«Разбитое лицо колючий снег занес,
От жадной тьмы укрыв бесчисленные шрамы.
Но вытекли глаза двумя ручьями слез,
В продавленной груди клокочет крик упрямый:
- О Вечность! Я на твой поруганный порог
Иду зарубленный, убитый, бездыханный.
Следы злодейства я, как мой народ, сберег,
Чтоб ты узнала нас, вглядевшись в эти раны...»
Перец Маркиш.
«Михоэлсу - неугасимый светильник».
Пер. А. Штейнберга.
От жадной тьмы укрыв бесчисленные шрамы.
Но вытекли глаза двумя ручьями слез,
В продавленной груди клокочет крик упрямый:
- О Вечность! Я на твой поруганный порог
Иду зарубленный, убитый, бездыханный.
Следы злодейства я, как мой народ, сберег,
Чтоб ты узнала нас, вглядевшись в эти раны...»
Перец Маркиш.
«Михоэлсу - неугасимый светильник».
Пер. А. Штейнберга.
В 1910 году, в этот день родилась первая и единственная женщина, ставшая членом Президиума ЦК КПСС, Екатерина Алексеевна Фурцева.
Она была к тому же министром культуры и фавориткой Хрущева, - с его свержением в 1964 году звезда Фурцевой стала закатываться.
Воспользовавшись тем, что дама построила себе за государственный счет слишком уж большую дачу, ее вывели из Политбюро и без особого шума отставили.
В 1974 году Фурцева скончалась. Есть версия, что покончила с собой.
Она была к тому же министром культуры и фавориткой Хрущева, - с его свержением в 1964 году звезда Фурцевой стала закатываться.
Воспользовавшись тем, что дама построила себе за государственный счет слишком уж большую дачу, ее вывели из Политбюро и без особого шума отставили.
В 1974 году Фурцева скончалась. Есть версия, что покончила с собой.
Во время съемок фильма "Гладиатор" Рассел Кроу получил письмо от руководства, в котором его просили не играть в футбол, в виду получения возможных травм.
Как раз в это время он делал одну батальную сцену за другой.
Кроу послал начальству такой ответ: "Я могу драться с четырьмя тиграми, но не могу играть в футбол? Полно вам… С любовью, Рассел."
Как раз в это время он делал одну батальную сцену за другой.
Кроу послал начальству такой ответ: "Я могу драться с четырьмя тиграми, но не могу играть в футбол? Полно вам… С любовью, Рассел."
«Нас просто предали. Говорилось: отечество, а в виду имелись захватнические планы.. Говорилось: честь, а в виду имелась жажда власти.. Говорилось: нация, а в виду имелся зуд деятельности у господ генералов, оставшихся не у дел. Слово "патриотизм" они начинили своим фразёрством, жаждой славы, властолюбием, лживой романтикой, своей глупостью, а нам преподнесли его, как лучезарный идеал…»
Эрих Мария Ремарк "Возвращение".
(На фотографии - обложка первого издания).
Эрих Мария Ремарк "Возвращение".
(На фотографии - обложка первого издания).
«Тьма, в которой мы плаваем, есть порождение горькой исторической случайности; но так как ныне, благодаря новейшим исследованиям, можно эту случайность по косточкам разобрать, то и причины, ее породившие, нельзя уже считать неустранимыми. Тьма – совершившийся факт, а свет – чаемое будущее. И будет свет, будет!»
Михаил Салтыков-Щедрин.
Михаил Салтыков-Щедрин.
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Рассказывает режиссёр
Марк Захаров:
«Когда мы уже всё закончили и всё записали, Гладков был очень утомлён. Я собрался уходить и сказал: «Гена, забыл сказать о песне слуг. Они должны что-то спеть. Они отвязные дураки и не могут без песни существовать... Я помню — это был исторический миг. Гена был сначала в отчаянии, потом открыл крышку рояля и сразу запел и музыку, и слова».
Рассказывает поэт Юлий Ким: «Гладков сказал: "Бином Ньютона, подумаешь тоже". Через час уже всё было готово. Он принёс её уже со словами, думая что Ким всё перепишет и напишет на эту музыку какие-то нормальные слова. И запел: "Уно, уно, уно, ун моменто".»
Но Захарову так понравилась эта абракадабра, простой набор итальянских слов, что поэту Юлию Киму ничего переписывать не пришлось.
