ВЛАДИКАВКАЗ

Друзья, на какое-то время я приезжаю, и мне бы хотелось провести для вас несколько встреч. Давайте организуем их в формате семинарских занятий (тоесть я высылаю вопросы к материалу, мы собираемся и обсуждаем). Поговорим о модернисткой и постмодернистской теории, экзистенциалистах, взглянем на конкретные тексты. Выше темы и даты - скорее всего, будем встречаться в Научной библиотеке. Это бесплатно.

Если вас заинтересовало, напишите, пожалуйста, мне. Если наберется достаточное количество участников, будет создан тг-чат.

прошу у вас максимальный репост

upd: Осетия, спасибо за отклик!

Для тех, кто из других городов - подобный формат уже существует онлайн. Мы несколько месяцев обсуждаем литературу 19 века, поэтому, если вас заинтересовало, так же напишите мне в лс. Сейчас мы на Г. Джеймсе, следующий - Ибсен.

Гипотеза о том, что очеловечивание Пиноккио у Коллоди стало возможным благодаря смене жанрового мышления, была официально защищена! :D

Короче говоря, чтобы стать настоящим мальчиком, нужно просто «выпасть» из структуры сказки

Камю. Сюрреализм и революция. стр. 185
Толмачев. Экспрессионизм, экспрессия, субъективность: о границах экспрессионизма.

Хочу немного сказать о Гердере.

Именно к концу XVIII - началу XIX века литературоведы относят рождение сравнительно-исторического подхода, который ориентирован на исследование литературных произведений разных культур, языков и временных периодов для выделения сходств, различий и влияний. Он особое внимание уделяет историко-культурному контексту различных явлений, помогает выявить универсальные для разных литератур сюжеты/жанры/мотивы и тенденции. Обычно в качестве первых зарубежных его теоретиков рассматривают Гердера, Ж.де Сталь, Гёте, Бенфей, которые в своих трудах много писали о связи поэзии различных народов.

Гёте вводит понятие мировой литературы («Weltliteratur»), утверждая, что национальные литературы оказывают постоянное взаимовлияние друг на друга, что это динамичный и постоянный процесс, подразумевающий непрерывный культурный диалог. В своих письмах он, например, сравнивает современную ему французскую и немецкую литературу, заключая, что французская «никогда, ни на одно мгновение не отделяется от жизни и страстей всей нации», предполагая, что в дальнейшем, наряду с немецкой, она будет оказывать глобальное влияние на мировую культуру в целом: «Я хочу сказать, что, по-моему, сейчас у французов наиболее деятельны именно внутренние творческие силы, и поэтому в ближайшее время они снова будут оказывать большое влияние на духовный мир» (1829). В этом он оказывается прав. Гёте много пишет о знании языков и значении перевода для межлитературных связей: «Кто не знает иностранных языков, не знает ничего и о своём».Труды Жермены де Сталь примечательны тем, что в них делается попытка обосновать различия национальных литератур путем сопоставления их климата, общественного строя и географии. Она много пишет о культуре Запада и Востока.

Гердер, на мой взгляд, наиболее глубоко зрит в корень проблемы потому что, в отличие от де Сталь и Гёте, не старается дать ответы, порой очень наивные, а задаёт правильные вопросы, предвосхищая многое из того, чем озабочена наука сегодня. Размышляя о положении немецкой литературы и сравнивая её с английской, он задается правомерными вопросами: «Конечно, будь у нас в Средние века Шекспир и Спенсер, не заставиои бы себя ждать также Теобальд и Эптон, Уортон и Джонсон, но в том-то и вопрос - почему у нас не было своих Шекспиров и Спенсеров? По Европе пронеслость романтическое веяние; но как оно отразилось в Германии? Можно ли доказать, что у нее были также свои любимые герои, оригинальные сюжеты, национальная и детская мифология и что всему этому она придала особенный отпечаток? В наших героических сказаниях воспевается Дитрих, но его воспевают и все скандинавские народы; насколько далеко в глубь веков уходит образ этого героя в немецкой или романской поэзии? Принадлежит ли он нам так же, как Роланд, Артур, Фингал, Ахилл, Эней - другим народам?».

И далее: «Одни и те же сказания, принесенные северными народами, захлестнули ряд стран на много веков, но в каждой стране и в каждую эпоху они принимали новую форму. Как это надо понимать применительно к Германии? Где возникали самые общие для всех и самые особенные народные сказания? Как они кочевали, как распространялись, как дробились?». Очень точно подмечая проблему, Гердер, с одной стороны, говорит о всеобщих тенденциях (единые сюжеты и образы), а с другой - задумывается, какое именно выражение они приобрели у немцев.

Анализируя литературу Англии и Германии, он приходит к выводу об их сходстве («тон» произведений, язык и словарь, жанры, размер, образы) и заключает, что сопоставление обоих языков и их писателей дало бы массу интересных наблюдений. Гердер призывает изучать народы Европы и их литературное творчество, понимая, что это огромное темное пятно в истории поэтики.

И здесь, конечно, он наравне с другими мыслителями оказал влияние не только на литературоведение как науку, но и на романтическую эстетику, «заразив» её этим стремлением.