Монголы во главе с чингизидом Батыем и военачальником Субэдэем вторглись в Киевское княжество, разгромили Поросье и осадили Киев
5 сентября 1240 года. Обороной руководил тысяцкий Даниила Галицкого Дмитр. Сам Даниил еще до прихода монголов уехал в Венгрию с целью заключить династический союз с королем Белой IV, но также неудачно. Согласно летописи, Даниил возвращался на Русь во время нашествия, но не смог пройти в Русскую землю, поскольку мало с ним было дружины, и вернулся в Венгрию.
Решающий штурм пришелся на 5 декабря 1240 года. Монголы пробили стены города сразу в нескольких местах, но защитники Киева отошли в детинец. На следующий день воины Батыя приступили к штурму центральной части города и Горы. Сломив сопротивление киевлян, монголы устроили массовую резню и подожгли Десятинную церковь, в которой укрылись последние защитники города. Тысяцкий Дмитр попал в плен.
6 декабря 1240 года Киев пал…
На фотографии - первое книжное издание Василия Яна «Батый», 1942 год.
5 сентября 1240 года. Обороной руководил тысяцкий Даниила Галицкого Дмитр. Сам Даниил еще до прихода монголов уехал в Венгрию с целью заключить династический союз с королем Белой IV, но также неудачно. Согласно летописи, Даниил возвращался на Русь во время нашествия, но не смог пройти в Русскую землю, поскольку мало с ним было дружины, и вернулся в Венгрию.
Решающий штурм пришелся на 5 декабря 1240 года. Монголы пробили стены города сразу в нескольких местах, но защитники Киева отошли в детинец. На следующий день воины Батыя приступили к штурму центральной части города и Горы. Сломив сопротивление киевлян, монголы устроили массовую резню и подожгли Десятинную церковь, в которой укрылись последние защитники города. Тысяцкий Дмитр попал в плен.
6 декабря 1240 года Киев пал…
На фотографии - первое книжное издание Василия Яна «Батый», 1942 год.
Уважаемые надзорные органы, у меня вопрос.
Следует ли мне отнести трилогию лауреата Сталинской премии за 1948 год,
Валентина Ивановича Костылева «Иван Грозный»
к лгбт-продукции, так как содомия Рюриковича упоминается в тысячестраничном труде как минимум два раза - один раз самим государем, второй дьяками Посольского приказа в насмешливой и издевательской форме?
Следует ли мне отнести трилогию лауреата Сталинской премии за 1948 год,
Валентина Ивановича Костылева «Иван Грозный»
к лгбт-продукции, так как содомия Рюриковича упоминается в тысячестраничном труде как минимум два раза - один раз самим государем, второй дьяками Посольского приказа в насмешливой и издевательской форме?
«Работы у медиков было много - порой по двести раненых в сутки. Ведь на льду негде спрятаться от бомб и снарядов. Всем было нелегко - и шоферам, и ремонтникам, и регулировщикам, и грузчикам, и строителям, и бойцам ПВО.
В нашу санитарную палатку приносили не только раненых. Часто приходилось спасать обмороженных и утопающих. Однажды в бомбовую воронку, занесённую снегом, провалилась машина. Солдат, сидевших в кузове, сразу вытащили из воды. В кабине же остались командир роты и шофёр. Машина со дна ещё некоторое время подсвечивала фарами. Командир не смог самостоятельно выбраться из кабины - его поясной ремень зацепился за тормозной рычаг. Шофёр сумел открыть дверцу, но заметив, что командир "на привязи", не оставил его в беде. Из последних сил, поддерживая и подталкивая друг друга, они выплыли в подсвете фар из проруби. Можно привести массу примеров, когда стойкость и выручка побеждали смерть».
Из воспоминаний военфельдшера "Дороги жизни" (9-й километр)
Ольги Писаренко
(На фотографиях).
