Моя «абитуриентская» лекция про ренессансы: итальянский и русский.

Абитуриентская она потому, что читалась для абитуриентов наших религиоведческих магистратур:
— Философские, исторические и полевые исследования в религиоведении
— Религиозные аспекты русской культуры

О чем это примерно? Вот о чем:
Можно ли сопоставить русский религиозно-философского ренессанс начала XX века и эпоху Ренессанса в европейской, особенно, итальянской, культуре?

Задумаемся над двойственностью смысла слова «Возрождение»: оно может означать и возвращение религии в нашу жизнь и Возрождение как творческую эпоху в культуре.
Опираясь на «Русскую идею» Бердяева и работы о Ренессансе В. Буркхардта, П. Бицилли, А. Лосева, Л. Баткина, Йейтс, Ханеграафа, на идею С.Л. Франка о «новом ренессансе», мы попытаемся поискать то, что роднит и связывает две эпохи культурного расцвета: русскую и итальянскую.

Как творят люди этих эпох? Каково их религиозное сознание? Как они относятся к античности? Что общего в их понимании философии? В какой мере присутствуют в их сознании элементы оккультизма и эзотерики? В каком смысле они являются гуманистами? Как связаны ренессансный способ творить культуру, религиозная философия как тип мышления и религиозное сознание образованных людей?

В общем — небольшое путешествие в историю религиозной культуры, чтобы поискать точек соприкосновения различных культурных миров и может быть чуть лучше разобраться в самих себе.

Под конец получилась небольшая, но довольно любопытная дискуссия.

@KMAntonov_PSTGU

Константин Мацан позвал меня на Радио Вера для разговора о русских философах XIX века: Иване Васильевиче Киреевском и Алексее Степановиче Хомякове.

Это, насколько я понимаю, первая передача из цикла, в котором предполагаются еще разговоры о Достоевском, Соловьеве, Леонтьеве, Сергее и Евгении Трубецких. А мы поговорили о "верующем мышлении", "личности", соотношении европейской и русской культуры, значении Хомякова для православного богословия, пресловутой "соборности" и еще некоторых сюжетах. Очень надеюсь, что получилось интересно.

Слушать тут:
https://radiovera.ru/religioznaja-filosofija-a-s-homjakova-i-i-v-kireevskogo-konstantin-antonov.html

117-й Вестник (первый за 2025-й год).
Как-то отстал я в своих анонсах, буду наверстывать.
3 статьи в разделе «Богословие»:

С. Екатерина (Копыл) пишет о святых местах Палестины в свете ранне-христианской аскетики на основании «Послания к девам» св. Афанасия Великого. Там, оказывается, целая мистика присутствия Христа в святых местах, которое постигается через зрение и получает продолжение в опыте стяжания Христа подвижником в храмине своего сердца через очищение, просвещение и богообщение.

В следующей статье Дм. Федчук сопоставляет два коротких текста о творении мира Богом: Маймонида и Мейстера Экхарта. Общая тема творения из ничего по- разному обыгрывается иудейским и христианским мыслителем. У последнего предсказуемо возникает тринитарная проблематика.

Третья статья (Игорь Бессонов) посвящена восприятию 3-й книги Ездры в русской общественной и религиозной мысли XVI – XVIII веков – с акцентом на образе 3-х-главого орла, который отождествлялся то ли с 3-м Римом, то ли с антихристом.

В разделе «Философия» - 2 статьи и 2 героя: Булгаков и Хайдеггер.
Д. Черепанов предлагает новый взгляд на софиологию Булгакова. Введение концепта Софии объясняется вовсе не чьим-то посторонним влиянием, а стремлением придать «христианский коэффициент» традиции европейского и русского литературного романтизма с его «природной мистикой», в которой открывается замысел Творца о тварном мире, а природное начало раскрывается именно как начало женственное.

Надежда Кода очередной раз обращается к религиозным исканием раннего Хайдеггера и пытается найти действие этого «теологического истока» его философии в работах Хайдеггера позднего.

В «Религиоведении» — опять же 2 статьи.

Алексей Гунский рассказывает все, что Вы хотели спросить, но боялись про буддийскую смерть и посмертие. А заодно — про тех, у кого можно об этом разузнать поподробнее: краткое введение в область «death studies» применительно к буддийским регионам Азии.

Дмитрий Головушкин обращается к теме католического фундаметнализма: что это за зверь, можно ли вообще о нем говорить и как он соотносится с традиционализмом и интегризмом-интегрализмом.

В отделе «Рецензии» - Антон Небольсин снова знакомит нас с очередной новинкой, посвященной его любимой книге: «Апокалипсису», конечно же.

А вот и ссылка на все эти прекрасные тексты вместе: https://periodical.pstgu.ru/ru/series/issue/1/117

К вопросу о преподавании теологии: история деконверсии выдающегося русского философа Бориса Николаевича Чичерина, рассказанная им самим.

