«Марсель Дюшан родился в 1887 году. Он получил образование в Руане и изучал живопись в Академии Жюлиана в Париже.
Дюшан, конечно, был тесно связан с началом модернизма и сопутствующими ему скандалами. Его "Обнаженная, спускающаяся по лестнице" была снята с выставки Салона Независимых в Париже в 1912 г. и вызвала шумиху на Armory Show в Нью-Йорке в 1913 г. Его реди-мейды, такие как "Фонтан", стали важным вкладом в становление Дадаизма. Хотя Дюшан уже много лет живет в Нью-Йорке, в сознании большинства людей он ассоциируется с далеким городом, Парижем, и с далеким временем полувековой давности, когда у него была скандальная слава. Однако больше, чем кто-либо другой, он повлиял на отношение к найденным предметам и материалам целой группы молодых американцев, начиная с Раушенберга и Джонса. Влияние Дюшана дошло до них опосредованно, через книги и его работы в американских публичных коллекциях. Несмотря на разницу в возрасте по сравнению с другими современными американскими художниками, Дюшан молод духом и очень деятелен. Он обитает в квартире в Гринвич-Виллидж и, очевидно, получает огромное удовольствие от своего американского окружения, когда прогуливается по улицам Нью-Йорка или играет в шахматы в парке Вашингтон-Сквер. Его ироничность и чувство юмора дают о себе знать в его отношении к миру, но также и в его отношении к самому себе, о чем красноречиво свидетельствует его шуточное противостояние с камерой» – Алан Соломон. Фотографии Марселя Дюшана, снятые Уго Муласом в 1964-1965 гг., были опубликованы в книге New York: The New Art Scene. 1967.
Дюшан, конечно, был тесно связан с началом модернизма и сопутствующими ему скандалами. Его "Обнаженная, спускающаяся по лестнице" была снята с выставки Салона Независимых в Париже в 1912 г. и вызвала шумиху на Armory Show в Нью-Йорке в 1913 г. Его реди-мейды, такие как "Фонтан", стали важным вкладом в становление Дадаизма. Хотя Дюшан уже много лет живет в Нью-Йорке, в сознании большинства людей он ассоциируется с далеким городом, Парижем, и с далеким временем полувековой давности, когда у него была скандальная слава. Однако больше, чем кто-либо другой, он повлиял на отношение к найденным предметам и материалам целой группы молодых американцев, начиная с Раушенберга и Джонса. Влияние Дюшана дошло до них опосредованно, через книги и его работы в американских публичных коллекциях. Несмотря на разницу в возрасте по сравнению с другими современными американскими художниками, Дюшан молод духом и очень деятелен. Он обитает в квартире в Гринвич-Виллидж и, очевидно, получает огромное удовольствие от своего американского окружения, когда прогуливается по улицам Нью-Йорка или играет в шахматы в парке Вашингтон-Сквер. Его ироничность и чувство юмора дают о себе знать в его отношении к миру, но также и в его отношении к самому себе, о чем красноречиво свидетельствует его шуточное противостояние с камерой» – Алан Соломон. Фотографии Марселя Дюшана, снятые Уго Муласом в 1964-1965 гг., были опубликованы в книге New York: The New Art Scene. 1967.
«По сути, все началось как шутка. Дик был моим другом, он позвонил и спросил, не хочу ли я поучаствовать в пародии на Ричарда Бертона и Элизабет Тейлор в «Клеопатре»», — вспоминал актер и режиссер Майк Николс о легендарной модной фотосессии - пародии на таблоиды, в которой он и супермодель Сьюзи Паркер снимались у фотографа Ричарда Аведона для сентябрьского номера Harper's Bazaar за 1962 год; «Я ответил: «Конечно, почему бы и нет?». К тому моменту я уже высмеял и спародировал множество людей; это показалось мне отличной идеей». Концепция была простой, но неслыханной для того времени. В эпоху, когда модная фотография в основном демонстрировала моделей, позирующих статично, словно фрукты в натюрморте, Аведон снял Николса и рыжеволосую Паркер как вымышленную пару кинозвезд, которые тайно влюбились друг в друга на съемках эпического фильма «Наполеон и Жозефина» и скрывались от папарацци в Париже. В темных очках и последних нарядах от Christian Dior, Nina Ricci и Yves Saint Laurent, они мчались — смеясь, крича и флиртуя — из ресторана Maxim's на кутюрные показы Chanel и Dior, из Булонского леса - в Американский госпиталь в Париже. Это был, в каком-то смысле, восхищенный взгляд на бульварную журналистику, шикарная сатира. Но поскольку это был Аведон (не говоря уже о Николсе и Паркер, отношения между которыми перед камерой разгорались словно костер), конечный продукт представлял собой нечто совершенно иное: бросающей вызов жанру модной фотографии удачной смесью остроумия, мелодрамы, высокой моды и искренних эмоций, превратившей эту съемку в театральную постановку. Аведон снимал Николса, ругающегося и дерущегося с папарацци и Паркер, с криком падающую с лестницы в вечернем платье Lanvin-Castillo, Николса, тайно целующего Паркер в леопардовом ансамбле от Dior, и даже Паркер с перевязанными запястьями после "попытки самоубийства". Редакция журнала получила отличную модную съемку и целую трагикомическую оперу в придачу. «Дик был гением, который заставлял все это происходить в реальности, так что все, что вам нужно было сделать, это просто реагировать», — говорил Николс, который оставался близким другом Аведона до самой смерти фотографа в 2004 году. «Дик взбесил папарацци; но он также взбесил и меня. На самом деле он был режиссером, и, как все великие режиссеры, он знал, как оживить вымышленный сценарий». Николс признавался, что в то же время у него не было ощущения, что он участвует в модной истории. «Когда я впервые увидел эти фото, они меня просто поразили», — делился актер, описывая ощющения от просмотра фотографий Аведона как «легкий шок. Каждый кадр о чем-то рассказывал. Дик видел то, чего не видели другие».