История с Керченским мостом имеет более сложную подоплеку, чем кажется на первый взгляд, с куда более долгоиграющими последствиями, способными оказать прямое влияние на ход боевых действий.

О чем идет речь? О логистике.

Что нам известно о структуре российской военной логистики? Ее принято сравнивать с логистикой советской, но сравнение это глубоко ошибочно. СССР исповедовал т.н. «эшелонированный» подход, опиравшийся на мощную военную инфраструктуру и объемные, заранее подготовленные запасы военно-технического имущества. Советы во многом отставали во внедрении новшевств, которые были привнесены в науку снабжения в ходе Холодной войны (такие, как, например, паллеты), и, тем не менее, Советская Армия имела развитую систему доставки военных грузов, которая строилась вокруг ж/д и автомобильного транспортных компонент, которые усиливались мощным парком военно-транспортной авиации.

Российская военная логистика во всех отношениях представляет собой шаг назад: она выстроена исключительно вокруг железных дорог и крайне зависима от сети крупных логистических центров. С другой стороны, ВС РФ никогда и не нуждались в чем-то большем – российская армия была ориентирована на ведение боевых действий низкой интенсивности с заведомо слабыми противниками, т.е. на сценарии «контртеррористической операции» в Чечне или же «операции по принуждению к миру» в Грузии. При таких вводных развитая военная логистика не предусматривалась доктринально, а пиком возможностей тыла было обеспечение учений стратегического уровня.

При чем здесь Керченский мост? Все просто – он был единственной транспортной артерией, которая обеспечивала снабжение и переброску подкреплений для южной группировки российской армии. Выстроить логистику по т.н. «сухопутному коридору» ВС РФ не могли в силу специфики железных дорог региона, пролегающих в близости от текущей линии фронта и де-факто находящихся в зоне огневого контроля ракетно-артиллерийских подразделений ВСУ. По этой причине ВС РФ использовали железнодорожную сеть полуострова, осуществляя снабжение своих сил с опорой на логистический центр в р-не Джанкоя.

Повреждение ж/д моста через Керченский пролив полностью меняет стратегические расклады для российской группировки на южном направлении. В данный момент она де-факто отрезана от снабжения и функционирует за счет накопленных ранее запасов. Назвать ситуацию критической сложно, т.к. грузы и подкрепления могут доставляться и по «сухопутному коридору», но с несколькими оговорками. При таком сценарии РФ будет вынуждена перейти на логистику автомобильного типа – это влечет за собой кратное снижение грузопотока, существенное увеличение времени доставки необходимого к линии фронта, а также целый ряд проблем организационного характера.

Автомобильная армейская логистика рентабельна лишь на дистанциях до 100 км, тогда как в случае задействования маршрута Новоазовск–Мариуполь–Бердянск–Мелитополь и далее речь идет о дистанции ~ 450 км (маршрут безальтернативен в силу малой оперативной глубины южного фронта). Частично закрыть данную проблему может использование портов Азовского моря, которые могут обеспечить потребности логистических колонн в топливе и запчастями (наладить морскую логистику РФ не может в силу отсутствия достаточного количества транспортных судов).

Пока, впрочем, никаких признаков переориентирования российской военной логистики на Южной Украине не наблюдается. Судя по всему, высшее командование ВС РФ рассчитывает на скорый ремонт железнодорожного моста через Керченский пролив и на накопленные ранее запасы военно-технического имущества в районе Джанкоя и Чаплинки. При этом состояние самого моста в данный момент неясно – в силу особенностей его конструкции из цельнометаллических балластных корыт, прогорание 450 тонн дизельного топлива с последующим тушением холодной морской водой могло нанести серьезный ущерб целостности сооружения.

Словом, истинные последствия произошедшего с мостом еще только начинают проявляться хоть в сколько-нибудь полном масштабе – во что же они выльются в конечном итоге, станет ясно в течение ближайших 3-4 недель.

@atomiccherry 💯

Ремонт Крымского моста.

Вопрос - как по мосту могут ходить поезда, если на обоих железнодорожных колеях техника и работяги?

Актуальное состояние российского ракетного арсенала является причиной яростных споров на протяжении вот уже более полугода боевых действий. И для этого есть объективные причины.

