НАЧАЛОСЬ! Первые дебаты республиканцев
Первое – значимое, пожалуй, лишь тем, что оно первое - событие в президентской избирательной кампании 2024 г. в США: вчера прошел первый раунд дебатов «кандидатов кандидаты» - восьмерых участников праймериз Республиканской партии. Не было девятого, точнее, первого кандидата – Дональда Трампа. Он отказался от участия по двум причинам: во-первых, его рейтинги – выше 50%, на 30 с лишним пунктов выше, чем у идущего вторым губернатора Флориды Рона ДеСантиса, тем более – всех остальных. Вторая причина – обязательным условием участия было письменное обещание поддержать победителя праймериз, кто бы им ни стал. А признавать поражения, даже гипотетические, Трамп не любит.
От дебатов ждали не ощутимого влияния на ход конкуренции, скорее – первого смотра, кто чего стоит в борьбе и на чем сойдутся, в чем разойдутся кандидаты. Кратко – об этом.
Успешными вчерашние дебаты стали для трех кандидатов. Несколько неожиданно – для Майкла Пенса, занимающего четвертое место в рейтингах. Он был убедителен в нападках на Вивека Рамасвами, но главное – на него «сыграло» то, что модераторы предложили всем кандидатам оценить, прав ли был вице-президент Пенс, когда 6 января 2021 г. вопреки сильному давлению Трампа не стал срывать процедуру утверждения результатов выборов Конгрессом. Сам Пенс на этот вопрос ответил с красивой риторикой, упомянув свою верность конституции США, но интересно, что никто из остальных участников не сказал, что Пенс был тогда не прав. При том, что примерно половина республиканских избирателей верит безосновательным утверждениям Трампа, что результаты выборов были фальсифицированы. Риск поссориться с избирателем? Нет, пожалуй, трезвый расчет: тех, кто верит Трампу, от него не отнять, надо бороться за других и представать перед избирателями серьезными политиками.
Два других успешных участника – Никки Хейли и Крис Кристи, два бывших губернатора штатов Южная Каролина и Нью-Джерси. Оба «отметились» кинжальными ударами по Вивеку Рамасвами, обвинив его в неопытности (Кристи: «не то время, чтобы учиться быть президентом, уже работая на этом посту», Хейли же обвинила его в незнании азов внешней политики, раскритиковав обещание Рамасвами резко ослабить поддержку США Украины, Тайваня и Израиля). Опытные политики «отработали» повестку.
Неоднозначны итоги дебатов для Рамасвами. За третье место в рейтингах его поставили на одно из двух центральных мест на сцене. Минус: критика в его адрес была жесткой и разящей, а элегантных запоминающихся ответов от него не дождались. Плюс: он стал центром внимания для аудитории, потому что почти все говорили о нем.
Главный проигравший – Рон ДеСантис, второе место в рейтингах и второе центральное место на подиуме. Проиграл, потому что не сказал ничего запоминающегося. Вряд ли есть основания для перелома негативного тренда его рейтингов. Также ничем особенным не запомнились и остальные трое участников – сенатор Тим Скотт, губернатор Северной Дакоты Дуг Бёргам и бывший губернатор Арканзаса Аса Хатчинсон.
Повестка – точнее, дискурс о повестке Республиканской партии вчерашними дебатами только открылся. Так что, скорее наблюдения, чем выводы:
- Сам факт конкурентных дебатов размывает «консенсус о Трампе» в республиканском лагере. Все его критикуют (жестче всего – Кристи и Пенс), никто не признает, что у него «украли победу» в 2020г. Трамп еще может восстановить консенсус, но для этого нужны усилия. А пока что – сегодня – он появится в суде в штате Алабама, чтобы получить обвинения в давлении на чиновников штата в 2020 г. по поводу итогов выборов.
- По внешней политике – и поддержке Украины как одного из главных внешнеполитических вопросов – из общей линии «выламывается» лишь один кандидат, главный тон будут задавать двое самых опытных в этой сфере кандидатов – бывший вице-президент Пенс и бывший посол в ООН Хейли. Впрочем, вряд ли на эту тему будет молчать и еще один опытный кандидат – сам Трамп.
Первое – значимое, пожалуй, лишь тем, что оно первое - событие в президентской избирательной кампании 2024 г. в США: вчера прошел первый раунд дебатов «кандидатов кандидаты» - восьмерых участников праймериз Республиканской партии. Не было девятого, точнее, первого кандидата – Дональда Трампа. Он отказался от участия по двум причинам: во-первых, его рейтинги – выше 50%, на 30 с лишним пунктов выше, чем у идущего вторым губернатора Флориды Рона ДеСантиса, тем более – всех остальных. Вторая причина – обязательным условием участия было письменное обещание поддержать победителя праймериз, кто бы им ни стал. А признавать поражения, даже гипотетические, Трамп не любит.
От дебатов ждали не ощутимого влияния на ход конкуренции, скорее – первого смотра, кто чего стоит в борьбе и на чем сойдутся, в чем разойдутся кандидаты. Кратко – об этом.
Успешными вчерашние дебаты стали для трех кандидатов. Несколько неожиданно – для Майкла Пенса, занимающего четвертое место в рейтингах. Он был убедителен в нападках на Вивека Рамасвами, но главное – на него «сыграло» то, что модераторы предложили всем кандидатам оценить, прав ли был вице-президент Пенс, когда 6 января 2021 г. вопреки сильному давлению Трампа не стал срывать процедуру утверждения результатов выборов Конгрессом. Сам Пенс на этот вопрос ответил с красивой риторикой, упомянув свою верность конституции США, но интересно, что никто из остальных участников не сказал, что Пенс был тогда не прав. При том, что примерно половина республиканских избирателей верит безосновательным утверждениям Трампа, что результаты выборов были фальсифицированы. Риск поссориться с избирателем? Нет, пожалуй, трезвый расчет: тех, кто верит Трампу, от него не отнять, надо бороться за других и представать перед избирателями серьезными политиками.
Два других успешных участника – Никки Хейли и Крис Кристи, два бывших губернатора штатов Южная Каролина и Нью-Джерси. Оба «отметились» кинжальными ударами по Вивеку Рамасвами, обвинив его в неопытности (Кристи: «не то время, чтобы учиться быть президентом, уже работая на этом посту», Хейли же обвинила его в незнании азов внешней политики, раскритиковав обещание Рамасвами резко ослабить поддержку США Украины, Тайваня и Израиля). Опытные политики «отработали» повестку.
Неоднозначны итоги дебатов для Рамасвами. За третье место в рейтингах его поставили на одно из двух центральных мест на сцене. Минус: критика в его адрес была жесткой и разящей, а элегантных запоминающихся ответов от него не дождались. Плюс: он стал центром внимания для аудитории, потому что почти все говорили о нем.
Главный проигравший – Рон ДеСантис, второе место в рейтингах и второе центральное место на подиуме. Проиграл, потому что не сказал ничего запоминающегося. Вряд ли есть основания для перелома негативного тренда его рейтингов. Также ничем особенным не запомнились и остальные трое участников – сенатор Тим Скотт, губернатор Северной Дакоты Дуг Бёргам и бывший губернатор Арканзаса Аса Хатчинсон.
Повестка – точнее, дискурс о повестке Республиканской партии вчерашними дебатами только открылся. Так что, скорее наблюдения, чем выводы:
- Сам факт конкурентных дебатов размывает «консенсус о Трампе» в республиканском лагере. Все его критикуют (жестче всего – Кристи и Пенс), никто не признает, что у него «украли победу» в 2020г. Трамп еще может восстановить консенсус, но для этого нужны усилия. А пока что – сегодня – он появится в суде в штате Алабама, чтобы получить обвинения в давлении на чиновников штата в 2020 г. по поводу итогов выборов.
- По внешней политике – и поддержке Украины как одного из главных внешнеполитических вопросов – из общей линии «выламывается» лишь один кандидат, главный тон будут задавать двое самых опытных в этой сфере кандидатов – бывший вице-президент Пенс и бывший посол в ООН Хейли. Впрочем, вряд ли на эту тему будет молчать и еще один опытный кандидат – сам Трамп.
- двухчасовых дебатов недостаточно, чтобы обсудить все темы. Ясно, что одной из центральных для республиканцев будет проблема ограничения права на аборт - вопрос, насколько жестко. И пока очень мало что сказано об экономике.
Но, повторим, мы видели только первое явление первого акта политической драмы, которая продлиться до ноября 2024 г.
Борис Макаренко
Но, повторим, мы видели только первое явление первого акта политической драмы, которая продлиться до ноября 2024 г.
Борис Макаренко
О расширении БРИКС
1. Этот процесс выгоден Китаю и России. В том числе в связи со вступлением в БРИКС Ирана, чьи связи с Россией резко увеличились после начала СВО. Китай воспринимает БРИКС как опору в конкуренции с США и площадку для взаимодействия с «глобальным Югом».
2. Для Бразилии было важно помочь властям соседней Аргентины, где на финишную прямую выходит президентская избирательная кампания, результаты которой сейчас предсказать невозможно. Есть вероятность победы как правоцентристского (в рамках политического «чередования»), так и крайне правого кандидата, по сравнению с которым «бразильский Трамп» Жаир Болсонару выглядит умеренным политиком. Так что вступление Аргентины добавляет организации рисков – что будет, если на выборах победит Хавьер Милей, который даже своих мастифов назвал в честь экономистов либеральной школы, включая Милтона Фридмана.
3. Появление в БРИКС сразу трех арабских (двое из них – крупные нефтяные игроки) государств – Саудовской Аравии, ОАЭ и Египта – усиливает роль «нефтяного» фактора в организации и ее взаимодействие с ОПЕК. При этом все эти страны прагматично маневрируют в мировой политике. Участие в БРИКС для них может быть частью сложной игры, в которой они и взаимодействуют с США, и отстаивают свои интересы.
4. Эфиопия появилась в последний момент в качестве реального, а не потенциального кандидата – видимо, по инициативе ЮАР, заинтересованной в географическом балансе. Эфиопский премьер Абий Ахмед Али – нобелевский лауреат, что повышает неформальный статус страны. В то же время у Эфиопии хорошо выстроенные отношения с Россией, премьер только что лично участвовал в саммите в Петербурге.
5. Главным скептиком относительно расширения выглядела Индия – с учетом ее непростых отношений с Китаем. Но она могла согласиться на это с учетом общего аморфного характера БРИКС, позволяющего его членам проводить самостоятельную внешнюю политику без обязывающих ограничений.
Алексей Макаркин
1. Этот процесс выгоден Китаю и России. В том числе в связи со вступлением в БРИКС Ирана, чьи связи с Россией резко увеличились после начала СВО. Китай воспринимает БРИКС как опору в конкуренции с США и площадку для взаимодействия с «глобальным Югом».
2. Для Бразилии было важно помочь властям соседней Аргентины, где на финишную прямую выходит президентская избирательная кампания, результаты которой сейчас предсказать невозможно. Есть вероятность победы как правоцентристского (в рамках политического «чередования»), так и крайне правого кандидата, по сравнению с которым «бразильский Трамп» Жаир Болсонару выглядит умеренным политиком. Так что вступление Аргентины добавляет организации рисков – что будет, если на выборах победит Хавьер Милей, который даже своих мастифов назвал в честь экономистов либеральной школы, включая Милтона Фридмана.
3. Появление в БРИКС сразу трех арабских (двое из них – крупные нефтяные игроки) государств – Саудовской Аравии, ОАЭ и Египта – усиливает роль «нефтяного» фактора в организации и ее взаимодействие с ОПЕК. При этом все эти страны прагматично маневрируют в мировой политике. Участие в БРИКС для них может быть частью сложной игры, в которой они и взаимодействуют с США, и отстаивают свои интересы.
4. Эфиопия появилась в последний момент в качестве реального, а не потенциального кандидата – видимо, по инициативе ЮАР, заинтересованной в географическом балансе. Эфиопский премьер Абий Ахмед Али – нобелевский лауреат, что повышает неформальный статус страны. В то же время у Эфиопии хорошо выстроенные отношения с Россией, премьер только что лично участвовал в саммите в Петербурге.
5. Главным скептиком относительно расширения выглядела Индия – с учетом ее непростых отношений с Китаем. Но она могла согласиться на это с учетом общего аморфного характера БРИКС, позволяющего его членам проводить самостоятельную внешнюю политику без обязывающих ограничений.
Алексей Макаркин
Проблема беженцев вызывает острую реакцию не только в Британии, которая никак не может сократить количество пересекающих Ла-Манш мигрантов, или в Польше и Венгрии, наотрез отказывающихся принимать людей, чуждых национальной культуре и религии, но и в гораздо более терпимой Германии. На то есть серьезные основания. За первую половину этого года число прошений о предоставлении убежища в стране превысило 175 тыс. Это почти на 80% больше, чем за тот же период прошлого года. Большинство просителей убежища – выходцы из Сирии, Афганистана и, как ни странно, Турции. Количество турок, подавших прошение, втрое увеличилось по сравнению с первой половиной 2022 г. Возможно, это те, кто после февральского землетрясения лишился средств к существованию, а также те, кому после недавних президентских выборов не по пути с режимом Эрдогана. К этому надо добавить около миллиона украинских беженцев, въехавших в Германию с февраля 2022 г. Они, в соответствии с Директивой ЕС, автоматически получают право на временную защиту, включая право на трехлетнее проживание и работу, доступ к социальным пособиям и медобслуживанию. Понятно, что резкое увеличение числа беженцев ложится тяжелым бременем на социальную инфраструктуру, ставит в крайне сложное положение муниципальные власти, которые призваны обустраивать мигрантов и беженцев. Особые трудности вызывает нахождение жилья.
Германские политики, естественно, не подвергают сомнению пребывание в стране украинских беженцев. Но вот что касается выходцев из мусульманских стран, то все громче звучат голоса о необходимости ужесточить политику предоставления убежища. Видный христианский демократ, один из претендентов на пост лидера ХДС после отставки Ангелы Меркель, Йенс Шпан на днях заявил: «Германии нужен отдых от полностью неконтролируемого наплыва мигрантов и беженцев. Интеграция людей, травмированных войной или насилием, требует времени и ресурсов. Это может быть сделано на должном уровне, только если число дополнительных просителей убежища резко снизится». В июле депутат Бундестага от ХДС Торстен Фрай предложил отменить индивидуальное право на получение убежища. Правозащитники и левые политики обвиняют Фрая и других христианских демократов, разделяющих его позицию, в том, что они сдвигаются в сторону праворадикальной «Альтернативы для Германии». Популярность этой партии в последнее время сильно выросла. В июне прошлого года рейтинг поддержки АдГ составлял 10%, в марте этого года – 14%, а сейчас достигает 21% – твердое второе место после блока ХДС/ХСС, имеющего 27%. Не в последнюю очередь расширение числа сторонников АдГ связано с ее традиционно крайне жесткими антимигрантскими установками.
