Татарский канал анализирует интервью многолетнего директора Института этнологии и антропологии РАН Валерия Тишкова, в котором он говорит о предстоящей в 2020 году всероссийской переписи населения и выделении в ее рамках различных "подгрупп" (кряшены, сибирские татары итп) в татарском этносе. Тревога авторов канала и характеристика, данная ими заслуженному академику, могут показаться необоснованными, но я их полностью разделяю.

В 2013 году возглавляемый Тишковым Институт этнологии и антропологии РАН выпустил в серии "Народы и культуры" монографию "Ингуши". Как водится, не обошлась без карт, и здесь целый институт РАН допустил какие-то невероятные ляпы: на картинке (картой это назвать сложно) "отторгнутые от Ингушетии земли" академики нарисовали не только никогда не входивший в состав Ингушетии Владикавказ, но и часть земель, входивших до 1944 года в состав Кабардино-Балкарии, плюс еще несколько участков, никогда к Ингушетии не относившихся. На этом фоне путаница с датами территориальных изменений казалась уже не очень серьёзным недочетом, хотя для претендующего на академичность издания, тем более издаваемого профильным институтом РАН, это были абсолютно дикие ошибки.

Внимание Тишкова них обратил осетинский ученый Артур Цуциев (автор "Атласа этнополитической истории Кавказа" - единственного в своем роде исследования, переизданного Йельским Университетом на английском языке), но вместо признания вопиющих ошибок в монографии заслуженный этнолог обиделся и ответил в стиле "сам дурак": "Если бы мы знали, что найдется такой критик, как Цуциев, который занимается всю свою карьеру этнокартографическими картинками, к реальности смешанного проживания населения не имеющими отношения, я бы как редактор серии не стал включать этот картографический фрагмент в иллюстративный материал тома, хотя он и отражает мнение коллег из Ингушетии — мнение, которое мы должны уважать". К этой оригинальной мысли (вообще всякую книгу нужно издавать с учетом того, что она вызовет какую-то критику, да и смешанность населения никакого отношения к административным границам не имеет) Тишков еще и добавил, что монографии в рамках серии издаются с учетом господствующего в той или иной национальной школе взгляда на историю своего народа. Подход, характерный для фолк-историков, но никак не для профессора и доктора исторических наук.

Полностью дискуссию Цуциева и Тишкова можно почитать в материале "Контурный спор: Цуциев vs Тишков" на zilaxar.com. Осетинский ученый посчитал тогда деятельность Тишкова науськиванием ингушей на осетин и откровенной спекуляцией на теме депортации ингушей, и с ним было очень сложно не согласиться. Судя по интервью татарскому информагентству, воз и ныне там.

https://t.iss.one/ShaltayBabay/1824

Прошедшее недавно в Казани заседание Госсовета активно комментировалось в околополитических телеграм-каналах. Самый большой из них сделал по итогам мероприятия вывод, который неплохо характеризует особенности современного российского государства: "Татарские элиты не только предложили проект чеченской альтернативы, но и фактически стали равным конкурентом Кадырову как лидеру исламской России". Достаточно интересное с точки зрения политического языка утверждение, а если быть точнее, то уравнение.

С одной его стороны мы имеем один из наиболее развитых регионов России с нефтехимией, машиностроением и другими высокотехнологичными отраслями; с другой – регион вообще без какой-либо экономики в классическом понимании. По ВРП один регион занимает в России 8 место, другой – 70-е. По ВРП/душу населения Татарстан в России на 16 месте, Чечня – на 84-ом из 85 (замыкает список Ингушетия, остальные кавказские республики тоже не особо далеко ушли). Аналогичная картина наблюдается практически по всем показателям, отражающим уровень социально-экономического развития и качество жизни людей. Таким образом, с одной стороны у нас - секулярная урбанизированная республика с серьезной промышленностью, образованным населением и третьей российской столицей Казанью, с другой – откровенная архаика.

Тем не менее, в нынешней Российской Федерации такое уравнение и вправду актуально, и переменные его несут с собой различные смысловые оттенки. Конкурентом татарских элит в качестве "лидера исламской России" на самом деле правильнее указывать не Чечню и чеченцев, а лично Рамзана Кадырова. "Чеченский проект" практически полностью завязан на главу республики, его особые отношения с первым лицом государства и уникальный в российских условиях автономный силовой ресурс. Татарские элиты в этом отношении – гораздо более системный и разнообразный игрок, с большей внутренней свободой и конкуренцией. Отсутствие своего силового ресурса вынуждает их играть более тонко, в большей степени использовать для достижения целей экономические и финансовые механизмы, развивать компетенции и выстраивать более сложную систему отношений как внутри татарстанского общества, так и с внешним миром. Они гораздо больше готовы к качественным изменениям в стране и вообще к какой-либо позитивной динамике. С колокольни российских национальных республик этот момент крайне важен: он означает, что татарские элиты заинтересованы в нормальном, цивилизованном развитии российского федерализма. Кадырова же нынешняя ситуация полностью устраивает, ее консервация гарантирует ему дальнейшее процветание. Именно он, к примеру, стал для федерального центра забойщиком в деле переименования должности руководителей национальных республик, призвав прекратить "парад региональных президентов". Его все и прекратили, кроме Татарстана: здесь избираемый глава республики (хотя результаты 90+ процентов и говорят об условности выбора) до сих пор называется президентом, несмотря на соответствующий федеральный закон и длительные политические и информационные баталии по этому вопросу.

Речь, тем не менее, ведется только о татарском "проекте чеченской альтернативы", что подразумевает проблему выбора между двумя абсолютно разнонаправленными моделями. С одной стороны, о выборе говорить вроде и не приходится, потому что в архаику можно только провалиться. С другой стороны, альтернатива на самом деле есть, потому что российские политические реалии стали питательной средой в том числе и для архаики, а нынешний официальный российский дискурс так и вовсе прекрасно ей подходит (образ осажденной крепости и едва ли не последнего защитника традиционных ценностей в глобальном мире). Это, впрочем, является культурной проблемой российского государства в целом, а не отдельных его регионов или политических деятелей.

