Памяти Дэвида Линча (1946–2025)
Голубой цветок, приколотый к красному платью девушки-мима... Мертвый мужчина в желтом пиджаке, стоящий рядом с разбитым телевизором... Густо напомаженные женские губы, нашептывающие слова любви в лаково-розовую телефонную трубку... Обнаженные толстухи на задворках техасского захолустья, сотрясающиеся от хохота... Жутковатый мужчина в засаленном джинсовом пиджаке, крадущийся через гостиную по направлению к зрителю и вот-вот сломающий пресловутую четвертую стену... Все это образы, рожденные воображением кинохудожника (как-то даже язык не поворачивается назвать его кинорежиссером) Дэвида Линча и любовно перенесенные им на киноэкран… к нашей общей радости.
Да, Линч как никто умел ловить большую рыбу в мутной воде подсознания. Теперь его нет. Но созданное им, несомненно, будет продолжать жить, будет и дальше вдохновлять нас, очаровывать, интриговать, пугать.
Линч был фантастически плодовит и проявил себя во многих областях искусства – в живописи, скульптуре, фотографии, музыке, анимации, актерстве. Оставшееся после него наследие огромно и не исчерпывается одними только полнометражными художественными фильмами. Его история – лишнее напоминание о том, чего можно достичь, будучи не просто талантливым, но дисциплинированным и усидчивым. Линч был безумно талантлив и вместе с тем, подобно своему великому коллеге Ингмару Бергману, безумно трудолюбив. Думаю, немногие заострят на этом внимание в своих некрологах, а сказать об этом важно.
Есть нечто глубоко символичное в том, что Линч не дожил буквально четырех дней до своего 79-летия, которое в этом году должно было совпасть с инаугурацией Дональда Трампа. Дэвид Кит Линч родился 20 января 1946 года – спустя почти год после Ялтинской конференции, на которой были достигнуты договоренности о послевоенном разделе мира, – и умер, не дождавшись т.н. Новой Ялты, которую предвещают вот уже прямо почти все. Дэвид – певец «одноэтажной Америки», либертарианец, патриот, экспериментатор, визионер – был плотью от плоти послевоенной Америки, той Америки, что постепенно уходит в небытие. Он застал ее зарождение, ее расцвет и ее увядание. И, как искренний человек, как настоящий художник, Дэвид отразил в своем творчестве в том числе неприглядные стороны жизни родной страны, изнанку пресловутой американской мечты.
Покойтесь с миром, мистер Линч! Спасибо за фантазию, честность и уважение к интеллекту зрителя.
Голубой цветок, приколотый к красному платью девушки-мима... Мертвый мужчина в желтом пиджаке, стоящий рядом с разбитым телевизором... Густо напомаженные женские губы, нашептывающие слова любви в лаково-розовую телефонную трубку... Обнаженные толстухи на задворках техасского захолустья, сотрясающиеся от хохота... Жутковатый мужчина в засаленном джинсовом пиджаке, крадущийся через гостиную по направлению к зрителю и вот-вот сломающий пресловутую четвертую стену... Все это образы, рожденные воображением кинохудожника (как-то даже язык не поворачивается назвать его кинорежиссером) Дэвида Линча и любовно перенесенные им на киноэкран… к нашей общей радости.
Да, Линч как никто умел ловить большую рыбу в мутной воде подсознания. Теперь его нет. Но созданное им, несомненно, будет продолжать жить, будет и дальше вдохновлять нас, очаровывать, интриговать, пугать.
Линч был фантастически плодовит и проявил себя во многих областях искусства – в живописи, скульптуре, фотографии, музыке, анимации, актерстве. Оставшееся после него наследие огромно и не исчерпывается одними только полнометражными художественными фильмами. Его история – лишнее напоминание о том, чего можно достичь, будучи не просто талантливым, но дисциплинированным и усидчивым. Линч был безумно талантлив и вместе с тем, подобно своему великому коллеге Ингмару Бергману, безумно трудолюбив. Думаю, немногие заострят на этом внимание в своих некрологах, а сказать об этом важно.