Вместе с тем, настроения в пользу отказа от прежнего либерального курса в отношении мигрантов начинают проявляться и в рядах правящих социал-демократов. Недавно точку зрения о целесообразности отмены права отдельного человека на получение убежища озвучил в интервью RND Зигмар Габриэль, который был председателем СДПГ в 2009-2017 гг. и вице-канцлером в коалиционном правительстве Меркель. «Попытка реагировать на современный феномен массового исхода, используя индивидуальное право на убежище и Женевскую конвенцию о статусе беженцев не приведет нас к успеху», – заявил Габриэль. Однако Германия является одной из немногих стран, где право на убежище зафиксировано в Конституции. Ее статья 16а гласит: «Лица, преследуемые по политическим мотивам, имеют право на убежище». И нынешнее коалиционное правительство в составе СДПГ, «Зеленых» и Свободной демократической партии не поддержит устранение этого права из Основного закона. Глава МВД, социал-демократка Нэнси Фезер 23 августа заявила изданию Spiegel: «Я категорически против отмены индивидуального права на убежище». Ей вторит представитель «Зеленых» по вопросам внутренней политики Ламия Каддор: «Приостановление действия прав человека с целью ограничения миграции не может быть решением». Правда, возвращаться к политике приема всех беженцев, которую практиковала Меркель в 2015 г., правительство также не намерено.
Александр Ивахник
Германские политики, естественно, не подвергают сомнению пребывание в стране украинских беженцев. Но вот что касается выходцев из мусульманских стран, то все громче звучат голоса о необходимости ужесточить политику предоставления убежища. Видный христианский демократ, один из претендентов на пост лидера ХДС после отставки Ангелы Меркель, Йенс Шпан на днях заявил: «Германии нужен отдых от полностью неконтролируемого наплыва мигрантов и беженцев. Интеграция людей, травмированных войной или насилием, требует времени и ресурсов. Это может быть сделано на должном уровне, только если число дополнительных просителей убежища резко снизится». В июле депутат Бундестага от ХДС Торстен Фрай предложил отменить индивидуальное право на получение убежища. Правозащитники и левые политики обвиняют Фрая и других христианских демократов, разделяющих его позицию, в том, что они сдвигаются в сторону праворадикальной «Альтернативы для Германии». Популярность этой партии в последнее время сильно выросла. В июне прошлого года рейтинг поддержки АдГ составлял 10%, в марте этого года – 14%, а сейчас достигает 21% – твердое второе место после блока ХДС/ХСС, имеющего 27%. Не в последнюю очередь расширение числа сторонников АдГ связано с ее традиционно крайне жесткими антимигрантскими установками.
Вместе с тем, настроения в пользу отказа от прежнего либерального курса в отношении мигрантов начинают проявляться и в рядах правящих социал-демократов. Недавно точку зрения о целесообразности отмены права отдельного человека на получение убежища озвучил в интервью RND Зигмар Габриэль, который был председателем СДПГ в 2009-2017 гг. и вице-канцлером в коалиционном правительстве Меркель. «Попытка реагировать на современный феномен массового исхода, используя индивидуальное право на убежище и Женевскую конвенцию о статусе беженцев не приведет нас к успеху», – заявил Габриэль. Однако Германия является одной из немногих стран, где право на убежище зафиксировано в Конституции. Ее статья 16а гласит: «Лица, преследуемые по политическим мотивам, имеют право на убежище». И нынешнее коалиционное правительство в составе СДПГ, «Зеленых» и Свободной демократической партии не поддержит устранение этого права из Основного закона. Глава МВД, социал-демократка Нэнси Фезер 23 августа заявила изданию Spiegel: «Я категорически против отмены индивидуального права на убежище». Ей вторит представитель «Зеленых» по вопросам внутренней политики Ламия Каддор: «Приостановление действия прав человека с целью ограничения миграции не может быть решением». Правда, возвращаться к политике приема всех беженцев, которую практиковала Меркель в 2015 г., правительство также не намерено.
Александр Ивахник
Священный Синод Русской православной церкви (РПЦ) по предложению патриарха Кирилла постановил передать вопрос о канонизации Александра Суворова в синодальную комиссию по канонизации святых.
Причислить к лику святых Суворова предлагают давно. Комиссия по канонизации уже в 2010 году рассматривала такое обращение и отказала, так полководцев за их победы церковь не канонизирует, выдающимся благочестием Суворов не отличался, а чудес, связанных с его именем, не зафиксировано. После этого вопрос был снят с повестки дня – следующим просителям можно было бы отказывать, приводя те же аргументы.
Но в 2022 году с предложением канонизировать Суворова обратился министр обороны Сергей Шойгу. А ему отказать куда сложнее, чем безвестным почитателям генералиссимуса. Или же зампреду Всемирного русского народного собора Константину Малофееву, который обратился с соответствующей просьбой в 2020-м.
Аргументы синодальной комиссии демонстрируют явное нежелание причислять Суворова к лику святых. И причин здесь несколько. Самое главное - в церкви исходят из принципа, что канонизация – это сакральный акт, а не награда за заслуги перед государством. Если канонизировать Суворова, то можно создать прецедент – будет трудно отказать морякам в причислении к лику святых адмирала Нахимова (тем более, что он в молодости спас упавшего в воду матроса – вот и еще один аргумент). А там и летчики попросят за штабс-капитан Нестерова (ведь своим тараном он помешал австрийским летчикам следить за русскими войсками – и, следовательно, «положил душу за други своя»). И так далее.
Кроме того, канонизация Суворова может вызвать протест у Польской церкви, которая сейчас лояльна по отношению к РПЦ и не признает украинскую автокефалию. Для Польши Суворов – персонаж сугубо отрицательный из-за кровавого штурма Праги (предместья Варшавы) в 1794 году.
И вообще поведение Суворова крайне необычно для святого – он то самоуничижался до юродства, то вел себя горделиво. История про то, как помещик Суворов женил своих крепостных, строя их в две шеренги по росту – вполне возможно, исторический анекдот. Но есть история про то, как он, узнав о дефиците невест в своем имении, распорядился купить четырех девушек в другой губернии (где они были дешевле), «лица не очень разбирать, лишь бы были здоровы… Сих девиц извольте отправлять в Ундол на крестьянских подводах без нарядов, одних за другими, как возят кур, но очень сохранно». С точки зрения душевладельца XVIII века – весьма рационально (кстати, Суворов считался гуманным для своего времени помещиком), но как это соответствует образу святого, «чистоте христианской жизни»?
В то же время сторонники канонизации могут сказать, что прецеденты уже есть. В 1988 году был причислен к лику святых Дмитрий Донской, хотя церковь в течение многих столетий старалась этого избегать (князь проявлял произвол в церковных делах) – причем основной причиной канонизации стала победа на Куликовом поле. В 2001 году по просьбе тогдашнего главкома ВМФ адмирала Владимира Куроедова состоялась канонизация адмирала Федора Ушакова. И хотя в житии святого подчеркивалось его благочестивое поведение в конце жизни, но таким же поведением отличались и многие другие дворяне. Понятно, что канонизация была связана именно с морскими победами. Но все же и Дмитрий Донской, и Ушаков являлись менее спорными фигурами, чем Суворов.
Теперь комиссия будет заниматься вновь открывшимися обстоятельства, под которыми могут пониматься чудеса и примеры почитания – в том числе в ходе СВО. И предложение патриарха повышает вероятность благоприятного решения. Но дальше решение будет принимать Архиерейский собор – а когда он сможет собраться, никто не знает, так как без украинских епископов кворума нет. Так что до собора откладывается и решение проблемы Латвийской церкви, и возможная канонизация Суворова, и многое другое.
Алексей Макаркин
Причислить к лику святых Суворова предлагают давно. Комиссия по канонизации уже в 2010 году рассматривала такое обращение и отказала, так полководцев за их победы церковь не канонизирует, выдающимся благочестием Суворов не отличался, а чудес, связанных с его именем, не зафиксировано. После этого вопрос был снят с повестки дня – следующим просителям можно было бы отказывать, приводя те же аргументы.
Но в 2022 году с предложением канонизировать Суворова обратился министр обороны Сергей Шойгу. А ему отказать куда сложнее, чем безвестным почитателям генералиссимуса. Или же зампреду Всемирного русского народного собора Константину Малофееву, который обратился с соответствующей просьбой в 2020-м.
Аргументы синодальной комиссии демонстрируют явное нежелание причислять Суворова к лику святых. И причин здесь несколько. Самое главное - в церкви исходят из принципа, что канонизация – это сакральный акт, а не награда за заслуги перед государством. Если канонизировать Суворова, то можно создать прецедент – будет трудно отказать морякам в причислении к лику святых адмирала Нахимова (тем более, что он в молодости спас упавшего в воду матроса – вот и еще один аргумент). А там и летчики попросят за штабс-капитан Нестерова (ведь своим тараном он помешал австрийским летчикам следить за русскими войсками – и, следовательно, «положил душу за други своя»). И так далее.
Кроме того, канонизация Суворова может вызвать протест у Польской церкви, которая сейчас лояльна по отношению к РПЦ и не признает украинскую автокефалию. Для Польши Суворов – персонаж сугубо отрицательный из-за кровавого штурма Праги (предместья Варшавы) в 1794 году.
И вообще поведение Суворова крайне необычно для святого – он то самоуничижался до юродства, то вел себя горделиво. История про то, как помещик Суворов женил своих крепостных, строя их в две шеренги по росту – вполне возможно, исторический анекдот. Но есть история про то, как он, узнав о дефиците невест в своем имении, распорядился купить четырех девушек в другой губернии (где они были дешевле), «лица не очень разбирать, лишь бы были здоровы… Сих девиц извольте отправлять в Ундол на крестьянских подводах без нарядов, одних за другими, как возят кур, но очень сохранно». С точки зрения душевладельца XVIII века – весьма рационально (кстати, Суворов считался гуманным для своего времени помещиком), но как это соответствует образу святого, «чистоте христианской жизни»?
В то же время сторонники канонизации могут сказать, что прецеденты уже есть. В 1988 году был причислен к лику святых Дмитрий Донской, хотя церковь в течение многих столетий старалась этого избегать (князь проявлял произвол в церковных делах) – причем основной причиной канонизации стала победа на Куликовом поле. В 2001 году по просьбе тогдашнего главкома ВМФ адмирала Владимира Куроедова состоялась канонизация адмирала Федора Ушакова. И хотя в житии святого подчеркивалось его благочестивое поведение в конце жизни, но таким же поведением отличались и многие другие дворяне. Понятно, что канонизация была связана именно с морскими победами. Но все же и Дмитрий Донской, и Ушаков являлись менее спорными фигурами, чем Суворов.
Теперь комиссия будет заниматься вновь открывшимися обстоятельства, под которыми могут пониматься чудеса и примеры почитания – в том числе в ходе СВО. И предложение патриарха повышает вероятность благоприятного решения. Но дальше решение будет принимать Архиерейский собор – а когда он сможет собраться, никто не знает, так как без украинских епископов кворума нет. Так что до собора откладывается и решение проблемы Латвийской церкви, и возможная канонизация Суворова, и многое другое.
Алексей Макаркин
Феномен восприятия Пригожина тесно связан с особенностями «патриотической фронды».
И в советское время, и в наши дни власть опирается на довольно сложный общественный конгломерат, включающий две основные составляющие. Одна – это лоялисты, которые полностью доверяют государственной власти и воспринимающая все официальные месседжи, даже если свежие противоречат недавним. Вчера Тито союзник, сегодня палач и главарь клики, завтра выясняется, что он ни в чем не виноват и вообще один из лидеров Движения неприсоединения – все это воспринимается с сознанием, что мы люди маленькие, а наверху виднее.
Вторая составляющая – патриоты, считающие, что власть слишком мягкая и нерешительная. Одна из их особенностей – ярко выраженная антиэлитность; они подозревают элиты в непатриотичности, коррумпированности, некомпетентности. Даже жесткие действия власти внутри страны и за ее пределами вызывают у них смешанные чувства – вроде направление правильное, но надо пожестче.
Яркий пример – реакция Шолохова на процесс Синявского и Даниэля: «Попадись эти молодчики с черной совестью в памятные двадцатые годы, когда судили, не опираясь на строго разграниченные статьи Уголовного кодекса, а «руководствуясь революционным правосознанием», ох, не ту меру наказания получили бы эти оборотни! А тут, видите ли, еще рассуждают о «суровости» приговора».
В позднесоветское время «патриотическая фронда» проявлялась прежде всего в размещении портретов Сталина за стеклами автомобилей в противовес официальной инерционной брежневской системе. Во второй половине 1980-х годов произошло ее расслоение. Статусные персонажи остались с союзной властью, продвигая через журналы «Наш современник» и «Молодая гвардия» идеи о том, что надо защищать единое и неделимое государство любой ценой. «Патриотическая фронда» из-за своего государственничества и тесных связей с наиболее жесткими сторонниками Союза в партаппарате и силовых структурах не привела и не могла привести к созданию консервативного оппозиционного движения.
В то же время массы сторонников «сильной руки», раздраженные нарастающими социально-экономическими проблемами, присоединились к Ельцину, видя в нем настоящего лидера, способного справиться с коррупцией и решить проблемы, стоящие перед страной. И потом сильно раскаялись в этом. До сих пор в Интернете идут дискуссии между разными патриотами - теми, кто гордится, что распознал (или утверждает, что распознал) Ельцина еще в 1987-1988 годах, и теми, кто кается за свою роковую ошибку.
Воспоминания о Ельцине (и в меньшей степени о генерале Лебеде, на которого «патриоты» также надеялись – а потом последовал Хасавюрт) до сих пор являются мощным сдерживающим фактором для «патриотической фронды». Поэтому в этой среде жалеют о гибели Пригожина, но сожаления сопровождаются подчеркиванием своей верности государству.
Алексей Макаркин
И в советское время, и в наши дни власть опирается на довольно сложный общественный конгломерат, включающий две основные составляющие. Одна – это лоялисты, которые полностью доверяют государственной власти и воспринимающая все официальные месседжи, даже если свежие противоречат недавним. Вчера Тито союзник, сегодня палач и главарь клики, завтра выясняется, что он ни в чем не виноват и вообще один из лидеров Движения неприсоединения – все это воспринимается с сознанием, что мы люди маленькие, а наверху виднее.