Кавказ и российская державность в публицистике начала века

В июне 2001 года доктор исторических наук, профессор Владимир Дегоев в статье "Воля к насилию как способ державостроительства" констатировал, что из глубокого кризиса Россия решила выходить строго "железом и кровью". После 90-х, со сменой первого лица в государстве, по мнению Дегоева, началось "державное строительство". Началось оно на Кавказе, в Чечне, и имело два важных признака, которые сегодня по большей части остаются в тени. Первый - это консолидация русского общества на волне антикавказских настроений. Здесь важен не столько корень "кавказ", сколько приставка "анти": она означает консолидацию" против", а не "во имя" чего-то, что в долгосрочной перспективе ничего хорошего не сулит. Второй - нравственная сторона дела. Летом 2001 года уже было абсолютно ясно, что кровавый конфликт в Чечне придется доводить до логического конца. Вопрос только в том, где он, логический конец, и "каковы ближайшие и отдаленные последствия "замирения Чечни", прежде всего нравственные?". Интересно было бы теперь поинтересоваться у Дегоева, что он думает о нравственных итогах кавказской кампании в виде нынешней Чечни и, если брать шире, страны в целом.

В той же статье Дегоев отмечает, что российский дискурс сворачивает в сторону имперскости, которая преподносится как исключительное благо в противовес демократическому устройству (в те годы, да и сегодня тоже, демократия у большей части россиян ассоциировалась с нищетой, коррупцией и залоговыми аукционами). Российская имперскость органически включает в себя "программу обеспечения господства одной, русской нации путем официального или неофициального наделения ее преимущественными правами и привилегиями". Тенденция начала столетия к сегодняшнему дню только набрала обороты. Да, нынешним положением дел в России русские как ее государствообразующий народ недовольны так же, как и все остальные. Но привилегия одной нации и ее языка в России уже закреплена законодательно необязательностью изучения любого другого языка, кроме русского.

Выводы Дегоева за прошедшее время ничуть не потеряли своей актуальности, но ни одна из его надежд так и не оправдалась. Во-первых, он выступал за сильную федеральную власть, но без жесточайшей унитаризации и перевода ее в феодально-полицейский режим с явными признаками сегрегации. Во-вторых, он выступал адвокатом дискредитированной в стране демократии и видел Россию сильным демократическим государством. В-третьих, он отвергал широчайшим образом используемый сегодня тезис "либеральные ценности разрушают национальную самобытность". В этом отношении мы сегодня имеем то, что имеем, комментировать особенно и нечего. Если не путать национальную самобытность с отсталостью, то либеральные ценности можно прекрасно использовать во благо ее полноценного развития.

К одному из тезисов статьи нужно добавить важное, на мой взгляд, соображение. Дегоев писал, что новейшее российское державное строительство началось в Чечне. Спустя 18 лет Чечню действительно нужно рассматривать как лицо России на Кавказе и полноценную реализацию культурной и нравственной программы современного российского государства. Державное строительство, однако, далеко от завершения как на внешнем фронте, так и внутри страны. Кавказ и сегодня выступает его экспериментальной площадкой. Возможно, в этом кроется одна из (конечно не единственная) причин того, что среди 10 российских регионов, в которых нет прямых выборов главы, половина располагается на Кавказе: КЧР, КБР, РСО-Алания, Ингушетия и Дагестан.

В бытность субъекта президентом Грузии, которую он во благо человечества и принципов гуманизма все же укоротил на 20%, осетинские публицисты регулярно писали о местной грузинской разновидности фашизма. Коллеги из других стран понимающе качали головами, но всерьез этот тезис не воспринимали: информационная война, ребята работают над образом врага, дело понятное. Конечно, элемент информационного противостояния имел место, но в общем и целом осетинские публицисты, писавшие про грузинский фашизм, имели в виду именно его и ничего кроме.

Думаю, на достигнутом останавливаться не надо. Этим тестом он пытался доказать, что его грузинская кровь "чиста" от армянских примесей. Теперь в рамках расовой программы нужно замерить штангенциркулем черепной указатель и пройти другие тесты. Если кто-то думает, что это единичная причуда съехавшего с катушек экс-президента, то просто наберитесь терпения. В этом отношении Грузия себя еще покажет.

https://t.iss.one/CIS91/1209

Лонгрид по идеологии исламистского национализма движения Талибан и ее аналогам в северо-кавказском регионе. Субъективная оценка региональных тенденций. Оговорюсь, что речь в тексте идет только об идеологии и отдельных аспектах общественных отношений; было бы неправильно и смешно приравнивать Талибан к какой-либо кавказской республике. Кавказская тематика в российском информационном пространстве комментируется чаще всего поверхностно и одинаково; доступных академических текстов, включающих в себя работу с первоисточниками, очень мало. Приходится по возможности компенсировать этот вакуум самостоятельным чтением. https://telegra.ph/Islamistskij-nacionalizm-talibov-vostochno-kavkazskie-paralleli-02-19

Применительно к делу банды Аслана Гагиева в осетинском телеграме вспомнили и Сталина как олицетворение сместившихся не в ту сторону ценностей и культурных ориентиров. След, который оставил Сталин в истории осетинского народа, оказался очень глубоким; представление о Сталине как великом и справедливом вожде – один из наиболее влиятельных мифов государственной жизни осетин. Перефразируя немецкого канцлера, о чем бы мы ни говорили, мы рано или поздно приходим к вопросам сталинизма, и тут уже никаких компромиссов не бывает.

К ремарке о вожде народов я вспомнил о том, что намеревался прочитать два капитальных тома его личной и политической биографии, написанных принстонским профессором истории и одним из ведущих американских специалистов по России и Советскому Союзу Стивеном Коткиным. Они изданы в США в 2014 и 2017 годах и получили прекрасные отзывы за глубину исследования и беспрецедентный объем работы с первоисточниками. В апреле прошлого года Коткин, читая лекцию в одной из американских «фабрик мысли», поделился своими мыслями о шаблоне, в который (с понятными оговорками) систематически вписываются события российской истории.

«Личность правителя, конечно, имеет значение, но парадокс в том и заключается, что во главе России на протяжении всей ее истории становятся люди определенного типа. Возможно, дело все же не столько в личном факторе: при внимательном рассмотрении истории России в ней обнаруживаются повторяющиеся или же просто схожие сюжеты. В них находят свое отражение четыре идеи.

