирин того же уральского завода.
О причинах успеха Петров скромно умалчивает, но не исключает, что дело в новом витке импортозамещения, а санкции со стороны Запада воспринимает как гильотину, которая отсечет слабых игроков.
Одна из свежих инициатив депутата – зарегулировать рынок БАД. Возможно ввести для них маркировку, ужесточить условия регистрации. БАД действительно стали мешать продажам лекарств. Этот сегмент становится все шире в ассортименте аптек.
Задумка Петрова, разумеется, мотивирована благими намерениями: покончить с контрафактом. Впрочем, уточнить подробности этой инициативы, цели и мотивы «БР» так и не удалось. Петров в отпуске уже более месяца. Очевидно, устал.
Как Петров оказался в фильме, посвященном президенту РФ – загадка. По версии нашего героя, ему позвонили журналисты с просьбой показать его инсулиновый заводик как символ возрожденной индустрии. Депутат охотно согласился.
Как утверждает сам Петров, в кризис 90-х фармацевтику надо было восстанавливать с нуля, и он, конечно, приложил к этому руку: восстановил уральский завод и наладил там упаковку и контроль качества биологических препаратов.
Свою карьеру Петров начал как учитель физики, затем став банкиром. В политики Петров решил податься в 2011 году. Для этого пришлось оставить пост гендира «Медсинтеза» и председателя совета директоров холдинга «Юнона», выросшего из фонда поддержки ветеранов КГБ.
Став депутатом, Петров-старший был вынужден передать управление компанией своему сыну Александру.
«Сегодня «Медсинтез» — большой завод в сердце России, и для меня это счастье. Парни многое без меня сделали», — с гордостью рассказывает Петров.
Неназванные парни сделали действительно многое: ведь сам инсулин и другие биологические продукты завод не делает. Он только упаковывает их в шприц-ручки.
Совокупный оборот семьи Петровых, при всей сложносочиненной схеме бенефициаров, составляет почти 1 млрд рублей.
«Медсинтез» — «якорь» Уральского биофармацевтического кластера, состоящего из нескольких десятков производственных и научных подразделений. Образец наукоемкого современного предприятия – так о «Медсинтезе» пишут СМИ.
Единственным условно эксклюзивным продуктом «Медсинтеза» (о котором мы уже устали писать) можно считать Триазавирин – разработку УрФУ. Недавно Петров получил премию от рук самого губернатора Свердловской области – Евгения Куйвашева. Регион в одиночку обеспечил госспрос на Триазавирин того же уральского завода.
О причинах успеха Петров скромно умалчивает, но не исключает, что дело в новом витке импортозамещения, а санкции со стороны Запада воспринимает как гильотину, которая отсечет слабых игроков.
Одна из свежих инициатив депутата – зарегулировать рынок БАД. Возможно ввести для них маркировку, ужесточить условия регистрации. БАД действительно стали мешать продажам лекарств. Этот сегмент становится все шире в ассортименте аптек.
Задумка Петрова, разумеется, мотивирована благими намерениями: покончить с контрафактом. Впрочем, уточнить подробности этой инициативы, цели и мотивы «БР» так и не удалось. Петров в отпуске уже более месяца. Очевидно, устал.
#королифармы: Дмитрий Морозов. Бывший банкир и антагонист иностранной фармы.
Выпускник питерской школы им. Лютикова, любитель отдыха в Непале, творчества Земфиры и БГ, не особо задумывался о фармбизнесе в 90-х.
В 1998 году Морозов окончил «Плешку» по специальности «Финансы и Кредит». Проще говоря, хотел стать банкиром. В 2001 году на базе простаивающих НИИ он основал биотехнологическую компанию «Биокад».
Это сейчас оборот компании составляет более 24 млрд рублей. В далеком 2001 «Биокад» занимался производством продуктов на основе интерферона и маленького портфеля лекарств от рака, которые производились из китайских субстанций. До 2013 года доля компании на российском рынке не превышала и 300 млн рублей.
2014 год оказался переломным по всех смыслах: полным ходом шла программа «Фарма-2020».
«Фармстандарт» Харитонина разглядел потенциал в маленьком интерфероновом предприятии. Одним из самых сладких лотов госпрограммы были иммунобиологические продукты, под которые были нужны и мощности, и компетенции.
