ИИ рисует, Я пишу)) #иирисуетяпишу

и я был деревенским малышом.
и знал от бабки: папа был мерзавцем,
поскольку к ёлке наряжаясь зайцем,
под ней же просыпался нагишом -

его друзья под масками волков
вполне себе снискали эти роли.
хотя, быть может, кроме дяди коли:
он выпивал и сразу был таков.

и волки, и слоны, и даже львы -
я полагал, к поэзии не глухи.
стихи не так больны, как оплеухи,
и я читал: "богатыри - не вы".

но тётя галя, с тушью на скуле,
как чингачгук в воинственной расцветке,
мирила всех, стихам на табуретке
предпочитая танцы на столе.

а дед мороз, в сенях мусоля снег,
томился под парами алкоголя,
лишь иногда устами дяди коли
невнятно повторяя: "айл би бэк".

и только мама в стареньком пальто -
её любил в нем и зимой и летом -
своим непоминанием об этом
меня, конечно, сделала поэтом.

а не чуковский с агнией барто!

"Как стать городским поэтом". Издательство "Современная деревня". 60е - 70е годы.

ИИ рисует, Я пишу)) #иирисуетяпишу

наша Таня громко плачет,
нашей Тане нужен врач.
уронила в речку мячик,
а соплей - на целый мяч.

тише, Таня, не рыдай-ка!
выйди, Таня, за порог!
там на лавке чей-то зайка,
весь до ниточки промок.

зайку бросила хозяйка,
значит он теперь ничей,
а, просохнув, этот зайка
будет круче всех мячей,
и надёжным другом станет!

но! прибей его к доске.
ведь не всё всплывает, Таня,
что утоплено в реке.

"Неизвестная Барто". Самиздат. Самарканд. 1938г.

ИИ рисует, Я пишу)) #иирисуетяпишу

Старость -
мысли длиной с речи Уго Чавеса,
свечи (хуже таблеток, но лучше клизмы)
и умение, чтоб не совсем отчаяться,
безнадежность рассеивать в оптимизме.

Зрелость -
вид из окна в самолёте, в поезде
(чаще - смазан, что хуже - размыт), на даче,
в доме, в автомобиле. Печальней повести
нет, чем повесть о собственной неудаче.

Юность -
усы реже хвойных иголок в стоге
сена. Вилы, хотя и не хуже вилки,
но - синоним любви. В нескончаемой стойке
всё, что может стоять. В основном, бутылки.

Детство -
каша в кастрюле под пестрым спальником.
День, начавшийся рано. В пустом манеже
погремушки и страх о себе о маленьком,
что не хуже тревог, но тревоги - реже.

Точки,
вырвавшиеся из взвеси точечной,
не в достаточной мере познали стадность.
Впрочем, их недостаточность лучше почечной,
не оставляющей надежды на старость.

"Своевременный психоанализ до сперматозоидов" Пособие для пацанов. 1980 год. Саратов. МВД.

ИИ рисует, Я пишу)) #иирисуетяпишу

Она не летает во сне,
Так часто, как, может, иные
Летают. Но силы земные
С небесными сходятся в ней,

И сосуществуют хмельные,
Как сны. Ее ночь мудреней,
Чем день, в длинном перечне дней.
Во веки, и присно, и ныне.

Там, в черном квадрате окна,
Где звезд, как мурашек на коже,
Она обитает. И, Боже,

Храни ее в области сна!
Во сне не летает она,
Так часто, как, кто-то. И, все же...

"Не шекспир! Сонеты для начинающих". Издательство "Мелатонин". Ташкент. 1992 год.

ИИ рисует, Я пишу))
#иирисуетяпишу

что до вечной души - да куда она денется?
оставляю сомнения тем, кто надеется.
разбазарена жизнь, или просто раздарена:
всё у Бога в руках.
и частично - у Дарвина.

"Эволюция и труд". Сборник поучений. Нуук. 2366 год.

ИИ рисует, Я пишу))
#иирисуетяпишу

В саду из камней, посвящённом большому Будде,
декабрьской жаре отдавая себя по капле,
я долго сидел, пока понял, что лучше будет
отправиться в тень или воду, подобно цапле,
которая, может быть, в прошлом была шикарной
немецкой певицей и спела немало арий,
но что-то такое случилось с арийской кармой,
что вновь закружило её по её сансаре...

Хотя, может, цапля, с лягушками полным пузом,
была не певицей, а поваром... И французом.

Да бог с ней, а мне так и надо: в далеком Тае
бороться с жарой, от жары и от мыслей тая,
вдали от бассейна, реки или просто ванны,
сидеть себе тихо и как-то достичь нирваны
(пока остальные вплывают в сезон купальный),
под деревом босхи - скорее всего, что пальмой...

И это понятно: ведь сидя под ёлкой, берёзкой, клёном,
непросто стать Буддой, а именно - просветлённым.
И снег - не песок, но природе чужды изъяны:
в снегу, просветлённый - равно "просто в стельку пьяный".

А значит, январь обещает нам многих "гуру",
которые после, конечно, "ни сном ни духом",
и будут, крестясь, попадать в третий глаз и сдуру
внимать голосам отмороженным третьим ухом...

