Опрос ВЦИОМ показал, что 67% респондентов одобрительно относятся к идеям так называемого «поворота на Восток», предполагающего приоритетный характер комплексного развития отношений со странами Ближнего и Дальнего Востока, а также Центральной Азии.

На самом деле, «восточная идея» в России была популярна в самые разные периоды. При Николае II – когда ее продвигали самые разные люди - от князя Ухтомского до Гумилева (правда, оборотной стороной идеи была деятельность разнообразных авантюристов – от «казака Ашинова» еще при Александре III до статс-секретаря Безобразова). В раннесоветские годы, когда модным был балет «Красный мак» (сами китайцы, кстати, относились к нему прохладно из-за того, что мак у них ассоциировался не с романтическим цветком, а с опиумом), а в Москву съезжались сторонники левых идей со всего мира. После войны, когда СССР активно сотрудничал с Движением неприсоединения (будущим Глобальным Югом), в Москву приезжали Насер, Неру и Сукарно. Параллельно быстро рос интерес к восточным учениям и практикам – от выставок Рериха до секций единоборств.

Спад (в политической, но не в духовной сфере) наступил в период перестройки, когда с восточной политикой были связаны неудачная афганская война и устойчивое представление о дороговизне амбициозных международных проектов на фоне опустевших полок магазинов. Но уже в 1990-е годы стал наблюдаться обратный процесс, причем на фоне стремительного подъема Китая в России впервые появилась идея, что у Востока можно и чему-то поучиться в политике и экономике – стала популярной китайская модель, соединяющая экономические реформы с жестким политическим курсом (тогда еще было далеко до ее нынешнего кризиса). Духовными же практиками стали интересоваться еще больше, так как идеологические барьеры были сняты.

Но все это имело и имеет оборотную сторону. Восток был и остается для россиян «другим» - экзотичным, нередко интересным, иногда захватывающим, но другим. На вопрос социологов о близости культур России и стран Востока, только каждый девятый (11%) высказал мнение, что культуры во многом схожи. О кардинальном различии культур говорит почти каждый четвертый (23%). Почти две трети (61%) видят одновременно как различие, так и общность культур - но такой политкорректный ответ говорит скорее о том, что различия очевидны, а с общностью сложнее (иначе в условиях активного продвижения восточной темы в медиа существенно большее число респондентов заявили бы о сходстве).

Зато Россия остается страной европейской культуры. Усилившиеся антизападные настроения не влияют на то, что для россиян «своими» являются в значительно большей степени Шекспир, Мольер, Гёте, чем Ло Гуаньжчун или Калидаса, о которых они не имеют представления – да и не хотят его получать. Некоторое исключение составляет персидская поэзия – от Хайяма до Саади – но и она воспринимается как экзотика, окно в другую цивилизацию, куда можно с интересом заглянуть, но не более того. Причем это относится не только к вестернизированным элитам, но и к населению в целом.

Интересно, что о желательности развития сотрудничества между военными говорит всего 21% респондентов – даже в условиях СВО. Похоже, что люди как вообще хотят меньше говорить и думать на такие темы, так и не очень доверяют восточным партнерам, которые исходят из собственных интересов, далеко не всегда совпадающих с российскими.
И еще примечательна непопулярность идеи создания каналов межличностных коммуникаций между простыми жителями разных стран, когда речь идет о Востоке (за — 15% респондентов). Обычно такие идеи общения «простых людей» как раз популярны, но в ситуации с Востоком респонденты прежде всего в этом контексте думают о мигрантах – а с учетом распространенных антимигрантских настроений понятно, что дополнительно коммуницировать с ними большинство россиян не желает.

Алексей Макаркин

После парламентских выборов в Испании прошло уже полтора месяца, но по-прежнему нет ясности, будет ли сформировано в стране новое правительство. За это время произошло два официальных политических события. 17 августа новый состав Конгресса депутатов приступил к работе и избрал своего спикера. Им стала бывшая глава правительства Балеарских островов Франсина Арменгол. Ее кандидатуру выдвинула Соцпартия действующего премьера Педро Санчеса, и избрание Арменгол было расценено как его серьезная победа. За Арменгол проголосовали не только коалиция соцпартии и левого блока Sumar, но и депутаты баскских и каталонских партий, включая занимающую жесткие сепаратистские позиции партию «Вместе за Каталонию» Карлеса Пучдемона. С последней удалось договориться благодаря тому, что команда Санчеса обещала обеспечить использование каталанского, баскского и галисийского языков в Конгрессе депутатов и в институтах ЕС.

22 августа король Филипп VI поручил формирование правительства лидеру консервативной Народной партии (НП) Альберто Нуньесу Фейхоо, поскольку она получила наибольшее число мест в парламенте – 137 из 350. Однако за Фейхоо готовы проголосовать помимо НП только 33 депутата ультраправой партии Vox и два депутата от маленьких региональных партий – наваррской и канарской. Таким образом, у лидера НП практически нет шансов получить поддержку даже простого большинства. Понимая это, 29 августа Фейхоо встретился с Санчесом. Он предложил, чтобы Соцпартия поддержала его кандидатуру, и затем его правительство меньшинства в тесном взаимодействии с социалистами провело назревшие системные реформы, а через два года объявило досрочные выборы. Естественно, Санчес отверг это отчаянное предложение. Ожидается, что голосование по кандидатуре Фейхоо состоится в конце сентября, после чего король вручит мандат на формирование правительства лидеру Соцпартии.

Предполагается, что помимо голосов левой коалиции Санчес уже заручился обещаниями поддержки со стороны двух баскских партий (левой EH Bildu и правоцентристской PNV), галисийской партии BNG и умеренно сепаратистской партии «Республиканские левые Каталонии». Но это не позволит ему получить даже простое большинство, если семь депутатов от партии «Вместе за Каталонию» будут голосовать против или воздержатся. Так что судьба нового правительства Санчеса находится в руках лидера этой партии Карлеса Пучдемона, который после организации незаконного референдума о независимости осенью 2017 г. бежал из страны и уже шесть лет находится в Бельгии, успешно оспаривая в местных судах требования испанских прокуроров о выдаче Мадриду.

5 сентября Пучдемон созвал в Брюсселе пресс-конференцию, на которой заявил, что условием поддержки его партией кандидатуры Санчеса при голосовании в Конгрессе депутатов должно стать «полное прекращение судебных преследований» всех деятелей каталонского сепаратистского движения. По его словам, правительство должно будет подготовить, а парламент принять законодательство, предоставляющее амнистию всем сторонникам каталонской независимости. Хотя Пучдемон впрямую не потребовал от Санчеса согласия на проведение нового референдума, он подчеркнул, что переговоры его партии с правительством должны основываться на «признании и уважении демократической легитимности движения за независимость».

Реагируя на эти требования, представитель соцпартии подчеркнула, что позиции правительства и Пучдемона далеко расходятся. Тем не менее, команда Санчеса готова к переговорам. Накануне сам Санчес заявил о своем желании «перевернуть страницу». «У нас есть инструмент – диалог, есть рамки – конституция и есть цель – сосуществование», – сказал он. А вице-премьер, лидер левого блока Sumar Иоланда Диас даже встретилась в Брюсселе с Пучдемоном. Однако эта встреча вызвала критику не только со стороны правых, но и некоторых видных деятелей Соцпартии. Так что свобода маневра Санчеса в предоставлении уступок довольно ограниченна, и есть большие сомнения в достижении компромисса с лидером сепаратистов. А значит, велика вероятность, что в конце года Испании предстоят новые выборы.

Александр Ивахник

Пока избиратели голосуют на трехдневных выборах, рассмотрим очередной опрос, пытающийся ответить на вечный вопрос – о чем в действительности думают россияне.

Центр стратегических социальных и социально-политических исследований ИСПИ ФНИСЦ РАН уже много лет проводит исследование о понятиях, которые могли бы лечь в основу политики возрождения России. Первые опросы на эту тему были проходили еще в 1990-е годы, когда формулировка «возрождение России» была весьма популярна. Сейчас уже чаще говорят не о возрождении, а о преемственности, но вопрос социологи оставили – для корректности сравнений.

Итак, на первом месте справедливость с 32%, далее – мир (29%), порядок и права человека (по 21%), закон (20%), свобода (17%), равенство (14%), государственность (12%), патриотизм, культура и созидание (по 11%), социализм и державность (по 10%). Духовность, о которой в последние годы говорят особенно много, назвали всего 7%. Уваровскую триаду (православие, самодержавие, народность) - соответственно, 3, 2 и 4%.