За 20% компании Харитонин заплатил $100 млн. Еще 50% купила структура, аффилированная с Millhouse Романа Абрамовича. Дела компании начали налаживаться: доля на российском рынке достигла, а затем и превысила 1 млрд рублей.
За счет чего компании Морозова удалось так преуспеть? Ответ прост: «Фарма-2020» – лакомый кусок бюджета, к которому допускали лишь избранных. «Биокаду» благодаря связям удалось собрать едва ли не все виды господдержки (субсидии, гранты, контракты на разработки).
Сейчас «Биокад» на 70% принадлежит «Вектор-Биофарму» – инвесткомпании Харитонина. У самого Морозова всего 30%, которую он основал.
Недавно наш герой получил премию правительства. Как «БР» писал ранее, «Биокаду» в инновационности отказать сложно (хотя год назад ее портфель полностью состоял из дженериков). Собственных разработок у компании пока только три: Эфлейра для лечения псиориаза, Фортека для лечения меланомы и Илсира, промоутируемая как средство от тяжелого течения COVID-19.
Морозов входит в Экспертный совет при Федеральной антимонопольной службе, где, естественно, топит за отъем прав у зарубежной фармы, против двойного патентования и вообще за все хорошее. Всех несогласных Морозов обвиняет в ангажированности. Надо сказать, и без законодательных инициатив «Биокаду» прекрасно удается решать патентные споры с конкурентами. А те продукты, которая компания хотела вывести на рынок до истечения патента, по каким-то причинам с 2018 года совсем не продаются.
Выпускник питерской школы им. Лютикова, любитель отдыха в Непале, творчества Земфиры и БГ, не особо задумывался о фармбизнесе в 90-х.
В 1998 году Морозов окончил «Плешку» по специальности «Финансы и Кредит». Проще говоря, хотел стать банкиром. В 2001 году на базе простаивающих НИИ он основал биотехнологическую компанию «Биокад».
Это сейчас оборот компании составляет более 24 млрд рублей. В далеком 2001 «Биокад» занимался производством продуктов на основе интерферона и маленького портфеля лекарств от рака, которые производились из китайских субстанций. До 2013 года доля компании на российском рынке не превышала и 300 млн рублей.
2014 год оказался переломным по всех смыслах: полным ходом шла программа «Фарма-2020».
«Фармстандарт» Харитонина разглядел потенциал в маленьком интерфероновом предприятии. Одним из самых сладких лотов госпрограммы были иммунобиологические продукты, под которые были нужны и мощности, и компетенции.
За 20% компании Харитонин заплатил $100 млн. Еще 50% купила структура, аффилированная с Millhouse Романа Абрамовича. Дела компании начали налаживаться: доля на российском рынке достигла, а затем и превысила 1 млрд рублей.
За счет чего компании Морозова удалось так преуспеть? Ответ прост: «Фарма-2020» – лакомый кусок бюджета, к которому допускали лишь избранных. «Биокаду» благодаря связям удалось собрать едва ли не все виды господдержки (субсидии, гранты, контракты на разработки).
Сейчас «Биокад» на 70% принадлежит «Вектор-Биофарму» – инвесткомпании Харитонина. У самого Морозова всего 30%, которую он основал.
Недавно наш герой получил премию правительства. Как «БР» писал ранее, «Биокаду» в инновационности отказать сложно (хотя год назад ее портфель полностью состоял из дженериков). Собственных разработок у компании пока только три: Эфлейра для лечения псиориаза, Фортека для лечения меланомы и Илсира, промоутируемая как средство от тяжелого течения COVID-19.
Морозов входит в Экспертный совет при Федеральной антимонопольной службе, где, естественно, топит за отъем прав у зарубежной фармы, против двойного патентования и вообще за все хорошее. Всех несогласных Морозов обвиняет в ангажированности. Надо сказать, и без законодательных инициатив «Биокаду» прекрасно удается решать патентные споры с конкурентами. А те продукты, которая компания хотела вывести на рынок до истечения патента, по каким-то причинам с 2018 года совсем не продаются.
