Жертва ли ты хищного века и новых условий жизни, меняющих твой быт, стирающих былое? Или сам готов слопать кого угодно, оттачивая свои клыки и умело расставляя сети для тех, кто мешает тебе жить по заведённому порядку? Я читал эту историю и поражался глубине и драматизму конфликта, который назревает на протяжении книги. Маскулинность и самоутверждение или уступчивость и мягкость характера? История про ковбоев и настоящих мужчин... Но ещё и про то, как за бронёй возведённого в степень мачизма может скрываться навсегда подавленная гомосексуальность.

(С большой натяжкой, но книгу можно отнести к списку
🌈#гомосексуальность_в_ХЛ)

// отзыв ниже ⤵️ //

​​​​«Хватит врать», Филипп Бессон, книга для лиц +18 лет, Popcorn Books, 2021

Эта история так проста и одновременно так грустна. Она о том, что вечно как мир — о любви и расставании. О первой любви, которая остаётся в душе навсегда, которая больше ни с чем не сравнится. Начинается же всё с одного интервью, которое уже известный писатель Филипп даёт журналистке в фойе гостинице в Бордо. И тут он со спины замечает юношу, который ему кого-то очень сильно напоминает. Он бежит за ним, окликает именем “Томá“. Перед ним словно оживший образ его первой любви, того семнадцатилетнего парня, который предстал перед ним спустя двадцать с лишним лет...

«Конечно, это была любовь. А завтра останется только пустота»

Писатель вспоминает школу, свои 17 лет, небольшой городок Барбезьë и школу, выпускной класс профиля “С“... Мальчишка чуть с девичьими манерами, умный и способный ученик, уже прочитавший многих авторов, даже пробовавший (но не осиливший) Марселя Пруста. Его отец — учитель, семья последует в любой город, куда того назначат. А в этой школе отец ещё и директор. Примерный сын, жизнь которого практически предопределена стать успешной, он с одиннадцати лет понял и принял свою непохожесть, он уже тогда познакомился с телом другого мальчика. И тут он влюбился в совершенно не похожего на его знакомых юношу...

«Я задумываюсь, не приводит ли именно холодность отцов к крайней чувствительности сыновей»

Спустя годы Филипп смотрит на того себя и вытягивает из памяти яркие и особо запомнившиеся эпизоды, ощущения ещё не окончившегося детства... Как он смотрит на юношу из параллельного класса, тоже выпускника, но из класса профиля “D”. Между ними словно пропасть. Филипп невольно следит за ним, за этим хорошо слаженным и чуть небрежным к чужому вниманию сверстников юноше. Томá Андриë, сын местного фермера и галисийской красавицы, глаза которого словно бездна, притягивающая к себе... Мальчик и не знал, что Тома тоже присматривался к нему и ищет удобного случая, чтобы пригласить на встречу — подальше от людей, в таверну на краю города. Только чтобы прикоснуться, а потом тайком встречаться и наслаждаться урывками интимной близости...

Несколько месяцев между зимой и летом 1984 года, которые так повлияли и на Филиппа, и, как оказалось, на Тома. Эти походы в кино, поездки на мотоцикле, разговоры о будущем, о родителях, о жизни. Но там было больше интимного, чем разумного, больше страсти, чем осознания. Осознание придёт гораздо позже. Увы, после лета 1984 года пути двух любовников разойдутся. Тома поедет к родственникам в Испанию работать. А Филипп поедет учиться в престижный лицей. И один уже знал, что так случиться, словно прощался на той одной фотографии, которую позволил снять Филиппу во время их последней поездки на мотоцикле...

Вторая часть — это уже 2007 год, когда Филипп живёт с партнёром, пишет и ездит с презентациями книг. Тогда он и встретит в фойе гостиницы Люку, сына Тома... И тот расскажет ему про отца, про раннюю его женитьбу в двадцать лет, как тот не пропускает ни одной передачи с Филиппом, даже его книги где-то есть в доме... И третья часть истории — это 2016 год, когда Люка сам находит писателя, чтобы рассказать о том, что произошло девять лет назад и... тринадцать дней назад. Что случилось с его отцом и какое письмо тот оставил — письмо из 1984 года, когда Тома после выпускного уехал в Испанию...

«Однако время всё сглаживает, затягивает дымкой, размывает очертания, рассеивает, будто пыльцу в воздухе поздней весной. Люка бормочет: ко всему на свете привыкаешь, в том числе и к тому, что от тебя отступаются люди, с которыми ты думал, что связан навсегда»

Я понимаю, почему и Джон Бойн, и Андре Асиман, и Оливия Лэнг так высоко оценили этот небольшой роман (скорее повесть), состоящий из рефлексий, размышлений и воспоминаниий. Джонатан Коу пророчит, что этот текст станет классикой. Потому что роман о настоящей любви, которая казалась просто временным увлечением, о глубинном и настоящем в нас, что ничем нельзя заглушить — никаким враньём себе или окружающим.