Как интерпретировать эти цифры? На первый взгляд, перед нами модернистское общество. Где в первой пятерке ответов два компонента из нобелевской лекции Сахарова – мир и права человека. Нет прогресса, но, как ни странно, социологи сами его не включили в вопросник. Патриотизм и державность в два раза уступают правам человека. А уваровская триада вообще стремится к статистической погрешности.

Но если посмотреть немного внимательнее, то ситуация выглядит несколько иной. Значимость модернистских ценностей остается, но взгляд на цифры становится более реалистичным.

Справедливость находится на первом месте все последние десять лет (во второй половине 1990-х ее опережал порядок), причем она нередко воспринимается по-жегловски: «Вор должен сидеть в тюрьме», а как его туда посадят, законопослушных людей не волнует. И неприятие в отношении элит может быть обращено как на чиновников, так и на верхи интеллектуального класса и массовой культуры - большую роль играет то, на кого направлена государственная телекритика: на бюрократов и коррупционеров или же на «национал-предателей».

Мир, действительно, находится высоко в иерархии ценностей, но год назад было почти то же самое – 27%. Мир в советском понимании – это мир, надежно защищенный мощным военным потенциалом («Но советские ракеты / Мирным людям не страшны - / Знают все - Страна Советов / Против атомной войны»), и, более того, мир на наших условиях и никак иначе. Так что в этих 27% есть и пацифисты, и их антагонисты.

Порядок – также ярко выраженная «жегловская» ценность. Закон трактуется разными людьми по-разному – то как «закон суров, но это закон», то как необходимость соответствия закона современному правосознанию. Но чаще – как равенство перед законом. Ценность либеральная, но с ней то же непросто – часть россиян готовы смириться с тем, что закон не защищает их права («все равно ничего не изменишь»), но очень недовольны тем, что более влиятельные и ресурсные сограждане, способные договориться с властью или хотя бы нанять хорошего адвоката, могут иметь преимущества. Страдать - так всем.

Свобода тоже понимается по-разному. И как политические свободы, и как независимость страны от внешних сил (газмановское «Офицеры, россияне, / Пусть свобода воссияет» сейчас и тридцать лет назад воспринимается не просто по-разному, а противоположно). Что касается прав человека, то опыт свидетельствует о безусловном приоритете для россиян социально-экономических прав (привычных еще с советских времен) над политическими.

А что до «православия, самодержавия и народности», то они просто очень далеки от текущих запросов конкретных людей. Поэтому одни и те же респонденты называют себя православными, ходят в храмы редко (если вообще ходят), не считают религиозную веру приоритетом и считают, что «кощунников» надо наказывать. И рефлексировать по поводу всех этих противоречий они, разумеется, не собираются.

Алексей Макаркин

В пятницу германский Бундестаг принял закон об энергообеспечении зданий, который в течении многих месяцев вызывал острые споры в обществе и даже внутри правящей коалиции. Закон нацелен на постепенный отказ от отопления жилых и нежилых помещений газом и мазутом и переход на использование экологически дружественных отопительных систем. Эта идея была знаковой для входящей в правительственную коалицию партии «Зеленых», а ее сопредседатель, вице-канцлер и министр экономики и проблем климата Роберт Хабек возглавлял разработку законопроекта. Однако его обнародование вызвало масштабную негативную реакцию в стране. В этой ситуации против законопроекта выступили и партнеры «Зеленых» по коалиции, экономические либералы из Свободной демократической партии во главе с министром финансов Кристианом Линднером. Они настаивали на существенной переработке документа. Споры между членами правительства порой принимали публичный характер и едва не привели к его развалу. В конце концов в середине июня канцлер Олаф Шольц добился достижения компромисса, который сделал принятый вчера закон более гибким.

По первоначальному плану, с января 2024 г. при замене существующих нагревателей на газе и мазуте должны в обязательном порядке устанавливаться отопительные системы, которые на 65% работают на возобновляемой энергии, обычно это тепловые насосы. Такими же системами должны оборудоваться все новые здания. Внесенные изменения позволяют продолжать устанавливать в жилых и нежилых помещениях газовые нагреватели, если они в дальнейшем смогут работать на водороде, когда он будет производиться в достаточных объемах. Это касается и новых зданий. Массовый переход на тепловые насосы и другие прогрессивные отопительные системы будет происходить после того, как муниципальные власти разработают свои соответствующие планы, на это им дается четыре года. Также найденный компромисс предусматривает, что государство будет субсидировать до 70% стоимости перехода на современные технологии отопления – в зависимости от уровня доходов собственников помещений.

Однако даже с учетом высокой господдержки такой переход обойдется недешево: сейчас стоимость установки теплового насоса составляет от 25 тыс. до 40 тыс. евро. И, как оказалось, хотя многие немцы в общем плане поддерживают меры по сокращению выбросов углерода, но когда такие меры касаются их домов и их денег, отношение кардинально меняется. Тем более, что жители Германии, как и других стран Европы, устали от резкого взлета цен на энергоносители и непривычно высокой инфляции. Согласно недавнему опросу, проведенному по заказу Die Zeit, 70% немцев выступают против запрещения государством традиционных систем отопления на газе и мазуте и оплаты обязательной установки новых систем.

Закон об энергообеспечении зданий был принят Бундестагом солидным большинством (399 голосов против 275 при 54 воздержавшихся), но еще до его рассмотрения в парламенте политическая оппозиция постаралась выжать из негативной реакции общества всё возможное для дискредитации правительства. Зампредседателя ХДС Йенс Шпан назвал закон «безумием» и «программой экономического стимулирования популистов». Действительно, правопопулистская «Альтернатива для Германии» последние месяцы провела под знаменем борьбы с законом об отоплении. Сопредседатель АдГ Алис Вайдель заклеймила закон как «уничтожение благосостояния в поистине гигантских масштабах». АдГ сделала Роберта Хабека своим публичным врагом №1 и обещала остановить его «отопительную кувалду». Некоторые деятели мейнстримного ХДС также не стесняются в выражениях. Один из них заявил, что Хабек хочет использовать «энергетическую Штази». Затем эти слова появились на обложке самого популярного таблоида Bild. Вообще правые СМИ пытаются представить закон об отоплении как продукт элитных групп в Берлине, которые далеки от нужд и забот простых людей. Вся эта активность принесла неприятные для кабинета Шольца плоды. Сейчас лишь 19% немцев удовлетворены работой правительства, 64% хотят его заменить. При этом рейтинг поддержки АдГ достиг 22% и находится на втором месте после ХДС (29%).

Александр Ивахник

Что приходит в голову, когда смотришь на результаты ЕДГ?

По губернаторским выборам: сюрпризов и не ожидалось, их и не было.

По партиям:

Неудачниками - "на круг" можно признать КПРФ и Справедливую Россию. Будем еще анализировать, но скорее всего, в нынешней повестке социально-экономические ("кошельковые") проблемы не оказались в приоритете. Патерналистский избиратель настроен более-менее благодушно (это заслуга власти), а потому и "разочарованных" (СР), и "рассерженных" (КПРФ) патерналистов оказалось меньше, чем, допустим, на федеральных выборах в 2021 г. (когда они были на подъеме, хотя и не радикально).
А преобладает патерналист лояльный, дающий "Единой России" достаточно высокие результаты. Так что "партия власти" выступила удачно, и тому есть объяснение.

А вот кто еще неплохо выступил, так это ЛДПР и "Новые люди". Первые из них доказали, что "светлый образ его" (это цитата из "17 мгновений весны") продолжает работать и после ухода из жизни ВВЖ , и партия востребована в нынешней повестке, где тема патриотизма - "в топе". А вот "Новые люди", хотя выступили неровно (что не удивительно для новой и пока не очень большой партии), но подтвердили, что их успех в 2021 г. не был случайностью и партии "есть куда расти".

Так что есть что анализировать.

Борис Макаренко

Итоги региональных выборов.

