У нас есть резкое выражение: провалиться к чертям. Оно отражает древнюю и вполне христианскую картографию мира, часто изображаемую на западных стенах православных храмов. Мир людей находится с центре. Сверху мир небесный, ангелов, святых и надо всеми Бог. А снизу как раз преисподняя, самое нижнее и внешнее. Иногда тьма кромешная. Там и изображаются черти.
Провалиться к чертям это перейти из среднего мира в нижний. С точки зрения космографии души, земля не так плотна как кажется. Она проницаема. И если мы не движемся вверх, к небу, мы рискуем как раз провалиться к чертям. Иногда кажется, что сейчас человечество (прежде всего Запад) именно это и собирается сделать.

Да, и если под нами нет чертей, как гордо провозглашают материалисты, то они уже вокруг нас, и самое страшное уже совершилось. Провал человечества.

Очень своевременная и правильная статья Марии Захаровой про ИИ и колонИИализм.
ИИ не универсален. Он создан на Западе и представляет собой структуру западного мышления, то есть колониальную сеть, набрасываемую на все общества и подчиняющую их западным смыслам, целям, процедурам. У ИИ есть цивилизационная идентичность. И она западная. Мы не сможем сделать русский ИИ пока у нас нет ясности относительно русской цивилизационной идентичности. Гигачат и другие российские поделки это импортозамещение, просто скопированный ChatGPT с несколькими дополнительными ограничениями, чтобы угодить начальству.
Захарова подняла важную тему: о суверенизации ИИ. Но она тут же обнажает другую тему о суверенизации интеллекта вообще, о русском суверенитете духа, ума. Говорить серьезно о ИИ нельзя без не менее серьезного разговора о И.
Мы лет триста живем в интеллектуальном контексте, сформатированном Западом. Таковы наши науки, наша политика, наша культура, наша экономика, наша технология. Это жизнь взаймы. Мы проживаем не свою жизнь. Запад не просто входит в нас сейчас вместе с ИИ, что верно интерпретирует Захарова как имперИИализм. Запад давно вошел в нас как И. Мы живем не своим умом. Считая Россию частью западной цивилизации, а это началось не с большевиков, а с Петра, мы растеряли русские смыслы, и не собираемся их восстанавливать. Все что мы понимаем под наукой, политикой, культурой, искусством все западное, все импортное, все скопированное. «Творческое» развитие происходит от того, что мы понимаем заимствование лишь отчасти, ведь нам непонятны контексты происхождения, это не наш опыт. Россия с Петра - это псевдоморфоз, археомодерн, карго культ.
Но было и не только это. Были славянофилы и евразийцы, был Иоанн Кронштадский и Антоний (Храповицкий), были Тихомиров и Солоневич, был Флоренский с его христианской физикой и С.Булгаков с его христианской экономикой. И они предпринимали отчаянные попытки сделать И снова русским, девестернизировать русское сознание. Каждый их шаг для цивилизации, чей И похитили, заместив чем-то чужим, на вес золота.
Чтобы подойти к проблеме русского ИИ, даже просто корректно поставить ее, необходимо вначале пробиться к русскому И, деколонизировать наше сознание. Сегодня же практически все институты, отвечающие за гуманитарную парадигму, плотно захвачены западничеством, хуже - западным универсализмом - либо в либеральной версии, либо в инерциально коммунистической. От Академии наук до школ. А там где есть робкие попытки импортозамещения, они не идут дальше: Алиса, чей Крым? И даже к этому не идут. А копнешь чуть глубже, там чистый гендерный прогресс.
С этим столкнулся Маск, который задался целью создать нелиберальный ИИ - anti-woke. Он обнаружил, что мало научить грок приводить не одну позицию (либерал глобалистскую в духе Сороса и его дичайшей цензуры), а несколько (в том числе консервативную). Само ядро ИИ остается структурированным в соответствии с либеральными установками. Когда Маск снял ряд запретов, грок 4 заговорил речами Гитлера. Маск тут же все вернул назад. А он всего лишь только пытался сместить акценты в рамках западной идеологии. И вот с чем столкнулся. Перед нами же, чтобы избежать колонИИзации (М.Захарова) стоит намного более трудная задача. Речь идет не о косметической коррекции западной парадигмы, а о ее демонтаже и о построении суверенного русского ИИ на основе суверенного русского И.
Слава Богу, что сейчас эта проблема осознана Президентом, АП включилась, Министерство науки и образования предпринимает определенные целенаправленные и системные действия. МИД, активно продвигающий многополярность, также стал приоритизировать эту тему.
Это замечательно. Но это даже не начало, а подготовка к началу, нулевой цикл.
Кстати, таких моментов в нашей истории, когда мы всерьез задумывались о нашей цивилизационной идентичности, было не так много - XV -XVII века (Москва Третий Рим), славянофилы в XIX веке, в XX веке вначале (серебряный век, Блок, Клюев) и в эмиграции. И вот сейчас.

