Вчера не было возможности...

Братья и сестры, с праздником, который со слезами на глазах, который порохом пропах.
Донбасс цит - БАРСы и луганские резервисты в Лимане неделями показывали нам, как надо обороняться, даря
время стране. Бог даст, скоро своими глазами посмотрим, что там.

По обстановке: народ шутит - была самоизоляция, теперь самомобилизация. В военных магазинах цены взвинтили до 1000 раз, уже многого не найти, все сметают. От себя добавим - по возможности и средствам покупайте цифровые рации, на месте умельцы прошьют, привяжут к батальонному ретранслятору (если такой есть, в ДНР у подготовленных подразделений имеется), получите кодированную связь.

Ничего не меняется под солнцем. Русы, от которых, по мнению многих историков и пошло название - Русь, судя по арабским и византийским источникам, оставляли наследство старшей дочери, а сыновьям давали только меч - остальное сами возьмёте. Спустя тысячелетия суть осталась та же.

Ещё раз с праздником всех ждавших его. Господи, помяни погибших, защити живых.

Пока коротко:

Кременная. Обстановка сложная. В посёлке остаются гражданские. Некоторые - "ждуны" (ждут ВСУ). Привезли туда медицину, много, одних жгутов 300 штук. Общались там в основном с военными, кто вышел из Лимана. Эти будут драться. До конца. Кто без ноги, кто со скрюченной рукой, контуженные. Но настроение несгибаемое. Будут стоять насмерть. Насчёт союзнических войск - они разные. Кто без боевого опыта, те вообще не понимают, где находятся. Проезжали мимо колонны, наши ребята, с кем мы ездили, кричат им : "Рассредотачивайтесь, не собирайтесь в одной посадке!" Стоят, смотрят, через 10 минут где они - чёрный дым клубами, искры в небо - сработка БК. Подожгли. Беспилотником. Но силу туда тянут. Возле "Трех тувинцев", - кафе, где жарят беляши, которое дальше в тылу, народа не протолкнуться. Кременная - ключ ко многим дверям.

Лисичанск. По улицам ходят какие-то провокаторы и говорят народу, что объявлена эвакуация. Тут два варианта - или поднять панику, или потом почистить квартиры уехавших. У населения шпиономания насчёт корректировщиков. Сам народ душевный. Стоит только остановиться где-нибудь, как, видя военных, кто-нибудь обязательно подходит поговорить. Запомнилась одна девочка лет шести. Дали ей конфет, глаза искрятся, говорит: "Какая я счастливая, сегодня конфеты, вчера какой-то военный 50 рублей дал. Видно, я особенная." И пошла такая, уверенная, что родилась под счастливой звездой. В Лисичанске надо налаживать системную помощь, сейчас будет задача закинуть туда 100 тонн угля - частный сектор топить. В многоэтажных домах - наладить буржуйки.

Пески. Живём рядом. Позавчера была попытка прорыва со стороны ВСУ, - осветительные мины в небе и лютый бой. Вчера то же самое. Не прошли. Здесь не пройдут. А вообще, в этих местах инициатива у Корпусов. Штурмуют Первомайское - и как штурмуют! Методичка по тактике боя на глазах.

Никольское. Пока проезда нет, ждём команды. В Иверском монастыре, что возле Донецкого аэропорта по воскресеньям службы: несколько бесстрашных пожилых женщин и такой же бесстрашный священник. Говорит: "От войны блуда много, острота событий и понимание мимолетности жизни подталкивают. Не принимает неверующая душа вечности".

Донецк-Северный. Обустраиваем подвалы. Посёлок кроет каждый день. За домами работает БМП, а во дворе люди еду готовят, у кого-то праздник, мужа первый раз за полгода на день в увольнение отпустили.

Сам Донецк. Встречаешься, разговариваешь - люди, лица. И мысленно им ставишь памятник. Женщинам, детям, немногим мужчинам - врачам, коммунальщикам, продавцам - всем. Сейчас фишка: от Золотого кольца отходит маршрутка в Европу. Везут народ в Германию, Польшу. Не надо ни визы, ни загранпаспорта, лишь донецкая прописка. И 500 евро за проезд. Какая-то хитрая программа. А как уедешь в эту Польшу, где душ
сколько хочешь и не стреляют, если муж и сын воюют? Людям дают выбор, а они остаются. Звание Города-Героя Донецку!

В прифронтовую больницу с направления Песок и Первомайского, где идут атаки и контратаки, привозят раненых. Привозил их обычно Валера, фельдшер, хороший парень и профессионал своего дела, умеющий стабилизировать раненых ещё до больницы, в бронетехнике. Недавно привезли его самого. Четыре часа пролежал на нейтралке, не могли подобраться, забрать. Собралась вся больница, слезы на глазах, - все хотели ему помочь, но зрачки уже почти не реагировали на свет. Умер в реанимации. И в этот же день жена родила ему дочь. Пусть девочка растёт и гордиться своим отцом. Имеет полное право....

По больнице. Многие спрашивают. Последние два дня под хаотичным обстрелом. Прилетело в кислородую, пришлось отменить все операции, попало и в другие места. Санитарку ранило осколками стёкол. Естественно, стекла в корпусах вылетели. А мы только передали им средства на остекление. Лучше их будет использовать на закрытие оконных проемов мешками с песком. Есть нетранспортабельные раненые, которых в условиях обстрела в подвал спустить невозможно, поэтому раньше их просто обкладывали подушками и матрасами.

