Forwarded from Размышления Татарского
В рамках проекта «Альманах современной военной прозы и публицистики имени Максима Фомина (Владлена Татарского)» предлагаем читателям познакомиться ещё с одним с произведением, представленным в качестве номинанта премии Максима Фомина (Владлена Татарского).
#номинанты_премия_МаксимаФомина
#отзыв_эксперта_премия_МаксимаФомина
Номинация: «Художественная проза»
Повесть «Не прощаемся!». Андрей Лисьев
Об истории появления книги
Книга основана на реальных событиях, свидетелем которых был автор. Она рассказывает о боевых действиях и жизни в тылу в Херсонской области в начале осени 2022 года. Названия некоторых населённых пунктов, номера частей и позывные персонажей изменены. Но сами рассказы, диалоги, случаи из жизни и боевой работы – реальные.
О чем повесть
Выпускник военно-политического училища с позывным Проза, ныне штатский, приезжает на фронт с гуманитаркой, чтобы пообщаться с военными и написать книгу. Эта книга, собственно, и написана автором. Её предваряет многообещающий подзаголовок: «Лейтенантская проза СВО».
Война разворачивается на фоне южной природы, которая служит символом и метафорой Русской весны. Автор пишет: «Дорога идёт через заповедник Аскания-Нова. Ржавые обгоревшие леса, рыжая хвоя, чёрные стволы по обе стороны дороги. Вот этот лес и есть символ Херсонщины: высаженный давным-давно ровными рядами лес не погиб, а вцепился корнями в землю и ждёт Русской весны. Неестественная красота. Неземная стойкость».
Проза слышит, что наши десантники называют врагов «немцами». Спрашивает, почему? Оказывается, когда наши стояли под Васильевкой, весь эфир был забит переговорами на немецком языке. Говорили наёмники и «специалисты» из НАТО. С тех пор и повелось – «немцы». Хотя позже чаще стала слышна польская и английская речь.
Офицер рассказывает ему, что на этой войне нужно всему учиться заново, с нуля. И натовские спецы немногим могут помочь в этом врагам, так как сами не имеют нужного опыта: «Ни Сирия, ни Осетия, ни Чечня, ни Афган, ни Ирак, ни Ливия, ни Вьетнам… ни мы, ни они – никто не сталкивался с противником такой силы. Ни у кого нет нужного опыта. Нечему учиться в академиях. Ни у нас, ни у них. Всё заново. Всё с нуля. Мы все сейчас учимся. И солдаты, и генералы – все в одинаковом положении. Всем приходится учиться. И окопы копать. И в атаки ходить. Импровизировать».
Проза заключает контракт и зачисляется в ВДВ. Ему говорят обычную присказку: «Попал в ВДВ – гордись! Не попал – радуйся».
Он узнаёт о тяжёлых днях выхода в Россию, оставления Киевской области. Но солдаты и офицеры не потеряли боевого духа. Командир взвода говорит ему: «Мы, военные, должны делать свою работу. Кто её будет делать, если не мы, которых к этому готовили и учили?». Он же рассказывает о реакции местных жителей на приход российской армии здесь, в Херсонской области: «Самое удивительное – люди приветствуют, машут! Под Киевом не было такого. В тот момент понимаешь – да, мы это делаем ради этих людей, которые столько лет были зажаты системой Украины! А сейчас они видят – приехал Большой Брат! Поможет!».
Проза общается с полковым священником, отцом Пересветом. Священник делится своими мыслями: «Война есть попустительство Божье. Человечество погрязло во грехе. Грех, как грязь, покрывает корой человека. А война есть скорбь. Скорбь пробивает кору греха. Человечество должно проснуться от греха».
Лирический герой служит водителем при штабе, что позволяет ему встречаться со многими людьми и разговаривать в дороге. Книга – как бы сборник таких дорожных историй, рассказов.
