Вместо слов...

С весной вас ✨

Как пел пропойца под моим окном!
Беззубый, перекрикивая птиц,
пропойца под окошком пел о том,
как много в мире тюрем и больниц.

В тюрьме херово: стражники, воры.
В больнице хорошо: врач, медсестра.
Окраинные слушали дворы
такого рода песни до утра.

Потом настал мучительный рассвет,
был голубой до боли небосвод.
И понял я: свободы в мире нет
и не было, есть пара несвобод.

Одна стремится вопреки убить,
другая воскрешает вопреки.
Мешает свет уснуть и, может быть,
во сне узнать, как звëзды к нам близки.

Борис Рыжий

1997 г.

#стихи #сегодня #БорисРыжий

​​Минутка истории

Другим представителям советской интеллектуальной элиты, например Николаю Клюеву, повезло меньше. Как и Михаил Кузмин, он не скрывал своей гомосексуальности и однажды даже передал рукопись поэмы с гомосексуальными мотивами редактору журнала «Новый мир» Ивану Гронскому. Читая рукопись Клюева за завтраком в своей квартире вместе с другом Павлом, Гронский никак не мог уловить смысл произведения. Это была поэма о любви, но оказалось, что лирический герой был влюблен не в девушку, как предполагал Гронский, а в юношу. В недоумении Гронский нахмурился и посмотрел на Павла, который читал утреннюю газету в своем кресле-качалке. Гронский бросил ему рукопись:
— Паша, посмотри. Ни черта не понимаю!
Павел взял рукопись и тут же разразился хохотом.
— Чего ты, Пашка, ржешь?
— Иван Михайлович, чего же тут не понимать? Это же его жена.
Раскатистый смех Павла заполнил всю комнату.
— Омерзительно! Я не собираюсь это публиковать. Захотелось пойти и вымыть руки – Гронский содрогнулся от отвращения.

Несколько недель спустя Клюев явился в офис Гронского в Москве.
— Получили поэму? – поинтересовался Клюев.
— Да, – ответил Гронский.
— Печатать будете?
— Нет, эту мерзость мы не пустим в литературу. Пишите нормальные стихи, тогда будем печатать. Если хотите нормально работать, мы дадим вам такую возможность.
— Не напечатаете поэму, писать не буду, – уперся Клюев. – Или вы ее напечатаете, или я не буду работать.
— Тогда разговор будет короток. В Москве вы не останетесь, – пригрозил Гронский.
— Мое условие: или печатайте поэму, или я работать не буду, – настаивал Клюев. Он действительно не слишком заботился о том, чтобы его печатали, поскольку предпочитал читать свои стихи близкому кругу.

Проблема Клюева была не только в гомосексуальности. Поэма о возлюбленном, безусловно, возмутила Гронского, однако не была столь же крамольной, как другие стихи Клюева, в которых он критиковал советское правительство. Их Гронский читал без возмущения, а вот гомосексуальные мотивы в последней поэме вызвали у него острое отвращение, которое переросло в желание наказать стихотворца. В 1933 году Гронский несколько раз встречался со Сталиным и рассказал ему о подрывной поэзии Клюева, что послужило поводом для возбуждения уголовного дела. В феврале 1934 года Клюев был арестован, а в 1937 году – расстрелян.

С марта по апрель 1934 года, пока Ягода преследовал гомосексуальных представителей советской культурной элиты, его законопроект о мужеложстве прошел утверждение в высших органах РСФСР и других союзных республик. Новый закон имел порядковый номер 154-а и состоял из двух частей. Первая предусматривала уголовную ответственность за добровольное мужеложство – лишение свободы на срок от трех до пяти лет. Вторая объявляла вне закона так называемое насильственное мужеложство, которое влекло за собой более суровое наказание – от пяти до восьми лет лишения свободы.

📖 Из книги: «Закрытые. Жизнь гомосексуалов в Советском Союзе», Рустам Александер //Individuum

📷 На фото: Н. А. Клюев и С. А. Есенин, 1916 г.

#чточитаешь #цитата
#нонфикшн #история

#Закрытые