#Бельмондо заменил поздним советским детям Голливуд. Голливуд сюда не пускали, а Франция была другом среди врагов, слабым звеном НАТО и из всех союзников по прошлой войне, как бы «все еще союзником». В специальные французские школы, вроде нашей в Ярославле, пускали настоящих капиталистических французских детей, а на всесоюзные экраны — Бельмондо. Он там гонял на мотоцикле, стрелял с двух рук, летал Тарзаном на канате и на самолете, грубо шутил, целовал партнершу без её согласия и полураздевал женщин так, что было ясно, что на этом точно не остановится. Бельмондо был человек-блокбастер, человек-сериал и человек-институция. На Западе регулярно выходил новый Джеймс Бонд, но его британского и антисоветского было нельзя, зато у нас каждый сезон был новый Бельмондо.
Сейчас может показаться, что своим нарочитым мачизмом, он, как и Челентано, укреплял патриархальные привычки патриархальной страны. На самом деле он ее раскрепощал. Советская патриархальность существовала по линии отец-сын, но не факт, что по линии мужчина -женщина. Такая патриархальность невозможна без секса, а его, как известно, советская культура произвести не умела и боялась. Советский экранный мужчина мог быть очень мужественным, взять хоть Жеглова, но при этом он все время кому-то служил — органам, партии, родине, заводу, городу, даже семье. Он был сыщиком, солдатом, партийцем, инженером, отцом. А герой Бельмондо не служил никому. Даже если иногда формально был, допустим, жандармом, хотя как правило не был, Бельмондо прежде всего набирал очки себе. Беззаконный и неподотчётный, наглый и циничный, отвязный и галантный, советский мужчина хотел быть таким, подросток таким вырасти, женщина такого иметь. Но своего такого не было, по крайней мере — на экране, в жизни-то наверняка. Ну и еще важно, что вокруг Бельмондо был капитализм, Запад, и он, как пейзаж на ренессансном портрете, был иногда главным в картине — вот эти машины, улицы, фонари, монашки, вывески, бистро, дороги, бары. Джинсы, ремни, кожанки, пластинки.
И еще Бельмондо, несмотря на слово bel, «красивый» в имени, был страшненький. Он заменил Голливуд и Джеймса Бонда, но это только в нашей системе координат. На самом деле в его лице Франция противостояла Голливуду. Мы получили Голливуд сразу в виде французской игры в него и против него. В роли героя-борца и героя-любовника вместо писанного красавца нам подпустили пугало, морального и физического урода, чудовище. И этим сразу и почти навсегда снизили звенящий пафос кучи знаменитых американских боевиков, которые с тех пор так и не могут доказать своего превосходства. Потому что со времен Бельмондо рожа у настоящего героя может и должна быть курносая, рязанская с некоторой цыганской чернотой, а мимика — как у шимпанзе. А не, допустим, красивая, или общее место, чтоб как любой из нас, а такая, что встретишь — испугаешься или заржешь. Так с тех пор и и осталось, что выходка, помноженная на безобразие, лучше поступка помноженного на красоту. Ну лучше не лучше, а роднее точно.
Сейчас может показаться, что своим нарочитым мачизмом, он, как и Челентано, укреплял патриархальные привычки патриархальной страны. На самом деле он ее раскрепощал. Советская патриархальность существовала по линии отец-сын, но не факт, что по линии мужчина -женщина. Такая патриархальность невозможна без секса, а его, как известно, советская культура произвести не умела и боялась. Советский экранный мужчина мог быть очень мужественным, взять хоть Жеглова, но при этом он все время кому-то служил — органам, партии, родине, заводу, городу, даже семье. Он был сыщиком, солдатом, партийцем, инженером, отцом. А герой Бельмондо не служил никому. Даже если иногда формально был, допустим, жандармом, хотя как правило не был, Бельмондо прежде всего набирал очки себе. Беззаконный и неподотчётный, наглый и циничный, отвязный и галантный, советский мужчина хотел быть таким, подросток таким вырасти, женщина такого иметь. Но своего такого не было, по крайней мере — на экране, в жизни-то наверняка. Ну и еще важно, что вокруг Бельмондо был капитализм, Запад, и он, как пейзаж на ренессансном портрете, был иногда главным в картине — вот эти машины, улицы, фонари, монашки, вывески, бистро, дороги, бары. Джинсы, ремни, кожанки, пластинки.
И еще Бельмондо, несмотря на слово bel, «красивый» в имени, был страшненький. Он заменил Голливуд и Джеймса Бонда, но это только в нашей системе координат. На самом деле в его лице Франция противостояла Голливуду. Мы получили Голливуд сразу в виде французской игры в него и против него. В роли героя-борца и героя-любовника вместо писанного красавца нам подпустили пугало, морального и физического урода, чудовище. И этим сразу и почти навсегда снизили звенящий пафос кучи знаменитых американских боевиков, которые с тех пор так и не могут доказать своего превосходства. Потому что со времен Бельмондо рожа у настоящего героя может и должна быть курносая, рязанская с некоторой цыганской чернотой, а мимика — как у шимпанзе. А не, допустим, красивая, или общее место, чтоб как любой из нас, а такая, что встретишь — испугаешься или заржешь. Так с тех пор и и осталось, что выходка, помноженная на безобразие, лучше поступка помноженного на красоту. Ну лучше не лучше, а роднее точно.
Катастрофические прогнозы обычно строятся на ложных представлениях о повышенной хрупкости государств Центральной Азии… Если учесть, что об уходе из Афганистана всерьез зашла речь еще при Бараке Обаме, у региона было достаточно времени, чтобы подготовиться к нынешним событиям. Готовили прежде всего границы. Узбекистан давно отгородился от Афганистана двумя рядами заборов с колючей проволокой под напряжением, которые для надежности еще и заминированы. Вдоль всех 150 км границы проложена дорога, находящаяся под наблюдением. По сути, единственный способ попасть из Афганистана в Узбекистан – это мост Термез – Хайратон (мост Дружбы)…
На границе Таджикистана с Афганистаном дела обстоят сложнее. Она почти в 10 раз длиннее узбекской и проходит не только по реке Пяндж, но и по горам. Защищать такую границу трудно, особенно с учетом того, что таджикская армия считается самой слабой в Центральной Азии (занимает 99-е место из 140 в рейтинге Global Firepower…В Таджикистане располагается крупная военная база России, и российские военные охраняют границу вместе с таджикскими частями. Также в Ваханском коридоре стоит погранпост Народной вооруженной милиции Китая (武警). По слухам, Индия имеет доступ к таджикскому аэропорту Фархор – тоже на границе с Афганистаном.
Параллельно государства Центральной Азии налаживают дипломатические контакты со всеми сторонами конфликта в Афганистане. На контакт с новыми властями Афганистана пока не идет лишь Таджикистан. Там стареющий президент Эмомали Рахмон использует любую возможность для националистической мобилизации общества…
Темур Умаров, о том, насколько Центральная Азия защищена от талибов https://carnegie.ru/commentary/85243
На границе Таджикистана с Афганистаном дела обстоят сложнее. Она почти в 10 раз длиннее узбекской и проходит не только по реке Пяндж, но и по горам. Защищать такую границу трудно, особенно с учетом того, что таджикская армия считается самой слабой в Центральной Азии (занимает 99-е место из 140 в рейтинге Global Firepower…В Таджикистане располагается крупная военная база России, и российские военные охраняют границу вместе с таджикскими частями. Также в Ваханском коридоре стоит погранпост Народной вооруженной милиции Китая (武警). По слухам, Индия имеет доступ к таджикскому аэропорту Фархор – тоже на границе с Афганистаном.
Параллельно государства Центральной Азии налаживают дипломатические контакты со всеми сторонами конфликта в Афганистане. На контакт с новыми властями Афганистана пока не идет лишь Таджикистан. Там стареющий президент Эмомали Рахмон использует любую возможность для националистической мобилизации общества…
Темур Умаров, о том, насколько Центральная Азия защищена от талибов https://carnegie.ru/commentary/85243
Если мы хотим, чтобы другие уважали наши трагедии, Беслан или Норд-Ост, нужно уважать чужие, вроде #11 сентября, а не рассказывать гражданам по телевизору, что все подстроило ЦРУ. Впрочем, нет ничего, что американцы не сказали бы о себе сами, и нет ни одной нашей собственной трагедии, которую сограждане пощадили бы, чтобы не показаться доверчивей соседей по фейсбуку.
11 сентября 20 лет назад российский президент — тот же, что и сейчас — среди первых соболезновал американскому президенту, а не пускался в рассуждения о вреде однополярного мира. Горы цветов у посольства США в Москве демонстрировали, что он, как и положено президенту, выражал не только свое личное мнение. Нет, кстати, сомнений, что он оперативно выразил бы соболезнования и сейчас. В моменты настоящих трагедий у больших стран и народов возникает настоящая солидарность, выше уровня мелкой возни друг в отношении друга, которой они заняты в будни.
Президентская и гражданская солидарность с подвергшейся удару Америкой сильно контрастировала с плохо скрываемым злорадством, например, греческой, как и положено на южных морях, преимущественно части левой интеллигенции, в Афинах, где я тогда жил и работал. Эту смесь ужаса и удовлетворения тогда можно было наблюдать и по соседству, на Ближнем, Среднем и Южном Востоке, в Латинской Америке и даже Западной Европе.
