Forwarded from Надежда Кондакова ПОЭЗИЯ НАШЕЙ ИМПЕРИИ. Вчера. Сегодня. Завтра. (Надежда Васильевна Кондакова)
ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ МАРИИ ПЕТРОВЫХ,
мастерицы виноватых взоров
Одно мне хочется сказать поэтам:
Умейте домолчаться до стихов.
Не пишется? Подумайте об этом,
Без оправданий, без обиняков.
Но, дознаваясь до жестокой сути
Жестокого молчанья своего,
О прямодушии не позабудьте,
И главное – не бойтесь ничего.
Мария Петровых
1971
Портрет М. Сарьяна
мастерицы виноватых взоров
Одно мне хочется сказать поэтам:
Умейте домолчаться до стихов.
Не пишется? Подумайте об этом,
Без оправданий, без обиняков.
Но, дознаваясь до жестокой сути
Жестокого молчанья своего,
О прямодушии не позабудьте,
И главное – не бойтесь ничего.
Мария Петровых
1971
Портрет М. Сарьяна
5 ЛЕТ НАЗАД НАЧАЛАСЬ НЕЗАБЫВАЕМАЯ ЭПОПЕЯ КОВИДНОЙ БЕСКОНТАКТНОСТИ
ВТОРАЯ НЕФТЬ
Мечемся в карантинной клетке.
Храмовый пуст неф.
Через вотсап сигналю соседке:
«Здравствуй, вторая нефть!»
Почародеем над вечным платьем,
Выкрутим бигуди.
Мы клеймены сырьевым проклятьем,
Сыро у нас в груди.
Заполночь вымучили доставку,
Ждем — подвезут грев.
Выправят для прогулки справку
С грифом: «вторая нефть».
Шмыгнем на лоджию, расфуфырясь
И удила грызя.
В нас обнаружен коронный вирус —
Дальше идти нельзя.
Помнишь, всем классом болели корью,
Слушали Bee Geez...
Но оказалось, другой хворью
Перечеркнут жизнь.
Что-то останется — телешоу,
Мемовый котик Неть...
Очень дешевой, очень дешевой
Будет вторая нефть.
©
ВТОРАЯ НЕФТЬ
Мечемся в карантинной клетке.
Храмовый пуст неф.
Через вотсап сигналю соседке:
«Здравствуй, вторая нефть!»
Почародеем над вечным платьем,
Выкрутим бигуди.
Мы клеймены сырьевым проклятьем,
Сыро у нас в груди.
Заполночь вымучили доставку,
Ждем — подвезут грев.
Выправят для прогулки справку
С грифом: «вторая нефть».
Шмыгнем на лоджию, расфуфырясь
И удила грызя.
В нас обнаружен коронный вирус —
Дальше идти нельзя.
Помнишь, всем классом болели корью,
Слушали Bee Geez...
Но оказалось, другой хворью
Перечеркнут жизнь.
Что-то останется — телешоу,
Мемовый котик Неть...
Очень дешевой, очень дешевой
Будет вторая нефть.
©
ГОДОВЩИНА
Евтушенко ушел 8 лет назад. Непрочитанным.
Неужели я сбесился с жиру,
вспомнив коммунальную квартиру?
Не бесились мы, когда в ней жили
не на жире, а на комбижире.
Бешенство - оно пришло позднее.
Стали мы отдельней, стали злее.
Разделило, словно разжиренье,
бешенство хватанья, расширенья.
Были беды, а сегодня бедки,
а ведь хнычем в каждом разговоре.
Маленькие личные победки
победили нас и раскололи.
В двери вбили мы глазки дверные,
но не разглядеть в гляделки эти,
кто соседи наши по России,
кто соседи наши по планете.
Я хочу, чтоб всем всего хватило -
лишь бы мы душой не оскудели.
Дайте всем отдельные квартиры -
лишь бы души не были отдельны!
Со звериной болью поминальной
плачу по квартире коммунальной,
по её доверчиво рисковой
двери бесцепочной, безглазковой.
И когда пенсионер в подпитье
заведёт случайно «Кукарачу»,
плачу я по общей победе,
плачу я по общему плачу.
Евгений Евтушенко
ПЛАЧ ПО КОММУНАЛЬНОЙ КВАРТИРЕ (фрагмент)
1983
Картина Дм. Анненкова "Пойду позову"
Евтушенко ушел 8 лет назад. Непрочитанным.
Неужели я сбесился с жиру,
вспомнив коммунальную квартиру?
Не бесились мы, когда в ней жили
не на жире, а на комбижире.
Бешенство - оно пришло позднее.
Стали мы отдельней, стали злее.
Разделило, словно разжиренье,
бешенство хватанья, расширенья.
Были беды, а сегодня бедки,
а ведь хнычем в каждом разговоре.
Маленькие личные победки
победили нас и раскололи.
В двери вбили мы глазки дверные,
но не разглядеть в гляделки эти,
кто соседи наши по России,
кто соседи наши по планете.
Я хочу, чтоб всем всего хватило -
лишь бы мы душой не оскудели.