📚#книжныйотзыв
               #ХватитВрать
🌈#гомосексуальность_в_ХЛ

​​Сейчас читал у Янагихары отрывок и прям сразу предстал перед глазами образ персонажа из фильма «Кит» (The Whale), реж. Даррен Аронофски, 2022. Главного героя великолепно сыграл Брендан Фрейзер и получил накануне за эту роль Оскара👏.

#цитата ⤵️ #чточитаешь

«Один его друг после смерти любовника начал объедаться. Все деньги он тратил на еду, однажды Дэвид ужинал с Эзрой в ресторане и с восторженным ужасом глядел, как тот съел миску супа с вонтонами, а за ней — тарелку жареных водяных каштанов со стручковым горохом, а за ней — порцию тушёного говяжьего языка, а за ней — целую утку по-пекински. Ел он с какой-то упорной, безрадостной решимостью, подбирая пальцем остатки соуса, составляя пустые тарелки в стопку, будто подписанные документы. Выглядело это отталкивающе, но Дэвид его понимал: еда была реальностью, еда была доказательством жизни, того, что твоё тело — по-прежнему твоё, того, что оно ещё может и будет откликаться на всё, что ты в него отправишь, того, что его ты ещё можешь себе подчинить. Испытывать голод — значит быть живым, а живым нужно есть. Шли месяцы, Эзра набирал вес, поначалу медленно, затем стремительно, и теперь он был толстым. Но пока он был толстым, он не был больным, да это никому бы и в голову не пришло: щëки у него были румяные, розовые, губы и кончики пальцев часто лоснились от жира — он повсюду оставлял доказательства своего существования. Даже его новообретëнная грузность была своего рода манифестом, защитой, его тело занимало больше места, чем положено, больше, чем прилично. Он превратил себя в человека, которого нельзя игнорировать. Он сделал себя очевидным»

• • •

Пусть истории разные — в фильме и в новом романе — несколько разные предпосылки и обстоятельства, но как же тонко передана психология героев — мужчин, которые любили своих партнёров, были любимы и преданы им, но одиночество, боль утраты, страх, сожаление... привели к вот такому финалу. В романе «До самого рая» в этой части представлена жизнь геев в Нью-Йорке в 1990-е годы, когда СПИД уносил друзей и любимых, а спасти их не представлялось возможным.

Янагихара вообще прекрасно пишет, я позже поделюсь мыслями после чтения первых 200 страниц...

#Янагихара #кино
#гомосексуальность_в_ХЛ
#психология

​​«До самого рая», Ханья Янагихара, Corpus
/окончание отзыва/

Вторая часть второй книги посвящена истории отца Дэвида, наследника миссионеров Бингемов, заключавших браки с представителями местной королевской династии. История детства Дэвида и как его воспитывала бабушка, певшая внуку гавайские песни и сказки. История его отца-изгоя и друга-бунтаря Эдварда, он в итоге заразил отца идеей построить общину, вернуть монархию хотя бы на краю острова (это место выведено в названии Книги II-ой). Несбыточная утопичная мечта о рае, противостояние отца и сына, болезнь отца, приведшая его в клинику... И исповедь отца перед сыном в надежде его вернуть. Этот текст полон экзистенциального надрыва и боли...

Книга III. Восьмая зона

2093 год. Повествование выстроено в двух временных отрезках, которые сменяют глава за главой друг друга. С одной стороны, это история лаборантки Чарли, работающей при Университете Рокфеллера, где исследуют новые вирусные мутации, экспериментируя над зародышами крыс (ими и заведует Чарли). С другой стороны, это письма известного профессора микробиолога Чарльза Гриффита своему другу, который со своим мужем поселяется в Лондоне. По этим письмам мы шаг за шагом узнаём историю Нью-Йорка (а частью и всего окружающего мира) от 2040-х и до конца 2080-х годов.

Здесь описана жуткая история превращения свободного города в анклав с зонами и секторами, с жестокой диктатурой после нескольких волн смертельной пандемии. Вначале по приглашению сюда приезжают учёный Чарльз со своим мужем, специалистом по гавайской культуре, Натаниэлем, а также сыном Дэвидом. Так в этой семье соединяются линия Бингемов и линия Гриффитов, история с нью-йоркскими и с гавайскими линиями сюжета возвращается в Нью-Йорк и потом в дом на Вашингтонской площади (сами прочитаете как). Изменения климата и первая страшная пандемия приводят к изменениям в устройстве самого государства, эти изменения видны по тем письмам, которые Чарльз пишет другу Питеру, как герой из видного учёного становится частью системы управления, а потом и врагом государства, как рушится семья и сын становится частью восстания...

