В 2021 году на выборах в Госдуму я насмотрелся на усилия власти в очередной раз обмануть народ. На членов избирательных комиссий и наблюдателей оказывалось давление работодателями, полицейскими, шпаной. Конечно, среди них есть порядочные люди и не мало. Но в дни выборов себя проявляют самые беспринципные из них.

Я обращаюсь к тем, у кого есть совесть. Давайте в этих неравных условиях борьбы проявим свои лучшие качества и недопустим фальсификаций, которые отнимают у нас самих годы качественной жизни.
Главное, чтобы мы действовали скоординированно. Есть два варианта - помогать открыто или анонимно. Члены комиссии, которые вполне резонно опасаются за свою и своих близких работу, здоровье, жизнь, пишите или звоните мне, можете даже с анонимных аккаунтов. Ваша задача оперативно информировать о готовящихся, происходящих или уже случившихся фальсификациях.

Мой номер для связи 89275964659
Мой ник в соцсетях и мессенджерах Kyrgn.
Telegram, WhatsApp, Instagram, Vk

https://youtu.be/uutL0U_k0XE?si=NJ7n-7Um8kDcDn8k

Уважаемые граждане!
Публикуем образец заявления о признании потерпевшим по уголовному делу, возбужденному по факту отключения воды в Элисте.
Заявление можно отправлять по электронной почте. Для этого надо  зайти на сайт – kalmykia.sledkom.ru там найти «Интернет приемная» заполнить форму и прикрепить свое заявление (файл).
Можно отправить заявление письмом с уведомлением по адресу: 358011, г. Элиста, ул. Герасименко, д. 57. Можно заявление отнести лично, по данному адресу.

А также можно прийти в гостинцу «Элиста» каб. 202, чтобы заполнить уже распечатанный бланк заявления.
Телефон для связи:
+7 961 843 7368 Валерий Антонович Бадмаев

4 сентября 2015 года фотографировал митинг против передачи водоканала частной компании. В тот раз оппозиция потребовала провести референдум. И Орлову пришлось отказаться от планов по приватизации. Правда, позже он своровал водовод. Но это, как говорится, другая история. Хотя в этой цикличной сансаре хрен разберёшь, где конец одной истории и начало другой)

Глас народа

Недавно переустанавливал винду. Скачал все нужные приложения. Долго сомневался, нужен ли мне вайбер на ноуте. Решил на всякий случай поставить. Как оказалось, не зря) Вайбер подарил пожизненно бесплатный впн от Rakuten. Как заметил бы Афоня, фирменный, японский). ВПН шустрый - проверил на футбольных трансляциях. Такой вот лайфхак. Мож, кому надо

Свежий выпуск газеты Современная Калмыкия

Валерий Антонович про отказ в аккредитации

Южный окружной военный суд приговорил журналиста Абдулмумина Гаджиева к 17 годам колонии строго режима. Гаджиев и еще два фигуранта дела Кемал Тамбиев и Абубакар Ризванов признаны виновными в организации финансирования терроризма (часть 4 статьи 205.1. УК), участии в террористической организацией (часть 2 статьи 205.5 УК) и организации деятельности экстремистской организации (часть 2 статьи 282.2 УК). Об абсурдности обвинения говорят не только материалы дела, но и сам факт, что процесс длился более четырех лет.

Последнее слово Гаджиева:

Мы, наконец, подошли к финишу. Четыре года следствия и судебных разбирательств позади.

Здесь, в зале суда, мы ответили на многие вопросы. Но всё-таки один важный вопрос остался без ответа. Мы до сих точно не знаем, кто стоит за этим спектаклем.

Говорят, это была попытка закрыть газету "Черновик" и заткнуть независимые СМИ в республике. Кто-то видит в этом чей-то знак сверху для определенной части кавказской молодёжи. А возможно, это был просто какой-то кабинетный клерк, бездарь-оперативник, решивший отличиться, симулируя бурную деятельность по борьбе с терроризмом.

Сегодня, стоя здесь, я могу с уверенностью сказать: кто бы это ни был, он не достиг своей цели.

Да, газета "Черновик" закрыта. Но, говорят, бумажные издания нынче не в тренде. За эти годы телеграм-канал "Черновика" превратился в рупор народа, который решает через него свои проблемы. А число его подписчиков в пять раз превышает тираж печатной версии газеты.

Да, мы четыре года провели в тюрьме. Но это были самые продуктивные годы нашей жизни, за которые мы с помощью Всевышнего и благодаря общественной поддержке сумели открыть глаза общества на многие проблемы, освещая судебный процесс и выпустив из застенков сотни публикаций. Именно здесь мне по-настоящему удалось заняться журналистской деятельностью.

Три года назад, когда нам в камеру махачкалинского СИЗО принесли 40 томов уголовного дела, я писал (цитата):

"Несмотря на необычность нашего процесса в виду общественного резонанса и очевидной для всех невиновности обвиняемых, следователи и оперативники ничего не поменяли в своём подходе.