Первая и наиболее важная заключена в том, что Россия всегда желала играть в мире особую роль: то, что обычно называют «властью от Бога» или «силой провидения». У России особая миссия, это не обычная страна. Можно спорить о причинах такого миропонимания, о том, является ли оно византийским наследием или же просто следствием размеров страны: на этот счет есть различные теории и мнения. Однако не подлежит сомнению его влияние на российский дискурс - исторически и в наши дни.

Во-вторых, несмотря на подобные устремления, Россия никогда не была первой державой в мире. Были периоды, когда Россия играла очень важную роль в мировых делах, но в общем она все же не занимала в мировом порядке то исключительное место, на которое претендует. Отсюда следует третий пункт: несоответствие между претензиями России и ее реальными возможностями. Это несоответствие из поколения в поколение становилось причиной давления государственных институтов на общество: государство пыталось выступать драйвером развития и модернизации для сокращения отставания России от мировых лидеров. Такое давление принимало разные формы, но оно было и при царях, и в кровавой форме при советской власти, оно есть и сегодня. Повторяю, что речь идет не об абсолютной идентичности, а о проявлении схожих свойств, позволяющих говорить об исторической тенденции. Подход, провозглашающий приоритет государства, может казаться верным и в течение какого-то времени приносить результаты. Но заканчивается дело всегда стагнацией.

Наконец, последнее: государствоцентризм и стремление построить сильное государство в России политически приобретают форму режима личной власти. Президент Путин часто сетует на то, что только небольшая часть его указаний выполняется органами власти. Остальные игнорируются, исчезают в недрах бюрократии и так далее, потому что управление при режиме личной власти далеко не так эффективно, как может показаться. В авторитарном государстве сложно контролировать субъекты властных отношений, и чем более авторитарным становится государство, тем слабее над ними контроль. Перестает ощущаться разница между национальными интересами и сохранением режима. Критиковать власть значит критиковать всю Россию».

В ходе беседы этого самого Стива Коткина со Славоем Жижеком последний дал наиболее емкое, на мой взгляд, определение творчеству Анны Ахматовой:

"For me Osip Mandelstam and Marina Tsvetaeva are infinitely superior to Anna Akhmatova, who is endlessly pretentious bitch. She has this complex: "I am a mother of all Russia, I speak for all Russia". Fuck you! Mandelstam is my hero!".

Разы дæн.

Британия, судя по всему, лишит гражданства сбежавшую четыре года назад в "Исламское государство" Шамиму Бегум и запретит ей въезд в страну. После того, как государства не получилось - ни исламского, ни вообще какого-нибудь, - Бегум решила вернуться с ребенком на Альбион: "Я на самом деле поддерживаю некоторые британские ценности и готова вернуться в Великобританию, устроиться там опять, пройти курс дерадикализации и все такое". В Лондоне такого юмора не поняли: глава МВД королевства заявил, что въезд в страну уехавшим в "ИГ" женщинам и мужчинам запрещен, поскольку возвращать потенциальных террористов - не очень хорошая идея. Всего, по словам министра, Британия лишила гражданства уже более сотни уехавших в "ИГ" человек. Британцы попытались было сплавить Бегум на историческую родину, в Бангладеш. Но в Бангладеше дураков тоже не нашлось: глава МИД страны уже обозначил, что Бегум не имеет ни гражданства страны, ни каких-либо шансов его получить.

Незадолго до этого американский президент пытался внушить европейцам необходимость вернуть и судить около 800 человек, выехавших в свое время в "ИГ". Несколько наивная попытка, потому что дураков все же нужно искать в других частях света. Через пару дней жизнь (или европейцы) подкинула Трампу свинью: о желании вернуться в США заявила уехавшая помогать бойцам "ИГ" девушка по имени Хода Мутана, дочь живущего в Алабаме бывшего йеменского дипломата. Тут Трамп оперативно забыл про свои призывы и дал прямое указание не пускать ее в страну. Госдеп уже заявил, что у нее не было гражданства. Сегодня прочитал, что семья Мутаны подает на Трампа в суд за то, что тот нарушает права раскаявшейся девушки, променявшей американское общество на черное знамя "ИГ". Желаю этим умным и мужественным людям удачи.

Решения британских и американских властей критикуют, называют незаконными, сейчас подключатся разные организации по борьбе за права меньшинств итп. Но чем бы ни кончилось дело, показателен сам подход: даже в Британии и США люди не хотят заморачиваться арестами, судами, определением вины и прочим. Это потенциальные террористы, и все это понимают. Ну а лидером по таким возвращениям является Россия. Практически все они приходятся на Северный Кавказ. Но на безопасность и инвестиционную привлекательность региона это, конечно, никак не повлияет: показатели портит только один федеральный пост в осетинском селении Чермен. Стоит его убрать - и заживем пуще прежнего. С каждым годом все безопаснее и инвестиционно-привлекательнее.

Фундаментальная проблема Осетии, равно как и всей России, в том и заключена, что разница между нашими элитами и народом выражена исключительно в уровне материального благосостояния, а не в культурном, образовательном или интеллектуальном отношении. Это абсолютно нездоровая и негативная ситуация, потому что культура априори иерархична, и когда элита видит мир в двухмерном формате и принимает двухмерные решения с применением бытовой логики, то у всего общества возникают проблемы. Нет более явного и объективного показателя различия между развитыми странами и остальным миром, чем качество элит и эффективность механизмов их воспроизводства. Культура - усложнение образа мира, его структурирование и моделирование по непонятным на первый взгляд лекалам, согласно которым скромность - это тихая власть, смирение - единственный путь к свободе, публичная эмоциональность - признак пошлости. Герцогу и герцогине Сассекса нельзя держать друг друга за руки на людях: они привилегированы, и потому от них требуется неукоснительное соблюдение норм поведения, соответствующих статусу элиты.