А что в Беларуси?

В Минске осень, красные и желтые краски в парках, опавшая листва на прудах. По ночам, в свете звёзд, беззвучно летят клинья перелетных птиц, лишь изредка крякнет одинокая утка, потерявшая стаю. Городские ласточки улетели ещё в сентябре. Природа готовится к покою. А у людей в умах война. Обсуждают ввод в страну российских войск. Передают друг другу рассказы знакомых, знакомых знакомых, которые лично видели российских военных, секретно едущих в Брест на пассажирских поездах. Над Минском покружит самолёт, а через 20 минут на украинских телеграм-каналах уже появляется видео с этим самолетом и куча подробностей: какой самолёт, какая ракета подвешена. В общем, "ждунов" и у нас хватает. Ой, как хватает. Везде: на рынках, на лавочках возле подъездов, разговоры о предстоящей войне, причём с шуточками. Блаженны неведующие... Волнения о детях, которых могут забрать в армию; поиск лазеек, как от этой армии отмазаться. Когда-то, начиная, наверное, с мая, было ощущение по нашей общей Родине, что ты плывешь пассажиром на "Титанике", видишь айсберг, начинаешь волноваться, говорить, - но ты не капитан, и даже не член команды, у тебя в друзьях только 2-ой штурман и 3-й механик, они вроде тебя понимают, но сами айсберга тоже не видят, слушают из уважения, но этого уважения не достаточно для того, чтобы разбудить капитана и свистать всех наверх. Теперь же, по каким-то еле уловимым признакам, несказанным словам, едва заметным изменениям, ты понимаешь, что курс начал меняться. Не целиком, но тенденциями.

По российским войскам. Теперь подготовкой мобилизованых на многих полигонах будут заниматься инструктора из ЛДНР. Они сейчас основные носители компетенций боевого дела и знают противника, понимают его и чувствуют. Готовить будут, как надо, если им не мешать. У них в голове не параграфы и бравые доклады, а восьмилетний опыт на крови. Ещё пару месяцев назад привлечение инструкторов с Донбасса было бы невозможным из-за амбиций. Командования.

По поездке. Сделали многое, даже больше, чем рассчитывали. Единственное: так и не побывали в Никольском. Проблема "серых зон" не в том, что стреляют, - стреляют везде, а в том, что не тот проводник может завести тебя прямо к противнику. Или кто-нибудь позвонит, и тебя уже будут ждать совсем не те, кого ты хотел увидеть. Поэтому для захода в "серые зоны" существует своя специфика. Иногда это просто - на последней позиции наших высунулся из машины, - "Братишки, как там? Заскочим? Если что, вы там подсобите нам, ладно?" И поехали. А иногда это целая операция. Следующую поездку планируем на начало ноября. Цель - регион Сватово, Кременной, Лисичанска. Особенно Лисичанск. Подготовка людей к зиме, пока там конь не валялся. Буржуйки, уголь, подвалы. Много угля, много дров, много подвалов. А люди наши. Они поверили Руси, или просто родились под несчастливой звездой - не стоит их забывать. Чиновники могут забыть; мы, свои, нет. Иначе зачем всё?

Не так давно мы писали о молодом парне, медике Валере, который вывозил раненых с передовой. Обычно это происходит так: с прифронтовой больницей связываются и говорят - "Везём к вам 300, тяжёлые". В больнице сразу готовятся к реанимационным действиям и ждут, когда подъедет бронетехника. Когда привезли самого Валеру - все плакали. В тот день у него родилась дочь. Как только мы опубликовали об этом пост, с нами связался известный скрипач Пётр Лундстрем, который уже многое сделал для Донбасса. Пётр предложил организовать помощь для жены Валерия, молодой мамы Анастасии. Мир стоит и будет стоять на людях, которым не все равно, которые чужую боль делают своей.

Помните, вдову фельдшера и деньги, которые мы собирали для нее и ребенка?

Связался через наших друзей из телеграм канала БЧ-3 с вдовой, узнал, что за эти дни мы с вами собрали 147000₽. Перевел как и обещал дополнительно от нас с вами 53000₽.

Даст Бог, это чем-то поможет.

Царствие Небесное рабу Божьему Валерию!

Пора ехать. За это время успел побывать на Всемирном Русском Соборе. По идее там, в рабочих группах, должна формироваться идеология общества, которую государство потом воплощает в жизнь. В рабочих группах так и есть, а потом все по большей части забалтывается господами, типа Слуцкого и Зюганова. Как сказал один присутствующий там митрополит - "Сейчас время больших слов, и малых дел". С другой стороны, дела есть, просто они не озвучиваются с трибун. Фронтовики Великой Отечественной, которым сейчас под 90 лет, шлют копеечку с пенсии пацанам на бронежилеты на фронт; люди собирают на дроны, на рации, на носки бойцам, на хлеб и воду мирным; кто-то сдаёт кровь, кто-то молится, кто-то пишет письма в поддержку, и зрелым мужчинам, и почти мальчишкам, которые держатся сейчас в грязи передовой. И ресурсные люди помогают, и помогали раньше, ещё с 14-го года понимая, что это и их война, просто она пока на дальних подступах. Поэтому с одной стороны - выхолащивание кинетической энергии народа, а с другой - миллион неприметных героев, и на фронте, и в тылу.

