Сегодня день рождения ирландского писателя Джорджа Бернарда Шоу (1856—1950). «Теперь, когда мы научились летать по воздуху, как птицы, плавать под водой, как рыбы, нам не хватает только одного: научиться жить на земле, как люди».

#персонадня #литературныйкалендарь

Два Ч

Разминулись они совсем немного: сообщение о кончине А. П. Чехова появилось в «Волынском вестнике», где только-только дебютировал в печати Саша Чёрный.

Практически современники.

Без имени Чехова в разговоре о Саше Чёрном никак не обойтись, ибо главная тема «Сатир» — нравственная повреждённость души, разлад реальной жизни интеллигенции с её порывами к справедливости, свету и красоте — была введена в отечественную словесность именно автором «Трёх сестер» и «Хмурых людей». Да и первые литературные опыты Саши Чёрного возникли не без влияния Чехова.

«Ах, зачем нет Чехова на свете!..» — стихотворение, как вздох сожаления — прозвучит для вас сегодня в исполнении Петра Сафрошкина — актёра озвучивания, лауреата международных конкурсов чтецов, создателя культурного проекта «Паранормальные чтения».

Это стихотворение было написано в 1922 году, когда Саша Чёрный уже переехал в Берлин и работал там в журнале «Жар-птица». А через 10 лет, 5 августа 1932 года, поэт умер в Ла Фавьер, во Франции — помогая тушить пожар, он перенапряг сердце. Говорят, когда он умер, его собака Микки легла к нему на грудь и скончалась от разрыва сердца.

Владимир Набоков в прощальном слове сказал с грустью и нежностью: «Осталось несколько книг и тихая прелестная тень».

❣️Ещё одно стихотворение Саши Чёрного — «Безглазые глаза надменных дураков...» — вы можете послушать в канале «Паранормальных чтений»!

#персонадня #литературныйкалендарь #СашаЧёрный

Вчера покупала продукты в маленьком магазинчике. Очередь небольшая скопилась, стоять скучно. Продавщица средних лет выдала мне требуемое, и тут я вспомнила, что мне нужны спички.
— И дайте мне, пожалуйста, КЦ для гравицапы, а то мой пепелац еле летает.
Продавщица прищурила глаз и улыбнулась.
— И мне лучше подойдёт КЦ с орлом, а которые с розочкой, те просто КЮ.
Очередь насторожилась. И понятно. Старики уже забыли подробности, что там было в Союзе, а молодые и вовсе не в теме.
— Работаешь тут, как последний пацак, а чатлов всё равно не хватает, — вздохнула продавщица.
— Да чатлы в основном чатлане воруют, ицик им с гвоздями, транклюкировать бы их всех нахрен, — поддержала я беседу.
Очередь перестала дышать.
В общем, забрала я пакет с продуктами и КЦ, но чувствую, какая-то незавершённость во всём этом. Слегка раскинула руки, слегка присела и сказала продавщице на прощание:
— Ку!
Она заржала и тоже кукнула.
В полной тишине я покинула магазинчик.

(Источник: Байки от Игоря Губермана)

💥 25 августа — день рождения Георгия Данелия, замечательного режиссёра и сценариста, снявшего в 1986 году трагикомедию в жанре фантастической утопии «Кин-дза-дза!»

#персонадня #литературныйкалендарь

Если за стихи капитана Лебядкина о таракане Достоевского можно считать первым писателем абсурда, то Платонова за сцену с медведем-молотобойцем в «Котловане» следовало бы признать первым серьёзным сюрреалистом. Я говорю — первым, несмотря на Кафку, ибо сюрреализм — отнюдь не эстетическая категория, связанная в нашем представлении, как правило, с индивидуалистическим мироощущением, но форма философского бешенства, продукт психологии тупика. Платонов не был индивидуалистом, ровно наоборот: его сознание детерминировано массовостью и абсолютно имперсональным характером происходящего. Поэтому и сюрреализм его внеличен, фольклорен и, до известной степени, близок к античной (впрочем, любой) мифологии, которую следовало бы назвать классической формой сюрреализма. Не эгоцентричные индивидуумы, которым сам Бог и литературная традиция обеспечивают кризисное сознание, но представители традиционно неодушевлённой массы являются у Платонова выразителями философии абсурда, благодаря чему философия эта становится куда более убедительной и совершенно нестерпимой по своему масштабу. В отличие от Кафки, Джойса или, скажем, Беккета, повествующих о вполне естественных трагедиях своих «альтер эго», Платонов говорит о нации, ставшей в некотором роде жертвой своего языка, а точнее — о самом языке, оказавшемся способным породить фиктивный мир и впавшем от него в грамматическую зависимость.