О финале книги
Заканчивается книга трагической нотой: оставлением правого берега Днепра российской армией. Солдат спрашивает командира: «Они ж нас не победили! Почему уходим?». Командир молчит. Потом отвечает: «Время. Мы должны выиграть время». И по-новому звучит обычная фраза военных при расставании: «Не прощаемся!». Мы не прощаемся, Херсон, не прощаемся, правый берег. Мы вернёмся.
#альманах_Владлена #премия_МаксимаФомина
#номинанты_премия_МаксимаФомина
#отзыв_эксперта_премия_МаксимаФомина
Номинация: «Художественная проза»
Повесть «Не прощаемся!». Андрей Лисьев
Об истории появления книги
Книга основана на реальных событиях, свидетелем которых был автор. Она рассказывает о боевых действиях и жизни в тылу в Херсонской области в начале осени 2022 года. Названия некоторых населённых пунктов, номера частей и позывные персонажей изменены. Но сами рассказы, диалоги, случаи из жизни и боевой работы – реальные.
О чем повесть
Выпускник военно-политического училища с позывным Проза, ныне штатский, приезжает на фронт с гуманитаркой, чтобы пообщаться с военными и написать книгу. Эта книга, собственно, и написана автором. Её предваряет многообещающий подзаголовок: «Лейтенантская проза СВО».
Война разворачивается на фоне южной природы, которая служит символом и метафорой Русской весны. Автор пишет: «Дорога идёт через заповедник Аскания-Нова. Ржавые обгоревшие леса, рыжая хвоя, чёрные стволы по обе стороны дороги. Вот этот лес и есть символ Херсонщины: высаженный давным-давно ровными рядами лес не погиб, а вцепился корнями в землю и ждёт Русской весны. Неестественная красота. Неземная стойкость».
Проза слышит, что наши десантники называют врагов «немцами». Спрашивает, почему? Оказывается, когда наши стояли под Васильевкой, весь эфир был забит переговорами на немецком языке. Говорили наёмники и «специалисты» из НАТО. С тех пор и повелось – «немцы». Хотя позже чаще стала слышна польская и английская речь.
Офицер рассказывает ему, что на этой войне нужно всему учиться заново, с нуля. И натовские спецы немногим могут помочь в этом врагам, так как сами не имеют нужного опыта: «Ни Сирия, ни Осетия, ни Чечня, ни Афган, ни Ирак, ни Ливия, ни Вьетнам… ни мы, ни они – никто не сталкивался с противником такой силы. Ни у кого нет нужного опыта. Нечему учиться в академиях. Ни у нас, ни у них. Всё заново. Всё с нуля. Мы все сейчас учимся. И солдаты, и генералы – все в одинаковом положении. Всем приходится учиться. И окопы копать. И в атаки ходить. Импровизировать».
Проза заключает контракт и зачисляется в ВДВ. Ему говорят обычную присказку: «Попал в ВДВ – гордись! Не попал – радуйся».
Он узнаёт о тяжёлых днях выхода в Россию, оставления Киевской области. Но солдаты и офицеры не потеряли боевого духа. Командир взвода говорит ему: «Мы, военные, должны делать свою работу. Кто её будет делать, если не мы, которых к этому готовили и учили?». Он же рассказывает о реакции местных жителей на приход российской армии здесь, в Херсонской области: «Самое удивительное – люди приветствуют, машут! Под Киевом не было такого. В тот момент понимаешь – да, мы это делаем ради этих людей, которые столько лет были зажаты системой Украины! А сейчас они видят – приехал Большой Брат! Поможет!».
Проза общается с полковым священником, отцом Пересветом. Священник делится своими мыслями: «Война есть попустительство Божье. Человечество погрязло во грехе. Грех, как грязь, покрывает корой человека. А война есть скорбь. Скорбь пробивает кору греха. Человечество должно проснуться от греха».
Лирический герой служит водителем при штабе, что позволяет ему встречаться со многими людьми и разговаривать в дороге. Книга – как бы сборник таких дорожных историй, рассказов.
