О роли и месте племён в конфликтах в Сирии и Ираке: комментарий для "Регнум"

В новом материале Кирилл Семёнов рассуждает о роли племене в развитии конфликта в Сирии в прошлом и на современном этапе. В тексте присутствуют и некоторые мои комментарии по теме в контексте конфликта в Ираке:

⏺[...] еще до того, как появился ИГИЛ*, американцы нанимали племена сирийско-иракского пограничья для борьбы с террористами «Аль-Каиды» (АК)*, а затем и с Исламским государством Ирака (ИГИ)»*.

⏺Эти племена действовали весьма успешно, им удалось искоренить АК* и ИГИ* в самой цитадели террористов — провинции Анбар, а бедуины Ирака обрели репутацию охотников за «Аль-Каидой»*. Они оказались единственными, кто сумел подавить активность ее боевиков и загнать их далеко в пустынные убежища.

⏺По словам Лукьянова, это привело к росту властных и финансовых запросов со стороны племенных группировок, которые рассчитывали закрепить свою роль и место в управлении Ираком и получить доступ к его ресурсам.

⏺Однако исход американцев в 2011 году и прекращение финансирования племенных ополчений превратило их из ведущей контртеррористической силы в базу тех же самых джихадистских группировок, с которыми они еще недавно так успешно боролись.

⏺Как отметил Григорий Лукьянов, это привело к тому, что авторитеты суннитских племен Ирака и их шейхи ничего не смогли сделать, чтобы остановить массовый уход рядовых членов в радикальные антиправительственные группировки.

⏺Таким образом, сперва суннитские племена Ирака сыграли решающую роль в разгроме террористических группировок и позволили начать американцам вывод войск из Ирака под предлогом завершения своей миссии по подавлению террористической активности, которая была выполнена руками племен.

⏺Но затем те же самые племена, а точнее, вышедшая из них молодежь, обратила свое оружие против правительства и поддержало террористов, с которыми только недавно вела борьбу, превратившись в социальную базу ИГИ*, а затем и ИГИЛ*.

⏺Это позволило террористической организации восстановить свои силы и спустя два года с новым напором обрушиться на правительственные войска, которые, теперь уже лишенные поддержки племен, не выдержали натиска и стали сдавать город за городом.

⏺Что касается Сирии, то, по словам Лукьянова, сейчас там наблюдаются схожие явления — племена ищут свое новое место и новую роль.

⏺Как отмечает эксперт, отсутствие полноценного функционального государства, партий, профсоюзов, утрата горизонтальных связей, действовавших при партии БААС [во времена Хафеза Асада и раннего Башара Асада - прим. Г.Л.], привели к запуску процессов формирования новых форм социализации, активности и консолидации, которые могут предложить племенные структуры.

⏺Однако, как отмечает Лукьянов, пока консолидация сирийских [арабских] племен основана на реакции на угрозы со стороны их противников — друзов. Поэтому говорить о долгосрочном характере подобных племенных объединений еще рано. Следовательно, по словам востоковеда, потенциал племен «ситуативен и ограничен».

*Террористические организации, запрещённые в России

Читать целиком здесь: Семёнов К. «Рассвет племен»: 50 тысяч вооружённых мужчин могут перекроить Сирию // Регнум, 23.07.2025. (текст)

🇴🇲 Вот и до Омана добрались...

🇸🇾Некоторые трактовки межобщинных конфликтов в Сирии возлагают всю вину на идеологию, как главный фактор побуждающий к насилию, который олицетворяют так называемые «джихадисты» и особенно «иностранцы».

Но главный фактор — 50 летнее наследие режима Асада — а именно то, как он создавал расколы по общинному признаку, пользуясь и поддерживая «коллективные страхи» меньшинств против суннитского большинства, заставляя их сплачиваться вокруг себя.

Апелляция к фантомам эпохи войны с терроризмом (или к исламофобным и редукционистским штампам) рискует скорее затемнить ситуацию, чем прояснить. Для возникновения политического межобщиного насилия не нужен «исключительный» виновник, в котором хотят видеть «джихадистов» и тем более «иностранцев».

Циклы насилия рождаются часто из банальных причин, не связанных с идеологией: десятилетий тлеющих обид; личных счетов; давних социальных разломов; конфликтов за территорию, которые впоследствии окрашиваются в идентитарные тона.

Поэтому объяснять расправы над меньшинствами в Сирии «исламизмом» — значит повторять нарративы асадовского режима, сводившего многомерный конфликт к примитивной формуле «светские защитники vs. исламистские террористы».

Насилие здесь порождено не экзотической «религиозной ненавистью», а социальной инженерией самой диктатуры, десятилетиями дробившей общество, и тривиальной логикой мести: когда само государство десятилетиями учило, что «другой» — не просто враг, а враг который должен быть сперва унижен, а затем жестоко уничтожен, поэтому и падение тирана неизбежно открыло шлюзы для необузданной мести и расплаты.