1. В России нет дегажизма, то есть эмоционального желания «снести власть», невзирая на любые ее аргументы. Дегажизм проявлялся лишь в нескольких регионах в 2018 году, когда соединились «моральный износ» конкретных губернаторов (меньшинства от избиравшихся) и негативный эффект от повышения пенсионного возраста. Тогда «снесли» Орлову, Шпорта, Зимина. Но даже тогда глав регионов, к которым претензий было существенно меньше, успешно переизбрали, несмотря на все недовольство пенсионной реформой. Сейчас же продолжает действовать эффект «сплочения вокруг флага», который по определению исключает дегажизм.

2. Но нет и большого энтузиазма. Люди голосуют в значительной степени инерционно, по привычке, без высоких ожиданий. Голосование за «Единую Россию» и ее кандидатов уже давно является возможностью выразить лояльность государству. Чего-либо менять люди просто боятся, вспоминая 1980-е годы, когда партия дала народу порулить (а сейчас вспоминают, что ведь «и сова кричала, и самовар гудел бесперечь», а изменить историю нельзя). Более молодые, у которых нет такой травмы, ходят на выборы существенно реже.

3. Тем более, что другие партии и раньше были осторожны, а с началом СВО стали осторожны вдвойне. В этих условиях конкурентное преимущество имеет ЛДПР, у которой есть воспоминания о Жириновском – и люди по-прежнему фактически голосуют за него. Главными проигравшими становятся «эсеры», пытающиеся действовать на одном поле с ЛДПР, но обладающие менее раскрученным брендом и не имеющие ресурса в виде памяти о Жириновском. КПРФ не смогла пока восстановиться после ухода части избирателей-«государственников» к власти и части «протестной» составляющей электората в никуда. «Новые люди» не сотворили чуда – да и не могли этого сделать, не только из-за осторожности, но и в связи с уходом эффекта новизны. Но в большой политике они остаются.

4. Результаты выборов в Москве демонстрируют как мобилизующую силу ДЭГ в отношении лояльных избирателей (которые могут проголосовать в пятницу и спокойно отправиться на дачу, не торопясь возвращаться в воскресенье вечером), так и отсутствие интереса к альтернативам. «Стратегическое голосование» (выбор в пользу наименее неприятного кандидата, имеющего шансы на приличный результат) после начала СВО потеряло актуальность для либеральных избирателей, которых в Москве немало. В этих условиях второе место занял Зюганов-внук – при фактическом отсутствии серьезной кампании за него проголосовало коммунистическое электоральное «ядро» плюс сработал эффект знакомой фамилии.

5. Главной проблемой для власти является не смиренная и встроенная в политическую систему оппозиция, а противоречивость запросов граждан, которые хотят и справедливости, и стабильности, и победы, и мира, и держатся за безальтернативную власть, и ворчат на нее, и хотят перемен, и боятся их. Как в советское время, когда ортодоксов и диссидентов было немного, а основная часть людей была готова за пару минут перейти в разговоре от «начальство зажралось» до «страну не трожь». При этом «сплочение вокруг флага», невысокий уровень общественных ожиданий и вынужденная эмиграция наиболее активных оппонентов в настоящее время купируют для власти эту проблему.

Алексей Макаркин

В напряженной предвыборной борьбе в Польше оппозиция в последние дни получила весомый козырь. Правящая национал-консервативная партия «Право и справедливость» (ПиС) всегда поднимала на щит свою борьбу с притоком в Польшу иммигрантов, особенно из мусульманских стран, и ставила себе в заслугу постройку с этой целью забора на границе с Беларусью. Показательно, что два из четырех вопросов, выставленных властями на референдум, который приурочен к парламентским выборам 15 октября, касаются как раз иммиграции. И тут появились пока до конца не подтвержденные данные о том, что польский МИД выдавал сотни тысяч временных рабочих виз гастарбайтерам из дальних стран по какой-то сомнительной схеме.

31 августа премьер-министр Матеуш Моравецкий внезапно уволил заместителя главы МИД Петра Вавжика, который курировал консульскую службу. Вавжик был также удален из списка кандидатов от ПиС на предстоящих выборах. Затем стало известно, что в связи с расследованием процедур выдачи рабочих виз сотрудники Центрального антикоррупционного бюро (ЦАБ) накануне увольнения Вавжика посетили МИД и изъяли его электронную технику. 4 сентября Моравецкий подтвердил, что увольнение связано с проводимым расследованием, но отказался раскрыть детали. В последующие дни либеральные издания Rzeczpospolita и Gazeta Wyborcza выступили с утверждениями, что под крылом Вавжика процветала «подверженная коррупции» схема предоставления виз негражданам ЕС. По их данным, уволенный замминистра некоторое время назад выпустил распоряжение об упрощении визового режима для временных работников из приблизительно 20 стран. Новая электронная система подачи заявлений на визу предоставляла привилегированный доступ некоторым заявителям, которые пользовались помощью международных рекрутинговых компаний, имеющих хорошие связи в консульствах. За внеочередное предоставление рабочей визы заявители платили посредникам 4-5 тыс. долларов. По информации Gazeta Wyborcza, в 2022 г. в Польшу прибыло около 200 тыс. мигрантов, в т.ч. 130 тыс. из мусульманских стран.

6 сентября два депутата Сейма от главной оппозиционной партии, либеральной «Гражданской платформы» (ГП), Марцин Кирвински и Ян Грабец, после посещения МИД заявили, что за последние три года с нарушением правил, возможно, было выдано до 350 тыс. виз людям из азиатских и африканских стран. «Получается, что высока вероятность того, что мы имеем дело с коррупцией в этом министерстве на самых высоких уровнях», – сказал Кирвински. Грабец добавил: «ЦАБ якобы расследует этот инцидент. Но мы знаем, что главная цель ЦАБ, как это происходило в течение последних восьми лет, состоит в том, чтобы скрыть доказательства, а не прояснять скандалы и преступления». Естественно, не промолчал и лидер ГП Дональд Туск, которого правящая партия сделала главной мишенью в своей предвыборной кампании. «Знаете ли вы, кто в Европе привлекает больше всего иммигрантов-мусульман? Правительство, которое запугивает ими. Правительство ПиС», – написал Туск в социальных сетях. Таким образом, лидер оппозиции сделал акцент на лицемерии национал-консерваторов, которые постоянно подчеркивают опасность приезда в Польшу чужеродных иноверцев, но под воздействием очевидной нехватки рабочей силы допускают в страну мигрантов в больших количествах, да еще по сомнительным схемам.

Правящая партия пытается пригасить резонанс от истории с рабочими визами. Депутат от ПиС Радослав Фогель, возглавляющий комитет Сейма по иностранным делам, отметил: «Я бы предостерег от употребления фразы "гигантский скандал", поскольку мы знаем слишком мало. Если окажется правдой, что визы продавались, то это скандал, и кто-то должен будет понести за это ответственность. Но повторю: если это окажется правдой, так как пока мы имели дело только с информацией в СМИ». МВД Польши заявило, что в 2022 г. в страну въехало менее 30 тыс. работников из мусульманских стран, впрочем, не приводя никаких доказательств. Ясно, что оппозиция постарается сделать всё возможное, чтобы визовый скандал, крайне токсичный для национал-популистов, был на слуху у избирателей до самого дня выборов.

Александр Ивахник

Российско-северокорейские отношения имеют ограничитель в виде санкций, которые, как известно, бывают двух уровней – международные (введенные Советом Безопасности ООН) и односторонние. С последними все просто – их исполняет тот, кто ввел (или присоединился). А вот первые обязательны для всех членов ООН.
Впервые международные санкции против Северной Кореи были введены в 2006 году, когда Ким Чен Ир свернул политику диалога с Южной Кореей и начал реализацию ядерной программы. После первого испытания в 2006 году Совет Безопасности ООН ввел первые санкции, запретив экспорт в Северную Корею ряда наименований военной техники и предметов роскоши. Тогда же был создан Комитет Совбеза ООН по санкциям в отношении КНДР.

В 2009 году, после второго испытания, санкции были ужесточены - расширено эмбарго на поставки оружия КНДР, а членам ООН было рекомендовано досматривать все корабли, идущие в КНДР, и уничтожать любые грузы, могущие иметь отношение к ядерной программе. Тогда же была учреждена группа экспертов, которая должна заниматься проблематикой санкций, причем ее работа требует ежегодного продления.

