В последние полгода в Российской Федерации идет множество бурных дискуссий, посвященных проблемам массового производства современных вооружений, а также «мобилизации промышленности». Публика, весьма скверно осознающая суть вопроса, требовала дроны, ракеты, цифровые системы связи, электронную оптику... и некое «массовое производство» всего вышеперечисленного.

Не так давно ув. коллеги из Счетной палаты Российской Федерации опубликовали крайне интересный документ: «Опердоклад за январь – июнь 2022 года», который даёт исчерпывающую информацию об уровне выполнения ряда госпрограмм. Нас, в частности, интересует «Развитие электронной и радиоэлектронной промышленности», которая, как отмечают авторы, входит в число программ с низким уровнем реализации – всего 3,2% в текущем году.

Это говорит о том, что критически важная для функционирования страны отрасль пребывает в глубоком кризисе из-за «ограничительных мероприятий». У правительства есть средства для финансирования, но уже не хватает квалифицированных кадров и, что важнее, высокотехнологичных компонентов, которые прямо сейчас находятся в большом дефиците. К слову, в эти 3,2% входят в основном программы подготовки персонала, а также производство простейшего радиоэлектронного оборудования по типу резисторов и разъемов, которые, как вы понимаете, имеют весьма условное отношение к хай-теку.

Российская промышленность (особенно военная) всегда была зависима от поставок оборудования и комплектующих из Европы и США. Зависимость эта безальтернативна – никто в мире более не производит высокотехнологичные комплектующие и станки. Ситуация куда более опасна, чем кажется — у государства намечается дефицит оборудования, необходимого для функционирования критической инфраструктуры страны. Речь идет не о пресловутых спутниках и ракетах, а о суперкомпьютерах для гидрометцентров, нефтегазовой отрасли, залах управления атомных электростанций, железных дорог, медицинском оборудовании, базовых станциях гражданских систем связи — словом, о всем том, что обеспечивает базовое функционирование Российской Федерации.

Если же говорить о промышленной мобилизации, необходимо вспомнить важный аспект — степень интеграции военного производства с гражданским. Во время Первой Мировой войны 80% военной продукции выпускалось на обычных предприятиях гражданской промышленности; к 1941 г. доля гражданской промышленности в выпуске военной техники упала до 50%, а к 1963 г. — до 10%. В настоящее время интеграция не превышает порога в 3-5% — то есть mil-tec является исключительно обособленной отраслью, которая в более чем 90% случаев никак не пересекается с остальными секторами экономики. Военное оборудование требует для себя уникальных компонентов и материалов — от марок стали до типов шин.

«Мобилизация» гражданской промышленности де-факто невозможна – она просто не может быть задействована в военном производстве. Сам же военпром физически не может быть расширен по причине отсутствия как оборудования (обновление станочного парка на российских оборонных заводах, напомню, производилось за счет зарубежных поставок), так и из-за множества «узких» мест, связанных с импортными комплектующими (к слову, таковые присутствуют даже в российских танковых двигателях, не говоря о более сложных элементах техники).

Заменить же их нечем.

Ни детали, ни оборудование, ни инженерные кадры не берутся из воздуха – тем более, когда речь идет о столь сложных и высокотехнологичных отраслях, как военное производство. Процессы формирования индустриальной базы занимают десятилетия, и миновать этот путь, требуя мобилизации завода Coca-Cola, невозможно.

@atomiccherry 💯

Если изучить структуру последних пакетов западной военно-технической помощи для Украины несколько более внимательно, чем это делают официальные комментаторы, то можно заметить ряд весьма любопытных деталей.

Например, в последней заявленной США поставке можно увидеть 36 тыс. 105-мм артиллерийских снарядов и 1 тыс. высокоточных 155-мм снарядов. Чем примечательна данная информация?

Во-первых, налицо смещение акцентов в оснащении украинской полевой артиллерии: она постепенно переходит на использование 105-мм орудий L118 и L119. Это не случайность – гаубицы данных моделей предназначены для ведения интенсивного артогня. Это определяется как их конструктивными особенностями, так и относительно невысокой стоимостью боеприпасов, а технических характеристик этих орудий в сочетании с мобильностью более чем достаточно для обеспечения непосредственной огневой поддержки войск.