Идеология... У Украины она есть - взрощенная на молоке и сливках, сконцентрированая ненависть, видение своего государства только, как Анти России. А у нас её нет. Простой и понятной каждому. Есть Бузова, гламурно приехавшая на Донбасс, в тыловую Амвросьевку, раньше вообще в эту сторону не смотревшая, но теперь - модно. Есть пять раз раненые инвалиды-солдаты, остающиеся в окопах, забывшие, что вообще существует понятие -"мирное небо". Есть глумливость, шапкозакидательство, и яд ненависти блогеров, которые, сами того не понимая, работают на противника; есть холодная рассудительность в бою, чёткое знание, что иначе не разойтись. Есть люди, которые отправляясь на фронт, расписываются с первой встречной, чтобы если не жизнью, так хоть смертью своей облегчить кому-то судьбу. Много всего. И из всей этой каши - фальшивых лозунгов, подвигов, речей подстрекателей, коммерческих схем, и стыда оставаться в стороне, постепенно рождается на крови что-то искреннее и настоящее. Мы на это надеемся.

Если Бог даст, едем в конце недели. Вначале в один городок под Ростовом, на полигон, где проходят слаживание мобилизованые. Там инструкторами наши друзья. Братишки. И мобилизованые тоже братишки. Потом Донецк, Угледарское направление, Сватово, Кременная, Лисичанск. Там ждут. Много дел. Спасибо всем, кто помогает: и другим, и себе - в сокровищницу Небесную.

Сватово... Грязь в лесопосадках, разъезженная гусеницами чёрная мокрая земля. Там же позиции: бревна, траншеи, "лисьи норы", присыпанные опавшей листвой. Главное - не говорить с военными о Херсоне. Сразу мрачнеют и уходят куда-то в сторонку, чтобы их никто не видел. И с мирными тоже не говорить. Эти люди будут держаться до конца, но не хотят слышать новостей. Конечно, есть рецепт, как вернуть доверие к начальствующим. Надо, чтобы сюда приехала, скажем, дочь Пескова, и не в штабы или мэрии - пить кофе и мешать всем работать, а сюда, где грязь и окопы, в ротные опорные пункты - медсестрой. Или сын Германа Грефа в миномётный взвод. Или, на крайний вариант, дочери Слуцкого в пункт раздачи гуманитарной помощи куда-нибудь в Лисичанск. Вот тогда все поверят, что мы идём туда, куда надо, что договорняков не будет, что народ и власть единны, и любят одну и ту же страну.

Субъективный обзор.

Сватово. Обстановка стабильно тяжёлая. Хотели проехать по прямой дороге в Кременную, но не получилось, дорога под огнём. Мирных здесь пополнение из мобилизованых поголовно записывает в "ждуны", но это не так. Есть, конечно, те, кто с мстительным предвкушением составляет списки соседей, лояльных к России: такие есть везде. Серое небо, голые деревья, танки, стройка укреплений, увядшие цветники перед воротами частных домов. Грохот артиллерии. Растерянный мужчина, рядом жена и ребёнок, дом разрушен, напрочь снесена крыша. Хорошо, что есть деньги, легко делать добрые дела, вернее исполнять добрую волю людей, жертвующих эти деньги. "Вот тебе, хозяин, копеечка на плёнку и шифёр, накрывай дом, растапливай там печь, живи дальше". Там, в Сватово, мы вытаскивали раненых бойцов из минуту назад разрушенной кухни, тащили их на носилках, а один из них, контуженный, шёл в машину сам, и все пытался что-то сказать, но только мычал. Общее впечатление - там щит, фронт там не сдвинуть. В Лисичанске сидели за столом с одним человеком, и на вопрос, что они будут делать, если поступит решение отвести армию, он спокойно ответил: "Будем защищать сами". И нет никакого сомнения что он, и такие, как он, именно так и поступят. Здесь люди давно для себя все решили.

Донецк-Северный. Разбили в хлам. Люди, не желая мириться с действительностью провести очередную зиму сообща в подвалах, накупили себе в квартиры газовых горелок, угорели - и от них отказались. Хорошо, что оборудовали подвалы, теперь - как нашли. Спартак тоже разнесли, какое-то неопытное подразделение заехало без светомаскировки, в результате от двухэтажек почти ничего не осталось. Погиб и единственный "Жигуленок", осуществлявший связь посёлка с Донецком. В самом Донецке приятно радует, что во многих районах есть отопление. С водой и обстрелами, все также. Здесь щит кованый, стальной. Заезжали к девушке, вдове погибшего недавно фельдшера, которой помогал через свой канал Пётр Лундстрем. Нищета в квартире жуткая, младенец на руках, на самом видном месте фотография мужа и орден Мужества в коробке под стеклом. Таким людям будем помогать всегда, иначе незачем вообще произносить слово - "наши".