Без понимания этой «заурядности зла» любая реконструкция Сирии обречена.

Но в сирийских событиях есть еще один уровень, а именно использование трагедии для тотальной демонизации ислама — это не просто интеллектуальная недобросовестность, но инструмент оправдания колониального насилия.

Как показал крах «Арабской весны», радикализация рождается из отчаяния обездоленных, а не из «генов ислама». Нарратив о «вековой исламской жестокости» игнорирует ключевые уроки Афганистана, Сирии и Ирака: джихадизм есть порождение войны, а не ее причина.

Пока этот миф в глобальном контексте используется для отвлечения внимания от Газы и оправдания массовых убийств палестинцев, цикл насилия будет лишь ужесточаться.

🌟 Принятие израильским Кнессетом резолюции, призывающей к аннексии оккупированного Западного берега реки Иордан, является не просто символическим жестом, а опасной вехой на пути к окончательному демонтажу перспективы палестинской государственности. Голосование, в ходе которого подавляющее большинство депутатов поддержало документ, объявляющий территорию неотъемлемой «исторической и духовной частью еврейского государства», легитимизирует многолетнюю политику апартеида и систематической экспансии поселений на земли палестинцев. Этот шаг напрямую противоречит не только нормам международного права, многократно осуждавшим израильскую оккупацию, но и фундаментальным принципам самого ближневосточного процесса, делая мирное решение о двух государствах практически невозможным.

Последствия для отношений с арабским миром будут также жёсткими и немедленными, несмотря на заинтересованность ряда арабских стран в нормализации.

Резолюция спровоцирует беспрецедентную волну осуждения со стороны ключевых региональных игроков, включая Саудовскую Аравию, Египет, Иорданию и страны Персидского залива. Нормализация отношений, достигнутая в рамках Авраамических соглашений, окажется под угрозой полного разрыва, так как их фундаментом была договоренность о заморозке аннексионных планов, а ОАЭ и Бахрейн, их заключившие, окажутся в уязвимом положении, после обмана Израиля.

Арабские государства, столкнувшись с давлением собственных граждан, для которых палестинский вопрос остается символом общеарабской солидарности, будут вынуждены ужесточить позиции. Это не только изолирует Израиль дипломатически, но и создаст взрывоопасную обстановку во всем регионе, чреватую новыми витками насилия.

Палестинская администрация уже охарактеризовала резолюцию как новое объявление войны, призывая к международному признанию Государства Палестина в ответ.

Суть аннексии заключается в ее восприятии правящими кругами Израиля как инструмента окончательного решения палестинского вопроса.

Распространение израильского суверенитета на основные части Западного берега, включая ключевые водные ресурсы и плодородные земли, при сохранении разрозненных палестинских анклавов, создает нежизнеспособные гетто. Палестинцы, лишенные перспективы государственности и базовых прав, окажутся в положении нелегальных жителей на собственной земле, что открывает путь к их поэтапному выдавливанию под предлогом соблюдения закона. Исторический прецедент аннексии Восточного Иерусалима наглядно демонстрирует модель, где массовая конфискация земель и ущемление прав следуют за формальным включением территории в состав государства.

Трагические события 7 октября 2023 года, атака ХАМАС на юг Израиля, унесшая жизни сотен израильтян, неразрывно связаны с этой политикой аннексии и экспансии. Достоверные сведения указывают, что планы нападения активизировались именно после утечек о намерениях правительства Нетаньяху окончательно присоединить и аннексировать Западный берег и интенсифицировать поселенческую деятельность после того, как был бы достигнуть прорыв в нормализации отношений с Саудовской Аравией.

ХАМАС видел в аннексии экзистенциальную угрозу для палестинского дела и стремился сорвать этот процесс, так как осознавал, что решение палестинского вопроса на Западном берегу будет прелюдией к решению палестинского вопроса в Газе: очевидно аннексия бы привела к новой интифаде, котрую бы Израиль использовал и для того, чтобы организовать вторжение в Газу, так как ХАМАС также не смог бы остаться безучастным.

Возможная нормализация отношений между Израилем и Саудовской Аравией на тот момент очевидно могла лишь несколько отдалить вопрос аннексии, но затем все страны их подписавшие соглашения были бы поставлены перед фактом, как это может произойти и сейчас.

Восприятие аннексии как акта окончательной ликвидации надежд палестинцев уже превратило пассивное сопротивление в вооруженное восстание. Поэтому трагедия в Газе, нынешний гуманитарный коллапс и военная операция Израиля были в высокой степени предопределены логикой апартеида, оккупации и экспансии.

Продолжение ниже🔽