Во-вторых, очевидно, что тяжелая 155-мм артиллерия переходит на использование преимущественно высокоточных боеприпасов. Смысл данного процесса состоит не столько в повышении результативности ее огневой работы, сколько в мультипликаторном эффекте управляемых вооружений. Страны, помогающие Украине, не могут предоставить в распоряжение ВСУ достаточное количество гаубиц для создания количественного паритета в артиллерийских системах, но, откровенно говоря, в этом и нет никакой потребности. В 80-ых годах прошлого века аналитики Военно-экономического управления ГРУ ГШ СССР подсчитали, что 1 оружейная система, использующая высокоточные боеприпасы, в среднем заменяет на поле боя до 70 (!!!) т.н. традиционных систем.

«Широкий спектр новшеств западной техники позволяет как минимум в десять раз увеличить ударный потенциал обычных вооружений...»
– Маршал Н.В. Огарков, начальник Генштаба СССР в 1977-84 годах

В сочетании фактов о комбинированных поставках артиллерийских боеприпаснов хорошо прослеживаются теоретические наработки американских вооруженных сил, использованные в конце Холодной войны при формировании «Стратегии ранней победы» и доктрины «AirLand Battle». Если говорить кратко, то упор делается на как можно более широкое использование самого технологически совершенного оружия против наиболее опасных целей. После поражения же этих целей приоритет огневой работы переходит к использованию традиционного оружия и боеприпасов.

В ситуации текущего конфликта речь, соответственно, идет об использовании тактических ракетных систем HIMARS и 155-мм артиллерийских орудиях с широкой номенклатурой управляемых боеприпасов, задачей которых является поражение высокоприоритетных целей на глубину до 85 км: командных пунктов, объектов логистической инфраструктуры, узлов связи, радиолокационных станций и зенитно-ракетных комплексов.
Задача же непосредственной огневой поддержки войск, в свою очередь, ложится на более бюджетные артсистемы калибра 105-мм и оставшиеся у ВСУ орудия советского типа (которые постепенно выбывают из строя по причине износа).

@atomiccherry 💯

Долго размышляя над происходящим, я понял, что однажды уже видел исчерпывающее объяснение текущим процессам. Более того, даже приводил его в одном из текстов, опубликованных еще весной.

Речь идет об одной из работ Валерия Васильевича Шлыкова – советского военного аналитика, одного из руководителей военно-экономического управления ГРУ ГШ СССР в период с 1980-1988 годы.

«Теперь, благодаря стратегии «ранней победы», США получали возможность диктовать по своему усмотрению любую продолжительность обычной войны. Грубо такой конфликт можно было бы представить себе следующим образом. В начале войны США благодаря превосходству в ВТО (прим.: высокоточное оружие) «выбивают» обычные советские наступательные средства (танки, самолеты, вертолеты, корабли), не трогая, естественно, стратегические ядерные силы СССР, чтобы не спровоцировать ядерный ответ.

Затем наступает нечто вроде пата. У СССР нет больше возможности проводить крупномасштабные наступательные боевые действия, но остается огромная армия, способная вести длительные оборонительные бои. У США и их союзников, с другой стороны, нет ни сил, ни желания захватывать территорию противника и ввязываться в изнурительные бои со все еще сильным и многочисленным противником. Затем СССР запускает в ход свои огромные мобилизационные мощности по производству традиционного вооружения и бросает на фронт десятки тысяч новых танков и самолетов, в то время как США отмобилизовывают свои мощности по производству ВТО.

Такая война в принципе может длиться с переменным успехом годы и годы. Однако параллельно с увеличением производства ВТО США начинают перестраивать на военные рельсы свою огромную экономику с целью создания подавляющего превосходства в обычных наступательных вооружениях. Как это делается, США убедительно продемонстрировали во время Второй Мировой войны».

Описанная Шлыковым модель боевых действий от и до разыгрывалась на наших глазах в течение предыдущих месяцев, и сейчас достигла своего апогея. Добавить к сказанному Валерием Васильевичем мне, пожалуй, нечего. Текст же, посвященный вопросам мобилизации экономики, вы можете прочесть выше, дабы наиболее точным образом составить для себя картину происходящего.