Мне думается, что поэтому Платонов непереводим и, до известной степени, благо тому языку, на который он переведён быть не может. И всё-таки следует приветствовать любую попытку воссоздать этот язык, компрометирующий время, пространство, самую жизнь и смерть — отнюдь не по соображениям «культуры», но потому что, в конце концов, именно на нём мы и говорим.

(1973)

#персонадня #литературныйкалендарь
#платонов #бродский #котлован #ардис

Лают бешено собаки
В затухающую даль,
Я пришёл к вам в чёрном фраке,
Элегантный, как рояль.

Было холодно и мокро,
Жались тени по углам,
Проливали слёзы стекла,
Как герои мелодрам.

Вы сидели на диване,
Походили на портрет.
Молча я сжимал в кармане
Леденящий пистолет.

Расположен книзу дулом
Сквозь карман он мог стрелять,
Я всё думал, думал, думал —
Убивать, не убивать?

И от сырости осенней
Дрожи я сдержать не мог,
Вы упали на колени
У моих красивых ног.

Выстрел, дым, сверкнуло пламя,
Ничего уже не жаль.
Я лежал к дверям ногами —
Элегантный, как рояль.
(1959)


Геннадий Шпаликов родился 6 сентября 1937 года в городе Сегежа в Карелии, куда по работе уехали его родители.

Стихи он начал писать ещё в первом классе. Однако при жизни поэта не вышло ни одной его книги. Первый сборник — «Избранное» — увидел свет только через пять лет после смерти Геннадия Шпаликова, в 1979 году.

Изучая литературу, Шпаликов писал в дневнике: «Слишком увлекаться дребеденью 18–19 веков (исключая, конечно, классиков) не стоит. Знать — надо, но не больше. Теряется чувство времени, нашего времени. Лучшими книгами для молодежи считаю Горького, всего с 1-го по 30-й том; и Маяковского. Вот их необходимо знать от корки до корки».

#персонадня #литературныйкалендарь

8 сентября — день рождения Бориса Рыжего.

Поэту могло бы исполниться 50 лет.

Померкли очи голубые,
Погасли чёрные глаза.
Стареют школьницы былые,
Беседки, парки, небеса.

Исчезли фартучки, манжеты,
А с ними весь ажурный мир.
И той скамейки в парке нету,
Где было вырезано «Б.Р.».

Я сиживал на той скамейке,
Когда уроки пропускал.
Я для одной за три копейки
Любовь и солнце покупал.

Я говорил ей небылицы:
Умрем и всё начнётся вновь.
И вновь на свете повторится
Скамейка, счастье и любовь.

Исчезло всё, что было мило,
Что только-только началось.
Любовь и солнце — мимо, мимо
Скамейки в парке пронеслось.

Осталась глупая досада —
И тихо злит меня опять
Не то, что говорить не надо,
А то, что нечего сказать.

Былая школьница, по плану —
У нас развод, да будет так.
Прости былому хулигану —
Что там? — поэзию и мрак.

Я не настолько верю в слово,
Чтобы, как в юности, тогда
Сказать, что всё начнётся снова.
Ведь не начнётся никогда.
(1999)

#БорисРыжий #персонадня #литературныйкалендарь

3 октября 1895 года, в день празднования 800-летия Рязани, в селе Константинове Рязанского уезда родился Сергей Есенин. «Zolotaya golova», как называла его Айседора Дункан, гуляка и хулиган — как сам он называл себя в своих стихах. Человек, о котором ещё при жизни стали складываться легенды, сумевший как никто другой воспеть противоречия и красоту русской души.

#персонадня #литературныйкалендарь #Есенин

Цените слух, цените зренье.
Любите зелень, синеву —
Всё, что дано вам во владенье
Двумя словами: я живу.

