Хороший вопрос)

"Собеседник редакции рассказал, что конфликт возник из-за политических споров. По предварительной версии, капитан начал доказывать мужчине свою политическую позицию по поводу действий на Украине".

Наконец-то)

Павел Пряников: Оказывается, немецкий план перевооружения, принятый 27 января 1939 года, назывался «План Z»

Моя бабушка по маме - пермячка: дед женился в ссылке. Когда я был маленьким, мы ездили на Урал, правда, я помню только, как упал там в крапиву). Родственники с Урала тоже приезжали в Калмыкию. Но потом - перестройка, девяностые - общение прекратилось. Мама созванивалась, но вживую мы уже ни с кем не виделись. Мое поколение и младше - друг друга не знали. До этого августа. Пару лет назад уральский родственник (мне он брат - наверное, троюродный) нашел нас в соцсетях (он есть и на этом канале). А недавно - приехал с семьей в Элисту. Мы хорошо провели время, но это не тема для публичного обсуждения)) Поговорить хотел вот о чем. После отъезда родственников мне стало интересно, как выглядит Пермь. Посмотрел пока не очень много роликов. Но город показался очень уютным. Даже современные строения не выглядят так уродливо, как в Москве (хватает, конечно, всяких, но видно, что есть желание выдерживать стиль). Насколько я понял, там неплохой городской бюджет. Хотя многие архитектурные и дизайнерские решения, на которые обращают внимание блогеры, не требуют больших затрат. Красивые газоны, скамейки - под силу и таким городам, как наш (но почему-то нет). Знаменитое "Счастье не за горами" на пермской набережной - очень подходит городу. Не только потому, что это стеб Екатеринбурга. Это еще и девиз, которому стремится следовать город. Понятно, что есть проблемы с заработками, как в любой провинции. Но архитектура, общественные пространства как бы призывают горожан оставаться дома. У любого "правильного" города есть свой лейтмотив. Город должен прочитываться. Петербург - про былую имперскость, "окно в Европу". Москва - про власть. А о чем наш город? Какие смыслы рождает в сознании слово "Элиста"? Накидайте варианты. Интересны не ностальгические ассоциации, а именно смыслы, текст города. По результатам устроим опрос)
UPD: Многие всё-таки считывают город через воспоминания, историю. Я предлагаю обсудить видимый текст города - через его архитектуру, общественные пространства, даже названия улиц, если они продуманы, могут дополнять этот текст (хотя, наверное, не наш случай). В первую очередь: о чем говорит визуальный образ Элисты? Этот образ, конечно, может дополняться внутренними ощущениями. Но формироваться впечатление должно через внешнее. Волгоград, например, все ещё город воинской славы, потому что мемориал доминирует и дополняет советские постройки центральных улиц. Астрахань - про соседство с Востоком. И т.д. Читается ли Элиста в таком ключе?

Полиция соскучилась по движухе и выпустила инструкцию, как организовать несанкционированную акцию - знают же, что согласовывать бесполезно)

А какие у вас идеи для стартапа?

"Шаламов не победил лагерь. Лагерь победил его. А она лагерь победила. Она Сталина победила"

Видел как-то ролик в Ютубе, где пацан демонстрирует "технику" боевого искусства, попутно комментируя свои "приемы". При этом в каждом движении чувствуется, что парень никогда даже не дрался, не говоря уже о ринге. Пономарев со своим "дерзким" заявлением оставил такое же впечатление. Было бы смешно, если бы не "убийство Кирова".

Добро с кулаками)

В личке попросили прокомментировать пост, посвященный спорной территории на границе Калмыкии и Астраханской области. Ответ решил опубликовать здесь, потому что тема всплывает не в первый раз. Раньше я отмалчивался, поскольку простого решения там нет, а долго писать о проблеме, которая в ближайшее время не актуализируется – было лень. Постараюсь коротко. По закону о реабилитации, Калмыкия имеет право на территории, которые принадлежали ей до депортации. И пока государство делает вид, что проблемы не существует, напоминать о неисполненном законе надо. Но надо и понимать, что пост-депортационные земельные споры не существуют в вакууме. Осетино-ингушский конфликт показал властям, насколько все болезненно и остро, поэтому все вопросы о спорных территориях были отложены в долгий ящик в надежде, что все рассосется само собой. Понять (не оправдать) российских чиновников можно: им досталась сложная головоломка.

Взять один лишь Ауховский район в Дагестане. Когда чеченцев-аккинцев выселили, в этот район насильно переселили кумыков, аварцев, лакцев. Это тоже была депортация. Не все горцы хотели спускаться на равнину. Лакцы мне рассказывали, что их старики умирали в низине, потому что столкнулись с неизвестными им ранее болезнями. Когда чеченцы вернулись на родину, кумыки освободили их дома. А тем же лакцам возвращаться было некуда. Горы осиротели, плодородный слой в заброшенных селах выдуло. Начинать заново там очень сложно. Соседство чеченцев-аккинцев с лакцами и аварцами стало конфликтным. Чтобы как-то разрядить обстановку, власти решили вновь переселить лакцев – на исторические земли кумыков. Переселение до сих пор не завершено, потому что и кумыки выступают против, и сами лакцы не особо горят желанием переезжать на неплодородные земли (солончак). Межэтнические конфликты там происходят по сей день.

Есть еще сегодня менее острые, но тоже напряженные отношения на этой почве в Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии. Эти республики Сталин как будто специально создал для перманентных конфликтов. И вот, представьте себя на месте государственного деятеля. Вы исполняете закон, волевым решением возвращаете часть Астраханской области Калмыкии – Северный Кавказ вспыхивает.