В одной прифронтовой больнице нашли паренька из Беларуси. Мальчишка, лет 25, приехал сам, не за деньги, по совести, просто не смог оставаться в стороне. Пошёл добровольцем, в первом же штурме получил ранение. Ничего толком не понимает, чистый душой ребёнок среди других бойцов - матерых рысей в вопросах войны и выживания. Глаза мокрые, когда начинает говорить про свой первый бой, про свою первую победу над страхом. Не вся молодёжь утонула в идеологии потребления, далеко не вся. С такими выстоим и победим, сейчас в горниле войны рождается и выходит на свет лучшее.

Постарались передать атмосферу...

Вместо обзора.

Слова светлой благодарности всем, кто помогал собирать ноябрьскую поездку. Подвалы-убежища подготовили, где могли, там уже живут люди. Уголь в Лисичанске в эти дни развозят по адресам, дрова тоже закуплены. С углём ситуация такая же, как с бронежилетами и дронами, можно, конечно, написать заявку и ждать до весны, а можно просто взять наличку и купить у частников, если тебя интересует результат. Фонд Талая готов принять в Беларусь 100 детей из Лисичанска и Горловки, будем в этом участвовать. Ещё запускаем в Лисичанске проект "Бесплатная аптека". Опыт есть.

Опять пошли картинки по интернету с привязанными к столбам людьми. На этот раз из Херсона. В оживлённых местах. Кто-то поизгаляется над привязанным, кто-то, отводя взгляд в сторону, пройдет мимо... И дело здесь не в наказании или назидании - просто публичными расправами власть делает весь народ соучастниками. Есть опасения, что ни политологи наши, ни разные умные блогеры, ни министры, ни либералы, ещё не осознают всю черноту и глубину кроличьей норы, всю энергию злобы из города на Днепре с белыми церквями на холмах.

Самый страшный сон идеологов - это братание в окопах. Именно поэтому с украинской стороны гасятся любые проблески человечности. Даже не выходят на связь по обмену телами. Чтобы забрать своих "двухсотых", командиры вынуждены связываться с разными мутными волонтёрами, которые за 100.000 рублей доставляют останки чуть ли не прямо в Ростов. В любую войну мужество противника вызывало уважение, в первую Чеченскую один российский офицер отстреливался почти сутки; боевики кричали ему, несколько раз раненому, - "Стоп, хватит, ты доказал, ты мужчина, выведем тебя с почетом к своим!". Он их подпустил и взорвал себя гранатой. В эту войну мы знаем случаи, когда отпускали теробороновцев, но чтобы ВСУ кого-то отпустили, не слышали ни разу. Ненависть правит.

А что у нас? С идеологией? Бесконечное количество подвигов, но рассказывают о них по телевизору в таком тоне, словно это происходит на Луне, и в книжках. Есть такой термин - выхолащивание. Подмена живого на мёртвое. Зато сколько жизни в словах раненых врачам в госпиталях -"Давайте уже, выписывайте меня! А то пацаны там гибнут, а я здесь, на белых простынях"...

Из бота - "Скажите, есть ли возможность гражданам РБ пройти военную подготовку на Донбассе, вплоть до получения военной специальности, и потом, без последующих проблем для себя и семьи, уйти в ополчение?" Сразу ответим на последнюю часть вопроса. Если говорить на юридическом языке, статей "Наемничество" и "Участие в незаконных вооружённых формированиях" никто не отменял. Другое дело, что ополчения больше нет, а есть вооружённые силы Российской Федерации: российская армия, проще говоря. Какие могут быть последствия? На данный политический момент, скорее всего, никаких. Но соседи, которые за БЧБ, будут смотреть косо и записывать, записывать в памяти... Ради зарплаты туда ехать точно не стоит. На границе остался паспортный контроль только со стороны РФ, фильтрация тоже осталась. Граждан РБ пропускают, если указываешь внятную причину приезда. По поводу обучения... Сейчас с набором людей спешка, это надо понимать.

Как проходит обучение во многих регионах? Казармы, полигон, плац, столовая, учебные классы, где все спят. То есть, подготовка к службе в армии в мирное время. Как готовили новобранцев в некоторых подразделениях ДНР? Сформированный взвод вывозили в поле, в лесопосадку, где новобранцы первым делом копали себе опорный пункт. С лопатами, пилами, ломами. С ходами сообщений, с окопами, в которых не стоит по колено вода, с блиндажами в три наката, с замаскироваными огневыми точками, лисьими норами, щелями и ложными позициями. За время работы: в грязи, в снегу, под дождями, происходило слаживание подразделения. Люди привыкали к земле, учились строить, обеспечивать в лесу себе быт. Понимали, как будут защищать свой "опорник",  раскладывали по огневым позициям магазины и пачки с патронами, учились быстро перезаряжаться, быстро перемещаться в узких траншеях. Там слетали маски - ещё до боев было ясно, кто из них может брать на себя командование, а кто разгильдяй, или "керосинщик", которому все плохо, и которого лучше сразу сплавить в другое подразделение. Потом этот же опорник и штурмовали, учась до атаматизма, с брони, разбиваться на штурмовые группы. И на учебных штурмах всем становилось ясно, что гранатомёты в лесу не работают, и гранаты тоже, кругом ветки, отскочит  - взорвешь сам себя. Учились пониманию, как действовать в условиях хаоса, потому что хаос при наступлении, как и при отступлении, будет всегда. Договаривались, как будут действовать в условиях отсутствия командования и связи. То есть обучение происходило в тех же условиях, в которых потом придётся воевать, поэтому никто потом не звонил истерично жёнам, оказываясь в чистом поле вместо тёплой казармы. К сожалению, сейчас на такую подготовку часто не хватает времени,  да и инструкторы из-за потока могут работать для галочки. Многому приходится учиться уже по ходу. Скажем одно - тот, кто мотивирован обучаться, тот научится. Но надо понимать, что там другая реальность, и чтобы потом не получилось, что вместо благого намерения помочь, ты превращаешься в головную боль для товарищей. Знаете, сколько людей просилось к нам в группу, а потом по выезду, перекрещивались и говорили - "Фу... Больше ни ногой. Война - это ни разу не приключение, не адреналин; это горе, страх и долг перед теми, кого считаешь своими, перед собой...

