В 1994 г. по дороге в Хадж, прошли через всю Сирию и в Дамаске была сделана остановка на 2-3 дня. О нас (8 человек) узнал шейх Омар Саббах (на фото, снимал я) и пригласил к себе. Он жил около мечети, мы с благодарностью воспользовались приглашением. Устроившись, пошли на рынок купить продукты, т.к. боялись, что шейху будет трудновато покормить аж 8 человек. Когда вернулись с рынка, шейх сделал нам выговор за наши покупки, объяснив, что он взял нас на свое обеспечение и не надо было ничего покупать. Но дело было сделано))
Шейх был фигурой известной. Отсидел несколько лет в асадовских тюрьмах. Очень мягкий, спокойный и добрый человек. Показали ему фотографию имама Шамиля, которая была с нами. Долго с восхищением смотрел на фото и что-то приговаривал. Провожал нас до самых окраин города. Далее наш путь лежал в сторону Иордании.
Дамаск произвел впечатление. Да и вся Сирия. Встречалось много старинных крепостей, построек, мечетей. Люди – добрые гостеприимные.
Впечатления о Сирии были прекрасные, но чувствовалась некоторая «арабская совковость». Везде висели портреты Асада. Не этого, которого сейчас прогнали, а его папаши Хафез Асада, с головой-тыквой. Не было благополучного достатка в обществе, люди жили скромно. Совсем другая жизнь была в Саудии, которую мы увидели чуть позже. Тем не менее, Сирия осталась в памяти – замечательный край!

Покушение на имама Гамзата

Решив избавиться от Гамзата, ханша отправила в Гоцатль шесть человек своих невольников из с. Ках, согласившихся взять на себя убийство имама. Прибыв в Гоцатль, наемники расположились в доме двоюродного брата Гамзата Муртаза-Али – «бывшего в заговоре с ханшей, и дом которого лежал на повороте узкой улицы, ведущей к мечети таким образом, что некоторые бойницы угловой башни выходили в ту сторону, откуда должен был показаться имам, а другие – по направлению дальнейшего его следования после того, как он минует эту башню в расстоянии 3-4 шагов перед бойницами».
«Заговорщики уже сидели в башне. Хозяйка дома, взявшаяся наблюдать с кровли и известить их о приближении намеченной жертвы, также занимала свое место. В это время отвергнутый жених хозяйской дочери прибегает к Гамзату, совершавшему омовение, и сообщает ему, что в доме Муртаза-Али его ожидает засада. Невозмутимый имам, говорят, даже не повернул головы в сторону вестника и, как ни в чем не бывало, продолжал свое омовение, пока не были окончены все его формальности. Тогда присутствующие при этом муриды вызвались пойти и арестовать заговорщиков».

«Не нужно, – с каким-то каменным спокойствием ответил Гамзат. – Ничто не совершится без воли Аллаха, говорит Коран, и никто не минует его предопределения. Я собрался на молитву…». С этими словами, заткнув по обыкновению пистолет за пояс и накинув на плечи легкую барашковую шубку, имам вышел из дома, медленным шагом направился к дому своего двоюродного брата, спокойно прошел в нескольких шагах от башни, занятой кахцами, слышал, как с кровли раздался сдержанный «идет», и видел, наконец, как в бойницах шевелились дула нескольких ружей…
«Что происходило в это время в сердцах заговорщиков, какое малодушие охватило их, – Аллах ведает, но выстрелы не последовали».

Останки генерал-фельдмаршала князя А.Барятинского

Источники расходятся в отдельных деталях, связанных с организацией убийства имама, однако в главном просматривается общая канва, которая вкратце сводится к тому, что заговорщики, недовольные поведением Гамзата и всем тем, что произошло в Хунзахе в связи с его приходом туда, убили его, невзирая на то, что сделать это пришлось перед пятничной молитвой в мечети. Как только было покончено с имамом, произошло жестокое вооруженное столкновение между его сторонниками и хунзахцами, когда последние одержали верх.

Оттиск печати имама Гамзата:

«Я вверяю свое дело Аллаху. Воистину, Аллах видит (своих) рабов (Сура Гафир, 44).
Его раб Х1амзат».

Перев. с араб. М. Курбанов

В психологии различают два вида лидерства: 1) формальное лидерство – процесс влияния на людей с позиции занимаемой должности; 2) неформальное лидерство – процесс влияния на людей при помощи своих способностей, умения или других ресурсов. Нам представляется, что личность второго имам соответствовала обоим этим видам. От своего предшественника, Гамзата отличало в частности то, что он приложил массу усилий в утверждении своей власти в пестром горском обществе и практически не был заметен в военных столкновениях с российскими военными силами.