В 2011 году Кима-второго сменил Ким-третий, но ситуация ухудшилась. В 2013 году Северная Корея запустила спутник с помощью баллистической ракеты (беспокойство международного сообщества вызвал именно «ракетный» фактор) и провела третье испытание ядерного оружия. В ответ Совбез конкретизировал санкции по досмотру кораблей и ввел новые, направленные против денежных переводов в КНДР.

В 2014 году, после свержения Януковича и присоединения Крыма, отношения между Россией и Западом испортились, но в северокорейском вопросе инерция оставалась мощной. Тем более, что сохранялась надежда на договоренности с Западом в будущем. В 2016 году Северная Корея провела четвертое испытание, после чего Совбез запретил экспорт из КНДР золота, ванадия, титана, редких и редкоземельных металлов, а также экспорт угля и железа в целях извлечения прибыли. Был ограничен экспорт угля и запрещен экспорт меди, никеля, цинка и серебра.

В 2017 году в ответ на развитие ракетной программы Северной Кореи были приняты три резолюции Совбеза. Первая полностью запрещала экспорт из КНДР угля, железа, свинца и морепродуктов. Вторая ограничивала импорт в КНДР нефти и нефтепродуктов, создание совместных предприятий с участием северокорейского капитала, а также экспорт северокорейского текстиля, газового конденсата и жидкостей в государства-члены ООН. Третья же еще более ограничила импорт сырой нефти и нефтепродуктов, запретила экспорт продуктов питания, машин и электрооборудования, призвала к репатриация всех граждан Северной Кореи, получающих доход за рубежом. Впрочем, формулировка «призвала» довольно размыта, и граждане Северной Кореи продолжают работать в России.
После 2017 года Россия новые санкции не поддерживала и, понятно, поддерживать не собирается. Понятно, что после начала СВО это совершенно невозможно (Сергей Лавров только что прямо об этом заявил) – но и до этого Россия проявляла все больше скепсиса в отношении санкций против Северной Кореи (параллельно с заходом в тупик Минских соглашений по Украине).

Но старые санкции продолжают действовать. Идти на разрыв с ООН Россия не будет, так как это означает слом всей послевоенной системы международных отношений без создания новой. Китай в этом тоже не заинтересован. Отменить санкции нельзя без нового решения Совбеза, а при принципе единогласия постоянных членов это не получится (резолюции 1950 года по корейскому вопросу, принятые, когда представитель СССР покидал Совбез, действуют до сих пор). Но можно маневрировать в узких рамках принятых резолюций - например, в отношении северокорейских рабочих.

И есть нюанс – ежегодное продление работы группы экспертов, созданной согласно резолюции 2009 года; пока проблем с этим не было. Новое голосование ожидается в апреле 2024-го – интересно, как проголосует Россия.

Алексей Макаркин

В Лондоне в последние дни политический класс вновь поглощен отношениями Британии с Китаем. В августе визит главы британского МИД Джеймса Клеверли в Пекин сопровождался громким недовольством антикитайских ястребов внутри правящей Консервативной партии слишком мягким курсом кабинета Риши Сунака в отношении Китая. Теперь тема китайской опасности опять вышла на первый план в связи с публикацией в The Sunday Times о том, что в марте был арестован молодой сотрудник аппарата парламента по подозрениям в шпионаже в пользу Китая. Столичная полиция подтвердила факт ареста и идущего расследования. Согласно публикации, этот человек помогал ряду видных депутатов, связанных с внешней политикой, в частности, главе комитета по международным делам Алисии Кернс. Через некоторое время после ареста он был выпущен под залог, обвинения ему пока не предъявлены. После выхода публикации неназванный подозреваемый через адвокатов заявил о своей полной невиновности, а посольство Китая в Лондоне назвало всю историю «злонамеренной клеветой» и «политическим фарсом».

Вообще говоря, даже если подозрения подтвердятся, степень реального ущерба для национальной безопасности от действий рядового парламентского помощника вызывает большие сомнения. Парламентарии вообще склонны переоценивать свою роль в международных делах. Однако на заседании Палаты общин в понедельник ряд видных депутатов-тори, давно зарекомендовавших себя антикитайскими ястребами, подняли эту незаконченную шпионскую историю до небес и попытались надавить на кабинет Сунака, чтобы заставить его серьезно ужесточить курс. Они добиваются, чтобы Лондон официально квалифицировал Китай как «угрозу», а не как «вызов» – термин, который использует Сунак. Бывший лидер партии Иэн Дункан Смит заявил, что «новость о том, что в сердце британской политики, возможно, действует китайская шпионская ячейка, является ужасной». Он настаивал, что «для нас пришло время признать растущую угрозу, которую представляет КПК при председателе Си». В унисон с ним экс-премьер Лиз Трасс призвала правительство «признать, что Китай является крупнейшей угрозой для всего мира и Соединенного Королевства с точки зрения свободы и демократии». В пользу такой позиции звучали и другие голоса. Между тем, если Китай будет официально признан угрозой, то по новому британскому Закону о национальной безопасности все организации и лица, связанные с Китаем, должны будут регистрироваться и раскрывать информацию о своей деятельности, в противном случае им грозит уголовная ответственность.

Премьер Сунак на заседании Палаты общин был вынужден заверять депутатов в своей твердости. Он сказал, что во время встречи с премьером Китая Ли Цяном на полях саммита G20 в воскресенье твердо заявил, что Британия не допустит никакого вмешательства в свою демократию и парламентскую систему и будет защищать свою безопасность. Вместе с тем, Сунак, взявший курс на прагматическое взаимодействие с Пекином после нескольких лет заморозки отношений на высоком уровне, не обещал депутатам сущностных изменений. Правительство исходит из того, что Китай является четвертым по значимости торговым партнером Британии (взаимный товарооборот в 2022 г. составил 93 млрд ф.ст.), и идти на эскалацию в условиях, когда британская экономика не может выйти из застоя, контрпродуктивно. Поэтому приходится искать сложный баланс между сотрудничеством по экономическим и глобальным вопросам, и обозначением противоречий, в частности, в связи с фактической отменой демократических свобод в Гонконге.

Четким выражением такого подхода стало интервью министра по делам бизнеса и торговли Кеми Бейднок телеканалу Sky News 11 сентября. «Китай – это страна, с которой у нас много общего бизнеса. Китай – это страна значительная для мировой экономики. Китай – член Совета Безопасности ООН. Мы определенно не должны характеризовать Китай как врага, но мы можем охарактеризовать его как вызов», – сказала Бейднок. И добавила: «Я не думаю, что мы должны быть беспечны в том, как мы говорим о других странах. Важно проявлять дипломатичность». Вероятно, эта позиция будет преобладать.

Александр Ивахник

Пока в России ругают Никола Пашиняна за его отчаянные попытки диверсификации, другой пример «многополярности» появился в Африке.

Два года назад президент Франции Эммануэль Макрон заявил, что президент Центральноафриканской республики (ЦАР) Фостен-Арканж Туадера является «заложником группы Вагнера», которая «захватывает шахты и вместе с ними политическую систему» страны, пользуясь антифранцузскими настроениями.

ЦАР, действительно, является «опорной» страной для «Вагнера» в Африке. Президент Туадера только в июле был в Петербурге на саммите «Россия-Африка», выражал признательность за помощь и желание продолжать сотрудничество: «Наша страна была полностью под влиянием вооруженных группировок в 2016 году, были попытки переворота, и наблюдались проблемы в области безопасности. Но благодаря помощи Российской Федерации мы сегодня обрели мир, стабильность, и мы действительно хотим подчеркнуть такую важную поддержку. Выражаем признательность от имени центральноафриканского народа».

Тогда же Туадера провел конституционный референдум, снимающий «правило двух сроков» для пребывания президента на своем посту. Wall Street Journal утверждает, что в августе Туадера принимал у себя Евгения Пригожина, незадолго до его гибели. Официальных подтверждений этого не было (африканская сторона на запрос Wall Street Journal не ответила), но Пригожин действительно в это время находился в Африке. Вполне мог заехать и в хорошо знакомую ему ЦАР.

А 13 сентября Макрон принял в Париже Туадеру. Согласно коммюнике, стороны обсудили вопросы двусторонних отношений, ситуацию в ЦАР и проблемы переходного периода в Габоне. «Эта встреча проходит в контексте возобновления диалога и позитивной динамики двусторонних отношений», - говорится на сайте Елисейского дворца. Туадера высказался за укрепление отношений с Францией, подчеркнув при этом, что партнерство ЦАР с Россией будет продолжено. О роли «заложника» никто больше не говорил.

