​​The virus is old and cold and Africa is young and hot. Почему коронавирусная инфекция слабо распространяется в Черной Африке

Статистически Африка являет собой аномалию — на родине 17% жителей планеты выявлено всего более 44 тыс. заболевших (из них уже выздоровело более 14 тыс.) и свыше 1,7 тыс. смертей — 1,1 и 0,7% соответственно. Постепенно открываются крупнейшие экономики Черной Африки — Нигерия и ЮАР, другие страны тоже начали смягчать карантинные ограничения.

И дело явно не только в неидеальной медицине и слабой диагностике — африканские страны накопили огромный опыт борьбы с куда более смертоносными эпидемиями, а многие страны — в отличие от ЕС и США — показали высокий уровень кооперации в сдерживании пандемии. Так, находящаяся в катастрофическом экономическом положении ЮАР безвозмездно помогает маленькому и бедному королевству Лесото, не располагающему собственными лабораторными мощностями — и это несмотря на то, что Лесото остается единственной страной континента, где все еще не выявлены инфицированные новым коронавирусом.

Главное объяснение аномалии — молодое население. Скорее всего, большинство африканцев переносят болезнь бессимптомно или в лёгкой форме — свыше 60% жителей континента не перевалили за 25 лет. Кроме того, континент — родина многих опасных инфекционных болезней, и иммунная реакция организма, привыкшего к напастям, скорее всего, выше. Что, впрочем, нивелируется плохим питанием и не всегда высокими санитарными стандартами.

Популярно и другое объяснение — климатическое. В англоязычных странах любят приговаривать: The virus is old and cold and Africa is young and hot. Научных подтверждений этому нет, хотя в ЮАР — зоне средиземноморского, а не тропического климата — выявлено больше всего больных — свыше 6,8 тыс.

Это, впрочем, можно объяснить как относительно развитой по местным меркам медициной, способной выявлять гораздо больше больных, так и относительно старым — опять же по африканским меркам — населением: медианный возраст южноафриканца подбирается к 30 годам, при всех нюансах демографии белой, цветной, черной и азиатской общин.

Сказывается и низкая плотность населения — 42,5 против 207 в Италии, и сравнительная бедность, а значит — и малая мобильность населения. И хотя вряд ли можно отыскать ивуарийца, нигерца или конголезца без родных в Париже или Брюсселе, вирус в Африку завез именно белый человек.

Степень готовности африканцев тоже не следует преуменьшать. В интернете любят смаковать безумные, с нашей точки зрения, выходки традиционных вождей, наперебой призывающих людей маршировать голышом, пить мочу, лечиться травами и т.д. Здесь я хочу напомнить, что большинство нынешних вождей и королей — образованные люди с европейскими и американскими дипломами, а их акции нацелены на психотерапевтическое воздействие на подданных и сдерживание паники, благо что поводов к ней у чувствительных африканцев всегда с избытком. Подчас социально-психологическое благополучие становится важнее научной рациональности.

Кроме того, не следует преуменьшать сознательность рядовых и плохо образованных африканцев. Я помню, как свирепствовавшую в Западной Африке лихорадку Эбола не зря называли bonda wote. На языке менде, буквально, это означает «семья вверх дном». Самоизоляция была знакома деревенским жителям давным-давно, она прочно закрепилась в культурном коде западноафриканских крестьянских общин, привыкших к эпидемиям оспы.

В это время закрывались рынки и торговля — все, что облегчало пути передачи инфекции, а семьи — с одобрения вождей и старейшин — разбредались по хуторам и запасались рисом. Самоизоляция стара как мир, и не африканцам объяснять, как это важно и нужно. Поэтому эпидемия поразит, в первую очередь, крупные мегаполисы — Йоханнесбург, Лагос, Абуджу, Абиджан, Киншасу.

После пандемии Африка полностью станет континентом китайского влияния

Российский совет по международным делам опубликовал достаточно объемное исследование, посвященное будущему Африки после пандемии.
Аналитики рассматривают 2 варианта, - с легким и тяжелым сценариями последствий для Африки.
Объективно говоря, второй вариант более вероятен. Основан он на предположении о том, что рано или поздно эпицентр глобальной пандемии переместится с глобального Севера на глобальный Юг.
Для большинства африканских государств характерны отсутствие современных систем общественного здравоохранения, дефицит доступных лекарств при одновременной скученности населения — особенно в стихийно растущих и плохо управляемых городских агломерациях. Распространенные архаичные традиции и религиозный фундаментализм нередко становятся препятствием для профилактики опасных заболеваний: некоторые религиозные культы решительно выступают против вакцинации, усматривая в этой процедуре вмешательство в осуществление божественного предопределения. В свое время архаические традиции и культы существенно препятствовали профилактике HIV/AIDS на африканском континенте; есть основания полагать, что примерно то же будет и с профилактикой коронавируса.

Глобальный Север, пройдя через беспрецедентную мировую рецессию и не вполне оправившись от последствий пандемии, окажется не в состоянии играть роль внешнего арбитра и гаранта безопасности на африканском континенте. Наиболее вероятной стратегией стран Запада станут попытки «самоизолироваться» от африканских проблем, снизить свою экономическую зависимость от импорта ресурсом из Африки, ограничить транспортные коммуникации и миграционные потоки, связывающие глобальный Север с глобальным Югом.

Для африканских лидеров Китай окажется единственной финансовой и экономической надеждой. Как ни крути, но единственным выгодоприобретателем пандемии на черном континенте будет Китай.

https://russiancouncil.ru/activity/workingpapers/budushchee-afriki-na-fone-pandemii-dva-stsenariya/?fbclid=IwAR1wMBJP9RV6WNEazDWuVWB6jt2eenzldfcNHExaRmGWBXoXmxw-qSLyueo

#коронавирус #аналитика #chineafrique

​​🇳🇬 Дома ужаса. Особенности религиозного образования на севере Нигерии

Под угрозой распространения нового коронавируса власти северных штатов Нигерии начали расселять по родным штатам учащихся системы исламских училищ — альмаджири. Станет ли это решающим ударом по одной из самых болезненных язв современной Нигерии — покажет только время.

Некоторые считают Нигерию бомбой замедленного действия на теле планеты. Государство, которое станет к 2050 г. третьей по численности страной мира с населением 399 млн человек, уже сейчас испытывает катастрофическую нужду в учителях.

Нехватка педагогов в начальной и средней школе, по последним данным министерства образования страны, достигла рекордных 277 тыс. человек. Вне системы образования находятся свыше 13 млн детей, в основном из северных — мусульманских — штатов.

Поэтому семь миллионов маленьких нигерийцев обучаются в сети альмаджири (от ар. «аль-мухаджир», отправившийся в путь) — исламских училищах, где с шестилетнего возраста дети изучают (вернее, зазубривают) только и исключительно Коран. Схожие училища действуют и в других странах Западной Африки, где дети вплоть до третьего десятка учатся в даарас — аналогах медресе.

Альмаджири — настоящие дома ужаса, где нередки рукоприкладство и жестокое обращение маламов с подопечными вплоть до удерживания непослушных на цепи. Дети не получают там не только основ современного религиозного образования, но и минимального объема знаний о мире, потому что в свободные от заучивания Корана часы вынуждены заниматься воровством и попрошайничеством.

Все потому, что древняя как мир система альмаджири — кузница кадров для блистательных дворов доколониальных халифов и эмиров — ныне не получает никакого внешнего финансирования. Педагогам приходится заниматься самообеспечением и побуждать подопечных к сбору милостыни, воровству и попрошайничеству. Неслучайно в языке хауса «альмаджири» стало синонимом «нищего» и «попрошайки».

Востребованность таких училищ объясняется разными обстоятельствами. Преимущества светского образования далеко не очевидны — при формальной бесплатности платить приходится за все — за учебники, тетради, мелки. Кроме того, учат в таких школах из рук вон плохо, а в переполненных и крайне шумных классных комнатах учебный материал усваивается еще хуже — большинство выпускников больше никогда в жизни не открывает книги.

В северной Нигерии все еще живы предрассудки в отношении боко (от англ. book), то есть «западного образования». Кроме того, некоторые родители всерьез видят в альмаджири эдакие «школы жизни». Наконец, вопреки исламским порядкам, женщины-хауса в среднем разводятся 3-4 раза за жизнь, но стараются сбагривать детей куда подальше перед тем, как сойтись с новым партнером и войти в новую семью, как правило, не приветствующую приемных детей. А ежели ребенок после развода пожелает остаться с отцом, то его будущая мачеха сделает все, чтобы превратить его жизнь в кошмар. В общем, альмаджири подходит здесь как нельзя лучше.