У этой парадоксальной, на первый взгляд, солидарности есть три причины. Во-первых, Россия накануне сама была жертвой исламистских атак (и продолжила после), и знала по себе, с кем имеет дело. Во-вторых, российский образованный класс и даже народ настроены гораздо менее антиамерикански, чем интеллигенция и граждане многих стран старой Европы, не говоря о том, что творится за европейскими пределами. В-третьих, Россия неплохо себе представляет, что такое, когда тебя ненавидят за силу, размер, влияние и прочие имперские атрибуты, которые никуда не денутся, как себя ни веди, только если самоубиться.
Все разговоры о том, что избрание Трампа — это новый Перл-Харбор, неуместны: новый Перл-Харбор был тогда. В 1941 году в ответ на нападение США вступили в войну, которая уже шла, и победили. Прошлый успех услужливо подсказывал, что можно повторить. Вокруг нового Перл-Хабра создали образ новой мировой войны, но в ней не было понятных для армии противников, поэтому пришлось отобрать и противников, чтобы на их примере показать сперва военную, а потом созидательную мощь.
На новый Перл-Харбор США не смогли ответить новой выигранной войной. Возможно потому, что в прошлой мировой войне против общего врага они смогли, перешагнув через себя, объединиться со своими конкурентами (United Nations — сперва название антигитлеровской коалиции и только потом международной организации), а в нынешней — только с друзьями, что гораздо приятнее, но куда менее действенно. Возможно, отвечать сразу надо было принципиально иначе, без войны, решением ближневосточных проблем или неслыханным прежде вложениями в третий мир. Хотя как это делать мимо тамошних режимов или в сотрудничестве с ними, но чтобы по дороге не разворовали, все еще неясно. Промежуточным итогом можно считать, что с тех пор на Америку так больше не нападали, а значит она удачно обороняется.
11 сентября — день памяти без дня победы. Сегодня случайно узнал, что в одной из башен погибла родственница моих здешних, не американских друзей. Он там работала и записала прощание на автоответчик, дома у телефона никого не было, а если бы были, невозможно себе представить, как вести такой разговор. Вероятность повторения уменьшилась, но и сейчас, как тогда, это башня, в которой, независимо от отношения к Америке или России, может оказаться любой.
11 сентября 20 лет назад российский президент — тот же, что и сейчас — среди первых соболезновал американскому президенту, а не пускался в рассуждения о вреде однополярного мира. Горы цветов у посольства США в Москве демонстрировали, что он, как и положено президенту, выражал не только свое личное мнение. Нет, кстати, сомнений, что он оперативно выразил бы соболезнования и сейчас. В моменты настоящих трагедий у больших стран и народов возникает настоящая солидарность, выше уровня мелкой возни друг в отношении друга, которой они заняты в будни.
Президентская и гражданская солидарность с подвергшейся удару Америкой сильно контрастировала с плохо скрываемым злорадством, например, греческой, как и положено на южных морях, преимущественно части левой интеллигенции, в Афинах, где я тогда жил и работал. Эту смесь ужаса и удовлетворения тогда можно было наблюдать и по соседству, на Ближнем, Среднем и Южном Востоке, в Латинской Америке и даже Западной Европе.
У этой парадоксальной, на первый взгляд, солидарности есть три причины. Во-первых, Россия накануне сама была жертвой исламистских атак (и продолжила после), и знала по себе, с кем имеет дело. Во-вторых, российский образованный класс и даже народ настроены гораздо менее антиамерикански, чем интеллигенция и граждане многих стран старой Европы, не говоря о том, что творится за европейскими пределами. В-третьих, Россия неплохо себе представляет, что такое, когда тебя ненавидят за силу, размер, влияние и прочие имперские атрибуты, которые никуда не денутся, как себя ни веди, только если самоубиться.
Все разговоры о том, что избрание Трампа — это новый Перл-Харбор, неуместны: новый Перл-Харбор был тогда. В 1941 году в ответ на нападение США вступили в войну, которая уже шла, и победили. Прошлый успех услужливо подсказывал, что можно повторить. Вокруг нового Перл-Хабра создали образ новой мировой войны, но в ней не было понятных для армии противников, поэтому пришлось отобрать и противников, чтобы на их примере показать сперва военную, а потом созидательную мощь.
На новый Перл-Харбор США не смогли ответить новой выигранной войной. Возможно потому, что в прошлой мировой войне против общего врага они смогли, перешагнув через себя, объединиться со своими конкурентами (United Nations — сперва название антигитлеровской коалиции и только потом международной организации), а в нынешней — только с друзьями, что гораздо приятнее, но куда менее действенно. Возможно, отвечать сразу надо было принципиально иначе, без войны, решением ближневосточных проблем или неслыханным прежде вложениями в третий мир. Хотя как это делать мимо тамошних режимов или в сотрудничестве с ними, но чтобы по дороге не разворовали, все еще неясно. Промежуточным итогом можно считать, что с тех пор на Америку так больше не нападали, а значит она удачно обороняется.
11 сентября — день памяти без дня победы. Сегодня случайно узнал, что в одной из башен погибла родственница моих здешних, не американских друзей. Он там работала и записала прощание на автоответчик, дома у телефона никого не было, а если бы были, невозможно себе представить, как вести такой разговор. Вероятность повторения уменьшилась, но и сейчас, как тогда, это башня, в которой, независимо от отношения к Америке или России, может оказаться любой.
Кирилл Серебренников снял Петровых в гриппе и поставил Декамерон прямо накануне глобальной эпидемии. И там, и там отправная точка сюжета — заразная инфекционная болезнь, которая меняет жизнь. Не первый раз художники угадывают то, что пропускают исследователи.
Декамерон, как известно, — это рассказы, которыми развлекают себя представители флорентийского среднего класса, имеющие возможность по приходу чумы самоизолироваться на загородной даче.
В «Маленьких трагедиях» Кирилла Серебренникова пир во время чумы сделан как пушкинский утренник в доме престарелых. Старость и есть глобальная пандемия со стопроцентной летальностью. Чем заканчивались «Трагедии», тем начинается Декамерон: старушки занимаются лечебной гимнастикой в целях долголетия, и звезда с звездою, а спектакль с спектаклем говорит.
Здесь тоже чума — это старость и смерть и в этой новой рамке рассказы Декамерона из сплетен на карантине превращаются в прожитые истории. Ни одна из них не повторяет букву анекдотов Боккаччо, но все воспроизводят их устройство. Герой — не всегда положительный — неожиданной выдумкой преодолевает сопротивление материала и достигает цели, как правило, любовной, а глупость, доверчивость, самоуверенность подняты на смех. Это происходит сейчас, в настоящем и будущем, с соцсетями и новыми технологиями, это Боккаччо отраженный в черном зеркале. Но по духу тот же парадоксальный, эпатажный, безжалостный, но веселый Боккаччо.
Поэтому особенно придавливает самая длинная новелла, где торжествует зло. Где своего добивается не герой, а косный материал, которому он вздумал сопротивляться — тяжелое, гарнизонное сознание настоящего мужика, правильного пацана, который не прощает обид своей казарменной чести. кОсобенно внезапным оказывается история, где торжествует зло. Представьте себе, что Декамерон это сборник комических новелл, одна из которых — и притом самая важная — вдруг оказывается трагической. И зло там тоже терпит поражение, но иначе, не весело. А кто сказал, что безжалостность это всегда смешно.
И это не немецкий спектакль с русскими субтитрами, за которым надо лезть глазами под потолок, как многие. Это двуязычный спектакль — пример образцовой интеграции актеров, играющих на разных языках на сцене, а текста субтитров в сценографии. Автомобили Германия по-прежнему делает лучше, но рядом с прекрасными немецкими актерами из Deutsches Theater Berlin, видно, что здесь у нас абсолютный паритет.
#Гогольцентр #Декамерон
Декамерон, как известно, — это рассказы, которыми развлекают себя представители флорентийского среднего класса, имеющие возможность по приходу чумы самоизолироваться на загородной даче.
В «Маленьких трагедиях» Кирилла Серебренникова пир во время чумы сделан как пушкинский утренник в доме престарелых. Старость и есть глобальная пандемия со стопроцентной летальностью. Чем заканчивались «Трагедии», тем начинается Декамерон: старушки занимаются лечебной гимнастикой в целях долголетия, и звезда с звездою, а спектакль с спектаклем говорит.
Здесь тоже чума — это старость и смерть и в этой новой рамке рассказы Декамерона из сплетен на карантине превращаются в прожитые истории. Ни одна из них не повторяет букву анекдотов Боккаччо, но все воспроизводят их устройство. Герой — не всегда положительный — неожиданной выдумкой преодолевает сопротивление материала и достигает цели, как правило, любовной, а глупость, доверчивость, самоуверенность подняты на смех. Это происходит сейчас, в настоящем и будущем, с соцсетями и новыми технологиями, это Боккаччо отраженный в черном зеркале. Но по духу тот же парадоксальный, эпатажный, безжалостный, но веселый Боккаччо.
Поэтому особенно придавливает самая длинная новелла, где торжествует зло. Где своего добивается не герой, а косный материал, которому он вздумал сопротивляться — тяжелое, гарнизонное сознание настоящего мужика, правильного пацана, который не прощает обид своей казарменной чести. кОсобенно внезапным оказывается история, где торжествует зло. Представьте себе, что Декамерон это сборник комических новелл, одна из которых — и притом самая важная — вдруг оказывается трагической. И зло там тоже терпит поражение, но иначе, не весело. А кто сказал, что безжалостность это всегда смешно.