Философ Александр Дугин:

"Обратим внимание на то, как на сей раз освещался третий раунд переговоров в Стамбуле. Совершенно иначе, чем первый и второй.

На сей раз информация была скупой и холодной, будто речь идет о рутине, которая заведомо ни к чему привести не может. Первые раунды были точно такими же по смыслу, но вызывали в российском обществе нервную дрожь: патриоты смертельно боялись предательства, а затаившиеся либералы и западники среди элиты сладострастно этого предательства желали. И скрыть эту дрожь было нельзя. Сейчас все поняли, что предательства не будет, а остальное никому не интересно".

Философ Александр Дугин:

"Сегодня многие цитируют слова Алексея Громыко о том, что "Россия в настоящее время больше похожа на традиционную Европу, чем страны Европы". Думаю, этим он хотел выразить нечто очень верное. В своё время, находясь в Аргентине, я воскликнул: "Какая же это отличная европейская страна". А позже, приехав во Францию (ещё до санкций), ужаснулся её состоянию: "Какая же это помойка".

Дело в том, что многие европейцы, приезжая в Россию, радуются: она напоминает им Европу, но в её прежней, ушедшей фазе. Это Запад, которого больше нет на Западе. Его можно встретить в Латинской Америке, у нас. Более того, скоро Западом можно будет считать некоторые азиатские общества. Однако то вырождение, полный провал, дегенерация, трансгрессия, что произошли с самими западными обществами, уже не позволяют считать их традиционным Западом".

В начале 1830 года Боливар признался французскому представителю в Боготе: "Они не смогли заколоть меня, а теперь пытаются морально убить меня своей неблагодарностью и клеветой". Так и случилось.

Освободитель пяти народов умер 17 декабря того же года, преданный колумбийцами, которым было поручено заложить политические основы государства, прогнивающего с каждым днем всё больше и больше.

В последние месяцы активизировались дебаты о том, может ли Европа по-прежнему полагаться на расширенное ядерное сдерживание США или ей следует начать рассматривать альтернативные варианты, независимые от Вашингтона.

Бинарный подход – доверие или недоверие – имеет здесь ограниченную аналитическую ценность; суть вопроса требует большей дифференциации.

Евгений Вертлиб:

"Андрей Белый – известный символист Серебряного века русской культуры. В связи с наблюдающимся в России духовно-ценностным возрождением, у меня возникла мысль попробовать постичь с помощью идей Белого тайный код русской идентичности и формулу нашего геостратегического будущего".

Философ Александр Дугин:

"1037 лет назад великий князь Владимир, в ещё не окрепшем государстве Древней Руси со столицей в Киеве, принимает судьбоносное решение. Незадолго до этого он провёл реформу языческого мировоззрения, введя богов своей дружины и призвав народ им поклоняться. Но внезапно он отменяет это решение и провозглашает: «Теперь мы принимаем православие. Я сам крестился в Корсуни, и теперь крещу весь народ».

Государственность тогда ещё была хрупкой — она могла сложиться, а могла и рухнуть. Почему князь, не испытывавший внешнего давления, выслушав представителей ислама, католицизма и, возможно, иудаизма, распространённого в Хазарии, Крыму и на юге, выбирает православие и византийскую традицию? Что, если бы он или его преемники позже отказались от этого выбора? Какой бы стала наша история, государственность, культура, язык? Были бы мы тем же народом?

В тот момент произошло нечто поразительное: великий князь решил за весь народ. Не спрашивая, он погрузил людей в днепровскую купель 1037 лет назад. В отличие от многих решений других исторических фигур, выбор князя Владимира определил нашу сущность сегодня. Он заложил алгоритм нашей истории — духовной, культурной, языковой, а также искусства, архитектуры и политики. Мы вошли в православный мир, унаследовав богатство античной цивилизации, полноту христианского учения, его этику и противостояние западному христианству.

В X веке это противостояние ещё не было явным, но через 70 лет раскол церквей проявит значение выбора православия в полной мере. Мы окажемся по другую сторону от Западной Европы, где укрепилось католичество, что разделило нас с нашими славянскими братьями — поляками, чехами. Именно 1037 лет назад, день в день, была предрешена наша судьба: кто станет нашими врагами, кто — друзьями, что мы будем защищать, против чего выступать, с кем воевать, с кем заключать союзы. Тогда мы стали теми, кто мы есть".

Большую часть десятилетия Китай служил "постоянной угрозой", вокруг которой американские военные планировщики разрабатывали оборонную политику и, что наиболее важно, бюджетные решения.

В этих рамках потенциальное вторжение Китая на Тайвань стало сценарием, наиболее часто упоминаемым в качестве наиболее вероятной точки вспышки военной конфронтации между двумя сверхдержавами.

Сотни миллиардов долларов были потрачены на помощь Тайбэю, но география по-прежнему является лучшей защитой острова.