О финале книги
Заканчивается книга трагической нотой: оставлением правого берега Днепра российской армией. Солдат спрашивает командира: «Они ж нас не победили! Почему уходим?». Командир молчит. Потом отвечает: «Время. Мы должны выиграть время». И по-новому звучит обычная фраза военных при расставании: «Не прощаемся!». Мы не прощаемся, Херсон, не прощаемся, правый берег. Мы вернёмся.
#альманах_Владлена #премия_МаксимаФомина
Forwarded from Размышления Татарского
В рамках проекта «Альманах современной военной прозы и публицистики имени Максима Фомина (Владлена Татарского)» публикуем рецензию эксперта одноименной премии, писателя и литературного критика Алексея Колобродова на публицистику, представленную в телеграм-канале Ивана Даина «Наёмник», выступающего в номинации «Медиа-проект».
#номинанты_премия_МаксимаФомина
#отзыв_эксперта_премия_МаксимаФомина
Автор телеграм-канала «Наёмник» сообщает о себе (или о персонаже? - но, я, ознакомившись с содержанием канала, не верю в такую литературную игру): «Был в ЧВК, вернулся живой и почти целый. Контракт с судьбой». Мы говорим «ЧВК» и подразумеваем, прежде всего, «Вагнер», собственно, и автор даёт густые намёки именно на эту прославленную организацию, уважительно именуя её «конторой» (кое-где используется уже ставшее нарицательным обозначение «музыканты»).
Опыту службы в ЧВК и тому, что происходило после, собственно, и посвящены художественные тексты Ивана Даина, которым трудновато подобрать жанровую прописку. Сам автор настаивает на определении «рассказы», но позволю себе его оспорить: для классического рассказа его записи слишком пунктирны и фрагментарны, и какой-то общий внятный нарратив проявляется, только если читать их как единое целое - видимо, в этом и состоял творческий замысел. Поэтому ярлыки типа «заметки», «интермедии», table-talk и подобные тоже следует отбросить за неточностью - автор явно ведёт единый сюжет, выписывая его короткими кусочками, а не выкладывает мозаику и не выклеивает коллаж, словом, ноль всякого литературного жеманства.
Причина такой манеры, думаю, прозаична и технологична - история должна умещаться в объем одного поста в «телеге» (поэтому ряд, казалось бы вполне кондиционных новелл - «Пришла беда, откуда не ждали», «Спецзадача» - разбиты на несколько постов по номерам), и, собственно, амбиций на какое-либо иное бытование своих текстов у Ивана Даина пока нет.
Я бы определил жанр, в котором он пытается работать, как «литературу телеграма» или, пожалуй, даже «постлитературу» (естественно, производное от «поста» в телеге, но допустимы и другие трактовки).
Смею утверждать, что некоторым пассажам «Наемника» найдется место в русской литературе, которая вне времени и жанров: «По обочинам торчали неразорвавшиеся снаряды от «Града» (или «Урагана»)? Я пытался найти хоть одно целое здание, но не получалось. Не знаю, как это работает, но так свободно я себя еще никогда не ощущал. Словно привычный мир взяли, вывернули наизнанку и показали ему язык. Словно началась местами жуткая, местами веселая, но в целом абсолютно неизведанная игра, в которой ты к тому же не на последних ролях» («Ощущение свободы»).
«Смерть была очень простой. И это оглушало больше всего. Она приходила к старым и молодым, к тем, кто был подготовлен, и к тем, кто еще вчера пас овец где-то черт пойми где. Те, кто ни разу за свою жизнь не брал в руки оружия, работали месяц за месяцем. А те, кто штурмовал Пальмиру, умирали в первый же день. Это было очень просто. Ей было совсем наплевать на то, какой амулет висит у тебя на шее и как ты пытаешься её заговорить. Это была какая-то божественная математика, работающая по четко выверенной формуле, которую никто никогда не узнает.