Анализируя недолгое правление Гамзата, мы склонны рассматривать второго имама как переходную фигуру между Гази-Мухаммадом и Шамилем. Пожалуй, самую трагическую фигуру из этих трех имамов. Возможно, Гамзат не обладал тем религиозным усердием и страстью борьбы за веру, какие имел Гази-Мухаммад, военным талантом и мудростью государственного деятеля, каким был Шамиль. Однако считаем неприемлемым считать приход Гамзата к власти следствием отсутствия политических соперников. Несмотря на то, что его правление было коротким и бурным, этот фрагмент был кирпичиком в фундаменте будущей борьбы и строительства горского государства.

С.И. Брановский – 30 лет, из дворян, католик, уроженец сел. Гважево Мулавского (Млавского) уезда Плоцкого воеводства. Служил в 1825 – 1830 гг. в русской армии в 3-м егерском полку, имел чин подхорунжего. В 1830 – 1831 гг. был в польских повстанческих войсках, в 5-м уланском полку. 8 апреля 1831 г. взят в плен. В составе арестантских рот побывал на работах от Выборга и Гельсингфорса до Тамбовской губернии.
В 1832 г. отправлен на Кавказ, зачислен рядовым в 43-й егерский полк. В мае 1833 г. переведен на службу в укрепление Горячеводское, чтобы иметь возможность пользоваться для лечения минеральными водами. В июне 1833 г. «в состоянии беспамятства» вышел из укрепления и направился за р. Сунжу, где был схвачен «двумя неизвестными» и увезен в горы. Жил у горцев Чечни и Андии. В начале апреля 1834 г. выкуплен и доставлен в крепость Грозную к командующему войсками Сунженской линии генерал-майору Горихвостову.
Записки С.И. Брановского – довольно бессвязный рассказ о его похождениях и пребывании в горском плену, об обычаях горских народов Восточного Кавказа, о действиях второго имама Дагестана и Чечни Гамзат-бека против Аварского ханского дома и поддерживающих его русских войск. Шамиль упоминается вскользь, в контексте деятельности Гамзат-бека.

Из истории восстания 1877 г. Когда ситуация в Дагестане начала осложняться генерал Меликов вызвал к себе Шахава Анцухского состоящего на русской службе в должности наиба Анцухо-Капучинского участка и сказал ему следующее: «Ты должен вернуться сейчас назад, в свой участок, и постараться там: вывести из домов ваших людей и затем направить их куда-нибудь в другие места – якобы для оказания помощи (делу мятежников), чтобы таким образом отвлечь их от объединения. Так надлежит действовать тебе до тех пор, пока не соберем мы всю нашу армию, ибо у нас нет сейчас достаточного количества солдат, имею в виду такого, чтобы можно было бы нам выступить и присоединиться к уже сражающейся армии. Дело в том, что мои солдаты ушли в сторону Карса, на войну, которая возникла между нашим падишахом, с одной стороны, и вашим падишахом – с другой». Затем этот генерал Шахаву тридцать туманов наличностью, с тем, чтобы тот мог тратить их на свои нужды» .

Шахав четко исполнил, возложенное на него обязательство. Однако к концу восстания, после взятия русскими войсками Согратля, наиб был арестован властями и на вопрос «за что», Меликов прокомментировал так: «Я арестовал тебя сейчас по той причине, что ты имел скрытое намерение упорядочить положение дел, слагавшееся у мюридов, и, таким образом, укрепить их. Ты был с нами лишь для виду. Сабля же твоя была рядом с саблями мюридов. Ты поступал все это время вопреки нашим приказам, которые даны были тебе ранее» . Далее Шахав был отправлен арестованным в крепость Гуниб, а оттуда сослан в Сибирь.

Подобный случай произошел и у аула Кази-Кумух, где Меликов разбил лагерь перед следованием в центр восстания аул Согратль. Вызвав к себе старшин Кази-кумухского округа, Меликов приказал, чтобы они отправили к нему всех раненых горцев, принимавших участие в предыдущих сражениях с правительственными войсками. «У нас, – сказал начальник Дагестанской области, – есть врач, который осмотрит раны и станет, затем лечит ваших людей, а когда раны их он окончательно исцелит, то их вам возвратят» .

Таким образом, Л. И. Меликов попытался нейтрализовать и в последующем наказать непосредственных участников сопротивления. «И надо же, – восклицает авторы летописи о восстании, – эти старшины действительно направили тут к Меликову всех тех, у кого имелись раны, полученные в сражениях, как-то и было им приказано. Названный же генерал и его окружение отправили этих раненых, родом из казикумухских селений, после того как были все они собраны, в Шуринскую крепость».

Начальник Дагестанской области Леван Иванович Меликов писал генерал-адъютанту Д. Милютину: «Думаю, что пока будет существовать поколение воспитанников Шамилем, нам не следует полагаться на неизменность расположения народа столько раз увлекавшегося, могущего снова легко увлечься от случайностей, которые нередко являются внезапно и которые не всегда могут быть предупреждены».

Ну как вы там потомки? Ёлку уже наряжаете?