#королифармы: Алексей Репик. Удачливый игрок гостендеров и заядлый покерист.
Алексей Репик уже в 35 лет вошел в рейтинги Forbes. Стартовый капитал в размере $40 тыс. Репику дала мать Валерия Даева, работавшая в сфере строительства. Позднее она поучаствует в постройке нескольких объектов «Р-Фарма».
Жизнь бизнесмена могла бы сложиться иначе – Репик безуспешно пытался поступить на истфак МГУ, но в итоге заземлился и окончил в 2003 году ВШЭ, «Экономика и управление предприятиями».
СМИ называют Репика другом экс-губернатора Ярославской области Сергея Вахрукова, бывшего шефа первого замминистра здравоохранения Каграманяна. Кроме этого, наблюдатели уверены, что один из родственников Репика связан с силовыми органами. Сам предприниматель от этих вопросов отшучивается и причиной фееричного успеха не считает.
Карьера Репика началась со скромной должности финансиста московской горбольницы №29. Позднее Репик устроился директором по продажам «Росмедкомплекта» (сейчас «РМК Трейд», ликвидируется) – его аналитический талант оценил гендир компании Сергей Жлудов.
Именно так бизнесмен получил первый опыт работы с гостендерами.
«Р-Фарм» был основан после конфликта с собственником в 2001 году. Репик перетянул в свою компанию почти всех коллег по прежнему месту работы.
Будущими партнерами «Р-Фарма» станут мейджоры BMS, MSD и AstraZeneca. Последняя недавно заключила с «Р-Фарм» соглашение о локализации вакцины от COVID-19. Кроме этого раньше в AstraZeneca трудился гендир «Р-Фарма» Василий Игнатьев, которого называют правой рукой Репика.
Свои первые гостендеры «Р-Фарм» выиграл в 2006 году, потеснив прежнего лидера программы дополнительного лекарственного обеспечения (ДЛО) «Протек» Вадима Якунина.
Тогда же случился крупный скандал – в госпрограмме возник дефицит средств. Помимо фармдистрибьюторов, почти все руководство ФФОМС стало фигурантом уголовного дела о взяточничестве.
Как выяснило следствие, верхушка фонда получила 27 млн рублей в виде взяток от фармкомпаний и региональных фондов медицинского страхования. Плательщиками были названы, в том числе «Протек» и «Биотэк» экс-сенатора Бориса Шпигеля. Поговаривают, именно Шпигель за четыре года до запуска «Р-Фарма» познакомил Репика с «нужными» людьми в министерствах и ведомствах.
Сечас Репик занялся диверсификацией – вложился в ферму рестораторов братьев Березуцких, производство медоборудования. Сам «Р-Фарм» из крупного дистрибьютора наращивает производство собственных дженериков.
Основная бизнес-стратегия «Р-Фарма» не самая оригинальная – выступать проводником зарубежной фармы в непонятной для нее российской регуляторике. Основное отличие компании от конкурентов – «Р-Фарм» заключает куда более тесные партнерства с иностранцами: покупает лицензии и инвестирует в R&D зарубежных компаний. В долгую эта модель доказала свою успешность.
Алексей Репик уже в 35 лет вошел в рейтинги Forbes. Стартовый капитал в размере $40 тыс. Репику дала мать Валерия Даева, работавшая в сфере строительства. Позднее она поучаствует в постройке нескольких объектов «Р-Фарма».
Жизнь бизнесмена могла бы сложиться иначе – Репик безуспешно пытался поступить на истфак МГУ, но в итоге заземлился и окончил в 2003 году ВШЭ, «Экономика и управление предприятиями».
СМИ называют Репика другом экс-губернатора Ярославской области Сергея Вахрукова, бывшего шефа первого замминистра здравоохранения Каграманяна. Кроме этого, наблюдатели уверены, что один из родственников Репика связан с силовыми органами. Сам предприниматель от этих вопросов отшучивается и причиной фееричного успеха не считает.
Карьера Репика началась со скромной должности финансиста московской горбольницы №29. Позднее Репик устроился директором по продажам «Росмедкомплекта» (сейчас «РМК Трейд», ликвидируется) – его аналитический талант оценил гендир компании Сергей Жлудов.