Вторая составляющая – патриоты, считающие, что власть слишком мягкая и нерешительная. Одна из их особенностей – ярко выраженная антиэлитность; они подозревают элиты в непатриотичности, коррумпированности, некомпетентности. Даже жесткие действия власти внутри страны и за ее пределами вызывают у них смешанные чувства – вроде направление правильное, но надо пожестче.
Яркий пример – реакция Шолохова на процесс Синявского и Даниэля: «Попадись эти молодчики с черной совестью в памятные двадцатые годы, когда судили, не опираясь на строго разграниченные статьи Уголовного кодекса, а «руководствуясь революционным правосознанием», ох, не ту меру наказания получили бы эти оборотни! А тут, видите ли, еще рассуждают о «суровости» приговора».
В позднесоветское время «патриотическая фронда» проявлялась прежде всего в размещении портретов Сталина за стеклами автомобилей в противовес официальной инерционной брежневской системе. Во второй половине 1980-х годов произошло ее расслоение. Статусные персонажи остались с союзной властью, продвигая через журналы «Наш современник» и «Молодая гвардия» идеи о том, что надо защищать единое и неделимое государство любой ценой. «Патриотическая фронда» из-за своего государственничества и тесных связей с наиболее жесткими сторонниками Союза в партаппарате и силовых структурах не привела и не могла привести к созданию консервативного оппозиционного движения.
В то же время массы сторонников «сильной руки», раздраженные нарастающими социально-экономическими проблемами, присоединились к Ельцину, видя в нем настоящего лидера, способного справиться с коррупцией и решить проблемы, стоящие перед страной. И потом сильно раскаялись в этом. До сих пор в Интернете идут дискуссии между разными патриотами - теми, кто гордится, что распознал (или утверждает, что распознал) Ельцина еще в 1987-1988 годах, и теми, кто кается за свою роковую ошибку.
Воспоминания о Ельцине (и в меньшей степени о генерале Лебеде, на которого «патриоты» также надеялись – а потом последовал Хасавюрт) до сих пор являются мощным сдерживающим фактором для «патриотической фронды». Поэтому в этой среде жалеют о гибели Пригожина, но сожаления сопровождаются подчеркиванием своей верности государству.
Алексей Макаркин
На прошедшие 23-24 августа президентские и парламентские выборы в Зимбабве съехалось необычно много международных наблюдателей. Здесь были миссии из ЕС, Содружества наций, Африканского союза и Сообщества по вопросам развития Юга Африки. Очевидно, это было связано с тем, что действующий президент Эммерсон Мнангагва, возглавляющий правящую партию ЗАНУ-ПФ, после предыдущих выборов 2018 г. обещал провести глубокие экономические и политические реформы, чтобы вывести страну из международной изоляции и добиться отмены западных экономических санкций. В этой изоляции Зимбабве оказалась при правившем 37 лет Роберте Мугабе, который жестоко расправлялся со своими противниками и в начале нулевых провел насильственный захват земель у белых фермеров. Кстати, на президентских выборах 2018 г. и нынешних основным соперником 80-летнего Мнангагвы был один и тот же человек – 45-летний юрист и пастор Нельсон Чамиса, лидер партии «Коалиция граждан за перемены» (КГП). Тогда Мнангагва с большим трудом победил в первом туре, и в ходе протестов из-за подозрений в подтасовках от пуль полиции погибло семь человек.
На этот раз пока обошлось без жертв, но, по сути, история повторилась. Обещания Мнангагвы по большей части не были реализованы. Остается запредельно высокой инфляция: в июле она составила больше 100% в годовом выражении. Уровень безработицы с трудом поддается учету, только 25% зимбабвийцев имеют официальную работу. Масштабы бедности не сокращаются, наблюдаются нехватки продовольствия, топлива и медикаментов. При этом по-прежнему широко распространена коррупция. Чамиса и его партия рассчитывали оседлать волну недовольства, обещая стабилизировать экономику и обеспечить верховенство права. Но условия для конкуренции были слишком неравными. ЗАНУ-ПФ опиралась на свое десятилетиями укреплявшееся влияние в СМИ, среди племенных вождей и религиозных проповедников, что особенно важно в сельской местности, где проживает 61,4% зимбабвийцев. Сельским жителям, являющимся базой поддержки режима, перепадала и кое-какая материальная помощь от властей. А вот наиболее видным активистам и местным наблюдателям от партии КГП доставались угрозы, аресты и судебные преследования, предвыборные митинги нередко запрещались. Итог известен: по официальным данным ЦИК, Мнангагва получил 52,6% голосов, а Чамиса – 44%. По объявленным итогам парламентских выборов ЗАНУ-ПФ будет иметь 210 мест, а КГП – 73.
Оппозиция итоги выборов не признала, ссылаясь на масштабные фальсификации. В воскресенье Чамиса назвал официальные результаты «вопиющим и гигантским мошенничеством» и выразил уверенность в своей победе. КГП заявляет, что оспорит результаты в судах, а, возможно, и выведет своих сторонников на улицы. Не менее важна реакция международных наблюдателей. Они в один голос отметили несоответствие выборов международным стандартам. Глава миссии ЕС подчеркнул, что в ходе подготовки к выборам имели место «акты насилия и запугивания», которые привели к «атмосфере страха». Миссия регионального объединения Юга Африки обратила внимание на запреты митингов оппозиции, предвзятое освещение в государственных СМИ, проблемы со списками избирателей и наличием бюллетеней на участках.
Вообще говоря, ждать чистых выборов от президента Мнангагвы и не приходилось. К нему не случайно приклеилось в Зимбабве прозвище «крокодил» из-за его известной хитрости и безжалостности. В середине 80-х годов, в период вооруженной борьбы Мугабе против сторонников своего соперника, лидера партии ЗАПУ Джошуа Нкомо, Мнангагва был министром национальной безопасности. На его ответственности гибель многих тысяч гражданских из народа ндебеле – соплеменников Нкомо. Мнангагва считался очевидным преемником Мугабе. Когда в 2017 г. престарелый диктатор с подачи жены уволил Мнангагву с поста вице-президента, за него вступилась армия и отстранила от власти самого Мугабе. Теперь, после негативной оценки выборов международными наблюдателями, едва ли режим Зимбабве может рассчитывать на отмену санкций и преодоление статуса изгоя. Впрочем, при Мнангагве значительно укрепились связи с Китаем и Россией.
Александр Ивахник
На этот раз пока обошлось без жертв, но, по сути, история повторилась. Обещания Мнангагвы по большей части не были реализованы. Остается запредельно высокой инфляция: в июле она составила больше 100% в годовом выражении. Уровень безработицы с трудом поддается учету, только 25% зимбабвийцев имеют официальную работу. Масштабы бедности не сокращаются, наблюдаются нехватки продовольствия, топлива и медикаментов. При этом по-прежнему широко распространена коррупция. Чамиса и его партия рассчитывали оседлать волну недовольства, обещая стабилизировать экономику и обеспечить верховенство права. Но условия для конкуренции были слишком неравными. ЗАНУ-ПФ опиралась на свое десятилетиями укреплявшееся влияние в СМИ, среди племенных вождей и религиозных проповедников, что особенно важно в сельской местности, где проживает 61,4% зимбабвийцев. Сельским жителям, являющимся базой поддержки режима, перепадала и кое-какая материальная помощь от властей. А вот наиболее видным активистам и местным наблюдателям от партии КГП доставались угрозы, аресты и судебные преследования, предвыборные митинги нередко запрещались. Итог известен: по официальным данным ЦИК, Мнангагва получил 52,6% голосов, а Чамиса – 44%. По объявленным итогам парламентских выборов ЗАНУ-ПФ будет иметь 210 мест, а КГП – 73.
Оппозиция итоги выборов не признала, ссылаясь на масштабные фальсификации. В воскресенье Чамиса назвал официальные результаты «вопиющим и гигантским мошенничеством» и выразил уверенность в своей победе. КГП заявляет, что оспорит результаты в судах, а, возможно, и выведет своих сторонников на улицы. Не менее важна реакция международных наблюдателей. Они в один голос отметили несоответствие выборов международным стандартам. Глава миссии ЕС подчеркнул, что в ходе подготовки к выборам имели место «акты насилия и запугивания», которые привели к «атмосфере страха». Миссия регионального объединения Юга Африки обратила внимание на запреты митингов оппозиции, предвзятое освещение в государственных СМИ, проблемы со списками избирателей и наличием бюллетеней на участках.
Вообще говоря, ждать чистых выборов от президента Мнангагвы и не приходилось. К нему не случайно приклеилось в Зимбабве прозвище «крокодил» из-за его известной хитрости и безжалостности. В середине 80-х годов, в период вооруженной борьбы Мугабе против сторонников своего соперника, лидера партии ЗАПУ Джошуа Нкомо, Мнангагва был министром национальной безопасности. На его ответственности гибель многих тысяч гражданских из народа ндебеле – соплеменников Нкомо. Мнангагва считался очевидным преемником Мугабе. Когда в 2017 г. престарелый диктатор с подачи жены уволил Мнангагву с поста вице-президента, за него вступилась армия и отстранила от власти самого Мугабе. Теперь, после негативной оценки выборов международными наблюдателями, едва ли режим Зимбабве может рассчитывать на отмену санкций и преодоление статуса изгоя. Впрочем, при Мнангагве значительно укрепились связи с Китаем и Россией.
Александр Ивахник
В последнее время в связи с российским возвращением в Африку наблюдается занятное явление – все чаще вспоминают об истории «казака Ашинова», причем в положительном контексте.
Николай Ашинов, пытавшийся создать в XIX веке русскую колонию в Африке, был не казаком, а саратовским мещанином по паспорту, а еще авантюристом, каковых в те годы было немало. И в дореволюционной России, и в СССР его бурная деятельность расценивалась отрицательно. Очень хороший писатель Юрий Давыдов написал повесть «Судьба Усольцева», в которой в художественной форме ярко рассказано об ашиновской истории. Впрочем, его абиссинская авантюра Ашинова завершилась столь быстро, что отношений с местными жителями он испортить не успел, так что дурной памяти о нем в современном Джибути не осталось.
Феномен Ашинова, увлекшего своими рассказами нескольких российских сановников (включая Победоносцева), был связан с желанием петербургской элиты найти ту самую народность, которую граф Уваров включил в свою знаменитую триаду. И «казак»-землепроходец воспринимался как герой из простого народа. Через пару десятилетий с подобными же исканиями будет связано и увлечение Распутиным – только Ашинов воспринимался как человек действия, а Распутин – как духовный старец. Кстати, и о Распутине сейчас нередко пишут комплиментарно как об «оболганном» праведнике.
И на фоне Ашинова куда менее известен человек, который внес реальный и большой вклад в развитие отношений между Россией – Виктор Федорович Машков, поручик в отставке, эрудит и серьезный аналитик, который по собственной инициативе после громкой ашиновской авантюры был тихо командирован в Абиссинию в 1888 году по линии военной разведки. Он встретился с только что пришедшим к власти негусом Менеликом II и смог заручиться его доверием.
В 1891 году Машков вновь посетил Абиссинию, где провел переговоры с Менеликом. В докладной записке МИДа императору Александру III говорилось: «Машков исполнил возложенное на него поручение с совершенным успехом, не причинив притом никаких политических затруднений Императорскому Правительству. Он, таким образом, завязал впервые сношения России с Абиссинией, где был принят, по-видимому, с большим почетом». Про политические затруднения – это явный намек на Ашинова, на контрасте с которым Машков вел себя аккуратно, проявляя немалую инициативу, но в пределах разумного.
Позднее Машков служил в МИДе в качестве секретаря консульства в Багдаде, консула в Скопье и генконсула в Багдаде. Его деятельность в Скопье в 1898-1903 годах заслуживает отдельного рассказа – он активно занимался защитой сербского населения в Македонии и Косово перед турецкими властями во время сербо-албанских конфликтов. Дело это было небезопасное – в 1903 году были убиты два русских консула, Григорий Щербина (в Косовской Митровице) и Александр Ростковский (в Битоле). Машков принял на себя исполнение обязанностей консула в Косовской Митровице после гибели Щербины.
Умер Машков в эмиграции в 1932 году, похоронен в Белграде. В России он, к сожалению, почти неизвестен.
Алексей Макаркин
Николай Ашинов, пытавшийся создать в XIX веке русскую колонию в Африке, был не казаком, а саратовским мещанином по паспорту, а еще авантюристом, каковых в те годы было немало. И в дореволюционной России, и в СССР его бурная деятельность расценивалась отрицательно. Очень хороший писатель Юрий Давыдов написал повесть «Судьба Усольцева», в которой в художественной форме ярко рассказано об ашиновской истории. Впрочем, его абиссинская авантюра Ашинова завершилась столь быстро, что отношений с местными жителями он испортить не успел, так что дурной памяти о нем в современном Джибути не осталось.
Феномен Ашинова, увлекшего своими рассказами нескольких российских сановников (включая Победоносцева), был связан с желанием петербургской элиты найти ту самую народность, которую граф Уваров включил в свою знаменитую триаду. И «казак»-землепроходец воспринимался как герой из простого народа. Через пару десятилетий с подобными же исканиями будет связано и увлечение Распутиным – только Ашинов воспринимался как человек действия, а Распутин – как духовный старец. Кстати, и о Распутине сейчас нередко пишут комплиментарно как об «оболганном» праведнике.
И на фоне Ашинова куда менее известен человек, который внес реальный и большой вклад в развитие отношений между Россией – Виктор Федорович Машков, поручик в отставке, эрудит и серьезный аналитик, который по собственной инициативе после громкой ашиновской авантюры был тихо командирован в Абиссинию в 1888 году по линии военной разведки. Он встретился с только что пришедшим к власти негусом Менеликом II и смог заручиться его доверием.
В 1891 году Машков вновь посетил Абиссинию, где провел переговоры с Менеликом. В докладной записке МИДа императору Александру III говорилось: «Машков исполнил возложенное на него поручение с совершенным успехом, не причинив притом никаких политических затруднений Императорскому Правительству. Он, таким образом, завязал впервые сношения России с Абиссинией, где был принят, по-видимому, с большим почетом». Про политические затруднения – это явный намек на Ашинова, на контрасте с которым Машков вел себя аккуратно, проявляя немалую инициативу, но в пределах разумного.