В нашу санитарную палатку приносили не только раненых. Часто приходилось спасать обмороженных и утопающих. Однажды в бомбовую воронку, занесённую снегом, провалилась машина. Солдат, сидевших в кузове, сразу вытащили из воды. В кабине же остались командир роты и шофёр. Машина со дна ещё некоторое время подсвечивала фарами. Командир не смог самостоятельно выбраться из кабины - его поясной ремень зацепился за тормозной рычаг. Шофёр сумел открыть дверцу, но заметив, что командир "на привязи", не оставил его в беде. Из последних сил, поддерживая и подталкивая друг друга, они выплыли в подсвете фар из проруби. Можно привести массу примеров, когда стойкость и выручка побеждали смерть».
Из воспоминаний военфельдшера "Дороги жизни" (9-й километр)
Ольги Писаренко
(На фотографиях).
7 декабря 1895 года в местечке Полонное на Волыни, в бедной еврейской семье, родился будущий поэт, драматург Перец Маркиш.
Стихи стал писать рано, причём на русском языке.
В 1912 году в Париже юный Маркиш, занял первое место в конкурсе мужской красоты. Был номинирован русской богемой. Свидетельницей триумфа стала Анна Ахматова.
Борис Пастернак писал о нем: «Помимо своего художественного значения Маркиш был слишком необыкновенным явлением самой жизни, её улыбкой, её лучом, который прикосновением красоты, радующим знаком ложился всюду, куда он являлся».
Началась Первая Мировая война. Рядовой царской армии Перец Маркиш был ранен и революцию встретил в госпитале. Он пишет и впервые публикует свои стихи на идише.
В 1939 году Перец Маркиш стал единственным из советских еврейских писателей кавалером Ордена Ленина.
12 августа 1952 года после трехлетнего заточения в подвалах Лубянки и тайного суда Маркиш был расстрелян вместе с другими поэтами и деятелями еврейской культуры.
Ему было 56 лет.
Стихи стал писать рано, причём на русском языке.
В 1912 году в Париже юный Маркиш, занял первое место в конкурсе мужской красоты. Был номинирован русской богемой. Свидетельницей триумфа стала Анна Ахматова.
Борис Пастернак писал о нем: «Помимо своего художественного значения Маркиш был слишком необыкновенным явлением самой жизни, её улыбкой, её лучом, который прикосновением красоты, радующим знаком ложился всюду, куда он являлся».
Началась Первая Мировая война. Рядовой царской армии Перец Маркиш был ранен и революцию встретил в госпитале. Он пишет и впервые публикует свои стихи на идише.
В 1939 году Перец Маркиш стал единственным из советских еврейских писателей кавалером Ордена Ленина.
12 августа 1952 года после трехлетнего заточения в подвалах Лубянки и тайного суда Маркиш был расстрелян вместе с другими поэтами и деятелями еврейской культуры.
Ему было 56 лет.
«Разбитое лицо колючий снег занес,
От жадной тьмы укрыв бесчисленные шрамы.
Но вытекли глаза двумя ручьями слез,
В продавленной груди клокочет крик упрямый:
- О Вечность! Я на твой поруганный порог
Иду зарубленный, убитый, бездыханный.
Следы злодейства я, как мой народ, сберег,
Чтоб ты узнала нас, вглядевшись в эти раны...»
Перец Маркиш.
«Михоэлсу - неугасимый светильник».
Пер. А. Штейнберга.
От жадной тьмы укрыв бесчисленные шрамы.
Но вытекли глаза двумя ручьями слез,
В продавленной груди клокочет крик упрямый:
- О Вечность! Я на твой поруганный порог
Иду зарубленный, убитый, бездыханный.
Следы злодейства я, как мой народ, сберег,
Чтоб ты узнала нас, вглядевшись в эти раны...»
Перец Маркиш.
«Михоэлсу - неугасимый светильник».
Пер. А. Штейнберга.
В 1910 году, в этот день родилась первая и единственная женщина, ставшая членом Президиума ЦК КПСС, Екатерина Алексеевна Фурцева.
Она была к тому же министром культуры и фавориткой Хрущева, - с его свержением в 1964 году звезда Фурцевой стала закатываться.
Воспользовавшись тем, что дама построила себе за государственный счет слишком уж большую дачу, ее вывели из Политбюро и без особого шума отставили.
В 1974 году Фурцева скончалась. Есть версия, что покончила с собой.