Дайте всем отдельные квартиры -
лишь бы души не были отдельны!
Со звериной болью поминальной
плачу по квартире коммунальной,
по её доверчиво рисковой
двери бесцепочной, безглазковой.
И когда пенсионер в подпитье
заведёт случайно «Кукарачу»,
плачу я по общей победе,
плачу я по общему плачу.
Евгений Евтушенко
ПЛАЧ ПО КОММУНАЛЬНОЙ КВАРТИРЕ (фрагмент)
1983
Картина Дм. Анненкова "Пойду позову"
ДЕНЬ СУПА
Не любит супа тот, кто глуп!
Прекрасный суп, вечерний суп!
Льюис Кэрролл.
«Алиса в стране чудес»
Греки утверждают, что Эллада поднялась на фасолевом супе.
А Россию без "первого" и представить нельзя. Больше нас супа только китайцы едят. И у нас супец не вечерний, а целодневный.
Приятного аппетита!
Не любит супа тот, кто глуп!
Прекрасный суп, вечерний суп!
Льюис Кэрролл.
«Алиса в стране чудес»
Греки утверждают, что Эллада поднялась на фасолевом супе.
А Россию без "первого" и представить нельзя. Больше нас супа только китайцы едят. И у нас супец не вечерний, а целодневный.
Приятного аппетита!
Forwarded from Марина Кудимова (Марина Кудимова)
ЛАЗАРЕВА СУББОТА
Много ли забот у человека,
Если вербный пух щекочет нос,
Если вафель трубчатых у грека
Накупил и кушает взасос?
Есть Спаситель – будет и спасенье,
И не свален с башни гордый герб.
Ваий нет в Москве ранневесенней,
Но навалом в срок расцветших верб.
Отчего же слезы в три карата
И такая непогодь внутри?
- Где вы, сестры, положили брата?
- Господи! пойди и посмотри.
Отнят камень, но смердит из входа.
Лазарь мертвым был – и вновь здоров…
Вербный торг 17-го года
С полной волей птичек и шаров.
Много ли грехов у человечка,
Если их глазами не видать,
Но на каждом пирожке насечка,
Чтоб по ней начинку угадать?
И над главной площадью, над Красной
Лобный возвышается настил,
И епископ Лазарь, весь бесстрастный,
Тоже в небо шарик отпустил.
Господи, за что нам эта милость?
За какие славные дела?
Ни во что Россия не врубилась,
Ничего еще не поняла.
Человек покинул учрежденье,
Прихватил деньжонок про запас…
Чем за сверхусилье Воскресенья
Платят, он узнает в оный час.
©
Много ли забот у человека,
Если вербный пух щекочет нос,
Если вафель трубчатых у грека
Накупил и кушает взасос?
Есть Спаситель – будет и спасенье,
И не свален с башни гордый герб.
Ваий нет в Москве ранневесенней,
Но навалом в срок расцветших верб.
Отчего же слезы в три карата
И такая непогодь внутри?
- Где вы, сестры, положили брата?
- Господи! пойди и посмотри.
Отнят камень, но смердит из входа.
Лазарь мертвым был – и вновь здоров…
Вербный торг 17-го года
С полной волей птичек и шаров.
Много ли грехов у человечка,
Если их глазами не видать,
Но на каждом пирожке насечка,
Чтоб по ней начинку угадать?
И над главной площадью, над Красной
Лобный возвышается настил,
И епископ Лазарь, весь бесстрастный,
Тоже в небо шарик отпустил.
Господи, за что нам эта милость?
За какие славные дела?
Ни во что Россия не врубилась,
Ничего еще не поняла.
Человек покинул учрежденье,
Прихватил деньжонок про запас…
Чем за сверхусилье Воскресенья
Платят, он узнает в оный час.
©
ВХОД ГОСПОДЕНЬ В ИЕРУСАЛИМ
Он воскресил Лазаря. Израильтяне решили, что Он станет их царем и избавит от всех проблем и от римских оккупантов. Они ждали Его. И он въехал в Иерусалим на осле. И Его встречали с пальмовыми ветвями, как встречают царей, и кричали: Осанна! (спасай нас!). Но Он знал, что царство Его не от мира сего.
Христос входит в город, где Его убьют….
Святитель Николай (Велимирович)
Он воскресил Лазаря. Израильтяне решили, что Он станет их царем и избавит от всех проблем и от римских оккупантов. Они ждали Его. И он въехал в Иерусалим на осле. И Его встречали с пальмовыми ветвями, как встречают царей, и кричали: Осанна! (спасай нас!). Но Он знал, что царство Его не от мира сего.
Христос входит в город, где Его убьют….
Святитель Николай (Велимирович)
Forwarded from Марина Кудимова (Марина Кудимова)
День рождения Гумилева
***
И год второй к концу склоняется,
Но так же реют знамена,
И так же буйно издевается
Над нашей мудростью война.
Вслед за ее крылатым гением,
Всегда играющим вничью,
С победной музыкой и пением
Войдут войска в столицу. Чью?