Позднее Машков служил в МИДе в качестве секретаря консульства в Багдаде, консула в Скопье и генконсула в Багдаде. Его деятельность в Скопье в 1898-1903 годах заслуживает отдельного рассказа – он активно занимался защитой сербского населения в Македонии и Косово перед турецкими властями во время сербо-албанских конфликтов. Дело это было небезопасное – в 1903 году были убиты два русских консула, Григорий Щербина (в Косовской Митровице) и Александр Ростковский (в Битоле). Машков принял на себя исполнение обязанностей консула в Косовской Митровице после гибели Щербины.
Умер Машков в эмиграции в 1932 году, похоронен в Белграде. В России он, к сожалению, почти неизвестен.
Алексей Макаркин
Анонс выдвижения Игоря Стрелкова в президенты никак не относится к реальным электоральным планам.
Понятно, что Стрелкова не выдвинет ни одна парламентская партия, которые имеют льготу (право не собирать подписи). Не выдвинет ни одна внепарламентская партия – им надо собирать 100 тысяч подписей, причем на один субъект Российской Федерации должно приходиться не более 2500 подписей. В качестве приемлемого участника выборов никто из ведущих системных игроков его не рассматривает – и партии правила игры прекрасно понимают.
Конечно, можно пойти самовыдвиженцем и попытаться собрать 300 тысяч подписей. Такое число «рассерженных» патриотов (которые к тому же позитивно относятся к Стрелкову – а в этой эмоциональной и внутренне подозрительной субкультуре настроения разные и переменчивые, когда речь идет о конкретных персонах) найти вполне возможно.
Однако есть тройка проблем. Первая - в каждом субъекте можно собрать не более 7500 подписей. А это значит, надо создать мощную электоральную машину по сбору и верификации подписей. Ни опыта, ни средств у сторонников Стрелкова для этого нет. Вторая – если в Москве такие подписи собрать легко, то в регионах, где люди еще больше, чем в столице, боятся за свои персональные данные («вдруг украдут и кредит возьмут»), а еще опасаются связывать свои имя с чем-либо неблагонадежным («у нас просто так не сажают»), это сделать куда сложнее. И третье – никто не отменял графологов, мнение которых о достоверности любой подписи является для любого суда истиной в последней инстанции.
Знают ли об этом сторонники Стрелкова? Рядовые активисты вряд ли – они в процедурах не разбираются. Что же до организаторов, то они, конечно, понимают реальную ситуацию. Но им нужно, чтобы о Стрелкове не забывали – а для этого надо создавать информационные поводы. Объявление о возможном участии в выборах является таким поводом – тем более, что под флагом сбора подписей можно инициировать общественную кампанию в его поддержку. Но эффективность такого повода в современной России весьма сомнительна. Он мог сработать в нелюбимые и Стрелковым, и стрелковцами 1990-е годы – но не сейчас.
Алексей Макаркин
Понятно, что Стрелкова не выдвинет ни одна парламентская партия, которые имеют льготу (право не собирать подписи). Не выдвинет ни одна внепарламентская партия – им надо собирать 100 тысяч подписей, причем на один субъект Российской Федерации должно приходиться не более 2500 подписей. В качестве приемлемого участника выборов никто из ведущих системных игроков его не рассматривает – и партии правила игры прекрасно понимают.
Конечно, можно пойти самовыдвиженцем и попытаться собрать 300 тысяч подписей. Такое число «рассерженных» патриотов (которые к тому же позитивно относятся к Стрелкову – а в этой эмоциональной и внутренне подозрительной субкультуре настроения разные и переменчивые, когда речь идет о конкретных персонах) найти вполне возможно.
Однако есть тройка проблем. Первая - в каждом субъекте можно собрать не более 7500 подписей. А это значит, надо создать мощную электоральную машину по сбору и верификации подписей. Ни опыта, ни средств у сторонников Стрелкова для этого нет. Вторая – если в Москве такие подписи собрать легко, то в регионах, где люди еще больше, чем в столице, боятся за свои персональные данные («вдруг украдут и кредит возьмут»), а еще опасаются связывать свои имя с чем-либо неблагонадежным («у нас просто так не сажают»), это сделать куда сложнее. И третье – никто не отменял графологов, мнение которых о достоверности любой подписи является для любого суда истиной в последней инстанции.
Знают ли об этом сторонники Стрелкова? Рядовые активисты вряд ли – они в процедурах не разбираются. Что же до организаторов, то они, конечно, понимают реальную ситуацию. Но им нужно, чтобы о Стрелкове не забывали – а для этого надо создавать информационные поводы. Объявление о возможном участии в выборах является таким поводом – тем более, что под флагом сбора подписей можно инициировать общественную кампанию в его поддержку. Но эффективность такого повода в современной России весьма сомнительна. Он мог сработать в нелюбимые и Стрелковым, и стрелковцами 1990-е годы – но не сейчас.
Алексей Макаркин
Состоявшийся в среду визит британского министра иностранных дел Джеймса Клеверли в Китай выдался непростым. Это был первый визит главы МИД Британии в Пекин за пять лет. Отношения между Британией и Китаем в последние годы значительно ухудшились. Поворотным моментом стало принятие Пекином в 2020 г. закона о защите национальной безопасности в Гонконге, который положил конец относительным политическим свободам в бывшей британской колонии. В том же году кабинет Бориса Джонсона, во многом под давлением президента Трампа, отказался от планов допустить китайскую Huawei к развертыванию в Британии мобильных сетей 5G. Затем Китай ввел санкции против пятерых британских парламентариев из-за их резкой критики репрессивной политики Пекина в Синьцзяне. Наконец, среди британских политиков быстро росли опасения в отношении экспансии китайского капитала и в связи с обострением вопроса о судьбе Тайваня. В результате общение между государственными деятелями двух стран было сведено к минимуму.
С приходом Риши Сунака на пост премьера официальный курс Лондона в отношении Пекина стал избавляться от излишней идеологизированности и сдвигаться в сторону прагматизма. Глава МИД Клеверли известен как сторонник диалога с Пекином. Он подчеркивал, что разрыв связей с Китаем стал бы проявлением слабости, а не силы. Накануне визита Клеверли отметил, что ни одна важная глобальная проблема – от изменения климата до предотвращения пандемий, от экономической нестабильности до нераспространения ядерного оружия – не может быть решена без Китая. К тому же в последние месяцы в Китай потянулась вереница крупных западных игроков: президент Макрон, глава МИД Германии Бербок, ряд деятелей администрации США, включая госсекретаря Блинкена. Так что визит Клеверли находился в общем тренде размораживания отношений Запада с Пекином.
Однако внутри правящей Консервативной партии громко звучали голоса антикитайских ястребов с критикой поездки главы МИД и требованием ужесточения политики в отношении все более агрессивного пекинского режима. Бывший лидер партии Иэн Дункан Смит вообще сравнил визит Клеверли с умиротворением гитлеровской Германии в 1930-х годах. Не случайно, выступая на Филиппинах перед отлетом в Пекин, Клеверли обещал на встречах с заместителем председателя КНР Хань Чжэном и главой МИД Ван И не обходить серьезные разногласия, в частности, вопросы о политике Китая в отношении Гонконга, Тайваня и военного конфликта в Украине.
Но самый неприятный момент главу Форин-офис ждал непосредственно перед началом переговоров. В среду комитет по международным делам Палаты общин, возглавляемый представителем правящей партии, опубликовал доклад о политике Британии в АТР. В докладе политика КПК оценена как «угроза Британии и ее интересам», а Тайвань назван «независимой страной», которой «не хватает только большего международного признания». Можно было ожидать большого скандала. Но в Пекине не стали акцентировать этот демарш. Глава МИД Ван И лишь отметил, что Британия должна «на деле проявлять уважение к ключевым интересам китайской стороны, соблюдать принцип "одного Китая"». При этом он назвал позитивным отношение Клеверли к Китаю, добавив: «Конечно, мы замечали, что время от времени в британско-китайских отношениях возникали шумы, и некоторые люди даже ставили под вопрос ваш визит в Пекин». В целом Ван И подчеркнул, что «диалог и сотрудничество являются ключевыми словами и главным тоном в политике Китая в отношении Британии».
Со своей стороны, Клеверли выразил признательность за то, что Ван И «внимательно и профессионально» выслушал озабоченности Британии. В целом оценивая свой визит, глава Форин-офис отметил, что он поможет избежать «недоверия и ошибок» и позволит «восстановить линии коммуникации». По его словам, важно признать, что Британии нужно иметь «прагматичные, разумные рабочие отношения с Китаем, поскольку они касаются проблем, воздействующих на нас всех». Похоже, стороны остались довольны друг другом, и визит Клеверли подготовил почву для первой встречи Риши Сунака и Си Цзиньпина, которая может состоятся на полях саммита G-20 9-10 сентября.
Александр Ивахник
С приходом Риши Сунака на пост премьера официальный курс Лондона в отношении Пекина стал избавляться от излишней идеологизированности и сдвигаться в сторону прагматизма. Глава МИД Клеверли известен как сторонник диалога с Пекином. Он подчеркивал, что разрыв связей с Китаем стал бы проявлением слабости, а не силы. Накануне визита Клеверли отметил, что ни одна важная глобальная проблема – от изменения климата до предотвращения пандемий, от экономической нестабильности до нераспространения ядерного оружия – не может быть решена без Китая. К тому же в последние месяцы в Китай потянулась вереница крупных западных игроков: президент Макрон, глава МИД Германии Бербок, ряд деятелей администрации США, включая госсекретаря Блинкена. Так что визит Клеверли находился в общем тренде размораживания отношений Запада с Пекином.
Однако внутри правящей Консервативной партии громко звучали голоса антикитайских ястребов с критикой поездки главы МИД и требованием ужесточения политики в отношении все более агрессивного пекинского режима. Бывший лидер партии Иэн Дункан Смит вообще сравнил визит Клеверли с умиротворением гитлеровской Германии в 1930-х годах. Не случайно, выступая на Филиппинах перед отлетом в Пекин, Клеверли обещал на встречах с заместителем председателя КНР Хань Чжэном и главой МИД Ван И не обходить серьезные разногласия, в частности, вопросы о политике Китая в отношении Гонконга, Тайваня и военного конфликта в Украине.
Но самый неприятный момент главу Форин-офис ждал непосредственно перед началом переговоров. В среду комитет по международным делам Палаты общин, возглавляемый представителем правящей партии, опубликовал доклад о политике Британии в АТР. В докладе политика КПК оценена как «угроза Британии и ее интересам», а Тайвань назван «независимой страной», которой «не хватает только большего международного признания». Можно было ожидать большого скандала. Но в Пекине не стали акцентировать этот демарш. Глава МИД Ван И лишь отметил, что Британия должна «на деле проявлять уважение к ключевым интересам китайской стороны, соблюдать принцип "одного Китая"». При этом он назвал позитивным отношение Клеверли к Китаю, добавив: «Конечно, мы замечали, что время от времени в британско-китайских отношениях возникали шумы, и некоторые люди даже ставили под вопрос ваш визит в Пекин». В целом Ван И подчеркнул, что «диалог и сотрудничество являются ключевыми словами и главным тоном в политике Китая в отношении Британии».
Со своей стороны, Клеверли выразил признательность за то, что Ван И «внимательно и профессионально» выслушал озабоченности Британии. В целом оценивая свой визит, глава Форин-офис отметил, что он поможет избежать «недоверия и ошибок» и позволит «восстановить линии коммуникации». По его словам, важно признать, что Британии нужно иметь «прагматичные, разумные рабочие отношения с Китаем, поскольку они касаются проблем, воздействующих на нас всех». Похоже, стороны остались довольны друг другом, и визит Клеверли подготовил почву для первой встречи Риши Сунака и Си Цзиньпина, которая может состоятся на полях саммита G-20 9-10 сентября.
Александр Ивахник
Нагорный Карабах остается одной из наиболее обсуждаемых проблем в информационном пространстве. Интерес к ситуации вокруг Лачинского коридора не утихает. Не проходит и дня, чтобы кто-то из политиков мирового уровня не обратился бы к ней. Вот и недавно президент Франции Эммануэль Макрон анонсировал собственную инициативу выхода из кризиса.
Однако нельзя не заметить, что положение дел в непризнанной НКР (Нагорно-Карабахской республике) рассматривается по преимуществу в контексте «большой геополитики». Понятное дело, де-факто образование- не та величина, которая влияет на «мировой концерт». И тем не менее, внутренняя динамика в таких республиках не менее важна для адекватного понимания контекста этнополитического конфликта.
В последний день лета президент НКР Араик Арутюнян заявил о своей отставке. 1 сентября он прекращает исполнение президентских обязанностей. Но, уходя, Арутюнян подписал ряд указов, касающихся перемещения чиновников непризнанной республики по властной иерархии. Так, госминистром (это аналог поста премьера) НКР стал Самвел Шахраманян. Ранее он возглавлял Совбез республики, а до этого прошел карьеру в силовых структурах Нагорного Карабаха. В широких кругах местных жителей он не известен, особой публичной активности не проявлял.
У Арутюняна непростая репутация. Он –типичный карабахский политик. Был и депутатом парламента, и госминистром. Но его карьера была сделана в «другой жизни», то есть в условиях старого статус-кво, когда над НКР не висел «дамоклов меч» полного восстановления азербайджанской территориальной целостности, ее безопасность гарантировалась Ереваном, а для публичной политики внутри де-факто образования имелось определенное пространство.
Но после 2020 года все резко поменялось. И мало того, что поражение многие карабахцы связывают именно с Арутюняном (что, конечно же, является значительным упрощением). В нынешней ситуации от карабахского лидера требуются, скорее, качества не участника выборной гонки, а теневого переговорщика. В этой роли Самвел смотрится намного более органично. Лачинский кризис и его урегулирование открывает для него возможность зарекомендовать себя именно в таком качестве.
Впрочем, решение Арутюняна открывает определенные возможности и для Рубена Варданяна, ворвавшегося в карабахскую политику в прошлом году и не сработавшегося с теперь уже экс-президентом.
Сергей Маркедонов
Однако нельзя не заметить, что положение дел в непризнанной НКР (Нагорно-Карабахской республике) рассматривается по преимуществу в контексте «большой геополитики». Понятное дело, де-факто образование- не та величина, которая влияет на «мировой концерт». И тем не менее, внутренняя динамика в таких республиках не менее важна для адекватного понимания контекста этнополитического конфликта.