Она была к тому же министром культуры и фавориткой Хрущева, - с его свержением в 1964 году звезда Фурцевой стала закатываться.
Воспользовавшись тем, что дама построила себе за государственный счет слишком уж большую дачу, ее вывели из Политбюро и без особого шума отставили.
В 1974 году Фурцева скончалась. Есть версия, что покончила с собой.
Во время съемок фильма "Гладиатор" Рассел Кроу получил письмо от руководства, в котором его просили не играть в футбол, в виду получения возможных травм.
Как раз в это время он делал одну батальную сцену за другой.
Кроу послал начальству такой ответ: "Я могу драться с четырьмя тиграми, но не могу играть в футбол? Полно вам… С любовью, Рассел."
Как раз в это время он делал одну батальную сцену за другой.
Кроу послал начальству такой ответ: "Я могу драться с четырьмя тиграми, но не могу играть в футбол? Полно вам… С любовью, Рассел."
«Нас просто предали. Говорилось: отечество, а в виду имелись захватнические планы.. Говорилось: честь, а в виду имелась жажда власти.. Говорилось: нация, а в виду имелся зуд деятельности у господ генералов, оставшихся не у дел. Слово "патриотизм" они начинили своим фразёрством, жаждой славы, властолюбием, лживой романтикой, своей глупостью, а нам преподнесли его, как лучезарный идеал…»
Эрих Мария Ремарк "Возвращение".
(На фотографии - обложка первого издания).
Эрих Мария Ремарк "Возвращение".
(На фотографии - обложка первого издания).
«Тьма, в которой мы плаваем, есть порождение горькой исторической случайности; но так как ныне, благодаря новейшим исследованиям, можно эту случайность по косточкам разобрать, то и причины, ее породившие, нельзя уже считать неустранимыми. Тьма – совершившийся факт, а свет – чаемое будущее. И будет свет, будет!»
Михаил Салтыков-Щедрин.
Михаил Салтыков-Щедрин.
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Рассказывает режиссёр
Марк Захаров:
«Когда мы уже всё закончили и всё записали, Гладков был очень утомлён. Я собрался уходить и сказал: «Гена, забыл сказать о песне слуг. Они должны что-то спеть. Они отвязные дураки и не могут без песни существовать... Я помню — это был исторический миг. Гена был сначала в отчаянии, потом открыл крышку рояля и сразу запел и музыку, и слова».
Рассказывает поэт Юлий Ким: «Гладков сказал: "Бином Ньютона, подумаешь тоже". Через час уже всё было готово. Он принёс её уже со словами, думая что Ким всё перепишет и напишет на эту музыку какие-то нормальные слова. И запел: "Уно, уно, уно, ун моменто".»
Но Захарову так понравилась эта абракадабра, простой набор итальянских слов, что поэту Юлию Киму ничего переписывать не пришлось.
Рассказывает Геннадий Гладков: «А мы в консерватории изучали итальянские термины, и я запомнил выражение „уно моменто“. Ну и стал на эту тему сочинять музыку. Захаров покатывался от смеха».
Марк Захаров:
«Когда мы уже всё закончили и всё записали, Гладков был очень утомлён. Я собрался уходить и сказал: «Гена, забыл сказать о песне слуг. Они должны что-то спеть. Они отвязные дураки и не могут без песни существовать... Я помню — это был исторический миг. Гена был сначала в отчаянии, потом открыл крышку рояля и сразу запел и музыку, и слова».
Рассказывает поэт Юлий Ким: «Гладков сказал: "Бином Ньютона, подумаешь тоже". Через час уже всё было готово. Он принёс её уже со словами, думая что Ким всё перепишет и напишет на эту музыку какие-то нормальные слова. И запел: "Уно, уно, уно, ун моменто".»
Но Захарову так понравилась эта абракадабра, простой набор итальянских слов, что поэту Юлию Киму ничего переписывать не пришлось.
Рассказывает Геннадий Гладков: «А мы в консерватории изучали итальянские термины, и я запомнил выражение „уно моменто“. Ну и стал на эту тему сочинять музыку. Захаров покатывался от смеха».