40 томов макулатуры. Невыдержанные логически, полные противоречий и ошибок - эти тексты, очевидно, сочинены людьми, не привыкшими к тому, чтобы их проверяли и их работе давали какую-то оценку. Мы намерены изменить эту уголовную традицию.

Мы предадим полной гласности работу следствия и проведём своё расследование расследования, которое провел следователь Надир Телевов. Какой бы приговор ни вынес Ростовский военный суд, мы не оставим ни одного человека в сомнениях относительно нашей невиновности" (конец цитаты трёхлетней давности).

Мы сдержали своё слово. Общественность сегодня не просто не сомневается в нашей невиновности. Наш процесс стал нарицательным и ассоциируется в обществе, как пример вопиющего беззакония и фальсификации уголовных дел.

Это дело было фейком от начала до конца.

Фейком был повод для моего задержания, когда меня задержали рано утром на основе допроса Кемала, который состоялся поздно вечером, через 15 часов.

Фейком были характеристики на нас участковых разных городов России, содержавшие одинаковые орфографические ошибки.

Фейком было обвинение нас в участии в террористических организациях, названия которых мы в итоге не услышали в суде ни от одного свидетеля и ни по одному доказательству. Следователь выбрал эти организации, только потому что они были первыми в списке на сайте ФСБ.

Фейком оказалось обвинение в том, что целью моей работы в газете "Черновик" был пиар фонда "Ансар". За десять лет этой работы данный фонд был упомянут только в одной публикации в связи с соответствующим информационным поводом.

Фейком оказалось обвинение Кемала Тамбиева в учредительстве фонда "Амана", настоящие учредители которого, как мы выяснили у них в суде, никогда о нём не слышали.

Фейком оказался мой якобы перевод 16 тысяч рублей в ИГИЛ, который, как выяснилось, был обычной покупкой билетов на самолёт.

Фейком оказался подброшенный мне, Абубакару Ризванову и нашим родственникам домик в деревне, который мы якобы приобрели на деньги, заработанные преступным путём.

Фейком были почти все свидетели обвинения, которые один за другим переходили на нашу сторону, в связи с чем мне даже не пришлось приглашать свидетелей в свою защиту.

Фейком оказалось обвинение меня в призывах к террористическим организациям на страницах газеты "Черновик". Три экспертизы не обнаружили в них даже намека на терроризм.

Даже сами многие судебные заседания были фейками.

Помню, как однажды прокурор приехал в Ростов из Махачкалы, чтобы допросить не имеющего к нам никакого отношения свидетеля о не имеющей к нам никакого отношения группе людей, которые строили не имеющее к нам никакого отношения здание на не имеющей к нам никакого отношения территории. Все, что хотел доказать прокурор на этом заседании - что эти люди были бородатыми. Однако свидетель заявил, что они не были бородатыми.

Помню, как сидел на суде, смотрел на это все со стороны и думал: что здесь вообще происходит? Целый прокурор едет из Дагестана 900 километров доказать, что никому неизвестные люди были бородатыми, а они еще и оказываются безбородыми!

Мы слушали свидетелей, которые, как они сами признавались, были "с водой в голове". Мы слушали следователя, который объяснял неправильное указание времени в десятках протоколов тем, что у него целый год неправильно работали часы.

Мы вышли на новый уровень по подбрасыванию вещественных доказательств. Раньше, фабрикуя уголовные дела, подбрасывали оружие или наркотики. Нам подбросили дом!

Самое интересное, что здесь, в зале суда, мы установили хозяина этого дома. Однако обвинительная машина настолько неповоротливая, что прокурор всё равно потребовал конфисковать этот дом в пользу государства.

За больше чем два года судебного следствия я не увидел от прокурора ни одной импровизации, ни одного отхода от шаблона, ни одной собственной мысли. Даже получив две недели для подготовки к реплике, он не догадался не требовать конфисковать чужой дом, подброшенный нам следователем.

И это не логика вот этого конкретного прокурора и не логика только прокуратуры, как надзорного органа. Это философия всей правоохранительной системы страны, которую прекрасно описал Лев Толстой в романе "Воскресенье", и которая за 150 лет нисколько не изменилась.

В заключение я хотел бы поблагодарить всех, кто нас поддерживал всё это время. Во многом благодаря вам мы не только не считаем эти годы потерянными, но и, как я говорил ранее, считаем их самыми продуктивными в нашей жизни. По крайней мере, двое из нас троих так считают, не буду сейчас показывать на третьего пальцем...

Как говорил один из великих правоведов прошлого, шейху-ль-ислам Ибн Таймийя, который тоже несправедливо подвергался гонениям:

"Что мои враги могут сделать со мной? Мой Рай в моём сердце! Если они заточат меня в тюрьму, это будет уединение со Всевышним, если убьют - смертью на Его пути, а если вышлют - путешествием".

В любом случае, как бы хорошо не было в тюрьме, я надеюсь, что в ближайшее время мы, все трое, окажемся на свободе.

Спасибо.

