Возвращение советской патриотической литературы в обязательную школьную программу может привести только к росту двоемыслия, причем с обеих сторон — и у учеников, и у учителей. Первые в большинстве своем будут просто игнорировать эти книги, прагматично предпочитая пересказы, которых для подобных случаев немало в Интернете. Что касается учителей, то в школах за три десятилетия сменилось поколение, и для немалой части педагогов официальная советская литература выглядит архаичной — они либо не читали ее вовсе, либо (те, кто постарше) формально «проходили» в позднесоветской школе.

Поэтому если вводить «обязаловку», то можно получить новую формальность — эти книги снова будут «проходить», причем в условиях, когда сейчас нет «железного занавеса», и детям, и подросткам куда доступнее культурные альтернативы. Кстати, в советское время официоз ненамеренно способствовал такому интересу к нацизму (что вылилось в постсоветские годы в массовое издание литературы, оправдывающей нацизм), какой современному Западу и не снился — впрочем, сейчас именно это вряд ли произойдет, так как значительно сильнее притяжение глобального мейнстрима.

Звучат и предложения изъять из школьной программы «Архипелаг ГУЛАГ». Хотя в реальности «Архипелаг» может предложить для изучения учитель — разумеется, в сильно сокращенном варианте — тем школьникам, которые выбирают продвинутый курс литературы. Но здесь также вопрос ментальный — если изъять «Архипелаг», то это станет сигналом как идейного реванша, так и всесилия государства над личностью, против чего Солженицын боролся всю жизнь, вне зависимости от того, как менялись его взгляды по другим вопросам.

Что же касается родительских организаций, то в нынешнее плюралистичное время при желании можно легко найти структуру, которая поддержит любые меры по возврату прошлого, равно как и по закручиванию гаек. Недавний скандал в Ставропольском крае, когда педагог ударил ученика нагайкой, вызвал одобрительный комментарий со стороны руководителя местного «родительского собрания», назвавшего это «возобновлением воспитательных, а не только образовательных функций в учебных заведениях». Но в реальности раскол между родителями будет усугубляться. Одни стремятся воспроизвести школу своего детства с возможным дополнением ее некоторыми дореволюционными практиками (хотя телесные наказания были отменены еще при Александре II, и они сохранялись лишь на семейном уровне: «Сидоров старший лупил Сидорова младшего как сидорову козу»), другие в случае распространения подобных тенденций получат еще один аргумент для релокации. Вместе с детьми.

Алексей Макаркин

Ликвидация «Мемориала» (признан в РФ иностранным агентом), фактическая ликвидация Сахаровского центра (признан в РФ иностранным агентом), грядущая ликвидация Московской Хельсинской группы (которую не признали иностранным агентом, потому что по старой версии закона она не подпадала под этот статус, так как не имела зарубежного финансирования, а когда вступила в силу новая версия, то речь шла уже о ликвидации) — это конец долгой эпохи, когда эти организации были терпимы только из-за фактора Европы. Той самой Европы, из которой приезжали «знатные иностранцы» — перед ними надо было демонстрировать, что современная Россия — это лояльный член Совета Европы, хотя и со своими особенностями.

Впрочем, особенностей становилось все больше, о собственном — пусть и довольно извилистом — пути в Европу после 2014 года говорить перестали. Однако инерция сохранялась — похоже, что она психологически закончилась даже не с началом СВО, а после ликвидации медийной инфраструктуры Виктора Медведчука в Украине. По принципу — раз им можно, почему нам нельзя. Поэтому ликвидация «Мемориала» началась еще до СВО — а сама операция и прекращение членства России в Совете Европы ускорили этот процесс.

Только между политико-медийными проектами и правозащитными организациями есть одно существенное отличие. Первые можно официально ликвидировать, после чего нередко следует прекращение финансирования и завершение существования. Вторые после официальной ликвидации продолжают жить, хотя и в других форматах — так как у их участников другая мотивация, не просто включающая в себя идейный фактор (он есть и во многих политических проектах, и в части медиа при всем прагматизме медийной сферы), но основанная на нем. И та же Московская Хельсинкская группа была основана еще в Советском Союзе не только без всякой регистрации, но и в условиях борьбы власти с диссидентским движением. Сейчас советская логика во многом возвращается — и опыт диссидентства становится актуальным.

Алексей Макаркин

Британские лейбористы все более целеустремленно и уверенно готовятся к приходу к власти. Хотя после появления на посту премьер-министра Риши Сунака правящим консерваторам удалось слегка выбраться из провала, в который они упали в глазах избирателей при Лиз Трасс, разрыв в рейтингах с лейбористами все-равно остается очень большим – 20 п.п. Правда, до парламентских выборов остается еще около двух лет. Но руководство главной оппозиционной партии уже всячески пытается позиционировать себя как «правительство в ожидании». В декабре лейбористы представили радикальную программу переустройства государства, включающую замену Палаты лордов избираемым «Собранием народов и регионов» и серьезное расширение полномочий региональных и муниципальных властей. Недавно лидер партии Кир Стармер и теневой министр финансов Рейчел Ривс посетили Давосский форум, где общались с представителями мировой элиты. А во вторник теневой министр иностранных дел Дэвид Лэмми, выступая с речью в Королевском институте международных отношений, изложил основы внешней политики будущего лейбористского правительства.

В центре этой политики, по словам Лэмми, будет «перезагрузка» отношений с Евросоюзом, основательно испорченных кабинетом Бориса Джонсона. «Центральный принцип британской стратегии в течение столетий состоял в том, что мы никогда не должны оказываться в изоляции на нашем континенте. Но именно это и сделало правительство тори», – констатировал теневой глава Форин-офис. Он отметил, что после брексита у британского МИДа не было ясного набора целей: «Основанное на идеологии руководство и необдуманные решения привели к тому, что Британия все больше отдалялась от своих ближайших союзников, а международная репутация подмочена». Лейбористское правительство сделает более тесное сотрудничество с Европой в сферах безопасности, торговли и внешней политики центральным звеном плана воссоединения с союзниками.

В последнее время опросы показывают, что большинство британцев (55-56%) разочаровались в результатах брексита и в случае проведения повторного референдума голосовали бы за возвращение в ЕС. Тем не менее лейбористская партия отвергает возможность поднятия вопроса о новом вхождении в ЕС. Лэмми подчеркнул: «Мы не должны возрождать споры, которые разделили нашу нацию». Более того, лейбористы не хотят добиваться и возвращения Британии в единый рынок или таможенный союз ЕС. Такая осторожность, вероятно, объясняется тем, что неопределенность позиции по вопросу о брексите стала одной из главных причин сокрушительного поражения партии на выборах 2019 г.

При этом лейбористское руководство рассчитывает, что предусмотренная в 2025 г. совместная с Брюсселем экспертная оценка действия Соглашения о торговле и сотрудничестве между Британией и ЕС после брексита позволит снизить трения в торговле продовольствием, сельскохозяйственными, медицинскими и ветеринарными товарами, а также восстановить полноценное сотрудничество в научно-исследовательской сфере. Кроме того, лейбористское правительство предложит регулярно проводить двусторонние саммиты между Британией и ЕС для выработки общих решений в сферах кибербезопасности, энергобезопасности и борьбы с оргпреступностью. Естественно, Лэмми подтвердил приверженность общим действиям в рамках НАТО и сохранению ядерного потенциала. Лейбористы также хотят создать новый орган по противодействию угрозам государству на основе объединения разведывательных и контрразведывательных служб, который будет бороться с подрывными действиями таких стран, как Россия и Китай. Планируется провести «полный аудит» связей Британии с Китаем для поиска сбалансированного курса.

Надо сказать, что применительно к Евросоюзу нынешний премьер Риши Сунак также пытается залатать трещины, образовавшиеся при Джонсоне и Трасс. Но у него во многом связаны руки, он должен оглядываться на реакцию влиятельных жестких брекситеров в своей партии. Возможности лейбористов в случае прихода к власти в этом плане значительно шире. Вопрос только в том, насколько Брюссель и ведущие страны ЕС будут готовы откликнуться на новые британские инициативы.

