О желании как сверхспособности, или почему герои «Сталкера» Андрея Тарковского не вошли в Комнату?

По традиции Новый год полагается встречать с бокалом шампанского, в который обязательно нужно вмешать заветное желание. Технологию вы знаете: записываем желание на листке бумаги, сжигаем его под бой курантов и выпиваем игристое прямо с пеплом. Вуаля, теперь желание встроилось в тело, а значит, уже почти сбылось. Этот ритуал отсылает к фантазии об инкорпорации — всё, что я съедаю/выпиваю/иным образом помещаю внутрь становится частью меня. Такая логика знакома нам с младенчества, она активно используется и в религиозных обрядах, и в магических практиках, и даже в медицине (об эффекте плацебо вы наверняка слышали). Работает, как водится, с переменным успехом, но давайте пофантазируем и представим, что в этом году чудо действительно случится, что тогда?

Именно с этим вопросом сталкиваются герои фильма Андрея Тарковского «Сталкер», которые, рискуя жизнью, отправляются в Зону, чтобы найти Комнату, где сбываются желания. Когда же все испытания позади, и они оказываются на пороге Комнаты, никто из них так и не решается в неё войти. Почему? Дело в том, что Комната исполняет не любое желание, а только «самое искреннее, самое выстраданное», то есть то, о котором сознательно человек не имеет никакого понятия. Осуществление такого желания представляло бы смертельную опасность, сталкивая нас лицом к лицу с голой правдой о себе.

Путники слышат историю Дикобраза, бывшего сталкера, который однажды вернулся домой и страшно разбогател, а через неделю повесился. По дороге в Комнату он потерял брата, и, кажется, мог бы всей душой желать вернуть умершего, но жажда наживы оказалась сильнее. Под силу ли принять такое сокровенное желание, такого себя?

Не секрет, что самыми тяжёлыми цепями сдерживаются как раз наши деструктивные импульсы, а теперь представьте, что каждый получил бы возможность освободиться от этих оков. В последней главе «Толкования сновидений» Зигмунд Фрейд говорит об особых отношениях сновидца со своими желаниями, который «отвергает их, подвергает цензуре, словом, не терпит их», а потому часто бывает испуган их осуществлением в сновидении. То есть прежде всего исполнение заветного желания грозит нам мощнейшим всплеском деструктивности, и если словом разрушить любимые объекты всё-таки сложновато, то машина исполнения желания окажется, вероятно, безжалостной убийцей, истребительницей Эроса. Чувствует это и один из героев Сталкера, когда говорит, что «сознание моё хочет победы вегетарианства во всём мире, а подсознание изнывает по куску сочного мяса».

Но куда более серьёзная угроза, которую несёт в себе Комната, — это уничтожение самого желающего субъекта. Ведь по меткому выражению Славоя Жижека «на самом деле мы не особо-то хотим получить то, что определили для себя как желаемое». Вспомните, что приносит вам больше удовольствия — предвкушение или само событие? В большинстве случаев наши фантазии о воплощении мечты куда более красочные, чем реальность её осуществления. Вот почему выигранные в лотерею миллионы не способны превратить чью-либо жизнь в сказку. Другое дело фантазии о таком внезапном обогащении, которые и поддерживают желание.

Мы всегда хотим и будем хотеть только того, чего у нас нет. И эта неумолимая тяга к чему-то извне — фундаментальная для человеческой психики, настоящая сверхспособность, которую герои «Сталкера» оставляют за собой, отказываясь войти в Комнату. Там, где нет желаний, нет больше жизни. А бояться их уж точно не стоит, по крайней мере до тех пор, пока Зона не стала реальностью.

«Кончается год, полный незаконченных хлопот, ни к чему не приведших мечтаний и намерений, которые неизвестно чем кончатся».

[«Мартиролог», 31 декабря 1979]

22 января в Булгаковском доме пройдёт вечер памяти Марины, Андрея и Арсения Тарковских.

Своими историями и воспоминаниями поделятся Дмитрий Бак, Юрий Норштейн, Наталия Тарковская, Анна Терехова и другие.

В узком кругу небезразличных к творчеству этой семьи прозвучат стихотворения Арсения Тарковского и фрагменты из книги Марины Тарковской «Осколки зеркала», переизданной после смерти автора. Вот, как пишет Марина о значении образа зеркала в их истории:

«Таинственная суть зеркала впервые обнаружилась, когда друг наших родителей, Левушка Горнунг, принес отпечатки сделанных возле него снимков — папа в кожаном пальто и папа с маленьким Андреем на коленях. Позже Лев снял у зеркала уже позврослевшего, шестнадцатилетнго Андрея.