Некоторые нигерийские ученые и публицисты усматривают в альмаджири инкубаторы для «Боко харам». Но для любого радикального выбора нужен минимальный кругозор, понимание своих целей и интересов — в рядах этой группировки сражаются отнюдь не обсосы и не маргиналы. Эти же дети попросту выброшены на обочину мира и жизни и, в целом, особо не нужны ни «Боко харам», ни стране, ни родным деревням, ни даже своим семьям. Грустная история.

​​🇪🇹 Осень этнофедерализма

Правящий в эфиопском регионе Тыграй «Народный фронт освобождения Тыграя» (НФОТ) намерен во что бы то ни стало провести отложенные правительством выборы — безо всякого согласования с федеральным центром. Ранее НФОТ, составлявший основу Революционно-демократического фронта эфиопских народов — правящей с 1991 г. коалиции посткоммунистической Эфиопии — отказался объединяться с союзниками в единую Партию процветания, встав на путь открытого противостояния с Аддис-Абебой.

Эфиопию обычно считают бастионом православия в окружении исламского мира. Видимо, все дело в том, что под занавес девятнадцатого столетия православные хабеша — считанные проценты в палитре нынешних эфиопских народов — навязали свою волю пестрой мозаике царств, вождеств, султанатов и племен, составляющих современную эфиопскую нацию.

Сначала православная воинская элита убедила себя в своем мессианском империализме, затем — и другие страны мира, сотворив красивую легенду об экзотической христианской стране в кольце дикарей и неверных.

Однако за имперским лоском Соломоновой династии веками скрывалась сложнейшая система, где величественные негусы с трудом управлялись со своенравными князьями и вассалами, с мириадами каст, общин, кланов, народов и верований.

Свыше половины граждан современной Эфиопии — мусульмане, а за души и кошельки христиан агрессивно борются разнообразные протестанты (пенте), с особенным аппетитом поглощая анимистских богов и навязывая неофитам ультрасовременный lifestyle успеха и личного благополучия, совсем не вяжущийся с идеалами коллективной взаимопомощи.

Так и вышло, что XXI век принес Аддис-Абебе положенные ей небоскребы и бизнес-центры, увлеченные протестантскими проповедями вчерашние охотники из южных саванн открывают строительные компании, а где-то в Афаре султан по-прежнему важнее губернатора.

До 2018 г. правившие страной технократы эффективно склеивали эту мозаику при помощи страха, полицейских дубинок и военно-мобилизационной риторики. Начатая Абием Ахмедом либерализация открыла страну миру и баснословным инвестициям, а с ними — индустриальным паркам, космическому спутнику и плотине «Возрождение».

А заодно — обнажила накопленные обиды и открыла путь к балканскому сценарию. Страна лидирует в мировом антирейтинге беженцев и перемещенных лиц — свыше двух миллионов граждан уже покинуло свои дома. Из 80 крупных этнических групп стомиллионной страны более 20 добиваются референдумов о собственных автономиях, а вооруженные этнические ополчения сводят счеты с соседями, захватывают поля и пастбища.

Две предыдущие модели нацстроительства — монархия и коммунистическая диктатура — провалились в 1974 г. и 1991 гг. На очереди — расползающийся по швам этнофедерализм, установленный НФОТ после свержения марксистов. Тиграи — этнокультурное ядро хабеша и младшие партнеры амхара в строительстве «Великой Абиссинии» — подают другим народам очень плохой и заразительный пример.

Однако самое горячее противостояние в регионе Оромия — крупнейшем и самом населенном штате Эфиопии. Веками придворные летописцы презрительно величали оромо не иначе как галла — дикими и свирепыми разбойниками, по мере ассимиляции сложившимися в образ зловещего Другого — «пятую колонну» на теле нации. Те же отвечали им гадаа — эгалитарным республиканским этосом, отвергавшим имперские порядки — раболепие, чинопочитание и кулуарщину.

Оромия — нерв, центр и сердце Эфиопии. Создать здесь государство или мощную автономию можно лишь ценой роспуска всей страны. Битва за культурную гегемонию началась давно и преодолела конфессиональные, региональные и клановые барьеры. На новый уровень она вышла после того, как молодых радикалов-оромо возглавил влиятельный и энергичный бизнесмен и медиаменеджер Джавар Мухаммед, вооружившийся Telegram и Facebook. В 2018 г. он привел к власти Абия Ахмеда, ныне же рассорился с бывшим соратником и собирает против него молодежь.

Словом, нации никак не получается.

​​🇹🇿 «Коронавирус — не повод бездельничать», или будни тропической Беларуси

Ночные захоронения покойников, задержки с публикацией статистики, выявление COVID-19 у папайи и козла — все это стало реальностью мятущейся между страхом и отрицанием Танзании. Африканская Беларусь так и не ввела строгих карантинных ограничений — запрет наложен лишь на массовые мероприятия: похороны, свадьбы, закрылись только школы и вузы, а гражданам рекомендовано лишь «социально дистанцироваться» и носить маски.

Несмотря на смерть министра юстиции и двух парламентариев, правительство тропического «Батьки» — Джона «Бульдозера» Магуфули — решило во что бы то ни стало спасать экономику и не закрывать региональный коммерческий хаб — порт Дар-эс-Салам. Ведь на кону — амбициозные инфраструктурные проекты, индустриализация и модернизация добывающей отрасли. Hakuna lockdown. Never! — вот лозунг, по которому с некоторых пор живет Танзания. Джон Магуфули не желает слушать медиков — назло ВОЗ он распорядился взять тесты у папайи и козла, а после позитивного результата обвинил их в ненадежности и со скандалом уволил главу национальной вирусной лаборатории.

Взамен президент предлагает своим гражданам молиться — в теле Христовом вирусу, по его мнению, попросту не выжить. На помощь ему приходит и традиционная медицина — Магуфули настоятельно советует дополнять молитвы ингаляциями травяных настоев. Поэтому религиозные службы в мечетях и церквах продолжаются в полном объеме. Выбор в пользу религии сделан неслучайно — в этом году Танзанию ждут президентские выборы, и поддержка церковных лидеров как никогда важна для переизбрания Бульдозера.

Пришедшего к власти в 2015 г. популиста Магуфули чаще всего сравнивают с Дональдом Трампом и Жаиром Болсонару. Впрочем, себе в актив танзанийский лидер может записать несравненно больше достижений — этому способствует лояльный парламент и особенно — муниципалитеты, по итогам ноябрьских выборов более чем на 99% укомплектованные членами правящей Партии революции.

За пять лет президентства Магуфули сонная страна, славящаяся чарующей философией «медленной жизни» (pole pole), вышла в топ самых быстро растущих экономик мира. Развязанная Магуфули «экономическая война» — беспощадные антикоррупционные чистки, насаждение трудовой дисциплины, поощрение национального бизнеса и борьба с «хищническим» иностранным капиталом — сопровождалась прорывами в промышленности, связи и — что немаловажно — в здравоохранении и сохранении дикой природы, местами — не без перегибов.

Однако в поле зрения мировых правозащитных организаций чаще всего попадает оборотная сторона магуфулизации — разнузданный национализм, дискриминация азиатов, преследование гомосексуалистов и всемерное насаждение «нравственности», сопровождающееся отстранением от занятий беременных школьниц, борьбой с адюльтером, внебрачным сексом, поощрением телесных наказаний в школах. В этом ему помогает команда — от одиозного губернатора Дар-эс-Салама Пола Маконды до кардинала Поликарпа Пенго, прославившегося — в числе прочего — восхвалением заслуг Адольфа Гитлера и Бенито Муссолини.

Словом, Танзания — прекрасная иллюстрация метафоры «комплексного обеда». С одной стороны — современная страна, в которой не стыдно жить и умирать, с другой — вся эта назойливая рукотворная архаика.

​​🇪🇷 Многолетний и бессменный лидер Эритреи Исайяс Афеворки нанес неожиданный и беспрецедентный в условиях глобальной пандемии визит в соседнюю Эфиопию. Как говорят злые языки — единственно затем, чтобы опровергнуть слухи о своей смерти.

Эритрея — одна из самых закрытых стран мира — тоже не избежала пандемии. Несмотря на то что еще с 1 апреля вся страна сидит на общенациональном карантине, эритрейцы вряд ли заметили закрытые границы — военизированной стране с жестким въездным и выездным режимом, по индексу несвободы прессы опередившей даже КНДР и Туркмению, не привыкать к запретам и ограничениям.

Другую «карантинную» меру — запрет на снятие больше 330$ наличными — нищие эритрейцы тоже вряд ли заметили. Недаром столица Асмэра считается одним из самых экологически чистых городов мира — на личный автотранспорт (даже мотоцикл) у граждан средств нет, изношенный общественный транспорт оставляет желать много лучшего, поэтому жители больше полагаются на велосипеды.