"Наконец, я должен сказать о том весьма важном для моей внутренней жизни значении, которое имел для меня не в положительном, а в отрицательном смысле, слушанный в университете курс богословия. Очевидно, что если требуется читать в университете богословие, то надобно устремить главное внимание на ученую критику и стараться доказать, что она не в состоянии поколебать существенных основ христианства. Сделать это может только человек вполне просвещенный, знакомый с европейскою наукою и с философиею. Между тем, читавшийся тогда в университете курс был самый сухой и рутинный, какой только можно представить. Всякое догматическое положение подкреплялось множеством текстов, после чего преподаватель замечал, что то же самое подтверждается и разумом, в доказательство чего приводилось несколько совершенно младенческих соображений, которые только вызывали опровержения… Я очень усердно следил за курсом и знал его отлично... Но результатом этого изучения было то, что я внутри себя к каждому вопросу относился критически, и скоро все мое религиозное здание разлетелось в прах; от моей младенческой веры не осталось ничего".

Б.Н. Чичерин. Воспоминания. Т. 1.

Еще немного деконверсии Чичерина.

Что пришло на смену «младенческой вере»?

Знакомство с европейской литературой и, в особенности, с ученою критикой могло только подкрепить зародившийся во мне скептический взгляд. Одно уже чтение «Всемирной истории» Шлоссера показывало мне предмет совершенно в ином свете, нежели в каком я привык смотреть на него с детства. Еще более я утвердился в своих новых убеждениях, когда прочел разбор библейских памятников Эвальда в его «Истории еврейского народа», и на все это наложило окончательную печать чтение Штрауса. К тому же вело и изучение философии (Гегеля), которому я вскоре предался.

На место Шлоссера, Эвальда, Штрауса и Гегеля легко подставляются современные имена и поэтому обобщение Чичерина вполне актуально:

Молодой человек, вступающий в университет, обыкновенно находится в этом положении. Здесь он в первый раз знакомится с наукой, которая имеет свои самостоятельные начала, которая ничего не принимает на веру и все подвергает строгой критике разума. Вместо господствующей в младенческие годы первобытной гармонии разума и веры, перед ним открываются две противоположные области, между собою не примиренные. Он вполне понимает, что религия не может иметь притязания на то, чтобы наука слепо ей подчинялась…

В результате молодой человек оказывается на развилке:

Мне предстоял выбор между двумя видами убеждений, религиозными и научными, и я со свойственною юношам решимостью и уверенностью в собственных силах, сбросил с себя все свои вынесенные из младенческих лет верования, как устарелый балласт, и смело вступил на путь чисто научного познания, доводя отрицание до крайности, со всем пылом неофита.

Продолжение следует:

А вот, в качестве продолжения, чичеринская рефлексия над такого рода "научной" деконверсией и ее значением:

немногим, вкусившим плодов науки, удается сохранить неприкосновенными свои религиозные убеждения.... Надобно пройти через период безверия, чтобы вполне понять, что может дать одна наука, и чем нужно ее восполнить для удовлетворения высших потребностей человеческой природы. Только собственным внутренним опытом можно понять смысл отступления от установленных догматов и правил; только этим путем можно выработать в себе истинную терпимость и приучиться не смешивать безверия с безнравственностью; наконец только прошедши через отрицание, можно вполне сознательно возвратиться к религиозным началам и усвоить их с тою шириною понимания, которая способна совместить в себе требования разума и стремления веры.

Небесспорно, но в высшей степени поучительно, мне кажется.

Ну, и чтобы завершить чичеринский цикл (1, 2, 3) на благочестивой ноте — история реконверсии. Там, где теология дает сбой, Господу Богу приходится действовать Самому:

...В самый день приезда я почувствовал себя нехорошо. ... В следующие дни болезнь шла, все возрастая. Открылся сильнейший тиф, который осложнился опасною местною горячкою с сыпью и судорогами. Больше месяца я пролежал в этом положении. И доктора и мои спутники считали меня безнадежным. Тело мое превратилось в щепку. у меня сделались мучительные пролежни. Меня переворачивали с боку на бок, ибо сам я поворачиваться был не в состоянии. ... За все это время я ни единой минуты не смыкал глаз, а, между тем, оставался в сознании, хотя временами довольно смутном... Особенно мучительны были долгие ночи, когда все спало кругом, и не слышно было ни малейшего шороха. … Я сам был уверен, что я умираю; не раз мне казалось даже, что жизнь так и утекает из меня каким-то тихим журчащим ручьем. … Эти минуты не были для меня страшны. Смерти я не боялся; во мне не было того инстинктивного чувства, которое побуждает человека хвататься за жизнь, как за последнее убежище бренного его существования. В загробную жизнь я в то время не верил, но и прошедшая моя земная жизнь не научила меня ею дорожить... В эти долгие ночи, когда я был как бы оторван от всего земного и погружен исключительно в себя, все мое прошлое восставало передо мною, в смутных, но вместе существенно ясных чертах. Подробности исчезали, но все заветное, все затаенное в глубине души, все, что составляет временно затмевающуюся, но в сущности, вечную и незыблемую основу человеческого существования, всплыло наружу с неудержимою силою. Одно непоколебимое отныне чувство овладело мною: сознание невозможности для бренного человека отрешиться от живого источника всякой жизни, от того, что дает ему и смысл, и бытие. Мне показалось непонятным, каким образом я мог в течение пятнадцати лет оставаться без всякой религии, и я обратился к ней с тем большим убеждением, что все предшествующее развитие моей мысли готовило меня к этому повороту.