Рассказывает Геннадий Гладков: «А мы в консерватории изучали итальянские термины, и я запомнил выражение „уно моменто“. Ну и стал на эту тему сочинять музыку. Захаров покатывался от смеха».
Марк Захаров:
«Когда мы уже всё закончили и всё записали, Гладков был очень утомлён. Я собрался уходить и сказал: «Гена, забыл сказать о песне слуг. Они должны что-то спеть. Они отвязные дураки и не могут без песни существовать... Я помню — это был исторический миг. Гена был сначала в отчаянии, потом открыл крышку рояля и сразу запел и музыку, и слова».
Рассказывает поэт Юлий Ким: «Гладков сказал: "Бином Ньютона, подумаешь тоже". Через час уже всё было готово. Он принёс её уже со словами, думая что Ким всё перепишет и напишет на эту музыку какие-то нормальные слова. И запел: "Уно, уно, уно, ун моменто".»
Но Захарову так понравилась эта абракадабра, простой набор итальянских слов, что поэту Юлию Киму ничего переписывать не пришлось.
Рассказывает Геннадий Гладков: «А мы в консерватории изучали итальянские термины, и я запомнил выражение „уно моменто“. Ну и стал на эту тему сочинять музыку. Захаров покатывался от смеха».
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
В кино Любовь Добржанская снималась немного, все время занимала работа в театре и концертные выступления в качестве певицы.
Среди ролей — бабушка Айбала в «Адаме и Хеве», властная семидесятилетняя Антонида Васильевна в экранизации «Игрока», мать главного героя в драме
«В четверг и больше никогда».
Настоящая кинослава к актрисе пришла в 61 год после выхода комедии «Берегись автомобиля». Любовь Ивановна сыграла роль мамы Юрия Деточкина и, что называется, проснулась знаменитой. В 1975 году она сыграла еще одну маму, после чего не могла спокойно пройти по улице — маму Жени Лукашина из «Иронии судьбы» узнавали на каждом шагу, и эта роль стала «визитной карточкой» актрисы. Кстати, Добржанская и Мягков были знакомы до фильма, они вместе играли в спектакле «Восхождение на Фудзияму».
Среди ролей — бабушка Айбала в «Адаме и Хеве», властная семидесятилетняя Антонида Васильевна в экранизации «Игрока», мать главного героя в драме
«В четверг и больше никогда».
Настоящая кинослава к актрисе пришла в 61 год после выхода комедии «Берегись автомобиля». Любовь Ивановна сыграла роль мамы Юрия Деточкина и, что называется, проснулась знаменитой. В 1975 году она сыграла еще одну маму, после чего не могла спокойно пройти по улице — маму Жени Лукашина из «Иронии судьбы» узнавали на каждом шагу, и эта роль стала «визитной карточкой» актрисы. Кстати, Добржанская и Мягков были знакомы до фильма, они вместе играли в спектакле «Восхождение на Фудзияму».
8 декабря 1802 года в семье, принадлежащей к старинному княжескому роду, родился Александр Иванович Одоевский.
Мятежный поэт-декабрист, он вошел в историю русской культуры своим стихотворным ответом на знаменитое послание Пушкина в Сибирь, строчки из которого знает каждый (обычно не имея понятия об авторе):
Наш скорбный труд не пропадет, Из искры возгорится пламя…
Эти яркие слова надолго приватизировали большевики и сделали практически девизом.
«Струн вещих пламенные звуки
До слуха нашего дошли,
К мечам рванулись наши руки,
И - лишь оковы обрели.
Но будь покоен, бард!- цепями,
Своей судьбой гордимся мы,
И за затворами тюрьмы
В душе смеемся над царями.
Наш скорбный труд не пропадет,
Из искры возгорится пламя,
И просвещенный наш народ
Сберется под святое знамя.
Мечи скуем мы из цепей
И пламя вновь зажжем свободы!
Она нагрянет на царей,
И радостно вздохнут народы!»
Но стихи сами по себе очень красивые…
Мятежный поэт-декабрист, он вошел в историю русской культуры своим стихотворным ответом на знаменитое послание Пушкина в Сибирь, строчки из которого знает каждый (обычно не имея понятия об авторе):
Наш скорбный труд не пропадет, Из искры возгорится пламя…
Эти яркие слова надолго приватизировали большевики и сделали практически девизом.
«Струн вещих пламенные звуки
До слуха нашего дошли,
К мечам рванулись наши руки,
И - лишь оковы обрели.
Но будь покоен, бард!- цепями,
Своей судьбой гордимся мы,
И за затворами тюрьмы
В душе смеемся над царями.