Есть нечто глубоко символичное в том, что Линч не дожил буквально четырех дней до своего 79-летия, которое в этом году должно было совпасть с инаугурацией Дональда Трампа. Дэвид Кит Линч родился 20 января 1946 года – спустя почти год после Ялтинской конференции, на которой были достигнуты договоренности о послевоенном разделе мира, – и умер, не дождавшись т.н. Новой Ялты, которую предвещают вот уже прямо почти все. Дэвид – певец «одноэтажной Америки», либертарианец, патриот, экспериментатор, визионер – был плотью от плоти послевоенной Америки, той Америки, что постепенно уходит в небытие. Он застал ее зарождение, ее расцвет и ее увядание. И, как искренний человек, как настоящий художник, Дэвид отразил в своем творчестве в том числе неприглядные стороны жизни родной страны, изнанку пресловутой американской мечты.
Покойтесь с миром, мистер Линч! Спасибо за фантазию, честность и уважение к интеллекту зрителя.
Реплика
Десять лет такого не было (кажется), и вот, поддавшись секундной слабости, я, возлегая на диване в номере роскошного загородного отеля, надавила на красную кнопку с подписью «Вкл.» на телевизионном пульте.
Пульт волшебным образом проскользнул мне в руку из-под попы – я ничего такого не планировала, честно… Почему-то, когда садишься на диван, этот предмет нередко оказывается прямо под тобой, причем, будто назло, своими соблазнительно упругими кнопками вверх. И вот, пытаясь извлечь устройство на свет Божий, ты нащупываешь пальцами эти мягкие, округлые резиновые пупырышки, начинаешь поглаживать их большим пальцем и в какой-то момент сдаешься, просто сдаешься.
Я прощелкала каналов двадцать, а то и тридцать. И поняла, что это какая-то параллельная реальность: мелькающие перед глазами сцены – сплошные гвалт и гевалт; цвета – или вырви глаз, или протокольные, например припыленный синий, желтовато-серый, уставший зеленый; персонажи на экране – либо как обезьянки прыгают, завывая и гримасничая, либо как роботы чеканят предодобренные тексты о том, кто хороший, кто плохой и как надо родину любить. Такое уныние взяло, если честно. Это же вот такая она и есть, наша массовая культура. И как прикажете в этих реалиях воспитывать нового зрителя, умного и взыскательного? Невольно начинаешь ностальгировать по какому-нибудь «MTV Россия» образца начала 2000-х, который выдавал качественный и интересный контент, пусть и на грани (а порой и за гранью) китча.
Энергия из телевизора что-то совсем ушла. Причем, думаю, не только у нас. Вряд ли какому-нибудь Дэвиду Кроненбергу сегодня пришло бы в голову снять нечто наподобие «Видеодрома». Телевидение более не является источником вдохновения, источником тревог, источником идей… В эпоху постправды его даже затруднительно считать источником информации. А само «черное зеркало» давно перестало символизировать окно в мир. Теперь это просто интерьерный декор. И не самый удачный притом. Лучше повесить на стену картину, ей-богу.
На иллюстрации — кадр из фильма Дэвида Кроненберга «Видеодром» 1983 года
Десять лет такого не было (кажется), и вот, поддавшись секундной слабости, я, возлегая на диване в номере роскошного загородного отеля, надавила на красную кнопку с подписью «Вкл.» на телевизионном пульте.
Пульт волшебным образом проскользнул мне в руку из-под попы – я ничего такого не планировала, честно… Почему-то, когда садишься на диван, этот предмет нередко оказывается прямо под тобой, причем, будто назло, своими соблазнительно упругими кнопками вверх. И вот, пытаясь извлечь устройство на свет Божий, ты нащупываешь пальцами эти мягкие, округлые резиновые пупырышки, начинаешь поглаживать их большим пальцем и в какой-то момент сдаешься, просто сдаешься.
Я прощелкала каналов двадцать, а то и тридцать. И поняла, что это какая-то параллельная реальность: мелькающие перед глазами сцены – сплошные гвалт и гевалт; цвета – или вырви глаз, или протокольные, например припыленный синий, желтовато-серый, уставший зеленый; персонажи на экране – либо как обезьянки прыгают, завывая и гримасничая, либо как роботы чеканят предодобренные тексты о том, кто хороший, кто плохой и как надо родину любить. Такое уныние взяло, если честно. Это же вот такая она и есть, наша массовая культура. И как прикажете в этих реалиях воспитывать нового зрителя, умного и взыскательного? Невольно начинаешь ностальгировать по какому-нибудь «MTV Россия» образца начала 2000-х, который выдавал качественный и интересный контент, пусть и на грани (а порой и за гранью) китча.