И это не немецкий спектакль с русскими субтитрами, за которым надо лезть глазами под потолок, как многие. Это двуязычный спектакль — пример образцовой интеграции актеров, играющих на разных языках на сцене, а текста субтитров в сценографии. Автомобили Германия по-прежнему делает лучше, но рядом с прекрасными немецкими актерами из Deutsches Theater Berlin, видно, что здесь у нас абсолютный паритет.
#Гогольцентр #Декамерон
Два белорусских эксперта о том, что там с очередным этапом интеграции России и Беларуси
Денис Мельянцов:
Для Москвы особенно важны были вопросы налогового и таможенного регулирования – то есть возможности проследить движение товаров по своей территории. Для Минска – условия сотрудничества в энергетике и доступ на российский рынок. И как Минск сопротивлялся введению единого налогового кодекса, так и Москва постоянно откладывала переход к единому рынку нефти и газа. Сейчас в перечне согласованных программ значится и то и другое (даже с примерными датами), а значит, на уступки согласились обе стороны. Многие программы выглядят как общие, рамочные документы, которые еще надо будет конкретизировать и уточнять дополнительными законами и соглашениями.
Изоляция Минска со стороны Запада и начавшийся там транзит власти создает для Кремля окно возможностей и соблазн качественно нарастить свое политическое влияние в соседней стране. Однако чрезмерное давление на белорусскую сторону в этот период может привести к противоположному эффекту с непредсказуемыми последствиями. Видимо, понимая это, интеграцию ведут по долгому пути https://carnegie.ru/commentary/85332
А это Артем Шрайбман:
Перекладывая налоговое бремя с экспортных пошлин на добычу нефти, Москва компенсирует своей нефтеперерабатывающей промышленности удорожание сырья через прямую субсидию из бюджета. Минск хочет такой же компенсации для своих НПЗ, но Москва в ответ требовала унификации налоговых систем вплоть до единого налогового кодекса. Но теперь из заявлений Лукашенко следует, что стороны скорее гармонизируют системы мониторинга и учета в налоговой сфере, чтобы «знать, кто какие налоги уплачивает
Сейчас кажется, что интереса к переговорам о союзных программах больше у Минска, чем у Москвы. Потому что белорусской стороне нужны гарантии, что Россия и дальше будет рефинансировать свои же кредиты. Подпись под 28 планами интеграции Лукашенко посчитал наименьшей из доступных ему уступок. https://carnegie.ru/commentary/85269
Денис Мельянцов:
Для Москвы особенно важны были вопросы налогового и таможенного регулирования – то есть возможности проследить движение товаров по своей территории. Для Минска – условия сотрудничества в энергетике и доступ на российский рынок. И как Минск сопротивлялся введению единого налогового кодекса, так и Москва постоянно откладывала переход к единому рынку нефти и газа. Сейчас в перечне согласованных программ значится и то и другое (даже с примерными датами), а значит, на уступки согласились обе стороны. Многие программы выглядят как общие, рамочные документы, которые еще надо будет конкретизировать и уточнять дополнительными законами и соглашениями.
Изоляция Минска со стороны Запада и начавшийся там транзит власти создает для Кремля окно возможностей и соблазн качественно нарастить свое политическое влияние в соседней стране. Однако чрезмерное давление на белорусскую сторону в этот период может привести к противоположному эффекту с непредсказуемыми последствиями. Видимо, понимая это, интеграцию ведут по долгому пути https://carnegie.ru/commentary/85332
А это Артем Шрайбман:
Перекладывая налоговое бремя с экспортных пошлин на добычу нефти, Москва компенсирует своей нефтеперерабатывающей промышленности удорожание сырья через прямую субсидию из бюджета. Минск хочет такой же компенсации для своих НПЗ, но Москва в ответ требовала унификации налоговых систем вплоть до единого налогового кодекса. Но теперь из заявлений Лукашенко следует, что стороны скорее гармонизируют системы мониторинга и учета в налоговой сфере, чтобы «знать, кто какие налоги уплачивает
Сейчас кажется, что интереса к переговорам о союзных программах больше у Минска, чем у Москвы. Потому что белорусской стороне нужны гарантии, что Россия и дальше будет рефинансировать свои же кредиты. Подпись под 28 планами интеграции Лукашенко посчитал наименьшей из доступных ему уступок. https://carnegie.ru/commentary/85269
Проводили «Идеального мужа» Константина Богомолова. Честно говоря, ни разу не видел такого прощания со спектаклем, может потому, что оно происходит не вполне по воле артистов, режиссера и зрителей.
Там даже не скажешь, что главное. Ну то есть понятно, что главное в любом хорошем спектакле — предлагаемые обстоятельства любви, смерти, судьбы, свободы. Там есть и политическая сатира, и игра в культурные шашки (чуть не сказал
«Кости») и коллективный трагикомический портрет околокремлевского гламура, включающего показную народность.
Но если взять что-то одно, то Богомолов вот прямо со сцены у Кремля утверждает равноценность разных видов любви. Ромео и Джульетта — это не только когда мальчик с девочкой, и мальчик, который ждал девочку, а она уже бабушка, но и, как говорит Киплинг, двое сильных мужчин. То есть вот буквально утверждается равенство традиционных и нетрадиционных отношений. Причем утверждается так, что завоеван самый недоверчивый, нетолерантно настроенный зритель. Сначала он с радостью проглатывает социальные штампы, а потом они разрываются у него у него прямо внутри, в душе сочувствием и любовью. Представьте себе американский спектакль 50-х, которые начинается как веселый Блэк-фейс, потом он вдруг сворачивает с привычного пути и утверждает абсолютное и неоспоримое эксзистенциальное равенство разных рас.
Возможно, спектакль возродится в Театре на Бронной, но вряд ли Константин будет повторять себя 2013 года, он может вернуться, но вернется другим, так что прощание было настоящим.
Когда "Идеальный муж" только вышел в 2013 году, его обвиняли в чрезмерной близости к новостям: слишком много сиюминутного, текущего. Ну прошло восемь лет, а ни одна шутка, ни одна сцена не устарела.
Там даже не скажешь, что главное. Ну то есть понятно, что главное в любом хорошем спектакле — предлагаемые обстоятельства любви, смерти, судьбы, свободы. Там есть и политическая сатира, и игра в культурные шашки (чуть не сказал
«Кости») и коллективный трагикомический портрет околокремлевского гламура, включающего показную народность.
Но если взять что-то одно, то Богомолов вот прямо со сцены у Кремля утверждает равноценность разных видов любви. Ромео и Джульетта — это не только когда мальчик с девочкой, и мальчик, который ждал девочку, а она уже бабушка, но и, как говорит Киплинг, двое сильных мужчин. То есть вот буквально утверждается равенство традиционных и нетрадиционных отношений. Причем утверждается так, что завоеван самый недоверчивый, нетолерантно настроенный зритель. Сначала он с радостью проглатывает социальные штампы, а потом они разрываются у него у него прямо внутри, в душе сочувствием и любовью. Представьте себе американский спектакль 50-х, которые начинается как веселый Блэк-фейс, потом он вдруг сворачивает с привычного пути и утверждает абсолютное и неоспоримое эксзистенциальное равенство разных рас.
Возможно, спектакль возродится в Театре на Бронной, но вряд ли Константин будет повторять себя 2013 года, он может вернуться, но вернется другим, так что прощание было настоящим.
Когда "Идеальный муж" только вышел в 2013 году, его обвиняли в чрезмерной близости к новостям: слишком много сиюминутного, текущего. Ну прошло восемь лет, а ни одна шутка, ни одна сцена не устарела.
А теперь представьте, что те, кто за капитальный ремонт, начинают расшатывать конструкции, чтобы добавить убедительности своему варианту. А те, кто боится кардинальных перемен и больших издержек, – ужесточать условия пользования зданием…
Самое интересное начнется после выборов. Коллективный дискомфорт усилится вместе с потребностью сделать хоть что-то, чтобы обезопасить систему от эрозии. Ведь без убедительно доминирующей партии власти конструкция путинского режима утратит свою устойчивость.
Тут и появляется развилка, когда можно или все закрутить и пойти в сторону репрессивной безальтернативности в стиле КПСС, или попробовать выстроить более синтетическую и многомодульную систему, где, как ни голосуй, все равно получается голосование за режим.
Татьяна Становая размышляет уже о после выборов https://carnegie.ru/commentary/85343
Самое интересное начнется после выборов. Коллективный дискомфорт усилится вместе с потребностью сделать хоть что-то, чтобы обезопасить систему от эрозии. Ведь без убедительно доминирующей партии власти конструкция путинского режима утратит свою устойчивость.
Тут и появляется развилка, когда можно или все закрутить и пойти в сторону репрессивной безальтернативности в стиле КПСС, или попробовать выстроить более синтетическую и многомодульную систему, где, как ни голосуй, все равно получается голосование за режим.