Подобное понимание культуры и добродетели к большому счастью заложено и в осетинской традиционной культуре. Прямо и недвусмысленно на него указывает эпизод из Нартовского эпоса, в котором нарты выбирают лучшего среди себя. Для решения этой сложной задачи применяется три ключевых критерия: мужество в бою (мужество в широком смысле), умеренность в еде (умеренность в широком смысле) и уважительное отношение к женщине. Смысл сказания в том, что "ирондзинад" ("быть осетином") есть соблюдение благородного, рыцарского стереотипа поведения, и ничего больше. У признанного лучшим Батрадза не спрашивают, каково его материальное положение, кем были его дед с бабушкой, какого цвета у него глаза, во что он верит и так далее. Он лучший потому, что осознанно и последовательно ведет себя так, как того требует осетинская традиционная культура, выдерживая предлагаемые ей нормы поведения.

https://t.iss.one/ossetiaFB/7170

Где-то социум мобилизуется под воздействием действительно важных идей: прав и свобод человека, справедливости, противодействия коррупции или эффективного государственного управления. Ну а где-то можно взорвать трехмиллионную республику, погрязшую в коррупции и бедности, одной театральной постановкой с актрисой в нижнем белье. Волна негодования, поднятая в Дагестане культурным героем Нурмагомедовым, оказалась такой значительной, что ситуацию прокомментировал даже пресс-секретарь российского президента. Актерам угрожают, все уже естественно извинились, но боец ММА все равно грозится устроить из-за спектакля уличные протесты. Мало сомнений, что при необходимости ему это удастся, и основой для социальной мобилизации будут не коррупция и несправедливость, а что-нибудь уровня нижнего белья или российской попсы.

Возможно, когда-нибудь мы доживем и до народного осуждения убийц, террористов и воров, которым уважающие себя люди не будут подавать руки. Негодующее население почувствует, что главный источник разврата не в театре или искусстве, каким бы дешевым оно не было. Пока же в стране в целом и на Кавказе в частности сильны ценности Зазеркалья, где все перевернуто с ног на голову, а культ денег и дремучее невежество, грозящее перейти в необучаемость, постоянно подпитывают социальное лицемерие. В Ингушетии, к примеру, национальную общественную организацию возглавляет отец убитого в Сирии сына-террориста и намеревавшейся уехать в Исламское Государство дочери; у уважаемого ингушского писателя один сын – ликвидированный террорист, предположительно участвовавший в убийстве детей в Беслане, второй отбывает 24 года за нападение на полицейский пост, повлекшее за собой смерть пяти человек. Их слушают, они выступают чуть ли не моральными авторитетами, имеющими право давать оценки чьим-то действиям и выносить суждения. Люди упорно не видят в таком положении дел аморальности, дикости, разврата и угрозы традициям предков, но очень сокрушаются из-за намеренно провоцируемого извне падения нравов и охотно, словно на базаре, обсуждают непристойные девичьи наряды.

Есть культуры, в которых рефлексия и диалог не приветствуются, потому что истина и знания уже даны им, по их мнению, в готовом виде. Отсюда склонность к морализаторству, комическая серьезность и полная неспособность взглянуть на себя со стороны или же молча применить декларируемые высокие критерии к своей персоне. С одной стороны, это сильно упрощает жизнь, но с другой стороны жить в подобной матрице, наверно, не так уж и легко. Вокруг ведь столько всего ненужного, оскорбительного и унижающего достоинство настоящих мужчин, от греческих статуй до картин Рафаэля и классической европейской литературы. Ну а то, что пресс-секретарь президента фактически поддержал забавную борьбу против театральной постановки в Дагестане, кажется весьма символичным.

В комментарии @alixandzinad к тексту о современной театральной критике в Дагестане я выделил для себя два важных пункта. Первый – указание на то, что резкое неприятие театрального спектакля со стороны Нурмагомедова является нормальной реакцией обывателя на болезненно воспринимаемые на Кавказе раздражители из сферы морали и нравственности. С замечанием невозможно не согласиться: собственно, именно это я имел в виду, когда выразил полную уверенность в том, что при необходимости он может легко вывести людей на улицы под каким-нибудь бытовым предлогом. Здесь мы опять упираемся в институциональную слабость кавказских обществ и соответствующую ей структуру отношений: они сегодня не имеют элит в традиционном понимании и тем более не располагают механизмами их воспроизводства. В современной российской модели государственного развития эта слабость не то что не преодолевается, но становится только значительнее. Обыватель со своей колокольни имеет право думать все, что угодно. Проблемой, на мой взгляд, является положение дел, когда мировоззрение и ценности обывателя становятся категорическим императивом для целого общества, и допустимость или недопустимость театрального спектакля для трех миллионов человек с позиций морального разума определяют люди, не закончившие средней школы. Именно это с разной степенью интенсивности происходит в России и на Кавказе в том числе.

Второй – это определение альтернативы "примитивному консервативному дискурсу" на Кавказе в виде разнузданности некоторых стран Третьего мира, а не в просвещении и открытости. Безусловно, я не представляю антиподом разгневанных сценой из спектакля моралистов эстетствующего интеллигента. Такие простые оппозиции в жизни встречаются редко, да и ценности Просвещения и открытых обществ на Восточном Кавказе никто массово не поддерживает. Театрально-бойцовский скандал лишний раз подсвечивает реальную альтернативу нынешнему статус-кво в регионе, о которой я как-то здесь писал: это уход в сторону тотального регулирования общественной жизни на основе религии. Ее прекрасно иллюстрирует и требование бойца ММА наказать организаторов невиданного в Дагестане разврата "по закону" и фактически ввести в республике цензуру. Людям нужен закон, позволяющий наказать за театральный спектакль, в котором есть сцена с девушкой в нижнем белье, и более-менее привлекательной культурной альтернативы такому мировоззрению российское государство им не предлагает. Примерно так же Ниязов в свое время ликвидировал в Туркмении театр оперы и балета, филармонию, центр эстрады и циркового искусства и какие-то еще культурные учреждения: правда, не из религиозно-нравственных соображений, а как не соответствующие национальным традициям и чуждые настоящим туркменам.

Возможно, этическая регуляция в виде угроз актерам и беспрестанных требований извиниться играет свою положительную роль как препятствие для окончательного скатывания в хаос региона, обреченного на коррупцию, горы мусора и разбитые дороги. Я себе общественную цензуру (де-факто она есть в любой стране) представляю несколько иначе и надеюсь, что Осетия со всеми своими проблемами все-таки будет развиваться несколько в ином ключе: в рамках своих возможностей и ресурсов ориентироваться на модель развития, показавшую свою эффективность далеко за пределами колонизировавшей весь мир Европы. Возможно, кому-то это покажется утопией и оторванностью от реалий, но ориентироваться с учетом местного контекста в любом случае нужно на истории хотя бы относительного успеха. За замечания спасибо.