Александр Ивахник

Похоже, Швеции (а заодно и Финляндии) приходится расстаться с надеждами вступить в НАТО до лета. Шансы на это были невелики уже после инцидента 11 января, когда нашедшая прибежище в Швеции организация сирийских курдов разместила в твиттере видео с манекеном Эрдогана, свисающим вниз головой с фонарного столба рядом с мэрией Стокгольма. Но когда 21 января профессиональный ультраправый провокатор Расмус Палудан сжег Коран у турецкого посольства в Стокгольме, Анкара отложила трехсторонние переговоры с Швецией и Финляндией об одобрении их натовских заявок на неопределенное время. Любопытно, что заявку в полицию на проведение протестной акции Палудана и его сторонников с антиисламскими лозунгами оплатил некий Чанг Фрик, который до 2014 г. работал с Russia Today, что наводит на определенные размышления. Но как бы то ни было, сожжение Корана, которое ожидаемо вызвало бурное возмущение не только в Турции, но и в других исламских странах, дало президенту Эрдогану удобный повод для использования вопроса о шведской заявке в НАТО в своих внутриполитических целях.

14 мая в Турции состоятся президентские и парламентские выборы, на которых Эрдоган намерен добиться своего третьего срока во главе государства и еще больше упрочить режим личной власти. Однако на этот раз победа Эрдогана отнюдь не гарантирована даже с учетом того, что он подмял под себя почти все СМИ, судебные инстанции и высший избирательный орган. Экономика Турции находится в плачевном состоянии. Волюнтаристское вмешательство президента в политику Центробанка и Минфина привело к тому, что турецкая лира за последние два года обесценилась на 2/3, а инфляция в ноябре достигла 85% в годовом выражении. Это вызвало значительное снижение популярности Эрдогана среди населения и рост надежд оппозиции. В прошлом году шесть центристских и умеренно консервативных партий создали антиэрдогановский альянс, который выступает за сокращение безмерных полномочий президента и возвращение к парламентской республике. Судя по опросам, входящие в Республиканскую народную партию – ведущую силу оппозиции – мэр Стамбула Экрем Имамоглу и мэр Анкары Мансур Яваш могут опередить Эрдогана на президентских выборах.

В декабре президент предпринял ряд экономических мер, призванных вернуть утерянную поддержку. Он увеличил национальный минимум зарплаты на 55%, повысил оклады госслужащих на 30%, расширил возможности получения субсидируемых кредитов для малого бизнеса и снизил требования к пенсионному возрасту. Теперь же действия курдов и Палудана в Швеции подарили Эрдогану возможность оседлать свой любимый конек – предстать в роли борца с исламофобией в Европе и защитника национальных интересов. «Тот факт, что эта гнусная атака против Корана произошла перед турецким посольством, делает этот вопрос для нас одновременно религиозным и национальным», – заявил президент. Вопрос о вседозволенности, предоставленной властями Швеции врагам ислама и «курдским террористам», становится для Эрдогана хорошим способом отвлечь внимание от болезненных экономических проблем. Выдвижение на первый план на пути к выборам вопросов внешней политики и безопасности позволяет ему в очередной раз актуализировать свой образ сильного лидера, противостоящего внешнему давлению, и мобилизовать свою традиционную электоральную базу, в которой преобладают националисты и приверженцы исламского консерватизма.

Правда, лидеры оппозиционного альянса также решительно осудили инциденты в Швеции, но их голос слышен не так, как голос главы государства. А главным недостатком оппозиции является отсутствие единства в ее рядах. Альянс до сих пор не выдвинул единого кандидата на президентские выборы. Кроме того, партии альянса избегают сотрудничества с прокурдской Демократической партией народов, которая имеет твердую поддержку 12% избирателей. В любом случае ясно, что до выборов 14 мая вопрос о натовских заявках Швеции и Финляндии всерьез рассматриваться не будет. Глава МИД Финляндии Пекка Хаависто на днях выразил мнение, что Анкара все-таки одобрит эти заявки до саммита НАТО в июле. Не все в НАТО настроены так оптимистично.

Александр Ивахник

Вооруженная атака против Ирана пришлась на период, крайне невыгодный для властей этой страны. Им не удается прекратить протесты, которые захватывают не только молодежь, желающих расширения свобод, но и рабочих, устраивающих забастовки из-за падения своего жизненного уровня. Страна находится в экономической ловушке, когда высокая инфляция сопровождается высокой же безработицей.

Общество «перенапряглось» от внешней экспансии, продолжающейся десятилетия с неопределенными результатами — отсюда ярко выраженная неприязнь протестующих к символу этой экспансии, покойному генералу Касему Сулеймани. Для молодежи более привлекательным ориентиром является футболист Али Карими («азиатский Марадона»), который без рвения относился к соблюдению поста (за что его на несколько дней отчисляли из иранской команды), но умел забивать голы и зарабатывать деньги. Недавно Карими, живущий за границей, поддержал сына свергнутого в 1979 году шаха.

Высокий уровень коррупции дискредитирует власть, а «посадки» отдельных расхитителей ситуацию принципиально не меняют — они рассматриваются населением как часть внутриэлитной борьбы. Дискредитированным оказалось духовенство — в конце 1970-х годов священнослужители выглядели привлекательной альтернативой шахскому режиму, отличавшемуся демонстративной роскошью и высокой коррумпированностью. Сейчас же их самих обвиняют в роскошной жизни в условиях социальных диспропорций.

Усиливается напряжение в элитах. Если выступления против режима сестры и племянницы рахбара Хаменеи не стали неожиданностью (сестра Хаменеи поссорилась с ним еще в 1980-е годы, когда он был президентом, и к элите не принадлежит), то приговор к пятилетнему сроку лишения свободы дочери покойного экс-президента Хашеми Рафсанджани — это уже куда более серьезно. Сам режим стал менее гибким — если раньше раз в восемь лет была возможна реальная конкуренция на президентских выборах, то последние выборы (2021 года) были проведены в управляемом режиме с заранее известным победителем, которого выбрал Хаменеи. Теперь же режим находится перед новым вызовом — решением вопроса о будущем преемнике Хаменеи в условиях отсутствия консенсусной и харизматичной фигуры. В 1989 году на Хаменеи указал аятолла Хомейни — но у Хаменеи нет такого авторитета, как у основателя исламской республики.

В этих условиях иранские власти проявляют осторожность. Слишком резкие действия могут повысить и без того увеличившиеся политические риски. Какие-то действия, наверное, последуют, но они должны пройти согласование внутри власти и поэтому не будут импульсивными. Начинать мировую войну со столь ненадежным тылом в Тегеране тем более не собираются.

Алексей Макаркин

Когда в конце октября Риши Сунак стал премьер-министром Британии после многочисленных скандалов времен Бориса Джонсона и катастрофических ошибок Лиз Трасс, он пообещал, что его правительству будут присущи «честность, профессионализм и подотчетность на всех уровнях». В четверг исполняется 100 дней его кабинету, когда подводятся первые итоги. Однако похвастаться особенно нечем, зато в центре внимания в последние недели был новый скандал внутри правительства. В воскресенье Сунак уволил Надхима Захави, которого при формировании своего кабинета он назначил председателем Консервативной партии и министром без портфеля.

Захави, курд по национальности, в 1976 г. приехавший с родителями из Ирака, до прихода в политику успешно занимался бизнесом. В 2000 г. он стал сооснователем крупной компании по изучению общественного мнения YouGov. Скандал связан с тем, что в 2018 г. Захави через гибралтарский офшор продал акции YouGov на £27 млн и при этом не заплатил налоги. В апреле 2021 г., когда Захави был замминистра по вакцинации в кабинете Джонсона, Управление по налогам и таможенным пошлинам (HMRC) начало выяснение отношений с ним по этому делу. В сентябре 2021 г. он получил пост министра образования, но при этом в своей декларации о финансовых интересах не упомянул о расследовании HMRC. История повторилась в июле 2022 г., когда Захави стал министром финансов вместо ушедшего в отставку Сунака. Более того, он назвал клеветой появившиеся в СМИ сообщения о налоговом расследовании. В августе он достиг соглашения с HMRC об урегулировании спора, выплатив налог в размере £3,7 млн и штраф в размере 30%. Осенью, при вхождении в кабинет сначала Лиз Трасс, а затем Сунака, Захави не обновил свою финансовую декларацию.