Любите жизнь, покуда живы.
Меж ней и смертью только миг.
А там не будет ни крапивы,
Ни звёзд, ни пепельниц, ни книг.

Любая вещь у нас в квартире
Нас уверяет, будто мы
Живём в закрытом, светлом мире
Среди пустой и нищей тьмы.

Но вещи мёртвые не правы —
Из окон временных квартир
Уже мы видим величавый,
Бессмертию открытый мир.
(Самуил Маршак)

3 ноября — день рождения Самуила Яковлевича Маршака (1887-1964). Его детские стихи и сказки мы помним почти что наизусть: «Дом, который построил Джек», «Жил человек рассеянный на улице Бассейной», «Весёлую азбуку», «Двенадцать месяцев» и многие другие. Кто-то читал произведения зарубежных авторов в его талантливых переводах. И совсем немногие — стихи Маршака, адресованные взрослым. Эти стихи — о жизни, о скоротечности дней, о волшебных воспоминаниях детства, о родителях, о любви.

Текст стихотворения публикуется по изданию: Маршак С. Я. Собр. соч. в 8 т. Том 5; Изд. «Художественная литература», Москва, 1970.

#персонадня #литературныйкалендарь #стихи #Маршак

Встреча в Венеции.

Мы жили в Венеции уже две недели, когда раз Мережковский, увидев в цветном сумраке святого Марка сутулую спину высокого старика в коричневой крылатке, сказал:
— А ведь это Суворин! Другой, что с ним, — Чехов. Когда они выйдут на площадь, я поздороваюсь с Чеховым. Он нас познакомит с Сувориным.

Чехова мы оба считали самым талантливым из молодых беллетристов. Однако, меня он мало интересовал: детское убеждение, во-первых, что всё равно никто из теперешних не сравнится с Гоголем, Толстым и Достоевским, а во-вторых, и безотносительно — писанья Чехова казались мне какими-то жидкими.

Я, кажется, дерзну на большую вольность: скажу несколько слов о Чехове. А у него не только не было «седин», но даже чувствовалось, что никогда никаких и не будет. Не оттого, что приходила мысль о его ранней смерти. Но оттого, что Чехов, — мне, по крайней мере, — казался природно без лет.

Мы часто встречались с ним в течение всех последующих годов; и при каждой встрече — он был тот же, не старше и не моложе, чем тогда, в Венеции. Впечатление упорное, яркое; оно потом очень помогло мне разобраться в Чехове как человеке и художнике. В нём много черт любопытных, исключительно своеобразных. Но они так тонки, так незаметно уходят в глубину его существа, что схватить и понять их нет возможности, если не понять основы его существа.

А эта основа — статичность. В Чехове был гений неподвижности. Не мёртвого окостенения: нет, он был живой человек и даже редко одарённый. Только все дары ему были отпущены сразу. И один (если и это дар) был дар — не двигаться во времени.

Всякая личность (в философском понятии) — ограниченность. Но у личности в движении — границы волнующиеся, зыбкие, упругие и растяжимые. У Чехова они тверды, раз навсегда определены. Что внутри есть — то есть; чего нет — того и не будет. Ко всякому движению он относится как к чему-то внешнему и лишь как внешнее его понимает. Для иного понимания надо иметь движение внутри. Да и всё внешнее надо уметь впускать в свой круг и связывать с внутренним в узлы. Чехов не знал узлов. И был такой, каким был — сразу. Не возрастая — естественно был он чужд и «возрасту». Родился сорокалетним — и умер сорокалетним, как бы в собственном зените.
«Нормальный человек и нормальный прекрасный писатель своего момента», — сказал про него однажды Андреевский. Да, именно — момента. Времени у Чехова нет, а момент очень есть. Слово же «нормальный» — точно для Чехова придумано. У него и наружность «нормальная», по нём, по моменту. Нормальный провинциальный доктор, с нормальной степенью образования и культурности, он соответственно жил, соответственно любил, соответственно прекрасному дару своему — писал. Имел тонкую наблюдательность в своём пределе — и грубоватые манеры, что тоже было нормально.