В статье Эльзы-Баир Гучиновой “Память о депортации калмыков “поколения 1,5”: конструирование нарратива” (Этнографическое обозрение №1, 2023) описывается эпизод, который вроде бы типичен для сибирских историй, но в то же время будоражит воображение. Респондентка рассказывает про первый год депортации. И вспоминает имя и фамилию парня, который привозил воду к баракам, куда заселили “спецпереселенцев”. Этот же юноша по утрам вывозил тела умерших калмыков, неизменно сопровождая свой ритуал пением. “Или от испуга, или он был такой веселый человек, ему лет 20 было, до того он громко пел народные песни, про тайгу”, - говорит респондентка.

Эльза-Баир комментирует: “Водовоз возит не только воду, но и мертвые тела. Трупы стали такой же неотъемлемой частью жизни высланных, как и вода. При этом [молодой человек] с трудом справляется с ролью Харона, потому и поет песни, которые поддерживают его в этом тяжелом деле”.

Сказанное ниже не релевантно теме исследования, но если вспомнить, что у калмыков “дун” - не только песня, но и единица измерения расстояния, то в образе “Харона”, как в меандре, сплетаются разные традиции. Вынужденный проводник душ умерших привозит воду живым (воду из Стикса?) и как бы пытается посредством “дун” освоить местность, которая для него - еще недавно обычного паренька - вдруг стала фронтиром, призрачной границей между миром живых и миром теней. Дезориентированный юный Харон, пытающийся совладать с пространством забвения.

Алексей Смертин рассказывает, что при Яковенко игроки "Уралана" перед каждым матчем всей командой ходили в церковь, и добавляет, что на пожертвования футболистов можно было построить еще три церкви). Интервью со Смертиным, как правило, увлекательные. Много юмора, интересных историй, мыслей о футболе. Это интервью не исключение. Но не обошлось без ложки дегтя. Начало разговора, первое упоминание Калмыкии. Смертин говорит, что перед интервью как раз встретил калмыка. На что один из ведущих сразу же реагирует: "Таксиста?". В остальном - не пожалел, что включил. Смертин, в отличие от некоторых комментаторов, никогда не терял связь с землей. В Элисте мы с друзьями встречали его в маршрутке. Желали удачи, жали руку - он всегда реагировал адекватно. Вел себя очень просто. Когда он после "Челси" возвращался на один сезон в Россию, я работал в "Еврофутболе". В "Динамо" у Смертина не получалось (команда боролась за выживание). Помню, после очередной плохой игры он шел к своей машине - рядом с ним были охранники (Смертин уже был миллионером, поэтому опасался садиться в маршрутки)). Я не ожидал его увидеть. Второпях обратился к нему, как в Элисте: Леха! И попросил послематчевый комментарий. Охранники сразу же выстроили "стенку"), один из них сказал, что здесь не микст-зона, интервью не будет. Но я уже действовал не только как журналист, но и как болельщик "Уралана")) Сказал Смертину, что я из Калмыкии. Он дал команду охранникам, чтобы меня пропустили. Комментарий был так себе - общие слова. Все-таки он был расстроен. Но даже в таком настроении о футбольных корнях не забывал)

Неплохо так прошлись)

23 августа на онлайн-митинге мы пришли к заключению, что необходимо создавать общественно-политическое движение, которое будет отстаивать интересы граждан Калмыкии и ее территориальную целостность.
Многие из участников митинга стали наблюдателями на выборах в Народный Хурал, сломав планы власти и ее партий.
Координаторы Наблюдательного полка подготовили анализ по прошедшим выборам, показывающий всю циничность власти и ее отношения к народу.

Следующий шаг развития нашего гражданского общества — ОНЛАЙН-СЪЕЗД ОБЩЕСТВЕНННО-ПОЛИТИЧЕСКОГО ДВИЖЕНИЯ! (👈регистрация)

Все, кто неравнодушен к Калмыкии и калмыцкому народу, кто хочет лучшей жизни для себя, своих детей и всего общества, регистрируйтесь и ждите оповещения!
Не важно, где вы находитесь. Главное душой быть со своей родиной и народом.
Участие в Движении может быть публичным или анонимным.

Сертн! Сергцхәтн, өөрд-хальмгуд!

Элистинский горсуд отказался прекратить уголовное преследование Валерия Антоновича и назначил заседание по его делу на 13 октября

Хорошая работа

Гособвинитель потребовал отправить на принудительную психиатрическую экспертизу известного правозащитника, сопредседателя «Мемориала» Олега Орлова. Его обвиняют в повторной "дискредитации армии".

Прокурор Светлана Кильдишева заявила, что Орлова надо тщательно проверить психиатру из-за «обостренного чувства справедливости и полного отсутствия инстинкта самосохранения».

«Потом, ваша честь, все-таки возраст, изменения в сосудах головного мозга, естественный процесс старения. [...] Я, конечно, не врач, но проблемы со здоровьем точно есть», — заявила Кильдишева.

Применение карательной психиатрии за обостренное чувство справедливости. Как и в СССР.