Татьяна Становая размышляет уже о после выборов https://carnegie.ru/commentary/85343
И Николай Петров вслед за Татьяной Становой считает, что главное потом
Если уходящая Дума обеспечила Кремлю законодательное оформление трансформации, то Дума обновленного состава (а, по оценкам, состав партии власти может обновиться почти наполовину, других думских партий – на четверть) будет единственным органом власти, полномочия которого далеко выходят за рамки ключевого для системы 2024 года. Иными словами, Дума получает роль политического гаранта транзита, что бы это ни значило в наших условиях…
После сентября 2021 года предстоит самое сложное в плане внутренней конфликтности – запустить и отладить принципиально новый управленческий дизайн, провести массовые кадровые замены-назначения: в политическом блоке (спикеры, лидеры партий), в судебном (главы высших судов), в силовом (СБ, ФСБ, МВД, СКР), в корпоративном блоках («Газпром», «Ростех»). Пока, с 2016 года кардинально обновлены губернаторский корпус и механизм его работы, наполовину обновлены силовики. Предстоит же, вообще говоря, замена-перетасовка всего высшего управленческого слоя.
https://carnegie.ru/commentary/85351
Если уходящая Дума обеспечила Кремлю законодательное оформление трансформации, то Дума обновленного состава (а, по оценкам, состав партии власти может обновиться почти наполовину, других думских партий – на четверть) будет единственным органом власти, полномочия которого далеко выходят за рамки ключевого для системы 2024 года. Иными словами, Дума получает роль политического гаранта транзита, что бы это ни значило в наших условиях…
После сентября 2021 года предстоит самое сложное в плане внутренней конфликтности – запустить и отладить принципиально новый управленческий дизайн, провести массовые кадровые замены-назначения: в политическом блоке (спикеры, лидеры партий), в судебном (главы высших судов), в силовом (СБ, ФСБ, МВД, СКР), в корпоративном блоках («Газпром», «Ростех»). Пока, с 2016 года кардинально обновлены губернаторский корпус и механизм его работы, наполовину обновлены силовики. Предстоит же, вообще говоря, замена-перетасовка всего высшего управленческого слоя.
https://carnegie.ru/commentary/85351
Интересная разница. В Америке либеральный и прогрессивный сегмент общественного мнения выступает за как можно более долгий и разнообразный процесс голосования, так как он позволяет самым неорганизованным, хуже интегрированным, менее образованны, беспечным и молодым, бедным и робким все-таки проголосовать.
В России наоборот: образованная, либерально настроенная и прогрессивная часть граждан выступает скорее за максимально жесткий тип голосования — за единство электорального места, действия и времени: один день и один способ, лучше участок без электронного голосования, и как можно меньше выборных действий вне участка — всякой почты и выездных урн. Хотя теоретически долгое и разнообразное голосование помогает все тем же беспечным и молодым, необразованным, бедным и робким, которые там, однако, голосуют скорее как того хочет прогрессивная часть общества, а здесь скорее наоборот.
В России наоборот: образованная, либерально настроенная и прогрессивная часть граждан выступает скорее за максимально жесткий тип голосования — за единство электорального места, действия и времени: один день и один способ, лучше участок без электронного голосования, и как можно меньше выборных действий вне участка — всякой почты и выездных урн. Хотя теоретически долгое и разнообразное голосование помогает все тем же беспечным и молодым, необразованным, бедным и робким, которые там, однако, голосуют скорее как того хочет прогрессивная часть общества, а здесь скорее наоборот.
Если бы не фальсификации, которые сопровождают или приписываются многодневному и разнообразному по форме голосованию, и здесь, и в Америке, само по себе, оно демократичней голосования в один день и в одном месте.
Римская, а до нее греческая электоральная республика пришла к концу из-за того что их политическое содержание не соответствовало электоральной форме. Деловитый купец, храбрый воин, трудолюбивый крестьянин были часто заняты вдали от города, в то время как городские бездельники всегда толклись на агорах и форумах, и могли в любую минуту быть мобилизованы для голосования.
Так судьбы обширных государств решались голосами тех, кто находил на это время или просто в нужную минуту оказывался в нужном месте. Критерий гражданской сознательности – ответственный член общества найдет время прийти проголосовать — оказался схематичен. К тому же сознательному члену общества не всегда хотелось толкаться среди городских бездельников. Важные вопросы уходили в Сенат и к исполнительной власти. Будний день голосования в США давало преимущество хозяевам перед наемными работниками (ну и тем же бездельникам, разумеется, которые, однако, часто робеют идти туда же, куда хозяева). В доковидном мире наши сознательные члены общества жаловались в соцстях, что сходили бы на выборы, но они в Италии, в Париже, в Непале зимуют на Гоа.
Учитывая, что многие голосуют в последний момент, растянуть этот последний момент — мера, расширяющая доступ к выборам, то есть демократическая. Возможность переголосовать внутри этого последнего момента перед финальным засчетом голоса — тоже мера демократическая. Переголосование — важный инструмент тайны голоса. Допустим начальник заставил вас открыть компьютер и выбрать при нем партию синих. А вы такой дома еще раз своих любимых розовых.
По мере прихода критически большого числа граждан в электронное голосование должен возникнуть и критически значимый запрос на верификацию. Блокчейн это позволяет.
Очень возможно, что нынешний способ голосования за партии на участках для современности так же архаичен, как комиции на площади для римского государства, и мы просто этого не осознаем в силу привычки, как римляне (и греки) так и не додумались до местных округов и представительного парламента.
Интернет и блокчейн вообще ведь позволяют все переиграть всё — и периоды голосования, и саму идею представительства.
Кто сказал, что расширять дни голосования надо с одного до трех? Чем голосования длиннее, тем оно демократичней. Строго говоря, можно голосовать в течение года. Это устранит сам период избирательной кампании, к которому приурочены грязные технологии и невыполнимые обещания. Чем длиннее голосование, тем менее вероятен известный феномен явления партий и политиков народу раз в четыре года с последующим исчезновением до новых выборов. Теперь есть возможность всю легислатуру, весь период деятельности выборного органа превратить в выборный. Одобрять или не одобрять (лайкать или дислайкать) каждое действие депутата, который по достижении определенного числа негативно оценены действий уступает место, а высокое количество одобренных действий повышает депутатский иммунитет.
Кто сказал, что один голос должен быть привязан к моменту одних выборов? Допустим гражданину при достижении совершеннолетия выдается определенное количество голосов — тысяча или две. И он расходует их на те, голосования, которые считает важными, и бережет, если в этом голосовании у него нет заинтересованности. Кто-то потратит все по молодости, кто-то будет голосовать размеряно, кто-то бережливо отложит на потом, кто-то все профукает. Главное чтобы не пропил и не продал.
Римская, а до нее греческая электоральная республика пришла к концу из-за того что их политическое содержание не соответствовало электоральной форме. Деловитый купец, храбрый воин, трудолюбивый крестьянин были часто заняты вдали от города, в то время как городские бездельники всегда толклись на агорах и форумах, и могли в любую минуту быть мобилизованы для голосования.
Так судьбы обширных государств решались голосами тех, кто находил на это время или просто в нужную минуту оказывался в нужном месте. Критерий гражданской сознательности – ответственный член общества найдет время прийти проголосовать — оказался схематичен. К тому же сознательному члену общества не всегда хотелось толкаться среди городских бездельников. Важные вопросы уходили в Сенат и к исполнительной власти. Будний день голосования в США давало преимущество хозяевам перед наемными работниками (ну и тем же бездельникам, разумеется, которые, однако, часто робеют идти туда же, куда хозяева). В доковидном мире наши сознательные члены общества жаловались в соцстях, что сходили бы на выборы, но они в Италии, в Париже, в Непале зимуют на Гоа.
Учитывая, что многие голосуют в последний момент, растянуть этот последний момент — мера, расширяющая доступ к выборам, то есть демократическая. Возможность переголосовать внутри этого последнего момента перед финальным засчетом голоса — тоже мера демократическая. Переголосование — важный инструмент тайны голоса. Допустим начальник заставил вас открыть компьютер и выбрать при нем партию синих. А вы такой дома еще раз своих любимых розовых.
По мере прихода критически большого числа граждан в электронное голосование должен возникнуть и критически значимый запрос на верификацию. Блокчейн это позволяет.
Очень возможно, что нынешний способ голосования за партии на участках для современности так же архаичен, как комиции на площади для римского государства, и мы просто этого не осознаем в силу привычки, как римляне (и греки) так и не додумались до местных округов и представительного парламента.
Интернет и блокчейн вообще ведь позволяют все переиграть всё — и периоды голосования, и саму идею представительства.
Кто сказал, что расширять дни голосования надо с одного до трех? Чем голосования длиннее, тем оно демократичней. Строго говоря, можно голосовать в течение года. Это устранит сам период избирательной кампании, к которому приурочены грязные технологии и невыполнимые обещания. Чем длиннее голосование, тем менее вероятен известный феномен явления партий и политиков народу раз в четыре года с последующим исчезновением до новых выборов. Теперь есть возможность всю легислатуру, весь период деятельности выборного органа превратить в выборный. Одобрять или не одобрять (лайкать или дислайкать) каждое действие депутата, который по достижении определенного числа негативно оценены действий уступает место, а высокое количество одобренных действий повышает депутатский иммунитет.
Кто сказал, что один голос должен быть привязан к моменту одних выборов? Допустим гражданину при достижении совершеннолетия выдается определенное количество голосов — тысяча или две. И он расходует их на те, голосования, которые считает важными, и бережет, если в этом голосовании у него нет заинтересованности. Кто-то потратит все по молодости, кто-то будет голосовать размеряно, кто-то бережливо отложит на потом, кто-то все профукает. Главное чтобы не пропил и не продал.