Покрытое амальгамой стекло повторяло облик позирующих, но это повторение не было их точной копией. В нем угадывалось что-то иное, как будто зеркало проявляло то, что в реальности было скрыто под привычными чертами...»

На встрече также покажут документальный фильм Вячеслава Амирханяна «Арсений Тарковский. Малютка-жизнь».

Начало вечера в 19:30, вход свободный.

«Зеркало», реж. Андрей Тарковский, 1975/«Древо жизни», реж. Терренс Малик, 2011

Пожалуй, самое ценное, что может дать один человек другому, — это внимание. Взгляд, полный искренней заинтересованности, обладает особой силой — сообщать другому ценность его существования. Я вижу тебя, я слышу тебя, я помню твои истории, я хочу подарить тебе то единственное, что у меня есть, — собственное время. В какой-то момент я почти исчезаю, чтобы дать тебе место, но это искусство «растворения» не лишает меня субъектности, осваивая его, я учусь выходить за пределы собственного опыта, улавливать частоты, недоступные моему уху.

Можно говорить о любовной «вспышке» или о том, как «горят» своим делом те профессионалы, которых хочется слушать дни напролёт, даже не имея особого интереса к предмету. То, чему (или кому) посвящают время, неизбежно обретает силу, как в притче, упомянутой Андреем Тарковским в связи с фильмом «Жертвоприношение». Согласно ей, один монах день за днём поливал засохшее дерево и однажды утром обнаружил, что оно зацвело. Свершилось ли это чудо благодаря механическому осуществлению базового ухода за древесным «телом» или дело в том, что разглядел в сухих ветках чуткий наблюдатель?

Борьба за внимание в наши дни ведётся особенно ожесточенно — продавцы всех мастей стремятся завладеть им во что бы то ни стало. Короткий формат развлекательных видеороликов стремительно вытесняет статичные фото, не говоря уже о подобных «лонгридах», к которым сегодня относятся любые тексты длиннее двух-трёх предложений. В таких условиях мало кто может похвастаться способностью концентрироваться на чём-либо дольше пары минут.

«Клиповое» мышление усиливает и без того выраженную нарциссическую ориентацию современного человека, который теряет способность видеть другого. Отсюда новые формы общения вроде веерной рассылки шаблонных поздравительных «открыток» в мессенджерах. Такой «знак внимания» вызывает закономерное отторжение, потому что он не является тем, чем пытается предстать. Так же, как не являются вниманием дежурные вопросы, ответы на которые собеседнику не интересны, или «поддерживающие» фразы, в которых сквозит желание поскорее заткнуть говорящего. Подобная коммуникация обнаруживает импотенцию взгляда: я говорю не с тобой, я говорю мимо тебя.

Практически на любой случай в языке существует масса «заготовок», и чем чаще пользуется ими собеседник, тем менее живым ощущается диалог. Просто потому что речь, обращённая к другому, не преследует цели получить совет (даже если запрос звучит именно так), говорящему в первую очередь важно быть услышанным. Я говорю с тобой, потому что хочу, чтобы ты увидел меня грустного, смешного, растерянного, нелепого, почувствовал мою боль и сумасшедшее головокружение от встречи с тем, кто заставляет сердце биться чаще. Слушать — значит открывать душу нараспашку, не пытаясь поскорее укрыться за очередным «не бери в голову» и «всё будет хорошо», не захлопывать форточку, когда оттуда веет холодом. Акт любви на ... минут.

«Так бывает обидно видеть, что талантливый человек устал быть самим собой».

[Андрей Тарковский «Лекции по кинорежиссуре»]

«Мёртвый Христос» Андреа Мантеньи и:

1. «Мама Рома», реж. Пьер Паоло Пазолини, 1962
2. «Солярис», реж. Андрей Тарковский, 1972
3. «Возвращение», реж. Андрей Звягинцев, 2003

Письмо Арсения Тарковского с фронта Андрею Тарковскому:

«4. IV. 1943. Дорогой, родной мой Андрюша, поздравляю тебя с днем рождения. Я болен и лежу в госпитале, скоро уж меня выпишут. Я так хорошо помню, как ты родился, мой милый.Мы с мамой ехали до Кинешмы поездом, а оттуда на лошадях до Завражья. Волга должна была вот-вот тронуться. Мы ночевали на постоялом дворе, и я очень беспокоился за мамочку.

Потом родился ты, и я тебя увидел, а потом вышел и был один, а кругом трещало и шумело: шел лед на Нёмде. Вечерело, и небо было совсем чистое, и я увидел первую звезду. А издалека была слышна гармошка, и это было
одиннадцать лет назад...»

Сегодня — 93 года с дня Рождения Андрея Тарковского.