Стихи эти я доверяю уставшей карме,
надеясь, Господь не осудит, Аллах забудет,
а Будда в поэта уж точно не бросит камень
из сада камней - посвящённого, кстати, Будде.

"Бортрвой Журнал". การบินไทย. Паттайя - Москва. Декабрь. 2013 год.

ИИ рисует, Я пишу))
#иирисуетяпишу

Повесть нашей любви - завершенная повесть.
Можно перечитать - переправить нельзя...

Нас туда унесет кокаиновый* поезд,
по зеркальной поверхности нервов скользя.

Как когда-то уже пережитые вёсны
согревали теплом даже в зимней глуши,
так сегодня слегка онемевшие дёсны
снимут холод с давно онемевшей души.

Засверкают огни, и неверному Богу -
Богу нашей любви воздадим по грехам.
Стрелки белых дорожек сольются в дорогу,
уводящую вниз, но ведущую в Храм.

В Храм, откуда пока никуда нам не деться.
В край, откуда пока никуда не уйти...

Поезд мчит по равнине со скоростью сердца,
измеряемой в граммах на время в пути.

*запрещено на территории России

"Роман с..." Издательская коллегия парижского объединения писателей. 1936 год.

ИИ рисует, Я пишу))
#иирисуетяпишу

Окно в Петербург. Следы
похмелья повсюду. Крошки
подчеркивают еды
отсутствие. Даже кошки

не могут любить в таких
условиях. Суть пустыня
в обоих глазах, но их
не это волнует. Стынет

пролитый на скатерть чай,
и утро следит, как браво
часы продвигают часть
себя, то есть стрелки, вправо.

"Ливиз". Издательство ленинградского общества трезвости. 1985 год.

ИИ рисует, Я пишу))
#иирисуетяпишу

Я был трезв,
но, забыв о чём-то,
помянул его имя всуе.
Он явился – "чернее чёрта" -
и смутился: я, мол, рисую.

Мол, черчу, не жалея туши.
Усмехнулся: "Нехватка крови".
А потом заглянул мне в душу
и участливо сдвинул брови.

Говорит: "Успокойся, парень!
Ты не тот, кто заказан свыше -
недостаточно пропиарен,
как-то вовремя не услышан,

обаятельно заторможен,
что касается скорой смётки,
всё, что выхватить мог из ножен,
променял на бухло и чётки.

Не боец, не задира. Падлой
буду вечной, но ты не падла.
Не кобель ты, и даже Павлов
пожалел бы тебя.

Ты - панда!
По расходу листвы бамбука,
мог вполне обогнать козу бы.
И, пожалуй, что ты не сука -
суке были бы кстати зубы.

Неформат. Извини, конечно,
ну, чего нам с таким возиться?
Может, позже. Живи неспешно
и сумеешь переродиться.

Впрочем, может, не в этой жизни,
может, даже не очень скоро.
Отдыхай! Будь здоров, не кисни
в ожидании приговора!"

И рассеялся, мимоходом
улыбнувшись своей задумке.

Я был трезв.
Но с его уходом,
приложился, конечно, к рюмке.

"Черный латекс белых панд". Московский зоопарк. 1864 год.

я, похоже, вернулся к изломанным
строчкам. видимо, это надолго.
правда в том, что сейчас за углом и нам
приоткроется в будущем.

долька
мандарина внутри так прожилиста,
да и жизнь на просвет ананасна,
но её всё же надо прожить, а там
будет видно.

и, может быть, ясно,
что за строчками прятался тот ещё
фрукт, давно ожидающий: вдруг ты,
оглянувшись, увидишь, что овощи -
только овощи...
даже не фрукты.

"Физика деления всего". Государственное издательство физико-лирической литературы. Москва. 1863.

Туманным утром, когда садилась
луна на поле за мокрый клевер,
навстречу плыли два крокодила:
один - зелёный,  другой на север.

Один, плывя, был инстинкту верен.
Другой был верен страны приказу!
И, разминувшись, уплыли звери...
Один на север, другой на базу.

"Животные и верность". Издательство минского дельфинария. Минск. 1954 год.

Ходит кот
по цепи
из злата.
Песню в рот,
чтоб не пил
- не надо!
Только тем
и войдет
в анналы -
столько тем,
а поет
о малом.

Песня - ложь,
а коту
малина.
Режет нож
пустоту
залива.
Стонет винт
от морской
болезни.
"Пеперминт"
за щекой
облезлой,

да и как
без морщин
на теле...
Не пустяк
для мужчин
в постели -
только сон.
А тоска
пустая.
Выйди вон!
Я пока
считаю.

"Сказки дядюшки Фиделя". Том второй: "Прибрежные считалочки". Куба. 19 апреля 1961го года.

Прятки, как и салочки,
канули во тьму,
и теперь считалочки
вроде ни к чему,
но судьба убогая
любит суету
(видно, что у Бога я
на плохом счету) -
не жалея тапочек,
волю дав ногам,
образы считалочек
бродят по мозгам.