Туадера - профессор математики, получивший степень в университете Лилля. К власти пришел в результате победы на выборах – другое дело, что без «Вагнера» он бы ее не сохранил. Теперь он явно исходит из того, что удержаться у власти может, диверсифицируя свои политические ставки – особенно в условиях неясности будущего «Вагнера» и формата дальнейшего российского присутствия в стране. Так он понимает свои интересы – а африканские политики (как и другие) в большинстве своем руководствуются прежде всего именно интересами. Такие идеалисты, как Тома Санкара в Буркина-Фасо в 1983-1987 годах – исключение, и действующие лидеры не хотели бы повторить его судьбу. Профессор Туадера на капитана Санкару совсем не похож.

Алексей Макаркин

В ЕС в среду состоялось важное событие: глава Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен выступила перед депутатами Европарламента в Страсбурге с ежегодным обращением «О положении Европейского Союза». Касаясь этого выступления, в России в основном обратили внимание на то, что она говорила об Украине и грядущем расширении ЕС. Действительно, темы поддержки Украины и необходимости «завершить формирование союза» были важными в ее обращении. Глава ЕК вновь пообещала продолжать финансовую и военную поддержку Украины «столько, сколько потребуется». Она отметила, что Украина после получения статуса кандидата в члены добилась большого прогресса в достижении условий для старта переговоров о вхождении в ЕС. Вместе с тем, в словах фон дер Ляйен было мало нового. После начала военного конфликта в Украине тема расширения ЕС, которая, казалось, надолго заглохла, резко актуализировалась. И лидеры Франции и Германии, и высшие чиновники ЕС заговорили о важности ускорить этот процесс, чтобы воспрепятствовать попыткам Москвы усилить свое влияние в тех или иных европейских странах. Речь идет о перспективе принятия в ЕС пяти стран Западных Балкан, а также Украины и Молдовы. Но глава ЕК в своем обращении не обозначила никаких временных рамок и снова подчеркнула, что принятие не будет автоматическим и должно зависеть от способности стран-кандидатов соответствовать политическим и экономическим стандартам ЕС.

В целом же фон дер Ляйен строила свою речь, исходя из того, что это ее последнее обращение на первом сроке пребывания во главе ЕК. В июне 2024 г. состоятся выборы в Европарламент, после чего начнется процесс формирования нового состава исполнительного органа союза. Фон дер Ляйен пока не объявляла о своем намерении выдвигаться на второй срок, но многие считают, что у нее есть такие амбиции. Тем более что она зарекомендовала себя как решительный и энергичный лидер, которому пришлось вести Евросоюз во времена тяжелых кризисов: сначала пандемии ковида и ее разрушительных экономических последствий, а затем военного конфликта в Украине. И речь фон дер Ляйен во многом была рассчитана на то, чтобы укрепить и расширить политическую базу своей поддержки.

Естественно, глава ЕК рекламировала достижения своей знаковой инициативы – провозглашения европейского Зеленого курса. Однако в последнее время новые законы о сохранении природной среды натыкались на растущее сопротивление консервативной Европейской народной партии (ЕНП), к которой принадлежит сама фон дер Ляйен и которая является крупнейшей силой в Европарламенте. В поддержке этой силы при выдвижении на второй срок глава ЕК крайне заинтересована. ЕНП считает, что обилие ограничительных законов осложнило и так тяжелое положение европейского бизнеса и фермеров. И фон дер Ляйен не упомянула в своей речи никаких новых законодательных инициатив и сделала акцент на том, что настало время внедрения уже принятых законов. В частности, она заверила: «Мы будем продолжать поддерживать европейскую промышленность на протяжении всего зеленого перехода». Также она заявила: «Я хочу выразить мою признательность нашим фермерам. Я убеждена, что развитие сельского хозяйства и охрана природы могут идти рука об руку».

Другой сигнал главы ЕК был направлен на поддержку со стороны либеральной фракции Европарламента «Обновление Европы», которая ориентируется на президента Макрона (тот, кстати, сыграл важную роль в назначении фон дер Ляйен на свой пост). Париж активно добивался от ЕК действий, направленных на затруднение импорта в ЕС китайских электромобилей, которые в среднем на 20% дешевле европейских брендов. Фон дер Ляйен в своем выступлении объявила, что Комиссия начинает расследование в отношении госсубсидий, получаемых китайскими электромобилями. «Европа открыта к конкуренции, но не к гонке на дно», – сказала она. Такое расследование может привести к введению дополнительных пошлин, и эта новость уже вызвала резко негативную реакцию со стороны китайских властей. В целом обращение фон дер Ляйен было встречено европарламентариями с одобрением. Недовольными остались только «зеленые» и левые депутаты.

Александр Ивахник

Встреча Эммануэля Макрона и Фостен-Арканжа Туадера связана не только с попыткой диверсификации руководства Центрально-Африканской республики (ЦАР), но и с интересами Франции.

В последнее время Макрона часто критикуют во Франции за потерю французского влияния в Африке. В прошлом месяце группа из 94 сенаторов направила Макрону открытое письмо о провале в сотрудничестве с Африкой. По их мнению, «французская Африка» становится «военной российской Африкой, экономически китайской Африкой и дипломатически американской Африкой». Речь идет о ЦАР, Мали, Буркина-Фасо и Нигере.

В Нигере пришедшие к власти военные заняли наиболее жесткую позицию, требуя отъезда французского посла Сильвена Итте – его дипломатический иммунитет две недели назад аннулирован нигерским судом. Пока что посол остается в стране, так как Франция не признала новые власти легитимными, после чего нигерские власти заблокировали посольство. Несколько дней назад военные конфисковали партию круассанов, которые предназначались для дипломатов.

Операция ЭКОВАС против новых властей Нигера не состоялась из-за нехватки военной силы, проблем с логистикой, опасений больших потерь, общественной поддержки новых властей Нигера внутри страны и возможной проблемы беженцев. То есть речь шла бы о широкомасштабных военных действиях, в которых к тому же на стороне Нигера могли оказаться Мали и Буркина-Фасо. Все это выглядит запредельным риском – поэтому ситуация «подвисла».

Нередко в таких кризисах ставка делается на раскол режима, на размежевание ригористов и умеренных, на размывание жесткой «биполярности» (в данном случае - «за» или «против» Франции). Тем более, что сам режим состоит из разных персонажей, военных и гражданских. Кстати, только что из французской эмиграции (официально – лечения, растянувшегося на пару лет) в Нигер вернулся бывший премьер Хама Амаду, противник свергнутого президента Мохамеда Базума. Его партия поддержала переворот, сам Амаду критикует нынешнюю политику Франции в отношении военных властей, но при этом призывает своих соотечественников к сдержанности.

Исторический опыт показывает, что влияние Франции в регионе за многие десятилетия после деколонизации было неоднородным – оно то уменьшалось, то вновь усиливалось. Целый ряд лояльных Франции гражданских лидеров были свергнуты в результате переворотов в период холодной войны – но потом влияние восстанавливалось, хотя и в другом формате. Сотрудничали французы и с военными лидерами, которые выражали желание договориться с Парижем. Такой опыт может быть актуальным. Нынешний переворот в Габоне выглядит превентивной мерой по смещению неэффективного лидера, который вначале был шокирован случившимся, но затем предложил свои услуги новым властям (которые не торопятся их принять).

А визит Туадера выглядит сигналом, что Макрон не только отступает – и опосредованным ответом французским сенаторам. Кроме того, Туадера удобен и с имиджевой точки зрения тем, что это единственный лидер страны из «потерянной» (или все же не совсем потерянной) для Франции части Африки, который был избран на выборах. Так что «большая африканская игра» продолжается.

Алексей Макаркин

17 сентября в Ереване прошли выборы в Совет старейшин. Муниципальная кампания по факту стала общенациональной. Во-первых, это были первые выборы после досрочной парламентской кампании 2021 года и не в обычном городе, а в столице, где проживает одна треть всех избирателей Армении. Во-вторых, если внутриполитическая динамика в республике пойдет без форс-мажоров, следующая общенациональная кампания в ней состоится лишь в 2026 году! В-третьих, провластная партия «Гражданский договор», представляющая премьер-министра и парламентское большинство, хотя формально и выиграла, получила самый высокий показатель голосования, но, по сути, столкнулась с вызовами, с которыми не сталкивалась за последние 5 лет. О чем идет речь?