Но это не значит, что на проблему надо забить, как сейчас это пытается сделать государство. Просто вопрос шире и сложнее, чем прочертить границу на карте. По большому счету он не решается, потому что власть не доверяет народу, а народ – власти. Тут тот самый случай, когда без широкой общественной дискуссии не обойтись. Тем более что по закону у нас вопрос изменения границ – дело референдума. Просто взять и передать землю, не учитывая мнение сторон, – это метод сталинизма-путинизма. Альтернативный способ: диалог власти и населения. Да, в Астраханской области есть районы, которые принадлежали Калмыкии и которые, по закону, должны быть ей возвращены. Но теперь там живут астраханцы. Если жители бывших калмыцких районов против передачи земель, то федеральный центр должен придумать способ, как компенсировать Калмыкии утрату территорий (разумеется, не за счет соседнего региона). И этот вопрос должен решаться не кулуарно. То есть это не рюкзаки первоклашкам раздать в обмен на нефть. Адекватность компенсации должен оценить и одобрить народ Калмыкии. Это что-то вроде мирового заключения в суде. По закону положено то-то, но стороны согласились на такой-то вариант.

Только вот диалога государства и общества в ближайшее время не предвидится. Поэтому пока единственное, что остается, как говорилось выше, – это сопротивляться курсу властей на забвение. Проблема комплексная. Сегодняшняя сверхцентрализованная власть ее не решит. И мнение народа при этой вертикали – учитываться не будет. Так что сначала – новые отношения власти и общества, при которых будет возможен равноправный диалог, а потом уже – «геополитика». Если хотите решить территориальный вопрос, начинать надо с требований считаться с обществом в элементарных вопросах – право на достойную жизнь, право на безопасность, свободу слова, свободу собраний. Когда научимся уважать себя, будем уважать других. Без этого такие сложные вопросы, как земельные споры, могут решаться лишь «сверху», за счет ущемления прав одной из сторон. А значит, проблема останется в статусе нерешенной.

Теперь и меня будут судить за дискредитацию. Откопали древние посты в инсте, куда я сам заглядываю раз в месяц. Не, ода яхм. Цаг ирв) Будем судиться. Пока счёт у нас 2:2.

Подробности вчерашнего заседания

В школьных учебниках истории, оказывается, сократили "лишнюю" информацию о депортациях народов. "Исчезла информация о том, сколько людей было депортировано, в каких условиях они жили в спецпоселениях; что дальше случалось с национальными образованиями", - рассказывает историк, школьный учитель Алексей Макаров.

Сергей Абашин, антрополог: "Часто встречаю такой интеллектуальный страх перед дихотомиями: хорошо-плохо, правильный-неправильный, модерн-традиция, богатый-бедный, колонизатор-колонизуемый, ну и так далее. Любой честный интеллектуал всегда понимает, что "всё сложнее", репертуар позиций, мнений, статусов, поведения, контекстов и много чего всегда выбивается из таких оппозиций, ситуации подвижны, неопределённы. Любой свободный человек увидит в этих дихотомиях некое принуждение, насилие, ограничение, упрощение. Всё так. Но и дихотомии-то не придуманы каким-то злодеем, классики структурализма считали даже, что они вложены в то, как работает индивидуальное и общественное сознание, как структурируются социальные связи, то есть за использованием дихотомий всегда стоит своя социальная и культурная логика упорядочения, систематизации и осмысления, нормирования, без этих оппозиций пропадают понятия морали и права, а иногда и смысла чего-либо. То есть наша вполне справедливая интеллектуальная осторожность по отношению к дихотомиям должна находиться в каком-то разумном балансе с осторожностью к разрушению вообще всех границ между правильным-неправильным, плохим-хорошим, колонизатором-колонизируемым. Хотите, назовите это "пост-универсализмом", то есть признанием некоторых общих правил и одновременно признанием, что эти правила могут подвергаться коррекции, обсуждению, внимательному отношению к исключениям".

Универсальный подзаголовок

В дагестанском Буйнакске, который по численности населения - половина Элисты, - заявили митинг на 460 человек против произвола силовиков.

А вот и универсальный шаблон ответа властей на уведомление о митинге)

Это я писал в 2018 году, в другой соцсети и в других реалиях). Но в целом – опять актуально. Только в связи с другими событиями:

У языка есть две основные функции: одна – объединяющая, коммуникативная, другая – обособляющая, сепаративная. Язык создан не просто для общения, он создан для общения в определенном кругу. Быть понятым среди своих так же важно, как и не быть понятым чужими. Зэки говорят на фене, чтобы их не понимали вертухаи. В прежние времена у простолюдинов всегда был язык, который не понимала знать. Потенциал зашифрованного сообщения, своего рода фени, есть в любом языке. В армии калмыки легко вспоминают родной язык, когда нужно пообщаться с земляками о чем-то своем. Эмигранты учат детей родному языку, чтобы иметь возможность обсуждать без свидетелей семейные вопросы. Этот потенциал важен для сообществ, потому что это часть их стратегии ускользания от власти – единственного политического жеста, доступного народу (если понимать под термином «народ» исключенных из политической жизни). Именно поэтому языковой вопрос так остро был воспринят в национальных республиках. Дело не в том, что после принятия спорного закона представители нацменьшинств станут меньше писать или говорить на родном языке. Коммуникативная функция большинства языков России остается невостребованной. Протесты вызваны интуитивным ощущением, что государство пытается лишить народы средства быть непонятным как наиболее очевидного способа быть неподвластным. А поскольку в политические отношения с властью могут вступать только не подконтрольные этой власти сообщества, классы и т.д., за поверхностными высказываниями об угрозе исчезновения культуры, этноса и пр. угадывается более глубокий месседж о воли к политическому действию. Точнее: тоска по политическому исключенных из политики.