Именно так бизнесмен получил первый опыт работы с гостендерами.
«Р-Фарм» был основан после конфликта с собственником в 2001 году. Репик перетянул в свою компанию почти всех коллег по прежнему месту работы.
Будущими партнерами «Р-Фарма» станут мейджоры BMS, MSD и AstraZeneca. Последняя недавно заключила с «Р-Фарм» соглашение о локализации вакцины от COVID-19. Кроме этого раньше в AstraZeneca трудился гендир «Р-Фарма» Василий Игнатьев, которого называют правой рукой Репика.
Свои первые гостендеры «Р-Фарм» выиграл в 2006 году, потеснив прежнего лидера программы дополнительного лекарственного обеспечения (ДЛО) «Протек» Вадима Якунина.
Тогда же случился крупный скандал – в госпрограмме возник дефицит средств. Помимо фармдистрибьюторов, почти все руководство ФФОМС стало фигурантом уголовного дела о взяточничестве.
Как выяснило следствие, верхушка фонда получила 27 млн рублей в виде взяток от фармкомпаний и региональных фондов медицинского страхования. Плательщиками были названы, в том числе «Протек» и «Биотэк» экс-сенатора Бориса Шпигеля. Поговаривают, именно Шпигель за четыре года до запуска «Р-Фарма» познакомил Репика с «нужными» людьми в министерствах и ведомствах.
Сечас Репик занялся диверсификацией – вложился в ферму рестораторов братьев Березуцких, производство медоборудования. Сам «Р-Фарм» из крупного дистрибьютора наращивает производство собственных дженериков.
Основная бизнес-стратегия «Р-Фарма» не самая оригинальная – выступать проводником зарубежной фармы в непонятной для нее российской регуляторике. Основное отличие компании от конкурентов – «Р-Фарм» заключает куда более тесные партнерства с иностранцами: покупает лицензии и инвестирует в R&D зарубежных компаний. В долгую эта модель доказала свою успешность.
#королифармы: Александр Апазов. От руководителя главного аптекоуправления СССР в топ-5 фармдистрибьюторов.
В отличие от предыдущих героев рубрики Апазов изначально имел непосредственное отношение к фарме: в 1962 году окончил Пятигорский фармацевтический институт (один из самых сильных в стране). Под его авторством вышло несколько научных трудов об оптимизации лекобеспечения.
В настоящее время Апазов входит в рабочую группу по вопросам оценки квалификации и качества подготовки кадров Нацсовета при Президенте РФ по профессиональным квалификациям.
После выпуска будущий бизнесмен возглавил Ростовское аптекоуправление – так в Союзе называли операторов распределения лекарств. В 1978 году Апазов возглавит уже Главное аптечное управление Минздрава РСФСР.
Историю его предприятия можно отсчитывать от 1989 года. Вовсю буксует Перестройка, и Совет министров трансформирует Главаптекоуправление в «Союзфармацию», президентом которого стал Апазов. Региональные аптекоуправления были преобразованы в «Фармации».
Незадолго до распада СССР Апазов заявил, что «Союзфармация» как проект провалилась: не были построены десятки фармзаводов, производство отечественных лекарств не выросло, бюджеты на закупки сырья и оборудования за рубежом не выделялись.
В 1992 году «Союзфармация» под руководством того же Апазова, но под новой вывеской «Фармимэкс», предпримет вторую попытку встать на рельсы капитализма. На этот раз успешно: до 1997 года компания занимала 60% российского рынка лекарств.
Кроме названия, сменилась правовая форма предприятия – Апазов завел объединение под крыло Госкомимущества, а подчинённым организациям позволил стать независимыми юрлицами – очевидно, наращивая сеть дистрибьюторов.
Обновленная компания сделала ставку на поставки лекарств по госзаказу – благо, бывшие сотрудники аптекоуправления и «Союзфармации» обладали всеми компетенциями и связями для этого.
В апреле 1993 года «Фармимэкс» получил статус госпредприятия при Минздраве РФ. В 1995 году «Фармимэкс» был акционирован и превратился в ПАО. Офис компании переехал поближе к Кремлю – на Большую Дмитровку.