И сосчитают ли потопленных
Во время трудных переправ,
Забытых на полях потоптанных,
И громких в летописи слав?
Иль зори будущие, ясные
Увидят мир таким, как встарь,
Огромные гвоздики красные
И на гвоздиках спит дикарь;
Чудовищ слышны ревы лирные,
Вдруг хлещут бешено дожди,
И всё затягивают жирные
Светло-зеленые хвощи.
Не всё ль равно? Пусть время катится,
Мы поняли тебя, земля!
Ты только хмурая привратница
У входа в Божие Поля.
Николай Гумилев,
вольноопределяющийся
***
И год второй к концу склоняется,
Но так же реют знамена,
И так же буйно издевается
Над нашей мудростью война.
Вслед за ее крылатым гением,
Всегда играющим вничью,
С победной музыкой и пением
Войдут войска в столицу. Чью?
И сосчитают ли потопленных
Во время трудных переправ,
Забытых на полях потоптанных,
И громких в летописи слав?
Иль зори будущие, ясные
Увидят мир таким, как встарь,
Огромные гвоздики красные
И на гвоздиках спит дикарь;
Чудовищ слышны ревы лирные,
Вдруг хлещут бешено дожди,
И всё затягивают жирные
Светло-зеленые хвощи.
Не всё ль равно? Пусть время катится,
Мы поняли тебя, земля!
Ты только хмурая привратница
У входа в Божие Поля.
Николай Гумилев,
вольноопределяющийся
РАСПЯТИЕ
Первого уже оштрафовали,
Засветили административку,
Обозвучили формулировку:
«За глумленье и неуваженье»,
Чтобы думал, прежде чем трезвонить.
Первого застукали с поличным –
Банкой пива и сырком «Омичка» –
В магазине сетевом на кассе
Два ритейлера и супервайзер,
Менеджер, охранник, франшизатор.
Первого уже почти пропяли,
Флагру отложив с кольцом железным,
Со свинцовым на конце грузилом,
Тридцать девять нанеся ударов:
На сороковом бы дуба врезал.
Если палец вжался внутрь ладони,
Значит правильно пятно Дестота –
Зону вкруг пронзимого запястья –
Обозначил гвоздобитный сотник,
Богомаз наитием наметил.
С митинга зеваки разбежались,
Выметен сестерциум рабами,
Сторожит издалека стервятник.
Боль превыше мнения о боли.
Бог сильнее смерти криворукой.
Нет ни еллина, ни иудея.
©
Первого уже оштрафовали,
Засветили административку,
Обозвучили формулировку:
«За глумленье и неуваженье»,
Чтобы думал, прежде чем трезвонить.
Первого застукали с поличным –
Банкой пива и сырком «Омичка» –
В магазине сетевом на кассе
Два ритейлера и супервайзер,
Менеджер, охранник, франшизатор.
Первого уже почти пропяли,
Флагру отложив с кольцом железным,
Со свинцовым на конце грузилом,
Тридцать девять нанеся ударов:
На сороковом бы дуба врезал.
Если палец вжался внутрь ладони,
Значит правильно пятно Дестота –
Зону вкруг пронзимого запястья –
Обозначил гвоздобитный сотник,
Богомаз наитием наметил.
С митинга зеваки разбежались,
Выметен сестерциум рабами,
Сторожит издалека стервятник.
Боль превыше мнения о боли.
Бог сильнее смерти криворукой.
Нет ни еллина, ни иудея.
©
ЯБЛОНЯ
Яблоня старая тужится цветом,
Словно бы кто ее просит об этом -
Руки воздев, не покрыв головы,
Красно украситься прежде листвы.
Трудно и хлопотно яблоне старой
(Я про себя назвала ее Саррой).
Много покойнее зимней порой
Было ей кутаться черной корой
И, угостившейся желчью и оцтом,
Смертью с весенним разделаться ГОСТом.
Не преломляя неплодья печать,
Ветвью костлявой о крышу стучать.
Нет — аккуратно к Великой Субботе
Плодоносяще восстала в работе,
Пусть тугочревный земной огород
Полон обломками адских ворот.
Ме́льтешно, с пальцами в луковой краске,
Так ведь и мы помышляем о Пасхе:
Пламя молитвы в трясине молвы,
Праздника цвет в повседневье листвы.
©
Яблоня старая тужится цветом,
Словно бы кто ее просит об этом -
Руки воздев, не покрыв головы,
Красно украситься прежде листвы.
Трудно и хлопотно яблоне старой
(Я про себя назвала ее Саррой).
Много покойнее зимней порой
Было ей кутаться черной корой
И, угостившейся желчью и оцтом,
Смертью с весенним разделаться ГОСТом.
Не преломляя неплодья печать,
Ветвью костлявой о крышу стучать.
Нет — аккуратно к Великой Субботе
Плодоносяще восстала в работе,
Пусть тугочревный земной огород
Полон обломками адских ворот.
Ме́льтешно, с пальцами в луковой краске,
Так ведь и мы помышляем о Пасхе:
Пламя молитвы в трясине молвы,
Праздника цвет в повседневье листвы.
©