Военные противостояния не выигрываются на полях сражений. Победа – это комплекс процессов, работающих в единой системе. Процессы эти, в первую очередь, завязаны на вопросах стратегии и доктринального превосходства – именно они задают темп и формат кампании, создавая ключевые вызовы для противника.

Но есть ли хоть какой-то вызов в попытках реализации моделей ведения боевых действий полувековой давности?

@atomiccherry 💯

Писал вам, что ключевым моментом для понимания произошедшего в последние месяцы был саммит ШОС в Самарканде. Предыдущий саммит в Душанбе проходил под впечатлением от выхода американцев из Афганистана. Тогда появилась амбициозная мысль об увеличении военной компоненты организации - создания на базе РАТС (региональной антитеррористической структуры со штаб-квартирой в Ташкенте) единого постояннодействующего центра противодействия вызовам и угрозам безопасности членов ШОС. Понятно, без участия США и Великобритании. На плечи центра ложилась функция коллективной безопасности и противодействия войнам, экстремизму и цветным революциям. Основную роль в структуре должна была играть Россия и офис организации находился бы в России.
Владимир Путин активно взялся за подготовку к реализации нового международного проекта. В конце сентября в степи под Оренбургом были проведены учения "Мирная миссия — 2021", в которых участвовали контингенты стран ШОС, силами ОДКБ была проведена спецоперация в Казахстане. Ах да, перед этим вооруженные силы Таджикистана подавили оппозицию в Горном Бадахшане. Потом Владимир Путин заключает договор с Ильхамом Алиевым. Ну и самая большая проблема - Украина. Успешная СВО должна была показать, что Россия в состоянии оперативно проблемы и вызовы самого разного характера и в состоянии защитить от них всех участников новой структуры. Таким образом, экономический союз во главе с Китаем и Индией обретал силовое прикрытие в лице России. Это была бы хорошая альтернатива американо-британским инициативам, типа QUAD и Содружества.

Уважаемый Игорь Димитриев в одном из своих рассуждений справедливо заметил, что саммит ШОС, не столь давно проходивший в Самарканде, совершенно прошел мимо внимания публики.

Между тем, саммит явился ключевым событием, имющим прямое и непосредственное отношение ко всем наиболее важным процессам последних дней: к крупному обмену пленными, к ухудшению международных экономических связей РФ и... к мобилизации.

Мобилизацию многие сочли за некий «вызов Западу», но нет. Это был вызов Востоку... впрочем, обо всем по порядку.

Давайте сложим воедино цепь событий, произошедших до и после знаковой встречи в Самарканде. В первую очередь следует сказать, что российская платежная система «Мир» практически сразу после саммита оказалась в полной изоляции – от взаимодействия с ней отказались все и без того немногочисленные экономические партнеры РФ. Казахстан начал проведение военных учений на границе с Российской Федерацией, тогда как Беларусь ввела запрет на ввоз в РФ целого ряда промышленных товаров импортного производства.

Пожалуй, впервые в истории постсоветского периода военные конфликты в Закавказье и Средней Азии были урегулированы при полном игнорировании Москвы, но в тесном сотрудничестве Вашингтона, Пекина и Анкары. РФ тем временем производит возврат наиболее ценных украинских военнопленных, включая добровольцев из Европы и США, а также солдат и офицеров Мариупольского гарнизона при содействии Турции и Саудовской Аравии. Индия, в свою очередь, заявляет о намерении отказаться от закупок российской нефти.

Председатель Си Цзиньпин же требует от Кремля проведения мирных переговоров без каких-либо предварительных условий, и делает крайне пространные заявления о том, что НОАК должна быть готова к боевым действиям (и речь идет отнюдь не о Тайване)...

Перечисленные выше события и факты тесно взаимосвязаны, и они позволяют с высокой степенью уверенности утверждать – у Москвы не осталось союзников и даже партнеров, готовых и дальше прикрывать действия Кремля, а более того, делать это в убыток для себя и собственных экономик. Декларируемый РФ «разворот на Восток» не удался – пожалуй, он привел лишь к тому, что мнения Востока и Запада стремительно консолидируются, а их цели – сливаются воедино.

Мобилизация – ответ на отказ в дальнейшей поддержке Москвы со стороны Китая, Индии, Турции и монархий Ближнего Востока. Попытка разрешения нарастающего международного кризиса, потери веса на политической арене и растущую экономическую изоляцию путем перехода на новый виток эскалации конфликта.