Компания Апазова известна дистрибуцией лекарственного дорогостоя, но не только. Апазову очень дорог его главный производственный актив – «Скопинфарм». Компания выступает основным партнером Novartis в России, углубляя локализацию онкоблокбастеров. Еще один партнер компании – Octapharma – производитель препаратов крови. С ней «Фармимэкс» строит завод в Рязанской области.
Сейчас компания Апазова входит в топ-5 поставщиков госзаказа. В первую очередь благодаря поставкам лекарств от редких заболеваний, вакцин и препаратов крови (последние два рынка «Фармимэкс» делит с «Нацимбио»).
История «Фармимэкса» больше похожа на радужную success story представителя советской номенклатуры, чем на запутанную схему GR-связей, неизвестных родственников, номиналов и тайных спонсоров.
Но есть один волнующий момент: «Фармимэкс» – семейный бизнес, бенефициарами тут выступают и жена Апазова, и его дочь – Инга. В браке Инга взяла фамилию Нижарадзе. Такую же фамилию приписывают клану крайне авторитетных грузинских бизнесменов. Поговаривают, именно на деньги супруга своей дочери Апазову удалось приватизировать «Фармимэкс».
В отличие от предыдущих героев рубрики Апазов изначально имел непосредственное отношение к фарме: в 1962 году окончил Пятигорский фармацевтический институт (один из самых сильных в стране). Под его авторством вышло несколько научных трудов об оптимизации лекобеспечения.
В настоящее время Апазов входит в рабочую группу по вопросам оценки квалификации и качества подготовки кадров Нацсовета при Президенте РФ по профессиональным квалификациям.
После выпуска будущий бизнесмен возглавил Ростовское аптекоуправление – так в Союзе называли операторов распределения лекарств. В 1978 году Апазов возглавит уже Главное аптечное управление Минздрава РСФСР.
Историю его предприятия можно отсчитывать от 1989 года. Вовсю буксует Перестройка, и Совет министров трансформирует Главаптекоуправление в «Союзфармацию», президентом которого стал Апазов. Региональные аптекоуправления были преобразованы в «Фармации».
Незадолго до распада СССР Апазов заявил, что «Союзфармация» как проект провалилась: не были построены десятки фармзаводов, производство отечественных лекарств не выросло, бюджеты на закупки сырья и оборудования за рубежом не выделялись.
В 1992 году «Союзфармация» под руководством того же Апазова, но под новой вывеской «Фармимэкс», предпримет вторую попытку встать на рельсы капитализма. На этот раз успешно: до 1997 года компания занимала 60% российского рынка лекарств.
Кроме названия, сменилась правовая форма предприятия – Апазов завел объединение под крыло Госкомимущества, а подчинённым организациям позволил стать независимыми юрлицами – очевидно, наращивая сеть дистрибьюторов.
Обновленная компания сделала ставку на поставки лекарств по госзаказу – благо, бывшие сотрудники аптекоуправления и «Союзфармации» обладали всеми компетенциями и связями для этого.
В апреле 1993 года «Фармимэкс» получил статус госпредприятия при Минздраве РФ. В 1995 году «Фармимэкс» был акционирован и превратился в ПАО. Офис компании переехал поближе к Кремлю – на Большую Дмитровку.
Компания Апазова известна дистрибуцией лекарственного дорогостоя, но не только. Апазову очень дорог его главный производственный актив – «Скопинфарм». Компания выступает основным партнером Novartis в России, углубляя локализацию онкоблокбастеров. Еще один партнер компании – Octapharma – производитель препаратов крови. С ней «Фармимэкс» строит завод в Рязанской области.
Сейчас компания Апазова входит в топ-5 поставщиков госзаказа. В первую очередь благодаря поставкам лекарств от редких заболеваний, вакцин и препаратов крови (последние два рынка «Фармимэкс» делит с «Нацимбио»).
История «Фармимэкса» больше похожа на радужную success story представителя советской номенклатуры, чем на запутанную схему GR-связей, неизвестных родственников, номиналов и тайных спонсоров.