(Начало выше) Наконец, благодаря сети и блокчейну голосование может вернуться к тому, с чего демократия началась — всеобщему голосованию на агоре (ударения на последнем «е» и только так). Именно невозможность собрать всех граждан расширившихся государств в одном месте родила идею представительства. А теперь опять собирайся-не хочу в уютном глобальном чатике. Блокчейн и сеть превратили избрание представителей в благородную старинную традицию. Теперь граждане могут вновь голосовать по каждому вопросу. Или избирать представителей экспертов не по территориальным округам, а по темам — этот будет депутатом по медицине, а тот по здоровью, а тот по дипломатии (выберите меня если что). Будет экспертократия совмещенная с демократией.
1. Колебания в цифрах объясняются тем, что электорально Россия всё-таки Федерация, и если посчитать Дальний Восток будет одна картина, добавить Сибирь и Урал другая, Европейскую часть – третья, а потом посчитать Юг — все вообще может поменяться даже со скидкой на манипулирование голосами и подсчетами. На больших числах все равно видны большие тренды.
2. В целом у системы оборонительная позиция.Путин повторяет за Столыпиным, что России нужны десятилетия тишины, а потом давайте уже сменяемость.
Россия отстаивает суверенитет и действующая система их четырех патриотических партий работала надежно.
3. Выпадение одной из этих партий или замена ее на другую непроверенную для системы стресс. Поэтому если новшества, то на полях действующей системы.
4. Проблема в том, что на каждых выборах ее участники в отдельных локациях норовят превратиться в пробуждающиеся институты и норовят отобрать у Единой России конституционное большинство. То есть из системных партнеров превращаются в системных спойлеров. Избиратель вдруг относится к ним всерьез и несет им протестный голос.
5. Поэтому на каждых выборах системным партнерам нужны свои системные спойлеры. И каждый кремлевский куратор внутренней политики запускает линейку соотвествующий партий, параллельно разнообразя предложение и привлекая недопредставленных граждан на выборы. Этим новым партия можно даже помочь, или не мешать.
6. Проблему может представлять ситуация, когда одна из новы партий вдруг начнет вытеснять старую. Куратору нужно с честью пройти узкий коридор: 1) сохранить конституционное большинство Единой России 2) Сохранить системы из четырех патриотических партий, но не в ущерб Единой России 3) по возможности сделать живыми какие-то из собственных проектов, но не в ущерб системе из четырех патриотических партий.
7. Это могло бы случиться, если бы Новые люди вытеснили Справедливую Россию, которая сама — такой оживший и укрепившийся в системе спойлер коммунистов из позапрошлого десятилетия. Тогда они занимали нишу "социализм без Сталина и СССР, с современным, европейским лицом", но сейчас эта ниша опасна и непатриотична, а другой уникальной пока нет.
8. ЛДПР — государственники за частную собственность с акцентом на геополитику и дореволюционную Россию тоже начали терять уникальность на фоне Единой России. Единственное и главное отличие в том, что им можно было принести протестный голос. Бизнесмены-государственники из Новых людей представляли для них угрозу.
9. Прямо сейчас по ходу подсчета идет борьба между сторонками консервации статус-кво и осторожных экспериментов с непроверенными и зачастую неизвестными (не только избирателю, а и самому Кремлю) людьми.
10. Если проходят ослабленные ЛДПР, Справедлива Россия и Новые люди — задача кураторов на этом этапе выполнена. ЕР — на нужной высоте, система на месте, но вдобавок вернулась к пятипартийному состоянию. Линейка расширена, Непредставленный либеральный избиратель, какая-то его часть, будет рад новоприбывшим на место, которое когда-то занимала Яблоко. А новоприбывшие в отличие от интеллигентского, то есть идеалистического Яблока представляют себя в качестве бизнесменов, то есть либералов-практиков и прагматиков.
11. Осталось понять, в случае попадания в думу, не будут ли они там играть роль либералов для битья, как в ток шоу на госканалах (хотя Дума — гораздо меньше про шоу, и больше про лоббизм, чем может показаться со стороны). И какую нишу в итоге займут.
2. В целом у системы оборонительная позиция.Путин повторяет за Столыпиным, что России нужны десятилетия тишины, а потом давайте уже сменяемость.
Россия отстаивает суверенитет и действующая система их четырех патриотических партий работала надежно.
3. Выпадение одной из этих партий или замена ее на другую непроверенную для системы стресс. Поэтому если новшества, то на полях действующей системы.
4. Проблема в том, что на каждых выборах ее участники в отдельных локациях норовят превратиться в пробуждающиеся институты и норовят отобрать у Единой России конституционное большинство. То есть из системных партнеров превращаются в системных спойлеров. Избиратель вдруг относится к ним всерьез и несет им протестный голос.
5. Поэтому на каждых выборах системным партнерам нужны свои системные спойлеры. И каждый кремлевский куратор внутренней политики запускает линейку соотвествующий партий, параллельно разнообразя предложение и привлекая недопредставленных граждан на выборы. Этим новым партия можно даже помочь, или не мешать.
6. Проблему может представлять ситуация, когда одна из новы партий вдруг начнет вытеснять старую. Куратору нужно с честью пройти узкий коридор: 1) сохранить конституционное большинство Единой России 2) Сохранить системы из четырех патриотических партий, но не в ущерб Единой России 3) по возможности сделать живыми какие-то из собственных проектов, но не в ущерб системе из четырех патриотических партий.
7. Это могло бы случиться, если бы Новые люди вытеснили Справедливую Россию, которая сама — такой оживший и укрепившийся в системе спойлер коммунистов из позапрошлого десятилетия. Тогда они занимали нишу "социализм без Сталина и СССР, с современным, европейским лицом", но сейчас эта ниша опасна и непатриотична, а другой уникальной пока нет.
8. ЛДПР — государственники за частную собственность с акцентом на геополитику и дореволюционную Россию тоже начали терять уникальность на фоне Единой России. Единственное и главное отличие в том, что им можно было принести протестный голос. Бизнесмены-государственники из Новых людей представляли для них угрозу.
9. Прямо сейчас по ходу подсчета идет борьба между сторонками консервации статус-кво и осторожных экспериментов с непроверенными и зачастую неизвестными (не только избирателю, а и самому Кремлю) людьми.
10. Если проходят ослабленные ЛДПР, Справедлива Россия и Новые люди — задача кураторов на этом этапе выполнена. ЕР — на нужной высоте, система на месте, но вдобавок вернулась к пятипартийному состоянию. Линейка расширена, Непредставленный либеральный избиратель, какая-то его часть, будет рад новоприбывшим на место, которое когда-то занимала Яблоко. А новоприбывшие в отличие от интеллигентского, то есть идеалистического Яблока представляют себя в качестве бизнесменов, то есть либералов-практиков и прагматиков.
11. Осталось понять, в случае попадания в думу, не будут ли они там играть роль либералов для битья, как в ток шоу на госканалах (хотя Дума — гораздо меньше про шоу, и больше про лоббизм, чем может показаться со стороны). И какую нишу в итоге займут.
Два взгляда на прошедшую кампанию и результаты.
Нынешняя кампания стала важным этапом в большой трансформации российской власти, запущенной в 2020 году вместе с конституционной реформой…Если раньше партии в России делились на системные и внесистемные, то на этих выборах сформировался новый тип – административные. Они напрямую контролируются из администрации президента и должны заполнять партийное пространство на фоне ослабевающей «Единой России»… https://carnegie.ru/commentary/85390
А это Перцев:
Если бы кампания партии власти была чисто технологической, президент и его ближний круг могли бы закрыть глаза на выставленные напоказ механизмы достижения нужных итогов. Но сейчас получилось, что во время кампании старался Путин, а победил причудливый гиперболоид инженера Кириенко, который к тому же все равно не смог выдать цифр, приличных для лидерской кампании президента.
Произошедшее явно требует от внутриполитического блока Кремля корректировки курса. Либо политическим менеджерам придется перестроить работу ближе к лидерской парадигме, либо – всеми силами уводить президента от участия в публичной политике https://carnegie.ru/commentary/85400
Нынешняя кампания стала важным этапом в большой трансформации российской власти, запущенной в 2020 году вместе с конституционной реформой…Если раньше партии в России делились на системные и внесистемные, то на этих выборах сформировался новый тип – административные. Они напрямую контролируются из администрации президента и должны заполнять партийное пространство на фоне ослабевающей «Единой России»… https://carnegie.ru/commentary/85390
А это Перцев:
Если бы кампания партии власти была чисто технологической, президент и его ближний круг могли бы закрыть глаза на выставленные напоказ механизмы достижения нужных итогов. Но сейчас получилось, что во время кампании старался Путин, а победил причудливый гиперболоид инженера Кириенко, который к тому же все равно не смог выдать цифр, приличных для лидерской кампании президента.
Произошедшее явно требует от внутриполитического блока Кремля корректировки курса. Либо политическим менеджерам придется перестроить работу ближе к лидерской парадигме, либо – всеми силами уводить президента от участия в публичной политике https://carnegie.ru/commentary/85400
Каждый божий раз, кроме священных вопросов, голосовать, или нет, сердцем или умом, встает один и тот же вопрос лично ко мне и исследователям современности: зачем вы все это про них пишете, зачем разбираете, зачем вообще употребляете священное слово выборы, понимать значит прощать, а не забудем… в общем
Помилуй! и тебе не трудно
Там каждый вечер убивать?
Кроме единственно достаточного ответа «поэт сам избирает предметы своих песен» я - для книжки, которая ожидается через недолгое время. - последние пару-тройку лет много читаю и смотрю про режимы и их метаморфозы - Франко, Салазаров и прочих рыбов красивых и разных рыбов.