Энергия из телевизора что-то совсем ушла. Причем, думаю, не только у нас. Вряд ли какому-нибудь Дэвиду Кроненбергу сегодня пришло бы в голову снять нечто наподобие «Видеодрома». Телевидение более не является источником вдохновения, источником тревог, источником идей… В эпоху постправды его даже затруднительно считать источником информации. А само «черное зеркало» давно перестало символизировать окно в мир. Теперь это просто интерьерный декор. И не самый удачный притом. Лучше повесить на стену картину, ей-богу.
На иллюстрации — кадр из фильма Дэвида Кроненберга «Видеодром» 1983 года
Выставочный план Каллипиги
Я очень люблю планирование, и каждый месяц ставлю себе в график в т.ч. посещение конкретных выставок. Хожу я на выставки хоть и часто (наша культурная жизнь невероятно богата, несмотря на бедность российской современной культуры в целом), но очень выборочно – либо по приглашению друзей, либо из профессионального любопытства, либо из большого уважения к отдельным кураторам / авторам.
Делюсь с вами своим планом на ближайшие пару-тройку недель. Чем больше лайков будет под этим постом, тем больше вероятность, что выпуски такого дайджеста в моем канале станут регулярными. Итак:
1. «Насекомые против феодалов» Андрея Сяйлева в галерее «ГРАУНД Солянка» (открыта до 16.02.25)
2. «Адепты красного. Малявин & Архипов» в Инженерном корпусе ГТГ (открыта до 16.02.25)
3. «Будущее воспоминаний» Кати Бочавар в особняке Демидова на Новой Басманной (открыта до 25.04.25)
4. «Траектории ощущений» Владимира Мартиросова в галерее ARTSTORY (открыта до 16.02.25)
Я очень люблю планирование, и каждый месяц ставлю себе в график в т.ч. посещение конкретных выставок. Хожу я на выставки хоть и часто (наша культурная жизнь невероятно богата, несмотря на бедность российской современной культуры в целом), но очень выборочно – либо по приглашению друзей, либо из профессионального любопытства, либо из большого уважения к отдельным кураторам / авторам.
Делюсь с вами своим планом на ближайшие пару-тройку недель. Чем больше лайков будет под этим постом, тем больше вероятность, что выпуски такого дайджеста в моем канале станут регулярными. Итак:
1. «Насекомые против феодалов» Андрея Сяйлева в галерее «ГРАУНД Солянка» (открыта до 16.02.25)
2. «Адепты красного. Малявин & Архипов» в Инженерном корпусе ГТГ (открыта до 16.02.25)
3. «Будущее воспоминаний» Кати Бочавар в особняке Демидова на Новой Басманной (открыта до 25.04.25)
4. «Траектории ощущений» Владимира Мартиросова в галерее ARTSTORY (открыта до 16.02.25)
Новое искусство Никола-Ленивца
Мистический красный дом, возвышающийся к востоку от черной – то ли триумфальной, то ли траурной – арки Бориса Бернаскони, приехал в Никола-Ленивец в 2024 году прямиком из Москвы. Инсталляция, получившая название «Дом из воздуха и линий», – это реплика работы Александра Константинова «Дом под липой» 2008 года, созданная по оригинальным эскизам художника силами Дома культуры «ГЭС-2» и переданная упомянутой институцией в дар арт-парку.
Константинов придумал этот арт-объект специально для австрийского города Хоэнемс, вдохновившись образом местной часовни. Кто-то скажет, что это предметно-ориентированное искусство (site-specific art) и что оно не слишком-то уместно за пределами локации, для которой первоначально предназначалось… и будет отчасти прав. Но бывает, что с годами подобные произведения начинают восприниматься как значимые сами по себе, независимо от породившего их контекста, как самостоятельные высказывания, которые могли прозвучать где угодно. Так было, к примеру, с несколькими инсталляциями Николая Полисского, в частности с «Политехническими воротами» и «Охотничьими трофеями». Потом, для того же Константинова Никола-Ленивец – место отнюдь не чужое. В 2008 году он представил в арт-парке свою «Базилику», здесь располагается его «Удаленный офис» 2010-го. Поэтому, если где и собирать коллекцию Александра Константинова, то в Никола-Ленивце – лучшего места для этого не придумать.