Интересно, что это, довольно грубое, вторжение свыше Чичерину удается как бы встроить в процесс своей мысли:

Мои исторические исследования убедили меня, что мы в настоящее время стоим на перепутье между двумя религиозными эпохами: между христианством, которое я считал религиею прошлого, и поклонением духу, в котором я видел религию будущего, еще не раскрывшуюся человеку. На этом я и успокаивался, уверяя себя, что в такие переходные эпохи человеку мыслящему волею или неволею приходится оставаться без религии. Однако, более зрелое размышление убедило меня, что то, что я считал преходящими моментами сознания, в действительности выражает собою вечные, неустранимые начала мирового бытия… Христианство есть религия верховного разума, слова божьего, открывающегося в нравственном мире и полагающего нравственный закон человеку. Будучи совершенным в своей области, оно может только восполниться, а не замениться другою религиею…. Я живо почувствовал, что каково бы ни было умственное состояние современного человечества, отдельный человек не может, не отказавшись от себя, от глубочайших основ своего духовного естества, … оторваться от абсолютного начала всякого бытия, сознание которого запечатлено в нем неизгладимыми чертами…. Это чувство возбудилось во мне с тем большею силою, что я вместе с тем живо сознавал, что сам человек, своею личною волею, не в состоянии себя обновить. Нужна высшая духовная власть, которая, проникая в тайны человеческого сердца, сказала бы ему: «прощаются тебе грехи твои», и благословила бы его на новый путь. И во мне возгорелось страстное желание приобщиться вновь к христианству. Как только мне стало несколько лучше, я попросил к себе находившегося на фрегате священника, который навещал меня во время болезни, и после многолетнего перерыва исповедовался и причастился.

Но это обращение не прерывает процесс философского мышления, а как бы наоборот, его стимулирует, возвращение к христианству дает мысли новый старт, результат которого мы видим в трактате «Наука и религия».

продолжение радиобесед о русских философах

Вышла запись моего разговора с Константином Мацаном о Семене Людвиговиче Франке на радио Вера в серии передач о русской религиозной мысли XX века.

Послушать можно вот тут:
https://radiovera.ru/s-l-frank-konstantin-antonov.html

Если совсем коротко, то вот так:
Франк как «самый выдающийся русский философ» — куда деваться от этой формулы Зеньковского...
Путь Франка от иудаизма к атеизму и от атеизма к Церкви
Какого рода тексты писал Франк
Основная идея «Непостижимого» — идея Богочеловечества
«Крушение кумиров» — система идолов-матрешек, падение которых ведет человека к опыту пустоты и встрече с живым Богом
«Смысл жизни» — продолжение с позитивной программой
«С нами Бог» — идея религии как личной встречи во внутреннем опыте, а не набора положений, предлагаемых внешним авторитетом
Наш поклон Филипу Буббайеру, Татьяне Резвых, Геннадию Аляеву и с. Терезе Оболевич.

А мой сын предложил добавить вот такую цитату из этого разговора:

— А как вам кажется, какова основная мысль книги С. Л. Франка "Непостижимое"?

— Я думаю, что это идея богочеловечества. Это идея о том, что куда ни бросит человек свой взгляд: в мир ли вокруг себя, или в свой внутренний мир, или в мир человеческого общения, или в мир каких-то идеальных сущностей, — он везде наталкивается на бездну непостижимого.

Везде есть что-то, чего мы не просто не знаем, а никогда не узнаем и в принципе узнать не можем. И не потому, что ограничены наши познавательные или умственные способности, а потому что оно по природе своей таково, и оно так нам себя и являет как непостижимое.

И вот то, что мы обнаруживаем эту бездну, это ставит нас перед вопросом о том, что это такое. Ответом на этот вопрос является осознание внутреннего родства с этой непостижимой бездной, ее присутствие в нас самих и ее, по большому счету, благая природа, которую надо только осознать. Там есть прекрасное описание того, как человек как бы зависает над этой бездной, а потом сознает, что она его держит, что это на самом деле что-то тебе родное и близкое.

@KMAntonov_PSTGU