Не заметили граждане и президента — многолетний лидер страны Исайяс Афеворки, долгие годы страдающий паранойей, по традиции перемещается от одного потайного убежища к другому, а с момента начала эпидемии практически не показывался на публике, породив немало слухов о своей недееспособности или даже кончине. Для Эритреи, где все нити контроля над экономикой, общественной жизнью и политическим процессом находятся в руках одного человека, это особенно опасно.

Впрочем, власть Исайяса в надежных руках. Йеман Гебреаб — ведущий и самый влиятельный советник Исайяса и второе лицо государства — абсолютно убежден, что Эритрея «идет своим путем», страна с момента обретения независимости в 1993 г. все еще «раскачивается» и «экспериментирует». Плод эритрейского поля экспериментов — военно-мобилизационная экономика с «опорой на собственные силы», принудительным трудом и жестким государственным контролем над всеми частными предприятиями, объединенными в основанный президентом консорциум «Хидри» под управлением Хагоса Гебрехивота — ведущего экономиста правящей партии.

Однако простые эритрейцы не согласны с безобразно низким уровнем жизни, неограниченной военной службой и фактическим рабством у партийных и военных бонз, поэтому массово бегут из страны — только в 2019 г. до 6 тыс. эритрейцев каждый месяц покидало страну и искало убежище в Эфиопии. Впрочем, даже за границей они не чувствуют себя в безопасности — если одни бегут из страны, спасаясь от рабства и неустроенности, то другие — правительственные агенты — пускаются за ними вслед.

Сеть шпионов, информаторов и «интернет-троллей», курируемых нацбезом и Йеманом Гебремескелем — министром информации и математиком с лондонским образованием — тщательно мониторит настроения диаспоры. В Европе зарвавшихся диссидентов преследуют и терроризируют боевики проправительственного движения Eri-Blood с неофициальной штаб-квартирой во франкфуртском ресторане «Мособ». Да и отвязаться от родины беглому эритрейцу непросто: во многом это означает утратить связи с семьей, а для старшего поколения «Народный фронт освобождения Эритреи» и лично Исайяс — мифические и очень почитаемые фигуры.

​​🇨🇲 «По ту сторону реки Мунго». Как Камерун расползается по старым колониальным границам

Коронавирусный кризис не остановил крупнейшее и самое забытое вооруженное противостояние в Экваториальной Африке. Речь идет о сепаратистском мятеже на западе Камеруна, вылившемся в 2017 г. в полнокровную гражданскую войну.

Несмотря на то что еще 29 марта крупнейшая группировка сепаратистов — «Силы обороны Южного Камеруна» — объявила об одностороннем прекращении огня, остальные 15 группировок даже не думают складывать оружие. А в минувшее воскресенье, в разгар ожесточенных боев, сепаратисты совершили очередную громкую вылазку, убив недавно избранного мэра г. Мамфе.

Известный теоретик культуры Терри Иглтон проницательно заметил, что «в Боснии или Белфасте культура – это не только то, что вы вставляете в магнитофон, но еще и то, за что вы убьете». С недавних пор за культуру – англосаксонскую или франкофонную – убивают еще и в Южном Камеруне.

Убивают буквально и очень жестоко — за преподавание на французском языке, пренебрежение «англосаксонскими стандартами» и социокультурным этикетом, наконец, за право смотреть матчи английской Премьер-лиги, традиционно игнорируемые национальным телевидением, не упускающим зато ни одной встречи «Пари Сен-Жермен». Убивают — с обеих сторон — малограмотные крестьянские парни, говорящие на пиджинах или — самое большее — ломаных языках бывших метрополий, в крупных городах давно слившихся в причудливый язык Camfranglais.

Южный Камерун некогда входил в британскую колониальную систему, а впоследствии воссоединился с французской частью в единую страну. Но единой нации из склеенных воедино частей так и не сложилось — франкоязычная элита фактически упразднила федерацию и систематически подавляла инакомыслие англоязычного региона — аграрного, слаборазвитого и депрессивного придатка большой страны, в которой англоговорящему меньшинству попросту не нашлось места.

Неудивительно поэтому, что англофоны презрительно называли франкофонов «подстилками Франции», а те уподобляли соседей «нигерийцам», намекая на многообразные административные, хозяйственные и социокультурные связи Южного Камеруна с другой бывшей британской колонией. Разделяющая регионы река Мунго стала метафорой раскола нации и провала политики «мультиязычия», ставшей было визитной карточкой Камеруна, этой «Африки в миниатюре».

Борьба за культурную гегемонию вступила в горячую фазу в 2017 г., с провозглашением виртуальной и никем не признанной «Республики Амбазония», и уже унесла свыше 3 тыс. жизней. Начатая интеллектуалами — учителями и судьями, она была продолжена пестрыми молодежными ополчениями («Тигры», «Красные драконы») и очень быстро отбросила регион в каменный век, породив галерею монструозных варлордов и военных преступников.

Сепаратисты не брезгуют похищением школьников и учителей, отказавшихся бойкотировать занятия на французском языке, казнят чиновников, обезглавливают военных и жандармов. Власти же отвечают карательными рейдами, сжигают людей живьем, разрушают дома сепаратистов и сочувствующих и сколачивают этнические ополчения пастухов-мбороро для борьбы с мятежными общинами и селениями.

И если для нас остановка деловой активности оказалась болезненным шоком, то англоязычные камерунцы к ней привычны — уже почти три года добровольные локдауны, или «города-призраки», стали обыденностью крупных населенных пунктов Южного Камеруна, желающих тем самым сказать свое твердое «нет» раскинувшейся по ту сторону Мунго бесконечно далекой республике.

​​🇧🇮 Транзит во время чумы. Как Бурунди готовится к всеобщим выборам

Даже в разгар пандемии политическая жизнь Бурунди не затихает ни на минуту. Страну, пережившую пять раундов гражданских войн, вряд ли можно запугать вирусом — Бурунди стала последней нацией, приостановившей игры национальной футбольной лиги.
 
20 мая — меньше чем через неделю — власти твердо намерены провести операцию «преемник» и передать бразды правления наследнику уходящего на покой Пьера Нкурунзизы, правящего страной с 2005 г. Нкурунзиза колебался между продлением своих полномочий и монаршьим престолом, но в конце концов остановился на скромных титулах «вечного верховного вождя» и «верховного лидера патриотизма» — сказались кровавые месяцы 2015 г., когда переизбрание Нкурунзизы на третий срок стоило стране сотен жизней.

Поэтому на грядущих всеобщих выборах преемник и близкий друг Нкурунзизы — генеральный секретарь правящего «Национального совета в защиту демократии — Фронта в защиту демократии» (CNDD—FDD) Эварист Ндайишимийе — будет тягаться с шестью кандидатами от оппозиции.
Ну а возражавшие против проведения выборов представители ВОЗ были со скандалом изгнаны из страны.

Однако Бурунди не пренебрегает некоторыми «полезными» карантинными ограничениями — прибывающие иностранные наблюдатели помещаются на обязательный 14-дневный карантин и, скорее всего, не будут допущены к избирательным участкам — выборы, по мнению властей, дело исключительно бурундийское и почти что ювелирное: по сей день страна обязана формировать органы власти по особым квотам для хуту (60%) и тутси (40%), поэтому выборы здесь – не про честный подсчет голосов, а про тщательный power-sharing.

Пережив несколько серий гражданских войн между хуту и тутси с этническими чистками и «микрогеноцидами», Бурунди лишь к 2005 г. вошла в клуб сомнительных «гибридных» демократий — с де-факто однопартийным режимом, регулярно пропадающими журналистами и мелькающими там и тут партийными боевиками «Имбонеракуре» в милитари-брюках и белых футболках, присвоившими функции армии и полиции.

Такое положение дел, естественно, нравится не всем — столичный средний класс дошел до немыслимой предвыборной коалиции из либералов, социалистов, монархистов и разнообразных демократов, а границы регулярно испытывает на прочность вооруженная оппозиция, базирующаяся в ДР Конго. Еще меньше это нравится озабоченному мировому сообществу — страна вечно балансирует между санкциями и международной изоляцией.

Но позиции правящей партии прочнее, чем кажутся. Когда в 2005 г. страну возглавило новое поколение молодых политиков CNDD—FDD, чопорных военных и кабинетных бюрократов сменили прошедшие десятилетнюю гражданскую войну партизанские командиры-хуту — крепкие, суровые и витальные крестьянские парни. Впервые в истории Бурунди они выплеснули политику из высоких кабинетов на сельскохозяйственные и футбольные поля и погнали чиновников интересоваться «нуждами народа».