За прошедшие месяцы Российская Федерация использовала несколько тысяч крылатых и баллистических ракет разных типов. Сам факт столь масштабных ракетных атак (сравнимых с кампаниями в Ираке и Югославии) служил весомым аргументом о том, что запасы оперативно-тактических вооружений в РФ близки к исчерпанию. Данный тезис, впрочем, неоднократно опровергался практикой – российские войска продолжают демонстрировать возможность нанесения глубоких оперативных ударов, как это было 10 и 11 октября.

Тем не менее, нарастающие проблемы, которые касаются как качественных, так и количественных показателей наполняемости российского ракетного арсенала, очевидны. Удары наносятся с большими перерывами (если в начале кампании они были почти каждодневными, то сейчас промежутки между ними исчисляются неделями), количество задействованных ракет уменьшается, но что особенно важно, в корне изменилась сама номенклатура применяемых вооружений.

В начале кампании удары наносились преимущественно с использованием крылатых ракет «Калибр» морского базирования. Постепенно, вследствие исчерпания их запасов, широко стали применяться противокорабельные ракеты различных типов – от современных «Оникс» до советских Х-22.

С течением времени номенклатура изменилась еще больше – так, в ходе последних ракетных ударов применялись преимущественно ракеты Х-59, Х-22 и Х-101 авиационного базирования; также были ограниченно задействованы «Калибры» в варианте, созданном для старта с подводных лодок. Конструкция данной модификации подразумевает наличие дорогостоящего стартового «стакана», но запуск их производился с надводных кораблей (нужно понимать, что «стакан» -сложное техническое устройство - имеет стоимость в половину цены самой ракеты); кроме того, в ходе атак широко использовались иранские самолеты-снаряды «Шахид».

Изменение номенклатуры вооружений позволяет предположить, что:

➖ ВС РФ в значительной степени исчерпали запас современных оперативно-тактических вооружений, и все чаще прибегают с использованию своих стратегических резервов, о чем свидетельствует задействование ракет Х-101 недавних годов выпуска и лодочных ракет «Калибр» с нехарактерных для них пусковых платформ.

➖ Для восполнения утраченных запасов и поддержания военных возможностей, очевидно, ведется процесс расконсервации авиационных ракет как советского производства, так и производства 1990-2000 годов. По всей видимости, это процесс идет медленно из-за широкой нехватки квалифицированного персонала и отсутствия необходимых промышленных мощностей.

➖ Российская военная промышленность определенно испытывает проблемы с производством современных ракетных вооружений, что связано с наложенными на РФ санкциями как на поставки оборудования, так и необходимой компонентной базы – массированных ракетных ударов с задействованием ракет, выпущенных в текущем году, не наблюдается.

➖ По всей видимости, в связи с возникшими проблемами как в восполнении арсенала оперативно-тактических ракетных вооружений, российское военное командование приняло решение переориентировать часть мощностей и средств на закупку/производство самолетов-снарядов «Шахид». Имея функционал, аналогичный крылатой ракете, но несравненно более простую, если не примитивную конструкцию, выстроенную вокруг широко распространенных компонентов гражданской промышленности, «Шахиды» могут частично закрыть потребности ВС РФ в средствах глубого оперативного удара.

Ставить точку на российском ракетном арсенале, очевидно, преждевременно (подобные скоропалительные выводы неоднократно делались еще с весеннего этапа кампании), но его возможности определенно снизились и не имеют перспектив восстановления до показателей довоенного уровня. Вероятнее всего, РФ будет все чаще прибегать к практике задействования эрзац-ОТРВ в лице самолетов-снарядов, параллельно стремясь нарастить объемы расконсервации и введения в строй старых ракет.

@atomiccherry 💯

У коллеги @unusual_world_coins увидел чрезвычайно интересный формат подачи истории Азии – он пишет объемные лонгриды, рассматривая как события, так и эпохи через призму нумизматики.

➖ История Китая и Вьетнама, часть I
➖ История Китая и Вьетнама, часть II
➖ История Китая и Вьетнама, часть III
➖ История Китая и Вьетнама, часть IV
➖ История Китая и Вьетнама, часть V

В России и русскоязычном пространстве китайская культура и история – темы абсолютно малоизвестные, редко затрагиваемые широкой публикой, так что приведенные выше тексты можно справедливо эксклюзивом. В порядке дружеской взаимопомощи я опубликую первые пять лонгридов, а с остальными читатель может ознакомиться непосредственно на канале автора.

@atomiccherry 💯

«Шахид» конструктивно является именно самолетом-снарядом– это отнюдь не дрон-камикадзе, как его ошибочно принято называть.