@ossetica, ты сильно утрировал написанное Алиханом и мной для того, чтобы сделать единственно правильный вывод с позиции беспристрастного наблюдателя. Никакого спора, а уж тем более поединка о природе различных западных обществ у нас не было, потому что вряд ли мы ее понимаем принципиально по-разному. Тем более никто не предлагал при воспроизводстве той или иной модели развития игнорировать региональный контекст. Ряд особенностей осетинской культуры в принципе являются для нашего общества конкурентным преимуществом. Моя мысль касалась исключительно модели развития, и здесь я должен поблагодарить тебя за приведенные примеры успешных азиатских стран. Японию, Южную Корею и авторитарный Сингапур объединяют не только высокий уровень жизни и динамичное развитие: это еще и наиболее вестернизированные азиатские общества (плюс такие же успешные Тайвань и Гонконг).

Япония, к примеру, ничуть не смущаясь копировала западные институты буквально. Вплоть до того, что верхняя палата японского парламента (двухпалатного, как в Британии) долгое время называлась Палатой пэров. Религиозную сферу также реформировали по британским лекалам, и синтоистским первосвященником сегодня является сам император. И так далее, примеров уйма. Речь именно о модели развития, а не об инструментах, которые могут применяться в каждом социуме: тем же японцам сильно помогли и их численность, и дисциплинированное исполнение императорских указов, и имевшийся в стране капитал, и многое другое. Но философия японской модернизации (корейской, сингапурской, любой другой) заключалась в максимальном внедрении западных идей и институтов. Нет ни одного более-менее успешного с социально-экономической точки зрения общества, которое бы добилось модернизации и динамики развития другим способом (с условным исключением в виде пары нефтяных монархий, которое лишь подтверждает правило).

Мне кажется, что эта нехитрая мысль должна стать в осетинском дискурсе преобладающей. Мы уже давно не являемся архаичным обществом хотя бы в силу высокой степени урбанизации. Плохо это или хорошо, но осетины сегодня - городская нация, которой нужна динамика западных институтов во всех сферах жизни. Это в том числе и вопрос сохранения национальной идентичности. Иного пути для построения развивающегося и ориентированного в будущее осетинского общества с приличным качеством жизни я не вижу. Цивилизация в широком смысле - штука универсальная. Ее пороки, как и любые другие, воспринять очень легко, реализовать преимущества - значительно сложнее, но к этому нужно стремиться.

Короткая документалка про IT-сектор экономики одного из мировых лидеров кибериндустрии. "Нация стартапов" в минувшем году привлекла пятую часть всех глобальных инвестиций в свой IT-сектор, продолжая успешно компенсировать недостаток ресурсов и враждебность соседей человеческим капиталом, креативностью и технологиями. Сфера IT-безопасности, в которой Израиль особенно преуспевает, по сути сформирована национальной оборонкой. Многие успешные IT-стартапы были основаны ветеранами подразделения "8200" радиоэлектронной разведки Израиля, которое, с учетом военной специфики государства, является для индустрии идеальным кадровым агентством.

В середине документалки упоминается знаменитый инцидент осени 2014 года, когда 43 ветерана подразделения "8200" написали письмо руководству страны с отказом впредь участвовать в сборе информации по Палестине и усилении израильского контроля над оккупированными палестинскими территориями: по их мнению, израильская разведка давно перешла черту необходимой самообороны и систематически нарушает права палестинцев, собирая их персональные данные через различные электронные устройства. В целом письмо вызвало в стране неприятие: обвинять разведку в излишнем сборе информации и давлении на общество противника несколько глупо, да и суперэлитное закрытое подразделение точно не лучшая платформа для политического активизма и борьбы за права человека.

Начавшаяся после публикации письма дискуссия, однако, позволила приоткрыть еще одну завесу над тотальным технологическим и интеллектуальным доминированием Израиля в регионе. Один из его безымянных подписантов в разговоре с автором документалки определил баланс сил следующим образом: "На палестинских территориях израильская разведка везде, буквально везде. Не имеет значения, подозревается человек в чем-то или нет, является он активистом или нет. Наблюдение ведется за каждым". Журналист не сразу понял, в чем тут проблема - речь ведь о работе с противником, который при первом удобном случае поспособствует уничтожению Израиля и даже не скрывает своих намерений. Но его собеседник все же посчитал, что невидимое давление израильской кибербезопасности на противника чрезмерно и используется для провоцирования раскола в рядах палестинцев, сбора данных по людям, непосредственно не связанным с террористической деятельностью, и деструктивного влияния на процессы в палестинском обществе.

Жалеть заклятого противника из-за осознания его бессилия перед твоими технологиями, наверно, самый явный признак культурного и интеллектуального преимущества.

https://youtu.be/ca-C3voZwpM

В долгосрочной перспективе Моздок для Осетии имеет очень важное значение, которое у нас часто склонны недооценивать. Дело, наверно, и в относительной отдаленности от Владикавказа, и в отсутствии прямого сообщения, и в небольшой численности в районе осетин. Транспортная связность территории вообще имеет огромное значение, потому что по дорогам перемещаются не только люди и товары, но и идентичность.

Здесь можно провести аналогию с оккупированным до 2008 года Ленингорским районом Южной Осетии, прямой дороги в который из Цхинвала по территории тогдашней ЮОАО не было и в советское время. Сейчас из Цхинвала в Ленингор можно не торопясь добраться за час с небольшим, и если ресурсов для его полного вовлечения в южноосетинский социум пока не хватает, то в смысловое поле Южной Осетии он уже включен надежно. Появилась дорога, люди, особенно молодежь, стали регулярно ездить, и теперь Ленингорский район - это не "где-то там", а вполне конкретная часть территории государства.

Степень включенности Моздока в общеосетинское пространство будет, на мой взгляд, одним из показателей темпов и направления развития Осетии в целом. Расположение у района самое что ни на есть стратегическое для того, чтобы стать "второй столицей" РСО-Алания и третьим элементом оси, включающей в себя сегодня Цхинвал и Владикавказ.

https://t.iss.one/ossetiaFB/7260

Думаю, после полученной от всех заинтересованных сторон реакции, соответствующего письма Матерей Беслана и заявлений двух министров РСО-Алания можно подвести промежуточные итоги информационной кампании вокруг Черменского поста. Тема федеральных постов на Северном Кавказе поднимается не впервые, каждый раз у идеи их упразднения находятся как сторонники, так и противники. В данном случае важны два момента: адресат обращения Рамзана Кадырова и выбранное им для своего заявления время. Разделить их очень сложно, потому что они сходятся в одну точку - 6 декабря 2018 года.