Главное о любимом режиссёре в его день:

🌾 Запечатленное время, символы-архетипы и мотив пути — режиссёрский стиль Андрея Тарковского

🌾 «Список Тарковского» — десятка любимых фильмов режиссёра

🌾 Брейгель, Дюррер, Рублёв и да Винчи — произведения искусства в фильмах Андрея Тарковского

🌾 Почему герои «Сталкера» не вошли в Комнату?

🌾 Кинопробы актрис на роль жены Сталкера в одноимённом фильме

🌾 Образ Матери в «Зеркале»

9 июня в Булгаковском доме пройдёт второй вечер памяти Марины, Андрея и Арсения Тарковских «С той стороны зеркального стекла...»

Среди спикеров автор книги «Итальянские маршруты Андрея Тарковского» Лев Наумов, биограф Маргариты Тереховой Юлия Анохина, профессор Литературного института им. А. М. Горького Галина Седых и другие.

В программе — чтение стихотворений Арсения Тарковского и показ документальных фильмов «Арсений Тарковский. Малютка-жизнь» и «Параджанов. Тарковский. Антипенко. Светотени».

📍Начало вечера в 19:30, вход свободный.

«Я совершенно не вижу и не понимаю людей. Отношусь к ним предвзято и заведомо нетерпимо. Это истощает духовно и запутывает».

[«Матриролог», 30 января 1986]

«Какая невозможно трудная работа!.. Даже не работа, а...»

На последних страницах своего дневника Андрей Тарковский размышлял о «Голгофе» — экранизации Евангелия, которая должна была стать своего рода фильмом-завещанием. К тому моменту режиссёр почти год боролся с раком, но все его мысли были заняты будущими проектами: в финальном списке наряду с «Голгофой» фигурирует «Гамлет» и «Святой Антонио», а вот вынашиваемая годами «Гофманиана» окончательно утратила свою ценность.

С тех пор как декабре 1985-го врачи поставили Тарковскому диагноз, он успел закончить «Жертвоприношение». Фильм показали в Каннах, но главную награду фестиваля, «Золотую пальмовую ветвь», режиссёр так и не получил. Впрочем, судя по записям в «Мартирологе» (так Тарковский озаглавил свои дневники), это досадное событие не ослабило его творческий импульс. Тарковский стремился снимать до последнего, вот, как он описывает свою «Голгофу»:

«...конечно, «Голгофа» должна быть поэтичной— с чудесами, ангелами, видениями, голосами предчувствиями, воспоминаниями, снами, затмениями, землетрясениями, изгнаниями бесов.

Пазолини [в фильме «Евангелие от Матфея»] восстанавливал события. Надо создать поэзию событий. Миф. С таинственной глубиной. С загадкой. Глубина не в реалистичности невероятных событий, а в устремлении внутрь.

Надо раскрепоститься, чтобы быть совершенно свободным. Как Бах в «Страстях».

Хотя режиссёру и не удалось осуществить свой замысел, мысли о «Голгофе» не давали ему опустить руки, что в борьбе с онкозаболеванием, пожалуй, самое главное. Пока у человека есть идеи, у него найдутся силы сражаться за своё будущее.

На всех этапах болезни взрослых онкопациентов по всей России вот уже шесть лет сопровождает фонд «Онкологика». Специалисты фонда оказывают материальную, психологическую и юридическую поддержку. А мы можем помочь им любым посильным донатом: www.oncologica.ru/donate-tg/

Пусть у каждого будет шанс на завтра.

«Было время, когда я мог назвать людей, влиявших на меня, бывших моими учителями. Но теперь в моём сознании сохраняются лишь «персонажи», наполовину святые, наполовину безумцы. Эти «персонажи», может быть, слегка одержимы, но не дьяволом; это, как бы сказать, «божьи безумцы». Среди живущих я назову Робера Брессона. Среди усопших — Льва Толстого, Баха, Леонардо да Винчи…

В конце концов, все они были безумцами. Потому что они абсолютно ничего не искали в своей голове. Они творили не при помощи головы. Они и пугают меня, и вдохновляют»,

— из последнего интервью Андрея Тарковского, 1986.

Холодные и «скучные» фильмы Робера Брессона напоминают стихи и византийские иконы. Его герои мучаются чувством вины, тянутся к преступлению и саморазрушению, их знобит от дешёвого вина и любовной лихорадки.

Из осколков реальности французский режиссёр собирает обжигающие «кинотексты».

Что роднит творческий метод Брессона с психоаналитической техникой, и почему в его фильмах так много рук, дверей и лестниц, разбираемся здесь.

#cinemagraphie_directorsstyle