В последний день лета президент НКР Араик Арутюнян заявил о своей отставке. 1 сентября он прекращает исполнение президентских обязанностей. Но, уходя, Арутюнян подписал ряд указов, касающихся перемещения чиновников непризнанной республики по властной иерархии. Так, госминистром (это аналог поста премьера) НКР стал Самвел Шахраманян. Ранее он возглавлял Совбез республики, а до этого прошел карьеру в силовых структурах Нагорного Карабаха. В широких кругах местных жителей он не известен, особой публичной активности не проявлял.
У Арутюняна непростая репутация. Он –типичный карабахский политик. Был и депутатом парламента, и госминистром. Но его карьера была сделана в «другой жизни», то есть в условиях старого статус-кво, когда над НКР не висел «дамоклов меч» полного восстановления азербайджанской территориальной целостности, ее безопасность гарантировалась Ереваном, а для публичной политики внутри де-факто образования имелось определенное пространство.
Но после 2020 года все резко поменялось. И мало того, что поражение многие карабахцы связывают именно с Арутюняном (что, конечно же, является значительным упрощением). В нынешней ситуации от карабахского лидера требуются, скорее, качества не участника выборной гонки, а теневого переговорщика. В этой роли Самвел смотрится намного более органично. Лачинский кризис и его урегулирование открывает для него возможность зарекомендовать себя именно в таком качестве.
Впрочем, решение Арутюняна открывает определенные возможности и для Рубена Варданяна, ворвавшегося в карабахскую политику в прошлом году и не сработавшегося с теперь уже экс-президентом.
Сергей Маркедонов
В Германии не затихает громкий политический скандал, связанный с антисемитскими выходками, которые совершал в юности вице-премьер и министр экономики Баварии Хуберт Айвангер. Он является лидером небольшой правопопулистской партии «Свободные избиратели», которая после земельных выборов 2018 г. на правах младшего партнера входит в правительственную коалицию вместе с Христианско-социальным союзом (ХСС), возглавляемым премьер-министром Баварии Маркусом Зёдером. 26 августа газета Süddeutsche Zeitung опубликовала статью о том, как в 1987 г. 17-летний старшеклассник Хуберт Айвангер был уличен в антисемитизме. Сначала в школьном туалете, а затем в портфеле Айвангера были обнаружены копии машинописной листовки, которая приглашала к участию в пародийном конкурсе по истории Германии, а в качестве призов там среди прочего значились «бесплатный пролет через дымоход в Освенциме» и «билет в квартал развлечений Освенцим». В статье говорилось, что листовку предоставил газете бывший учитель Айвангера, а другие собеседники утверждали, что дело разбирали в школьном дисциплинарном комитете.
После публикации Айвангер выступил с заявлением о том, что не является автором листовки и считает ее содержание отвратительным. Вместе с тем он признал, что «один или несколько экземпляров» листовки действительно были найдены в его портфеле. Вскоре ответственность за авторство скандального опуса взял на себя учившийся в той же школе старший брат Айвангера, который заявил, что написал листовку из-за того, что был взбешен проваленным экзаменом. При этом сам Айвангер не объяснил, почему листовки оказались в его портфеле.
Особую остроту скандалу придает то, что 8 октября в Баварии пройдут выборы в земельный парламент, и премьер Зёдер не раз заявлял, что после них его ХСС планирует возобновить коалицию с партией «Свободные избиратели». ХСС готовы поддержать 39% избирателей, и он не сможет сформировать однопартийное правительство. Рейтинг партии Айвангера составляет 12-14% – примерно вровень с «Зелеными» и нерукопожатной «Альтернативой для Германии». До этого премьер не раз защищал своего заместителя от критики после его неоднозначных высказываний. В частности, в период пандемии Айвангер выражал большие сомнения по поводу вакцинации, а недавно обвинил федеральное правительство в том, что оно «разбрасывает паспорта этим сирийцам». Но здесь ситуация другая. Зёдер назвал листовку «человеконенавистнической и отвратительной», написанной на «худшем нацистском жаргоне». 29 августа он созвал заседание межпартийной коалиционной комиссии и потребовал от Айвангера объяснений. Многие вопросы, по словам Зёдера, остались открытыми, поэтому вице-премьеру было предложено письменно ответить на 25 вопросов с тем, чтобы окончательно прояснить ситуацию. При этом Зёдер подчеркнул, что «антисемитизму нет места в баварском правительстве».
В среду ситуация для Айвангера еще больше ухудшилась. Его бывший одноклассник рассказал в местных СМИ, что тот отпускал оскорбительные шутки в отношении еврейских узников после посещения классом бывшего нацистского концлагеря. Другой одноклассник добавил, что Айвангер иногда зиговал, входя в класс, и часто имитировал речь Гитлера. В этот день канцлер Шольц, вице-канцлер Хабек и министр финансов Линднер на совместной пресс-конференции резко осудили поведение Айвангера. Ведущие деятели СДПГ призвали Зёдера уволить своего зама, если тот сам не уйдет в отставку. Однако в четверг Айвангер созвал пресс-конференцию, где отверг последние обвинения в свой адрес, заявив, что не помнит такого. Он утверждал, что против него развернута политическая кампания клеветы. Айвангер сказал, что глубоко сожалеет об ошибках своей молодости, и принес извинения жертвам нацистского режима, но не ответил на вопросы о возможной отставке.
Пока история не закончилась. В пятницу Зёдер, оказавшийся в сложном положении, фактически выставил своему заместителю ультиматум. Он заявил, что Айвангер должен дать «исчерпывающие и достоверные ответы» на поставленные ему 25 вопросов, и сделать это необходимо быстро, «а лучше в течение сегодняшнего дня».
Александр Ивахник
После публикации Айвангер выступил с заявлением о том, что не является автором листовки и считает ее содержание отвратительным. Вместе с тем он признал, что «один или несколько экземпляров» листовки действительно были найдены в его портфеле. Вскоре ответственность за авторство скандального опуса взял на себя учившийся в той же школе старший брат Айвангера, который заявил, что написал листовку из-за того, что был взбешен проваленным экзаменом. При этом сам Айвангер не объяснил, почему листовки оказались в его портфеле.
Особую остроту скандалу придает то, что 8 октября в Баварии пройдут выборы в земельный парламент, и премьер Зёдер не раз заявлял, что после них его ХСС планирует возобновить коалицию с партией «Свободные избиратели». ХСС готовы поддержать 39% избирателей, и он не сможет сформировать однопартийное правительство. Рейтинг партии Айвангера составляет 12-14% – примерно вровень с «Зелеными» и нерукопожатной «Альтернативой для Германии». До этого премьер не раз защищал своего заместителя от критики после его неоднозначных высказываний. В частности, в период пандемии Айвангер выражал большие сомнения по поводу вакцинации, а недавно обвинил федеральное правительство в том, что оно «разбрасывает паспорта этим сирийцам». Но здесь ситуация другая. Зёдер назвал листовку «человеконенавистнической и отвратительной», написанной на «худшем нацистском жаргоне». 29 августа он созвал заседание межпартийной коалиционной комиссии и потребовал от Айвангера объяснений. Многие вопросы, по словам Зёдера, остались открытыми, поэтому вице-премьеру было предложено письменно ответить на 25 вопросов с тем, чтобы окончательно прояснить ситуацию. При этом Зёдер подчеркнул, что «антисемитизму нет места в баварском правительстве».
В среду ситуация для Айвангера еще больше ухудшилась. Его бывший одноклассник рассказал в местных СМИ, что тот отпускал оскорбительные шутки в отношении еврейских узников после посещения классом бывшего нацистского концлагеря. Другой одноклассник добавил, что Айвангер иногда зиговал, входя в класс, и часто имитировал речь Гитлера. В этот день канцлер Шольц, вице-канцлер Хабек и министр финансов Линднер на совместной пресс-конференции резко осудили поведение Айвангера. Ведущие деятели СДПГ призвали Зёдера уволить своего зама, если тот сам не уйдет в отставку. Однако в четверг Айвангер созвал пресс-конференцию, где отверг последние обвинения в свой адрес, заявив, что не помнит такого. Он утверждал, что против него развернута политическая кампания клеветы. Айвангер сказал, что глубоко сожалеет об ошибках своей молодости, и принес извинения жертвам нацистского режима, но не ответил на вопросы о возможной отставке.
Пока история не закончилась. В пятницу Зёдер, оказавшийся в сложном положении, фактически выставил своему заместителю ультиматум. Он заявил, что Айвангер должен дать «исчерпывающие и достоверные ответы» на поставленные ему 25 вопросов, и сделать это необходимо быстро, «а лучше в течение сегодняшнего дня».
Александр Ивахник
Статья Валерия Гарбузова, за которую он был уволен с должности директора Института США и Канады, появилась в условиях, когда эксперты, которые оценивают внешнеполитические процессы и дают прогнозы их развития «по гамбургскому счету», оказываются невостребованы.
В российской истории ХХ века такое случалось неоднократно – аппаратного успеха добивались эксперты, которые либо действовали по принципу «чего изволите», либо были реально увлечены химерами, искренне путая пропаганду и аналитику (первых, откровенно циничных, было, пожалуй, больше). Заканчивалось это плохо.
В 1914 году в России, основываясь на политической расстановке сил 50-летней давности, исходили из того, что «червонная» (она же «подъяремная») Русь, то есть Галиция, ждет прихода армии русского православного царя. Разочарование было сильным – оно ярко отразилось в парижских мемуарах архиепископа Евлогия, который вслед за армией направился во Львов.
В раннем СССР преобладала точка зрения о том, что рабочий класс западных государств в случае начала военных действий поднимется на защиту Советского Союза как родины всех пролетариев мира. Жестокая реальность оказалась иной – немецкие пролетарии ревностно служили и в вермахте, и в СС и совершали не меньше военных преступлений, чем выходцы из семей лавочников.
В послевоенном СССР было модно говорить о кризисах капитализма и его исторической обреченности – к чему все это привело, хорошо известно.
Ввод войск в Афганистан обосновывался тем, что массы трудящихся поддерживают «народную власть», которой достаточно лишь исправить некоторые левацкие ошибки Тараки и Амина (смягчить отношение к религии, подкорректировать земельную реформу, немного пойти навстречу национальной буржуазии и т.д.) и получить на короткое время силовую поддержку из СССР.
Надо отметить, что все эти экспертные химеры основывались на определенных аргументах, но тщательно отобранных с тем, чтобы исключить неудобные факты. В Галиции действительно были симпатизанты России, многие рабочие на Западе сочувствовали СССР, капитализм сталкивался с кризисами (особенно в 70-е годы – кстати, у Гарбузова в книге о Рейгане показано, как США из этого кризиса вышли), а ошибки (или, точнее говоря, преступления) афганских революционеров в любом случае надо было исправлять. Однако в каждом из этих случаев были многочисленные факторы, которые следовавшие конъюнктуре (сознательно или бессознательно) эксперты не учитывали.
У Константина Симонова в «Живых и мертвых» описан тип эксперта, который «готов был сегодня поддерживать одну доктрину, а завтра другую, называть белое черным и черное белым. Ловко применяясь к тому, что, как ему казалось, могло понравиться «наверху», он не брезговал поддерживать даже прямые заблуждения, основанные на незнании фактов, которые сам он прекрасно знал». Такой тип распространен в самые разные времена.
В то же время эксперты, отстаивавшие непопулярные у начальства точки зрения, в разные годы сталкивались с серьезными проблемами – от невостребованности до идеологических обвинений. Чтобы не углубляться в сталинские времена, можно вспомнить сравнительно недавний пример «иноземцевского» ИМЭМО, который в 1982 году подвергся мощной атаке со стороны тогдашних сторонников жесткого курса и идеологической чистоты.
Алексей Макаркин
В российской истории ХХ века такое случалось неоднократно – аппаратного успеха добивались эксперты, которые либо действовали по принципу «чего изволите», либо были реально увлечены химерами, искренне путая пропаганду и аналитику (первых, откровенно циничных, было, пожалуй, больше). Заканчивалось это плохо.
В 1914 году в России, основываясь на политической расстановке сил 50-летней давности, исходили из того, что «червонная» (она же «подъяремная») Русь, то есть Галиция, ждет прихода армии русского православного царя. Разочарование было сильным – оно ярко отразилось в парижских мемуарах архиепископа Евлогия, который вслед за армией направился во Львов.
В раннем СССР преобладала точка зрения о том, что рабочий класс западных государств в случае начала военных действий поднимется на защиту Советского Союза как родины всех пролетариев мира. Жестокая реальность оказалась иной – немецкие пролетарии ревностно служили и в вермахте, и в СС и совершали не меньше военных преступлений, чем выходцы из семей лавочников.
В послевоенном СССР было модно говорить о кризисах капитализма и его исторической обреченности – к чему все это привело, хорошо известно.
Ввод войск в Афганистан обосновывался тем, что массы трудящихся поддерживают «народную власть», которой достаточно лишь исправить некоторые левацкие ошибки Тараки и Амина (смягчить отношение к религии, подкорректировать земельную реформу, немного пойти навстречу национальной буржуазии и т.д.) и получить на короткое время силовую поддержку из СССР.
Надо отметить, что все эти экспертные химеры основывались на определенных аргументах, но тщательно отобранных с тем, чтобы исключить неудобные факты. В Галиции действительно были симпатизанты России, многие рабочие на Западе сочувствовали СССР, капитализм сталкивался с кризисами (особенно в 70-е годы – кстати, у Гарбузова в книге о Рейгане показано, как США из этого кризиса вышли), а ошибки (или, точнее говоря, преступления) афганских революционеров в любом случае надо было исправлять. Однако в каждом из этих случаев были многочисленные факторы, которые следовавшие конъюнктуре (сознательно или бессознательно) эксперты не учитывали.
У Константина Симонова в «Живых и мертвых» описан тип эксперта, который «готов был сегодня поддерживать одну доктрину, а завтра другую, называть белое черным и черное белым. Ловко применяясь к тому, что, как ему казалось, могло понравиться «наверху», он не брезговал поддерживать даже прямые заблуждения, основанные на незнании фактов, которые сам он прекрасно знал». Такой тип распространен в самые разные времена.
В то же время эксперты, отстаивавшие непопулярные у начальства точки зрения, в разные годы сталкивались с серьезными проблемами – от невостребованности до идеологических обвинений. Чтобы не углубляться в сталинские времена, можно вспомнить сравнительно недавний пример «иноземцевского» ИМЭМО, который в 1982 году подвергся мощной атаке со стороны тогдашних сторонников жесткого курса и идеологической чистоты.