Колесящий на велосипеде Нкурунзиза в спортивном костюме — сам заядлый фермер — завоевал симпатии крестьян, а распевающие военные песни хунвейбины из «Имбонеракуре» в окружении детворы живо напоминали сценки китайской Культурной революции и танзанийской «Уджамаа» — неслучайно правящая CNDD-FDD так многим обязана соседней Танзании. Впервые в истории Бурунди правящая партия стала по-настоящему «народной» — CNDD-FDD преодолела свой этнический облик и привлекла в свои ряды множество тутси. И это, пожалуй, самое главное.

​​🇷🇼 Во Франции задержан 84-летний бизнесмен Фелисьен Кабуга — один из главных спонсоров и вдохновителей геноцида в Руанде 1994 г. С его поимкой на свободе остаются лишь два ключевых военных преступника — экс-министр обороны Огюстен Бизимана и командующий батальоном президентской гвардии Проте Мпиранья.

Во время стодневного безумия весной-летом 1994 г. Кабуга руководил правительственным Свободным телерадио «Тысяча холмов» — главным координатором и вдохновителем экстремистов-хуту. Созданное в 1993 г., наибольшую известность оно получило как «радио мачете» — это СМИ стало основным инструментом негативной мобилизации хуту против меньшинства тутси.

Помимо руководства инициативным комитетом «радио мачете», Кабуга был одним из его главных акционеров и серьезно влиял на редакционную политику. Он же финансировал и военизированные партийные структуры, занимавшиеся систематическим истреблением тутси в тесном взаимодействии с вооруженными силами, спецслужбами и церковными лидерами — именно благодаря Кабуге в Руанду было завезено более 580 тыс. мачете, снабдивших до трети будущих убийц.

Надо сказать, что Пентагон и юридическая служба Госдепа США раз за разом блокировали международные инициативы по глушению, блокировке и физическому уничтожению антенн радио «Тысячи холмов», ссылаясь на приверженность «свободе слова» и международным соглашениям о радиовещании. Историк Иван Кривушин в своей известной книге «Сто дней во власти безумия» пишет, что однажды дошло до того, что на очередном межведомственном совещании представитель Пентагона раздраженно возразил: «Радио не убивает людей. Людей убивают люди!». И не поспоришь.

Не дожидаясь агонии экстремистского режима, Кабуга довольно быстро покинул страну и отправился сначала в Швейцарию, а затем — в Заир (ныне ДР Конго), покуда не осел в Кении, где благодаря хорошим связям в местном истеблишменте, в том числе в окружении президента Дэниела арап Мои, даже открыл торговую компанию.

Кабуга всегда был на шаг впереди от преследователей — так, он ускользнул от правосудия в июле 1997 г., получив письмо-предупреждение от кенийского полицейского. Позже Кабуга появлялся в Юго-Восточной Азии, в 2000 г. транзитом бывал в Бельгии. В 2002 г. Госдеп США и ФБР в сотрудничестве с кенийскими спецслужбами разработали новый план поимки преступника, но Кабуга вновь сбежал, а сдавший его информатор был убит. Предполагается, что Кабуга скрывался в Кении как минимум до 2010 г., а впоследствии перебрался во Францию, где жил под вымышленным именем в пригороде Парижа Аньер-сюр-Сен.

​​🇳🇬 «Потерянное колено Израилево». У истоков межобщинных коллизий Западной Африки

Исследователи Crisis Group своевременно обратили внимание на крупную геополитическую катастрофу Западной Африки — необъявленную войну скотоводов-фульбе и земледельцев-хауса, охватившую весь северо-запад Нигерии.

Два непохожих уклада жизни, веками существующих в непростом симбиозе, оказались разведены навсегда — из-за конкуренции за скудеющие ресурсы и повсеместного наступления пустыни. Обе общины притягивают бандитов, в регион рекой течет оружие. Обычными стали похищения людей, грабежи, налеты, кражи скота. Аналогичные коллизии прошли трещиной по всей Западной и Центральной Африке: распался «социальный контракт» фульбе с бамбара (в Мали), с моси и гурма (в Буркина-Фасо).

Фульбе — заложники своей истории и уникального кодекса поведения pulaaku, напоминающего бедуинский хашам. В основе его — скромность, терпение и отвага. Многие фульбе считают себя чужаками на африканской земле и «потерянным коленом Израилевым» — потомками Хама, вышедшими из пустынь Ливии и Египта. На это намекает и светлый цвет кожи, роднящий их с эфиопской расой. К этой легенде приложили руку и колонизаторы: пораженные великолепием ныне пришедших в упадок держав фульбе, они прозвали народ богословов, воинов и торговцев «почти что белыми» (presque blancs). А талмуды немецких эрудитов доказывали «хамитское» происхождение фульбе и отсутствие у них чего-то общего с «настоящими африканцами».

Проклятье «слишком белых», «слишком развитых» и «слишком близких к колонизаторам» настигло фульбе с парадом суверенитетов в 1960 г. «Год Африки» стал для фульбе чем-то вроде Версальского мира. Новые власти молодых стран вытеснили их на обочину общественно-политической жизни, а наступающая пустыня обрекла их на исход из экологических ниш. Навыки кочевого быта бросали одних в «погоню за облаками», то есть за столь желанными дождями и сочными пастбищами, других — в объятия заокеанской коммерции, третьих — в сети не менее космополитичного радикального ислама.

В гвинейской Лабе — столице древней империи фульбе Фута-Джаллон — молодые ваххабиты-фульбе уже бросают вызов религиозному истеблишменту. А в менее благополучных странах не исключающие друг друга бандитизм и джихадизм разъедают социальную ткань фульбе сильнее наступающих песков. По пятам бандитов в северных штатах Нигерии к фульбе пробираются агенты «Аль-Каиды», объединенные в группировку Ансару. А Амаду Куфа — лидер малийского «Фронта освобождения Масины», названного так по имени одноименной империи фульбе — числится среди самых разыскиваемых террористов мира. Знаменитый же «треугольник смерти» на пограничье ЦАР, Камеруна и Чада давно известен как Заргиналенд — по названию разбойных банд, многие из которых принадлежат к фульбе-бороро.

Культура и язык — это все, что есть у фульбе, вынужденных жить и выживать в недружественном окружении. Это ткань, связующая поколения, кланы и семьи, рассеянные по свету. Неслучайно особую касту сказителей-гриотов — носителей богатого поэтического фонда, насыщенного историями о героях доисламского прошлого, — именуют у малийских фульбе маабубе, или шерстопрядами. Связь столь сильная и интимная, что в древних мечетях Кано фульфульде вытеснил арабский в качестве священного языка, а престиж высокообразованного народа обеспечивал фульфульде высокий статус языка международного общения — именно его СССР сознательно избрал языком радиовещания в Западной Африке.

Сохранят ли фульбе свой уклад в контркультурных мирах джихадистских структур, трансграничных НВФ и международной коммерции — сказать сложно. Ясно одно — пастушеский быт, а с ним — космология и этос, восходящие к доисламскому прошлому, скоро будут утрачены навсегда. Но фульбе — бизнесмены, политики, интеллектуалы, военные и религиозные лидеры — пробивают себе дорогу в современность и пока еще крепко держатся друг за друга. Бытующая в их среде система «свой-чужой» все еще безотказно срабатывает даже между бывшим пастухом и европейским инженером.

​​🇸🇱 Под сенью хлопкового дерева

По некоторым сведениям, с недавнего времени в Сьерра-Леоне начали действовать структуры российского правоконсервативного бизнесмена и инвестора Константина Малофеева. Появление в стране российского бизнеса совпало с достижением договоренностей с президентом страны Джулиусом Маадой Био, заинтересованном в инвестициях «Международного агентства суверенного развития», возглавляемого Малофеевым.

Власти Сьерра-Леоне и ранее интересовались РФ — в июне прошлого года в рамках встречи акционеров Африканского экспортно-импортного банка Москву посещала правительственная делегация главного министра Дэвида Фрэнсиса. Сам Константин Малофеев тоже проявлял интерес к африканским странам и был замечен влиятельным панафриканским изданием «Жен Африк».

Если это правда, то российские структуры вошли в страну в очень неспокойное время — стихийные мятежи, протестные акции, аресты журналистов и ожесточенные столкновения властей с оппозицией стали обыденностью общественно-политической жизни этой нищей западноафриканской страны.

Карантинные же ограничения выступили дополнительным — и довольно мощным — катализатором недовольства. Вслед за резонансным бунтом заключенных перенаселенной столичной тюрьмы последовали беспорядки в рыбацком поселке Томбо и ряде деревень на севере страны, жители которых недовольны введенными ограничениями.

