Учат обезьянку плохому 🙊

"С приматами у нас были особые отношения.
В командировках нам постоянно предлагали купить детенышей (а иногда и взрослых особей) мартышек, бабуинов, зелёных мартышек, которых местная публика отлавливала в окрестностях своих деревень. Детёнышей было жаль, они обычно были сильно истощены и обезвожены. Однако на каком-то своём обезьяньем подкорковом уровне чуяли нашу к ним доброту, охотно шли на руки к белым и тут же начинали совершать груминг – деловито искать малюсенькими, практически человеческими пальчиками в волосистой части головы или рук потенциального белого покупателя неведомую нам еду. Смотрелось это как ласка с их стороны, и многие лётно-технические сердца натурально таяли.

Да и просили за детёнышей немного. Так в нашем лагере появился свой маленький примат детский садик. Летуны носились с обезьянами, как с детьми родными, кормили их, холили и лелеяли и те, отойдя от первоначального шока, отъевшись на дармовых харчах, чувствовали себя очень неплохо, потихоньку наглели и даже начинали гонять авиаотрядовских собак и буквально на них ездить. Надо отметить, что собаки обезьянок не трогали – очевидно, в собачьем мозгу их запах каким-то образом ассоциировался с нашим. В интеллектуальном плане обезьянки меня вообще поразили, особенно зелёные мартышки. Они совершенно чётко и безошибочно считывали эмоциональный фон хозяина и даже понимали некоторые команды на слух. Никогда не шли на руки к пьяному человеку, а из группы людей всегда безошибочно вычисляли главного и ласкались исключительно к нему. Как они это делали – не знаю, погон мы не носили.

Пакостниками они были неимоверными – как-то, улетев на день, вертолётчики закрыли свою подопечную мартышку в комнате. То, что они обнаружили по прилёту, не поддаётся описанию. Ну ладно книги и газеты были изодраны в клочья, но эта маленькая бестия как-то ухитрилась открыть замок заветного «спецкомандировочного» чемоданчика и распылить по комнате всё содержимое из заранее закупленных косметичек для жён (косметички были трёхэтажными – одной такой косметичкой спокойно можно было бы весь «Мулен Руж», к примеру, замазюкать – примеч. авт.). В общем, с тех пор, улетая в командировки, летуны оставляли своих подопечных мне – напротив медпункта была маленькая каморка, куда на ночь я закрывал приматов.

Днём же они носились вокруг деревьев, привязанные к поясу на талии длинной верёвкой. Обожали обезьянки человеческую еду с кухни, бабуины ели даже мясо, но в основном неплохо шли у них всех фрукты, овощи и хлеб. Я особо подружился с нашим авиаотрядовским талисманом – мартышкой Джуди, которая шастала по лагерю обычно в тельняшке, сшитой из рукава, обожала восседать на моих плечах и что-то с деловым видом выковыривать у меня из волос.

В ту пору не было памперсов, и мне иногда лилась за шиворот её моча – особым политесом Джуди не отличалась, и проситься на горшок не умела. Как ни странно, обезьянка обожала водные процедуры – в нашей парной ей было плоховатисто, а вот в тазу с тёплой водой она кайфовала и даже прощала употребление шампуня по отношению к своей особе. После омовений, перед электрокамином – закутанная в полотенце Джуди обычно принимала абсолютно человеческие позы расслабления и удовольствия и, тихо посапывая, совсем как ребёнок свернувшись в клубочек, засыпала на руках хозяина. Ему удалось контрабандно провести Джуди в Союз, и по слухам она ещё долго веселила его детей в Фергане. А вот зелёной мартышке – мальчику Кеше не повезло. У него была непреодолимая страсть к свежим яйцам – он за них Родину мог продать запросто, и, увидав яйцо сдуру забывал обо всём и шёл на руки к любому. Однажды, отвязавшись днём от дерева, он перемахнул через забор к местным мальчишкам, которые приманили его яйцом, я не успел их догнать – в общем, скоммуниздили эти гады у нас Кешу…"

Ты меня понял?!
Сюжет африканских будней.