Так вот, по прошествии лет, тексты, где про них пишут, что тиран, создает видимость, никакие не выборы, прикрывается, манипулирует и всячески абсолютно справедливо разоблачают и выводят на чистую воду, читать не интересно. «Тиран кромсает каплуна», - это рамочное, общедоступное знание.
А интересны те, в которых написано, как именно он это делает, как все на самом деле было устроено, как объяснял и «чэм мотивировал», где были какие тени и пузыри свободы, какие проткнули и какой иглой, а какие разрослись, какие были фальшивые, а какие настоящие. Вот такие тексты, и тогдашние, и нынешние, имеют исследовательскую ценность, развивают ум и возвышают душу. А антиципированное собственное превосходство не возвышает и не развивает.
Помилуй! и тебе не трудно
Там каждый вечер убивать?
Кроме единственно достаточного ответа «поэт сам избирает предметы своих песен» я - для книжки, которая ожидается через недолгое время. - последние пару-тройку лет много читаю и смотрю про режимы и их метаморфозы - Франко, Салазаров и прочих рыбов красивых и разных рыбов.
Так вот, по прошествии лет, тексты, где про них пишут, что тиран, создает видимость, никакие не выборы, прикрывается, манипулирует и всячески абсолютно справедливо разоблачают и выводят на чистую воду, читать не интересно. «Тиран кромсает каплуна», - это рамочное, общедоступное знание.
А интересны те, в которых написано, как именно он это делает, как все на самом деле было устроено, как объяснял и «чэм мотивировал», где были какие тени и пузыри свободы, какие проткнули и какой иглой, а какие разрослись, какие были фальшивые, а какие настоящие. Вот такие тексты, и тогдашние, и нынешние, имеют исследовательскую ценность, развивают ум и возвышают душу. А антиципированное собственное превосходство не возвышает и не развивает.
Екатерина Шульман и Алексей Макаркин у меня в подкасте про думские выборы https://carnegie.ru/commentary/85409
Carnegie Moscow Center
Слон под одеялом. Что думские выборы говорят о российском обществе
Подкаст Московского центра Карнеги: Александр Баунов, Алексей Макаркин и Екатерина Шульман обсуждают результаты думских выборов
Из эфира вчера https://echo.msk.ru/programs/personalno/2907930-echo/
Это тендер. Австралия выставила технические условия, Франция его выиграла. Исполнив именно эти технические условия. Это же Австралия сказала: хотим дизельные подводные лодки, Франция ответила окей. Франция вообще и атомные строит в принципе. И вдруг нет, не нужны Австралии дизельные подводные лодки, это отстой и прошлый век. хотим атомные. Франции же не сказали: знаете, мы, австралийцы передумали, нет ли у вас еще атомных подводных лодок заодно? Нет, они с французами договорились по дизельным на 56 млрд., а потом решили, что им почему-то нужны атомные и французам это не сказали, а сразу пошли к американцам. И французы узнают об этом из новостей.
И тут Байден пал жертвой завышенных ожиданий относительно своего президентства. Если бы это выкинул Трамп – к нему вопросов не было. Он же Трамп в посудной лавке. Он топтал направо и налево союзников: иждивенцы все эти европейцы, вы не оплачиваете наш ядерный зонтик, а он стоит дорого. К Трампу бы не было вопросов. Приходит Байден, который говорит: Трамп наломал дров, мы восстановим отношения с союзниками. Мы коллективный Запад, мы больше не Америка-индивидуалист. Соответственно вот у нас будет коллективная западная позиция по всем важным вопросам.
Причем как это смотрится с континента. Это не только Франция обижена, это весь ЕС обижен. Брюссель выступает на стороне Франции. Потому что Англия выходит из ЕС и тут же происходит такой англоговорящий междусобойчик под названием AUKUS — Австралия, UK, US. Этот контракт, во-первых, по цепочкам уходил частично в остальную Европу. Во-вторых, это вопрос престижа. Все-таки Франция играет в сверхдержаву. В некотором смысле она даже ей является в том виде, в каком вообще современная европейская страна может быть сверх. Ядерная страна с активной внешней политикой. После ухода Великобритании в ЕС она военно-политический лидер. Германия – экономический, а Франция – военно-политический. То есть в ее лице кинут весь ЕС. Вся континентальная Европа. И не только на деньги, но в вопросах престижа. И кем? – человеком, который сказал, что я сейчас выгоню не профессионала Трампа, а мы профессионалы, мы знаем, как наладить отношения с союзниками.
Предыдущий раз так сильно США и Париж ссорились при Буше во время иракской войны. Когда Франция не поддержала иракскую войну. Но и тогда посла не отзывали. То есть с точки зрения удара по самолюбию французскому – это хуже… Потому что тогда их пригласили участвовать в коалицию, в 2003 году, а французы отказались. Но их пригласили. Сказали: «Пойдемте с нами свергать Саддама». «- Нет, мы не пойдем, ерунда какая-то получится». И были правы, кстати. А тут даже не пригласили. Собрались между собой. Помните, была история, Беловежские соглашения. Собрались Ельцин, Кравчук и Шушкевич и распустили Советский Союз. И создали на его месте СНГ. И Назарбаев такой: ого, а что это за славянский междусобойчик? А почему я узнаю об этом из газет. И вообще все среднеазиатские лидеры: то есть вы распустили Союз, в котором мы участвуем. На троих. Где-то там в Минске. А мы типа пришли на работу, нам принесли утром газеты и мы узнали. Вот у Франции примерно такое же ощущение сейчас. И у континентальной Европы.
Закончилось тем, что посол приедет французский. Обратно в Вашингтон. На следующей неделе. Но то, что сказано Байденом – пока, скажем так, воспринято в Париже как начало попытки объясниться. А Байден, собственно, он, по сути, признал, что был не прав. Сказал, что, в общем, да, надо было посоветоваться. Более широко обсудить с более широким кругом государств. Примерно так.
Это тендер. Австралия выставила технические условия, Франция его выиграла. Исполнив именно эти технические условия. Это же Австралия сказала: хотим дизельные подводные лодки, Франция ответила окей. Франция вообще и атомные строит в принципе. И вдруг нет, не нужны Австралии дизельные подводные лодки, это отстой и прошлый век. хотим атомные. Франции же не сказали: знаете, мы, австралийцы передумали, нет ли у вас еще атомных подводных лодок заодно? Нет, они с французами договорились по дизельным на 56 млрд., а потом решили, что им почему-то нужны атомные и французам это не сказали, а сразу пошли к американцам. И французы узнают об этом из новостей.
И тут Байден пал жертвой завышенных ожиданий относительно своего президентства. Если бы это выкинул Трамп – к нему вопросов не было. Он же Трамп в посудной лавке. Он топтал направо и налево союзников: иждивенцы все эти европейцы, вы не оплачиваете наш ядерный зонтик, а он стоит дорого. К Трампу бы не было вопросов. Приходит Байден, который говорит: Трамп наломал дров, мы восстановим отношения с союзниками. Мы коллективный Запад, мы больше не Америка-индивидуалист. Соответственно вот у нас будет коллективная западная позиция по всем важным вопросам.
Причем как это смотрится с континента. Это не только Франция обижена, это весь ЕС обижен. Брюссель выступает на стороне Франции. Потому что Англия выходит из ЕС и тут же происходит такой англоговорящий междусобойчик под названием AUKUS — Австралия, UK, US. Этот контракт, во-первых, по цепочкам уходил частично в остальную Европу. Во-вторых, это вопрос престижа. Все-таки Франция играет в сверхдержаву. В некотором смысле она даже ей является в том виде, в каком вообще современная европейская страна может быть сверх. Ядерная страна с активной внешней политикой. После ухода Великобритании в ЕС она военно-политический лидер. Германия – экономический, а Франция – военно-политический. То есть в ее лице кинут весь ЕС. Вся континентальная Европа. И не только на деньги, но в вопросах престижа. И кем? – человеком, который сказал, что я сейчас выгоню не профессионала Трампа, а мы профессионалы, мы знаем, как наладить отношения с союзниками.
Предыдущий раз так сильно США и Париж ссорились при Буше во время иракской войны. Когда Франция не поддержала иракскую войну. Но и тогда посла не отзывали. То есть с точки зрения удара по самолюбию французскому – это хуже… Потому что тогда их пригласили участвовать в коалицию, в 2003 году, а французы отказались. Но их пригласили. Сказали: «Пойдемте с нами свергать Саддама». «- Нет, мы не пойдем, ерунда какая-то получится». И были правы, кстати. А тут даже не пригласили. Собрались между собой. Помните, была история, Беловежские соглашения. Собрались Ельцин, Кравчук и Шушкевич и распустили Советский Союз. И создали на его месте СНГ. И Назарбаев такой: ого, а что это за славянский междусобойчик? А почему я узнаю об этом из газет. И вообще все среднеазиатские лидеры: то есть вы распустили Союз, в котором мы участвуем. На троих. Где-то там в Минске. А мы типа пришли на работу, нам принесли утром газеты и мы узнали. Вот у Франции примерно такое же ощущение сейчас. И у континентальной Европы.
Закончилось тем, что посол приедет французский. Обратно в Вашингтон. На следующей неделе. Но то, что сказано Байденом – пока, скажем так, воспринято в Париже как начало попытки объясниться. А Байден, собственно, он, по сути, признал, что был не прав. Сказал, что, в общем, да, надо было посоветоваться. Более широко обсудить с более широким кругом государств. Примерно так.