Достигает пика и противостояние правящей «Народной партии Сьерра-Леоне», поддерживаемой мендеязычным югом, с оппозиционным «Всенародным конгрессом», база которого — проживающие на северо-западе темне. Президент Джулиус Маада Био открыто называет ВК террористами, а его сторонники угрожают протестующим физическими расправами. Оппозиция же обвиняет Маада Био в авторитаризме и многочисленных преступлениях. Правящая НПСЛ тоже расколота — многие недовольны захватившими власть в партии paopa, «силовиками» — сторонниками Маада Био, и столкновения членов НПСЛ вылились на улицы. Страна находится на пороге самого серьезного за последние 18 лет гражданского противостояния.

Едва ли не главный барометр настроений Сьерра-Леоне — это священное для жителей столицы Фритауна и старейшее в мире хлопковое дерево. В январе этого года оно вспыхнуло во второй раз в истории. Возвышающееся посреди обширного поля 73-метровое Ceiba pentandra было одним из первых объектов, примеченных в 1792 г. тысячей бывших чернокожих рабов, преисполненных решимости построить «Город свободных». Именно вокруг хлопкового дерева в воскресенье 11 марта 1792 г. была совершена церемония закладки Фритауна, и с тех пор ежегодно вокруг него совершают благодарственные молебны.

Поджог дерева горожане восприняли символически. Старейшее дерево в старейшей части города и страны пережило кровавые и смутные весенние месяцы 1967 г., когда боевики НПСЛ всеми силами старались сорвать победу ВК, а в 1999 г. безучастно наблюдало за вторжением повстанцев «Революционного объединенного фронта». Нынче же, когда все вернулось на круги своя, дерево вновь стало свидетелем бесчинств извечных и заклятых врагов — НПСЛ и ВК, готовых довести страну до новой гражданской войны.

​​🇲🇿 Джихадистский мятеж в мозамбикской провинции Кабу-Делгаду стал угрозой регионального масштаба

Оперативная обстановка на севере Мозамбика ухудшается день за днем. «Сообщество развития Юга Африки» уже вызвалось содействовать стране в сдерживании расползающейся по региону угрозы.

Мятежная мозамбикская провинция уже привлекла немало джихадистских career fighters и радикальных проповедников из Ближнего Востока, а также стран Восточной и Центральной Африки — Сомали, ДР Конго, Танзании и Кении.

Боевики уверенно удерживают стратегическую инициативу. Оказавшись способными на большие символические акции — кратковременные захваты городов Мосимбоа-да-Прая и Киссанга, джихадисты методически изолируют удаленные селения, блокируют пути сообщения, подъездные пути, дороги и мосты, принуждают к сотрудничеству местных жителей, в основном молодежь, и похищают женщин — на манер своих коллег в ДР Конго.

С этой целью они последовательно разрушают правительственную инфраструктуру и телекоммуникационное оборудование операторов Vodacom и Movitel. В настоящее время основная партизанско-террористическая активность сосредоточена вокруг стратегически важных городов — Муеды (на плато Маконде) и порта Пембы (столицы провинции).

Вооруженное подполье оказалось не по зубам неофициальной российской ЧВК «Вагнер» и сменившим ее южноафриканским специалистам из Dyck Advisory Group. Силы безопасности Мозамбика, в целом, тоже оказались бессильны — за долгие годы правления коррумпированного «Фрелимо» посткоммунистические власти разучились находить общий язык с общинами суахилийского народа мвани — главного поставщика радикалов для регионального террористического подполья.

Труднопроходимые джунгли севера страны оказались непроницаемы и для разведывательной техники — в некоторых лесных лагерях боевиков так темно, что приходится использовать лучины и лампады средь бела дня, и базы повстанцев, в частности в районе р. Мессало, долгое время ускользали от разведывательных вертолетов.

Во многом это местное явление, обусловленное вековой дискриминацией суахилиязычных мусульман-мвани. Типичный портрет инсургента — Ассумане Нвита, более известный как Ассумане Виподози («косметика» с яз. суахали). В 2000-е гг., подстегиваемые голодом, его родители — уроженцы деревни Олумбе — переселились в Мосимбоа-да-Прая и в конце-концов осели в деревне Матола, где работали в полях за еду. С трудом окончив среднюю школу из-за финансовых неурядиц, Ассумане мечтал поступить в университет, рассчитывая на помощь брата-военного, но как старший сын вынужден был под давлением отца продавать древесину и содержать семью.

Ассумане вместе с другом Нгулунгу много ездил по торговым делам и в конце концов открыл косметическую лавку на рынке в Нандуадуа. Со временем Ассумане стал частым гостем в Дар-эс-Саламе, где закупал косметику и приобщился к радикальным проповедям. С годами, под влиянием салафитов, он бросил «постыдную» торговлю, помогал строить в Нандуадуа мечеть, обзавелся связями в Танзании и перевез туда своих детей. Именно такие люди — молодые (на момент вступления в подполье Ассумане не было и тридцати), порядком озлобленные, подвижные и активные — составили социально-психологическую основу джихадистского подполья.

Однако действующие здесь с июня 2019 г. структуры «Исламского государства» последовательно укрепляют свое присутствие и стремятся переформатировать подполье так, как они уже сумели сделать в Нигерии — через создание стабильных квазигосударственных, фискальных и диверсионно-разведывательных (амният) структур. Тем не менее преувеличивать фактор ИГ не стоит — в районе городов Мосимбоа-да-Прая, Нангаде, Муидумбе и Киссанга, а также в прибрежной полосе действует не менее пяти крупных оперативных групп, действующих под все более собирательным брендом Ахлу сунна ва джамо и поддерживающих контакты с эмиссарами и структурами ИГ.

​​🇬🇭 Со скипетром и дипломом MBA. Штрихи к коллективному портрету традиционных лидеров Африки

Великие умы обсуждают идеи. Средние умы обсуждают людей. Ну а Телеграм-каналы обсуждают аппаратный вес глав регионов. И едва ли не первое, что бросается в глаза в «региональной повестке» стран Черной Африки — это традиционные вожди, узаконенные на муниципальном и государственном уровне целого ряда стран.

Хороший повод поговорить о них — интересный фоторепортаж Deutsche Welle о вождях Ганы — быстро развивающейся и современной страны, где традиционные правители по-прежнему контролируют всю землю и доступ к ней. Ни один инфраструктурный проект не обходится здесь без диалога с традиционными властями, которые могут развернуть экскаваторы по первому же требованию.

Они — управляющие земельным фондом, посредники в поземельных и бытовых конфликтах, «прокладки» между государственным Левиафаном и простым смертным и — last but not least — проводники в мир духов и предков, живущих среди африканцев. Ганцу сложно поэтому помыслить землю и населяющую ее общину без вождя. Колонизаторы это чутко понимали, но в своей политике «косвенного управления» руководствовались простым и по-армейски грубым правилом: «если вождя нет — его нужно выдумать».

Так что подчас вождей искали (и находили) там, где их отродясь не водилось. Так вышло с ганским народом га, которому навязали верховного вождя из жрецов по образу и подобию соседних аканов. Впоследствии власть таких лидеров была на порядок слабее, чем у тех, что непрерывно наследовали ее с доколониальных времен, и требовала постоянных вмешательств и вливания лишних денег.

С независимостью вождества не исчезли — они даже стали появляться на новоосвоенных землях, причем не только сельской глубинки, но и в пригородах быстро растущих городов, где еще полвека назад были джунгли — в той же Гане вожди появились в пригороде Аккры Фарома. Конечно, вождей порядком зарегулировали, суды, губернаторы и префекты отжали у них добрую часть полномочий, но все же они сохранили, а кое-где даже укрепили свою власть. Так, Сьерра-Леоне официально поделена на 190 вождеств, и поля некоторых вождей возделывают крестьяне на манер крепостных. А муссировавшееся в ивуарийской прессе оскорбление премьер-министром короля Санви потребовало даже личного вмешательства президента.

Так обстоят дела не только в Западной Африке. Не связано это и с благополучием страны — в развитой Ботсване парламент консультирует палата наследственных вождей, а бурно развивающийся Сенегал суть олигархия традиционных кланов и суфийских теократов. В неблагополучных Лесото и Малави традиционные вожди — главная судебная инстанция для большинства местных жителей, во многом потому, что государство в этих демократиях традиционно занято собой любимым. Зато в Уганде люди как-то обходятся и без возрожденных для них королей — спасибо налаженной и современной бюрократии.