В январе этого года СМИ получили и опубликовали более подробную информацию о налоговом деле Захави, в т.ч. об уплаченном штрафе. Скандал вызвал широкое общественное внимание. Рядовые налогоплательщики были возмущены тем, что в то время, как они сталкиваются с ростом налогов и стоимости жизни, а медсестры и другие работники общественного сектора не находят иного способа добиться повышения зарплаты кроме забастовок, министр-мультимиллионер пытался уклониться от уплаты налога, даже находясь на посту главы Минфина. Часть депутатов-тори, опасающихся дальнейшего падения крайне низкого рейтинга правящей партии, стали добиваться от премьера отставки Захави. Лишь когда серьезный политический ущерб правительству был уже нанесен, Сунак отказался от тактики промедления и поручил независимому советнику по этике Лори Магнусу провести расследование. Через неделю Магнус пришел к выводу, что со стороны Захави имело место «серьезное нарушение министерского кодекса поведения», которое выразилось в утаивании расследования налогового органа и уплаты штрафа. После этого председатель партии тори был немедленно уволен.

В понедельник Сунак, защищая свою линию поведения в деле Захави, заявил, что он стремился следовать надлежащей процедуре и действовал «вполне решительно» после получения отчета советника по этике. Он вновь обещал, что «предпримет все необходимые шаги, чтобы восстановить честность в политике». Однако удар по репутации премьера все равно нанесен. Ведь в отчете Магнуса по сути не было ничего неизвестного ранее. Более того, в СМИ появилась информация, что сотрудники аппарата правительства в октябре предупреждали Сунака о репутационном риске назначения Захави. Естественно, ситуацию использует оппозиционная Лейбористская партия. Замлидера партии Анджела Рэйнер назвала Сунака «безнадежно слабым» премьер-министром, которого «пинками и криками заставили сделать то, что он должен был сделать намного раньше». Положение Сунака усугубляется тем, что сейчас идет еще одно внутреннее расследование – в отношении заместителя премьера и министра юстиции Доминика Рааба. Пара десятков его подчиненных обвиняют Рааба в буллинге. Если выяснится, что обвинения обоснованны, к премьеру возникнут новые неприятные вопросы.

Александр Ивахник

Опрос ВЦИОМ показал, что 67% жителей Волгограда скорее не поддерживают идею о переименовании своего города в Сталинград. Сторонников возвращения названия четверть — 26%. Что это означает?

Первое — тема переименования Сталинграда находится в одном ряду с другими подобными сюжетами. Люди в принципе не хотят, чтобы переименовывали города и улицы. В 2017 году почти столько же — 64% — жителей Тутаева в ходе опроса в единый день голосования выступили против возвращения городу его исторического имени (это особо было уточнено в вопросе) Романов-Борисоглебск. И это несмотря на объяснения, что ребрендинг повысит туристическую привлекательность районного центра, находящегося недалеко от Ярославля, одного из городов Золотого кольца.

Второе — основные аргументы против переименования носят аполитичный характер — как и в других таких случаях. Главный аргумент — переименование приведет к большим финансовым затратам (21% от всех опрошенных). Вопрос о деньгах, которые можно было бы потратить на другие, более полезные с точки зрения респондентов, цели является решающим — его дополняют также традиционные опасения, связанные с бюрократическими процедурами при переоформлении документов (5%). На втором месте — «не имеет смысла» (12%). И уже дальше идут аргументы с общественно-политической окраской — «не нужно жить прошлым» (11%) и «отрицательное отношение к Сталину» (7%). Низкий уровень идеологического отторжения показывает, что если вдруг переименование состоится, то больших протестов не будет (однако не стоит недооценивать потенциал идеологических антисталинистов, которых немало в активной части общества — но в стране в целом их явное меньшинство). Но и восторга у большинства тоже.

Третье — если говорить о Волгограде, то люди к этому названию привыкли — его город носит более 60 лет, оно благозвучно и хорошо узнаваемо, так как связано с Волгой. Кстати, нет большого желания возвращать историческое название Царицын — такой аргумент против переименования города в Сталинград выдвигают 4% (не так мало, потому что «подсказки» в данном случае не было, но и не так много). Старого Царицына уже нет, он был разрушен во время войны.

Четвертое — особенности современного российского сталинизма. Высокие цифры одобрения деятельности Сталина, фиксируемые опросами, не говорят о восхищении большинства населения этой исторической фигурой. «Народный сталинизм» носит более сложный характер и включает в себя мощный антиэлитный компонент («Сталина на них нет!» — так Сталин становится своего рода Flagellum Dei), который, однако, не связан с желанием героизировать вождя народов. Распространено и внеэмоциональное восприятие Сталина как фигуры из прошлого. Интересно, что про Сталина сторонники переименования вспоминают редко (3%). В числе главных мотивов поддержки — «это наша история» (14%) и «память о подвиге народа в Великой Отечественной войне» (12%).

Пятое — опрос фиксирует усталость от постоянного обращения к истории, причем не только у молодежи. Люди в основном живут сегодняшним днем и хотели бы иметь внятное представление о том, что их ждет завтра. Историю уважают, но она не приоритетна.

Алексей Макаркин

Похоже, вслед за Минской группой ОБСЕ (которая занималась урегулированием армяно-азербайджанского конфликта) в скором времени произойдет «заморозка» еще одного кавказского переговорного формата. Речь о Женевских дискуссиях по безопасности в Закавказье. Фактически же дипломаты-участники переговоров фокусировались на проблемах двух конфликтов — грузино-абхазского и грузино-осетинского.

Напомню, что Женевские дискуссии открылись 15 октября 2008 года в соответствие с соглашениями Дмитрия Медведева-Николя Саркози. Де-факто они фиксировали статус-кво после «пятидневной войны». К моменту первого раунда переговоров на Кавказе и на постсоветском пространстве в целом сложились новые реалии. Был создан прецедент признания независимости автономий в составе бывших союзных республик некогда единого СССР. С этого момента для Москвы в Закавказье существует не три, а пять суверенных образований.

С тех пор прошло почти полтора десятилетия. Женевские дискуссии кто только не критиковал. Все попытки выйти на подписание неких субстантивных документов, прежде всего, соглашения о неприменении силы, раз за разом проваливались. Слишком различны были позиции всех вовлеченных в дискуссии игроков. Однако совсем не случайно на сайте МИД РФ женевский формат назывался «важнейшим международным форумом для обеспечения предсказуемости ситуации в регионе, а также поддержания прямого диалога Абхазии и Южной Осетии с Грузией». Действительно, за рамками Женевы Тбилиси, Сухуми и Цхинвали не говорили напрямую. До появления формата "Григорий Карасин-Зураб Абашидзе" Женева была также уникальной переговорной площадкой между Грузией и РФ. Конечно же, стоит отметить и вовлеченность в разговор представителей США, ЕС, ООН и ОБСЕ.

Однако сегодня возможности для диалога стремительно уменьшаются. В 2022 году вместо четырех плановых встреч дискуссии прошла только одна. На сегодня переговорный раунд переносится уже второй раз подряд. Сначала с декабря заседание было передвинуто на февраль, и вот теперь очередной 57-й раунд переносится на 4-5 апреля. И не факт, что он состоится в срок. Хотя официальной причиной называется проблема графиков всех участников форума, в действительности очевидно, что на фоне углубляющейся конфронтации между Россией и Западом найти оазисы конструктивного взаимодействия крайне сложно.