«Дон Жуан. Генеральная Репетиция» Дмитрия Крымова — театр о театре. Покушение на сценическую иллюзию любимый прием режиссера, у него и до этого были спектакли, которые одновременно немного репетиции сами себя или в них есть репетиции других. Это, говоря языком политической науки, усиливает партиципацию — вовлеченность зрителя в процесс, создает иллюзию соучастия в процессе и увеличивает лояльность спектаклю.
В основе нынешней репетиции Дон Жуана тот простой ход, на котором строятся обычно самые убедительные вещи: думаешь, как раньше-то не догадались.
Отношения режиссера и актера Похожи на отношения Дон Жуана и его многочисленных избранниц: он их завлекает, бросает, соблазняет, оценивает, пробуем, меняет одних на других. Они его боготворят, преследуют, умоляют, угрожают, проклинают.
А дальше отношения уже не только режиссера, но и актера, и всего театра со зрителем воспроизводят ту же модель.
И за все это, конечно же, в конце (спектакля) режиссера ждет наказание — его персональный режиссерский ад с коллективным актерско-зрительским командором. А заодно с художником и рабочими сцены.
Весь второй акт спектакля Крымова — это проваливание режиссёра в свой донжуановский ад. Там есть и донжуанский список спектаклей, и воспоминание о первой сценической любви.
И завораживающая инсценировка угасающей активности мозга — квантовое, нелинейно организованное пространство сна, где смешались обрывки культурных впечатлений и воспоминаний. И мощный момент, где сценограф сооружает на сцене кладбище — декорацию к последнему акту Дон Жуана из фантасмагории случайных предметов — и вдруг среди них режиссер узнает вещи своего детства: не такие же, а их самих.
Смерть-командор приходит за режиссером на репетицию Дон Жуана. Как режиссер догадывается, что он, возможно, умер? Он, всесильный, не может остановить репетицию. Он кричит «стоп», а репетиция не слушается, всё катится дальше. От смерти обычного Дон ЖуанаСмерть смерть режиссера отличается тем, что даже умирает он со второго дубля. И никто еще не придумал так точно выразить уход души из тела современного человека через вознесение смартфона.
В «Репетиции» есть отклик на театральные новшества. Говоря у вас тут субтитры в моде? Ладно, сделаю, но по-своему. Говорят, смешивают классическую и поп-музыку? Ок, смотрите как это еще можно смешать.
Много лет назад, я впервые, после короткого знакомства в Греции, пришел в театр Васильева. Это были «Отрывки из путешествия Онегина», вещь на равне с которой я мало что видел с тех пор в театре. И по нему было непонятно, это драматический или музыкальный спектакль, по значению музыки это была почти опера, но опера подчиненная драме. Любители оперы фыркали от пения актеров не оперным голосами. Хотя укротить и подчинить оперную музыку драме (а не просто поставить оперу или фрагменты из него) отлично получается, когда поют драматические актеры. В «Репетиции» поют много из Дон Жуана Моцарта, и драматические актеры делают это так, что не всегда сходу понятно, это одна из оперных фонограмм, или это здесь и сейчас. Так вот сплошь и рядом это здесь и сейчас.
Хотя когда Евгений Цыганов в дуэте Дон Жуана и Церлины поет хриплым голосом мэтра, который увлекает за собой мечтающую быть актрисой юную реквизиторшу с зелеными волосами, с ним все ясно. Но там вообще ясно, что он здесь заслуженно главный, и когда возвышается над всеми, и когда низвергается в преисподнюю под поворотным кругом. #Театр #Москва
В основе нынешней репетиции Дон Жуана тот простой ход, на котором строятся обычно самые убедительные вещи: думаешь, как раньше-то не догадались.
Отношения режиссера и актера Похожи на отношения Дон Жуана и его многочисленных избранниц: он их завлекает, бросает, соблазняет, оценивает, пробуем, меняет одних на других. Они его боготворят, преследуют, умоляют, угрожают, проклинают.
А дальше отношения уже не только режиссера, но и актера, и всего театра со зрителем воспроизводят ту же модель.
И за все это, конечно же, в конце (спектакля) режиссера ждет наказание — его персональный режиссерский ад с коллективным актерско-зрительским командором. А заодно с художником и рабочими сцены.
Весь второй акт спектакля Крымова — это проваливание режиссёра в свой донжуановский ад. Там есть и донжуанский список спектаклей, и воспоминание о первой сценической любви.
И завораживающая инсценировка угасающей активности мозга — квантовое, нелинейно организованное пространство сна, где смешались обрывки культурных впечатлений и воспоминаний. И мощный момент, где сценограф сооружает на сцене кладбище — декорацию к последнему акту Дон Жуана из фантасмагории случайных предметов — и вдруг среди них режиссер узнает вещи своего детства: не такие же, а их самих.
Смерть-командор приходит за режиссером на репетицию Дон Жуана. Как режиссер догадывается, что он, возможно, умер? Он, всесильный, не может остановить репетицию. Он кричит «стоп», а репетиция не слушается, всё катится дальше. От смерти обычного Дон ЖуанаСмерть смерть режиссера отличается тем, что даже умирает он со второго дубля. И никто еще не придумал так точно выразить уход души из тела современного человека через вознесение смартфона.
В «Репетиции» есть отклик на театральные новшества. Говоря у вас тут субтитры в моде? Ладно, сделаю, но по-своему. Говорят, смешивают классическую и поп-музыку? Ок, смотрите как это еще можно смешать.
Много лет назад, я впервые, после короткого знакомства в Греции, пришел в театр Васильева. Это были «Отрывки из путешествия Онегина», вещь на равне с которой я мало что видел с тех пор в театре. И по нему было непонятно, это драматический или музыкальный спектакль, по значению музыки это была почти опера, но опера подчиненная драме. Любители оперы фыркали от пения актеров не оперным голосами. Хотя укротить и подчинить оперную музыку драме (а не просто поставить оперу или фрагменты из него) отлично получается, когда поют драматические актеры. В «Репетиции» поют много из Дон Жуана Моцарта, и драматические актеры делают это так, что не всегда сходу понятно, это одна из оперных фонограмм, или это здесь и сейчас. Так вот сплошь и рядом это здесь и сейчас.
Хотя когда Евгений Цыганов в дуэте Дон Жуана и Церлины поет хриплым голосом мэтра, который увлекает за собой мечтающую быть актрисой юную реквизиторшу с зелеными волосами, с ним все ясно. Но там вообще ясно, что он здесь заслуженно главный, и когда возвышается над всеми, и когда низвергается в преисподнюю под поворотным кругом. #Театр #Москва
На десять вечера, когда еще не все посчитано на немецких выборах мы видим что
1. Разница между двумя старыми большими партиями — социалистами и христианскими демократами в районе одного-полутора процентов в пользу социалистов. Это меньше, чем ожидалось.
2. Зеленые набрали заметно меньше, чем им давали прогнозы, и они, хотя по прежнему третья фракция в парламенте, теперь не держатели золотой акции и не так уж гарантировано получают министерство иностранных дел. Хотя скорее всего.
3. Тем не менее, без них возможна только одна коалиция — «большая» из социалистов и христианских демократов, вроде той, которую повадилась возглавлять Меркель. Но теперь ни социалисты, ни даже христианские демократы ее вроде бы не хотят. Значит, зеленым практически гарантировано место в любом правительстве — что с первыми, что с вторыми.
4. Один-два процента выигрыша не дают социалистам явного коалиционного преимущества. Чтобы получить большинство без "большой коалиции" им, как и христианским демократам нужно договориться с зелеными и желтыми (либералами из FDP). Обе не помолвлены именно с социалистами и имеют полное право блокироваться не с формальным победителем, а со вторым номером. Зеленые больше расположены к социалистам, а желтые — к христианским демократам.
5. Социалисты обосновывают свое право на управление тем, что а) они все-таки первые б) они прибавили пять процентов, а христианские демократы потеряли восемь, значит они в восходящем тренде 3) христианская демократка Меркель была канцлером 16 лет, сколько можно.
6. Вокруг Альтернативы для Германии (пятая по размеру фракция), которая могла бы радикально изменить коалиционный рисунок, санитарный кордон. К тому же на тоже потеряла.
7. Пост-гэдээровские «Левые», вокруг которых нет кордона (еще одно свидетельство, что Запад на практике не уравнивает "фашизм с коммунизмом") потеряли почти половину, едва преодолевают барьер в 5% и в коалиционном смысле бесполезны даже для победителей.
8. Канцлера с утра не будет, будут переговоры и, вероятно, поручение президента социалисту Шольцу попытался создать коалицию первым.
1. Разница между двумя старыми большими партиями — социалистами и христианскими демократами в районе одного-полутора процентов в пользу социалистов. Это меньше, чем ожидалось.
2. Зеленые набрали заметно меньше, чем им давали прогнозы, и они, хотя по прежнему третья фракция в парламенте, теперь не держатели золотой акции и не так уж гарантировано получают министерство иностранных дел. Хотя скорее всего.
3. Тем не менее, без них возможна только одна коалиция — «большая» из социалистов и христианских демократов, вроде той, которую повадилась возглавлять Меркель. Но теперь ни социалисты, ни даже христианские демократы ее вроде бы не хотят. Значит, зеленым практически гарантировано место в любом правительстве — что с первыми, что с вторыми.
