Сегодня многие привыкли видеть поле боя с высоты, однако воздушная разведка активно развивалась и во время Великой Войны.
Перед вами редкое фото танков в Газе, в 1917 году. В верхней части снимка видно 8 танков Mark I, а сразу за ними выстроились в рядок, видимо, специальные тележки для монтажа спонсонов. До появления модели Mark IV при транспортировке танков спонсоны приходилось отсоединять и перевозить отдельно, позже этот недостаток был устранен.
Фото было сделано с аэроплана и обратите внимание на качество снимка, которое даст фору многим современным.
#Великобритания #FearNaught
Перед вами редкое фото танков в Газе, в 1917 году. В верхней части снимка видно 8 танков Mark I, а сразу за ними выстроились в рядок, видимо, специальные тележки для монтажа спонсонов. До появления модели Mark IV при транспортировке танков спонсоны приходилось отсоединять и перевозить отдельно, позже этот недостаток был устранен.
Фото было сделано с аэроплана и обратите внимание на качество снимка, которое даст фору многим современным.
#Великобритания #FearNaught
Огонь тяжелой артиллерии в прямом смысле слов сровнял Ипр до основания. Осенью 1914-го город стал важным логистическим и тыловым узлом сперва для французской, а затем и для британской армии, что предопределило немецкие обстрелы.
В середине ноября 1914-го немцы произвели первый массированный обстрел. На город падало до 20 гаубичных снарядов в минуту и вскоре подобные обстрелы вошли в обыденную практику. Гражданское население было эвакуировано только в мае 1915-го и то только после первых атак отравляющими газами на подступах к городу.
В некоторые периоды британское командование запрещало перемещения по руинам в светлое время суток настолько был силен и точен огонь противника. Когда в 1918-му немцы смогли продвинуться практически к городской околице Ипр уже лежал в руинах и британское командование спорило следует ли вообще продолжать цепляться за них.
#BigGuns
В середине ноября 1914-го немцы произвели первый массированный обстрел. На город падало до 20 гаубичных снарядов в минуту и вскоре подобные обстрелы вошли в обыденную практику. Гражданское население было эвакуировано только в мае 1915-го и то только после первых атак отравляющими газами на подступах к городу.
В некоторые периоды британское командование запрещало перемещения по руинам в светлое время суток настолько был силен и точен огонь противника. Когда в 1918-му немцы смогли продвинуться практически к городской околице Ипр уже лежал в руинах и британское командование спорило следует ли вообще продолжать цепляться за них.
#BigGuns
Крымская война считается чуть ли не местом рождения профессии военного корреспондента, но если это и так, то военкоры немедленно вступили в ожесточенные битвы с родным военным командованием.
23 октября 1854 «Таймс» опубликовала статью, в которой описывались состояние и дислокация британской армии в Крыму — количество орудий и расположение полков, говорилось о нехватке боеприпасов и снаряжения. Кроме того, в статье было точно указано место расположения порохового склада, который вскоре подвергся ожесточенному артиллерийскому налету.
Британский командующий лорд Раглан написал в Лондон, что «необходимо срочно что-то предпринять, чтобы немедленно покончить с этой пагубной системой». От журналистов было необходимо потребовать в будущем быть более осмотрительными. Правительство, по мнению командующего армией, тоже не должно было оставаться в стороне, письменно предупредив редакторов соответствующих изданий. Герцог главнокомандующий так и поступил, но письма, которые он написал, были слишком осторожными и мягкими. В частности, в письме редактору газеты «Таймс» Делейну герцог подчеркнул, что «военные корреспонденты далеки от того, чтобы писать нечто выходящее за рамки патриотизма, однако перо иногда уводит их в сторону». Делейн в ответ заверил, что заставит всех своих корреспондентов «ограничиться собственными впечатлениями о событиях». Но газета продолжала живописать детали, которых так ждали читатели. Правительство воздерживалось от принятия более жестких мер по отношению к прессе, например введения цензуры, дабы это не рассматривалось как желание скрыть от публики неудачи армии и свою ответственность за происходящее. Время шло, а правительство не предпринимало никаких мер, предоставив корреспондентам газет возможность продолжать нападки на Раглана и его штаб, прекратив на время критику в адрес правительства. И утечка информации, с которой пытался бороться Раглан, продолжалась. Несмотря на неоднократные жалобы, направленные герцогу Ньюкаслскому, все осталось по-прежнему. Командующий пытался убедить герцога и министра иностранных дел лорда Кларендона, что не пытается «утаить собственные недостатки». У него не было никаких претензий к критике в адрес командования армии. Он возражал против того, чтобы в газете продолжали раскрывать военные секреты. Однажды, прочитав материал, в котором особенно бесцеремонно игнорировались военные интересы, Раглан отправил герцогу Ньюкаслскому письмо, полное убийственного негодования. «Не буду говорить о том, — писал генерал, — что автор повсюду находит недостатки и огульно обвиняет в них всех подряд, хотя такие высказывания подогревают недовольство и подрывают дисциплину. Но я хотел бы спросить вас, может ли платный агент русского императора лучше услужить своему хозяину, чем этот корреспондент газеты, имеющей самый большой тираж в Европе... Я сомневаюсь, сможет ли британская армия долго противостоять сильному неприятелю в условиях, когда этот враг имеет в своем распоряжении через английскую прессу и напрямую из Лондона телеграфом исчерпывающую информацию о количестве, состоянии и оснащении нашей армии». Но все было напрасно.