Но есть один волнующий момент: «Фармимэкс» – семейный бизнес, бенефициарами тут выступают и жена Апазова, и его дочь – Инга. В браке Инга взяла фамилию Нижарадзе. Такую же фамилию приписывают клану крайне авторитетных грузинских бизнесменов. Поговаривают, именно на деньги супруга своей дочери Апазову удалось приватизировать «Фармимэкс».
#королифармы: Виктор Харитонин. Арбидол любит тишину.
Владелец «Фармстандарта», пожалуй, самый непростой персонаж нашей постоянной рубрики. Во-первых, интервью с ним не так много. Во-вторых, все они скучны и прилизаны. Ресурсов с непроверенным «компроматом», напротив, тьма, но цитировать их нет никакого желания.
Что говорят открытые источники?
Харитонину 47 лет, родом он из Казахстана, потом переехал в Новосибирск, где в 1994 году окончил НГУ.
Первой компанией, которую основал Харитонин, была «Профит Хаус». «Фармстандарт» начал создаваться в 2003 году на базе закрывающихся заводов ICN Pharmaceuticals (некоторые вспомнят самую первую рекламу Пенталгина в сине-белой пачке - это были они).
Недоброжелатели как один связывают Харитонина с вице-премьером Татьяной Голиковой – возможным лоббистом Арбидола, визитной карточки «Фармстандарта». Напомним, в пандемию коронавируса препарат попал во всевозможные перечни, кроме, пожалуй, высокозатратных нозологий (лечить им там нечего).
Арбидол и Афобазол – самые спорные с точки зрения эффективности и самые продаваемые препараты – приносят до 12 млрд выручки компании Харитонина. Их производством занимается выделенная из «Фармстандарта» «Отисифарм». Сложно не подозревать чиновников в лоббизме при столь скромной клинике и сомнительной репутации двух аптечных хитов, отпускаемых без рецепта.
В 2016 году (по другим данным в 2014) Харитонин стал собственником гоночной трассы Нюрбургринг, заплатив за нее 77 млн евро. Трасса стала всемирно известной из-за гонок "Формулы-1", но при Харитонине ее адаптировали для автолюбителей, которые хотят выжать максимум из спортивных машин. Вся легендарность ушла в историю.
Харитонину также принадлежит «Северная башня» в Москва-сити. Помимо этих непрофильных активов и «Фармстандарта», он владеет компанией «Генериум», которая сосредоточена на выпуске препаратов от редких заболеваний, и 70% «Биокада» Дмитрия Морозова (через отельную инвесткомпанию). Состояние Харитонина, по разным подсчетам, давно превысило $1 млрд.
Говорят, именно Харитонин вдохновил Морозова перепрофилировать свои интерфероновые заводики под моноклональные антитела (прорывные лекарственные средства от рака). Здание «Генериума» украшает работа модного скульптора Мигеля Сарасате. Занятия йоги для отличившихся сотрудников ведет выписанный с Гималаев инструктор Су-Шант.
На рынке «Фармстандарт» называют дружественным «Нативе». Сами компании откровенно бесятся от этих упоминаний, но выступают партнерами – как минимум по упаковке своих лекарств.
Владелец «Фармстандарта», пожалуй, самый непростой персонаж нашей постоянной рубрики. Во-первых, интервью с ним не так много. Во-вторых, все они скучны и прилизаны. Ресурсов с непроверенным «компроматом», напротив, тьма, но цитировать их нет никакого желания.
Что говорят открытые источники?
Харитонину 47 лет, родом он из Казахстана, потом переехал в Новосибирск, где в 1994 году окончил НГУ.
Первой компанией, которую основал Харитонин, была «Профит Хаус». «Фармстандарт» начал создаваться в 2003 году на базе закрывающихся заводов ICN Pharmaceuticals (некоторые вспомнят самую первую рекламу Пенталгина в сине-белой пачке - это были они).
Недоброжелатели как один связывают Харитонина с вице-премьером Татьяной Голиковой – возможным лоббистом Арбидола, визитной карточки «Фармстандарта». Напомним, в пандемию коронавируса препарат попал во всевозможные перечни, кроме, пожалуй, высокозатратных нозологий (лечить им там нечего).