Алексей Макаркин
Восприятие лагерной темы в российском обществе во многом связывается с впечатлением от книг Солженицына и Шаламова, которые, при всем их различии, больше объединяет, чем разъединяет. Но немалое влияние оказывает и альтернативный «советский» подход, наиболее ярко проявившийся в книге Бориса Дьякова «Повесть о пережитом».
Дьяков, бывший в заключении в 1949-1954 годах, позиционировал себя как советский патриот, а заключенных делил на хороших (таких же патриотов) и плохих (реальных врагов). После публикации первых глав своей повести он получил поддержку, источник которой не скрывал – общался «с теми чекистами-дзержинцами, которые умели видеть и чувствовать — где враг, а где жертва, и порой, рискуя собственной судьбой, отдавали нам, как могли, свою человеческую теплоту». Еще одним поддержавшим был писатель-сталинист Кочетов, опубликовавший в 1964 году расширенный вариант «Повести о пережитом» в журнале «Октябрь». Дьяковский проект был прямо направлен против солженицынского «Одного дня Ивана Денисовича».
В дьяковской повести есть интересные моменты – как и в любом человеческом свидетельстве. Неожиданны немногочисленные сведения о молодом священнике Иоанне Крестьянкине – правда, автор не просто не был с ним близок, но даже путает его фамилию. Есть уникальные данные о генералах Тодорском и Гельвихе. Запоминается история про двух генералов-дневальных (должность привилегированная) в лагерной больнице – белом Войцеховском и украинском Грекове – и когда по этапу прибывает третий генерал (советский комкор Тодорский), то врач добивается замены 75-летнего Грекова на 56-летнего Тодорского, к чему автор относится однозначно положительно. Тяжело больной Войцеховский вскоре умер, Греков и Тодорский выжили.
Сам же Дьяков видит свою задачу в том, чтобы читатели узнали «о настоящих советских людях, о коммунистах, которые в тяжелых условиях не теряли человеческого достоинства, были верны партийным идеалам, преданы Родине, мучительно переживали нарушения законности, но сохранили силу духа, веру в торжество ленинской правды». Коммунисты и комсомольцы в лагере отмечают Новый год, поднимая тост: «Товарищи!.. За партию верных Ленину коммунистов!.. За Родину нашу!.. За дорогих нам людей!».
Один из героев повести рассуждает: «Весь драматизм ситуации, дорогой мой, в том, что здесь, среди нас, сидят злейшие враги Советской власти. А там, в МГБ, среди карьеристов и беззаконников — коммунисты-дзержинцы! Мы бессильны, скажем, предотвратить лагерные вылазки бандеровцев, полицаев, а дзержинцы в таком меньшинстве, что не могут пресечь преступление, видимо, большого масштаба».
Примечательна классификация зэков на три категории: «Первая: безусловные враги, их тут, как видишь, хватает. Вторая: люди «без царя в голове» и с душой на костылях. Под влиянием этих врагов, под тяжестью собственного горя они стали в лагере враждебно настроенными. Болезнь, конечно, проходящая, если ее не запустить… А третья категория: большевики, партийные и беспартийные, которых ничто и никогда не сломит!». Впрочем, в другом месте дается понять, что «правильных» зэков все же больше – когда шла подписка на заем, то «не подписывались только бандеровцы, власовцы и полицаи. Да им и не предлагали».
Дьяковская книга оказалась невостребованной на официальном уровне – через несколько месяцев после публикации повести к власти пришел Брежнев, при котором лагерная тема была табуирована в любом варианте. В перестройку пожилой Дьяков (успевший получить государственное признание – орден «Знак Почета» в 1972 году) попытался напомнить о себе – но его одернули сами же отставные спецслужбисты, обнародовав материалы, доказывающие, что он был секретным сотрудником органов, да еще представил в книге одного коллаборациониста как советского патриота. Но дьяковский подход – что не надо всю лагерную тему «мазать черной краской» - благополучно пережил его и активно воспроизводится в настоящее время.
Алексей Макаркин
Дьяков, бывший в заключении в 1949-1954 годах, позиционировал себя как советский патриот, а заключенных делил на хороших (таких же патриотов) и плохих (реальных врагов). После публикации первых глав своей повести он получил поддержку, источник которой не скрывал – общался «с теми чекистами-дзержинцами, которые умели видеть и чувствовать — где враг, а где жертва, и порой, рискуя собственной судьбой, отдавали нам, как могли, свою человеческую теплоту». Еще одним поддержавшим был писатель-сталинист Кочетов, опубликовавший в 1964 году расширенный вариант «Повести о пережитом» в журнале «Октябрь». Дьяковский проект был прямо направлен против солженицынского «Одного дня Ивана Денисовича».
В дьяковской повести есть интересные моменты – как и в любом человеческом свидетельстве. Неожиданны немногочисленные сведения о молодом священнике Иоанне Крестьянкине – правда, автор не просто не был с ним близок, но даже путает его фамилию. Есть уникальные данные о генералах Тодорском и Гельвихе. Запоминается история про двух генералов-дневальных (должность привилегированная) в лагерной больнице – белом Войцеховском и украинском Грекове – и когда по этапу прибывает третий генерал (советский комкор Тодорский), то врач добивается замены 75-летнего Грекова на 56-летнего Тодорского, к чему автор относится однозначно положительно. Тяжело больной Войцеховский вскоре умер, Греков и Тодорский выжили.
Сам же Дьяков видит свою задачу в том, чтобы читатели узнали «о настоящих советских людях, о коммунистах, которые в тяжелых условиях не теряли человеческого достоинства, были верны партийным идеалам, преданы Родине, мучительно переживали нарушения законности, но сохранили силу духа, веру в торжество ленинской правды». Коммунисты и комсомольцы в лагере отмечают Новый год, поднимая тост: «Товарищи!.. За партию верных Ленину коммунистов!.. За Родину нашу!.. За дорогих нам людей!».
Один из героев повести рассуждает: «Весь драматизм ситуации, дорогой мой, в том, что здесь, среди нас, сидят злейшие враги Советской власти. А там, в МГБ, среди карьеристов и беззаконников — коммунисты-дзержинцы! Мы бессильны, скажем, предотвратить лагерные вылазки бандеровцев, полицаев, а дзержинцы в таком меньшинстве, что не могут пресечь преступление, видимо, большого масштаба».
Примечательна классификация зэков на три категории: «Первая: безусловные враги, их тут, как видишь, хватает. Вторая: люди «без царя в голове» и с душой на костылях. Под влиянием этих врагов, под тяжестью собственного горя они стали в лагере враждебно настроенными. Болезнь, конечно, проходящая, если ее не запустить… А третья категория: большевики, партийные и беспартийные, которых ничто и никогда не сломит!». Впрочем, в другом месте дается понять, что «правильных» зэков все же больше – когда шла подписка на заем, то «не подписывались только бандеровцы, власовцы и полицаи. Да им и не предлагали».
Дьяковская книга оказалась невостребованной на официальном уровне – через несколько месяцев после публикации повести к власти пришел Брежнев, при котором лагерная тема была табуирована в любом варианте. В перестройку пожилой Дьяков (успевший получить государственное признание – орден «Знак Почета» в 1972 году) попытался напомнить о себе – но его одернули сами же отставные спецслужбисты, обнародовав материалы, доказывающие, что он был секретным сотрудником органов, да еще представил в книге одного коллаборациониста как советского патриота. Но дьяковский подход – что не надо всю лагерную тему «мазать черной краской» - благополучно пережил его и активно воспроизводится в настоящее время.
Алексей Макаркин
С окончанием летних парламентских каникул в Британии начинается новый политический сезон, который грозит стать для премьера Риши Сунака крайне сложным. До конца следующего года в стране должны пройти очередные всеобщие выборы, и у кабинета Сунака остается все меньше времени, чтобы попытаться хотя бы сократить значительное отставание правящей партии в популярности от лейбористов. На данный момент опросы показывают, что Лейбористскую партию готовы поддержать на выборах 42-47% избирателей, а Консервативную – 27-28%. Нельзя сказать, что Сунак за почти год пребывания во главе правительства не добился никаких успехов. Он достиг соглашения с ЕС об облегчении торгового режима в Северной Ирландии и в целом смог вернуть Британии после брексита более активную и конструктивную роль на международной арене. За счет жесткой финансовой политики удалось значительно снизить инфляцию – с 11% в начале года до 6,8% в июле. Но экономический рост в стране по-прежнему почти на нуле, нет прогресса в сокращении числа незаконно прибывающих в Британию мигрантов, не выходит из кризиса Национальная система здравоохранения с ее длинными очередями на госпитализацию. Да и имеющиеся успехи замечаются далеко не всеми жителями страны. Согласно опросу, проведенному для издания Politico, две трети британцев считают, что Сунак за время своего премьерства добился «очень малого» или вообще ничего. Тот же опрос показал, что только для 42% жителей премьер-министр «симпатичен», а 46% так не думают. Можно предположить, что часть британцев отталкивает личное богатство Сунака и его семьи.
Немалая часть депутатов-тори и партийных активистов ожидают от премьера «перезагрузки» подходов к управлению. Они хотели бы, чтобы Сунак публично демонстрировал более решительный и наступательный лидерский стиль. Некоторые считают, что необходимо значительно обновить состав правительства. Произведенные на прошлой неделе минимальные перестановки в кабинете в связи со сменой министра обороны расцениваются как свидетельство чрезмерной осторожности премьера. Вообще к Сунаку прирос в стране имидж прагматичного технократа. Сможет ли он войти в образ лидера-бойца – большой вопрос. В принципе осенью у него будет для этого несколько возможностей. Сначала – выступление на первом для Сунака в роли премьера съезде правящей партии в октябре, в котором он мог бы предложить обществу какие-то яркие идеи. В начале ноября ожидаются существенные перестановки в правительстве, в ходе которых министерские посты должны получить более молодые лица. Наконец, в том же месяце будет озвучена королевская речь, в которой будет сформулирована законодательная программа на оставшийся срок полномочий правительства.
Тем временем почувствовавшие запах власти лейбористы стремятся предстать в глазах избирателей надежной и вызывающей доверие силой. Кир Стармер, который возглавил партию в 2020 г. после левака Джереми Корбина, постепенно укреплял свои позиции и возвращал партию к политическому центру, который она занимала во времена Тони Блэра. В понедельник Стармер произвел масштабные перестановки в составе своего теневого кабинета. Главная особенность этих перестановок состоит в том, что в кабинет был введен целый ряд лиц, которые входили в состав лейбористских правительств Блэра и Гордона Брауна или были их советниками. Стармер, очевидно, исходил и из умеренно центристских политических позиций этих людей, и из их управленческого опыта. Стоит напомнить, что сам Стармер в 2008-2013 гг. возглавлял Королевскую прокурорскую службу.
С другой стороны, были понижены в должностях или выведены из состава теневого кабинета некоторые представители «мягкого левого» крыла партии. Единственная левая фигура, не только сохранившая, но и укрепившая свои позиции, – это заместитель лидера партии Анджела Рэйнер. Она стала теневым вице-премьером и министром регионального развития. Рэйнер популярна в низах партии и имеет хорошие связи с профсоюзами. В целом в руках у Стармера появилась единая и опытная команда, в которой не будет позволено публичное проявление разногласий и сомнений в позиции лидера.
Александр Ивахник
Немалая часть депутатов-тори и партийных активистов ожидают от премьера «перезагрузки» подходов к управлению. Они хотели бы, чтобы Сунак публично демонстрировал более решительный и наступательный лидерский стиль. Некоторые считают, что необходимо значительно обновить состав правительства. Произведенные на прошлой неделе минимальные перестановки в кабинете в связи со сменой министра обороны расцениваются как свидетельство чрезмерной осторожности премьера. Вообще к Сунаку прирос в стране имидж прагматичного технократа. Сможет ли он войти в образ лидера-бойца – большой вопрос. В принципе осенью у него будет для этого несколько возможностей. Сначала – выступление на первом для Сунака в роли премьера съезде правящей партии в октябре, в котором он мог бы предложить обществу какие-то яркие идеи. В начале ноября ожидаются существенные перестановки в правительстве, в ходе которых министерские посты должны получить более молодые лица. Наконец, в том же месяце будет озвучена королевская речь, в которой будет сформулирована законодательная программа на оставшийся срок полномочий правительства.
Тем временем почувствовавшие запах власти лейбористы стремятся предстать в глазах избирателей надежной и вызывающей доверие силой. Кир Стармер, который возглавил партию в 2020 г. после левака Джереми Корбина, постепенно укреплял свои позиции и возвращал партию к политическому центру, который она занимала во времена Тони Блэра. В понедельник Стармер произвел масштабные перестановки в составе своего теневого кабинета. Главная особенность этих перестановок состоит в том, что в кабинет был введен целый ряд лиц, которые входили в состав лейбористских правительств Блэра и Гордона Брауна или были их советниками. Стармер, очевидно, исходил и из умеренно центристских политических позиций этих людей, и из их управленческого опыта. Стоит напомнить, что сам Стармер в 2008-2013 гг. возглавлял Королевскую прокурорскую службу.
С другой стороны, были понижены в должностях или выведены из состава теневого кабинета некоторые представители «мягкого левого» крыла партии. Единственная левая фигура, не только сохранившая, но и укрепившая свои позиции, – это заместитель лидера партии Анджела Рэйнер. Она стала теневым вице-премьером и министром регионального развития. Рэйнер популярна в низах партии и имеет хорошие связи с профсоюзами. В целом в руках у Стармера появилась единая и опытная команда, в которой не будет позволено публичное проявление разногласий и сомнений в позиции лидера.
Александр Ивахник
Опрос ВЦИОМ показал, что 67% респондентов одобрительно относятся к идеям так называемого «поворота на Восток», предполагающего приоритетный характер комплексного развития отношений со странами Ближнего и Дальнего Востока, а также Центральной Азии.
На самом деле, «восточная идея» в России была популярна в самые разные периоды. При Николае II – когда ее продвигали самые разные люди - от князя Ухтомского до Гумилева (правда, оборотной стороной идеи была деятельность разнообразных авантюристов – от «казака Ашинова» еще при Александре III до статс-секретаря Безобразова). В раннесоветские годы, когда модным был балет «Красный мак» (сами китайцы, кстати, относились к нему прохладно из-за того, что мак у них ассоциировался не с романтическим цветком, а с опиумом), а в Москву съезжались сторонники левых идей со всего мира. После войны, когда СССР активно сотрудничал с Движением неприсоединения (будущим Глобальным Югом), в Москву приезжали Насер, Неру и Сукарно. Параллельно быстро рос интерес к восточным учениям и практикам – от выставок Рериха до секций единоборств.