Несмотря на протесты Раглана и двух его преемников на этом посту, «Таймс» и другие газеты до самого окончания боевых действий продолжали публиковать факты и цифры, очень ценные для неприятеля. «По крайней мере, — печально комментировал такие публикации Раглан, — теперь русским нет необходимости тратить средства на ведение разведки.»
23 октября 1854 «Таймс» опубликовала статью, в которой описывались состояние и дислокация британской армии в Крыму — количество орудий и расположение полков, говорилось о нехватке боеприпасов и снаряжения. Кроме того, в статье было точно указано место расположения порохового склада, который вскоре подвергся ожесточенному артиллерийскому налету.
Британский командующий лорд Раглан написал в Лондон, что «необходимо срочно что-то предпринять, чтобы немедленно покончить с этой пагубной системой». От журналистов было необходимо потребовать в будущем быть более осмотрительными. Правительство, по мнению командующего армией, тоже не должно было оставаться в стороне, письменно предупредив редакторов соответствующих изданий. Герцог главнокомандующий так и поступил, но письма, которые он написал, были слишком осторожными и мягкими. В частности, в письме редактору газеты «Таймс» Делейну герцог подчеркнул, что «военные корреспонденты далеки от того, чтобы писать нечто выходящее за рамки патриотизма, однако перо иногда уводит их в сторону». Делейн в ответ заверил, что заставит всех своих корреспондентов «ограничиться собственными впечатлениями о событиях». Но газета продолжала живописать детали, которых так ждали читатели. Правительство воздерживалось от принятия более жестких мер по отношению к прессе, например введения цензуры, дабы это не рассматривалось как желание скрыть от публики неудачи армии и свою ответственность за происходящее. Время шло, а правительство не предпринимало никаких мер, предоставив корреспондентам газет возможность продолжать нападки на Раглана и его штаб, прекратив на время критику в адрес правительства. И утечка информации, с которой пытался бороться Раглан, продолжалась. Несмотря на неоднократные жалобы, направленные герцогу Ньюкаслскому, все осталось по-прежнему. Командующий пытался убедить герцога и министра иностранных дел лорда Кларендона, что не пытается «утаить собственные недостатки». У него не было никаких претензий к критике в адрес командования армии. Он возражал против того, чтобы в газете продолжали раскрывать военные секреты. Однажды, прочитав материал, в котором особенно бесцеремонно игнорировались военные интересы, Раглан отправил герцогу Ньюкаслскому письмо, полное убийственного негодования. «Не буду говорить о том, — писал генерал, — что автор повсюду находит недостатки и огульно обвиняет в них всех подряд, хотя такие высказывания подогревают недовольство и подрывают дисциплину. Но я хотел бы спросить вас, может ли платный агент русского императора лучше услужить своему хозяину, чем этот корреспондент газеты, имеющей самый большой тираж в Европе... Я сомневаюсь, сможет ли британская армия долго противостоять сильному неприятелю в условиях, когда этот враг имеет в своем распоряжении через английскую прессу и напрямую из Лондона телеграфом исчерпывающую информацию о количестве, состоянии и оснащении нашей армии». Но все было напрасно.
Несмотря на протесты Раглана и двух его преемников на этом посту, «Таймс» и другие газеты до самого окончания боевых действий продолжали публиковать факты и цифры, очень ценные для неприятеля. «По крайней мере, — печально комментировал такие публикации Раглан, — теперь русским нет необходимости тратить средства на ведение разведки.»
Trench warfare снова, так сказать, в тренде. И вот американская национальная гвардия рапортует, что построили учебные траншеи для подготовки новобранцев.