Как монеты с паперти,
карты в рукаве -
прилипают к памяти,
бьются в голове,
связаны обетами -
Квинтер, Финтер, Же!

Не забыть об этом мне
никогда уже.

Где в земле удобренной
грядка у окна?
Дора-помидорина -
с кем теперь она?
И какого лешего
вовсе не исчез
к окнам занавешенным
инти-интерес?

Ведь не важно, в принципе,
кто в концов конце,
задержался с принцами
на златом крыльце -
всех смахнула веником
"шутовская власть",

Эникам и Беникам
не наесться всласть -
ясно и без атласа:
аты-баты - в ад!..

Ну, а кто не спрятался,
я не виноват!

"Игры нашего двора". Детгиз. 1956 год. Москва.

мне пришла посылка из китая,
отмахав при этом полземли…

что ей мнилось, почту покидая?
чем жилось от родины вдали?
снилось что на полке в пересылке,
без надежд на сервис и уют?
как хотелось ей припасть к бутылке?!
(жаль, бутылки почтой редко шлют).
путь к свободе пусть не слишком вырос
при облёте азиатских стран,
но за что к ней лип коронавирус,
как какой-то мелкий хулиган?
а когда, нутро своё насытив,
гулко ныл контейнер: “мир - дерьмо”,
кто ей в темноте шептал: “не ссыте,
все там будем!” - может быть , письмо?
верить как молве пустопорожней:
“не проси, не бойся!” - всё пустяк?
как тебя прессуют на таможне
на глазах попутчиков-бродяг?
выдаст кто-нибудь, или не выдаст?..

в толкотне, тычках из-за угла -
вдруг: “тринадцать-два-семь-пять - на вынос!”
поняла,
что всё-таки, дошла?!..

что ещё могла б, припоминая,
рассказать о дальнем далеке?
никогда об этом не узнаю:
не силён в китайском языке.

您的包裹查询不到跟踪信息。
Сборник почтовых уведомлений. Пекин - Москва. 2019 год.

“что нас осенью ждёт, скажи-ка,
улетят ли на юг грачи?”
но судьба - как лицо таджика:
улыбается и молчит...

"Вопросы без ответа". Тюмень. 1990 год.

Обезьяна, ушедшая прочь от стаи,
умирает от мыслей. Вот так простая
и вполне безобидная мысль с годами
превращает мой разум в подвид татами.
Не соломой набитый, не пенопластом,
разум, скованный ранневесенним настом,
подтекает слезами протальной дури,
возвышая не хуже твоих копурри.
Слезы сохнут внутри, позволяя глазу,
не моргая, молиться Аматэрасу,
изменяющей, впрочем, с даймё богатым:
самураю положено быть рогатым.
Не пройти сквозь тории, не счистив снега,
путь к себе начинается не с разбега,
ты уйдешь. Я останусь, в тумане тая,
обезьяной, отставшей навек от стаи.

"Японское весеннее". Издательство "Восток". Сахалин. 1946 год.

Суббота. Парк. Суть скудного реестра
достойных развлечений - ноль. Останки
команды похоронного оркестра
играют марш "Прощание славянки".
У входа бюст. Он был поэт. Но проза
ему теперь гораздо ближе. Это
доказывают птицы. В банке роза,
оставленная кем-то, кто поэта
читал не только в средней школе. Кроны
лысеющих кустов в неровном свете
теряются. Две полные матроны
болтают у пустых колясок. Дети
их топчутся вблизи, но в мыслях, точно,
уж дальше мам. Быть может, на Венере,
а, может быть, на Марсе. Но заочно
Марс слишком скучен им. По крайне мере,
скучнее шоколадного - их взоры
все чаще обращаются к киоску,
манящему рекламой. У забора
три мужика одну ломают доску,
мешающую выходу наружу.
Старуха ищет клад в помойном баке.
На кошку, изменяющую мужу
с его кузеном, косятся собаки -
их сдерживают только их порода
и поводки в руках хозяев из, не
такой, уж, чистой, кожи. Время года -
всегда. Москва. Суббота. Праздник жизни.

А что до смерти - все умрем. Скорее
всего, никак не раньше розы в банке
у входа в парк, где старые евреи
терзают марш "Прощание славянки".

"Прощание славянки". Штаб-трубач 7-го запасного кавалерийского полка Василий Агапкин. 1912 - 1992.

Перезревший томат перец делает паприкой,
крики "только без паники!" завершаются паникой,
буква "доппья ву"* в галочку режется ластиком...

И при жизни никто не становится классиком!

* W - по-итальянски

"Verdure e Vendetta".
Типография Паскаля Паоли. Корсика. 1758 год.

Тетрадка в линеечку. Старорежимной
эпохи наследство. Цена две копейки.
Двенадцать листов. И «Союз нерушимый
Республик свободных сплотила навеки

Великая Русь» на обложке. Под нею,
на первой странице, обрывком чего-то
родного, что в прошлом казалось душнее:
"Домашняя ра"... Жаль, что только работа...

"Мы пишем стихи!". Объединённая стенгазета школ 907 и 203. Москва. 1973-1983 годы.