Минская группа ОБСЕ и Женевские консультации смогли пережить сложные вызовы 2014-2022 гг., но сегодня селективная дипломатическая кооперация не слишком востребована. Запад пытается принудить Россию к миру на выгодных ему условиях, а Москва в свою очередь стремится скорректировать натоцентричный миропорядок. Ставки растут. И на этом фоне отдельные региональные проблемы отступают на второй план. Что, конечно, не означает того, что Москва и Тбилиси не ищут возможностей для нормализации. Но такие поиски, скорее всего, будут идти на индивидуальной, а не коллективной основе. Как они уже идут на карабахском треке.

Сергей Маркедонов

31 января Британия отмечала третью годовщину выхода из Евросоюза. Однако праздничных настроений в стране не наблюдалось. Блестящие перспективы создания «глобальной Британии» с растущим влиянием в мире, суверенной, быстро развивающейся экономикой, выгодными торговыми соглашениями с США и другими ведущими странами и плотным контролем над миграцией, которые рисовали перед референдумом 2016 г. идеологи брексита, не реализовались. В связи с годовщиной многие экономисты отмечают, что брексит стал значимым фактором отставания Великобритании от крупнейших экономик мира. Она является единственной из стран Группы семи, которая еще не достигла допандемийного уровня ВВП. Согласно прогнозу МВФ, объем экономики Британии в начавшемся году снизится на 0,6%, в отличие от других стран «семерки», в которых ожидается рост, пусть и небольшой. Британский орган бюджетного надзора (OBR) недавно подсчитал, что в долгосрочной перспективе объем производства в стране окажется на 4% ниже по сравнению с тем, что был бы достигнут в рамках ЕС, а объем торговли со странами ЕС окажется на 15% ниже. Инвестиции в экономику Британии после референдума 2016 г. росли медленнее, чем в США, Германии или Франции. Опросы среди предпринимателей однозначно указывают, что важную роль в этом сыграл брексит, понизивший уверенность в бизнес-среде.

Конечно, британские консерваторы, приведшие страну к брекситу, стараются по-прежнему излучать оптимизм. Премьер-министр Риши Сунак в специальном заявлении по случаю третьей годовщины выхода из ЕС отметил, что страна добилась «огромных успехов» в использовании возможностей, открытых брекситом, и уверенно прокладывает новый путь как «независимая нация». При этом он не упомянул ни о каких проблемах, возникших в связи с брекситом. А главный архитектор выхода из ЕС Борис Джонсон опубликовал в твиттере видео, в котором поздравил всех со «счастливым Днем брексита» и призвал: «Давайте отбросим весь этот негативизм и нагнетание уныния, которые я слышу в отношении брексита. Давайте помнить о возможностях, которые имеются впереди».

Однако британцы в своей массе не разделяет столь радужные, но ни на чем не основанные надежды. Похоже, в прошедшем году в общественном мнении в отношении брексита произошел серьезный сдвиг. Исследования социологов показывают, что устойчивое большинство жителей страны начали считать брексит ошибкой. В конце января компания Focaldata провела опрос, охвативший 10 тысяч респондентов во всех избирательных округах Англии, Шотландии и Уэльса, в ходе которого был задан вопрос: «Британия поступила неправильно, выйдя из ЕС?». В 629 округах из 632 большинство опрошенных ответили утвердительно. В целом 37% респондентов полностью согласны с таким мнением и 17% скорее согласны, лишь 19% полностью не согласны.

Другой январский опрос показал, что в случае проведения нового референдума 58% британцев среди определившихся голосовали бы за возвращение в ЕС, 42% – против. Год назад соотношение было 52% на 48%. По мнению ведущего британского специалиста по электоральной социологии, профессора Джона Кертиса, это изменение объясняется тем, что часть голосовавших в 2016 г. за выход из ЕС меняют свои взгляды – прежде всего под воздействием негативных экономических последствий брексита. На основе различных опросов Кертис высчитал, что в начале 2021 г. в среднем 9% голосовавших за выход согласились с тем, что Британии было бы лучше остаться внутри ЕС, а в конце 2022 г. – уже 16%. Наконец, опрос, проведенный в конце декабря 2022 г., выявил, что 65% британцев считают необходимым проведение нового референдума о членстве в ЕС. 22% заявили, что его надо проводить уже сейчас, 24% – в течение ближайших 5 лет, 11% – через 6-10 лет. 56% опрошенных полагают, что выход из ЕС нанес экономике вред. Судя по всему, разочарование в брексите будет нарастать. И хотя сейчас лейбористы выступают против проведения повторного референдума, в случае прочного закрепления у власти после новых выборов их позиция может и измениться.

Александр Ивахник

Отвечая на вопросы канала «Россия 24» и РИА Новости, министр иностранных дел России Сергей Лавров дал прогноз относительно страны, способной превратиться в «следующую Украину». С его точки зрения, это — Молдавия. По словам главы МИД РФ, в данном направлении Кишинев подталкивает Запад, а молдавский президент Майя Санду готова к реализации такого сценария.

Сегодня в дискуссиях о процессах на постсоветском пространстве доминируют два подхода. Как правило, происходящее не только в Молдавии, но и в Грузии, Армении или Казахстане рассматривается, во-первых, как ремейк «холодной войны» (Запад-Россия), а во-вторых, как некая вариация украинского алгоритма. Между тем, каждый из этих кейсов при определенной общности проблем и вызовов уникален.

C началом российской специальной военной операции на Украине стратегическая значимость Молдавии в контексте европейской безопасности значительно выросла. Страна, по сути, оказалась на линии самой мощной конфронтации между Россией и Западом после завершения «холодной войны» и распада СССР. Ведущие европейские, британские и американские политики не раз подчеркивали, что Кишинев — надежный партнер Запада. И едва ли не его форпост.

Но, как говорится, не геополитикой единой. После распада СССР Молдавия представляла собой многоукладную страну. И с точки зрения разных идеологий («молдавенизм» сочетался с прорумынским «унионизмом», левые взгляды — с либеральными, пророссийские подходы с прозападными), и сменяемости власти, и разделением властей, когда каждая «ветвь» вела свою особую партию. В этом плане ситуация последних двух лет резко отличается от всего предшествующего периода. После победы Майи Санду на президентских выборах в ноябре 2020 года произошла гомогенизация молдавской власти. Впервые, наверное, в молдавской истории все ключевые ветви власти (парламент, правительство, Конституционный суд), а также силовые структуры были сосредоточены в руках одной политической команды.

В отличие от своего предшественника Игоря Додона Санду — не сторонница диверсифицированной внешней политики. Она и до начала СВО на Украине не скрывала своих стратегических целей и приоритетов — скорейшей интеграции в ЕС и укрепление связей с Брюсселем и Вашингтоном. В этой связи делать ссылки на специальную военную операцию, как триггер «вестернизации» президента Молдавии не представляется возможным. Однако драматические события на Украине укрепили ее и ее единомышленников в том, что Западу нет альтернатив. И если раньше Санду и ее соратники не слишком эксплуатировали тему вступления Кишинева в НАТО, то сегодня данный вопрос фактически включен в официальную повестку дня.

И тем не менее, гомогенизация власти не означает конца общественной многоукладности по-молдавски. По словам генсека французского аналитического центра Cevipof Флорана Парментье, ноябрьские соцопросы 2022 года фиксируют уровень поддержки курса по сближению с Евросоюзом в 30%, тогда как летом 2021 года он превышал показатель в 50%. Страна в прошлом году пережила и массовые протестные акции, которые европейские наблюдатели склонны рассматривать как пророссийские, хотя недовольство действующей молдавской властью имеет внутренние источники (фронтменами протестов стали активисты партии Илана Шора).