Интересно сколько времени она будет занимать сейчас и будут ли учить самих бойцов окапываться с нуля. В годы Первой мировой в учебных программах на это тратили немалое время.
https://twitter.com/theinformantofc/status/1682812450180149250?s=61&t=krh1pDrYV8UV4C1MnRdrXw
Интересно сколько времени она будет занимать сейчас и будут ли учить самих бойцов окапываться с нуля. В годы Первой мировой в учебных программах на это тратили немалое время.
https://twitter.com/theinformantofc/status/1682812450180149250?s=61&t=krh1pDrYV8UV4C1MnRdrXw
Telegram
Великая Война
Физические упражнения - 10 часов.
Штыковые учения - 6 часов.
Огневая подготовка - 12 часов.
Изучение внутреннего распорядка - 2 часа.
Обучение обращению с гранатами - 6 часов.
Химическая защита - 2 час.
Специальные лекции - 2 часа.
Обучение саперному делу…
Штыковые учения - 6 часов.
Огневая подготовка - 12 часов.
Изучение внутреннего распорядка - 2 часа.
Обучение обращению с гранатами - 6 часов.
Химическая защита - 2 час.
Специальные лекции - 2 часа.
Обучение саперному делу…
Массовое производство и массовое потребление всегда идут рука об руку так что не удивительно, что десятилетия перед Первой мировой стали эпохой появления рекламы, нацеленной на самые широкие слои населения. С началом войны реклама в Британии (об остальных участниках войны поговорим позднее) никуда не делась, а просто стала более милитаристичной. На то было две причины. Первая заключалась в том, рекламщики пошли в ногу с общим военно-патриотическим настроением в обществе, приспосабливая свои креативы к текущему моменту. Ну а вторая была в том, что миллионы потребителей переместились на фронт.
Не удивительно, что в газетах начали рекламировать бытовые вещи для фронтовиков: мыло, одежду, консервы, бритвенные и писчебумажные принадлежности, и даже граммофоны (в рекламе прямо говорится что удобны для переноски). Нередко подобная реклама имела целью даже не самих фронтовиков, а их семьи, раз за разом собиравшие посылки на фронт, и прямо призывала отправить бойцам такие замечательные товары. #Великобритания
Не удивительно, что в газетах начали рекламировать бытовые вещи для фронтовиков: мыло, одежду, консервы, бритвенные и писчебумажные принадлежности, и даже граммофоны (в рекламе прямо говорится что удобны для переноски). Нередко подобная реклама имела целью даже не самих фронтовиков, а их семьи, раз за разом собиравшие посылки на фронт, и прямо призывала отправить бойцам такие замечательные товары. #Великобритания
Интернет время от времени взрывается комментариям по поводу кадровых перемещений и решений в российской армии. Интернет-эксперты выстраивают целые теории почему, кого и за что, периодически то посыпая головы пеплом, то наоборот приходя в духоподъемное состояние.
Но не стоит забывать, что в военной среде, как и в любой другой человеческой структуре, личные отношения и антипатии могут иметь куда более важные карьерные последствия, чем результаты командования войсками на поле боя.
Весной 1915-го своего поста неожиданно лишился командующий II британской армией генерал Смит-Дориен, что вызвало бурные публичные обсуждения. Смит-Дориен в молодости прошел через череду колониальных войн викторианской эпохи успев повоевать с зулусами, суданцами и пуштунами. В годы Бурской войны Смит-Дориен стал одним из самых успешных британских военачальников, что предопределило его дальнейшую карьеру. В консервативной британской армии генерал считался инноватором и интеллектуалом, сторонником новых технологий и повышения уровня командно-штабной работы. Запомнился он и неустанными трудами по улучшению быта и условий службы простых солдат, что сделало его крайне популярным в войсках.
При этом у него все больше портились отношения с генерал-инспектором армии (в последствии начальником имперского генштаба) фельдмаршалом Френчем. Френч считал, что Смит-Дориен то бежит впереди паровоза, то занимается какой-то ненужной деятельностью на публику. Не совпадали они и характерами, Френчу не нравилось, что генерал склонен к вспышкам гнева, а Смит-Дориен обвинял Френча, что тот слишком уж много времени тратит на женщин пониженной социальной ответственности, которые буквально вьются вокруг штаб-квартиры фельдмаршала.
На войну в Европе Смит-Дориена вообще первоначально не собирались брать, но не выдержав стресса от мобилизации неожиданно умер командующий II корпусом и никого лучше на его место не нашлось. На фронте генерал быстро опять вошел в клинч как со Френчем (ставшим командующим экспедиционными силами во Франции) так и с его фаворитом, тогда таким же командиром корпуса генералом Хейгом. Уже в первых боях в Бельгии они будут обвинять друг друга в некомпетентности, хотя можно сказать, что там не блеснул никто. Тем не менее, Смит-Дориен, благодаря успешным действиям в Битве на Марне стал командующим армией, несмотря на рассуждения Френча, что тот армию “не тянет”. Аппаратная борьба продолжалась до весны, причем к ней подключились и французы, которым Смит-Дориен тоже не нравился.