Наш скорбный труд не пропадет,
Из искры возгорится пламя,
И просвещенный наш народ
Сберется под святое знамя.
Мечи скуем мы из цепей
И пламя вновь зажжем свободы!
Она нагрянет на царей,
И радостно вздохнут народы!»
Но стихи сами по себе очень красивые…
70-е годы. Театр Советской Армии. Играют спектакль о Великой Отечественной. В самом конце, после эпичного сражения, актёр, который весь в грязи и бутафорской крови, доползает до телефонного аппарата. Хриплым голосом он говорит: «Ставку Верховного!», а потом радостно и гордо рапортует из последних сил: «Киев отбит, товарищ Сталин! Возвращён под Красное знамя!». После этого громогласно звучит голос Вождя из всех колонок: «За Киев спасибо! Всему личному составу войск объявить благодарность!» Под голос Сталина все актёры выстраивались на сцене и потом кричали «Ура!». Занавес.
Но в тот роковой день у звокорежиссёра выпала из рук бобина, на которой был записан голос Сталина. Плёнка разлетелась на мелкие клочки и звуковик склеил её почти перед самым включением. А теперь представьте: артист рапортует Сталину и из всех колонок звучит: «За Киев спасибо. Тионрадогалб тиивяъбо ксйов уватсос умончил умесв!» (запись наоборот).
И вдруг, один из актёров говорит: «Волнуется Иосиф Виссарионович, по-грузински заговорил!».
Но в тот роковой день у звокорежиссёра выпала из рук бобина, на которой был записан голос Сталина. Плёнка разлетелась на мелкие клочки и звуковик склеил её почти перед самым включением. А теперь представьте: артист рапортует Сталину и из всех колонок звучит: «За Киев спасибо. Тионрадогалб тиивяъбо ксйов уватсос умончил умесв!» (запись наоборот).
И вдруг, один из актёров говорит: «Волнуется Иосиф Виссарионович, по-грузински заговорил!».
Геннадий Бортников (на фото) играл в спектакле «Дорога» и в одной из сцен из-за кулис выезжала специальная фурка. На фурке стояли стол с посудой и два стула, на которых сидели сам Бортников и другой артист.
И вот как-то раз рабочие слишком сильно толкнули декорацию, что аж посуда посыпалась, а артисты еле удержались. Бортников не выдержал и начал было кричать: «Да что вы там охренели?».
Зрительный зал замер и возникла гробовая тишина. И вот в полнейшей тишине из-за кулис звучит: «Прости, Гена! Мы больше не будем».
И вот как-то раз рабочие слишком сильно толкнули декорацию, что аж посуда посыпалась, а артисты еле удержались. Бортников не выдержал и начал было кричать: «Да что вы там охренели?».
Зрительный зал замер и возникла гробовая тишина. И вот в полнейшей тишине из-за кулис звучит: «Прости, Гена! Мы больше не будем».
Повар Б.Н. Тихонов (он же метеоролог по специальности) разделывает говяжью тушу, а пёсель делает вид, что ему все равно и его это не касается…
Дрейфующая станция "СП-4". Апрель 1954 г.
Кстати, 22 февраля 1955 года, после окончания полярной ночи, на дрейфующую станцию к полярникам, проведшим около года в безмолвных льдах, прилетали на самолете Рина Зеленая, Борис Брунов и другие артисты СССР.
Дрейфующая станция "СП-4". Апрель 1954 г.
Кстати, 22 февраля 1955 года, после окончания полярной ночи, на дрейфующую станцию к полярникам, проведшим около года в безмолвных льдах, прилетали на самолете Рина Зеленая, Борис Брунов и другие артисты СССР.
Этот снимок был сделан в 1961-м году 22-летним фотографом Владимиром Лагранжем мимоходом в центре Москвы.
В тот очень холодный день легко одетый юноша, даже замерзая, не смог пройти мимо столь колоритной детской фигурки, не сделав снимка!
Имя девочки так и осталось неизвестным, однако сам её образ был многократно растиражирован в мире и воплощён на картинах, в керамике и даже в виде ёлочной игрушки.
В тот очень холодный день легко одетый юноша, даже замерзая, не смог пройти мимо столь колоритной детской фигурки, не сделав снимка!
Имя девочки так и осталось неизвестным, однако сам её образ был многократно растиражирован в мире и воплощён на картинах, в керамике и даже в виде ёлочной игрушки.