Сергей Маркедонов

Книга Александра Баунова «Конец режима. Как закончились три европейские диктатуры» посвящена демократическому транзиту Испании, Португалии и Греции в 1970-е годы. Основное внимание в ней уделено испанскому опыту, где транзит произошел внешне наиболее спокойно — в Португалии он был связан с революцией и последовавшим за ней периодом политической турбулентности, а в Греции военный режим развалился после внешнеполитической авантюры на Кипре. В Испании же транзит был запущен еще Франко, но после его смерти от осторожной либерализации быстро перешел к демократизации и демонтажу франкистского режима. Запоздалая попытка переворота в 1981 году отличалась крайне низким уровнем исполнения (два генерала и один подполковник преследовали разные цели и уже в ходе переворота не смогли согласовать свои действия) и потерпела крах.

Из опыта транзита средиземноморских стран можно сделать несколько выводов.

Первый — огромная роль притяжения Европы и реальной перспективы европейской интеграции в случае успешности демократизации. Это стало мощным стимулом как для ликвидации авторитарных режимов, так и (в португальском случае) для отказа от замены правого авторитаризма на авторитаризм левый.

Второй — опыт успешного транзита связан с осознанием обществом тупика великодержавия. Испанская империя рухнула еще после поражения от США в 1898 году, а Франко хотя и очень тяжело, но все же отказался от обременения в виде Испанского Марокко (где он ранее сделал карьеру во время колониальных экспедиций). В Греции «великая идея» эллинизма трагически столкнулась с катастрофой 1922 года, перечеркнувшей Севрский договор. Португалия перенапряглась в бесконечной колониальной войне (ее вел Салазар и не смог закончить Каэтану), в которой участвовали будущие деятели «революции гвоздик» — и генералы, и капитаны.

Третий — инклюзивность демократии, предусматривающая, что все политические силы, признающие демократические принципы и процедуры, должны получить возможность участвовать в избирательном процессе. В Испании крайне сложным было легализовать компартию, так как она (и лично ее лидер Каррильо) была связана с красным террором периода гражданской войны. Далеко не все участники транзита смогли заставить себя понять, что 20-ти и 60-летний Каррильо — это люди совсем с разным жизненным опытом и изменившимися взглядами. Здесь ключевую роль сыграла позиция короля Хуана Карлоса и премьера Суареса, высказавшихся за инклюзивность.

Четвертый — соблазн разных сценариев «мягкого авторитаризма», благодетельной и стабилизирующей власти в условиях управляемой демократии (варианты генералов Спинолы в Португалии и Армады в Испании). Эти попытки косплеить (как сейчас модно говорить) де Голля потерпели неудачу, хотя и с разными последствиями — Спинола закончил жизнь в почетном звании маршала, Армада — в статусе помилованного преступника. В Греции нечто подобное просматривалось в планах короля Константина II еще в 1960-е годы. Но особенность голлизма заключалась в сочетании персонального фактора национального героя с опорой на сильные демократические институты и жестким противодействием авторитаристам из ОАС. В странах транзита ситуация была принципиально иной — никто из кандидатов и близко не дотягивал до роли де Голля.

Пятый — проблема благодарности. Ведущие деятели транзита могут быстро завоевать популярность в чрезвычайных условиях, но потом терпеть поражения в рутинной политике, став из государственных лидеров руководителями слабеющих партий. Это относится и к Суаресу в Испании, и к Рамалью Эанишу в Португалии. Однако общества в этих странах не были фрустрированы, демократия и европейская идентичность укоренились. Так что в конце концов они получили моральную компенсацию в виде общественного признания своей роли в истории, что важнее конкретных электоральных результатов.

Алексей Макаркин

Болгария явно рвется в рекордсмены по количеству досрочных выборов за последнее время. 2 февраля президент страны Румен Радев распустил Народное собрание и назначил на 2 апреля уже пятые за два года парламентские выборы. Президент также сформировал новое временное правительство. Его состав практически не изменился по сравнению с правительством, назначенным в августе после предыдущего роспуска парламента. Возглавлять его по-прежнему будет Гылыб Донев, который прежде был советником Радева по социальным вопросам. Последние события свидетельствуют о том, что глубокий политический кризис, в который попала самая бедная страна ЕС, далек от разрешения.

Кризис стал следствием массовых многомесячных протестов 2020 г. против глубоко коррупционного режима, который сформировался при 10-летнем правлении премьера Бойко Борисова и его партии ГЕРБ. После апрельских выборов 2021 г. Борисов уже не смог сформировать правительство большинства. Казалось, преодоление тупика наметилось, когда на ноябрьских выборах 2021 г. победила новая реформаторская партия «Продолжаем перемены» (ПП), которую основали в два гарвардских выпускника Кирил Петков и Асен Василев. Была сформирована коалиция большинства, в которую помимо ПП вошли близкая к президенту Радеву Болгарская соцпартия (БСП), популистская партия «Есть такой народ» во главе с шоуменом Слави Трифоновым и либеральная партия «Демократическая Болгария» (ДБ). Премьер-министр Петков объявил главными приоритетами своего кабинета демонтаж коррупционной системы и осуществление глубокой реформы судопроизводства и прокуратуры. Однако уже в июне 2022 г. Трифонов разорвал с коалицией, и правительство получило вотум недоверия. Пока шли переговоры о формировании нового кабинета, испортились отношения между премьером Петковым и БСП, а также президентом Радевым. В условиях военного конфликта в Украине Петков занял решительную позицию поддержки Киева, а 28 июня заявил о решении выслать из страны 70 сотрудников посольства России, которые, по его словам, занимались шпионской деятельностью. Это решение встретило резкую критику со стороны пророссийской БСП и Радева, известного хорошими отношениями с Москвой.

Октябрьские выборы не устранили крайнюю партийную фрагментацию в парламенте. Формально победила партия ГЕРБ Бойко Борисова, но она получила лишь 67 мест из 240. И хотя ГЕРБ выдвинула в премьеры не Борисова, а новое лицо, это не помогло ей создать коалицию большинства. Старые коррупционные грехи явились слишком высоким барьером для этого. Второй мандат на формирование правительства получила от президента партия «Продолжаем перемены», занявшая второе место на выборах. Но после утраты поддержки БСП реформаторы из ПП рассчитывать ни на что не могли. Третий мандат Радев вручил социалистам, но у них было еще меньше шансов, это просто была конституционная формальность.

Перед нынешним роспуском парламента появились некоторые признаки того, что после выборов 2 апреля межпартийные расклады могут измениться. 20 января лидер БСП Корнелия Нинова пригласила все фракции обсудить приоритеты будущего правительства. Приглашение проигнорировали партии ПП и ДБ, но зато в обсуждении приняла участие ГЕРБ, перешагнувшая через прежний антагонизм с социалистами, а также союзная с ней партия этнических турок «Движение за права и свободы» и новая партия «Болгарский восход», которую создал бывший глава временного правительства, генерал Стефан Янев. Бойко Борисов даже сказал, что он «может представить себе какое-то будущее правительство» с участием ГЕРБ и БСП в форме «кабинета экспертов». Конечно, нельзя забывать о существующих противоречиях между этими партиями. БСП и Янев не снимают с повестки борьбу с коррупцией и глубокую реформу правосудия, что вряд ли понравится ГЕРБ. Во внешней политике социалисты и «Болгарский восход» высказываются за диалог с Москвой, а Борисов занимает сугубо пронатовскую позицию. Но императив выхода из затянувшегося политического тупика может подтолкнуть их к какой-то форме коалиции.

Александр Ивахник

Азербайджано-иранские отношения в последнее время резко обострились. Обозначим кратко событийную канву. 27 января произошло нападение на посольство Азербайджана в Тегеране, погиб Орхан Аскеров, сотрудник азербайджанских спецслужб, обеспечивавших безопасность объекта.

Подобного рода события всегда становятся тестом для двусторонних отношений. После трагического инцидента в иранской столице были предприняты попытки выйти из кризиса. 29 января состоялся телефонный разговор президентов Ильхама Алиева и Ибрагима Раиси. Иранская сторона выразила соболезнования азербайджанской, а Алиев, резко осудив теракт, заявил о необходимости его быстрого и прозрачного расследования. Казалось бы, найден оптимальный алгоритм выхода из кризиса.