Прежде всего, стоит подчеркнуть некоторые электоральные нюансы. Несколько цифр для общего понимания и сравнения. Во время предыдущих выборов «Гражданский договор» получил порядка 81% голосов! Безоговорочная победа! 5 лет спустя результат куда более скромный - 32, 57% и 24 мандата из 65. Помимо «Гражданского договора» в городской парламент проходят еще 4 политобъединения. «Национальный прогресс» во главе с бывшим мэром и главным возмутителем спокойствия Айком Марутяном набрал 18,89% и14 мандатов, блок «Мать Армения»- 15, 43% и 12 мест, партия «Республика»- 11,32 % и 8 мандатов, а «Общественный голос» - 9,68% и 7 мест. Палитра намного более многоцветная, чем прежде. Добавим к этому низкую явку – порядка 28% от всего числа избирателей. Таким образом, «кандидат против всех» оказался весьма популярен, а с доверием у действующей власти в столице страны наметились проблемы. Что, впрочем, никак не говорит о ностальгии и реваншистских настроениях. Запрос на «возврат к славному прошлому» не востребован сегодня.

Но и без него у власти имеются поводы для расстройства. За проправительственные силы работала вся госмашина, хотя и не переходя к откровенному административному прессингу, такое в Армении сегодня вряд ли возможно. Однако некоторый запрос на «смену лиц» имеется, это уже можно считать важным итогом завершившихся выборов. Экс-мэр столицы республики, некогда соратник Пашиняна теперь чувствует свой потенциал. Он уже предложил не вступать в коалиции с правительственными силами и задуматься об отстранении сторонников премьера от городской власти. Если этот вариант сработает, то будет создан уникальный прецедент и в Армении, и на постсоветском пространстве в целом. Такую задачу ранее не смогли решить и «политические тяжеловесы» оппозиции вроде Левона Тер-Петросяна или Раффи Ованнисяна. Непраздный вопрос, захочет ли разношерстная армянская оппозиция сплотить ряды вокруг фигуры Марутяна? Далеко не факт, тем паче, что поддержать «Гражданский договор» может «Республика», тогда как лидер «Матери Армении» Андраник Теванян готов добиваться победы над соратниками Пашиняна. Словом, впереди непростая работа по выборам мэра армянской столицы. И, не исключено, в случае ее провала повторные выборы с не менее высокими ставками.

Сергей Маркедонов

В Нагорном Карабахе новая эскалация. За период после «осенней войны» 2020 года и по настоящее время регион не раз становился ареной как «разморозок», так и «заморозок» противостояния. Но на этот раз положение дел выглядит намного более серьезным. Азербайджанское руководство заявило о проведение антитеррористической операции и восстановлении конституционного порядка на карабахской территории. Ставки подняты. И необходимо разобраться в том, каковы причины и возможные последствия новой эскалации.

О том, что военное противостояние не за горами писали многие эксперты и журналисты. Фиксировались передвижения азербайджанской техники у границ, а в свою очередь представители Баку говорили о недопустимости сохранения властей и силового блока на карабахской территории. Трудно не заметить, что триггером для наступления Баку стали выборы в непризнанной республике. Араик Арутюнян, тесно связанный с Николом Пашиняном, уже готовым к признанию суверенитета Баку над Карабахом, покинул свой пост, а на его место пришел выходец из спецслужб Самвел Шахрамянян. Азербайджанское руководство могло расценить этот шаг как попытку затянуть определение всех вопросов относительно спорного региона, который оно считает своим по праву. И не готово обсуждать его особый статус.

Новая эскалация совпала и с внутриполитическим кризисом в Армении, возникшим после выборов в Совет старейшин Еревана. Оказалось, что система Пашиняна тоже дает сбои.

Обострение ситуации в Карабахе вызвало протестную волну в столице Армении. Но далеко не факт, что Пашиняна удастся свергнуть. И даже если это случится, трудно предположить, что новое руководство станы найдет ресурсы для эффективного военного противостояния с Азербайджаном и поддерживающей его Турцией.

Новая эскалация ставит много неприятных вопросов перед всеми. Россия как стана, претендующая на роль эксклюзивного модератора, встает перед проблемой поиска оптимальной модели поведения, когда и Баку и Ереван, каждый по-своему не удовлетворен позицией Москвы. Запад устами американских и французских дипломатов, представителей ЕС много говорил о своей эффективности (намекал на отсутствие результатов от российского посредничества). Но по факту и его слова оказались не слишком полезными для удержания ситуации от нового противостояния. И сегодня фактически все зависит от того, захочет ли Баку окончательно закрыть карабахский гештальт или же проводит акцию устрашения, нацеленную на бОльшие уступки с армянской стороны.

Сергей Маркедонов

Слухи о возможном выдвижении либерального кандидата на президентских выборах и возвращение в публичное пространство антиковидной тематики имеют один общий ограничитель, связанный с общественными настроениями.

Проще говоря, с мнением турбопатриотов как «мягких» сторонников власти. «Мягких», конечно, не в смысле мягкости в оценке событий и предлагаемых вариантах решений (здесь как раз все жестко), а в связи с условным характером поддержки власти. Она «своя», пока проводит жесткий антизападный, антиглобалистский, антилиберальный, державнический курс. Все это для турбопатриотов является безусловным приоритетом – более важным, чем поиск справедливости в социально-экономической сфере. Они готовы подождать и потерпеть, апеллируя к историческому российскому опыту терпения и поддержки государства, несмотря на претензии к нему. Условность поддержки отличает турбопатриотов от лоялистского электорального «ядра», которое полностью и безусловно доверяет власти.

Но турбопатриоты одновременно боятся возвращения либералов. Они постоянно вспоминают про Горбачева, Ельцина, Шеварднадзе, Яковлева, Бакатина – события более чем тридцатилетней давности, связанные с распадом СССР, для них всегда останутся актуальными. Это хорошо видно, если проанализировать дискуссии в Рунете. У турбопатриотов может быть разное отношение к Сталину (существенно чаще положительное, но есть и «белые имперцы», для которых он остается большевиком), но неприятие перестройки для них консенсусно. И любой кандидат, сколько-нибудь напоминающий либерала, резко усилит и без того свойственную им подозрительность.

И турбопатриоты также – антиглобалисты, не доверяющие любым институтам глобального мира, будь то ООН, ЮНЕСКО, ВТО или ВОЗ. В этом они похожи на американских трампистов – только если для первых авторитетом является Бог, то для вторых, значительно более секулярных – полученное ими образование, обычно еще советское (и которое в самой читающей в мире стране сочеталось с верой в снежного человека, уфологию, чудо-целителей и Бермудский треугольник).

И среди них немало ковидодиссидентов, которые не доверяют элитам, настаивающим на вакцинации и соблюдении санитарных правил. Для них ковидодиссидентство – это часть антиэлитного дискурса. И даже «Спутник» их не вдохновил – в противном случае им пришлось бы признать, что среди антиковидных вакцин есть одно положительное исключение – а это размывание стройной картины мира. Причем они похожи на русских консервативных славянофилов, оставшихся верными принципу единства государя и народа с мечтой о преодолении бюрократического «средостения», то есть по сути упразднения тех же элит (либеральные славянофилы рано или поздно уходили к либеральной оппозиции).

Кстати, интересно, что антиковидная политика 2020 года была последним эпизодом, когда либералы в России поддержали власть – из доверия к современной науке и мировому опыту. Сейчас же либералы окончательно стали «чужими», а присутствие «турбопатриотов» в публичном пространстве резко увеличилось – они не всегда удобные, но для власти «свои».

Алексей Макаркин

Лидер британских лейбористов Кир Стармер все чаще примеривает на себя роль будущего премьер-министра страны. Ввиду большого и устойчивого преимущества лейбористов над правящими тори в рейтингах поддержки, похоже, Стармера готовы рассматривать в этой роли и некоторые зарубежные лидеры и чиновники. В последние дни он совершил ряд международных поездок и сделал несколько резонансных заявлений по вопросам внешней политики Британии. Одна из ключевых проблем страны, с которой безуспешно пытается справиться правительство Риши Сунака, – это растущий приток нелегальных мигрантов с континента. В 2022 г. Ла-Манш пересекло рекордное число мигрантов – 45,8 тыс., за восемь месяцев этого года – 23,4 тыс. Стармер 14 сентября посетил Гаагу, где обсудил с руководством Европола (который Британия покинула в результате брексита) возможности трансграничного сотрудничества в деле борьбы с контрабандой людей. По его словам, беседы в Европоле касались будущего проведения совместных операций против преступных группировок, переправляющих людей в Британию. По итогам бесед лидер лейбористов заявил, что такие группировки необходимо приравнять к террористам, и обещал после прихода к власти целенаправленно заняться их разгромом.