Иранские беспилотники данной серии обладают крайне примитивной системой управления и навигации – их запуск производится строго по координатам без возможности корректировки курса в ходе полета. Концептуально он близок скорее к ФАУ-1, нежели, скажем, к «Харопу».

Нужно признать, что в рамках своего целевого использования это эффективное, простое и легко воспроизводимое оружие, которое позволяет обеспечивать поражение крупных стационарных объектов с крайне низкой себестоимостью удара. Корпус Стражей Исламской Революции разрабатывал данные аппараты, исходя из идеи их применения в условиях партизанской/террористической войны. Речь, словом, шла о нанесении на постоянной основе беспокоящих ударов с безопасной для операторов дистанции, возможности сборки самолета-снаряда в условиях «гаражной промышленности» и сравнительно низкой цене такого оружия (себестоимость «Шахида» колеблется в пределах 20-30$ тыс).

Словом, опираясь на опыт партизанской войны в Ираке, Афганистане и Йемене, Иран создал вполне достойный вариант эрзац-крылатой ракеты. Но, повторюсь, это оружие войн ассиметричного типа – его конструктивные особенности (не недостатки, отнюдь – оно именно такое, каким задумывалось) плохо подходят для применения «Шахида» в условиях полномасштабного военного конфликта.

Данные самолеты-снаряды могут причинять значительный ущерб инфраструктуре противника, используя эффект новизны – полноценного опыта борьбы с воздушными целями такого типа на постоянной основе нет ни у одной армии мира. ПЗРК плохо подходят для поражения малоразмерных целей со слабой тепловой сигнатурой – лучшим решением в данном вопросе является малокалиберная зенитная артиллерия. Вероятнее всего, конструктивные ограничения этого летательного аппарата и концептуальные проблемы его использования в конечном итоге приведут к кратному снижению боевой ценности «Шахидов».

Самолёты-снаряды определенно не оправдали надежд российских «военных аналитиков», полагавших, что иранские беспилотники смогут вести охоту на поставленные Украине западные вооружения по типу тактических ракетных комплексов HIMARS. Технически «Шахиды» могут применяться и в таком качестве, но только в связке с крупными и более уязвимыми БЛА-корректировщиками, обеспечивающими «подсветку» целей для самолетов-снарядов.

Само собой, подобная схема боевой работы не выглядит оптимальной в условиях активного противодействия ПВО.

Необходимо отметить, что несколько лет назад, исследуя обломки «Шахидов», сбитых на территории Ирака, эксперты ВВС США выразили мнение о том, что данный самолет-снаряд может быть переоборудован в полноценный БПЛА-камикадзе с возможностью управления через оптический канал в режиме реального времени.

На текущий момент времени данная теория не подтвердилась, однако иметь в виду возможность такого дооснащения «Шахидов» определенно стоит – возможно, она еще сыграет свою роль до окончания боевых действий.

@atomiccherry 💯

Хотя конструктивно «Шахиды» можно назвать «простым оружием», недооценивать их потенциал не следует. Проблема борьбы с малоразмерными низколетящими летательными аппаратами существует отнюдь не первое десятилетие, и никаких адекватных по соотношению «стоимость-эффективность» методов борьбы с ними создано так не было.

Осмысление данного вопроса произошло в 80-ых годах прошлого века с появлением массовых дозвуковых крылатых ракет, способных поражать цели, пользуясь прикрытием низких высот и рельефа местности.

В данном случае себя оправдывали любые меры противодействия – собственная себестоимость крылатых ракет была достаточно высока, чтобы использовать для их перехвата истребители и ЗРК, а также создавать узкоспециализированную технику, предназначенную для борьбы именно с таким типом вооружений.

Однако, в ситуацию «противостояния меча и щита» (ВВС и ПВО) значительные коррективы внесло появление на поле боя компактных поршневых БПЛА. Их применение стало одной из причин чудовищного разгрома сирийской ПВО в Ливане, укомплектованной советским оружием (операция «Медведка-19»). Технически БПЛА был медленной, неповоротливой и уязвимой целью, но на практике поразить ее было затруднительно – и, что важно, стоимость средств поражения дронов не шла ни в какое сравнение с их собственной стоимостью.