Может быть потому, что и не было никакой формулы. Но кем надо быть, чтобы это принять?» («Про смерть»).
#альманах_Владлена
#премия_МаксимаФомина
#номинанты_премия_МаксимаФомина
#отзыв_эксперта_премия_МаксимаФомина
Автор телеграм-канала «Наёмник» сообщает о себе (или о персонаже? - но, я, ознакомившись с содержанием канала, не верю в такую литературную игру): «Был в ЧВК, вернулся живой и почти целый. Контракт с судьбой». Мы говорим «ЧВК» и подразумеваем, прежде всего, «Вагнер», собственно, и автор даёт густые намёки именно на эту прославленную организацию, уважительно именуя её «конторой» (кое-где используется уже ставшее нарицательным обозначение «музыканты»).
Опыту службы в ЧВК и тому, что происходило после, собственно, и посвящены художественные тексты Ивана Даина, которым трудновато подобрать жанровую прописку. Сам автор настаивает на определении «рассказы», но позволю себе его оспорить: для классического рассказа его записи слишком пунктирны и фрагментарны, и какой-то общий внятный нарратив проявляется, только если читать их как единое целое - видимо, в этом и состоял творческий замысел. Поэтому ярлыки типа «заметки», «интермедии», table-talk и подобные тоже следует отбросить за неточностью - автор явно ведёт единый сюжет, выписывая его короткими кусочками, а не выкладывает мозаику и не выклеивает коллаж, словом, ноль всякого литературного жеманства.
Причина такой манеры, думаю, прозаична и технологична - история должна умещаться в объем одного поста в «телеге» (поэтому ряд, казалось бы вполне кондиционных новелл - «Пришла беда, откуда не ждали», «Спецзадача» - разбиты на несколько постов по номерам), и, собственно, амбиций на какое-либо иное бытование своих текстов у Ивана Даина пока нет.
Я бы определил жанр, в котором он пытается работать, как «литературу телеграма» или, пожалуй, даже «постлитературу» (естественно, производное от «поста» в телеге, но допустимы и другие трактовки).
Смею утверждать, что некоторым пассажам «Наемника» найдется место в русской литературе, которая вне времени и жанров: «По обочинам торчали неразорвавшиеся снаряды от «Града» (или «Урагана»)? Я пытался найти хоть одно целое здание, но не получалось. Не знаю, как это работает, но так свободно я себя еще никогда не ощущал. Словно привычный мир взяли, вывернули наизнанку и показали ему язык. Словно началась местами жуткая, местами веселая, но в целом абсолютно неизведанная игра, в которой ты к тому же не на последних ролях» («Ощущение свободы»).
«Смерть была очень простой. И это оглушало больше всего. Она приходила к старым и молодым, к тем, кто был подготовлен, и к тем, кто еще вчера пас овец где-то черт пойми где. Те, кто ни разу за свою жизнь не брал в руки оружия, работали месяц за месяцем. А те, кто штурмовал Пальмиру, умирали в первый же день. Это было очень просто. Ей было совсем наплевать на то, какой амулет висит у тебя на шее и как ты пытаешься её заговорить. Это была какая-то божественная математика, работающая по четко выверенной формуле, которую никто никогда не узнает.
Может быть потому, что и не было никакой формулы. Но кем надо быть, чтобы это принять?» («Про смерть»).
#альманах_Владлена
#премия_МаксимаФомина
Forwarded from Размышления Татарского
В рамках проекта «Альманах современной военной прозы и публицистики имени Максима Фомина (Владлена Татарского)» публикуем рецензию эксперта одноимённой премии Алексея Колобродова на повесть Юрия Горенкова «Георгий», представленную на конкурс в номинации «Художественная проза».