Вместо обзора

Болезнь Дюшена... Редкое генетическое заболевание у детей, которое начинается со слабости мышц в маленьком возрасте, а потом прогрессирует до полного паралича. К 15 -20 годам внутренние органы тоже атрофируются. Последним прекращается дыхание. Страшная болезнь. Неизлечимая. С одним финалом. Мы знаем в Горловке одного мальчика с таким диагнозом. Зовут Ян. Он перестал самостоятельно двигаться, когда ему было лет пять. Его мама билась с приговором судьбы в кровь, возила сына во всевозможные научные центры, клиники, когда там не смогли помочь, поехала по монастырям, к старцам и старикам. Муж не выдержал, ушёл из семьи. Затем умерла её мама, и началась война. Когда мы познакомились, они были одни на этом свете - мать и сын. Это было, наверное, в году 15-ом: зима, Горловка, сугробы, где-то стреляли. Мать вышла к нам из подъезда и что-то говорила, благодарила - молодая красивая женщина, когда-то видно гламурная, а теперь не по возрасту седина в волосах. Она говорила, а я смотрел на её руки - обветренные, загрубевшие, в красных цыпках. Спросил - "горячая вода в доме есть?" - "Нет". - "Стираешь руками? Пошли, мы тебе стиральную машинку купим. Прямо сейчас.. Люди в Минске денег собрали, чтобы тебе помочь." Вы бы видели её глаза... Ещё думалось - вес сына килограмм 40, его приходится постоянно носить на руках - в туалет, в ванную, когда нагреть воды, при обстрелах тащить в подвал. А дальше он будет весить килограмм 60 -70. Как носить, как садить за стул, или укладывать на кровать? Так и вышло, сейчас у него еле двигаются руки - можно управлять лишь мышкой или джойстиком. И смотря на эту женщину, сразу становилось ясным, что она за все эти годы и мысли не допускала, чтобы оставить Яна в каком-нибудь центре, а самой закрасить седину и попробовать жить для себя. С начала СВО их эвакуировали в Ростов, а сейчас они снова вернулись в Горловку. Жить беженкой с неподъемным сыном оказалось совсем не сказочно. Дома, под иконами, и стены помогают, хоть Горловку и простреливают насквозь. Мама попросила нас привезти для Яна коляску с электрическим приводом, чтобы он сам мог ей управлять, ездить по снегу по двору. И, если получится, мы её обязательно привезём. Чтобы хоть чем-то помочь маме и сыну - одним на этом свете, которые живут любовью друг друга, оба прекрасно понимая, что при такой болезни дети взрослыми не становятся, не успевают. Там рядом Бог.

По поводу поездки... Думали ехать после Рождества, была нужна пауза по делам, но обстановка не позволяет. До активных боевых действий, до прихода фронта в движение, срока - недели три. Скапливается мощная группировка в Харькове, войска ВСУ передислоцируются с Белорусского и Херсонского направления. Есть понимание, куда они ударят. Войска РФ тоже готовятся. Надо успеть помочь людям подготовиться. Эта зимняя кампания, похоже, во многом решит исход войны. Выезд, если Господь даст, - 10 декабря.

Странно всё... В 2018-2020 приходилось заставлять себя ездить на Донбасс. Близкие друзья, которые с ресурсами, помогали с поездками, но в их глазах читалось  :"Хватит уже. Займись делами здесь". Ни мира, ни войны, стоячее болото, бесконечные перемирия, вечные разборки на передовой между мирными и военными на предмет мародерства в разрушенных домах. Хотя ещё пару лет назад любой проезжающий обязательно брал с собой баклажку воды, чтобы передать этим военным на блокпостах. "Они же наши защитники..." Деградация, серость жизни, ощущение незаконченного предательства. Те, кто раньше являлся примером стойкости и бесстрашия, спивались прямо на глазах. Россия чуть поддерживала жизнь в регионе. Тлеющая, жабья, ползучая война, где горячими оставались только юг, где "Азов", и села вокруг Авдеевки, где "Правый сектор", который и сейчас там со всеми своими иконами, типа Белозерской. Конечно, оставались нуждающиеся, которым надо было помогать, но к тому времени мы многое могли решать дистанционно. Не хотелось ехать. Каждый раз говорили :"Ладно, давай съездим, но дальше пауза". Только так не получалось.