Но с окончанием Холодной войны этот вопрос более не поднимался и не вызывал интереса – каких-либо масштабных конфликтов между технически оснащенными армиями не предвиделось, а в рамках контрпартизанских кампаний БПЛА не представляли такой уж серьезной угрозы, тем более что задействовались в них преимущественно аппараты кустарного производства в малых количествах. В связи с этим вооруженные силы многих стран пошли на полное сокращение тактического ПВО и отказались от его развития – но, как выяснилось теперь, сделано это было зря.

Сам по себе «Шахид» не является вызовом технического характера – это простой и в общем ничем не примечательный аппарат. Вызов этот всецело концептуальный: иранские самолеты-снаряды своим существованием бьют по самому больному месту любой современной армии – это массовое и очень дешевое оружие, способное проникать на большую глубину в зону действия эшелонированной ПВО, оставаясь при этом незамеченным. Оно не высокоэффективно (в силу того, что может поражать исключительно стационарные незащищенные объекты), но достаточно опасно, чтобы вынуждать противника искать методы противодействия, отнимая у него тем самым большое количество ценных ресурсов.

Учитывая цикличность военной мысли и развития техники, стоит ожидать, что решение проблемы поражения самолетов-снарядов (создание и применение которых, в сущности, является реинкарнацией идей Второй Мировой войны) будет найдено в некоем традиционном решении – например, возрождении зенитной артиллерии, которая на текущий момент времени выглядит наиболее перспективным и надежным вариантом противодействия летательным аппаратам данного типа.

Подытоживая, стоит сказать, что в данный момент применение «Шахидов» стало наиболее серьёзным вызовом, с которым столкнулась ПВО Украины. В предыдущие месяцы ВСУ пусть и не без проблем, но парировали большую часть угроз, которые мог представлять российский арсенал авиационных и ракетных средств поражения. Самолеты-снаряды же в силу своих особенностей являются оружием, к противостоянию которому украинские силы ПВО не готовились, как не готовились и все прочие армии мира – так что с точки зрения военной теории и анализа разыгрывающееся сейчас противостояние меча и щита можно назвать, пожалуй, эпохальным. Оно, вне сомнения, окажет большое влияние на развитие как беспилотных, так и зенитных систем.

P.S.: отдельно стоить отдать должное иранским аналитикам и инженерам – при задействовании, в целом, скромных ресурсов они смогли создать крайне интересное оружие.

@atomiccherry 💯

Пожалуй, стоит более ясно и прямолинейно выразить основную мысль текста, посвященного «Шахидам».

Главным достижением Ирана стала отнюдь не возможность производить оружие – это, в сущности, совершенно незначительная деталь. Железо – это просто железо, главное в вооружениях – это военная мысль, в рамках которой они создаются. Это концентрация больших объемов информации, анализа, поиска решений, интеллектуального труда.

Иранские теоретики смогли нащупать то самое слабое место современного военного строительства, создав образчик оружия из эпохи массовых вооружений – дешевый и максимально интегрированный с компонетами гражданской промышленности.

«Шахид» – не оружие цифровой эры; это буквально прямой потомок ФАУ-1, но в этом техническом примитивизме и заключается его ключевое достоинство.

Главный урок текущего дня – это урок, который дает любое военное строительство и любой другой военный конфликт.
Интеллектуальный труд и теория определяют все – железо же второстепенно. Качественный анализ может превратить в угрозу набор даже простейших технологий, тогда как его отсутствие сводит к нулю эффективность любых высокотехнологичных вооружений.

@atomiccherry 💯

Организационные моменты

Прежде всего, приношу читателям искренние извинения за длительное молчание и отсутствие материалов. В ближайшие дни я постараюсь в полной мере восполнить упущенное и опубликовать серию текстов, посвященных изменению структуры военно-технической помощи стран НАТО для Украины, а также американским мобилизационным возможностям.

Почему меня интересуют данные вопросы? Потому что именно они в настоящее время определяют ход всей кампании, стратегию противоборствующих стран, их действия и как минимум ближайшие перспективы на будущее.

Но для начала, конечно, следует пролить свет на обстановку в целом.

@atomiccherry 💯

«Эффект Херсона»

Итак, Херсон.

С самого начала боев за контроль над Правобережьем с политической точки зрения Херсон рассматривался странами, поддерживающими Украину, как своеобразный аналог Эль-Аламейна – установление украинской армией контроля над городом могло ознаменовать коренной перелом в боевых действиях на конкретном ТВД.