@atomiccherry 💯

Важная история , рассказанная ув. @atomiccherry о том, что «военно-мобилизационная экономика» суть производная от «экономики обычной»
Могу добавить, что еще в 1929 году выдающийся военный теоретик, будущий Маршал Советского Союза Борис Михайлович Шапошников, опубликовал книгу «Мозг армии», в которой проанализировал деятельность генерального штаба (на опыте Первой мировой войны)

В главе «Экономика и война» Шапошников писал:
«…мы можем с полной определенностью сказать, что характер будущей войны определяется экономикой.
… определение характера будущей войны требует правильной оценки экономической мощи как своей страны, так и страны противника. Поэтому ясно, что в современных условиях органу, руководящему войной в целом, а равно и стратегу, необходимо быть в курсе всех этих вопросов..
… промышленная мобилизация должна быть тщательно подготовлена, увязана тесно с военными требованиями, т.е. давать в нужных размерах то, что необходимо армии и что может быть ею использовано, а не с целью накопления запасов вообще. Отнюдь не должно быть "перепроизводства" "военного материала", …, ибо это ведет к перенапряжению промышленности, перенапряжению всей страны и ослаблению ее обороноспособности и сопротивляемости. "Большая программа Гинденбурга" в Германии во многом способствовала внутреннему кризису страны и капитуляции перед Антантой.
… перенапряжение экономической силы государства чревато угрозами проигрыша войны, как бы блестящи ни были победы на полях сражений»

История с Керченским мостом имеет более сложную подоплеку, чем кажется на первый взгляд, с куда более долгоиграющими последствиями, способными оказать прямое влияние на ход боевых действий.

О чем идет речь? О логистике.

Что нам известно о структуре российской военной логистики? Ее принято сравнивать с логистикой советской, но сравнение это глубоко ошибочно. СССР исповедовал т.н. «эшелонированный» подход, опиравшийся на мощную военную инфраструктуру и объемные, заранее подготовленные запасы военно-технического имущества. Советы во многом отставали во внедрении новшевств, которые были привнесены в науку снабжения в ходе Холодной войны (такие, как, например, паллеты), и, тем не менее, Советская Армия имела развитую систему доставки военных грузов, которая строилась вокруг ж/д и автомобильного транспортных компонент, которые усиливались мощным парком военно-транспортной авиации.

Российская военная логистика во всех отношениях представляет собой шаг назад: она выстроена исключительно вокруг железных дорог и крайне зависима от сети крупных логистических центров. С другой стороны, ВС РФ никогда и не нуждались в чем-то большем – российская армия была ориентирована на ведение боевых действий низкой интенсивности с заведомо слабыми противниками, т.е. на сценарии «контртеррористической операции» в Чечне или же «операции по принуждению к миру» в Грузии. При таких вводных развитая военная логистика не предусматривалась доктринально, а пиком возможностей тыла было обеспечение учений стратегического уровня.

При чем здесь Керченский мост? Все просто – он был единственной транспортной артерией, которая обеспечивала снабжение и переброску подкреплений для южной группировки российской армии. Выстроить логистику по т.н. «сухопутному коридору» ВС РФ не могли в силу специфики железных дорог региона, пролегающих в близости от текущей линии фронта и де-факто находящихся в зоне огневого контроля ракетно-артиллерийских подразделений ВСУ. По этой причине ВС РФ использовали железнодорожную сеть полуострова, осуществляя снабжение своих сил с опорой на логистический центр в р-не Джанкоя.

Повреждение ж/д моста через Керченский пролив полностью меняет стратегические расклады для российской группировки на южном направлении. В данный момент она де-факто отрезана от снабжения и функционирует за счет накопленных ранее запасов. Назвать ситуацию критической сложно, т.к. грузы и подкрепления могут доставляться и по «сухопутному коридору», но с несколькими оговорками. При таком сценарии РФ будет вынуждена перейти на логистику автомобильного типа – это влечет за собой кратное снижение грузопотока, существенное увеличение времени доставки необходимого к линии фронта, а также целый ряд проблем организационного характера.