Однако уже через несколько дней после общения двух президентов МИД Азербайджана заявил о том, что Исламская республика препятствует «широкому разоблачению террористической атаки на международном уровне в международных организациях». Особо подчеркивалась позиция Тегерана в Движении неприсоединения и в Совещании по взаимодействию и мерам доверия в Азии. Официальный Баку также не рекомендовал своим гражданам посещать Иран. Ильхам Алиев во время видеоконференции с министром образования и группой депутатов парламента Турции также подчеркнул, что иранскими спецслужбами не были предприняты серьезные меры по всестороннему расследованию теракта против посольства его страны. При этом в азербайджанских СМИ и социальных медиа широко обсуждалась спецоперация МВД республики против «иранской шпионской сети».

Остроты всей этой истории добавляли и некоторые фоновые факторы. Иран подвергся атаке беспилотников (все обстоятельства этого дела до конца не прояснены, зато уже успели стать питательным материалом для разных конспирологических теорий). Добавим к этому целый ряд заявлений высокопоставленных политиков США и Израиля. Как следствие, широкое распространение версий о возможной военной эскалации с участием Ирана и Азербайджана. Но насколько они обоснованы?

Во-первых, какие бы разрушительные последствия ни принес теракт 27 января, стоит принимать во внимание, что отношения между Азербайджаном и Ираном и ранее были непростыми. Их переполняют системные проблемы. В Баку на разных уровнях не раз поднимали проблему и азербайджанского меньшинства в Исламской республике, и иранского религиозного влияния внутри страны (а Азербайджан- светское государство). В свою очередь Тегеран выражал свое недовольство укреплением кооперации соседней страны с Израилем. Вызывало опасение и укрепление стратегической связки между Азербайджаном и Турцией. Во-вторых, вторая карабахская война, сломавшая старый статус-кво на Кавказе, заставила Тегеран более пристально относиться к этому направлению. До 2020 года Исламская республика фокусировалась на Ближнем Востоке, занимаясь Кавказским регионом по «остаточному принципу». И попытки Тегерана наладить связи с Арменией видятся в Баку, как препоны для получения Азербайджана всех плодов победы во «второй карабахской войне».

Однако, как бы ни расходились во взглядах две соседние страны, их объединяет одно. И Тегеран, и Баку категорически не хотят бороться с кем бы то ни было в интересах третьих стран. Между тем, у Ирана и Азербайджана имеются и общие экономические интересы, и понимание того, что военно-политическая эскалация ударит по ним. Таким образом, сегодня в негативном сценарии нет жесткой предопределенности.

Сергей Маркедонов

Считается, что со временем боль утраты утихает. В личной жизни обычно это так, а в общественной все существенно сложнее — фрустрация может усиливаться.

Сразу после распада СССР ВЦИОМ спросил россиян о причинах этого события. Тогда наиболее вероятной версией признавалась нежизнеспособность коммунистического государства в условиях перехода к демократии (27%) и неверная политика Центра (22%), а наименее весомым фактором считался курс, проводимый Горбачевым, Шеварднадзе и Яковлевым (18%). Люди считали, что распад СССР — это следствие провалившегося курса коммунистов. Надо перейти к демократии, исправить ошибки уже не существовавшего союзного центра и республики снова потянутся друг к другу. Иначе и быть не может, потому что есть экономические (технологические цепочки), исторические, культурные и многие другие причины. В конце концов, если кто-то не поймет, то они же все от нашего газа зависят. Поэтому вера в неизбежность интеграции была велика. Причем эту интеграцию желательно было проводить на условиях России — чтобы меньше «кормить» республики и больше вкладывать в развитие собственных промышленности и сельского хозяйства.

Время шло, и люди стали понимать — что-то пошло не так. При этом сохраняется представление о том, что «простые люди» хотят жить вместе как раньше. А раз так, то виноваты элиты и националисты — а людям надо напомнить об общем прошлом, хороших старых фильмах и книгах — и они потянутся друг к другу. А виновность элит распространяется и на распад СССР.

Причем возникает парадокс — старые советские элиты воспринимаются как патриотические и профессиональные, несмотря на крах СССР. Бывшим советским чиновникам открывают мемориальные доски, издана масса ностальгических книг мемуарного и биографического характера, которые написали бывшие министры, директора, военачальники. В научном сообществе уже давно досконально разобраны все ошибки правительства Рыжкова, а в воспоминаниях людей он остается порядочным мужиком (и он сейчас старейший сенатор, Герой Труда и т.д.). А раз так, то виновата группа заговорщиков, проникших во власть. В 2012 году уже 45% считали, что причина распада СССР — это курс Горбачева-Шеварднадзе-Яковлева. И лишь по 13% называли ошибки Центра и нежизнеспособность коммунистического государства.

Свойственно ли это только советским людям? Разумеется, нет. Пример из совершенно другой жизни — консервативная Русская православная церковь заграницей (РПЦЗ) всегда негативно относилась к февральской революции, считая ее либерально-масонской и антихристианской, но все рассматривая как политическое событие. Но когда стало ясно, что вернуться на родину не удастся, а на Западе, где эта церковь существовала, мир стремительно секуляризируется (от рок-музыки до обыденности еще недавно запретных тем в литературе), а внуки эмигрантов первой волны ассимилируются, то настроения стали радикализироваться. Один из главных идеологов РПЦЗ, архимандрит Константин (Зайцев) — некогда сотрудник Струве — даже написал в 1970 году, что отречение Николая II — это «конец Истории», что этим актом «действительно знаменуется конец света». Свержение монархии из политического события стало эсхатологическим. Так что дело не в уникальности советского человека, а в более глубинных психологических основаниях.

Алексей Макаркин

На саммите Евросоюза, который пройдет 9-10 февраля, естественно, вновь будут обсуждаться вопросы помощи Украине и санкций против России. Но, помимо этого, в повестку вернулась давняя болезненная тема: что делать с потоком незаконной миграции в Европу. Это не удивительно, поскольку в 2022 г. было зарегистрировано около 330 тыс. незаконных пересечений границ ЕС – рост на 64% по сравнению с предыдущим пандемийным годом. Агентство ЕС по беженцам в ноябре отметило, что разрыв между числом обращений о получении статуса беженца и числом принимаемых решений достиг наивысшего уровня за семь лет и в стадии рассмотрения находилось более 920 тыс. дел. К этому следует добавить, что европейская инфраструктура по приему беженцев до сих пор перегружена украинским потоком. За время СВО в страны ЕС въехало более 7,8 млн украинцев, на конец года число беженцев из Украины, получивших там статус временной защиты, составляло 4,9 млн.

Если беженцев из Украины встречали в Европе – и на уровне властей, и в массе населения – в целом гостеприимно, то отношение к мигрантам из Северной Африки и Ближнего Востока гораздо более настороженное. Отчасти это объясняется большими этнокультурными и религиозными различиями, отчасти – неопределенностью реальных мотивов их прибытия в Европу. После мощнейшего миграционного кризиса 2015-2016 гг. страны ЕС из-за острых противоречий так и не смогли выработать эффективную общую миграционную политику. Попытки ввести обязательные квоты перераспределения соискателей убежища между странами-членами и тем самым снизить нагрузку на Грецию, Италию и Испанию, ставших главными пунктами прибытия мигрантов, ни к чему не привели. Страны Центральной и Восточной Европы, которые в прошлом году с готовностью принимали украинцев, категорически отказывались размещать у себя арабов или афганцев. Поэтому сейчас, в ситуации острейшего геополитического кризиса, руководство ЕС даже не выдвигает далеко идущих планов по смягчению миграционной проблемы, продвижению путей интеграции далеких мигрантов в европейские общества, а предлагает обсудить меры, которые не встретят принципиальных возражений.