Даже болезнь его была какая-то «нормальная», и никто себе не мог представить, чтобы Чехов, как Достоевский или князь Мышкин, повалился перед невестой в припадке «священной» эпилепсии, опрокинув дорогую вазу. Или — как Гоголь постился бы десять дней, сжёг «Чайку», «Вишнёвый сад», «Трёх сестер» и лишь потом — умер. Иногда Чехов делал попытки (довольно равнодушные) написать что-нибудь выходящее из рамок нормального рационализма. Касался «безумия» (не безумие ли Гоголь, не безумие ли черти Достоевского и даже старец Зосима, да и Толстой не безумец ли со своим «Хозяином»?), но у Чехова в таких вещах выходило самое нормальное сумасшествие, описанное тонко, наблюдательно, даже нежно и — по-докторски извне. Или же получалась — это гениально сказал про «Чёрного монаха» один мой друг — просто «мрачная олеография».
(Зинаида Гиппиус «Живые лица»)

Сегодня, 20 ноября — день рождения Зинаиды Николаевны Гиппиус (1869-1945), поэтессы и писательницы, драматурга и литературного критика, «мадонны русского декаданса».

Илл.: Лев Бакст. Портрет Зинаиды Гиппиус. 1906 г. Бумага, пастель. Москва, Третьяковская галерея.

#персонадня #литературныйкалендарь

Сегодня наш герой — Афанасий Афанасьевич Шеншин.

Он родился 5 декабря 1820 г. в усадьбе Новосёлки Мценского уезда Орловской губернии и был сыном помещика Афанасия Неофитовича Шеншина и привезённой им из Германии Каролины Шарлотты Фёт.

При рождении Афанасий был записан (ходили слухи, что за взятку) законным сыном своих родителей, хотя те сочетались браком только через год после его рождения. Когда Афанасию было 14 лет, эта ошибка в документах обнаружилась, и он был лишён фамилии, дворянства и русского подданства и стал «гессендармштадтским подданным Афанасием Фётом». Только спустя 39 лет ему с большим трудом удалось официально вернуть себе фамилию Шеншин! Но литературные произведения и переводы Афанасий так и продолжал подписывать — Фет (причём уже без «ё»). Таким образом, у известного русского поэта было три фамилии.

Впрочем, в жизни Фета было так много травм, разочарований и катастроф, что можно утверждать, что его жизнь и его творчество развивались по абсолютно разным законам, в разных планах бытия. Очень интересно написана биография Фета Михаилом Макеевым в книге, вышедшей в серии ЖЗЛ.

А. А. Фет писал в письме Ф. Е. Коршу:

Член Академии больной,
Всё порываюсь к прежней цели
И, благодарен всей душой,
Шлю за обещанным мне Paley.

За каждым есть свои грехи;
В одном лишь твёрдо я уверен:
Хоть и мараю я стихи,
Но книг марать я не намерен.

Итак, склонившись головой,
Прошу прислать мне вашу книжку.
Простите, что Меркурий мой
Заменит тут мою одышку.

Смущаюсь я не раз один:
Как мне писать в делах текущих?
Я между плачущих Шеншин,
И Фет я только средь поющих.

#персонадня #литературныйкалендарь #Фет

Осип Эмильевич Мандельштам говорил: «Если поэзия не лечит, значит, это не поэзия. Ничто так не радует, как если ты вдруг узнаёшь, что твою заветную мысль уже высказал другой. Значит, она объективна».

Сегодня мы будем лечиться поэзией Мандельштама, в честь дня его рождения, и узнавать свои заветные мысли в его строках.

***
Возьми на радость из моих ладоней
Немного солнца и немного мёда,
Как нам велели пчёлы Персефоны.

Не отвязать неприкреплённой лодки,
Не услыхать в меха обутой тени,
Не превозмочь в дремучей жизни страха.

Нам остаются только поцелуи,
Мохнатые, как маленькие пчёлы,
Что умирают, вылетев из улья.

Они шуршат в прозрачных дебрях ночи,
Их родина — дремучий лес Тайгета,
Их пища — время, медуница, мята.

Возьми ж на радость дикий мой подарок —
Невзрачное сухое ожерелье
Из мёртвых пчёл, мёд превративших в солнце.

(1920)

На фото: Осип Мандельштам, Корней Чуковский и Юрий Анненков провожают Бенедикта Лившица (второй справа, в сапогах) на фронт. 1914 год.

#персонадня #литературныйкалендарь