В этот день информационные агентства страны опубликовали комментарий Рамзана Кадырова про федеральные посты на Северном Кавказе, сам глава Чечни также разместил соответствующий текст в своем телеграм-канале. Параллельно Конституционный суд РФ признал законным Соглашение о границе между Чечней и Ингушетией, вызвавшее очень много шума. Даже личные визиты Кадырова в Ингушетию в промежутке между подписанием соглашения и рассмотрением дела в КС не особо изменили резко негативного эмоционального фона вокруг документа, который систематически принимал выраженный античеченский оттенок. В конечном итоге в Чечне решили надавить на одно из самых слабых мест ингушского общества и предсказуемо добились желаемых результатов.

Вряд ли человек с опытом и уровнем информированности Кадырова мог всерьез рассчитывать на то, что в текущих условиях федеральные силовики будут рассматривать вопрос о снятии постов на Северном Кавказе. Косвенно на это указывает и контингент лиц, назначенных с чеченской стороны комментаторами вопроса: члены Общественной палаты и омбудсмен-оксюморон. Цель, скорее всего, была информационная: сместить акцент с чечено-ингушского размежевания на запад. Да, прямо про Черменский пост сказано не было, но все поняли, о чем идет речь, и прежде всего глава МВД РСО-Алания. Негативная реакция на озвученную перспективу со стороны жителей Осетии, в которой террористами ингушского происхождения было совершено множество терактов, вполне угадывалась, хотя высказывались разные мнения. В любом случае, осетинская сторона должна была как-то реагировать. Что автоматически, как оно всегда и бывает, повлекло за собой гневные комментарии из Ингушетии, которая и была реальным адресатом заявления чеченского главы. Все так или иначе связанное с Осетией и осетинами, вызывает в ингушском социуме крайне предсказуемую реакцию, что в очередной раз использовали по полной.

Конечно, тема с Черменским постом не могла совершенно "перебить" вопрос с границей между Ингушетией и Чечней, но этого и не требовалось. Были достигнуты две цели. Во-первых, часть негативного эмоционального фона сместилась с новой чечено-ингушской границы на запад, поскольку в ингушских соцсетях незамедлительно приступили к обсуждению широкого спектра вопросов, связанных с Осетией. Во-вторых, в противовес одному информационному поводу был создан другой, и здесь уже Чечня с Ингушетией оказались по одну сторону от Чермена. С республикой между Осетией и Чечней иногда очень приятно иметь дело.

"В 19 веке англичане изобрели футбол как рыцарскую игру-имитацию войны, которая разворачивается в геометрии прямых линий и неизменных построений. Бразильцы увидели в футболе возможность для демонстрации индивидуального мастерства. Итальянцы одержимы тактикой игры, в основном ее защитными вариантами. Для немцев главным в футболе является бойцовский дух, а успех определяют стремление играть до конца, физическая мощь и слаженные командные действия.

Круифф и Михелс переосмыслили игру как изощренную, тонкую борьбу, в которой побеждает тот, кто лучше использует ограниченное пространство футбольного поля. Такое понимание игры на бессознательном уровне восходит к голландской культуре. Веками голландцы искусно находили пути осмысления и использования тесного пространства своей страны, находившейся к тому же под постоянной угрозой затопления. Этот оригинальный стиль мышления очевиден в полотнах Вермеера, Санредама и Мондриана. Он выражен в архитектуре и ландшафтном проектировании Голландии. Для его воплощения в футболе нужно было сделать один небольшой шаг".

"Реал" вчера был разгромлен на своем поле в полном соответствии с идеями, систематизированными три года назад в прекрасном эссе "Церковь Круиффа" на Bleacher Report: красиво, ярко и внешне очень просто. Но легкость, с которой амстердамская молодежь расправилась с "Реалом", не должна вводить в заблуждение. Круифф говорил, что играть в футбол очень просто, но нет ничего более сложного, чем игра в по-настоящему простой футбол. Национальный стиль мышления проявляется в любой сфере приложения сил того или иного народа, и потому параллели между тотальным голландским футболом и живописью Вермеера более чем обоснованы. И то, и другое - результат деятельности голландского гения. Немногочисленный народ в небольшой стране, веками находившийся под иностранной оккупацией, создал великую культуру, сформировал великую школу мысли и в какой-то момент своей истории управлял трансконтинентальной империей благодаря открытости знаниям и качеству человеческого капитала: материальных ресурсов им всегда сильно не хватало.

Роль маленькой Голландии в истории чаще всего недооценивают, она оттеняется британцами, французами или немцами. Но изощренность, сложность "простой игры" голландцев в том и заключена: ее видимую часть можно сравнить с вершиной айсберга, основание которого скрыто от глаз зрителя и требует долгого, внимательного изучения. Это исторический класс, его невозможно купить ни за какие деньги. Вдохновляющая, на мой взгляд, история, из которой мы можем почерпнуть массу интересного и нужного.

P. S. "Аякс" и "Величайший клуб в истории футбола" - равнозначные, взаимозаменяемые названия, как, например, Южная Осетия и Государство Алания. Можно писать и так, и так.

Дискуссия вокруг того, что делать со сдавшимися в плен адептами "Исламского Государства", приобретает все более интересный оборот. Окончательное решение вопроса станет важным прецедентом, что понимают все заинтересованные стороны. Американцы, напомню, предлагали завезти потенциальных террористов и террористок обратно в Европу, дабы их там судили по местным законам. Сами США при этом уже точно отказали во въезде в страну уехавшей поддерживать ИГ из Алабамы девушке.

Внимание к правам и свободам человека является одним из краеугольных камней европейского конституционализма. Цивилизационный успех Европы не в последнюю очередь обусловлен признанием фундаментальных прав и свобод личности. Исходя из этой мысли, нынешнюю европейскую и американскую риторику с философской точки зрения можно расценивать как отказ признавать адептов ИГ людьми. Прямо об этом, конечно, никто не говорит, но именно такой взгляд лежит в основе принимаемых политических решений.