Если говорить точнее, то речь шла об освобождении более чем 50% занятых РФ после 24 февраля территорий страны, а также о нанесении поражения наиболее боеспособной части российской армии, сосредоточенных там (костяком правобережной группировки ВС РФ были десантные части, и из города их, конечно, никто просто так выпускать не планировал).

Словом, для ВСУ все выглядело максимально благоприятно, и, естественно, такое событие должно было обернуться (и обернулось) значительной интенсификацией и реструктуризацией военной и экономической помощи со стороны Европы и США, предназначенной для Украины.

Изначально я назвал это явление «эффектом Херсона» именно тогда, 10 ноября, когда можно было увидеть первые результаты окончания битвы за город. Только в тот день, когда российские войска были выведены с правого берега Днепра, Соединенные Штаты, Норвегия и Нидерланды заявили о предоставлении Украине военной поддержки в размере 660 млн долларов, Испания и Болгария объявили о начале тренировочных миссий в интересах украинской армии, а Чехия подписала с Киевом соглашение о создании совместного оборонного кластера.

Ситуация, словом, чрезвычайно благоприятствовала Украине, и «эффект Херсона» перешел в иную плоскость – украинское командование, решившее, что долгожданный перелом наконец был достигнут… начало процесс отвода частей с линии боевого соприкосновения.

Какая-то часть подразделений была отведена на ротацию, а еще более значительная масса личного состава была выведена в Европу для участия в программах переподготовки, слаживания и формирования новых бригад, которые организовали страны блока НАТО. Какое именно количество военнослужащих было отведено, мне достоверно неизвестно – я знаю только то, что их количество превышает 10 тысяч солдат. В общей сложности страны Альянса заявили миссии, которые должны в течение зимнего-весеннего периода повысить квалификацию или подготовить ~55 тысяч украинских военнослужащих (отдельно отмечу, что в ходе определенных событий, которые мы рассмотрим ниже, миссии расширяются). С учетом стратегической обстановки, сложившейся на данный момент, можно выдвинуть оценочные цифры в ~15-17 тыс. выведенных в Европу солдат.

Подобные действия, впрочем, оказались преждевременными и опрометчивыми. Украинское военное командование очевидным образом ошиблось в оценках потери боеспособности российских подразделений, способности накапливать резервы и концентрировать их у линии фронта. Эйфория от взятия Херсона застила глаза и на другой ключевой факт: российские части на правом берегу не потерпели разгрома – они отошли из-за проблем с логистикой (логистика, напомню, объемная наука – она включает в себя не только науку снабжения, но и ротации личного состава).

Совокупность множества факторов привела к тому, что зимняя кампания, которая ожидалась как период всеобщего затишья, началась совершенно иным образом – с Бахмута.

@atomiccherry 💯

«Бахмутский психологический символизм»

На протяжении последних месяцев Бахмут стал ничем не примечательной точкой на карте боевых действий – никаких существенных подвижек на данном участке фронта не наблюдалось, а сам по себе город потерял как оперативное, так и стратегическое значение в связи с общей остановкой российского наступления в Донбассе.

Тем не менее, российские силы продолжали вести на данном направлении низкоинтенсивные наступательные действия, продолжая постепенно накапливать резервы и концентрировать значительные массы личного состава.

Возможно, бои за населенный пункт так бы и продолжали носить сугубо локальный характер, но в дело вступил фактор, выше обозначенный как «эффект Херсона»; на фоне успехов украинское военное командование лишило себя значительной части резервов, полностью проигнорировав нарастающее давление на Бахмут (игнорировало настолько, что с лета вокруг города не была выстроена сеть укреплений, которая в обычных обстоятельствах является стандартной практикой для ВСУ).

В предыдущие месяцы боевых действий украинская армия достаточно эффективно избегала боев на истощение, используя систему эшелонированной обороны и преимущество в живой силе – в случае нарастания давления на том или ином участке фронта подразделения отступали на следующую линию обороны, тогда как внимание российского генералитета отвлекалось на иные оперативные направления (например, когда в ходе боев за Лисичанско-Северодонецкую агломерацию ВСУ одновременно предпринимали попытки атаковать на Херсонском и Харьковском направлениях – это эффективно оттягивало как внимание, так и силы ВС РФ).