Спад (в политической, но не в духовной сфере) наступил в период перестройки, когда с восточной политикой были связаны неудачная афганская война и устойчивое представление о дороговизне амбициозных международных проектов на фоне опустевших полок магазинов. Но уже в 1990-е годы стал наблюдаться обратный процесс, причем на фоне стремительного подъема Китая в России впервые появилась идея, что у Востока можно и чему-то поучиться в политике и экономике – стала популярной китайская модель, соединяющая экономические реформы с жестким политическим курсом (тогда еще было далеко до ее нынешнего кризиса). Духовными же практиками стали интересоваться еще больше, так как идеологические барьеры были сняты.
Но все это имело и имеет оборотную сторону. Восток был и остается для россиян «другим» - экзотичным, нередко интересным, иногда захватывающим, но другим. На вопрос социологов о близости культур России и стран Востока, только каждый девятый (11%) высказал мнение, что культуры во многом схожи. О кардинальном различии культур говорит почти каждый четвертый (23%). Почти две трети (61%) видят одновременно как различие, так и общность культур - но такой политкорректный ответ говорит скорее о том, что различия очевидны, а с общностью сложнее (иначе в условиях активного продвижения восточной темы в медиа существенно большее число респондентов заявили бы о сходстве).
Зато Россия остается страной европейской культуры. Усилившиеся антизападные настроения не влияют на то, что для россиян «своими» являются в значительно большей степени Шекспир, Мольер, Гёте, чем Ло Гуаньжчун или Калидаса, о которых они не имеют представления – да и не хотят его получать. Некоторое исключение составляет персидская поэзия – от Хайяма до Саади – но и она воспринимается как экзотика, окно в другую цивилизацию, куда можно с интересом заглянуть, но не более того. Причем это относится не только к вестернизированным элитам, но и к населению в целом.
Интересно, что о желательности развития сотрудничества между военными говорит всего 21% респондентов – даже в условиях СВО. Похоже, что люди как вообще хотят меньше говорить и думать на такие темы, так и не очень доверяют восточным партнерам, которые исходят из собственных интересов, далеко не всегда совпадающих с российскими.
И еще примечательна непопулярность идеи создания каналов межличностных коммуникаций между простыми жителями разных стран, когда речь идет о Востоке (за — 15% респондентов). Обычно такие идеи общения «простых людей» как раз популярны, но в ситуации с Востоком респонденты прежде всего в этом контексте думают о мигрантах – а с учетом распространенных антимигрантских настроений понятно, что дополнительно коммуницировать с ними большинство россиян не желает.
Алексей Макаркин
На самом деле, «восточная идея» в России была популярна в самые разные периоды. При Николае II – когда ее продвигали самые разные люди - от князя Ухтомского до Гумилева (правда, оборотной стороной идеи была деятельность разнообразных авантюристов – от «казака Ашинова» еще при Александре III до статс-секретаря Безобразова). В раннесоветские годы, когда модным был балет «Красный мак» (сами китайцы, кстати, относились к нему прохладно из-за того, что мак у них ассоциировался не с романтическим цветком, а с опиумом), а в Москву съезжались сторонники левых идей со всего мира. После войны, когда СССР активно сотрудничал с Движением неприсоединения (будущим Глобальным Югом), в Москву приезжали Насер, Неру и Сукарно. Параллельно быстро рос интерес к восточным учениям и практикам – от выставок Рериха до секций единоборств.
Спад (в политической, но не в духовной сфере) наступил в период перестройки, когда с восточной политикой были связаны неудачная афганская война и устойчивое представление о дороговизне амбициозных международных проектов на фоне опустевших полок магазинов. Но уже в 1990-е годы стал наблюдаться обратный процесс, причем на фоне стремительного подъема Китая в России впервые появилась идея, что у Востока можно и чему-то поучиться в политике и экономике – стала популярной китайская модель, соединяющая экономические реформы с жестким политическим курсом (тогда еще было далеко до ее нынешнего кризиса). Духовными же практиками стали интересоваться еще больше, так как идеологические барьеры были сняты.
Но все это имело и имеет оборотную сторону. Восток был и остается для россиян «другим» - экзотичным, нередко интересным, иногда захватывающим, но другим. На вопрос социологов о близости культур России и стран Востока, только каждый девятый (11%) высказал мнение, что культуры во многом схожи. О кардинальном различии культур говорит почти каждый четвертый (23%). Почти две трети (61%) видят одновременно как различие, так и общность культур - но такой политкорректный ответ говорит скорее о том, что различия очевидны, а с общностью сложнее (иначе в условиях активного продвижения восточной темы в медиа существенно большее число респондентов заявили бы о сходстве).
Зато Россия остается страной европейской культуры. Усилившиеся антизападные настроения не влияют на то, что для россиян «своими» являются в значительно большей степени Шекспир, Мольер, Гёте, чем Ло Гуаньжчун или Калидаса, о которых они не имеют представления – да и не хотят его получать. Некоторое исключение составляет персидская поэзия – от Хайяма до Саади – но и она воспринимается как экзотика, окно в другую цивилизацию, куда можно с интересом заглянуть, но не более того. Причем это относится не только к вестернизированным элитам, но и к населению в целом.
Интересно, что о желательности развития сотрудничества между военными говорит всего 21% респондентов – даже в условиях СВО. Похоже, что люди как вообще хотят меньше говорить и думать на такие темы, так и не очень доверяют восточным партнерам, которые исходят из собственных интересов, далеко не всегда совпадающих с российскими.
И еще примечательна непопулярность идеи создания каналов межличностных коммуникаций между простыми жителями разных стран, когда речь идет о Востоке (за — 15% респондентов). Обычно такие идеи общения «простых людей» как раз популярны, но в ситуации с Востоком респонденты прежде всего в этом контексте думают о мигрантах – а с учетом распространенных антимигрантских настроений понятно, что дополнительно коммуницировать с ними большинство россиян не желает.
Алексей Макаркин
После парламентских выборов в Испании прошло уже полтора месяца, но по-прежнему нет ясности, будет ли сформировано в стране новое правительство. За это время произошло два официальных политических события. 17 августа новый состав Конгресса депутатов приступил к работе и избрал своего спикера. Им стала бывшая глава правительства Балеарских островов Франсина Арменгол. Ее кандидатуру выдвинула Соцпартия действующего премьера Педро Санчеса, и избрание Арменгол было расценено как его серьезная победа. За Арменгол проголосовали не только коалиция соцпартии и левого блока Sumar, но и депутаты баскских и каталонских партий, включая занимающую жесткие сепаратистские позиции партию «Вместе за Каталонию» Карлеса Пучдемона. С последней удалось договориться благодаря тому, что команда Санчеса обещала обеспечить использование каталанского, баскского и галисийского языков в Конгрессе депутатов и в институтах ЕС.
22 августа король Филипп VI поручил формирование правительства лидеру консервативной Народной партии (НП) Альберто Нуньесу Фейхоо, поскольку она получила наибольшее число мест в парламенте – 137 из 350. Однако за Фейхоо готовы проголосовать помимо НП только 33 депутата ультраправой партии Vox и два депутата от маленьких региональных партий – наваррской и канарской. Таким образом, у лидера НП практически нет шансов получить поддержку даже простого большинства. Понимая это, 29 августа Фейхоо встретился с Санчесом. Он предложил, чтобы Соцпартия поддержала его кандидатуру, и затем его правительство меньшинства в тесном взаимодействии с социалистами провело назревшие системные реформы, а через два года объявило досрочные выборы. Естественно, Санчес отверг это отчаянное предложение. Ожидается, что голосование по кандидатуре Фейхоо состоится в конце сентября, после чего король вручит мандат на формирование правительства лидеру Соцпартии.
Предполагается, что помимо голосов левой коалиции Санчес уже заручился обещаниями поддержки со стороны двух баскских партий (левой EH Bildu и правоцентристской PNV), галисийской партии BNG и умеренно сепаратистской партии «Республиканские левые Каталонии». Но это не позволит ему получить даже простое большинство, если семь депутатов от партии «Вместе за Каталонию» будут голосовать против или воздержатся. Так что судьба нового правительства Санчеса находится в руках лидера этой партии Карлеса Пучдемона, который после организации незаконного референдума о независимости осенью 2017 г. бежал из страны и уже шесть лет находится в Бельгии, успешно оспаривая в местных судах требования испанских прокуроров о выдаче Мадриду.
5 сентября Пучдемон созвал в Брюсселе пресс-конференцию, на которой заявил, что условием поддержки его партией кандидатуры Санчеса при голосовании в Конгрессе депутатов должно стать «полное прекращение судебных преследований» всех деятелей каталонского сепаратистского движения. По его словам, правительство должно будет подготовить, а парламент принять законодательство, предоставляющее амнистию всем сторонникам каталонской независимости. Хотя Пучдемон впрямую не потребовал от Санчеса согласия на проведение нового референдума, он подчеркнул, что переговоры его партии с правительством должны основываться на «признании и уважении демократической легитимности движения за независимость».
Реагируя на эти требования, представитель соцпартии подчеркнула, что позиции правительства и Пучдемона далеко расходятся. Тем не менее, команда Санчеса готова к переговорам. Накануне сам Санчес заявил о своем желании «перевернуть страницу». «У нас есть инструмент – диалог, есть рамки – конституция и есть цель – сосуществование», – сказал он. А вице-премьер, лидер левого блока Sumar Иоланда Диас даже встретилась в Брюсселе с Пучдемоном. Однако эта встреча вызвала критику не только со стороны правых, но и некоторых видных деятелей Соцпартии. Так что свобода маневра Санчеса в предоставлении уступок довольно ограниченна, и есть большие сомнения в достижении компромисса с лидером сепаратистов. А значит, велика вероятность, что в конце года Испании предстоят новые выборы.
Александр Ивахник
22 августа король Филипп VI поручил формирование правительства лидеру консервативной Народной партии (НП) Альберто Нуньесу Фейхоо, поскольку она получила наибольшее число мест в парламенте – 137 из 350. Однако за Фейхоо готовы проголосовать помимо НП только 33 депутата ультраправой партии Vox и два депутата от маленьких региональных партий – наваррской и канарской. Таким образом, у лидера НП практически нет шансов получить поддержку даже простого большинства. Понимая это, 29 августа Фейхоо встретился с Санчесом. Он предложил, чтобы Соцпартия поддержала его кандидатуру, и затем его правительство меньшинства в тесном взаимодействии с социалистами провело назревшие системные реформы, а через два года объявило досрочные выборы. Естественно, Санчес отверг это отчаянное предложение. Ожидается, что голосование по кандидатуре Фейхоо состоится в конце сентября, после чего король вручит мандат на формирование правительства лидеру Соцпартии.
Предполагается, что помимо голосов левой коалиции Санчес уже заручился обещаниями поддержки со стороны двух баскских партий (левой EH Bildu и правоцентристской PNV), галисийской партии BNG и умеренно сепаратистской партии «Республиканские левые Каталонии». Но это не позволит ему получить даже простое большинство, если семь депутатов от партии «Вместе за Каталонию» будут голосовать против или воздержатся. Так что судьба нового правительства Санчеса находится в руках лидера этой партии Карлеса Пучдемона, который после организации незаконного референдума о независимости осенью 2017 г. бежал из страны и уже шесть лет находится в Бельгии, успешно оспаривая в местных судах требования испанских прокуроров о выдаче Мадриду.
5 сентября Пучдемон созвал в Брюсселе пресс-конференцию, на которой заявил, что условием поддержки его партией кандидатуры Санчеса при голосовании в Конгрессе депутатов должно стать «полное прекращение судебных преследований» всех деятелей каталонского сепаратистского движения. По его словам, правительство должно будет подготовить, а парламент принять законодательство, предоставляющее амнистию всем сторонникам каталонской независимости. Хотя Пучдемон впрямую не потребовал от Санчеса согласия на проведение нового референдума, он подчеркнул, что переговоры его партии с правительством должны основываться на «признании и уважении демократической легитимности движения за независимость».
Реагируя на эти требования, представитель соцпартии подчеркнула, что позиции правительства и Пучдемона далеко расходятся. Тем не менее, команда Санчеса готова к переговорам. Накануне сам Санчес заявил о своем желании «перевернуть страницу». «У нас есть инструмент – диалог, есть рамки – конституция и есть цель – сосуществование», – сказал он. А вице-премьер, лидер левого блока Sumar Иоланда Диас даже встретилась в Брюсселе с Пучдемоном. Однако эта встреча вызвала критику не только со стороны правых, но и некоторых видных деятелей Соцпартии. Так что свобода маневра Санчеса в предоставлении уступок довольно ограниченна, и есть большие сомнения в достижении компромисса с лидером сепаратистов. А значит, велика вероятность, что в конце года Испании предстоят новые выборы.
Александр Ивахник
Пока избиратели голосуют на трехдневных выборах, рассмотрим очередной опрос, пытающийся ответить на вечный вопрос – о чем в действительности думают россияне.
Центр стратегических социальных и социально-политических исследований ИСПИ ФНИСЦ РАН уже много лет проводит исследование о понятиях, которые могли бы лечь в основу политики возрождения России. Первые опросы на эту тему были проходили еще в 1990-е годы, когда формулировка «возрождение России» была весьма популярна. Сейчас уже чаще говорят не о возрождении, а о преемственности, но вопрос социологи оставили – для корректности сравнений.
Итак, на первом месте справедливость с 32%, далее – мир (29%), порядок и права человека (по 21%), закон (20%), свобода (17%), равенство (14%), государственность (12%), патриотизм, культура и созидание (по 11%), социализм и державность (по 10%). Духовность, о которой в последние годы говорят особенно много, назвали всего 7%. Уваровскую триаду (православие, самодержавие, народность) - соответственно, 3, 2 и 4%.
Как интерпретировать эти цифры? На первый взгляд, перед нами модернистское общество. Где в первой пятерке ответов два компонента из нобелевской лекции Сахарова – мир и права человека. Нет прогресса, но, как ни странно, социологи сами его не включили в вопросник. Патриотизм и державность в два раза уступают правам человека. А уваровская триада вообще стремится к статистической погрешности.
Но если посмотреть немного внимательнее, то ситуация выглядит несколько иной. Значимость модернистских ценностей остается, но взгляд на цифры становится более реалистичным.
Справедливость находится на первом месте все последние десять лет (во второй половине 1990-х ее опережал порядок), причем она нередко воспринимается по-жегловски: «Вор должен сидеть в тюрьме», а как его туда посадят, законопослушных людей не волнует. И неприятие в отношении элит может быть обращено как на чиновников, так и на верхи интеллектуального класса и массовой культуры - большую роль играет то, на кого направлена государственная телекритика: на бюрократов и коррупционеров или же на «национал-предателей».