Арбидол и Афобазол – самые спорные с точки зрения эффективности и самые продаваемые препараты – приносят до 12 млрд выручки компании Харитонина. Их производством занимается выделенная из «Фармстандарта» «Отисифарм». Сложно не подозревать чиновников в лоббизме при столь скромной клинике и сомнительной репутации двух аптечных хитов, отпускаемых без рецепта.
В 2016 году (по другим данным в 2014) Харитонин стал собственником гоночной трассы Нюрбургринг, заплатив за нее 77 млн евро. Трасса стала всемирно известной из-за гонок "Формулы-1", но при Харитонине ее адаптировали для автолюбителей, которые хотят выжать максимум из спортивных машин. Вся легендарность ушла в историю.
Харитонину также принадлежит «Северная башня» в Москва-сити. Помимо этих непрофильных активов и «Фармстандарта», он владеет компанией «Генериум», которая сосредоточена на выпуске препаратов от редких заболеваний, и 70% «Биокада» Дмитрия Морозова (через отельную инвесткомпанию). Состояние Харитонина, по разным подсчетам, давно превысило $1 млрд.
Говорят, именно Харитонин вдохновил Морозова перепрофилировать свои интерфероновые заводики под моноклональные антитела (прорывные лекарственные средства от рака). Здание «Генериума» украшает работа модного скульптора Мигеля Сарасате. Занятия йоги для отличившихся сотрудников ведет выписанный с Гималаев инструктор Су-Шант.
На рынке «Фармстандарт» называют дружественным «Нативе». Сами компании откровенно бесятся от этих упоминаний, но выступают партнерами – как минимум по упаковке своих лекарств.
#королифармы: Вадим Якунин. Православный меценат и хозяин аптек "Ригла".
Выпускник МФТИ и кандидат технических наук занялся бизнесом в 1990 году. Первой его должностью стал пост гендиректора "Центра внедрений "Протек". Компанию он основал вместе со знакомым по институту, Григором Хачатуровым. На фармацевтический рынок партнеры переключились в 1993 году.
Этому способствовала встреча с сотрудниками "Гедеон Рихтер" в Венгрии. Ставку решили сделать на дистрибуцию импорта. Венграм досталось 5% акций ПАО "Протек". В прошлом году Якунина смог выкупить эту долю за 2,6 млрд рублей.
Самый мощный импуль для бизнеса Якунина дала программа дополнительного лекарственного обеспечения (ДЛО). К середине нулевых он сумел отхватить большой сегмент рынка – в 2006 году компания поставляла четверть всех препаратов по программе. Пригодился и открытый в 2005 завод "Сотекс". Производить лекарства оказалось так же выгодно как и продавать.
Якунин постоянно расширял сферу деятельности: к оптовой торговле он прибавил розничную. Так в 2001 году появился нынешний лидер отечественных аптек "Ригла". Сеть с самого начала агрессивно масштабировалась. Главный драйвер – скупка региональных сетей.
Аптечный бизнес становился все менее рентабельным и мелкие игроки уходили. Некоторые не без помощи "Протека". С 2018 года компания сильно ужесточила условия работы с розницей: аптечные сети должны подтвердить свою платежеспособность банковской гарантией. Показателен пример с пензенской сетью. "Протек" требовал 16 млн рублей одних только процентов за просрочку платежа. В результате удалось отсудить только половину, но сумма для регионального игрока все равно критичная.
Вместе с препаратами "Протек" поставлял на рынок и аптечное ПО своего подразделения "Спарго Технологии". Как выяснилось, софт передавал коммерческие данные третьим лицам. Несложно догадаться, у кого они в итоге оказывались.
Скандалы вокруг "Протека" разворачивались и посерьезнее. В 2005 году в Питере "Протек" обвинили в том, что компания не справляется с поставками лекарств для льготников. Без препаратов остались около 200 тысяч человек. В ходе проверки Росздравнадзора выяснилось, что существенную часть рецептов можно было обеспечить за счет запасов. Эксперты связывали скандал с борьбой на питерском фармрынке между "Империей-Фарма" и "Протеком". Первая занималась региональными льготниками, вторая – федеральными. В результате Якунину пришлось уступить.
Структуры бизнесмена не раз обвинялись в картельных сговорах. В 2012 году компании вместе с "Р-Фарм" вменялись срежиссированные торги по госпрограмме "7 нозологий". Компании по очереди не выходили на аукционы и обеспечивали друг другу победу.