Но с Бахмутом все сложилось иначе: с одной стороны, в текущий момент ВСУ не располагают силами для отвлекающего удара, с другой, после ряда успехов, одержанных в ходе осенней кампании, они не решаются и оставить населенный пункт. Говоря проще, город превратился в средоточие т.н. «психологического символизма» – он не имеет существенного значения с точки зрения военного искусства, но и прекратить бои за него невозможно вследствие завышенных общественных ожиданий (до этого мы могли наблюдать аналогичную картину в ходе боев за о. Змеиный).

Российское командование, напротив, с весеннего периода стремилось создать именно такую ситуацию, в которой украинские войска были бы вынуждены расходовать большое количество ресурсов и живой силы, стремясь удержать некий участок фронта – словом, концептуально речь идет об операции, по духу более соответствующей Первой Мировой войне: о втягивании противника в длительные бои на истощение.

Для понимания вопроса – за последние недели к городу в срочном порядке были переброшены силы 57-й, 65-й механизированных бригад, 95-й ОДШБр, 40-й артиллерийской бригады, 5-й отдельный штурмовой полк ВСУ, 80-я ДШБ, а также части ТрО Днепра. Как несложно догадаться, такая активность связана с тяжелым положением обороняющихся, и именно с боями за данный населенный пункт связаны и последние скандальные высказывания европейских политиков, СМИ и представителей военных ведомств – оборона Бахмута чрезвычайно дорого обходится ВСУ с точки зрения боевых потерь (речь, конечно, не идет о «десятках тысячах убитых», которых так любят смаковать пропагандисты с обеих сторон, но о нескольких тысячах – вполне, и этого достаточно, чтобы вызвать серьезный ажиотаж в Европе).

В условиях наступившего позиционного тупика Бахмут является отправной точкой, которая определит ход ближайших событий. Задуманные командованием ВСУ планы о формировании обновленных и переподготовленных ударных частях определенно будут отложены – ими придется стабилизировать линию фронта сразу по прибытию из тренировочных лагерей стран НАТО, и, соответственно, сам процесс будет отложен как минимум до середины весны.

Бахмут не является (по крайней мере, на данный момент) некой переломной точкой, но он в значительной степени характеризует текущий формат боевых действий.

Мы же тем временем начнем рассматривать, как и почему изменилась структура военно-технической помощи для Украины.

@atomiccherry 💯

Весьма забавно наблюдать, как после резонансных происшествий возникает неожиданно много экспертов по всем возможным вопросам – от ведения контрразведки до проработки вопросов базирования стратегической авиации.

Проблема этих людей не в том, что они задают вопросы, которые могут быть более чем резонными – например, почему все российские тяжелые бомбардировщики сосредоточены буквально на паре аэродромов, – проблема заключается в абсолютном отсутствии у них каких-то базовых знаний и простейшего фактажа о собственной же стране и ее вооружённых силах.

Итак, почему же с авиабазой Энгельс все произошло именно так, как произошло? Ответ прост и прозаичен – в Российской Федерации больше нет аэродромов, инфраструктура которых подходила бы для обслуживания самолетов такого класса на регулярной основе. Есть ряд аэродромов, способных принимать стратегические бомбардировщики на дозаправку, но не обеспечивать их функционирование в течение длительного времени – поэтому рассредоточить самолеты физически невозможно.

Предполетное обслуживание, например, Ту-160 занимает в общей сложности несколько суток, требует большого количества квалифицированного персонала и специализированного оборудования. В советское время это не доставляло больших сложностей, но оно давно и безвозвратно ушло, а для современной России массовая организация подобных процессов слишком сложна и дорогостояща.

Более того, вкладывать ресурсы в расширение инфраструктуры стратегической авиации никогда не планировалось по причине полного отсутствия целесообразности. Российская стратегическая авиация это в первую очередь элемент престижа – она давно не является полноценным военным инструментом. Это набор глубоко устаревших самолетов и не менее устаревших авиационных вооружений, созданных под доктрины и задачи, реализация которых невозможна вот уже более 30 лет как по ряду объективных причин (дам намек – тенденция на малозаметность в авиации данного класса появилась не просто так).

Ровно по той же причине задачи нанесения ударов по украинской инфраструктуре были делегированы именно стратегическим бомбардировщикам (хотя изначально наносились преимущественно ВМФ): их ресурс в ближайшие годы все равно будет исчерпан, запасы авиационных крылатых ракет старых типов огромны и невостребованны, а для обожаемых патриотической публикой «ядерных ударов по оплотам западного империализма» они совершенно непригодны.

Так что поиски некой глубокой морали в этой истории абсолютно бессмысленны.

@atomiccherry 💯