Другое дело, как относиться к копиям известных произведений паблик-арта, особенно к тем, которые делались без участия автора(ов), например post mortem, как в данном случае. Может ли воссозданная версия утраченного или находящегося в другой стране арт-объекта обладать ценностью – культурной, финансовой, концептуальной, – сопоставимой с оригиналом? Хотя бы отдаленно? Вероятно, на этот вопрос не может быть однозначного ответа.
Инсталляция «по мотивам» работы Александра Константинова, установленная в арт-парке, и правда будто бы соткана из воздуха и линий: тонкие красные рейки, оплетающие металлокаркас в диагональном направлении, дают эффект иллюзорности, призрачности – полупроницаемый объем, от созерцания которого немного рябит в глазах, одновременно как бы существует и не существует. Воплощенный симулякр, копия копии (первообраз – часовня, «Дом под липой» – интерпретация первообраза, наконец, «Дом из воздуха и линий» – переосмысление интерпретации), ощущаемая как сакральное пространство и в то же время наводящая на тревожную мысль о близящемся (или уже свершившемся – кто знает?) триумфе постхристианской морали… Редкий случай, чтобы художественная работа, повторенная пятнадцать лет спустя, причем в отсутствие автора, так точно попадала в нерв времени.
Фотографии Рустама Шагиморданова, Алексея Народицкого, Николая Прокофьева
Мистический красный дом, возвышающийся к востоку от черной – то ли триумфальной, то ли траурной – арки Бориса Бернаскони, приехал в Никола-Ленивец в 2024 году прямиком из Москвы. Инсталляция, получившая название «Дом из воздуха и линий», – это реплика работы Александра Константинова «Дом под липой» 2008 года, созданная по оригинальным эскизам художника силами Дома культуры «ГЭС-2» и переданная упомянутой институцией в дар арт-парку.
Константинов придумал этот арт-объект специально для австрийского города Хоэнемс, вдохновившись образом местной часовни. Кто-то скажет, что это предметно-ориентированное искусство (site-specific art) и что оно не слишком-то уместно за пределами локации, для которой первоначально предназначалось… и будет отчасти прав. Но бывает, что с годами подобные произведения начинают восприниматься как значимые сами по себе, независимо от породившего их контекста, как самостоятельные высказывания, которые могли прозвучать где угодно. Так было, к примеру, с несколькими инсталляциями Николая Полисского, в частности с «Политехническими воротами» и «Охотничьими трофеями». Потом, для того же Константинова Никола-Ленивец – место отнюдь не чужое. В 2008 году он представил в арт-парке свою «Базилику», здесь располагается его «Удаленный офис» 2010-го. Поэтому, если где и собирать коллекцию Александра Константинова, то в Никола-Ленивце – лучшего места для этого не придумать.
Другое дело, как относиться к копиям известных произведений паблик-арта, особенно к тем, которые делались без участия автора(ов), например post mortem, как в данном случае. Может ли воссозданная версия утраченного или находящегося в другой стране арт-объекта обладать ценностью – культурной, финансовой, концептуальной, – сопоставимой с оригиналом? Хотя бы отдаленно? Вероятно, на этот вопрос не может быть однозначного ответа.
Инсталляция «по мотивам» работы Александра Константинова, установленная в арт-парке, и правда будто бы соткана из воздуха и линий: тонкие красные рейки, оплетающие металлокаркас в диагональном направлении, дают эффект иллюзорности, призрачности – полупроницаемый объем, от созерцания которого немного рябит в глазах, одновременно как бы существует и не существует. Воплощенный симулякр, копия копии (первообраз – часовня, «Дом под липой» – интерпретация первообраза, наконец, «Дом из воздуха и линий» – переосмысление интерпретации), ощущаемая как сакральное пространство и в то же время наводящая на тревожную мысль о близящемся (или уже свершившемся – кто знает?) триумфе постхристианской морали… Редкий случай, чтобы художественная работа, повторенная пятнадцать лет спустя, причем в отсутствие автора, так точно попадала в нерв времени.