Стояла, и сейчас стоит, в Никольском храме Свято-Елисаветенского монастыря в Минске скарбонка. С надписью "Детям Донбасса". Прихожане кидали туда копеечку. А кто-то специально приезжал, чтобы пожертвовать. По телеканалам о Донбассе информации тогда был ноль, день сурка, видные военкоры обитали в Сирии. Но люди несли. Собиралось там немного, если в долларах - 300-500 в месяц; по большому счету только на дорогу. Но собиралось. И с этими деньгами надо было что-то делать. Люди же дают. От сердца. И приходилось снова и снова идти к друзьям, что-то искать, иногда занимать, рассказывать, увлекать, чтобы собрать очередную поездку. Эта скарбонка, как краеугольный камень, становилась главой угла, вокруг неё появлялись средства, а с ними цели и задачи: ещё на месяц, ещё на месяц... Благодаря тем безымянным людям, многие из которых и не понимали, что это наша война, просто она пока на дальних подступах, благодаря их желанию кого-то обогреть, накормить, вылечить - детям Донбасса привозились подарки, инвалидам - продуктовые пакеты, в школах организовывалось горячее питание, ремонтировались больницы, детские садики, школы, дома; разбитые посёлки получали хлеб, лекарства, надежду, что они не забыты со своей георгиевской ленточкой, что они не одни. И здесь у нас смутная аналогия, - как та скарбоночка, сам Донбасс своей твёрдостью, похоже оказался краеугольным камнем, который отвергали строители, который постоянно отбрасывали в сторону, убирали из повестки, забывали и отмахивались - он сейчас может стать во главе основания нового здания страны.

В поездку просится много людей. Кого-то берём. Пусть видят своими глазами.

Субъективный обзор.

Кременная... Дождь с утра до вечера, густой туман, на фронтовых дорогах колея по пояс. В посадках подразделения. Они разные. Мобилизованые, которых кинули сюда первой волной, затыкать дыры в обороне, так и остались забыты, пишут своим губернаторам, чтобы наладили горячее питание на позиции. У тех, кто пришёл позже, все более менее нормально. Дожди сменяются заморзками, иней на грязи, звёздное небо, рвёт воздух артиллерия. В Кременную мы привезли медицину и газовые горелки.

Попасная, Бахмутовское направление. Здесь Сталинград. Попасная восстановлению не подлежит, мирных, которые были ещё летом, больше нет. Войска, "Вагнера", подразделения из судимых за тяжкие преступления, вроде штрафных рот. Видели только одного мирного, - чудесного мужчину из верующих, на воротах дома которого раньше было написано - "Дети, козы, кошки". Бахмутовское направление не для мирных - лунные пейзажы. Сюда тоже медицину и газовые горелки. Кстати, сейчас самая ходовая вещь в полях или подъездах разбитых пятиэтажек: чтобы приготовить покушать, не надо жечь костры в низине.

Лисичанск. Свой проект с бесплатными аптеками осуществить не удалось, - местные нюансы. Оставили денег на подарки детям на Новый год и Рождество. Маленькие радости внутри большой войны и беды.

Угледарское направление. Там адресная помощь. Бои. Обстановка стабильная.

Села и пригород на севере Донецка.  Стабильно тяжело. Тяжёлые бои. Туда уголь, медикаменты, предметы первой необходимости для раненых. Транспорт, особенно грузовой, в тех местах почти нерешаемая проблема, есть груз, а вести некому, приходиться искать самого бесстрашного водителя, одевать его в бронижилет и доплачивать за риск.

Горловка. Адресная помощь. Коляска с электрическим приводом мальчику Яну. Передали деньги, коляска заказана, мама очень хотела заплакать, отворачивала лицо. Спасибо всем, кто помог.

Мариуполь. Адресная помощь старикам. Ну, там всесоюзная стройка, типа БАМа. Многокилометровые пробки из грузовиков. Начальство с мигалками. Безопасный тыл: все кто хочет получить участника боевых действий без войны - все туда.

Донецк. Бьют артиллерией по жёнам, инвалидам да малым деткам. Огонь "Градов" с предельных дистанций, очень большой разлет. Вроде гремит в километрах двух дальше по улице, никто не обращает внимания - далеко, а потом внезапно рядом. Если живы, встали, отряхнулись, полчаса руки подражали, а потом продолжают обсуждение насущных проблем, - тут не заплатили, там недодали. В Донецке, что захочешь найти, то и найдёшь. Кто захочет найти негатив - найдет негатив, а кто хочет увидеть стойкость и мужество, жизнь "за други своя", и в бою, и в быту, - увидит это в избытке.

Ещё раз спасибо всем причастным. Дорогого стоит...

А что в Беларуси?

Да, в общем-то ничего необычного, кроме приезда Путина. Народ готовится к Новому году, покупает ёлки. Наша страна находится в "оперативной тени" событий на Донбассе, чтобы здесь ни происходило, события на Донбассе это обнулят. Всё просто - если Россия проиграет, та Беларусь, которую мы все знаем и любим, закончится. Поэтому и ездим, чтобы хоть чем-то помочь победе, хоть мирных теплом обеспечить, хоть кровь раненым сдать.