Выезжающие на паланкинах на торжественные обряды, в обычной жизни короли — бизнесмены в строгих костюмах, все больше имеющие дело с бюрократией, чем с духами предков (хотя и с ними тоже). Так, ганский вождь Фодоме Тогбе Диабо XI в свободное от исполнения обязанностей время управляет мебельной фирмой. При этом доступной земли становится все меньше, поэтому их власть, по идее, только растет.

Зато сами вожди становятся все образованнее и компетентнее: обязательным стало зарубежное образование и опыт работы в бизнесе, НКО, международных компаниях и организациях (ООН, Всемирный банк). Появились в Гане и nkɔsuɔhene — особые «вожди развития»: за заслуги перед общиной такой титул могут получить все, в том числе и белые. Словом, вожди, влияющие на размещение инвестиций и электоральный процесс, стали современными политиками и бизнесменами в одном лице — из младших партнеров они выросли в опасных конкурентов. «Двум быкам не ужиться в одном краале» — гласит пословица тсвана. Власти не знают, как с этим быть — споры традиционалистов и модернистов, особенно в университетах, не утихают ни на минуту.

​​🇱🇾 🇹🇩 Потерянные в Сахаре

Коль скоро никто об этом пока не пишет, поговорим о тылах Халифы Хафтара — а именно о захваченном им в январе 2019 г. юго-западном оазисе Феццан, где интересы ЛНА тесно смыкаются с ее союзниками — Чадом и Суданом.

Ни для кого не секрет, что у Хафтара напряженные отношения с туарегами и в особенности с тубу (теда-даза) — нило-сахарским народом, проживающим на юге Ливии, северо-востоке Нигера и севере Чада.

Кочевые пастухи, они разделены на 36 кланов и считают своей родиной горный массив Тибести на севере Чада. Однако непрерывные гражданские войны вынудили тубу перебираться в южноливийские оазисы Куфра и Феццан, где ныне проживает до 50 тыс. тубу.

Тубу в южноливийских пустынях тоже не особенно привечали — Каддафи терпел их лишь затем, чтобы давить на правительство Чада. Дело в том, что в 1997-2010 гг. населенный тубу север Чада находился под управлением повстанцев, снабжавшихся Каддафи через ливийских тубу.

И хотя мятежные тубу были замирены и интегрированы в чадское правительство, многие рассеялись творить дичь и развозить контрабанду по Ливии, Нигеру, Чаду. Кто-то бросился добывать золото в Тибести, кто-то — сражаться с Каддафи, а после его поражения — с арабскими и туарегскими ополчениями. Сюда же, на бесхозный ливийский юг, хлынули и многие тубу из Нигера.

Тубу и до этого были довольно «анархическим» народом, склонным к силовому решению конфликтов и частой смене вождей, которых им навязывали сначала французы, а с 2006 г. — чадские власти. В результате большинство тубу отвечает ныне перед двумя-тремя вождями.

Формально все их кланы управляются наследственными вождями дерде из клана Томагра. Но после подавления восстания к 2011 г. власть дерде ослабла. Появился «реформатор» Хокай — противник Томагра, претендент на титул дерде и сторонник реформы обычного права, отвернувшийся от Нджамены и в 2016 г. договаривавшийся уже с Мисратой.

С притоком же АК-47, FAL и легких денег стали теряли власть и авторитет их старейшины — бугуди. Словом, трагедия разделенного и рассеянного народа помножилась на распад традиционных властных отношений и милитаризацию, а также озлобление на Чад и его друзей.

Ну а власти Тобрука и Триполи, туарегская и арабская общины оказались ничуть не лучше — долгое время они выступали против узаконивания их гражданского статуса. С каддафистами-туарегами тубу рассорились еще в 2014 г., когда выбили их из караванных путей. Тубу стали «мятежниками» и «наемниками» для Чада и «чужаками» — для ливийских военно-политических блоков.

Но тубу стали и ключом к захвату Хафтаром Феццана и его богатых нефтяных полей. Нейтралитет, ситуативные альянсы и «денежная дипломатия» обеспечили ЛНА относительный контроль над регионом, и тубу по договоренности охраняли доставшиеся Хафтару нефтяные поля.

Но вскоре всех тубу — во многом под давлением Чада — ЛНА стали квалифицировать «чадскими повстанцами» и кошмарить вплоть до натуральных этнических чисток. На выдавливании тубу из Феццана настаивала и Франция — ближайший союзник Чада. Ну а сам Хафтар — арабский националист — естественно пытался угодить в первую очередь арабским племенам, в т.ч. каддафистам из Авлад Сулейман и Магархи.

Прибытие же на помощь Хафтару группировок дарфурских джанджавидов, многие из которых испытывают «аллергию» к чернокожим теда, окончательно изолировало тубу и побудило к переговорам с ПНС.

Но огромный Феццан — это добрая треть Ливии, где находятся два крупнейших нефтяных поля — Эш-Шарара и Эль-Филь, а также важные караванные пути, по которым текут наркотики, алкоголь, золото, оружие, артефакты и мигранты. А теда — лучшие проводники, водители и путники, знающие пустыню вдоль и поперек и превосходящие в этом ремесле даже туарегов. Не зря они хвастливо называют себя «повелителями пустыни».

Удержать регион без поддержки тубу физически невозможно — и Феццан вновь становится «серой зоной» контрабанды, ОПГ, работорговцев и исламистов. Удержит ли ЛНА ключевой регион, ставший воротами к Триполи, — очень большой вопрос.

​​Не только Huawei. Зачем Израиль следит за африканцами и причем здесь «Хезболлах»

Всегда умиляло, как название панафриканского журнала «Жен Африк» («Молодая Африка») резко контрастирует с запечатленными на его обложках сморщенными физиономиями семидесятилетних африканских лидеров. Да, молодой Африкой управляют старики. И они очень озабочены своей безопасностью. А в секьюрикратии — этой религии XXI века — преуспели далеко не только китайские компании.

По данным все того же «Жен Африк», в столице Габона Либревиле, на Бульваре Республики, приютилось неприметное трехэтажное здание, ощетинившееся антеннами. Это Silam — президентский центр прослушки, управляемый французом Жан-Шарлем Солоном — бывшим сотрудником спецслужб. Каждый день из Silam на стол президента Али Бен Бонго Ондимбы доставляются запечатанные отчеты — расшифровки телефонных переговоров, архивы текстовых сообщений, электронных писем и переписок в WhatsApp.

Подрядчики Silam — компании Nexa Technologies, Ercom и Suneris Solutions — суть коммерческие операторы шпионских технологий французских спецслужб. Все они обеспечивают неоколониальную экосистему Françafrique — в Габоне, а также в Мали, Сенегале, Кот-д'Ивуаре и много где еще.

Но в подчинении у Солона немало израильтян, а бок о бок с французскими фирмами действуют израильские компании из Герцлии — NSO, Mer Group и Elbit Systems, работающие в обоих Конго, Гвинее, Нигерии, ЮАР, Анголе и Эфиопии и понемногу выдавливающие оттуда французский шпионский бизнес. И у израильских специалистов, натасканных в операциях Моссада и Цахала, есть серьезное конкурентное преимущество: если французы научились собирать информацию, то израильтяне — быстро, дешево и виртуозно ее обрабатывать.

Но израильским специалистам вряд ли так уж интересны местные оппозиционеры. Особенный интерес израильтян, буквально захвативших шпионский бизнес в Африке, объясняется присутствием во многих африканских странах богатой и политически влиятельной ливанской диаспоры. Так, ливанцы контролируют хлебопекарный бизнес в столице ДР Конго Киншасе и экспорт какао-бобов из Либерии, а в Монровии и других городах этой страны в принципе трудно сыскать приличный неливанский ресторан или гостиницу.

Почти все ливанские бизнесмены и дельцы — шииты из третьей, наименее благополучной волны эмиграции. В отличие от не в пример более образованных христиан-маронитов и суннитов — врачей, архитекторов, инженеров — они не снискали себе особенной любви и уважения африканцев. Так, в «наркогосударстве» Гвинее-Бисау они опустились до посредничества в сделках гвинейских военных с колумбийскими наркокартелями, замечены они и в работорговле.

Так что антиливанские настроения и погромы в Черной Африке — далеко не редкость, и многим требуется серьезная крыша. Поэтому многие действующие в Западной и Центральной Африке бизнесмены лояльны «Хезболлах», украшают офисы портретами Хасана Насруллы и отчисляют этому движению немалые средства.

Тель-Авиву же важно мониторить настроения ливанской общины и отслеживать все контакты и финансовые операции с движением «Хезболлах», уже приложившим руку к складыванию автохтонного шиитского движения в Нигерии во главе с шейхом Аз-Закзаки. Агентов движения находили в самых неожиданных местах — даже в окружении заигрывавшего с салафитами диктатора Гамбии Яйя Джамме — суннита ваххабитского извода, тем не менее предоставившего «Хезболлах» площадки для деловой активности.