Все решилось в апреле 1915-го когда немцы нанесли мощный удар по Ипрскому выступу, который удерживала армия генерала. Под ударами противника британцы медленно отступали, неся тяжелые потери. Командующий армией предложил оставить весь выступ и спрямить линию фронта, что разозлило как Френча, так и французов, в итоге выступ был исключена из полосы его армии, а затем он сам снят с должности за пораженчество и плохое выполнение обязанностей.
Больше на Западный фронт генерал не вернулся, сперва его хотели отправить аж в восточную Африку, но по пути туда он заболел и был вынужден вернуться назад, где ему определили должность “свадебного генерала” в виде коменданта Тауэра. Вопрос смог бы проявить себя Смит-Дориен на Западном фронт в дальнейшем остается дискуссионным и по сей день.
Применительно к сегодняшнему дню нельзя не отметить, что вне контекста и по скупым и противоречивым сообщениям с фронта строить какие-либо кадровые теории в принципе дело гиблое. И тем более глупо пытаться на такой основе что-то отстаивать и требовать.
#Великобритания
Но не стоит забывать, что в военной среде, как и в любой другой человеческой структуре, личные отношения и антипатии могут иметь куда более важные карьерные последствия, чем результаты командования войсками на поле боя.
Весной 1915-го своего поста неожиданно лишился командующий II британской армией генерал Смит-Дориен, что вызвало бурные публичные обсуждения. Смит-Дориен в молодости прошел через череду колониальных войн викторианской эпохи успев повоевать с зулусами, суданцами и пуштунами. В годы Бурской войны Смит-Дориен стал одним из самых успешных британских военачальников, что предопределило его дальнейшую карьеру. В консервативной британской армии генерал считался инноватором и интеллектуалом, сторонником новых технологий и повышения уровня командно-штабной работы. Запомнился он и неустанными трудами по улучшению быта и условий службы простых солдат, что сделало его крайне популярным в войсках.
При этом у него все больше портились отношения с генерал-инспектором армии (в последствии начальником имперского генштаба) фельдмаршалом Френчем. Френч считал, что Смит-Дориен то бежит впереди паровоза, то занимается какой-то ненужной деятельностью на публику. Не совпадали они и характерами, Френчу не нравилось, что генерал склонен к вспышкам гнева, а Смит-Дориен обвинял Френча, что тот слишком уж много времени тратит на женщин пониженной социальной ответственности, которые буквально вьются вокруг штаб-квартиры фельдмаршала.
На войну в Европе Смит-Дориена вообще первоначально не собирались брать, но не выдержав стресса от мобилизации неожиданно умер командующий II корпусом и никого лучше на его место не нашлось. На фронте генерал быстро опять вошел в клинч как со Френчем (ставшим командующим экспедиционными силами во Франции) так и с его фаворитом, тогда таким же командиром корпуса генералом Хейгом. Уже в первых боях в Бельгии они будут обвинять друг друга в некомпетентности, хотя можно сказать, что там не блеснул никто. Тем не менее, Смит-Дориен, благодаря успешным действиям в Битве на Марне стал командующим армией, несмотря на рассуждения Френча, что тот армию “не тянет”. Аппаратная борьба продолжалась до весны, причем к ней подключились и французы, которым Смит-Дориен тоже не нравился.
Все решилось в апреле 1915-го когда немцы нанесли мощный удар по Ипрскому выступу, который удерживала армия генерала. Под ударами противника британцы медленно отступали, неся тяжелые потери. Командующий армией предложил оставить весь выступ и спрямить линию фронта, что разозлило как Френча, так и французов, в итоге выступ был исключена из полосы его армии, а затем он сам снят с должности за пораженчество и плохое выполнение обязанностей.
Больше на Западный фронт генерал не вернулся, сперва его хотели отправить аж в восточную Африку, но по пути туда он заболел и был вынужден вернуться назад, где ему определили должность “свадебного генерала” в виде коменданта Тауэра. Вопрос смог бы проявить себя Смит-Дориен на Западном фронт в дальнейшем остается дискуссионным и по сей день.
Применительно к сегодняшнему дню нельзя не отметить, что вне контекста и по скупым и противоречивым сообщениям с фронта строить какие-либо кадровые теории в принципе дело гиблое. И тем более глупо пытаться на такой основе что-то отстаивать и требовать.
#Великобритания
Самое начало Первой мировой, еще прямо видны отголоски XIX столетия. Красные штаны, длинные сабли, благолепие. #Франция #Френчигалифе