Среди таких мер – укрепление безопасности внешних границ ЕС, увеличение ресурсов общей европейской пограничной службы Frontex. Некоторые деятели ЕС, в частности, премьер-министр Австрии Карл Нехаммер и глава фракции Европейской народной партии в Европарламенте Манфред Вебер, поднимают вопрос о выделении средств из бюджета ЕС на возведение забора на границе между беднейшей страной союза Болгарией и Турцией, откуда в Европу перебирались сирийские беженцы. Кстати, именно из-за недостаточной защиты границ Австрия недавно заблокировала вхождение Болгарии и Румынии в Шенгенскую зону. Правда, пока Еврокомиссия против финансирования строительства пограничных заграждений из общих средств союза.

Главное предложение ЕК перед предстоящим саммитом – принятие мер по ускорению возвращения (т.е. депортации) мигрантов, получивших отказ в предоставлении убежища, в страны происхождения или транзита. Это действительно важный вопрос. В 2021 г. миграционные службы стран ЕС приняли решения о высылке 342 тыс. человек, но лишь 24% из них были депортированы за пределы союза. За первую половину 2022 г. отказ в праве на пребывание получили 180 тыс. человек, но ЕС покинули только 19%. Часто неудачи с депортацией связаны не только с сопротивлением мигрантов, но и с нежеланием других стран принимать обратно своих граждан. Так, сотрудничество в этом вопросе не складывалось с Марокко, Тунисом и Алжиром. Еврокомиссия предлагает использовать в качестве рычага давления на такие страны все подходящие инструменты, как позитивные, так и негативные. Среди первых – увеличение финансирования из бюджета помощи ЕС развивающимся странам, расширение возможностей торговли. Среди вторых – удлинение сроков и увеличение платы за оформление виз. Надо признать, что похожие предложения со стороны ЕК уже звучали и раньше и даже принимались на саммитах, но заметного практического эффекта они не дали. Есть большие сомнения в том, что и на этот раз они принесут весомый результат.

Александр Ивахник

Перспективы заключения мира между Арменией и Азербайджаном вновь оказались в фокусе информационного внимания. 7 февраля, выступая на совместном брифинге с министром иностранных дел ФРГ Анналеной Бербок ее армянский коллега, гость Германии Арарат Мирзоян сообщил, что Ереван недавно получил очередную порцию предложений о подписании мирного договора.

На следующий день глава пресс-службы МИД Азербайджана Айхан Гаджизаде выступил с некоторыми разъяснениями по поводу данного вопроса. С точки зрения азербайджанского споуксмена, предложения Еревану поступили уже две недели назад, а армянское руководство снова продолжает тактику затягивания переговорного процесса. В Баку же привержены ускорению работы над текстом мирного соглашения. Можем ли мы утверждать, что оживление дискуссии вокруг будущего армяно-азербайджанского мира приведет в скором времени к неким прорывным результатам?

Ответ на этот вопрос не так прост, как кажется. И дело здесь вовсе не в прогнозе относительно того или иного «дэдлайна». Ключевой вопрос в достижении действительно компромиссной позиции и готовности обеих сторон исполнять достигнутое.

Что мы имеем сегодня. Лачинский кризис продолжается. И если азербайджанская сторона отрицает всякие намеки на то, что действия Баку — это блокада Нагорного Карабаха, инструмент для «принуждения к миру» Армении, то армянская сторона как раз настаивает на том, что имеет место гуманитарная если не катастрофа, то, как минимум, драма. И отстаивает свою версию событий на всех уровнях.

В этом контексте стоит рассматривать и визит Мирзояна в Берлин. Глава германского МИД отметила, что интерес ЕС к Азербайджану, как энергетическому партнеру не отменяет такого приоритета, как права человека и демократические ценности. Вряд ли это повлияет на внешнеполитический курс Баку, но может убедить Ереван продолжить поиски дополнительных гарантий безопасности помимо Москвы. Понятное дело, Россию такой вариант не устраивает. Особенно на фоне решения о размещении миссии европейских наблюдателей в Армении.

Таким образом, говорить о приближении Баку и Еревана к некоему взаимовыгодному компромиссу не представляется возможным. У Азербайджана больше сил, ресурсов и возможностей. Его руководство намерено ускорить закрытие «карабахского кейса». Мирный договор оно понимает, как отказ Армении от «чужих земель» и фиксацию этого статус-кво на бумаге. Вряд ли Еревану нравится именно такой сценарий.

Сергей Маркедонов

Землетрясение в Турции с многочисленными человеческими жертвами усугубляет электоральные проблемы президента Реджепа Тайипа Эрдогана, которому в мае предстоит баллотироваться на новый срок и вести на парламентские выборы свою партию. Возникают многочисленные вопросы об эффективности действий правительства, о качестве работ строительных фирм, связанных с властью, и о том, почему не были услышаны предупреждения ученых. Хотя здесь есть вопросы — так, один из экспертов в прошлом году прогнозировал мощное землетрясение, но в Стамбуле, а не в провинциальных районах страны. Однако когда случаются бедствия, то на нюансы обращают мало внимания.

Проблемы были и раньше — рейтинги Эрдогана шли вниз, что заставило его отказаться от своего же принципа допускать к выборам всех возможных соперников с тем, чтобы потом их побеждать. Теперь же перед выборами суд первой инстанции вынес приговор самому перспективному сопернику Эрдогана — мэру Стамбула Экрема Имамоглу. Это свидетельствует о неуверенности Эрдогана в собственных силах и стремлении внести раскол в ряды оппозиции. Имамоглу пока не лишен права участвовать в выборах, так как приговор не вступил в законную силу, но оказался в «подвешенном» состоянии (формально приговор может вступить в силу и за пару дней до голосования, что означает снятие кандидата), что делает его выдвижение слишком рискованным.

Ситуация, в которой оказался Эрдоган — следствие конкурентного электорального авторитаризма, при котором на выборах есть реальная конкуренция, но находящийся у власти игрок имеет многочисленные преимущества, обусловленные административным ресурсом. Но они же имеют и оборотную сторону. По известному определению Адама Пшеворского, «демократия — это система, при которой партии проигрывают выборы», то есть обеспечивается сменяемость власти, а поражение на выборах не является ни социальным позором, ни преступлением.

У Пшеворского есть еще и тезис об уменьшении ставок в политических схватках — проигравшие могут ожидать, что для них не все потеряно. Такое уменьшение ставок способствует стабильности политической системы и соблюдению правил игры всеми сторонами. Если проиграешь выборы, то не будут возбуждены уголовные дела в отношении деятелей предыдущей администрации в рамках «политической мести», потерявшая власть партия останется в легальном пространстве, а оппозиция, с которой поступали по правилам, не заинтересованы в том, чтобы эти правила менять, понимая, что на следующих выборах она сама может потерять власть.

При конкурентном электоральном авторитаризме таких неформальных ограничителей нет. Лидер оппозиционной Народно-республиканской партии и наиболее вероятный кандидат в президенты Кемаль Кылычдароглу еще до землетрясения заявил, что в случае победы оппозиции рухнет порядок, при котором правители с помощью тендеров раздают своим приближенным народные богатства. Теперь эти требования могут быть еще более усилены. Так что ставки для Эрдогана предельно велики.

Алексей Макаркин

На протяжении почти года после начала российской военной операции в Украине наблюдалось постепенное нарастание противоречий между канцлером Германии Олафом Шольцем и министром иностранных дел Анналеной Бербок. 27 февраля Шольц выступил со знаковой речью в бундестаге, где заявил о «смене времен» и о необходимости коренной модернизации бундесвера. Однако в вопросах предоставления военной помощи Украине, особенно тяжелых вооружений, он часто проявлял колебания, прибегал к тактике затягивания и принимал решения лишь под сильным давлением союзников по НАТО и партнеров по правительственной коалиции в лице «Зеленых» и Свободной демократической партии. В отличие от канцлера глава МИД Бербок, переступив через пацифистские традиции «Зеленых», выступила поборником бескомпромиссной внешней политики, которая в ситуации острого геополитического кризиса в Европе поставила бы Германию в центр западного альянса.