Мир, действительно, находится высоко в иерархии ценностей, но год назад было почти то же самое – 27%. Мир в советском понимании – это мир, надежно защищенный мощным военным потенциалом («Но советские ракеты / Мирным людям не страшны - / Знают все - Страна Советов / Против атомной войны»), и, более того, мир на наших условиях и никак иначе. Так что в этих 27% есть и пацифисты, и их антагонисты.
Порядок – также ярко выраженная «жегловская» ценность. Закон трактуется разными людьми по-разному – то как «закон суров, но это закон», то как необходимость соответствия закона современному правосознанию. Но чаще – как равенство перед законом. Ценность либеральная, но с ней то же непросто – часть россиян готовы смириться с тем, что закон не защищает их права («все равно ничего не изменишь»), но очень недовольны тем, что более влиятельные и ресурсные сограждане, способные договориться с властью или хотя бы нанять хорошего адвоката, могут иметь преимущества. Страдать - так всем.
Свобода тоже понимается по-разному. И как политические свободы, и как независимость страны от внешних сил (газмановское «Офицеры, россияне, / Пусть свобода воссияет» сейчас и тридцать лет назад воспринимается не просто по-разному, а противоположно). Что касается прав человека, то опыт свидетельствует о безусловном приоритете для россиян социально-экономических прав (привычных еще с советских времен) над политическими.
А что до «православия, самодержавия и народности», то они просто очень далеки от текущих запросов конкретных людей. Поэтому одни и те же респонденты называют себя православными, ходят в храмы редко (если вообще ходят), не считают религиозную веру приоритетом и считают, что «кощунников» надо наказывать. И рефлексировать по поводу всех этих противоречий они, разумеется, не собираются.
Алексей Макаркин
Центр стратегических социальных и социально-политических исследований ИСПИ ФНИСЦ РАН уже много лет проводит исследование о понятиях, которые могли бы лечь в основу политики возрождения России. Первые опросы на эту тему были проходили еще в 1990-е годы, когда формулировка «возрождение России» была весьма популярна. Сейчас уже чаще говорят не о возрождении, а о преемственности, но вопрос социологи оставили – для корректности сравнений.
Итак, на первом месте справедливость с 32%, далее – мир (29%), порядок и права человека (по 21%), закон (20%), свобода (17%), равенство (14%), государственность (12%), патриотизм, культура и созидание (по 11%), социализм и державность (по 10%). Духовность, о которой в последние годы говорят особенно много, назвали всего 7%. Уваровскую триаду (православие, самодержавие, народность) - соответственно, 3, 2 и 4%.
Как интерпретировать эти цифры? На первый взгляд, перед нами модернистское общество. Где в первой пятерке ответов два компонента из нобелевской лекции Сахарова – мир и права человека. Нет прогресса, но, как ни странно, социологи сами его не включили в вопросник. Патриотизм и державность в два раза уступают правам человека. А уваровская триада вообще стремится к статистической погрешности.
Но если посмотреть немного внимательнее, то ситуация выглядит несколько иной. Значимость модернистских ценностей остается, но взгляд на цифры становится более реалистичным.
Справедливость находится на первом месте все последние десять лет (во второй половине 1990-х ее опережал порядок), причем она нередко воспринимается по-жегловски: «Вор должен сидеть в тюрьме», а как его туда посадят, законопослушных людей не волнует. И неприятие в отношении элит может быть обращено как на чиновников, так и на верхи интеллектуального класса и массовой культуры - большую роль играет то, на кого направлена государственная телекритика: на бюрократов и коррупционеров или же на «национал-предателей».
Мир, действительно, находится высоко в иерархии ценностей, но год назад было почти то же самое – 27%. Мир в советском понимании – это мир, надежно защищенный мощным военным потенциалом («Но советские ракеты / Мирным людям не страшны - / Знают все - Страна Советов / Против атомной войны»), и, более того, мир на наших условиях и никак иначе. Так что в этих 27% есть и пацифисты, и их антагонисты.
Порядок – также ярко выраженная «жегловская» ценность. Закон трактуется разными людьми по-разному – то как «закон суров, но это закон», то как необходимость соответствия закона современному правосознанию. Но чаще – как равенство перед законом. Ценность либеральная, но с ней то же непросто – часть россиян готовы смириться с тем, что закон не защищает их права («все равно ничего не изменишь»), но очень недовольны тем, что более влиятельные и ресурсные сограждане, способные договориться с властью или хотя бы нанять хорошего адвоката, могут иметь преимущества. Страдать - так всем.
Свобода тоже понимается по-разному. И как политические свободы, и как независимость страны от внешних сил (газмановское «Офицеры, россияне, / Пусть свобода воссияет» сейчас и тридцать лет назад воспринимается не просто по-разному, а противоположно). Что касается прав человека, то опыт свидетельствует о безусловном приоритете для россиян социально-экономических прав (привычных еще с советских времен) над политическими.
А что до «православия, самодержавия и народности», то они просто очень далеки от текущих запросов конкретных людей. Поэтому одни и те же респонденты называют себя православными, ходят в храмы редко (если вообще ходят), не считают религиозную веру приоритетом и считают, что «кощунников» надо наказывать. И рефлексировать по поводу всех этих противоречий они, разумеется, не собираются.
Алексей Макаркин
В пятницу германский Бундестаг принял закон об энергообеспечении зданий, который в течении многих месяцев вызывал острые споры в обществе и даже внутри правящей коалиции. Закон нацелен на постепенный отказ от отопления жилых и нежилых помещений газом и мазутом и переход на использование экологически дружественных отопительных систем. Эта идея была знаковой для входящей в правительственную коалицию партии «Зеленых», а ее сопредседатель, вице-канцлер и министр экономики и проблем климата Роберт Хабек возглавлял разработку законопроекта. Однако его обнародование вызвало масштабную негативную реакцию в стране. В этой ситуации против законопроекта выступили и партнеры «Зеленых» по коалиции, экономические либералы из Свободной демократической партии во главе с министром финансов Кристианом Линднером. Они настаивали на существенной переработке документа. Споры между членами правительства порой принимали публичный характер и едва не привели к его развалу. В конце концов в середине июня канцлер Олаф Шольц добился достижения компромисса, который сделал принятый вчера закон более гибким.
По первоначальному плану, с января 2024 г. при замене существующих нагревателей на газе и мазуте должны в обязательном порядке устанавливаться отопительные системы, которые на 65% работают на возобновляемой энергии, обычно это тепловые насосы. Такими же системами должны оборудоваться все новые здания. Внесенные изменения позволяют продолжать устанавливать в жилых и нежилых помещениях газовые нагреватели, если они в дальнейшем смогут работать на водороде, когда он будет производиться в достаточных объемах. Это касается и новых зданий. Массовый переход на тепловые насосы и другие прогрессивные отопительные системы будет происходить после того, как муниципальные власти разработают свои соответствующие планы, на это им дается четыре года. Также найденный компромисс предусматривает, что государство будет субсидировать до 70% стоимости перехода на современные технологии отопления – в зависимости от уровня доходов собственников помещений.
Однако даже с учетом высокой господдержки такой переход обойдется недешево: сейчас стоимость установки теплового насоса составляет от 25 тыс. до 40 тыс. евро. И, как оказалось, хотя многие немцы в общем плане поддерживают меры по сокращению выбросов углерода, но когда такие меры касаются их домов и их денег, отношение кардинально меняется. Тем более, что жители Германии, как и других стран Европы, устали от резкого взлета цен на энергоносители и непривычно высокой инфляции. Согласно недавнему опросу, проведенному по заказу Die Zeit, 70% немцев выступают против запрещения государством традиционных систем отопления на газе и мазуте и оплаты обязательной установки новых систем.
Закон об энергообеспечении зданий был принят Бундестагом солидным большинством (399 голосов против 275 при 54 воздержавшихся), но еще до его рассмотрения в парламенте политическая оппозиция постаралась выжать из негативной реакции общества всё возможное для дискредитации правительства. Зампредседателя ХДС Йенс Шпан назвал закон «безумием» и «программой экономического стимулирования популистов». Действительно, правопопулистская «Альтернатива для Германии» последние месяцы провела под знаменем борьбы с законом об отоплении. Сопредседатель АдГ Алис Вайдель заклеймила закон как «уничтожение благосостояния в поистине гигантских масштабах». АдГ сделала Роберта Хабека своим публичным врагом №1 и обещала остановить его «отопительную кувалду». Некоторые деятели мейнстримного ХДС также не стесняются в выражениях. Один из них заявил, что Хабек хочет использовать «энергетическую Штази». Затем эти слова появились на обложке самого популярного таблоида Bild. Вообще правые СМИ пытаются представить закон об отоплении как продукт элитных групп в Берлине, которые далеки от нужд и забот простых людей. Вся эта активность принесла неприятные для кабинета Шольца плоды. Сейчас лишь 19% немцев удовлетворены работой правительства, 64% хотят его заменить. При этом рейтинг поддержки АдГ достиг 22% и находится на втором месте после ХДС (29%).
Александр Ивахник
По первоначальному плану, с января 2024 г. при замене существующих нагревателей на газе и мазуте должны в обязательном порядке устанавливаться отопительные системы, которые на 65% работают на возобновляемой энергии, обычно это тепловые насосы. Такими же системами должны оборудоваться все новые здания. Внесенные изменения позволяют продолжать устанавливать в жилых и нежилых помещениях газовые нагреватели, если они в дальнейшем смогут работать на водороде, когда он будет производиться в достаточных объемах. Это касается и новых зданий. Массовый переход на тепловые насосы и другие прогрессивные отопительные системы будет происходить после того, как муниципальные власти разработают свои соответствующие планы, на это им дается четыре года. Также найденный компромисс предусматривает, что государство будет субсидировать до 70% стоимости перехода на современные технологии отопления – в зависимости от уровня доходов собственников помещений.
Однако даже с учетом высокой господдержки такой переход обойдется недешево: сейчас стоимость установки теплового насоса составляет от 25 тыс. до 40 тыс. евро. И, как оказалось, хотя многие немцы в общем плане поддерживают меры по сокращению выбросов углерода, но когда такие меры касаются их домов и их денег, отношение кардинально меняется. Тем более, что жители Германии, как и других стран Европы, устали от резкого взлета цен на энергоносители и непривычно высокой инфляции. Согласно недавнему опросу, проведенному по заказу Die Zeit, 70% немцев выступают против запрещения государством традиционных систем отопления на газе и мазуте и оплаты обязательной установки новых систем.
Закон об энергообеспечении зданий был принят Бундестагом солидным большинством (399 голосов против 275 при 54 воздержавшихся), но еще до его рассмотрения в парламенте политическая оппозиция постаралась выжать из негативной реакции общества всё возможное для дискредитации правительства. Зампредседателя ХДС Йенс Шпан назвал закон «безумием» и «программой экономического стимулирования популистов». Действительно, правопопулистская «Альтернатива для Германии» последние месяцы провела под знаменем борьбы с законом об отоплении. Сопредседатель АдГ Алис Вайдель заклеймила закон как «уничтожение благосостояния в поистине гигантских масштабах». АдГ сделала Роберта Хабека своим публичным врагом №1 и обещала остановить его «отопительную кувалду». Некоторые деятели мейнстримного ХДС также не стесняются в выражениях. Один из них заявил, что Хабек хочет использовать «энергетическую Штази». Затем эти слова появились на обложке самого популярного таблоида Bild. Вообще правые СМИ пытаются представить закон об отоплении как продукт элитных групп в Берлине, которые далеки от нужд и забот простых людей. Вся эта активность принесла неприятные для кабинета Шольца плоды. Сейчас лишь 19% немцев удовлетворены работой правительства, 64% хотят его заменить. При этом рейтинг поддержки АдГ достиг 22% и находится на втором месте после ХДС (29%).
Александр Ивахник
Что приходит в голову, когда смотришь на результаты ЕДГ?
По губернаторским выборам: сюрпризов и не ожидалось, их и не было.
По партиям:
Неудачниками - "на круг" можно признать КПРФ и Справедливую Россию. Будем еще анализировать, но скорее всего, в нынешней повестке социально-экономические ("кошельковые") проблемы не оказались в приоритете. Патерналистский избиратель настроен более-менее благодушно (это заслуга власти), а потому и "разочарованных" (СР), и "рассерженных" (КПРФ) патерналистов оказалось меньше, чем, допустим, на федеральных выборах в 2021 г. (когда они были на подъеме, хотя и не радикально).
А преобладает патерналист лояльный, дающий "Единой России" достаточно высокие результаты. Так что "партия власти" выступила удачно, и тому есть объяснение.
А вот кто еще неплохо выступил, так это ЛДПР и "Новые люди". Первые из них доказали, что "светлый образ его" (это цитата из "17 мгновений весны") продолжает работать и после ухода из жизни ВВЖ , и партия востребована в нынешней повестке, где тема патриотизма - "в топе". А вот "Новые люди", хотя выступили неровно (что не удивительно для новой и пока не очень большой партии), но подтвердили, что их успех в 2021 г. не был случайностью и партии "есть куда расти".
Так что есть что анализировать.
Борис Макаренко
По губернаторским выборам: сюрпризов и не ожидалось, их и не было.
По партиям:
Неудачниками - "на круг" можно признать КПРФ и Справедливую Россию. Будем еще анализировать, но скорее всего, в нынешней повестке социально-экономические ("кошельковые") проблемы не оказались в приоритете. Патерналистский избиратель настроен более-менее благодушно (это заслуга власти), а потому и "разочарованных" (СР), и "рассерженных" (КПРФ) патерналистов оказалось меньше, чем, допустим, на федеральных выборах в 2021 г. (когда они были на подъеме, хотя и не радикально).
А преобладает патерналист лояльный, дающий "Единой России" достаточно высокие результаты. Так что "партия власти" выступила удачно, и тому есть объяснение.
А вот кто еще неплохо выступил, так это ЛДПР и "Новые люди". Первые из них доказали, что "светлый образ его" (это цитата из "17 мгновений весны") продолжает работать и после ухода из жизни ВВЖ , и партия востребована в нынешней повестке, где тема патриотизма - "в топе". А вот "Новые люди", хотя выступили неровно (что не удивительно для новой и пока не очень большой партии), но подтвердили, что их успех в 2021 г. не был случайностью и партии "есть куда расти".
Так что есть что анализировать.
Борис Макаренко