4. Один-два процента выигрыша не дают социалистам явного коалиционного преимущества. Чтобы получить большинство без "большой коалиции" им, как и христианским демократам нужно договориться с зелеными и желтыми (либералами из FDP). Обе не помолвлены именно с социалистами и имеют полное право блокироваться не с формальным победителем, а со вторым номером. Зеленые больше расположены к социалистам, а желтые — к христианским демократам.
5. Социалисты обосновывают свое право на управление тем, что а) они все-таки первые б) они прибавили пять процентов, а христианские демократы потеряли восемь, значит они в восходящем тренде 3) христианская демократка Меркель была канцлером 16 лет, сколько можно.
6. Вокруг Альтернативы для Германии (пятая по размеру фракция), которая могла бы радикально изменить коалиционный рисунок, санитарный кордон. К тому же на тоже потеряла.
7. Пост-гэдээровские «Левые», вокруг которых нет кордона (еще одно свидетельство, что Запад на практике не уравнивает "фашизм с коммунизмом") потеряли почти половину, едва преодолевают барьер в 5% и в коалиционном смысле бесполезны даже для победителей.
8. Канцлера с утра не будет, будут переговоры и, вероятно, поручение президента социалисту Шольцу попытался создать коалицию первым.
Вчера голосовали не только немцы, голосовали швейцарцы по вопросу об однополых браках.
Оплот здравомыслия в Европе, страна идеальных налогов, самостоятельных людей, с оружием, но без массовых расстрелов, с мощной наукой и медициной, такой силы суверенитета, что даже в ООН долго не хотела вступать, не то что в НАТО или ЕС, федерация граждан, которые отказались на референдуме от гарантированного ежемесячного дохода в примерно 1500 евро и запретили строительство высоких минаретов ради сохранности традиционного альпийского пейзажа, поддержала однополые браки 64,9% голосов.
У нас, вероятно, картина была бы ровно противоположной: несите гарантированный доход и уберите этих самых, из чьих, в частности, налогов, этот доход бы и платился.
Может, поэтому у нас и не Швейцария.
Потому что там, где Швейцария, понимают, что совершеннолетний, уплачивающий налоги гражданин, имеющий право распоряжаться своим имуществом, имеет право распорядиться и своим телом, не нанося вреда телу другого гражданина. А у нас вечно норовят, чтобы телом гражданина распоряжалась семья, церковь, полиция, двоюродный дедушка, участковый и общественный совет при министерстве культуры. А где телом, там и имуществом. Поэтому и с экономическим ростом проблемы.
Оплот здравомыслия в Европе, страна идеальных налогов, самостоятельных людей, с оружием, но без массовых расстрелов, с мощной наукой и медициной, такой силы суверенитета, что даже в ООН долго не хотела вступать, не то что в НАТО или ЕС, федерация граждан, которые отказались на референдуме от гарантированного ежемесячного дохода в примерно 1500 евро и запретили строительство высоких минаретов ради сохранности традиционного альпийского пейзажа, поддержала однополые браки 64,9% голосов.
У нас, вероятно, картина была бы ровно противоположной: несите гарантированный доход и уберите этих самых, из чьих, в частности, налогов, этот доход бы и платился.
Может, поэтому у нас и не Швейцария.
Потому что там, где Швейцария, понимают, что совершеннолетний, уплачивающий налоги гражданин, имеющий право распоряжаться своим имуществом, имеет право распорядиться и своим телом, не нанося вреда телу другого гражданина. А у нас вечно норовят, чтобы телом гражданина распоряжалась семья, церковь, полиция, двоюродный дедушка, участковый и общественный совет при министерстве культуры. А где телом, там и имуществом. Поэтому и с экономическим ростом проблемы.
Для любителей подкасты не слушать, а читать вот мы с Екатериной Шульман и Алексеем Макаркиным о думских выборах. Подкаст теперь высечен в буквах, они же транскрипция
https://carnegie.ru/commentary/85409
https://carnegie.ru/commentary/85409
Carnegie Moscow Center
Слон под одеялом. Что думские выборы говорят о российском обществе
Подкаст Московского центра Карнеги: Александр Баунов, Алексей Макаркин и Екатерина Шульман обсуждают результаты думских выборов
Российское телевидение забито сентиментальными биографиями в жанре «трудная судьба актера». Современная массовая культура является безотходным производством, где зрителю сначала предлагается узнать себя в одном из персонажей, а потом, когда актер отыграл своё, узнать свою трудную судьбу в его судьбе. Любовь Аркус зашла на это истоптанное народными слезами поле с фильмом об Алле Демидовой. Это рискованно, но тем интересней выигрыш, который добыт в пространстве, занятом упрощенными подобиями философских жизнеописаний.
Фильм о Демидовой — не попытка создавать документалистику XXI века с помощью новых приемов — нанятые актеры не разыгрывают сцен из воспоминаний героини, нет ни 3D -графики, ни оживающих картин. Монтаж сегодняшних реплик, документальных кадров и закадрового голоса сами по себе вызывающе традиционны. Отчего и выясняется, что главное — как смонтировано, каких кадров, какой текст. Если хорошо, то этого вполне достаточно, чтобы два часа смотреть не отвлекаясь.
Я увидел в фильме античную Демидову — Медею, Федру, Электру, даже Эринию. Такой античной, греческой я ее застал в Афинах, где они ставили вместе с Терзопулосом, и мы немного общались с обоими. Там был спектакль «Гамлет. Мастер-класс", где Демидова была всеми сразу: одной половиной тела и лица Гамлетом, а другой — Гертрудой и т.д. Она и за столом после спектакля была обедающей Гертрудой.
Я застал живьем конфликт актеров и Любимова, который тоже есть в фильме. Он начался вскоре после возвращения Любимова из эмиграции, но доехал до Греции вместе с Таганкой в конце 90-х начале 2000-х. Тогда я увидел разницу между силой актера и силой режиссера. Знаменитый актер силен популярностью, он говорит: смотрите, меня любят. Режиссер силен изнутри, он стоит на какой-то точке внутри себя, популярность второстепенна. Демидова, и это видно из фильма, тоже сильна скорее изнутри, какой-то режиссерской силой, — такие актеры, значит, тоже бывают. И закономерно, что она в какой-то момент ушла в одиночество, стала сама себе и режиссером, и театром.
Путь в театральную абстракцию — это путь к античности и стихам. Она там в конце разбирает для чтения, размечает голосом «Осенний крик ястреба» — важнейшее русское стихотворение про одиночество. И когда она в одной из сцен читает стихи в кафе — правильном, приличном, но все равно среди жующих людей — это тоже одиночество. Это ястреб, залетевший слишком высоко, и вот колоски, волоски, строчки. Одна из тем фильма — несыгранные главные роли, когда актеру дано больше, чем исполнено. Это тоже одиночество, которое, то ли функция гениальности, то ли сложного характера, который в фильме не скрыт.
Приятно, что многие из вершины актерской траектории Демидовой, совпадают с вершинами моего личного зрительского маршрута — Любимов, Васильев, Серебренников. А есть те, на которые я не попал, и поэтому мне просто интересно было смотреть про театр во времени.
Сегодня день рождения Аллы Демидовой.
Фильм о Демидовой — не попытка создавать документалистику XXI века с помощью новых приемов — нанятые актеры не разыгрывают сцен из воспоминаний героини, нет ни 3D -графики, ни оживающих картин. Монтаж сегодняшних реплик, документальных кадров и закадрового голоса сами по себе вызывающе традиционны. Отчего и выясняется, что главное — как смонтировано, каких кадров, какой текст. Если хорошо, то этого вполне достаточно, чтобы два часа смотреть не отвлекаясь.
Я увидел в фильме античную Демидову — Медею, Федру, Электру, даже Эринию. Такой античной, греческой я ее застал в Афинах, где они ставили вместе с Терзопулосом, и мы немного общались с обоими. Там был спектакль «Гамлет. Мастер-класс", где Демидова была всеми сразу: одной половиной тела и лица Гамлетом, а другой — Гертрудой и т.д. Она и за столом после спектакля была обедающей Гертрудой.
Я застал живьем конфликт актеров и Любимова, который тоже есть в фильме. Он начался вскоре после возвращения Любимова из эмиграции, но доехал до Греции вместе с Таганкой в конце 90-х начале 2000-х. Тогда я увидел разницу между силой актера и силой режиссера. Знаменитый актер силен популярностью, он говорит: смотрите, меня любят. Режиссер силен изнутри, он стоит на какой-то точке внутри себя, популярность второстепенна. Демидова, и это видно из фильма, тоже сильна скорее изнутри, какой-то режиссерской силой, — такие актеры, значит, тоже бывают. И закономерно, что она в какой-то момент ушла в одиночество, стала сама себе и режиссером, и театром.
Путь в театральную абстракцию — это путь к античности и стихам. Она там в конце разбирает для чтения, размечает голосом «Осенний крик ястреба» — важнейшее русское стихотворение про одиночество. И когда она в одной из сцен читает стихи в кафе — правильном, приличном, но все равно среди жующих людей — это тоже одиночество. Это ястреб, залетевший слишком высоко, и вот колоски, волоски, строчки. Одна из тем фильма — несыгранные главные роли, когда актеру дано больше, чем исполнено. Это тоже одиночество, которое, то ли функция гениальности, то ли сложного характера, который в фильме не скрыт.
Приятно, что многие из вершины актерской траектории Демидовой, совпадают с вершинами моего личного зрительского маршрута — Любимов, Васильев, Серебренников. А есть те, на которые я не попал, и поэтому мне просто интересно было смотреть про театр во времени.
Сегодня день рождения Аллы Демидовой.