Да мне все равно, слушай, какой у тебя там ствол, плитник, активки там, шлем, подсумки, мне все равно. Хоть там "Арктерикс", хоть "Уф Про", хоть "Каринтия", хоть "Край Пресижн", хоть 14-дюймовый ствол у АР-ки, мне на это насрать, понимаешь? Сколько ты там, кого смотришь, каких блоггеров, каких значит вот этих самцов шикарных или атласных, на какие соревнования ты летишь - мне на это насрать, понимаешь?

Я в своем тактикуле настолько преисполнился, что я как будто бы уже сто триллионов миллиардов лет проживаю на триллионах и триллионах таких же боевых задач и выходов, понимаешь, как штурмы и разведка. Мне уже этот мир абсолютно понятен, и я здесь ищу только одного - выполнения задачи без потерь с одновременным обучением личного состава, начиная от слияния с бесконечным закручиваением воротка турникета, от созерцания этого великого фрактального подобия псевдоинструкторов и от вот этого замечательного всеединства тактикула, бесконечно вечного, куда ни посмотри, хоть вглубь - в бесконечно малое, хоть ввысь - бесконечно большое, понимаешь? А ты мне опять со своим вот этим "иди берись хватом Криса Косты дальше", это твоё распределение, это твой путь и твой горизонт познания и ощущения твоей подготовки, он несоизмеримо мелок по сравнению с моим, понимаешь? Я как будто бы уже давно опытный инструктор, бессмертный, ну или там уже почти бессмертный, который на этой войне от её самого начала, ещё когда только боевые распоряжения только-только сформировались как мысли. И вот эти движняки, вот, после доведения приказа Генерала, когда он покраснел, как "банка" после пяти магазинов автоматического огня, начали формировать вот эти мысли, знания, понимаешь? Я в этом подразделении уже как будто почти пять миллиардов лет живу и знаю его вдоль и поперёк весь план боевой подготовки, а ты мне какие-то...

Мне все равно на твои подсумки, на твои обвесы, на твои шмотки, там, на твой тепловизор. Я был в этом подразделении бесконечным множеством, и круче Ветра, и круче Разведоса, и круче всех великих, понимаешь, был, а где-то был конченым бобохой, ещё хуже, чем здесь. Я множество этих состояний чувствую. Где-то я был больше подобен тактикульщику, где-то я больше был подобен спешиалу, там рэксу, где-то был просто 500-й. Это всё есть душа, понимаешь? Она имеет грани подобия совершенно многообразные, бесконечное множество. Но тебе этого не понять, поэтому ты стреляй себе...

Мы в этом мире как бы живем разными ощущениями и разными стремлениями, соответственно, разные наше должности, разное и наше распределение. Тебе я желаю все самые крутые обвесы чтоб были у тебя, и все самые лучше кадровики чтобы писали наградные, чтобы открывали перед тобой ящики с БК, на шиворот-навыворот, перед тобой, как ковёр, это самое, раскрывали, расчехляли, расконсервировали, и ты их чтобы стрелял до посинения, докрасна, вон, как Солнце закатное, и чтоб на лучших вертушках и на самолётах летал, и поливал с ПК прямо с иллюминатора, и делал всё, что только в голову могло прийти и не прийти. Если мало идей, обращайся ко мне, я тебе на каждую твою идею предложу сотню триллионов, как всё делать.

Ну а я всё, я иду как истинный бог войны, узревший вечное, прикоснувшийся к Божественному, сам стал богоподобен и устремлен в это бесконечное, и который в умиротворении, покое, гармонии, благодати, в этом сокровенном блаженстве пребывает, вовлеченный во всё и во вся, понимаешь, вот и всё, в этом наша разница. Так что я иду любоваться качественно накрытой мишенной обстановкой, а ты идёшь преисполняться в гранях каких-то, вот и вся разница, понимаешь? Ты не зришь эту вечную боевую подготовку, оно тебе не нужно. Ну зато ты, так сказать, более активен, как вот этот дятел долбящий, или муравей, который очень активен в своей стезе. Поэтому, давай, наши пути здесь, конечно, имеют грани подобия, потому что всё едино, но я-то тебя прекрасно понимаю, а вот ты меня - вряд ли, потому что я как бы тебя в себе содержу, всю твою природу, она составляет одну маленькую там песчиночку, от того что есть во мне, вот и всё.