Руководство Германии, к примеру, согласовало план, который позволит лишить уехавших в ИГ из страны людей гражданства. За его обтекаемыми формулировками лежит желание лишить защиты германского закона тех из пособников террористов, кого посчитают нужным, и пресечь возможности для спекуляции правами человека со стороны исламистов и их адвокатов. Австрийский канцлер Себастьян Курц, в отличие от соседей, был вчера намного более конкретен: "Мы не намерены оказывать содействия людям, примкнувшим к террористической организации. Те, кто уехал из Австрии с целью убивать и подвергать пыткам представителей религиозных меньшинств или инакомыслящих, не имеют никакого права на помощь Австрии". В австрийский парламент направлен проект нормативного акта, который позволит отказывать таким людям и в консульской поддержке.

Месяц назад Дональд Трамп в своем послании к Конгрессу обозначил иную, еще менее привлекательную альтернативу для бывших боевиков ИГ: специальную тюрьму в Гуантанамо. Ее закрытие с учетом изменившихся обстоятельств явно не входит в планы американской администрации. Незадолго до этого четыре сенатора написали Трампу открытое письмо с просьбой отправить наиболее опасных игиловцев из тех, кто содержится сейчас в сирийских лагерях, в Гуантанамо. Особо сенаторы Круз, Рубио, Коттон и Корнин отметили необходимость обеспечить содержание всех захваченных в плен террористов в заключении. Третьей обсуждаемой альтернативой для террористов и их боевых подруг является специальный международный трибунал по ИГ, за создание которого выступает, в частности, и премьер-министр Швеции Стефан Ловен.

Пока наиболее удобной для поддержавших террористическую организацию ИГ людей выступает Россия. Здесь СМИ могут вполне буднично писать о том, что возвращение добровольно уехавших в ИГ жен террористов - абсолютно безопасное и даже нужное дело, и сами они чуть ли не все одумались и признали свои ошибки. В серьёзных англоязычных СМИ тоже озвучиваются разные, зачастую полярные мнения, основной акцент и они, безусловно, делают на воевавших мужчинах. Но люди по крайней мере не тешат себя волшебными сказками о "благодарных за возможность вернуться и начать другую жизнь" женщинах. Каждый случай индивидуален, но в общем убежденные адепты деструктивных тоталитарных культов довольно плохо поддаются перевоспитанию или интеграции в нормальное, неархаичное общество, с членами которого убеждения позволяют им поступать как угодно. Сложно сказать однозначно, в чем тут дело, но в России, в отличие от стран западной коалиции, словно отсутствует понимание того, что одно только подтвержденное намерение примкнуть к ИГ является тяжелым преступлением. К сожалению, и в области гуманитарной мысли пропасть между Россией и США/Британией достигла почти безнадежного размера: ничего сравнимого по глубине с открытыми англоязычными исследованиями идеологии, методов и структуры ИГ в России не было и нет.

Что имеется в виду под "подтвержденным намерением" прекрасно показывает история двух молодых людей из США, пытавшихся примкнуть к ИГ. Джейлин Янг и Мухаммад Дахлалла, проникнувшись идеологией ИГ, искали в интернете единомышленников и, в конце концов, вступили в контакт с вербовщиками террористов. Парень собирался изучать в ИГ шариат и воевать, девушка которая и была лидером в дуэте, по собственным словам, - "растить детенышей Даули". Вербовщики-рекрутеры в конечном итоге пообещали встретить пару в Стамбуле у Голубой Мечети. Добираться в Турцию Янг и Дахлалла решили через Амстердам. Купили билеты, написали прощальные письма родным, собрали вещи и поехали в аэропорт. При посадке обоих сняли с рейса: сетевыми вербовщиками оказались сотрудники ФБР.

В обстоятельном материале The Atlantic дается общий анализ методов работы ФБР с адептами террористических организаций, судебной практики и взаимодействия властей с исламским сообществом. В случае с Янг и Дахлаллой можно задаться логичным вопросом: почему "вербовщики", узнав о намерении молодых людей примкнуть к ИГ, не попытались их переубедить или обратиться к родителям. Теоретически это было бы правильным решением, но в реальности, по словам автора материала, такая работа просто не входит в круг задач Бюро. Его цель проста: недопустить осуществления теракта в стране и предотвратить превращение гражданина страны в террориста-боевика.

Янг и Дахлалла никуда не уехали и никого не убили. Они активно поддерживали ИГ в интернете и выражали намерение примкнуть к организации. Подтверждено это намерение было как перепиской с "вербовщиками", так и купленными билетами. Янг было 20 лет, Дахлалле - 22 года. Парень в итоге получил восемь лет, девушка - двенадцать. Грозило им еще больше, но сначала Дахлалла, а потом и Янг вступили в сделку со следствием.

В России, к сожалению, пока намного охотнее выявляют и наказывают "экстремистов", которые критикуют власть или политическое устройство страны. В свете последних законодательных инициатив уже и не поймешь, что политический класс страны может посчитать оскорблением.

https://www.theatlantic.com/politics/archive/2017/05/mississippi-young-dakhlalla/524751/

“Структура арабо-мусульманской семьи позволяет объяснить некоторые аспекты радикального исламизма, который, будучи такой же переходной идеологией, как и другие, характеризуется уникальным сочетанием эгалитаризма и общинных начал, причем сочетанию этому никак не удается достичь уровня этатизма. Этот специфический антропологический тип помимо арабского мира распространен в Иране, Пакистане, Афганистане, Узбекистане, Таджикистане, Кыргызстане, Азербайджане и на части территории Турции. Униженное положение женщины в этом семейном типе является его самым очевидным элементом. Он близок с русской моделью в силу общинной формы, объединяющей отца и его женатых сыновей, но и заметно от нее отличается в силу эндогамного предпочтения браков между двоюродными родственниками.