Фотографии Рустама Шагиморданова, Алексея Народицкого, Николая Прокофьева
Киномалина с Анатолием Беловым
Что будет, если соединить «Черную кошку, белого кота» Эмира Кустурицы и «Шоугёлз» Пола Верховена? Правильно, самая хайповая фильма текущего зимнего сезона – «Анора» с резидентом Канады Алексеем Серебряковым, Юрой Борисовым (его все именно Юра зовут почему-то, по-свойски так – от сентиментальности, видимо) и Марком Эйдельштейном-Шаламе.
В самом начале просмотра я, честно, пребывал в ощущении, что это такая «взрослая» экранизация «Золушки». Знаете, по типу культового фильма середины 1990-х «Шоссе», где Кифер Сазерленд играет Волка, то бишь маньяка-педофила под видом респектабельного буржуа, а молоденькая Риз Уизерспун – Красную шапочку, то бишь девочку-хулиганку, сбежавшую к бабушке от матери-шлюхи, отчима-абьюзера и заботливой пухлой тети из соцслужбы. Но оказалось – нет, не «Золушка». Там столько жоп и сисек показали за первые полчаса, что у меня голова закружилась, а вот ни злой мачехи, ни феи, ни кареты-тыквы, ни, в конце концов, туфельки не предъявили ни разу.
Совсем коротко про фабулу, которую все, полагаю, и так знают и которая предельно незатейлива. Миловидная стриптизерша по имени Анора, у которой бабушка когда-то эмигрировала в США из СССР и потому героиня знает русский, цепляет на рабочем месте сынулю «прихватизационного» олигарха из РФ, дает ему раз, потом другой, потом третий – за деньги, естественно… И видимо, качественно дает, потому что тот за бешбабки снимает ее на новогоднюю ночь, а потом и вовсе предлагает ей пожениться в Вегасе. Наивная Анора (на самом деле нет) думает, что это любовь (на самом деле нет), и соглашается. Романтичный и порывистый (на самом деле нет) «золотой мальчик» дарит ей кольцо с бриллиантом, при свидетелях произносит все положенные слова и подписывает все положенные бумаги, очевидно полагая, что «все, что происходит в Вегасе, остается в Вегасе» (дебил малолетний). А дальше… Дальше приставленные к сынуле широкоплечие няньки кавказской национальности, prostoy russky paryen в исполнении Борисова и сама олигархическая чета, срочно прилетевшая частным джетом (какой-то помятый, несвежий Серебряков и актриса Дарья Екамасова с лицом тупой суки), пытаются провернуть фарш назад.
Смотреть на эту кутерьму, при всей добротности описанного кинопродукта, довольно отвратительно. В происходящем на экране нет ни волшебства, ни романтики, ни доброты, ни морали, ни юмора (хотя присутствует шутовство, и притом в больших дозах, – «крючок» для реднеков и им подобных). Это как наблюдать за жизнью опарышей сквозь увеличительное стекло. Все персонажи фильма – абсолютно паразитические сущности, начиная от девушек с пониженной социальной ответственностью из стрип-клуба и заканчивая российскими богатеями, которые свой первый капитал точно не на инновациях сколотили.
Продолжение текста — 👇
Что будет, если соединить «Черную кошку, белого кота» Эмира Кустурицы и «Шоугёлз» Пола Верховена? Правильно, самая хайповая фильма текущего зимнего сезона – «Анора» с резидентом Канады Алексеем Серебряковым, Юрой Борисовым (его все именно Юра зовут почему-то, по-свойски так – от сентиментальности, видимо) и Марком Эйдельштейном-Шаламе.
В самом начале просмотра я, честно, пребывал в ощущении, что это такая «взрослая» экранизация «Золушки». Знаете, по типу культового фильма середины 1990-х «Шоссе», где Кифер Сазерленд играет Волка, то бишь маньяка-педофила под видом респектабельного буржуа, а молоденькая Риз Уизерспун – Красную шапочку, то бишь девочку-хулиганку, сбежавшую к бабушке от матери-шлюхи, отчима-абьюзера и заботливой пухлой тети из соцслужбы. Но оказалось – нет, не «Золушка». Там столько жоп и сисек показали за первые полчаса, что у меня голова закружилась, а вот ни злой мачехи, ни феи, ни кареты-тыквы, ни, в конце концов, туфельки не предъявили ни разу.