#номинанты_премия_МаксимаФомина
#отзыв_эксперта_премия_МаксимаФомина
Повесть Юрия Горенкова «Георгий» вполне заслуживает заинтересованного прочтения, пусть и с очевидной оглядкой на литературное неофитство, стилистические огрехи и смысловые ляпы. Автор попытался соединить в судьбе своего героя Юрия/Георгия, добровольца Донбасса с позывным «Джокер», две линии: военную и мистическую.
С первой в повести всё почти хорошо − убедительность, выразительность, ощущаемый эффект присутствия − ключевое достоинство «лейтенантской прозы» и, что любопытно, при всём при этом самые жестокие и кровавые боевые сцены Горенков даёт не в манере «окопной правды», а в романтико-героическом духе.
«Юра читал мысленно молитву, смерть, как никогда близко, дышала ему в лицо, пули всё так же роем пролетали совсем низко, чуть не задевая, изредка, жужжа, впиваясь в землю рядом, искашивая сочную зелёную траву. Он понимал, что одна такая пуля может прилететь точно в голову или сердце, и тогда моментальная смерть, даже ничего понять не успеешь. Молитва помогала, словно сам Спаситель и Ангел Хранитель спустились на землю и невидимо укрыли наших парней. Шквал огня не утихал, где-то рядом разорвалась граната из подствольника. Юра приподнял голову: нога была вывернута неестественно, видел, как кровь из раны пульсировала и вытекала, вытягивая за собою жизнь капля за каплей...».
С мистическим пластом в повести заметно хуже. И проблема не в том, что соответствующие эпизоды сомнительны с точки зрения канонического православия − и речь здесь не о ереси, но скорее о народной экзальтированной вере в чудесное. Чисто литературно материал, требующий от писателя даже технически особого нерва и строя письма, подан и прямолинейно, как самая грубая наличная реальность, и слишком умозрительно, эдакое школьное фэнтези.
Среди достоинств повести можно было бы назвать довольно изобретательную работу с сюжетом, ненатужное чередование разных хронотопов и кусков реальности, но автор, словно желая нивелировать сей комплимент, в финале зачем-то волюнтаристски убивает главного героя, только что выжившего после тяжёлого ранения. К чему нет ни фабульных, ни философский обоснований, разве что страх избежать счастливой фольклорной концовки «жили долго и счастливо и умерли в один день». Но кода, предложенная автором, съехав с фольклорной колеи, и вовсе превращается в очень искусственную олеографическую картинку.
Юрий Горенков явно поспешил с переводом перспективной рукописи в книжный и как бы окончательный способ существования. Автор он одарённый. Незаурядный жизненный опыт, мировоззрение, душевная открытость и честность восприятия мира тоже в плюс, но, как обычно в подобных случаях, советуем пусть и банальное, но неоспоримое − писатель тоже профессия, и ей необходимо учиться.
#альманах_Владлена
#премия_МаксимаФомина
#номинанты_премия_МаксимаФомина
#отзыв_эксперта_премия_МаксимаФомина
Повесть Юрия Горенкова «Георгий» вполне заслуживает заинтересованного прочтения, пусть и с очевидной оглядкой на литературное неофитство, стилистические огрехи и смысловые ляпы. Автор попытался соединить в судьбе своего героя Юрия/Георгия, добровольца Донбасса с позывным «Джокер», две линии: военную и мистическую.
С первой в повести всё почти хорошо − убедительность, выразительность, ощущаемый эффект присутствия − ключевое достоинство «лейтенантской прозы» и, что любопытно, при всём при этом самые жестокие и кровавые боевые сцены Горенков даёт не в манере «окопной правды», а в романтико-героическом духе.
«Юра читал мысленно молитву, смерть, как никогда близко, дышала ему в лицо, пули всё так же роем пролетали совсем низко, чуть не задевая, изредка, жужжа, впиваясь в землю рядом, искашивая сочную зелёную траву. Он понимал, что одна такая пуля может прилететь точно в голову или сердце, и тогда моментальная смерть, даже ничего понять не успеешь. Молитва помогала, словно сам Спаситель и Ангел Хранитель спустились на землю и невидимо укрыли наших парней. Шквал огня не утихал, где-то рядом разорвалась граната из подствольника. Юра приподнял голову: нога была вывернута неестественно, видел, как кровь из раны пульсировала и вытекала, вытягивая за собою жизнь капля за каплей...».