Находясь в Гааге, Стармер также озвучил принципиально новое предложение. Он заявил, что будет стремиться к заключению общеевропейского соглашения о возврате нелегальных мигрантов. Стармер добавил, что в ответ Британия была бы готова принимать у себя некоторое число беженцев, попадающих в Европу. Надо признать, это спорное предложение. Возведение заслона на пути беженцев было одним из главных лозунгов сторонников брексита. Правительство Сунака немедленно подвергло слова Стармера резкой критике. Оно заявило, что присоединение Британии к новым правилам ЕС по миграции приведет к тому, что ежегодно она должна будет принимать более 100 тыс. мигрантов. Стармер назвал эти утверждения «полной чушью», подчеркнув, что Британия не будет следовать миграционным квотам ЕС, поскольку не является членом союза.

Затем глава лейбористов отправился в канадский Монреаль на форум лидеров левоцентристских партий. Там у него прошла встреча с премьером Джастином Трюдо. Там же Стармер дал интервью газете Financial Times, опубликованное 18 сентября. В этом интервью прозвучало еще одно важное заявление. Стармер сообщил, что его будущее правительство будет стремиться к укреплению экономических отношений с ЕС и с этой целью будет добиваться значительного изменения Соглашения о торговле и сотрудничестве между Лондоном и Брюсселем. Условия этого соглашения, заключенного Борисом Джонсоном в самом конце 2020 г. в атмосфере борьбы нервов с обеих сторон, в 2025 г. подлежат обязательной взаимной ревизии. В этой связи Стармер заявил: «Почти все признают, что сделка, достигнутая Джонсоном, не является хорошей сделкой. Она слишком тощая. Когда мы вступим в 2025 г., мы попытаемся заключить гораздо более выгодную для Британии сделку». По его словам, можно достичь большего по всем направлениям, включая условия для бизнеса, обмен финансовыми и профессиональными услугами, сотрудничество в сферах безопасности и инноваций. Став лидером партии в 2020 г., Стармер не раз заявлял, что он принимает состоявшийся брексит и не будет добиваться пересмотра референдума 2016 г. или вступления Британии в таможенный союз и единый рынок ЕС. Но в условиях наблюдающегося массового разочарования в брексите (в июле 57% британцев согласились с мнением, что решение о выходе из ЕС было ошибочным) идея о пересмотре торгового соглашения с Брюсселем может звучать привлекательно для избирателей.

Другой вопрос, насколько в ЕС готовы к возобновлению масштабных переговоров с Лондоном. Там слишком устали от предыдущих схваток с командой Джонсона. Поэтому Стармеру необходимо сформировать хорошие личные связи с влиятельными европейскими лидерами. Во вторник первым опытом такого рода стала встреча Стармера в Париже с президентом Франции. На ней потенциальный будущий премьер заверил Макрона в том, что он высоко ценит отношения Британии с Францией и будет стремиться к их углублению.

Александр Ивахник

На Кавказе начал формироваться новый статус-кво. Таков главный итог от очередной двухдневной (и третьей по счету, самой кратковременной) войны в Нагорном Карабахе. Переговоры между представителями карабахских армян и официальным Баку, по сути своей, станут обсуждением условий капитуляции. Непризнанная НКР практически не имеет перспектив. Азербайджан празднует победу. В истории постсоветских конфликтов это второй случай, когда «материнское государство» устанавливает свой контроль над сецессионистским регионом. Но если в Чечне речь шла об интеграции региона в общероссийское политико-правовое пространство на особых условиях (формальных, но и неформальных, прежде всего), то Карабах ждет масштабное переформатирование. И своего Кадырова у армянской общины не будет, Баку к такому варианту не готов, а карты сегодня в руках азербайджанской власти. И пока ее представители составляют списки ненадежных лиц, а не обсуждает возможности интеграции непризнанной элиты.

Стоит при этом отметить, что нынешний итог был во многом запрограммирован еще в 2020 году. Тогда Баку тоже праздновал победу, но его успех был серьезно ограничен и присутствием российских миротворцев, и трехсторонними заявлениями, и сохранением, пусть и в урезанном виде инфраструктуры де-факто образования НКР. В 2022 году присутствие России в Закавказье по понятным причинам снизилось, как и поменялась существенно приоритизация. Расчеты же ереванского руководство на «консорциум безопасности» в лице западных держав оказались неверными. Для Ирана же приоритетна ситуация на юге Армении, бороться за Карабах Исламская республика не хотела и не могла. Более того, внутри Армении общество устало от долгого конфликта и предпочло уступки как гарантии будущего мира реваншистским устремлениям.

В этом контексте Баку резко активизировал свои действия, сочетая кнут и пряник, методы давления и переговоры. В итоге жесткой силе было отдалено предпочтение. И не факт, что нынешняя эскалация последняя. Как пелось в известной песне времен «застоя» «еще не все довешено». И точек разногласия между Арменией и Азербайджаном, увы, хватает и без Карабаха.

Сергей Маркедонов

История Нагорно-Карабахской автономной области (НКАО) в составе Азербайджана демонстрирует подход Гейдара Алиева к управлению этим регионом в его бытность первым секретарем ЦК компартии Азербайджана.

Утвердившись у власти, Алиев в 1972 году, апеллировав к Михаилу Суслову (который был не только главным идеологом партии, но и считался специалистом по национальному вопросу как бывший «проконсул» Литвы в 1944-1946 годах), отбил попытку армянских партийно-советских властей добиться передачи Карабаха Армении. Ликвидировать НКАО в условиях советских реалий было невозможно, поэтому Алиев с санкции Москвы предпринял комплекс мер, направленных на максимальную интеграцию НКАО в Азербайджан при формальном сохранении автономного статуса области.

В 1973-1974 годах меняется руководство НКАО. Первым секретарем обкома становится Борис Кеворков, армянин по паспорту, но женатый на азербайджанке и никогда не работавший в НКАО и обязанный своей карьерой Алиеву, который сделал его первым секретарем одного из райкомов партии Баку. Если предшественник Кеворкова часто ездил в Армению, то он за время своего секретарства был в ней один раз – на совещании, проводимом командованием Закавказского военного округа.

В 1975 году на пленуме обкома Кеворков подверг разгромной критике интеллигенцию, выступавшую за присоединение Карабаха к Армении. Результаты этого мероприятия тут же одобрила газета «Правда», отметившая, что пленум «решительно осудил беспринципную позицию бывшего состава Бюро по отношению к отдельным политически незрелым людям, допускавшим идеализацию старины, прославление патриархальщины, отход от партийных классовых позиций в оценке исторических событий». Национальный вопрос в публичном пространстве был табуирован, но всем заинтересованным игрокам было ясно, о чем шла речь.

Одновременно в НКАО стали больше инвестировать. Была запущена программа газификации, построена железная дорога, активно вкладывались в развитие промышленности. Капитальные вложения в НКАО за 1970-1986 годы возросли в 3,1 раза, тогда как в целом по Азербайджану только в 2,5 раза. Алиев активно использовал нефтяные деньги, чтобы продемонстрировать населению НКАО выгоды от пребывания в составе Азербайджана.

Попутно проходил процесс «азербайджанизации» области – национальный состав менялся как по объективным демографическим причинам (многодетность азербайджанских семей), так в связи с целенаправленной переселенческой политикой, проводимой властями Азербайджана.

Курс Алиева встретил полное одобрение союзного центра – в 1976 году он стал кандидатом в члены политбюро ЦК КПСС, а в 1982-м – членом Политбюро с переводом в Москву на пост союзного первого вице-премьера. Алиевская модель управления Карабахом просуществовала до его отставки – в октябре 1987-го он был отправлен на раннюю (64 года) пенсию, а в феврале 1988-го вышедший из повиновения облсовет НКАО проголосовал за присоединение к Армении. Кеворков, оказавшийся в полной изоляции (и как сторонник Азербайджана, и как «алиевец», тесно связанный с опальным партбоссом), был смещен со своего поста и исключен из партии за «политическую близорукость».