Всех волнует  - вступит ли Минск в войну? По нашему субъективному мнению, такая возможность на данный момент маловероятна. Чтобы увидеть подготовку к войне, вовсе не обязательно гоняться за каким- нибудь секретным приказом с сургучной печатью, достаточно просто отмечать ряд признаков - освобождаются ли палаты в больницах прифронтовой полосы, отменяются ли там плановые операциии, в каком режиме работают местные администрации, заняты ли они поиском объектов для расквартирования резерва. В начале СВО, ещё в марте, мы узнали, что второго эшелона войск РФ просто нет, от обычных официанток придорожных кафе. Продвижение колонн являлось фикцией, - днем ехали в сторону фронта, вечером по темноте возвращались назад, потом снова обратно. Официанткам легко было заметить, что в разных колоннах одни и те же ребята. В общем, есть много признаков надвигающихся масштабных событий и пока они не заметны. Хотя, кто там знает, что в голове Герасимова.

Не критикуем, хотя налицо кризис управления. Решение не сложное, надо просто делать свое дело. Делим большую войну на эпизоды, на фрагменты мозаики, улучшая ситуацию там, где можем. Был, к примеру, в Ясиноватой достаточно обеспеченный человек - кафе там, другой бизнес. В начале СВО оставил всё, что имел, надел берцы, каску и пошёл штурмовать укрепы, прекрасно зная, что жизнь у штурмовика недолгая. В результате - тяжелейшее ранение в голову, еле говорит, сейчас в Москве на лечении, все накопления ушли врачам, а дома жена и трое детей. Или несчастная мама, живущая в больнице у сына тоже с ранением головы, не имеющая возможности получить деньги на лечение сына, потому что он не ходячий, а деньги оформляют по личному присутствию. И таких историй сотни. Брошенные старики, дети в Донецке, у которых убило папу. В большом изменить ничего не можешь, но для кого-то можешь изменить всё. Или облегчить. Это позиция. Гражданская. Православная.

Первичные звенья цепочки будущих событий начинаются на юго-востоке. В Попасной непролазная грязь, в Минске сугробы; казалось бы далеко, но нет, близко. Народ в Минске на всякий случай делает польские визы, ждуны из БЧБ скурпулезно фиксируют передвижение российской и белорусской  техники на дорогах, выставляя данные в телеграм. Фиксируют взлёты самолётов в Мачулищах. Они даже не понимают, что ждут бездну. С другой стороны создаются всякие организации Патриотов для молодёжи. Позвонил недавно один парень из БРСМ, просится в поездку. Не ведает - куда просится. Думает, на фотосессию. Может, и возьмём. Может, это и неплохо.

Анастасия. Та самая жена фельдшера Валеры, который спас многих, а сам погиб. Которому помогал канал Петра Лундстрема, и сейчас помогает. В прошлую поездку одна семья из Москвы собрала на Анастасию и дочку большую посылку. Решили не связываться с почтой и забрать посылку самим по пути в Донецк. Стояли в пробках на МКАДе, смотрели на горящие огнями торговые центры и думали - какая она контрастная - Москва. Есть такой тип в столице: охранители, ключники, у которых ключи от всех дверей. Госзаказов, молодежной политики,  - у которых доступ к нужным ушам. Когда оставляли Херсон, позвонили одному из них - просто так, спросить как дела? И услышали - "да блин, какие дела, заплатили за пятерых депутатов, а прошли только два. Представляешь, какой беспредел?". Наши десантники выходили из Херсона, горела в Донецке девятиэтажка, выбегали на улицу люди, а я слушал этого охранителя и думал - вы прошлое, сон, вас уже нет. А вот эта семья, что передала посылку, откликнулась на чужую беду - это будущее.

В Донецке прилетело по корпусам республиканской травматологии. Когда-то помогали делать там ремонты в детском отделении, устанавливали кондиционеры, душевые кабины, много чего делали. Привозили детям подарки, кого-то, раненого, забирали на реабилитацию и протезирование в Минск. Стены там расписаны персонажами из детских сказок. И никогда туда ничего не прилетало, кроме шальных снарядов в 14-ом году. Изменилась война. Вернее, изменилась её логика.