С мистическим пластом в повести заметно хуже. И проблема не в том, что соответствующие эпизоды сомнительны с точки зрения канонического православия − и речь здесь не о ереси, но скорее о народной экзальтированной вере в чудесное. Чисто литературно материал, требующий от писателя даже технически особого нерва и строя письма, подан и прямолинейно, как самая грубая наличная реальность, и слишком умозрительно, эдакое школьное фэнтези.
Среди достоинств повести можно было бы назвать довольно изобретательную работу с сюжетом, ненатужное чередование разных хронотопов и кусков реальности, но автор, словно желая нивелировать сей комплимент, в финале зачем-то волюнтаристски убивает главного героя, только что выжившего после тяжёлого ранения. К чему нет ни фабульных, ни философский обоснований, разве что страх избежать счастливой фольклорной концовки «жили долго и счастливо и умерли в один день». Но кода, предложенная автором, съехав с фольклорной колеи, и вовсе превращается в очень искусственную олеографическую картинку.
Юрий Горенков явно поспешил с переводом перспективной рукописи в книжный и как бы окончательный способ существования. Автор он одарённый. Незаурядный жизненный опыт, мировоззрение, душевная открытость и честность восприятия мира тоже в плюс, но, как обычно в подобных случаях, советуем пусть и банальное, но неоспоримое − писатель тоже профессия, и ей необходимо учиться.
#альманах_Владлена
#премия_МаксимаФомина
Forwarded from Размышления Татарского
Мы продолжаем публикации в рамках проекта «Альманах современной военной прозы и публицистики имени Максима Фомина (Владлена Татарского)» и рассказываем нашим читателям о номинантах Премии.
Здесь вы можете посмотреть рецензию на произведение Игоря Красногорова «Мечта о сверхсиле».
Сегодня мы расскажем о произведении Григория Кубатьяна. Это автобиографическая повесть «Осень добровольца». Произведение представлено в рамках номинации «Художественная проза».
Альманах современной военной прозы и публицистики имени Максима Фомина (Владлена Татарского):
Григорий Кубатьян – автобиографическая повесть «Осень добровольца».
#номинанты_премия_МаксимаФомина
Номинация: «Художественная проза»
О книге
От искры возгорится пламя, от перестроечного «Огонька»…
Григорий Кубатьян, автор популярных книг о путешествиях, пошедший добровольцем на СВО, родился в единой стране: большой, великой и мирной. Ей можно было гордиться, в неё можно было верить. Она представляла собой альтернативу, возможность выбора разных путей развития, противовес западной гребёнке.
За это и поплатилась: её стали сравнивать с той самой гребёнкой, убеждать людей, что не формат, выпадает из стандартов. Так проявился вирус разъединения, который символизирует журнал «Огонёк» – агрегатор истории про «живу плохо, страна моя ужасна и преступна, правительство коррумпировано», а «наши герои на самом деле – злодеи».
Вирус этот разрушил маяк, выпустил сумрак и хаос. А из подпола вышла хтонь, казалось, запечатанная там навсегда. Так раздулся невероятный пожар, которому не смогли противостоять целые государства, но на борьбу с которым встали простые люди, герои книги.
Эксперт премии Андрей Рудалёв об автобиографической повести Григория Кубатьяна «Осень добровольца»
#отзыв_эксперта_премия_МаксимаФомина
Андрей Рудалёв – эксперт премии Максима Фомина (Владлена Татарского), журналист, а также один из ведущих литературных критиков нашего времени.