Бербок с самого начала стремилась к восстановлению прерогатив МИДа страны, серьезно урезанных при долгом правлении Ангелы Меркель. В марте она объявила, что ее ведомство разработает первый проект стратегии национальной безопасности, в которой будет представлено видение роли и целей Германии в мире. Тогда канцлер Шольц и представляющий СвДП министр финансов Кристиан Линднер наложили вето на этот проект, заявив о его слабой проработке. Тем не менее, глава МИД продолжала наращивать свой международный вес, совершая многочисленные зарубежные визиты и выступая с решительными заявлениями. В частности, она четыре раза посетила Украину. Правда, не всегда заявления Бербок были достаточно продуманными, вызывая не только острую реакцию в Москве, но и критику германских политиков.

И вот теперь издание POLITICO сообщает о серьезном конфликте между Шольцем и Бербок и шире – между СДПГ и «Зелеными». Конфликт вновь касается проекта Стратегии национальной безопасности, которую правительство Германии планировало представить на Мюнхенской конференции по безопасности в этом месяце. Разногласия по содержанию документа привели к тому, что его принятие откладывается. В центре споров лежат противоречия между канцлером и главой МИДа по вопросу о том, кто должен играть первую скрипку во внешней политике страны. Разрабатываемая Стратегия национальной безопасности предусматривает создание Совета национальной безопасности (СНБ) – нового органа по координации внешнеполитических и оборонных решений различных министерств. Шольц и СДПГ настаивают на том, что СНБ должен существовать в структуре ведомства федерального канцлера. Бербок и «Зеленые» решительно сопротивляются этому. Они согласны, что ведомство канцлера должно играть важную роль в работе СНБ, но выступают против плана социал-демократов, согласно которому совет будет создаваться как новое масштабное подразделение этого ведомства во главе с влиятельным советником канцлера Вольфгангом Шмидтом. Представитель «Зеленых» по вопросам внешней политики Юрген Триттин заявил POLITICO: «СДПГ хочет учредить теневой МИД под канцлером. С нами это не пройдет». Со своей стороны, «Зеленые» предлагают создать СНБ в более узком формате с небольшим отдельным секретариатом, а возглавлять его должны будут поочередно представители канцлера и главы МИД, Минобороны и МВД. Понятно, что роль такого органа была бы намного ниже.

Помимо вопроса об СНБ есть разногласия и по другим темам. Социал-демократы хотят зафиксировать в Стратегии национальной безопасности обязательство ежегодно тратить на военные нужды не меньше 2% ВВП. «Зеленые» против такой фиксации, поскольку расходы могут различаться по годам. С другой стороны, «Зеленые» добиваются закрепления в Стратегии роста расходов на обеспечение «мягкой силы»: помощь бедным странам, гуманитарные цели, расширение культурных связей. Здесь уже возражает министр финансов Линднер. Правда, неделю назад представитель правительства заявил, что консультации по Стратегии национальной безопасности продолжаются между партнерами по коалиции «в духе доверия» и что ее разработка должна быть завершена до конца марта. Так что о глубоком кризисе коалиции речь пока не идет.

Александр Ивахник

В четверг депутаты Европарламента с воодушевлением принимали Владимира Зеленского. А накануне руководители основных политических фракций ЕП занимались менее торжественным делом. Они рассматривали предложения председателя ЕП Роберты Метсолы, разработанные по следам «Катаргейта» – разразившегося в декабре громкого коррупционного скандала. Тогда выяснилось, что вице-спикер ЕП, греческая социалистка Ева Кайли, один бывший евродепутат, несколько парламентских помощников и два руководителя связанных с ЕП неправительственных организаций получали деньги от властей Катара в обмен на создание положительного образа эмирата. Это произвело шоковый эффект в институтах ЕС и особенно в самом Европарламенте, всегда претендовавшем на роль защитника верховенства права и поборника транспарентности и борьбы с коррупцией. Метсола почти сразу заявила о необходимости внутренних реформ, которые должны свести к минимуму возможности для теневого лоббизма и подкупа депутатов и восстановить доверие к законодательному органу союза.

В среду руководители парламентских фракций рассмотрели и поддержали предложенный Метсолой план из 14 пунктов, которые составляют пакет «первых шагов» по укреплению прозрачности и добросовестности в работе ЕП. Затем этот план должен быть одобрен всем парламентом и воплощен в жизнь в течение ближайших месяцев. План включает в себя:
– Запрет на лоббистскую деятельность в парламенте бывших евродепутатов в течение 6 месяцев после прекращения полномочий (первоначально Метсола предлагала срок 24 месяца, но это вызвало возражения крупнейшей фракции – правоцентристской Европейской народной партии, к которой принадлежит и сама Метсола).
– Более строгие правила для различных групп интересов, которые должны быть зарегистрированы в реестре транспарентности ЕП, если они хотят участвовать в его мероприятиях.
– Запрет на создание неофициальных «групп дружбы» со странами, не входящими в ЕС, и более строгие правила отчетности для депутатов о спонсируемых поездках, подарках и конфликтах интересов.
– Запрет для сотрудников аппарата ЕП и помощников депутатов занимать старшие должности в НПО, финансируемых правительствами вне ЕС.
– Обязательная запись посетителей парламента в специальном журнале.
– Меры защиты для осведомителей, особенно помощников депутатов, которые сейчас рискуют потерять работу, если сообщают о неправомерных действиях.

Любопытно, что эти довольно скромные меры по повышению транспарентности обсуждались за закрытыми дверями. Тем не менее, стало известно, что руководители трех фракций – Социалистов, «Зеленых» и Левых – настаивали на более радикальных изменениях. Они хотят, чтобы депутаты декларировали свое имущество и денежные средства перед получением мандата и после его сдачи, а также детально раскрывали свои дополнительные доходы. А лидер либеральной фракции «Обновить Европу» Стефан Сежурне при поддержке «Зеленых» и Левых настаивает на создании Еврокомиссией и Европарламентом специального независимого органа по этике, который занимался бы во всех институтах ЕС минимизацией коррупционных рисков и расследованием нарушений. Согласно таким планам, орган по этике должен состоять из девяти членов, назначаемых Комиссией, Парламентом, евроомбудсменом и Судом ЕС. Сторонники его появления считают, что существующая система внутреннего мониторинга и внутренних санкций потерпела неудачу. Видимо, эта идея имеет перспективу: в декабре, в разгар скандала, за создание общего органа по этике высказалась глава ЕК Урсула фон дер Ляйен. В любом случае ясно, что «Катаргейт» не скоро уйдет из повестки дня Европарламента, и напряженные дискуссии о путях его преодоления будут продолжаться.

Александр Ивахник

Депутаты парламента Чечни дополнили название должности главы республики Рамзана Кадырова титулом «Мехкан Да» («Отец народа»). На первый взгляд, это развитие татарстанского сценария, где после упразднения президентства глава республики получил титул раиса. Но есть принципиальная разница. Раис в арабской традиции — это вождь, лидер. Но в современных арабских республиках раис — это президент, то есть высшее должностное лицо. В Тунисе, например, в 2011-2014 годах был раис Монсеф Марзуки, в 2014-2019-м — раис Беджи Каид Эс-Себси, с 2019-го — раис Каис Саид. Последний, в отличие от двух первых, проводит авторитарную политику, но «отцом» его все же не называют.

«Мехкан Да» — это совсем другая история. «Отцом» называют человека, обладающего совсем другим масштабом власти по сравнению с раисом. И которого в традиционно «многополярном» чеченском обществе до Рамзана Кадырова не было. Так что это не восстановление традиции и не ее заимствование (у тех же арабов), а создание нового феномена, подчеркивающего особый характер власти Кадырова — и как раз его отличие от глав других республик в составе России, в том числе и от татарстанского раиса. Этот титул вряд ли может носить «обезличенный» характер — хотя в чеченской Конституции и не сказано, что он относится именно к Кадырову. Но представить себе обычное должностное лицо, именуемое «Мехкан Да», весьма затруднительно. Перевод же должности главы республики на чеченский язык — это «куьйгалхо» (руководитель).

Алексей Макаркин