Уязвимыми сторонами модели Гейдара Алиева были как сохранение самостоятельных институтов управления НКАО, которые «ожили» после начала политической либерализации в СССР, так и неспособность эффективно противостоять национальной идее – инвестиции здесь всегда проигрывают сильным эмоциям. Прервать все отношения (в том числе культурные) НКАО и Армении также не получалось – в составе СССР это было невозможно. Поэтому модель Ильхама Алиева будет иной – без любых признаков автономии и с полным подчинением региона центру. И у Армении сейчас нет реальной возможности добиться восстановления хотя бы модифицированной модели Гейдара Алиева.

Алексей Макаркин

В отчаянной попытке вернуть популярность партии тори среди избирателей Риши Сунак пошел на рискованный шаг. Он смягчил ряд принятых ранее правительством обязательств по борьбе с изменениями климата. В среду премьер-министр выступил на экстренно созванной пресс-конференции, показанной в прямом телеэфире. Он заявил, что сохраняет приверженность законодательно зафиксированной цели к 2050 г. свести к нулю чистые выбросы углеводородов, но считает необходимым продвигаться к ней «более прагматичным, соразмерным и реалистичным образом». По его словам, Британия может себе позволить замедлить движение по этому пути, поскольку она уже далеко опередила все другие страны. Цель этого маневра – облегчить «неприемлемые издержки» для британских домохозяйств.

Больше всего внимания вызвало объявленное откладывание на пять лет – с 2030 до 2035 года – запрета на продажи в стране новых автомобилей с ДВС. Первоначальный дедлайн был введен при Борисе Джонсоне. Сунак сказал, что это изменение делается для того, чтобы дать людям больше времени для перехода на электромобили, которые все еще дороги. Он добавил, что и после 2035 г. автомобили с ДВС будут продаваться на вторичном рынке. Другое ослабление обязательств касается отопления домов. С 2026 на 2035 год переносится запрет на использование автономных мазутных котельных. Это затронет примерно пятую часть домов. Из запрета на установку с 2035 г. новых газовых отопительных котлов будут исключены наиболее нуждающиеся домохозяйства. Кроме того, правительство увеличивает с 5000 до 7500 ф.ст. безвозвратную ссуду при добровольном переходе от газовых бойлеров к тепловым насосам. Наконец, Сунак решил отказаться от введения к 2028 г. более строгих минимальных стандартов энергоэффективности зданий (т.е. повышения их теплоизоляции) для собственников домов и арендодателей. К этому следует добавить, что в июле был снят запрет на разведку и эксплуатацию новых нефтяных и газовых месторождений в Северном море. Во всей речи премьера красной нитью проходила мысль о заботе о простых британских семьях, которые сейчас терпят большие тяготы из-за резкого роста стоимости жизни. Конечно, Сунак этого не говорил, но стратеги Консервативной партии открыто обсуждают будущую электоральную кампанию, в ходе которой лейбористское руководство следует представлять как эко-фанатиков, готовых ради возведенной в абсолют «зеленой повестки» жертвовать благосостоянием людей.

Тем не менее, пока объявленное премьером отступление от прежних обязательств вызвало весьма неоднозначную реакцию в разных сегментах британского общества. Естественно, решения кабинета тори вызвали резкую критику многочисленных экологических организаций, некоторые из них собираются оспорить эти решения в судах. Но для правительства более опасна довольно негативная реакция бизнеса, представители которого подчеркивают, что для плавности и наименьшей болезненности достижения цели нулевых чистых выбросов власти должны обеспечивать стабильность и предсказуемость регуляторной среды, определяющей инвестиционные решения. Среди 250 деловых и общественных деятелей, подписавших письмо протеста, были руководители энергогиганта E.On и британского отделения IKEA. Наиболее остро отреагировали автопроизводители и энергокомпании. Лиза Бранкин, глава Ford UK, который уже вложил полмиллиарда ф.ст. в подготовку к запрету на ДВС с 2030 г., заявила: «Наш бизнес нуждается в трех вещах от правительства Британии: амбициях, решимости и последовательности. Отказ от дедлайна 2030 г. подорвет все три».

Разногласия проявились и внутри партии тори. Правое крыло партии активно поддержало премьера. Но Борис Джонсон заявил, что «мы не можем позволить себе сейчас колебаться» и что бизнес нуждается в определенности. Член Палаты лордов и бывший министр Зак Голдсмит вообще назвал решение правительства «моментом позора». Кстати, многие поллстеры сомневаются, что отказ от ряда «зеленых» целей принесет правящей партии весомую электоральную прибавку. А лейбористы заявляют о готовности в ходе будущей предвыборной борьбы противостоять тори на поле климатической повестки.

Александр Ивахник

Пять тезисов об Армении.

1. Страна отступает не в первый раз. Уже в 2020 году был очевиден аналог с Александропольским договором столетней давности, который означал признание потери Карса и горы Арарат. Условия этого тяжелого для Армении мира, заключенного еще правительством Первой республики, были затем фактически подтверждены Московским и Карсским договорами 1921 года, подписанными уже при советской власти. Арарат остается на гербе Армении (как и во времена и Первой республики, и Армянской ССР), но речь шла об истории и мечте – сложившихся геополитических реалий это не меняло.

2. Конфликты могут прекращаться с помощью компромиссов, которые не устраивают в полной мере ни одну из сторон (на то они и компромиссы) – их сторонников легко и имиджево выигрышно обвинить в предательстве. Если компромиссов достичь не удастся, повышается вероятность одностороннего решения. В ситуации с Нагорным Карабахом шанс на компромисс был упущен в 1998 году, когда большинство армянского общества не согласилось с позицией Левона Тер-Петросяна, который в результате лишился поста президента. Дальше нефтяной Азербайджан при поддержке Турции только усиливался, а позиции Армении слабели.

3. «Замороженные» конфликты могут со временем размораживаться в результате игры вдолгую. В конце 80-х – начале 90-х годов долгосрочное планирование было невозможно – и все заинтересованные стороны действовали, исходя из текущих интересов. При Гейдаре Алиеве Азербайджан стал играть вдолгую, тогда как Армения продолжала действовать по инерции, заложенной в первые, успешные для нее, годы карабахского конфликта (тем более, что к власти после свержения Тер-Петросяна пришли его непосредственные участники).

4. Сейчас в Армении столкнулись два нарратива – «виноват Пашинян» и «виновата Россия». Между ними есть разница. Пашинян «обновил» легитимность, выиграв выборы после проигранной войны 2020 года. Тогда общество не захотело мобилизовываться – и оно до сих пор находится в стадии демобилизации, что облегчает задачу Пашиняна. Оппозиция не может предложить реальной альтернативы, потому что воевать за Карабах мало кто хочет. «Антипашиняновский» нарратив может сработать в будущем, но сейчас его возможности ограничены – тем более, что в исторической памяти действия Пашиняна сопрягаются с драмой лидеров Первой республики, принявших тяжелое и вынужденное решение. А вот «антироссийский» нарратив связан не только с завышенными эмоциональными ожиданиями, но и с внешним фактором - и вызывает в памяти договоренность РСФСР и кемалистской Турции. И сейчас он действует сильнее.

5. Запад не спас Первую республику в 1920 году, когда были надежды на Вудро Вильсона, которому, однако, пришлось отбиваться от мощного изоляционистского лобби, которое не хотело вмешательства США в какие-либо конфликты в Евразии. Запад не спас Карабах и сейчас – и из-за отсутствия реальных возможностей, и из-за отношений с Турцией (союзником западных стран по НАТО) и нефтяным Азербайджаном. Но при всех аналогиях с 1920 годом есть принципиальная разница. В 1920 году будущее региона определяли Ленин и Ататюрк, у которых была военная сила и ситуативно совпавшие интересы. Первая республика не только потерпела поражение от кемалистов, но и не могла ничего противопоставить Красной армии. Запад сосредоточился на выстраивании «санитарного кордона» на западной границе будущего СССР. Сейчас же западные страны остаются активными игроками на Южном Кавказе – и вопрос в том, какой уровень интеграции они могут предложить Армении в случае официального признания Азербайджаном ее «советских» границ.

Алексей Макаркин