Совсем коротко про фабулу, которую все, полагаю, и так знают и которая предельно незатейлива. Миловидная стриптизерша по имени Анора, у которой бабушка когда-то эмигрировала в США из СССР и потому героиня знает русский, цепляет на рабочем месте сынулю «прихватизационного» олигарха из РФ, дает ему раз, потом другой, потом третий – за деньги, естественно… И видимо, качественно дает, потому что тот за бешбабки снимает ее на новогоднюю ночь, а потом и вовсе предлагает ей пожениться в Вегасе. Наивная Анора (на самом деле нет) думает, что это любовь (на самом деле нет), и соглашается. Романтичный и порывистый (на самом деле нет) «золотой мальчик» дарит ей кольцо с бриллиантом, при свидетелях произносит все положенные слова и подписывает все положенные бумаги, очевидно полагая, что «все, что происходит в Вегасе, остается в Вегасе» (дебил малолетний). А дальше… Дальше приставленные к сынуле широкоплечие няньки кавказской национальности, prostoy russky paryen в исполнении Борисова и сама олигархическая чета, срочно прилетевшая частным джетом (какой-то помятый, несвежий Серебряков и актриса Дарья Екамасова с лицом тупой суки), пытаются провернуть фарш назад.
Смотреть на эту кутерьму, при всей добротности описанного кинопродукта, довольно отвратительно. В происходящем на экране нет ни волшебства, ни романтики, ни доброты, ни морали, ни юмора (хотя присутствует шутовство, и притом в больших дозах, – «крючок» для реднеков и им подобных). Это как наблюдать за жизнью опарышей сквозь увеличительное стекло. Все персонажи фильма – абсолютно паразитические сущности, начиная от девушек с пониженной социальной ответственностью из стрип-клуба и заканчивая российскими богатеями, которые свой первый капитал точно не на инновациях сколотили.
Продолжение текста — 👇
Начало текста — 👆
Та, у которой ничего нет, пытается урвать хоть что-то у тех, кому однажды повезло оказаться в правильном месте в правильное время, и – тут и далее будут спойлеры, простите, –жестко обламывается . Есть в этом драма? Наверное. Трогает ли меня как зрителя эта драма? Нет.
Иной скажет: «Ну как ведь, жалко же девушку!». Ничуть не жалко, на самом деле. И вообще, жалко – у пчелки… Анору нам показывают как глупую, безвкусную, плохо образованную, говорящую на каком-то невообразимом трущобном жаргоне хабалку. Мы ничего не узнаем о ее отношении к жизни, ее прошлом, ее взаимоотношениях с близкими. По итогу жалеть просто некого, потому что за жопой, сиськами и глазками диснеевского олененка ничего как бы нет – ни души, ни мозгов, ни характера (нам показывают лишь одну его сторону – безмерную наглость). Существует немало красивых, тонких, глубоких фильмов, где затрагивается тема продажной любви. В некоторых из них персонажи проституток выведены так, что им не просто сочувствуешь – ими восхищаешься. Как феллиниевской Кабирией, например. Но у авторов «Аноры» проститутка – это просто проститутка, функция.И когда в финале артистка Майки Мэдисон, исполняющая роль Аноры, рыдает на груди у Борисова (предварительно его ублажив, да – а как же иначе), мы понимаем, что это не из-за утраченной любви, а из-за упущенного олигархического богатства, к которому ей, казалось, так удачно удалось присосаться.
Иной скажет: «Ну, ладно. Воспримите это как сказку. Да, сказка злая. Да, персонажи картонные. Ну и что?». Понимаете, тут есть такая проблема, что в сказке должен быть положительный герой, протагонист, который сражается со злом или хотя бы символизирует надежду на триумф добра. А здесь он отсутствует. «А как же Юра?!», – возмутятся фанаты и фанатки Борисова. При всем уважении к неподдельному мачизму артиста Юрия Борисова, его умению красноречиво молчать и его оскаровской номинации, он здесь совсем не герой. Его роль в этом фильме – пассивный наблюдатель. Он фактически является альтер-эго сценариста-режиссера, почти никак не вмешивается в происходящее, просто фиксирует ход событий вместе со зрителями.