Автомобильная армейская логистика рентабельна лишь на дистанциях до 100 км, тогда как в случае задействования маршрута Новоазовск–Мариуполь–Бердянск–Мелитополь и далее речь идет о дистанции ~ 450 км (маршрут безальтернативен в силу малой оперативной глубины южного фронта). Частично закрыть данную проблему может использование портов Азовского моря, которые могут обеспечить потребности логистических колонн в топливе и запчастями (наладить морскую логистику РФ не может в силу отсутствия достаточного количества транспортных судов).

Пока, впрочем, никаких признаков переориентирования российской военной логистики на Южной Украине не наблюдается. Судя по всему, высшее командование ВС РФ рассчитывает на скорый ремонт железнодорожного моста через Керченский пролив и на накопленные ранее запасы военно-технического имущества в районе Джанкоя и Чаплинки. При этом состояние самого моста в данный момент неясно – в силу особенностей его конструкции из цельнометаллических балластных корыт, прогорание 450 тонн дизельного топлива с последующим тушением холодной морской водой могло нанести серьезный ущерб целостности сооружения.

Словом, истинные последствия произошедшего с мостом еще только начинают проявляться хоть в сколько-нибудь полном масштабе – во что же они выльются в конечном итоге, станет ясно в течение ближайших 3-4 недель.

@atomiccherry 💯

Ремонт Крымского моста.

Вопрос - как по мосту могут ходить поезда, если на обоих железнодорожных колеях техника и работяги?

Актуальное состояние российского ракетного арсенала является причиной яростных споров на протяжении вот уже более полугода боевых действий. И для этого есть объективные причины.

За прошедшие месяцы Российская Федерация использовала несколько тысяч крылатых и баллистических ракет разных типов. Сам факт столь масштабных ракетных атак (сравнимых с кампаниями в Ираке и Югославии) служил весомым аргументом о том, что запасы оперативно-тактических вооружений в РФ близки к исчерпанию. Данный тезис, впрочем, неоднократно опровергался практикой – российские войска продолжают демонстрировать возможность нанесения глубоких оперативных ударов, как это было 10 и 11 октября.

Тем не менее, нарастающие проблемы, которые касаются как качественных, так и количественных показателей наполняемости российского ракетного арсенала, очевидны. Удары наносятся с большими перерывами (если в начале кампании они были почти каждодневными, то сейчас промежутки между ними исчисляются неделями), количество задействованных ракет уменьшается, но что особенно важно, в корне изменилась сама номенклатура применяемых вооружений.

В начале кампании удары наносились преимущественно с использованием крылатых ракет «Калибр» морского базирования. Постепенно, вследствие исчерпания их запасов, широко стали применяться противокорабельные ракеты различных типов – от современных «Оникс» до советских Х-22.

С течением времени номенклатура изменилась еще больше – так, в ходе последних ракетных ударов применялись преимущественно ракеты Х-59, Х-22 и Х-101 авиационного базирования; также были ограниченно задействованы «Калибры» в варианте, созданном для старта с подводных лодок. Конструкция данной модификации подразумевает наличие дорогостоящего стартового «стакана», но запуск их производился с надводных кораблей (нужно понимать, что «стакан» -сложное техническое устройство - имеет стоимость в половину цены самой ракеты); кроме того, в ходе атак широко использовались иранские самолеты-снаряды «Шахид».

Изменение номенклатуры вооружений позволяет предположить, что:

➖ ВС РФ в значительной степени исчерпали запас современных оперативно-тактических вооружений, и все чаще прибегают с использованию своих стратегических резервов, о чем свидетельствует задействование ракет Х-101 недавних годов выпуска и лодочных ракет «Калибр» с нехарактерных для них пусковых платформ.

➖ Для восполнения утраченных запасов и поддержания военных возможностей, очевидно, ведется процесс расконсервации авиационных ракет как советского производства, так и производства 1990-2000 годов. По всей видимости, это процесс идет медленно из-за широкой нехватки квалифицированного персонала и отсутствия необходимых промышленных мощностей.

➖ Российская военная промышленность определенно испытывает проблемы с производством современных ракетных вооружений, что связано с наложенными на РФ санкциями как на поставки оборудования, так и необходимой компонентной базы – массированных ракетных ударов с задействованием ракет, выпущенных в текущем году, не наблюдается.