Особенно израильтяне «окопались» в Кот-д'Ивуаре, где они работают в структурах МВД и Минобороны. Поэтому обсуждать религию и «Хезболлах» в ливанских кругах Кот-д'Ивуара особенно опасно, и ивуарийские ливанцы — на 80% шииты — стараются избегать проиранских культурных и религиозных центров, боясь оказаться в поле зрения спецслужб и их израильских советников. Вот такие шпионские игры в тропиках.

​​🇪🇭 На полях «сделки века». Как решается судьба «последней африканской колонии»

Пока все следили за «сделкой века» и планами Биньямина Нетаньяху по аннексии Западного Берега, Израиль и США за закрытыми дверями фактически решили судьбу еще одной проблемной арабской автономии. Речь идет о непризнанной Сахарской Арабской Демократической Республике (САДР) — воротах в субсахарскую Африку и территории, известной своими богатыми фосфоритными месторождениями.

Еще в конце января 2020 г. палата представителей Марокко приняла два законопроекта, распространивших юрисдикцию королевства на все территориальные воды страны. Тогда же Европарламент распространил на оккупированные территории действие торгового соглашения между ЕС и Марокко.

Эти шаги идут вразрез с линией ООН, выступающей за проведение референдума по самоопределению Западной Сахары. Однако за ними стояла израильская дипломатия, гарантировавшая признание суверенитета Марокко над Западной Сахарой со стороны США в обмен на нормализацию отношений Тель-Авива с Рабатом. Так, именно Израиль, по сообщению Bloomberg, добивался открытия представительств США на оккупированных территориях.

В свою очередь, Марокко удалось склонить симпатии США во многом благодаря собственным лоббистским структурам в Вашингтоне. Только за последние четыре года королевство потратило в общей сложности $700 тыс. ради поддержки США в оккупации Западной Сахары. И хотя власти Марокко заявляют, что не намерены «разменивать Палестину» на суверенитет над Западной Сахарой, марокканское правительство уже начинает активно пользоваться плодами неофициальных договоренностей. В частности, достоянием СМИ стали детали российско-марокканского соглашения об использовании территориальных вод САДР для рыбной ловли, а Всемирный Банк уже выпустил карту о перспективах морской ветроэнергетики Марокко, включив Западную Сахару в состав королевства.

Интересно, что едва ли не ключевая посредническая роль в марокканско-израильских переговорах принадлежала Уганде, поддерживающей хорошие отношения как с Израилем, так и с Марокко. Еще в начале февраля Нетаньяху побывал в Кампале, где встречался с президентом Йовери Мусевени и главой Переходного суверенного совета Судана Абдель Фаттахом аль-Бурханом.

И Нетаньяху, укрепляющему свой престиж в Чаде, Судане и других странах арабского мира, удается понемногу склонять на свою сторону и другие страны Черной Африки, многие из которых (в особенности Намибия и ЮАР) резко осуждают действия Марокко. Так, четыре африканские страны (в дополнение к Кот-д'Ивуару и Коморским Островам) уже заявили о желании открыть свои консульства в западносахарском Эль-Аюне.

В свою очередь, частично контролирующий Западную Сахару «Народный фронт освобождения Сагия-эль-Хамра и Рио-де-Оро» (Фронт ПОЛИСАРИО) через своего представителя в дружественнном САДР Алжире пригрозил Марокко очередной войной — уже больше года организация медленно наращивает военную инфраструктуру в подконтрольных ей г. Тифарити, Агванит и Бир-Лахлу. Однако ресурсы, в том числе мобилизационные, у ПОЛИСАРИО ограничены — свыше половины сахрави проживает в лагерях беженцев за пределами Западной Сахары, в районе алжирского г. Тиндуф.

​​🇨🇺 Между интернационализмом и прагматизмом. Особенности кубинской «медицинской дипломатии» в Африке

В Анголе, по сведениям местной прессы, назревает забастовка врачей — поводом стала информация, что развернутые в стране для сдерживания коронавирусной эпидемии 250 кубинских врачей получают в десять раз больше местных медиков. При средней зарплате ангольского врача в 270-290 тыс. кванза их кубинские коллеги получают 2,9 млн кванза, или около $5 тыс.

В период пандемии роль кубинской медицинской дипломатии, в том числе в Африке, необычайно возросла. Дело в том, что едва ли не главное достояние острова — высокоэффективная по меркам Третьего мира медицина, по ряду параметров не уступающая североамериканской, а основная статья экспорта страны, обделенной природными ресурсами — ее врачи, работающие в «горячих точках» по всему миру — от Бразилии, Индонезии и Кирибати до пораженных новым коронавирусом Италии и Андорры.

В 2011 г. кубинские эпидемиологи сыграли ведущую роль в подавлении эпидемии холеры на Гаити, а в 2014-2015 гг. — вспышки лихорадки Эбола в Западной Африке. Ныне Куба снова капитализирует свои связи — в Анголе, Гвинее-Бисау, Кабо-Верде, ЮАР и Того развернуты кубинские эпидемиологические службы, заслужившие высокую оценку со стороны ООН и ВОЗ.

«Медицинская дипломатия» — восходящая к 60-м гг. доктрина Острова свободы, когда Куба использовала «медицинский интернационализм» в том числе для достижения своих долгосрочных военно-политических целей. Напомню, что именно Куба втянула СССР в затяжной гражданский конфликт в Анголе, в ходе которого кубинские части нанесли решающее поражение войскам ЮАР и их ангольским союзникам. А в главных success stories Кубы — Анголе и Гвинее-Бисау — кубинские врачи, действовавшие рука об руку с военными, фактически с нуля создали системы здравоохранения, по сей день поддерживаемые различными двусторонними программами.

В том числе благодаря медицинской дипломатии Куба удержалась на плаву в кризисные для социалистического блока 1990-е гг. и научилась эффективно противостоять санкционной политике США — благодаря соглашениям с Венесуэлой («нефть за врачей») и Боливией. На выручку ей пришла и ЮАР — с падением режима апартеида и оттоком квалифицированных белых специалистов кубинские врачи успешно заняли их нишу.

Времена, правда, сильно изменились. С восстановлением частной собственности и отказом от строительства коммунизма «медицинская дипломатия» остается и даже расширяется — но теперь уже как чисто прагматическая доктрина. Куба и раньше действовала в Африке максимально прагматично — так, в обмен на минеральные ресурсы и сырье остров снабжал врачами и военными специалистами откровенно террористический режим Франсиско Масиаса Нгемы в Экваториальной Гвинее. Ныне же ни врачи, ни посылающее их за океан правительство никогда не работают за «спасибо». Для кубинских властей «экспортные врачи» — главный источник иностранной валюты, приносящий бюджету свыше $6 млрд в год — в два раза больше, чем туристы.

Для самих же почти 50 тыс. работающих за пределами Кубы врачей длительные заокеанские командировки — бесценный опыт и хорошо оплачиваемый труд, компенсирующий довольно низкие зарплаты и невысокие, пускай и приемлемые стандарты жизни на самой Кубе. В той же Анголе кубинские доктора, никогда не получавшие меньше $4 тыс., считаются «белой костью», вхожи в высший свет и, само собой, не особенно торопятся возвращаться домой.

​​🇳🇪 «189 из 189». Почему беднейшая страна мира стала военным форпостом США в Африке

Согласно громкому заголовку Euronews, Нигер стоит на страже безопасности Европы. И власти этой страны, к счастью, пока еще оправдывают возложенную на них высокую миссию. Парламент Нигера принял скандальный законопроект, узаконивающий прослушивание телефонных переговоров для противодействия «терроризму и международной преступности», а министр юстиции Мару Амаду в таких выражениях парировал возмущение оппозиции: «Вы боялись, что вас прослушивают? Так вот знайте: вас слушали раньше, вас слушают и сейчас. Просто теперь это будет организованно».

Предлогом для такого акта либертицида называют ухудшающуюся оперативную обстановку. В трех регионах страны — Тиллабери, Диффа и Тахуа — давно действует чрезвычайное положение, а дырявые границы все чаще проверяют на прочность джихадисты из «Аль-Каиды», «Исламского государства» и «Боко харам».

Долгое время считавшийся уголком стабильности в окружении плохо управляемых Мали, Ливии и Нигерии, Нигер остается последним оплотом порядка в сползающем в хаос Сахеле и главным регулятором потока беженцев в ЕС. Поэтому Нигер стал ключевым звеном военно-логистической инфраструктуры США в Африке — большим пустынным перекрестком с полицейской будкой, накачиваемым военными поставками и инструкторами. С ноября 2019 г. ВВС США начали разведывательные полеты с новейшей базы Африканского командования США — Air Base 201 в пяти километрах от города Агадес в центре Нигера. США считает эту базу важнейшей в системе антитеррористической безопасности в Африке.