Браки между двоюродными родственниками, в частности между детьми двух братьев, вносят в семью и в идеологию весьма специфические отношения авторитарного типа. Отношения отец-сын не являются подлинно авторитарными. Обычай берет верх над отцом, и горизонтальные связи между братьями приобретают решающее значение. Система очень напоминает общину, но она не поощряет уважение к власти вообще и власти государства в частности. Мусульмане Югославии, Албании, Казахстана привержены патрилинейной общине, равенству в отношениях, но не являются эндогамными. Мусульмане же Малайзии и Индонезии имеют абсолютно иную семейную систему, сочетающую высокий статус женщины и отклонение матрилокального характера”.

Французский мыслитель и социолог Эммануэль Тодд на протяжении всей своей академической карьеры исследует связь между типом семейной структуры в обществе и государственным устройством. Семейные системы могут выступать носителями разных ценностей. По мнению Тодда, их тип сыграл важнейшую роль в формировании идеологий модернизации. Русской семье, к примеру, были присущи равенство между братьями и авторитарная власть отца. Аналогичным по духу – эгалитаристским и авторитарным – был переход России к современности через коммунизм. Германские ценности семейного рода отличались авторитаризмом и неравенством, поскольку в каждом его поколении был один-единственный наследник. Это, по мнению Тодда, облегчило немцам переход к авторитарной и антиэгалитарной системе нацизма. В англосаксонскую модель политического устройства были перенесены ценности английской семьи, которые определяются идеей взаимной независимости в отношениях между родителями и детьми.

Тодд, конечно, утрировал, выстраивая свою семейно-политическую модель, но всякая модель несколько однобока, что не делает ее менее интересной. Описание типа отношений в арабо-мусульманском мире и сегодня представляется любопытным. На мой взгляд, он верно подметил то, что отношения отец-сын здесь не являются подлинно авторитарными, и решающее значение имеют отношения между братьями. Сложно сказать, насколько этот момент определяет неуважение к власти вообще и власти государства в частности, но поверхностно-романтический образ Кавказа и кавказцев, господствующий в российском обществе, имеет мало общего с реальностью. Советская модернизация, явной чертой которой было всеобщее образование, естественно изменила тип семейных отношений среди русских в большей степени, чем среди народов Кавказа.

Образование является ключевым фактором модернизации любого общества. Поэтому оно является главным врагом всех современных "традиционалистов", включая и религиозных кавказских. Тодд неоригинален, когда пишет о том, что традиционное общество вовлекается в движение в результате ликвидации неграмотности. Поэтому когда кавказские "традиционалисты" и поборники морали клеймят западную культуру, то за этим стоит не столько отрицание разврата и пошлости. На самом деле их главная мишень - нормальное светское образование. В особенности это касается образования женщин. В свою очередь, российское государство всячески способствует архаизации Кавказа своей отрицательной селекцией. Современный российский строй поощряет мракобесие, поскольку жизненный успех в нем чаще всего определяется не образованием, профессионализмом или трудолюбием, и это видят все.

Очень хороший, внятный подкаст о том, как вокруг Вадима Чельдиева на ровном месте был создан информационный повод. Не знаю, по какой причине его встречали у трапа самолета, да это и не имеет большого значения. Дело сделано, человек получил пиар, который не купишь ни за какие деньги. Вообще логика российского законодательства в части регулирования информационного пространства и свободы слова как будто позаимствована из антиутопии и политизирована на уровне противоречия здравому смыслу. Ситом не удержать воды, и жаль только, что в процессе таких попыток множество людей пострадает без веских причин, на ровном месте.

Борьба с экстремизмом - хорошее и нужное дело, но Чельдиев, конечно, никакой не экстремист. Мое мнение об его деятельности в общем совпадает с озвученным в подкасте. К сожалению, никакой ЦПЭ не причинит ему большего вреда, чем он сам. Надеюсь, что борьба с экстремизмом в Осетии ведется не только в отношении осетин. Республика у нас многонациональная и многоконфессиональная, экстремизм, как известно, бывает разным, и подход ко всем должен быть абсолютно одинаковым.

https://t.iss.one/ironpodcast/113

Харсиев - это один из ингушских депутатов, отказавшихся при включенных камерах обсудить с общественниками ситуацию с изменением границы между Чечней и Ингушетией. Предсказуемо ухватился за спасательный круг в виде мешающих переживающему невиданный бум кавказскому туризму федеральных КПП, брошенный ему и его коллегам Рамзаном Кадыровом. Непонятно только, Харсиев на самом деле не знает, чем думский комитет отличается от не имеющей никаких полномочий группы, или просто считает, что для ингушской аудитории и так сойдет. Иной раз порядок действий представителей Ингушетии напоминает игры на 8-битной приставке Денди, но именно таким образом им легче выстраивать коммуникации с населением. Есть все предпосылки для того, чтобы борьба против одного федерального КПП на территории Осетии стала национальной ингушской идеей: в ней есть необходимые пропорции иррациональности.

Результаты жизнедеятельности Ингушетии, которую представляет Харсиев, за первые два с половиной месяца текущего года уже впечатляют. Январь: четверо уроженцев Малгобека нападают на пост ДПС в Кабардино-Балкарии с ножами и убивают сотрудника МВД. Февраль: пятеро жителей Ингушетии в совокупности осуждаются на 79 лет за подготовку терактов. Один из них успел повоевать в Сирии за Исламское Государство, получил в итоге 20 лет. На таком фоне ведутся разговоры о том, что нужно убрать все КПП в регионе, потому что они мешают туризму и перемещению граждан, приезжающих на Кавказ.

Излишняя политкорректность еще никому не принесла пользы, и если уж кто-то публично возмущается наличием КПП в Чермене, то нужно обратить внимание такого человека на то, что единственное массовое производство, успешно организованное в Ингушетии за 28 постсоветских лет - это производство террористов и бандитов, похищающих людей. Системный процесс, являющийся логичным результатом господствующих в ингушском обществе ценностей и ментальных установок. Этот конвейер террористов, которым нет числа, действительно представляет большую проблему как для Ингушетии, так и для всех ее соседей. В остановке его бесперебойной работы по идее должны быть заинтересованы все.

Нужно еще обязательно отметить выраженную от своего лица позицию осетинского депутата Зураба Макиева, а также быструю реакцию на возникший информационный повод ребят из @ossetiaFB. Спич Харсиева был отработан и использован ими правильно. На сегодняшний день это главное осетинское СМИ, реагирующее на возникающие поводы быстрее и профессиональнее других.

https://t.iss.one/ossetiaFB/7367