➖ По всей видимости, в связи с возникшими проблемами как в восполнении арсенала оперативно-тактических ракетных вооружений, российское военное командование приняло решение переориентировать часть мощностей и средств на закупку/производство самолетов-снарядов «Шахид». Имея функционал, аналогичный крылатой ракете, но несравненно более простую, если не примитивную конструкцию, выстроенную вокруг широко распространенных компонентов гражданской промышленности, «Шахиды» могут частично закрыть потребности ВС РФ в средствах глубого оперативного удара.

Ставить точку на российском ракетном арсенале, очевидно, преждевременно (подобные скоропалительные выводы неоднократно делались еще с весеннего этапа кампании), но его возможности определенно снизились и не имеют перспектив восстановления до показателей довоенного уровня. Вероятнее всего, РФ будет все чаще прибегать к практике задействования эрзац-ОТРВ в лице самолетов-снарядов, параллельно стремясь нарастить объемы расконсервации и введения в строй старых ракет.

@atomiccherry 💯

У коллеги @unusual_world_coins увидел чрезвычайно интересный формат подачи истории Азии – он пишет объемные лонгриды, рассматривая как события, так и эпохи через призму нумизматики.

➖ История Китая и Вьетнама, часть I
➖ История Китая и Вьетнама, часть II
➖ История Китая и Вьетнама, часть III
➖ История Китая и Вьетнама, часть IV
➖ История Китая и Вьетнама, часть V

В России и русскоязычном пространстве китайская культура и история – темы абсолютно малоизвестные, редко затрагиваемые широкой публикой, так что приведенные выше тексты можно справедливо эксклюзивом. В порядке дружеской взаимопомощи я опубликую первые пять лонгридов, а с остальными читатель может ознакомиться непосредственно на канале автора.

@atomiccherry 💯

«Шахид» конструктивно является именно самолетом-снарядом– это отнюдь не дрон-камикадзе, как его ошибочно принято называть.

Иранские беспилотники данной серии обладают крайне примитивной системой управления и навигации – их запуск производится строго по координатам без возможности корректировки курса в ходе полета. Концептуально он близок скорее к ФАУ-1, нежели, скажем, к «Харопу».

Нужно признать, что в рамках своего целевого использования это эффективное, простое и легко воспроизводимое оружие, которое позволяет обеспечивать поражение крупных стационарных объектов с крайне низкой себестоимостью удара. Корпус Стражей Исламской Революции разрабатывал данные аппараты, исходя из идеи их применения в условиях партизанской/террористической войны. Речь, словом, шла о нанесении на постоянной основе беспокоящих ударов с безопасной для операторов дистанции, возможности сборки самолета-снаряда в условиях «гаражной промышленности» и сравнительно низкой цене такого оружия (себестоимость «Шахида» колеблется в пределах 20-30$ тыс).

Словом, опираясь на опыт партизанской войны в Ираке, Афганистане и Йемене, Иран создал вполне достойный вариант эрзац-крылатой ракеты. Но, повторюсь, это оружие войн ассиметричного типа – его конструктивные особенности (не недостатки, отнюдь – оно именно такое, каким задумывалось) плохо подходят для применения «Шахида» в условиях полномасштабного военного конфликта.

Данные самолеты-снаряды могут причинять значительный ущерб инфраструктуре противника, используя эффект новизны – полноценного опыта борьбы с воздушными целями такого типа на постоянной основе нет ни у одной армии мира. ПЗРК плохо подходят для поражения малоразмерных целей со слабой тепловой сигнатурой – лучшим решением в данном вопросе является малокалиберная зенитная артиллерия. Вероятнее всего, конструктивные ограничения этого летательного аппарата и концептуальные проблемы его использования в конечном итоге приведут к кратному снижению боевой ценности «Шахидов».

Самолёты-снаряды определенно не оправдали надежд российских «военных аналитиков», полагавших, что иранские беспилотники смогут вести охоту на поставленные Украине западные вооружения по типу тактических ракетных комплексов HIMARS. Технически «Шахиды» могут применяться и в таком качестве, но только в связке с крупными и более уязвимыми БЛА-корректировщиками, обеспечивающими «подсветку» целей для самолетов-снарядов.

Само собой, подобная схема боевой работы не выглядит оптимальной в условиях активного противодействия ПВО.