Дневниковое, репортерское изложение у Кубатьяна перерастает в нечто большее, становится важным свидетельством происходящего. Оно помогает закрепиться, удержать позицию, отстоять наши символы, атрибуты и правду в противовес злобной и убийственной кривде «огоньков».
«Я в тебя верю. Тебе еще про нас книгу писать!» - говорит ему раненому сослуживец. «Ты сможешь!» - таково долженствование, понимание значимости подобных свидетельств, складывающихся в эпос современности.
Повесть «Осень добровольца» - путь обретения себя, выстраивание смысла, его возвращение после длительного пребывания в сумраке.
Важный образ-символ: старая советская медаль «за долголетний добросовестный труд», найденная на полу в гараже. Брошенная, забытая, посреди руин и грязи, она воспринимается как знамение, как надежда, звезда, упавшая с былых высот. Это не ностальгия, а свидетельство об альтернативе, о возможности маяка преодолевать сумрак и брань, об исправлении, о противостоянии тлетворному «Огоньку». В этом нет романтики, а только упорный труд.
#альманах_Владлена #премия_МаксимаФомина
Здесь вы можете посмотреть рецензию на произведение Игоря Красногорова «Мечта о сверхсиле».
Сегодня мы расскажем о произведении Григория Кубатьяна. Это автобиографическая повесть «Осень добровольца». Произведение представлено в рамках номинации «Художественная проза».
Альманах современной военной прозы и публицистики имени Максима Фомина (Владлена Татарского):
Григорий Кубатьян – автобиографическая повесть «Осень добровольца».
#номинанты_премия_МаксимаФомина
Номинация: «Художественная проза»
О книге
От искры возгорится пламя, от перестроечного «Огонька»…
Григорий Кубатьян, автор популярных книг о путешествиях, пошедший добровольцем на СВО, родился в единой стране: большой, великой и мирной. Ей можно было гордиться, в неё можно было верить. Она представляла собой альтернативу, возможность выбора разных путей развития, противовес западной гребёнке.
За это и поплатилась: её стали сравнивать с той самой гребёнкой, убеждать людей, что не формат, выпадает из стандартов. Так проявился вирус разъединения, который символизирует журнал «Огонёк» – агрегатор истории про «живу плохо, страна моя ужасна и преступна, правительство коррумпировано», а «наши герои на самом деле – злодеи».
Вирус этот разрушил маяк, выпустил сумрак и хаос. А из подпола вышла хтонь, казалось, запечатанная там навсегда. Так раздулся невероятный пожар, которому не смогли противостоять целые государства, но на борьбу с которым встали простые люди, герои книги.
Эксперт премии Андрей Рудалёв об автобиографической повести Григория Кубатьяна «Осень добровольца»
#отзыв_эксперта_премия_МаксимаФомина
Андрей Рудалёв – эксперт премии Максима Фомина (Владлена Татарского), журналист, а также один из ведущих литературных критиков нашего времени.
Дневниковое, репортерское изложение у Кубатьяна перерастает в нечто большее, становится важным свидетельством происходящего. Оно помогает закрепиться, удержать позицию, отстоять наши символы, атрибуты и правду в противовес злобной и убийственной кривде «огоньков».
«Я в тебя верю. Тебе еще про нас книгу писать!» - говорит ему раненому сослуживец. «Ты сможешь!» - таково долженствование, понимание значимости подобных свидетельств, складывающихся в эпос современности.
Повесть «Осень добровольца» - путь обретения себя, выстраивание смысла, его возвращение после длительного пребывания в сумраке.
Важный образ-символ: старая советская медаль «за долголетний добросовестный труд», найденная на полу в гараже. Брошенная, забытая, посреди руин и грязи, она воспринимается как знамение, как надежда, звезда, упавшая с былых высот. Это не ностальгия, а свидетельство об альтернативе, о возможности маяка преодолевать сумрак и брань, об исправлении, о противостоянии тлетворному «Огоньку». В этом нет романтики, а только упорный труд.
#альманах_Владлена #премия_МаксимаФомина