Сдается мне, не присуди режиссерка Грета Гервиг, председательствовавшая в жюри Каннского фестиваля в 2024-м, фильму Шона Бейкера «Золотую пальмовую ветвь», вокруг него никогда не возникло бы такого ажиотажа. Вопрос в том, с чего вдруг столь громкий успех в Каннах? От спекуляций воздержусь.
Та, у которой ничего нет, пытается урвать хоть что-то у тех, кому однажды повезло оказаться в правильном месте в правильное время, и – тут и далее будут спойлеры, простите, –
Иной скажет: «Ну как ведь, жалко же девушку!». Ничуть не жалко, на самом деле. И вообще, жалко – у пчелки… Анору нам показывают как глупую, безвкусную, плохо образованную, говорящую на каком-то невообразимом трущобном жаргоне хабалку. Мы ничего не узнаем о ее отношении к жизни, ее прошлом, ее взаимоотношениях с близкими. По итогу жалеть просто некого, потому что за жопой, сиськами и глазками диснеевского олененка ничего как бы нет – ни души, ни мозгов, ни характера (нам показывают лишь одну его сторону – безмерную наглость). Существует немало красивых, тонких, глубоких фильмов, где затрагивается тема продажной любви. В некоторых из них персонажи проституток выведены так, что им не просто сочувствуешь – ими восхищаешься. Как феллиниевской Кабирией, например. Но у авторов «Аноры» проститутка – это просто проститутка, функция.
Иной скажет: «Ну, ладно. Воспримите это как сказку. Да, сказка злая. Да, персонажи картонные. Ну и что?». Понимаете, тут есть такая проблема, что в сказке должен быть положительный герой, протагонист, который сражается со злом или хотя бы символизирует надежду на триумф добра. А здесь он отсутствует. «А как же Юра?!», – возмутятся фанаты и фанатки Борисова. При всем уважении к неподдельному мачизму артиста Юрия Борисова, его умению красноречиво молчать и его оскаровской номинации, он здесь совсем не герой. Его роль в этом фильме – пассивный наблюдатель. Он фактически является альтер-эго сценариста-режиссера, почти никак не вмешивается в происходящее, просто фиксирует ход событий вместе со зрителями.
Сдается мне, не присуди режиссерка Грета Гервиг, председательствовавшая в жюри Каннского фестиваля в 2024-м, фильму Шона Бейкера «Золотую пальмовую ветвь», вокруг него никогда не возникло бы такого ажиотажа. Вопрос в том, с чего вдруг столь громкий успех в Каннах? От спекуляций воздержусь.
Forwarded from Bulatov Dmitry (Dmitry Bulatov)
Джон Кейдж (1972):
Меня попросили высказаться о том, что отличает современную вещь от несовременной на примере живописи. Я сказал, что картина современна, если ей не мешает окружающая среда: то есть если тени, или пятна, или что-то подобное попадает на живопись и портит её, то это не современная живопись, но если они попадают на неё и, так сказать, уживаются с ней, то это современная живопись.
Потом я высказался в том же духе о музыке. Если музыка может принять в себя окружающие звуки и они ей не мешают, то это современная музыка. Если же, как в случае с музыкой Бетховена, плач ребёнка или кашель слушателей ей мешает, понятно, что это не современная музыка. Я думаю, что лучший способ решить, является ли что-либо искусством, это просто спросить, влияют ли на него внешние воздействия, или оно согласуется с ними.
Меня попросили высказаться о том, что отличает современную вещь от несовременной на примере живописи. Я сказал, что картина современна, если ей не мешает окружающая среда: то есть если тени, или пятна, или что-то подобное попадает на живопись и портит её, то это не современная живопись, но если они попадают на неё и, так сказать, уживаются с ней, то это современная живопись.
Потом я высказался в том же духе о музыке. Если музыка может принять в себя окружающие звуки и они ей не мешают, то это современная музыка. Если же, как в случае с музыкой Бетховена, плач ребёнка или кашель слушателей ей мешает, понятно, что это не современная музыка. Я думаю, что лучший способ решить, является ли что-либо искусством, это просто спросить, влияют ли на него внешние воздействия, или оно согласуется с ними.