Есть у Нигера и региональные амбиции — совсем недавно столица Ниамей была избрана штаб-квартирой будущей «Коалиции за Сахель» — антитеррористического блока пяти сахельских стран с участием Франции. А возглавляющий Нигер президент-социалист Махамаду Иссуфу оспаривает первенство в Социнтерне у «генерал-губернатора» африканских социалистов — президента Гвинеи Альфы Конде.

В то же время, будучи крупнейшим производителем урановых руд, Нигер прочно замыкает все социально-экономические антирейтинги ООН, располагаясь на 189 из 189 мест в Индексе человеческого развития. Достаточно сказать, что это единственная страна мира, так и не совершившая демографического перехода. В условиях наступления пустыни и отсутствия минимальной инфраструктуры женщины рожают детей буквально «на экспорт» — в надежде на денежные переводы смышленых чад, оседающих где-нибудь во Франции после того, как в совершенстве освоят нигерскую триаду успеха — «родители, друзья и знакомства».

Контрасты здесь на каждом шагу. Пока Ниамей буквально на глазах превращается из захламленной дыры в современный и комфортный город с освещением, чистыми улицами, достойными дорогами, приличными ресторанами, модным и современным аэропортом, Агадес во многом остается средневековым городом с ремесленными мастерскими и базарами, в последние годы превратившимся из туристической Мекки в крупнейший перевалочный пункт для устремляющихся в Европу мигрантов.

И покуда столичные интернет-пользователи комментариями в «Твиттере» останавливают начатое было властями строительство довольно всратой скульптуры тираннозавра, в районе Агадеса общественная жизнь по-прежнему регулируется традиционными вождями, знатью и марабутами — так же, как это было 100 или 500 лет назад.

Но как и соседней Нигерии, Нигеру прочат сомнительную судьбу «демографической бомбы» — быстрорастущая экономика неспособна переварить стремительно растущее население, и с выбросом на обочину рынка тысяч и тысяч неженатых молодых людей рушатся социальные контракты, скрепляющие мирное сосуществование четырех крупнейших общин (арабы, хауса, фульбе и туареги).

Безработная молодежь, особенносто в городах, сбивается в секты, бросающие вызов родителям и суфийским авторитетам, а паразитирующие на межобщинных противоречиях джихадисты находят питательную среду в спонсируемых Заливом коранических училищах радикального движения Изала и городских сектах каллакато, занимающихся буквалистским толкованием Корана.

​​🇸🇸 Расколдованный мир. Почему в Южном Судане убивают за коров

В разгар апокалипсиса Vice News выпускает репортажи о стране, где конца света точно не заметят. Речь идет о Южном Судане, где за последние месяцы жертвами межобщинных конфликтов между скотоводческими народами — динка, нуэрами, мурле, топоса — стали сотни человек.

Прошло почти 90 лет с тех пор, как в этих краях побывал Эдвард Эванс-Причард, написавший знаменитую книгу о нуэрах. Прожив в их краалях около года, он явил монументальное полотно во многом еще первобытной жизни, вращавшейся вокруг скота — предмета вожделения и танцевальных подражаний, высокой поэзии, споров, тяжб и даже кровавых побоищ.

В XIX столетии, продвигаясь к границам Эфиопии, этот воинственный народ поглощал целые племена динка и жадно захватывал их стада. В 1906 г. нуэрский пророк Нгунденг предрек даже «последнюю войну» с динка — ее, по его мнению, возглавит уроженец деревни Насир, левша, женатый на белой женщине.

Но народы-близнецы воевали по «галантным» законам благородной войны, воспрещавшей убийство детей, женщин и пленников и требовавшей очистительных ритуалов. Ведь подлинным предметом вражды был лишь скот — мерило богатства и статуса, по которому давали имена детям и которому слагали длинные поэмы. Поэтому война для них была, скорее, спортом, походя восполняющим стада мрущего от падежей скота.

В ней плененные динка получали «прописку» в отделах нуэрских племен, вливались в местную жизнь и врастали в нуэрские кланы и линиджи. Не зря некоторые динка по сей день шутят, что никаких нуэров давно не существует и что все они — ассимилированные динка, получившие коров и жен от нуэрских захватчиков.

И нуэры не то чтобы с этим не согласны — еще недавно они верили, что каждый может «дорасти» до нуэра, сиречь «настоящего человека». И благоприобретенным «нуэрством» немало дорожили — насильников, убийц и других девиантов, чье поведение было «достойно только динка», запросто «выписывали» из нуэрских кланов.

Но все поменялось с приближением независимости и возвышением живого воплощения пророчества Нгунденга — монструозного варлорда Риека Машара из Насира. Привезший из Британии белую супругу и священный посох Нгунденга, он освободил пораженных нуэров от ритуальных клятв и убедил свой народ, что убийство из винтовки — не то же самое, что смерть от копья. И если копье — очень интимное оружие — поражает и тело, и дух врага, то dei mac, или «телята ружья» (то есть пули) — лишь тело.

Так извечная вражда освободилась от ритуальных засовов и стала обезличенной и расколдованной, а динка и нуэры поверили, что между ними нет ничего общего. В 1991 г., когда растущие аппетиты борцов за свободу спровоцировали первую братоубийственную бойню, верховный бог Денг перестал следить за полем брани, а поэтические песни про коров сменились пошлыми напевами про винтовки (Your gun is your food, your gun is your wife!) — в духе строевых кричалок из «Цельнометаллической оболочки».

Маскулинное, до зубов вооруженное общество, поделившееся на этнополитические группировки, бросилось сражаться за власть, скот и нефтяные поля, попутно расчеловечив все кругом — даже неприкосновенных раньше детей и женщин. Они тоже стали бойцами нового — «репродуктивного» — фронта, а инфантицид и каннибализм вошли в арсенал неуправляемых племенных ополчений, тяготеющих к двум полюсам силы — «динка» Салве Кииру и «нуэру» Риеку Машару.

Единственные, кто еще не расчеловечен в этой истории — это коровы, число которых по-прежнему определяет статус человека и количество его жен. Раньше вырученные с продаж скота деньги никогда не шли на выпивку — они вкладывались обратно в стада. И не на всякие деньги можно было купить животных. Так, нуэры верили, что вырученные с грязной работы «сортирные деньги» могут осквернить и загубить купленный на них скот. Ныне при цене винтовки в две коровы в желании приумножить стада соседи не останавливаются ни перед чем, а кровавые рейды с десятками жертв стали прибыльным бизнесом. Не все в этом мире надо расколдовывать.

В «Улыбаемся&Машем» (@afric_ylbIbka) нет никаких поводов и значимых дат для создания подборки каналов. Но видимо, просто я созрел до списка любимых телеграмм каналов. К тому же есть такая традиция, — не буду ее нарушать. Сфера моих интересов на сегодняшний день складывается вокруг трех вещей: Африка, Политика и Путешествия.

Итак, несколько хаотичный список читаемых мною каналов, которым хотел бы поделиться:


• @rybar — Текущие новости о Ближнем Востоке и Африке. Острота сочетается с глубиной анализа. Всем рекомендую!

• @zangaro — Лучшие очерки и аналитика о процессах, событиях, явлениях в Африке. Читаю с интересом каждый пост.

• @russ_orientalist — Актуальная политика и точные формулировки, немного Азии, Африки и Украины 😅 Микс который заходит всегда.

• @chvkmedia — Самая полная информация по военным конфликтам. Просто чтобы быть в курсе.

• @SonOfMonarchy — Консервативно-иронический взгляд на мир. И этим все сказано. Единственно верная позиция сегодня.

• @kashinguru — Политика и журналистика, много слухов. Там же найдете ссылки на youtube стримы, — по мне так, они лучшее лекарство от усталости и меланхолии 😊

• @lorcencov — Все, что касается русской литературы, и не только. Желчные и едкие обзоры, около-политические комментарии. Одним словом, «ара пох чка!» 😁

• @stranokarty — Лучшие карты, аналитические описания! Канал реального страноведения.

• @misha_edet — Самый отчаянный путешественник. С интересом наблюдаю за его приключениями. Ну и конечно много полезностей.

• @tripsandquips — Тот самый Морковкин, путешественник по незаурядным местам. Интересные и глубокие обзоры по нетривиальным местам.

• @daokedao — Все новости о Китае. Без этого сегодня никуда.

• @ranarod — Актуальнейший канал в условиях карантинной реальности. Все об авиарейсах, открытии границ и пр.