Раньше мы выезжали на Донбасс подчёркнуто только в гражданской одежде. Ничего из формы. Во-первых: на границе все мозги изгрызут - "А Вы с какой целью? А Вы участвовали в боевых действиях? Пройдемте на досмотр, может Вы в сумке патроны или пистолетик забыли, а то так в отпуск хочется..." Во-вторых: так было проще работать в "серых зонах". Местные говорят - "Вы туда не пройдёте, там на днях нашу Лилю снайпер ранил". Но ты знаешь, что пройдёшь, не будет снайпер по тебе работать, потому что ты для него непонятен. В красивой рубашке среди пожарищ. Он полгода здесь сидит, только позиции меняет: каждую травинку изучил, каждую дырку на колготках местных, а тут какой-то непонятный хрен в рубашке. Кто это? Может из ОБСЕ, может Красный крест? Наоборот, будет снайпер наблюдать, - ему интересно. Если, конечно, профессионал. И ходили, и, если и стреляли, то редко и не попадали. В той же Александровке, по сути, за позициями, есть дом, за ним заминированный овраг, а дальше укреп ВСУ. Камнем докинуть можно. В том доме годовалый ребёнок, мама пропала без вести, папы нет, бабушки тоже нет, живёт с прабабушкой. Выезжать не хотят ни в какую. Мы иногда там ночевали. Естественно, как только мы показывались, все наблюдатели глаз не спускали с дома. Как-то вечером вышли за дом покурить, - лето, тишина, звёздное небо, стреляют где-то вдалеке. Ну, и заболтались. Нас за домом не видно, на позициях ВСУ так разволновались, что тихонечко пустили беспилотник, он подлетел на аккумуляторах, сфотографировал нас со вспышкой, и затарахтел на бензине обратно. Для наблюдателей было непонятно, - кто мы, что за чудаки на букву "м" шляются здесь по ночам? Может, там за домом они уже миномёт устанавливают или "снайперки" расчехляют с редкими тогда тепловизорными прицелами. Сфотографировали - сидят, курят, и успокоились. Не стреляли. Хотя могли из танка засадить пару раз на всякий случай. Повторимся, была ясна логика войны. Было понимание, что мирная женщина с клунками, в галошах, это не цель. И дети не цель. И детское отделение в больнице, как и сама больница. Всякое, конечно случалось, но это не являлось системой. А сейчас - система. Чтобы ранить детей по второму разу, чтобы все знали - почём нынче называться русскими. Создать невыносимые условия, седьмую по счету чашу поднести. Чтобы осталась и властвовала в мире одна ненависть - цельная, очищенная от примесей, лютая, обоюдная. Ну, и ещё конечно, чтобы народ заставлял власть шевелиться, гоняться за всякими кочующими "Градами", "Вампирами", да арт расчётами, расходуя ресурс.  Надо бы снова эвакуацию, хотя бы детей в Ростов, но люди, как та прабабушка, никуда выезжать не хотят. Их земля, их страна, их вера.

А что в Минске? В Минске есть торговый центр "Замок". И если туда сейчас поехать, то в брендовых магазинах 'SMS" или "BOSS" в глаза будет бросаться одежда в стиле "миллитари". Словно в военторг заходишь. По 500 долларов за байку от кутюр. А по проходу идёт девушка, вся из себя сделаная, с накаченными губами, в штанах НАТОвской расцветки. Война становится модной...

В преддверии Нового года такая история...

Когда-то, по окончанию мореходки, работал на судах гидрографии. Порт приписки был посёлок Тикси, что на берегу моря Лаптевых. Дальняя Арктика: скалы и лёд, северное сияние, полярные ночи по полгода. В период навигации мы обслуживали Северный морской путь, а по осени брали на борт научные экспедиции из Министерства геодезии и картографии, выбирались из льдов, и уходили на юг, на просторы Мирового океана. Так вот, довелось мне работать с лучшим капитаном - Михалычем. Добряк, либерал и демократ по отношению к команде. Закрывал глаза на многое, никаких придирок, считал экипаж семьей, обращался с нижними чинами, как с друзьями. Команда его обожала. Вот только когда возникала внештатная ситуация - затирало во льдах, или во спасение каких-нибудь рыбаков приходилось отправлять своих людей на шлюпках на явный риск, - Михалыч суетился, волновался, бегал по мостику и все повторял - "Божечка, Божечка...".

На другом корабле был другой капитан. Полная противоположность. Холеный, породистый, закрытый от команды на семь замков. Когда приходилось с ним разговаривать, создавалось ощущение, что ты, маленький, на земле, а он смотрит на тебя сверху оттуда-то из чёрного космоса. Всегда холодный, подчёркнуто на дистанции с командой. После Михалыча довелось попасть под его командование. Всегда в белоснежной рубашке, стоит в рубке, а от него такое напряжение, что хочется отвечать лишь - "сэр, есть, сэр". Кроме устава - никакого общения. Не любил я его, и он, конечно, отвечал взаимностью. Близких у него не было, только подчиненные, штурмана с ним не общались, не то что рядовой состав. И вот попали мы где-то между Японией и Гавайами в тайфун "Келли". Трое суток тайфун таскал нас за собой, от ударов волн железо гнулось, как жестянка, трое суток радист повторял в пустой эфир международный сигнал бедствия - "Майдей, майдей...". Постоянно что-то ломалось, аварийно отключалось, постоянно выбивало рулевое управление, судно поворачивалось бортом к волне с пятиэтажный дом, крен доходил до критической точки и заходил за неё. Короче, погибали. И наш нелюбимый капитан - гладко выбритый, в своей безупречной белой рубашке: невозмутимый, холодный и уверенный, трое суток давал нам - измученным и растерянным, чёткие команды, своей волей, своим видом, заставляя экипаж бороться за живучесть корабля. Поневоле, все старались на него походить. И когда ломаные-переломаные, мы дотянулись во Владивосток на ремонт, я пожал ему руку, а он мне, и все так сделали. И было в нашем молчании больше чувств, чем в тысяче слов. Мы лишь сказали - " С Вами хоть куда", а он сказал, - "а я с вами..". С тех пор мы друзья. А с либеральным любимцем экипажа Михалычем, мы бы утонули.

Жизнь пошла дальше, история с двумя капитанами осталась в памяти. Это к чему? Наверное, 2023 год будет непростым. И мы искренне желаем всем нам прожить этот год с Капитаном, который не подведёт нас своей решимостью. А за нами дело не станет. С наступающим Рождеством и Новым годом, друзья!