Одновременно рассказана история девушки с гавайскими корнями Чарли, внучки того самого Чарльза Гриффита, дочери Дэвида. История заболевания и излечения, адаптации некрасивой и закрытой от всех одинокой девочки, история любви и заботы дедушки, который всё делает для счастья и хоть какого-то стабильного будущего внучки. Янагихара сумела так художественно и психологически тонко передать трудности однополых пар в изменившихся условиях (ох, как они напоминают трудности в странах с гомофобными законами), отразить здесь все те страхи и попытки выжить человека перед лицом природы, болезни и тоталитарного государства.

«Болезнь высветила всё, что мы думаем о себе, показала нам те фантазии, которые мы выстроили вокруг собственной жизни. Она показала, что прогресс и терпимость не обязательно ведут к ещё большему прогрессу и терпимости. Она показала, что доброта не ведёт ещё большей доброте. Она показала, как хрупка на самом деле музыка нашей жизни...»

Думаю, этот большой и глубокий по поднятым в нём этическим, социальным и политическим темам роман останется в мировой литературе как прекрасный пример осмысления человеческого отношения к вызовам истории, но одновременно станет мостом между культурами и обществами, между прошлым и будущим, которое, надеюсь, будет лучше и светлее... до самого рая.

Хочется сказать:
Браво, #Янагихара !! 👏

#книжныйотзыв
#гомосексуальность_в_ХЛ
#ДоСамогоРая

​​«Спрингфилд», Сергей Давыдов /Freedom Letters (для лиц 🔞)

Трепетный, откровенный, живой, бьющий энергией притяжения двух молодых тел, двух влюблённых посреди постсоветской архитектуры и позднепутинского режима... Грустный, мечтательный, полный надежд и желания вырваться из оков семейных связей, душевных травм, из атмосферы провинциального города — в своё будущее и в Россию с лучшим будущим...

Это российский гей-роман о двух студентах Матвее и Андрее, в котором смешались их прошлое в Тольятти с умирающим Автовазом, их студенческие будни в Самаре с неформальными дружескими тусовками и подворовыванием пива из "Пятёрочки", подработки и трудности с окончанием универа, их встречи и расставания, переписки во Вконтакте, стихи друг другу, первые рассказы... И погружение в альтернативную действительность, где Самара — эдакий российский Лос-Анджелес, а Тольятти как Детройт, где оба героя как панковские Бивис и Баттхед, живущие в симпсоновском Спригфилде... Вот такой прекрасный замес.

«Ну не может же страна вечно ходить кругами от пи★★еца к пи★★ецу»

Андрей из семьи эмигрантки из Таджикистана, этакие "другие русские", где мама работала в администрации, а потом потеряла всё, осталась лишь люксовская Тойота и мечта сделать из сына лучшую версию себя. Матвей из семьи “хохлов“, где отец спивается и вместе с Соловьёвым из телеящика хочет вдарить по "пиндосам". Они знакомятся в самарском универе. Мэт привлекает внимание своей яркой гавайской рубашкой и лицом калифорнийца, похожего на Питера Паркера из марвеловских киношек про Спайдермена. Андрей всегда "слишком умный", заводит знакомство с парочкой девушек-неформалок, а потом в его улыбку влюбляется Матвей — она как у актёра Тома Фелтона (он сыграл Драко Малфоя из ““Поттерианы“).

«“Русская бедность — это “Великолепный век” по телеканалу “Домашний”, — эту фразу Бивис считал очень удачной. Достаточно клёвой, чтобы начать ей роман. Любой парень хочет написать роман. Или снять блокбастер. Или, не знаю, забраться на Эверест. Может, не каждый, но Бивис точно хотел. Но больше всего он хотел тра★★ть Баттхеда»

Такой роман точно должен был появиться — он о молодых людях, которые хотят перемен, но так получается, что один из них стремился и всё для этого делал, а второй никак не мог справиться с внутренним надломом и неуверенностью, с этой русской тоской, выглядывающей из глаз на калифорнийском лице. Эта полная юмора и иронии книга выходит и издаётся сейчас, увы, не в России... Но я очень надеюсь, что в России будущего она будет лежать на полках книжных магазинов и говорить молодым людям, что всё возможно и мечты осуществимы...

//Сергей Давыдов — российский драматург, сценарист и прозаик, 30 лет. В посте использована фотография автора с книгой//

#книжныйотзыв #Спрингфилд
#гомосексуальность_в_ХЛ