Сам Якунин человек непубличный. Интервью он не дает, все статьи про него написаны под копирку. Освещается только его благотворительность. Четыре ордена от патриарха и православный благотворительный фонд говорят сами за себя. Кроме того, он собирался вложить $200 млн в реконструкцию родного Ростова. Но не сложилось.
Позиции Якунина со времен раздела фармрынка 2000-х не пошатнулись. В прошлом году "Ригла" стала лидером аптечной розницы с более 3 тыс. точек. Дистанционная торговля лекарствами пока угрожает скорее мелким игрокам, чем гигантам. Якунин уверенно контролирует свои структуры, не боится деофшоризации и остается одним из королей госзаказа.
Выпускник МФТИ и кандидат технических наук занялся бизнесом в 1990 году. Первой его должностью стал пост гендиректора "Центра внедрений "Протек". Компанию он основал вместе со знакомым по институту, Григором Хачатуровым. На фармацевтический рынок партнеры переключились в 1993 году.
Этому способствовала встреча с сотрудниками "Гедеон Рихтер" в Венгрии. Ставку решили сделать на дистрибуцию импорта. Венграм досталось 5% акций ПАО "Протек". В прошлом году Якунина смог выкупить эту долю за 2,6 млрд рублей.
Самый мощный импуль для бизнеса Якунина дала программа дополнительного лекарственного обеспечения (ДЛО). К середине нулевых он сумел отхватить большой сегмент рынка – в 2006 году компания поставляла четверть всех препаратов по программе. Пригодился и открытый в 2005 завод "Сотекс". Производить лекарства оказалось так же выгодно как и продавать.
Якунин постоянно расширял сферу деятельности: к оптовой торговле он прибавил розничную. Так в 2001 году появился нынешний лидер отечественных аптек "Ригла". Сеть с самого начала агрессивно масштабировалась. Главный драйвер – скупка региональных сетей.
Аптечный бизнес становился все менее рентабельным и мелкие игроки уходили. Некоторые не без помощи "Протека". С 2018 года компания сильно ужесточила условия работы с розницей: аптечные сети должны подтвердить свою платежеспособность банковской гарантией. Показателен пример с пензенской сетью. "Протек" требовал 16 млн рублей одних только процентов за просрочку платежа. В результате удалось отсудить только половину, но сумма для регионального игрока все равно критичная.
Вместе с препаратами "Протек" поставлял на рынок и аптечное ПО своего подразделения "Спарго Технологии". Как выяснилось, софт передавал коммерческие данные третьим лицам. Несложно догадаться, у кого они в итоге оказывались.
Скандалы вокруг "Протека" разворачивались и посерьезнее. В 2005 году в Питере "Протек" обвинили в том, что компания не справляется с поставками лекарств для льготников. Без препаратов остались около 200 тысяч человек. В ходе проверки Росздравнадзора выяснилось, что существенную часть рецептов можно было обеспечить за счет запасов. Эксперты связывали скандал с борьбой на питерском фармрынке между "Империей-Фарма" и "Протеком". Первая занималась региональными льготниками, вторая – федеральными. В результате Якунину пришлось уступить.
Структуры бизнесмена не раз обвинялись в картельных сговорах. В 2012 году компании вместе с "Р-Фарм" вменялись срежиссированные торги по госпрограмме "7 нозологий". Компании по очереди не выходили на аукционы и обеспечивали друг другу победу.
Сам Якунин человек непубличный. Интервью он не дает, все статьи про него написаны под копирку. Освещается только его благотворительность. Четыре ордена от патриарха и православный благотворительный фонд говорят сами за себя. Кроме того, он собирался вложить $200 млн в реконструкцию родного Ростова. Но не сложилось.
Позиции Якунина со времен раздела фармрынка 2000-х не пошатнулись. В прошлом году "Ригла" стала лидером аптечной розницы с более 3 тыс. точек. Дистанционная торговля лекарствами пока угрожает скорее мелким игрокам, чем гигантам. Якунин уверенно контролирует свои структуры, не боится деофшоризации и остается одним из королей госзаказа.