Необходимо отметить, что несколько лет назад, исследуя обломки «Шахидов», сбитых на территории Ирака, эксперты ВВС США выразили мнение о том, что данный самолет-снаряд может быть переоборудован в полноценный БПЛА-камикадзе с возможностью управления через оптический канал в режиме реального времени.

На текущий момент времени данная теория не подтвердилась, однако иметь в виду возможность такого дооснащения «Шахидов» определенно стоит – возможно, она еще сыграет свою роль до окончания боевых действий.

@atomiccherry 💯

Хотя конструктивно «Шахиды» можно назвать «простым оружием», недооценивать их потенциал не следует. Проблема борьбы с малоразмерными низколетящими летательными аппаратами существует отнюдь не первое десятилетие, и никаких адекватных по соотношению «стоимость-эффективность» методов борьбы с ними создано так не было.

Осмысление данного вопроса произошло в 80-ых годах прошлого века с появлением массовых дозвуковых крылатых ракет, способных поражать цели, пользуясь прикрытием низких высот и рельефа местности.

В данном случае себя оправдывали любые меры противодействия – собственная себестоимость крылатых ракет была достаточно высока, чтобы использовать для их перехвата истребители и ЗРК, а также создавать узкоспециализированную технику, предназначенную для борьбы именно с таким типом вооружений.

Однако, в ситуацию «противостояния меча и щита» (ВВС и ПВО) значительные коррективы внесло появление на поле боя компактных поршневых БПЛА. Их применение стало одной из причин чудовищного разгрома сирийской ПВО в Ливане, укомплектованной советским оружием (операция «Медведка-19»). Технически БПЛА был медленной, неповоротливой и уязвимой целью, но на практике поразить ее было затруднительно – и, что важно, стоимость средств поражения дронов не шла ни в какое сравнение с их собственной стоимостью.

Но с окончанием Холодной войны этот вопрос более не поднимался и не вызывал интереса – каких-либо масштабных конфликтов между технически оснащенными армиями не предвиделось, а в рамках контрпартизанских кампаний БПЛА не представляли такой уж серьезной угрозы, тем более что задействовались в них преимущественно аппараты кустарного производства в малых количествах. В связи с этим вооруженные силы многих стран пошли на полное сокращение тактического ПВО и отказались от его развития – но, как выяснилось теперь, сделано это было зря.

Сам по себе «Шахид» не является вызовом технического характера – это простой и в общем ничем не примечательный аппарат. Вызов этот всецело концептуальный: иранские самолеты-снаряды своим существованием бьют по самому больному месту любой современной армии – это массовое и очень дешевое оружие, способное проникать на большую глубину в зону действия эшелонированной ПВО, оставаясь при этом незамеченным. Оно не высокоэффективно (в силу того, что может поражать исключительно стационарные незащищенные объекты), но достаточно опасно, чтобы вынуждать противника искать методы противодействия, отнимая у него тем самым большое количество ценных ресурсов.

Учитывая цикличность военной мысли и развития техники, стоит ожидать, что решение проблемы поражения самолетов-снарядов (создание и применение которых, в сущности, является реинкарнацией идей Второй Мировой войны) будет найдено в некоем традиционном решении – например, возрождении зенитной артиллерии, которая на текущий момент времени выглядит наиболее перспективным и надежным вариантом противодействия летательным аппаратам данного типа.

Подытоживая, стоит сказать, что в данный момент применение «Шахидов» стало наиболее серьёзным вызовом, с которым столкнулась ПВО Украины. В предыдущие месяцы ВСУ пусть и не без проблем, но парировали большую часть угроз, которые мог представлять российский арсенал авиационных и ракетных средств поражения. Самолеты-снаряды же в силу своих особенностей являются оружием, к противостоянию которому украинские силы ПВО не готовились, как не готовились и все прочие армии мира – так что с точки зрения военной теории и анализа разыгрывающееся сейчас противостояние меча и щита можно назвать, пожалуй, эпохальным. Оно, вне сомнения, окажет большое влияние на развитие как беспилотных, так и зенитных систем.

P.S.: отдельно стоить отдать должное иранским аналитикам и инженерам – при задействовании, в целом, скромных ресурсов они смогли создать крайне интересное оружие.

@atomiccherry 💯